Снеговики

18+

   Я написала этот рассказ в 2008 году и натурально уничтожила, как Гоголь второй том сами знаете чего. Для меня было шоком, что имена героев теперь русские, а действие перенесено на просторы нашей Необъятной.
   Но сейчас Вы можете его читать и получать садистское удовольствие в конце от того, что справедливость все же восторжествовала.
   Итак, откидываемся в креслице с чашечкой горячего шоколада, и пусть для Вас этот рассказ станет чем-то вроде игры "Postal 2" (и 3). В жизни ведь вы никогда не совершите то, что сделал главный герой, а чуток адреналина получить сможете, просто читая!
   П.с. я считаю, что насилию не место в нашей жизни. Пусть оно останется только на страницах произведений! Приятного чтения!

***

   — Ну что, тряхнем стариной? — вытащив из чулана огромный сундук, он сдул с него изрядный слой пыли и со вкусом прочихался.
   Потревоженная мышь издала обиженный писк и, словно серая капля, скользнула мимо его сапога.
   — Я тебя поймаю! — пообещал мужчина, пытаясь припомнить, где он в пошлом году оставил мышеловки и крысиные капканы.
   — Дорогой, побереги спину, — Маргарита, некогда самая красивая женщина на свете, начала виться вокруг него, с тревогой заглядывая в глаза любимого.
   — Не кудахтай надо мной. Я воин, а не ребенок! — проворчал он и с усилием приподнял крышку сундука, в котором оказались только старые книги, банки, тряпье и еще несколько килограммов пыли.   
   — Банки, Марфа? И ради этого я надрывался? — хозяин дома недовольно посмотрел на супругу.
   «Марфа», происходившая из некогда знатного рода обрусевших немцев, за подобное просторечное обращение могла запросто дать пощечину любому, но мужу позволяла себя так называть. Строптивая и дикая хищница в прошлом, даже немного интриганка, она смиренно улыбнулась и пожала плечами:
   — Я рассчитывала сделать заготовки на зиму.
   — Поздравляю! Уже зима, а заготовили мы только мусор, — сплюнул на пол глава семьи.
   — Банки на будущий год пригодятся. А ты, Толя, не плюй на пол, мне его еще мыть! — Марго не стала повышать голос, только чуть изменила интонацию и изогнула бровь, чего было вполне достаточно, чтобы муж пришел в себя.
   Он пронес через десятилетия любовь и уважение к  своей избраннице, и ее хорошее настроение порой было ему дороже его собственного.
   — Ладно, Маргаритка, я поставлю сундук на место, а ты пока приготовь ужин. Нам понадобиться много сил, впереди еще чердак.
   —  Там ничего ценного нет, можно сразу брать тачку и вывозить все на свалку. А ужин давно готов, между прочим, — женщина не стала скрывать досады — ее упрекнули в невыполнении домашних обязанностей, а в этой области она была просто асом. 
   — Ну тогда иди, накрывай на стол.
   — Давай, помогу?
   — Не надо.

