Особенное

Жил-был кленовый листик. Листик как листик - ничего такого особенного. Провисел он себе на веточке все лето, дождиком умывался, ветерком сушился, солнышком согревался. И братики его рядышком висели и жизни радовались.
Наступила осень, пожелтел наш листик с другими за компанию. Смотрит - братишки его под ветром злючим задрожали, зашевелились и по одному, по два, по три - сорвались и полетели. А наш листик улетать не хотел, боялся - с земли неба не видно будет, да и лежать - скучновато, не для него занятие. Зовут его братья - полетели, мол, пора! А он только улыбается и молчит, с места не трогается. Особенным каким-то был наш листик, странным что ли.. И вот однажды утром просыпается и видит - один он на клене остался, холодно ему и жутко как-то. Ветер воет злющий, по небу тучи серые шастают, а  земля побелела, и братиков не видно стало.. И не знает наш листик, что ему делать, как быть - растерялся, захныкал от страха и одиночества, а с ветки все равно не сорвался - упрямый, особенный.

А Дашка тоже жила-была, только болела долго, месяц почти. Пневмония, сказал доктор.  Кашляла сильно, температурила, слабенькая стала совсем. Три недели в школу не ходила.
Все в окошко смотрела, как листики с клена срываются и в воздухе танцуют, а после спать на землю ложатся, весь дворик ковриком желтым укрыли. И мечтала Дашка самый красивый, самый особенный листик найти и положить в книжку, чтобы зимой ее открыть - золотую осень почитать, погреться..
И вот выписали наконец Дашку в школу, выходит она из под'езда, в сто одежек  укутанная, смотрит и глазам не верит - и сколько же это она проболела - земля-то поседела совсем, всю  красоту золотую снежком запорошило. Бывает же - морозы в октябре!
И где теперь, скажите на милость, листик этот самый найти - заветный, особенный?
Личико Дашка вверх подняла, а там - тучи серые да ветки чёрные, ни листочка не видать - постарался ветрище.

Заплакала было Дашка - ну, почти: глаза уже повлажнели-прищурились, как вдруг слышит: вот же я, дождался, не видишь, что ли? не уходи!
Сорвался листик, помчался к земле из последних сил.
Продрогшим лисёнком лёг в Дашкину ладошку. И тепло обоим.
И ничего в этом особенного, ну ничегошеньки.

Всё.