   Женщина спустилась со второго этажа их уютного деревенского дома и прошла на просторную кухню, украшением которой была собственноручно переложенная Анатолием печь. Она же любовно расписала ее в стиле народных промыслов.
   В их доме не было такой вещи, в которой не ощущались бы привнесенные любовь и забота. Сколоченные мужем полки — жена помогала ему выжигать на них цветы. Анатолий упражнялся в гончарном искусстве, что ему прописал делать доктор, чтобы снимать стресс — она расписывала получившиеся несимметричные игрушки из глины.
Занавески на окнах ей удалось выткать самой, а муж изготовил своими руками несколько  предметов мебели. Этот загородный дом в небольшой почти заброшенной деревеньке был для них не просто помещением, где можно было переночевать, а после поставить во дворе мангал и горланить песни с пьяными соседями. Он был их отдушиной и местом для самовыражения. Марго не только любила есть выращенную на своем участке клубнику, но и рисовать пейзажи, сидя перед собственным домом и глядя на заходящее солнце.
   Второй их отрадой были внуки — мальчик и девочка. У Анатолия всю жизнь не складывались отношения с сыном. Мужчина, посвятивший жизнь весьма специфическому ремеслу, о котором он не любил распространяться, настаивал, чтобы сын готовился делать карьеру в военных или любых других силовых структурах. Но у юноши были свои планы на будущее. На давление он ответил просто и весьма в духе подростка — на следующий день после совершеннолетия ушел из дома и стал жить у своей девушки, отец и мать которой были более лояльны. Когда сын стал довольно востребованным дизайнером, который, подобно Маргарите, в свободное время отдавался живописи, Анатолий сказал, что «вырастил бабу» и постепенно свел общение к минимуму. Ему до дрожи было жаль времени, сил и денег, которые он потратил, обучая сына боевым искусствам, стрельбе, конной езде и отправляя его во всевозможные спортивные лагеря.
   «Ты пачкаешь бумагу целыми днями, и твои мускулы мягче, чем сиськи твоей жены!» — заявил любящий отец, когда отпрыск преподнес ему весьма недурно нарисованный портрет, на котором были изображены он и Марго. 
   Однако с внуками Анатолий был мягким и нежным, словно свежий зефир. Он мог баловать их с утра до ночи, и его почему-то совсем не смущало то, что маленький Сашенька совсем не любит бегать или выполнять какую-то физическую работу, зато с удовольствие рисует «каляки-маляки». Его «картины» висели даже в загородном доме. Анечка, сестра Саши, напротив, была довольно бойкой девочкой, очень часто дралась со сверстниками, защищая брата, и просила «деду» научить ее стрелять из ружья, которое висело над камином.
   Крикливые сокровища посещали бабушку и дедушку в зимние праздники, а также родители дозволяли им провести в деревне лето. При этом главной причиной для визитов Саши и Ани к Анатолию с Марго их сын считал не необходимость общения с родней, а наличие свежего воздуха за городом.
   До недавнего времени населенный пункт был вполне оживленным, некоторые местные жители имели небольшие хозяйства и продавали соседям цельное молоко, домашний вкусный творог и сметану, в которой стояла ложка, а также свежие яйца только что из-под курицы. Но в настоящем большинство владельцев домов являлись людьми преклонного возраста, многие из которых предпочли перебраться в город по крылышко к детям и наведываться в поселение только летом, используя добротные дома, рассчитанные даже на лютые морозы, только в качестве дач.
   В связи с этим зимой в деревне жили всего несколько семей. Но место находилось в достаточном отдалении от других населенных пунктов, и люди не боялись здесь жить просто потому, что мало кому пришло бы в голову искать едва заметную дорогу по сугробам, чтобы поживиться на чердаках дачников старыми ведрами. Однако самым стойким и привязанным к своим домам приходилось мириться с тем, что дороги никто не убирал, а местный магазин открывался только на летний сезон. Ближайшие представители власти, фельдшер, аптека, почта, продуктовый — в сорока минутах езды на машине на приличной скорости.
   Но Анатолий приезжал за город вовсе не для того, чтобы посещать супермаркет или отправлять письма. Он снимал стресс, ходил в баню, охотился или просто стрелял по мишеням и тарелочкам, метал ножи, ставил капканы, ловил рыбу изощренными способами или ночевал в лесу без палатки. И за возможность делать все это, ни на кого не оглядываясь, он обожал свою деревню.
   Маргарита же любила мужа и возможность предаться творчеству, в том числе, и на кухне. Не многие из ее подруг, обладавших характером львиц и языками змей, могли похвастаться тем, что умели готовить в  русской печи суточные щи или настоящую томленую кашу.
   Женщина с благодарностью посмотрела на печку-кормилицу и стала доставать из посудного шкафа с резными дверцами незатейливые тарелки. В это время со второго этажа раздался грохот, следом за которым послышался стон ее мужа и громкие ругательства. «Кричит, значит жив», — мгновенно пришла в себя от испуга женщина и пошла посмотреть, в чем дело.
   Оказалось, что у Анатолия случился прострел в спине, из-за которого тот уронил тяжелый сундук себе на ногу. Намазав поясницу супруга согревающей мазью, Марго, в свое время закончившая медицинские курсы, попросила его показать ногу, но мужчина наотрез отказался.
   — Уже все прошло. Вы, бабы, из-за каждого пустяка трясетесь.
   — По-моему, бабы доят коров в колхозе, а я, да будет тебе известно… — все же природная спесь взыграла в Марго, но муж не дал этому ручью превратиться в реку.
   — Я знаю, знаю, все знаю! Ты самая хорошая, а теперь иди, накрывай на стол, — он чмокнул ее в щеку, и это, как всегда, безотказно сработало.
   Через пять минут семья уже сидела за столом и наслаждалась нехитрым ужином — тыквенной похлебкой и картофельными оладьями. После еды пара поднялась на чердак, где, на самом деле, было мало полезных вещей. Марго решила протереть стекло в небольшом круглом окошке, но оно треснуло на несколько частей от ее прикосновения.
Анатолию пришлось два часа возиться, вставляя новое. Для начала, в сарае с досками и прочим нужным хламом он никак не мог найти стекло подходящего размера, а потом очень долго колдовал над заготовкой со стеклорезом, который использовал второй раз в жизни. Непосредственно водружение стекла на его законное место и вовсе превратилось в фарс из-за трясущихся рук мужчины и моментально застывающей на морозе оконной замазки. В итоге наполовину измазанное грунтовкой стекло все же было поставлено, и Марго сообщила супругу, что она им гордится. Это была весьма заслуженная похвала.
   На следующий день уборка дома не кончилась, она была в самом разгаре. К полудню, когда на небе показалось солнышко, и на улице стало потеплее, хозяин дома начал вытаскивать мусор на улицу в огромных пакетах, чтобы позже отвезти его на свалку. Отходы полагалось выкидывать рядом с ближайшим ПГТ, а для этого их нужно было туда везти сорок минут. Поэтому многие местные обитатели копили у себя на приусадебных участках настоящие зловонные горы, и, только когда их размер превышал разумные пределы, вывозили мусор на помойку.
   Когда к вечеру дом был буквально вылизан, Анатолий поехал отвозить ненужные вещи и отбросы на свалку, чтобы не портить вид двора их присутствием. Обычно он за полтора часа успевал управиться с этим делом, еще и по дороге заскочив в магазин, который здесь так и именовали «помойный» или «у свалки». Зато там продавали изумительно вкусный хлеб. Но на этот раз прошло два часа, а мужчина не возвращался. Марго начала ему звонить на сотовый телефон, но Анатолий не отвечал. Тогда женщина, стараясь не волноваться, оделась потеплее и вышла к дому, чтобы посмотреть, не едет ли машина. Но впереди, равно, как и со всех сторон, была только мгла. В небе висела половинка луны, да пара замерзших звезд подмигивали ей. Женщина решила немного прогуляться, чтобы согреться. Она прошла мимо соседнего дома, совсем заброшенного, и добралась до следующего. Внутри горел огонь, и играла музыка. Забор был достаточно низким для того, чтобы  Марго смогла увидеть, как из неказистого здания выбрался парень, отпрыгнул на шаг от крыльца и развеял тишину зимнего вечера негромким журчанием. Женщина пошла дальше. Через пару минут у нее за спиной раздались шаги и хруст снега.
   — Эй, тетка, стой! — услышала она и обернулась, готовая испугаться.
   Ей и в голову не пришло, выйдя на прогулку в, как она считала, безлюдной деревне, взять с собой нож или хотя бы биту.
   — Что вам угодно? — она приподняла бровь.
   — Пойдем с нами, выпьем, по-соседски. Мы тебя не обидим, если и ты нам не откажешь.
   Молодой мужчина с очень непритязательными чертами лица, одетый довольно легко — в обтягивающую шапочку, почему-то стоящую колом на голове, тонкую куртку и спортивные штаны, схватил женщину за воротник и посветил ей в лицо фонарем. Марго начала злиться. Если бы здесь только был ее муж!
   — А помоложе в этом захолустье никого нет? — разочаровано протянул маргинал, опустив фонарь.
   — Не поняла вашего вопроса, — женщина незаметно сняла перчатку, но тут же скривилась от досады — она еще вчера коротко подстригла свои шикарные длинные ногти, чтобы не мешали выполнять домашнюю работу, так что даже лицо разодрать этому проходимцу не сможет.
   — А, иди на …! — изрыгнул мужчина и отпустил ее. 
   Потом он поскреб в затылке и добавил, видимо, стараясь быть галантным:
   — Но, если здесь больше никого из баб нет, то и ты сойдешь. Короче, …, захочешь бухать — мы дома.
   Марго стояла в оцепенении, глядя, как пошатывающееся существо удаляется в свои владения, и поклялась себе больше из дома без топора или молотка не выходить. Добравшись до дома, она заварила себе три пакетика ромашки разом и, глядя, как играет огонь в камине, немного успокоилось. Здесь она была в безопасности.
   Через некоторое время прибыл Анатолий, но не один, а со своим старым приятелем. Они вместе в былые времена осуществляли деятельность, о которой посторонним не любили или даже не имели права говорить. Приятель никогда не был в этом загородном доме, поэтому пришлось устроить для него небольшую экскурсию. Потом все трое сели за стол, угощаясь фирменными грибочками Маргариты, свежесваренной картошечкой с маслом и небольшим количеством водки, открытой ради такой встречи. Обычно Толя не пил спиртного, так как последние полгода он принимал лекарства по настоянию врача. Какие-то мощные расслабляющие и успокоительные средства, так как он стал очень возбудимым и даже агрессивным, а по ночам кричал. С приходом таблеток в его жизнь мужчина стал заметно миролюбивее.
   После ужина Анатолий некоторое время поиграл на гитаре, после чего уставился на жену с непониманием.
   — Дорогая, ты чего сидишь с кислой миной? Неужели ты гостю не рада?
   — Рада, рада, конечно. Так даже спокойнее.
   — А чего тебе беспокоиться? — хозяин дома подозрительно прищурил глаз.
   — Да как бы тебе сказать… Меня пару часов назад чуть не изнасиловали.
   Муж, не мигая, смотрел на свою благоверную несколько секунд, потом лицо его стало красным, как помидор, и он согнулся от смеха.
   — Кто? — прорыдал он сквозь хохот. 
   — Толь, я не думаю, что это повод для шуток, — приятель был абсолютно серьезен.
   — Нет, она решила нам поднять настроение. Ты просто не понимаешь — здесь, кроме нас, пара человек всего. Девяностолетний дед да старушенция, еще пара пенсионеров-ботаников неподалеку. Ну и мама с дочкой, дочери пятьдесят лет. Может быть, приехал мой знакомый, безобидный, как одуванчик, он в конце улицы живет. Так кто из них тебя обидел? Может, все сразу?
   Марго не просто изогнула бровь. Одной рукой она сжала чайную ложку, а другой нервно забарабанила по столу.
   — Так еще раз повторю: кто тебя? — муж смотрел ей в глаза, ожидая, когда в них появится хотя бы искорка смеха, но жена сидела с каменным лицом. — Или заезжие какие?    
   В его голосе явно послышалась злость, шутки на этом кончились.
   — Мне кажется, тебе не интересно. Я пошла спать, — Марго быстро прибрала со стола, кое-как сполоснула посуду, что говорило о ее дурном расположении духа, и скрылась на втором этаже.
   Другу хозяин дома постелил внизу, на уютном диване возле камина.
   Утром супруги встали в относительно хорошем настроении, солнышко заглядывало в окна и призывало обитателей дома выйти погулять. Анатолий спросил знакомого, как тому спалось за городом.
   — Честно говоря, не очень. Шумно немного.
   — Шумно? — удивилась Марго, которая ночью успела простить мужа.
   — Да крики какие-то. Кто-то стучал. Если честно, ужасно.
   — Странно, мы ничего не слышали, — пожала плечами Маргарита. — Давайте завтракать, мужчины?
   Перекусив оладьями с какао, хозяин дома и его гость отправились на прогулку по окрестностям. Марго закрыла засов на калитке и поежилась — она вышла во двор, набросив на плечи первую попавшуюся тонкую куртку, и сейчас пожалела об этом.
   — Ну вот, я раньше замерзну, бегая запирать двери, чем та образина до меня доберется, — усмехнулась она, решив, что, возможно, сгустила краски, а пьяный житель деревни ничего плохого и не хотел, просто привык так общаться с женщинами.
   Успокоив себя такой психотерапией, она развернулась и пошла обратно в дом, когда заметила во дворе цепочку следов. Размер ноги того, кто их оставил, был явно меньше, чем у ее мужа или его гостя — их огромные сапоги она вчера ставила поближе к печи, чтобы обсушить. Следы вели прямо к забору, который отделял их участок от заброшенного соседского. Решив непременно рассказать об этом супругу, Марго пошла в здание, чтобы приготовить обед и продолжить наводить порядок.
   Анатолий с приятелем очень удивили женщину, привезя домой огромные куски льда. Каким-то образом они выпилили их с поверхности замершего пруда, находившегося совсем неподалеку. Доставив первую порцию, добытчики отправились за следующей. Через несколько часов, решив, что льда достаточно, мужчины зашли в дом, только чтобы обогреться и пообедать, а затем снова вышли на мороз и стали придавать кускам вид ледяных кирпичей. Когда стемнело, во дворе у Анатолия красовалась небольшая ледяная изгородь.
   На следующий день приятель уехал. Отвезя его на станцию, Анатолий засучил рукава и начал делать снеговиков, которые должны были стоять внутри ледяной ограды. Создав целую семью, он удовлетворенно смотрел на дело рук своих. Марго он прикасаться к холодному снегу запретил, в результате чего делал все сам и снова поплатился болями в пояснице. К вечеру у него немного поднялась температура. Позвонивший утром сын сообщил, что не сможет привезти детей из-за срочного заказа, и это нужно будет сделать Анатолию.
   — Я поеду в город и привезу внучат. Завтра вернусь, — сказал муж Марго.
   — Нет, дорогой. Мне будет спокойнее рядом с тобой, — она вспомнила следы во дворе и ночную встречу. — А вообще, скажи мне, стоит сюда тащить детей?
   — Ты о чем? Ты думаешь, что я всю эту красоту строил, чтобы в баню мимо нее ходить? Ничего подобного. Это все для моих ребятишек. Я подарю им сказку. А они еще тут сфотографируются и перед друзьями хвастаться будут.

   — Сейчас перед друзьями хвастаются «Айфонами», насколько я знаю, — показала свою осведомленность женщина.
   — А у наших внуков будет то, чего не купишь за деньги. Ледяной город у себя во дворе. Я еще построю несколько фигурок животных вместе с ними.
   — Ну, как хочешь, — Марго пожала плечами, решив, что не брать зимой за город внучат будет жестоко, ведь, в самом деле, в деревне очень красиво в это время года. — Но я здесь одна не останусь.
   — Женщина, ты меня смешишь. Скоро в туалет тебя отвести попросишь, — брови Марго приподнялись, а уголки рта поползли вниз, что было не очень хорошим признаком, поэтому глава семьи пошел на мировую. — Хорошо, будь по-твоему. Но ты сегодня приготовишь что-то особенное на ужин.
   — Идет. Впрочем, можно подумать, что обычно я тебя кормлю макаронами.
   Пара довольно быстро собралась. Перед отъездом Анатолий смел снег с ледяной ограды и повесил около входа гирлянду из маленьких фонариков в металлических корпусах. Каждому снеговику вместо носа была установлена морковка, взятая из погреба, а на голову водружено по ведру. Довольный результатом, мужчина отправился прогревать двигатель.
   В город они добрались без приключений. Подъезжая к своему родному мегаполису, Маргарита смотрела на толпы людей, бегущих по улицам, на светящиеся в поздний час витрины, на украшенные елки и переливающиеся огоньки на павильонах, и не верила, что еще недавно она могла трястись от страха, столкнувшись с деревенским алкоголиком, и хотела броситься на него. Конечно, за долгую замужнюю жизнь, да еще и за человеком такой нелегкой профессии, как Толя, она навидалась многого. Знала и нужду, и бессонные ночи, и зависть знакомых женщин, но это все осталось позади. Сейчас ее муж вышел на пенсию и занимался вполне мирным бизнесом — продавал замки и различные мелочи для дома в собственном небольшом магазинчике.
   Маргарита вглядывалась в лица замерзших людей, то и дело бросавших хмурые взгляды на их ладную иномарку, наблюдала за тем, как по очереди зажигаются огни на светофорах, как течет мимо поток машин, заливая все отблесками фар, как исчезают впереди очередные красные огоньки какого-нибудь лихача, и наслаждалась городской атмосферой. И как она могла бояться кого-то? Все же они живут в двадцать первом веке, и управу можно найти на любого. Кроме того, ее муж, конечно, уже в уважаемом возрасте, но он не даст семью в обиду. Женщина расслабилась и откинулась на спинку кресла, мечтая о том, как ночью тайком от супруга пойдет курить, спустившись к подъезду.

   ***

   Вечер прошел очень хорошо, детей привезла их мать.
   — Ты прямо вся цветешь и пахнешь! — заметила Марго с улыбкой, для приличия обняв невестку.
   Лицо той, казалось, принадлежало двадцатилетней девушке, а не матери двоих детей. Такой холеной светящейся кожи у Маргариты не было никогда. Невестка ненавязчиво пахла последней новинкой от элитного парфюмерного дома, и женщина прекрасно знала, сколько стоил этот аромат. Себе она не могла такой позволить при всем достатке мужа, поэтому в последний раз купила уже набивший оскомину, но продававшийся с большой скидкой по акции «Ангел или демон». Руки и шея девушки были увешаны золотыми цепочками, с золотыми же бирочками известных ювелирных домов. Бизнес сына явно процветал, это не могло не радовать свекровь. Но молоденькое лицо рядом слегка раздражало.
   — Баба! Баба! – внуки вцепились в нее. — Что ты нам подаришь?

   — Сколько раз просила, не называйте меня так! Баба бывает снежная. Вы будете их с дедушкой лепить на даче. Будете же?
   — Я не хочу на дачу! Там нужно писать в будке на улице, а у меня дома унитаз автоматический, и еще джакузи есть! Поедем лучше к нам жить? — заныл внук.
   — Думаю, бабушке когда-нибудь придется с нами жить. Даже, может быть, очень скоро. Мой муж, то есть, и ваш сын скоро поедет в Париж на выставку своих работ. Я отправлюсь с ним, а за детьми присмотреть некому. Вы же знаете, что мои мама с папой дауншифтеры, и их в город не заманишь. Хорошо, что вы не такие. Да, Маргарита Ивановна?
   — Ну что ты, милая, зачем же по отчеству?
   — Из уважения к вашему возрасту. Так вы нам поможете? Кстати, совсем забыла, — девушка, не дождавшись ответа, достала из неприлично дорогой кожаной сумки две золотистые коробочки, сделанные столь изящно и искусно, что наводили на мысль о достойном содержимом. — Вот вам подарок.
   Маргарита Ивановна открыла одну из коробок, как того требовали приличия, и уже собралась похвалить подарок, но внутри оказалась всего лишь ароматизированная свечка, да еще и с логотипом отеля. Это означало, что подарок в честь зимних праздников   прихватили из гостиницы бесплатно.
   — Как мило.
   — Да уж, не взыщите, мы решили с мужем экономить. В Европе сейчас почти ничего не дарят, кроме сувениров, и живут припеваючи. А вы сами понимаете, что с двумя детьми экономить трудно.
   — Но вам как-то удается, — женщина бросила красноречивый взгляд на золотые украшения. — Все равно спасибо.
   Марго ужасно не хотелось идти в спальню и доставать из шифоньера тяжелую коробку с серебряными столовыми приборами. По нынешним временам, конечно, старомодный подарок, но, увидев изящные ножи и вилки с элегантными украшениями в виде оленьих рожек, она решила, что пользоваться такими могут только принцы и принцессы, а ее внуки для нее таковыми и являлись. В самом деле, зачем ее маленькой внучке есть пластиковой китайской ложкой из «ИКЕИ», если она может кушать, как леди? Незачем. Поэтому Марго, ничтоже сумняшеся, облегчила кредитную карту мужа на приличную сумму, а потом долго выбирала подходящую ленту для того, чтобы перевязать красную коробку с бархатистой поверхностью. Скрепя сердце, женщина все же вручила шикарный презент дарительнице свечек. Та поблагодарила и поспешила отбыть восвояси.
   — Баба! Что ты нам подаришь? — теперь пошла в атаку девочка, ее любимица, перед просьбами которой она никогда не могла устоять, может быть, потому, что сама когда-то мечтала о дочери.
   — Милые мои, подарки получит только тот, кто хорошо кушает! Пойдемте на кухню.
   — Я не буду рыбные котлеты, они воняют! — заголосил мальчик.
   —  А если я подарю тебе новый конструктор?
   — Тогда нормально, — он с воодушевлением взялся за вилку.
   — А у нас одной девочке подарили «Айфон».
   — С ума сойти, а на десятилетие они подарят ей «Лексус»? Ешь-ешь, дорогая.
   — Я тоже хочу кексус. А это что? Он лучше «Айфона»?
   — Не знаю, дорогая, у меня же его нет.
   Отлучавшийся по делам магазина Анатолий вернулся с ароматными хвойными ветвями и небольшими сувенирами для внуков.
   — Милый, но у нас там целая ель! Зачем ты поощрять всяких босяков, чтобы они отламывали ветки с деревьев? — шепотом начала пилить его жена.
   — Деда, это что, такие подарки? — включились в разговор разочарованные дети.
   — Все в тебя, — ухмыльнулся мужчина.

   Вопреки обыкновению, он не стал злиться или молча краснеть, доходя до той отметки на тонометре, когда пора пить сильнодействующие таблетки. Нет, сегодня он был вполне доволен собой. Ведь вместо магазина он отправился к одной премилой барышне, возраст которой плавно катился к сорока, но она утверждала, что к тридцати пяти. Эта дама не пилила, не устраивала расспросы. Просто скромно принимала различные ценные и не очень презенты, уверяла, что любит его и ни с кем больше не имеет отношений, а также согласна была стерпеть наличие жены, сына и даже внуков. Раз или два в неделю она распахивала свои объятья, и он снова чувствовал себя молодым. Марго, хоть и хорошо сохранилась, все же получала подобные поощрения лишь пару раз в год. Особенно с тех пор, как стала носить огромные очки в толстой оправе, а на щеке у нее постепенно появилась немаленькая родинка с пучком волос в центре. Когда он вспоминал этот «букетик», мужские силы покидали его.
   — Милые мои, я подарю вам сказку! Но завтра.
   — Какую? Про Сэйлор Мун? Или про Покемона?
   — Про снеговиков.
   — Скучно.
   — Но вы еще не видели, что мы для вас с одним дядей приготовили. Вам понравится!

***

   — Почему тут кто-то пописал? Я тоже хочу! — мальчик с интересом осматривал двор, посреди которого лежала куча снега, покрытая отпечатками ног.
   Ледяной забор, который хозяин дома и не думал скреплять, был развален по кирпичику, а, то, что от него осталось, кто-то щедро полил продуктами жизнедеятельности.
   —  Ну и как это называется? — глаза главы семейства начали вылезать из орбит. — Я сейчас позвоню в полицию. Марфа, уведи детей в дом и проверь, может, что-нибудь пропало?
   — Деда, а где сказка? — начала плакать внучка, догадавшись, что все идет не по плану.
   — Марфа, уведи детей, я сказал!
   Женщина поняла, что лучше не спорить. Внуки были посажены на кухне, им были вручены заранее приготовленные шоколадки. Родители не давали им есть сладкое, так что потомки Анатолия отрывались, как могли. Однако они не понимали, почему глава семьи бегает в бешенстве по двору, с красным лицом, пинает кучки снега, и орет что-то в телефон.
   Звонок в полицию результата не дал. Взлома, как такового, не было, ничего ценного  не похитили, а разрушение снеговиков не является преступлением. Ему предложили приехать в районный центр и написать заявление, предупредив, что это ничего не даст.
   Почувствовав, как кровь стучит в висках, он потянулся за своим успокоительным, но баночка была пуста. У него всю дорогу было неприятное чувство, будто он что-то забыл, и вот теперь мужчина понял, что именно. Обычно в одной упаковке он носил и седативы, и лекарство, которое ему выписал врач некоторое время назад, когда его чуть не закрыли на принудительное лечение.
   Вышло же все совершенно случайно — на строительном рынке какой-то работяга неопрятного вида толкнул его, да не просто, а задел его ногу металлическим листом с острым краем, так, что порвал штанину и рассек кожу.  На предложение извиниться мужлан ответил матом. Стоявшая рядом Марго потянула мужа за руку, тогда грубиян обратил внимание и на женщину.
   — И … своей скажи, чтобы … свой рот и … отсюда! — примерно такими были его последние слова в добром здравии.
   Потом все провалилось в пустоту. Анатолий запомнил только прекрасное для себя ощущение: его пальцы — сильные, крепкие, натренированные годами стрельбы по живым мишеням пальцы сжимаются на шейке хама. Тот хрипит и вырывается, и вовсе он уже не такой грозный. Для полноты усвоения урока, мужлан был пару раз приложен лицом к собственному же листу металла. Больше глава семьи не сохранил в памяти ничего. Ему кое-как удалось отвертеться, он посещал дневной стационар и на самом деле не хотел повторения ситуации. От бедняги ему удалось откупиться, но он с ужасом думал о том, что мог и просто убить его у всех на глазах. Что стало бы с Марго и с его внуками? Сын бы, впрочем, обрадовался. Поэтому он исправно принимал лекарства и считал, что идет на поправку. Однако в стрессовых ситуациях он все же иногда злился и становился неадекватным. Поэтому до сих пор был вынужден пить таблетки, которые выписал психиатр. Сейчас пару дней придется протянуть без них, но он верил, что справится.
   Исследовав двор, Анатолий пришел к выводу, что разрушители снеговиков проникли на его участок через соседский забор. Однако по соседству стоял заброшенный полуразвалившийся дом, от которого, судя по виду, каждый день что-то отрывали местные. А вот за ним виднелась крыша неказистого строения, из трубы на котором шел дым. С трудом попытавшись перемахнуть через забор, он, однако, оставил бесплотные попытки и решил немного прогуляться. Попав на соседский участок через дыру рядом с калиткой, он подошел к собственному забору с другой стороны и увидел следы. Они вели к обитаемому участку. Обрадованный тем, что негодяи оставили улики, он решил поближе познакомиться с односельчанами.
   Подойдя к облезшей калитке, Анатолий постучал несколько раз. Ответом ему был хриплый мат, больше похожий на тявканье, однако, через некоторое время дверь отворилась, продемонстрировав еле стоявшего на ногах мужичонку лет тридцати. Был он небрит, одет в калоши, спортивные штаны и телогрейку, а из-за пояса у него торчал небольшой топор.
   — Че на надо? — поинтересовался он, поправляя съехавшую набекрень шапку.
   — Милейший, не подскажите, какого черта вы делали на моем участке? 
   — Че? Ты кто ваще? — он потянулся к топору.
   — Успокойтесь, я просто хочу поговорить. И не хочу, чтобы ваш визит повторился. Потому что в противном случае я поеду в полицию и напишу заявление. Это понятно?
   — Понятно. Поговорить… — он устремил затуманенный взор на гостя и свистнул, распространяя запах перегара, почему-то отдающий бензином. — Эй, ребзя! Эй!
   На его зов из дома прибежали два бравых парня, одетые не по погоде, они слегка пошатывались.
   — Че надо?
   — Вот, тут говорить с вами хотят, за полицию.
   — Чего? Кто хочет, ты? Что тебе надо, старый?
   — Я нашел следы, ведущие от моего участка к вашему, и прощу больше к моему дому не подходить, иначе я подведу ток к забору. И поставлю пару медвежьих капканов в самых неожиданных местах. Усекли?
   — Папаша, мы мирные люди. Разве ты видел, как мы что-то плохое делаем?
   — Следы ведут прямо к вашему дому!
   — Не знаем мы ни про какие следы. Может, к нам тоже кто-то залез. После вас. А пугать не надо, папаша, мы уже пуганные.
   — Я предупредил.
   — Угрожаешь?
   В это время из дома вышел четвертый мужчина, одетый в тулуп и семейники. Он шел почти на ощупь, держа перед собой небольшое ведерко с забавным узором из голубых цветочков.
   — Минуточку! Это мое ведро! Оно на голове у снеговика было.
   — Кто это? — заплетающимся языком спросил четвертый и, тут же потеряв к гостю интерес, начал справлять малую нужду в вышеупомянутый артефакт.
   — Что ты делаешь, это детское ведерко, идиот!

   — Знаешь, дядя, ты уже достал меня, — первый начал теснить его прочь от калитки. — Как видишь, силы не равны. Так что, если не хочешь как-нибудь ночью с пером в спине проснуться, ехай отсюда. Это понятно?   
   — Да как вы… — он не успел ничего больше сказать, потому что мужчина молниеносной подсечкой сбил его с ног, а потом захлопнул дверь калитки, из-за которой тут же послышалось грохотание засова.
   — Как же так? В собственной деревне такое терпеть! — выдохнул он.
   В голове загудело. Однако он попытался взять себя в руки. Выдав Марго ружье и велев запереться на все засовы, он отправился в районный центр за справедливостью. Когда он добрался до пункта назначения, началась настоящая метель. Представитель власти после долгих препираний согласился принять заявление и поехать вместе с Анатолием. Добравшись до дома, мужчина понял бесполезность предпринятой им попытки навести порядок — следы оказались полностью заметены, а аргумент о детском ведерке полицейского не убедил. Однако он все же сходил и проведал буйных соседей. На этот раз дверь открыл самый вменяемый из них, он был относительно трезв и спокойно объяснил, что является родственником владельца дома и отдыхает с друзьями в свой законный отпуск. Почему сосед на него взъелся, он не знает, а никакого ведра не видел, кроме своего собственного, ржавого, которое стоит на крыльце.
   — Можете поискать и в доме, — мужчина посмотрел на представителя власти абсолютно честными глазами.
   — Да нет, это пока лишнее. Простите за беспокойство, — полицейский строго посмотрел на Анатолия.
   — Ну и где эти бандиты и тунеядцы, о которых вы говорили?
   — Да они с утра лыка не вязали.
   — Здесь так почти все живут. Я вижу, вы мужчина городской, небедный. Машина у вас хорошая. Так и купили бы участок поближе к таким же, как вы. А здесь — голь деревенская, это не изменить.
   — Я тут много лет уже охочусь, и никуда ехать не собираюсь.
   — Надеюсь, документы все в порядке, и ружье зарегистрировано?
   — Конечно.
   — Надо проверить. Я к вам еще загляну. Когда машину выделят. А пока — везите назад.
   Обратный путь они преодолели в полном молчании. Возвращаясь домой, Анатолий сильно волновался, в порядке ли его жена и внуки, и с радостью облегченно вздохнул, когда увидел их на пороге. Пока он пытался навести порядок, внуки лепили во дворе снеговиков. Вечером они нашли на чердаке старую гирлянду вместо исчезнувшей, подключили ее и наслаждались блеском огоньков. Елку во дворе наряжать не стали, довольствуясь небольшой пластиковой, стоявшей на кухне.

   ***

   — Что это? Нас убьют? — плач и крики разбудили его среди ночи.
   — Что случилось? — он с трудом нащупал выключатель и уставился на прижавшихся к нему мальчика и девочку.
   — Тише, дети, сейчас все будет хорошо, — Марго постаралась успокоить внучат, но ее саму трясло. — Сделай же что-нибудь, Толя, умоляю.
   — Да что случилось? — он непонимающе посмотрел на собравшихся в спальне.
   — Открывай, старик! Конец тебе пришел! — раздался снаружи пьяный крик.
   Затем последовал дикий грохот. Барабанили по дверям, и, судя по звукам, по гаражу. Периодически затихая, какофония продолжалась. Дети прижались ко взрослым, а те не могли ничего сделать. Телефон Марго в деревне не ловил, а, когда Анатолий звонил со своего, то звонок или срывался, или линия была занята. Надежды на то, что их услышат другие жители деревни не было, так как их дом находился на значительном отдалении от следующего обитаемого жилища.
   — Я боюсь! — заплакала внучка.
   — Позвони еще раз! — сдерживая истерику, попросила Марго.
   — Теперь и у меня не ловит.
   — И что делать?
   Стуки повторялись, перемежаясь с треском древесины и скрежетом металла.
   Анатолий оценивал обстановку. Его голова работала, как давным-давно на заданиях, когда он вершил судьбы десятков человек за одну ночь. Противник во дворе. Задний вход заколочен на зиму как раз от таких нежданных гостей. На главной двери надежный засов и хороший замок, поэтому противник еще не в доме. Окна забраны самодельными решетками. Только на чердачном окошечке защиты нет.
   Он оделся за несколько мгновений, спустился вниз, где сотрясалась под ударами дверь. Снял с заботливо прибитых креплений ружье. Достал из шкафа патроны. На всякий случай засунул за пояс огромный нож. Когда он вернулся наверх, Марго взвизгнула.
   — Ружье, Толя? Здесь же дети! Ну договорись ты как-нибудь. Дай им денег, что ли!
   — Я разберусь, женщина! Ты успокой детей! — он схватил телефон и полез на чердак, все еще надеясь поймать сигнал и сообщить, куда следует.
   — Вот тебе и дом по дешевке, Толя, — ворчал он вслух. — Вот тебе и деревенский воздух — лекарство от стрессов.
   Мужчина поднялся на чердак и стал наблюдать за вакханалией во дворе, одновременно тряся мобильным в надежде увидеть хотя бы одну «палочку» на датчике качества сигнала.
   Во дворе прыгали пьяные люди. Они передавали друг другу канистру, очевидно, с чем-то горячительным. Один начал ломать забор и даже преуспел в этом, отсюда и треск, который они слышали. Второй выкрикивал ругательства, глядя на окна и, вероятно, надеясь разглядеть за ними силуэты хозяев. Остальных не было видно.
   Внезапно пара снежков полетела в сторону дома. Анатолий еще раз предпринял усилие, размахивая телефоном и так, и эдак, но связь не появлялась.
   — Там свет! — услышал он приглушенные голоса с улицы, и в ту же секунду снежок полетел в окно чердака.
   Чертыхнувшись, мужчина отложил телефон в сторону. Атака снежками продолжилась, и вскоре мужчину осыпало дождем из осколков. Он вспомнил, как вставлял это стекло несколько часов подряд, и у него затряслись руки.
   — Дорогой, что случилось? — раздался из спальни испуганный голос Марго.
   — Все в порядке! — не стал он вдаваться в подробности.
   Раз уж окно все равно осталось совершенно незащищенным, он решил использовать это во благо и высунул руку с телефоном. На экране появилась одна «палочка». Дрожащими пальцами он нажал на значок «громкой связи» и попытался сделать повтор номера.
   — У него телефон! Он снимает нас на камеру!
   — Ты, что, дебил, думал, что у него нет трубки? Пора заканчивать, пока он не вызвал ментов.
   — Он не дозвонится ночью.
   Сонм голосов, доносящихся снизу, слился в один неразборчивый звук. Он немного опустил руку и напоролся на осколок стекла, торчащий из рамы. Вид крови, боль, ощущение легкого жжения. Все это напомнило ему былые времена, когда каждый, кто по ту сторону прицела — враг, и ты можешь делать с ним, что хочешь. И имеешь на это право. И даже обязан. А сейчас он только старик, загнанный в свой же дачный дом, и засевший под крышей, как филин. Внезапный удар слегка оглушил его. Вместо снежка в окно влетела пустая стеклянная бутылка и едва не попала ему в глаз. Он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Кровь невыносимо застучала в висках. Он на мгновение совершенно растерялся. Но тут же почувствовал запах бензина. И все встало на свои места. Зачем кучке маргиналов вести себя так нагло при свидетелях? Да потому что они не планируют оставлять их в живых.
   — Вы, уроды! Здесь же дети! — закричал он в окно.
   Ответом был только смех.
   — Давай веселее, вот инструмент, — в поле его обзора попал третий мерзавец, который нес товарищу, разламывающему забор, большой топор.
   Тут показался и четвертый, который тащил банку с какой-то жидкостью. Анатолий понял, что времени у него очень мало. Возможно, он бы не стал вступаться за себя — много ли ему осталось? И даже Марго он вряд ли бы пожалел настолько. Но его внуки должны были выжить любой ценой. Кровь снова застучала в висках, и он перестал себя контролировать. Схватив ружье, мужчина спустился на второй этаж, высунувшаяся из Спальни Маргарита только таращила глаза от ужаса. Пробежав мимо нее, он спустился по лесенке вниз и начал отпирать замки. Глаза его наливались кровью.
   — Баба, что случилось? — захныкала девочка.
   — Ничего, ничего, глупенькая, — Марго ощутила, как сердце у нее нехорошо заныло. — А теперь все играем в космонавтов и надеваем на голову подушки. Раз! Два! Сашенька, одень подушку, вот так. Прижимаем подушку к ушкам руками.
   — Я ничего не слышу! — мальчику понравилась шутка, да и сестра его в таком виде выглядела весьма забавно.
   — Я тоже, — не отставала девочка.
   — А теперь давайте петь, как космонавты. Что они поют?
   — Я не знаю. Что хотят домой?
   — Значит…
   С улицы раздалось несколько выстрелов, и послышались крики. Марго схватилась за свой католический крестик.
   — Баба, я что-то слышал!
   — Я тоже!
   — Поем песню космонавтов, живо! — закричала Маргарита.
   — Где деда?
   — Я не хочу петь. Я в туалет хочу.
   — Подожди немного, милая! — женщина нервничала все сильнее.
   Однако прошло десять минут, с улицы не долетало ни звука. Вариантов развития событий в ее голове прокрутилось множество.
   — Сидите тихонько, я пойду посмотрю.
   — Баба, туалет! — потребовала девочка.
   — Сейчас, милая.
   Женщина на дрожащих ногах спустилась на первый этаж и достала из специально отведенного места ночной горшок, крышка которого была украшена затейливым цветочком. Усадив на него внучку, женщина решила все же выйти во двор и посмотреть, что происходит. Однако, остановившись у входной двери, она не решилась сделать этого.
Тогда она подошла к кухонному окну и отодвинула занавеску. Ее муж стоял, склонившись над кучей снега. Она начала стучать по стеклу и кричать, чтобы Анатолий шел в дом. Марго охватила настоящая истерика, настолько она не ожидала увидеть своего мужа живым. Тот услышал стук, но лишь отмахнулся. Пошатываясь, Маргарита вернулась в спальню, уложила детей, и, обняв их, попыталась заснуть.

   ***

   — Ты все собрала?
   — Да…
   — Деда, классные снеговики! Я еще хочу сфотографироваться, последний разок!

    — В машину, быстро.
   — Ну еще раз. Ну пожалуйста! — заканючил мальчик и, не дождавшись разрешения, подскочил к самому большому снеговику из четырех. — Баба, фоткай меня!
   Марго пожала плечами и начала снимать внука на свой телефон, пока тот показывал разные стойки из карате, увиденные по телевизору.
   — Кия! — под конец заорал он и ударил снеговика со всей силы.
   — Подожди, дорогой, не надо так, — осадила его Марго, наблюдая, как снег частично раскрошился, обнажив согнутую руку в клетчатой рубашке.
   — Это что? — мальчик попытался потрогать содержимое снежной статуи. 
   — Это старые тряпки, одежда ненужная, чтобы снеговик получился побольше. А теперь идем в машину, милый!
   Угомонив детей и устроив их на задних сидениях, Марго бросила красноречивый взгляд на мужа. Уезжали молча, даже детская песенка с диска, оставленного невесткой, звучала как-то мрачно. Анатолий смотрел на дорогу, занесенную снегом. Эти четверо будут только еще одной кучкой людей, готовящихся встречать его после смерти. Они пополнят длинный список. Но он не испытывал стыда за содеянное. Только легкую досаду от того, что придется расстаться с домом, который он так любил. Нужно будет вернуться сюда, как можно скорее, увезти тела подальше. Вокруг лес, вряд ли их кто-то найдет. Но сначала нужно будет сжечь здание. Сжечь свою дачу, а канистру из-под бензина подбросить на участок, где некогда обитали маргиналы, и написать заявление. А потом окажется, что главные подозреваемые куда-то исчезли. Вполне логично, что они могли сбежать, испугавшись содеянного. 
   Теперь у него не будет и идеальной причины отсутствовать по выходным, говоря жене, что он поехал порыбачить в одиночестве. Да и внуков ему просто так не отдадут — они смогут сидеть и в собственной городской квартире, другое дело — деревня. В общем, масса неудобств из-за кучки моральных уродов. Он вздохнул и крепче сжал руль.
   Марго сидела между внуками, обнимая их. Девочка играла с ее телефоном, а мальчик разламывал очередного очень дорого робота. Женщина с тоской смотрела в окно, понимая, что теперь все уже не будет так, как прежде.
   Снег, снег, горы снега. Снова началась метель. О новогоднем настроении и речи не было. В добавок ей придется в ближайшее время работать нянькой у собственной невестки. Нет, она была даже рада, и бесконечные крики «баба», напоминающее ей о собственном немаленьком возрасте, а также необходимость без какой-либо отлучки присматривать за двумя маленькими детьми, которые находились в самом шкодливом возрасте и все время дрались, ее не смущали. Необычно было другое — ей придется жить по чужой указке, спать в чужой постели, подстраиваться под несвойственный темп жизни. А как же ее занятия йогой? Ей придется ехать в зал через весь город, ведь квартира сына находилась довольно далеко. Она не сможет выделить пару часов и зайти к своей подружке, не посетит и косметолога в день скидок, не посмотрит любимые сериалы, потому что в них присутствуют любовные сцены. Придется с этим в любом случае смириться.
   Но кое-что радовало ее безмерно. Во-первых, то, что напавший на нее маргинал получил по заслугам, так же, как и все те, кто посмел среди ночи напугать ее внуков, ее плоть и кровь. Вторым же приятным моментом было то, что ее обожаемый Анатолий, которого она все еще любила, теперь не сможет ходить налево, прикрываясь разными глупыми предлогами, как будто она была набитой дурой.
   Отныне ему придется либо не изменять ей, либо очень тщательно скрываться, продумывая каждую мелочь. Потому что шаг влево — и она расскажет все, что знает. Он этого не захочет и станет ей подчиняться во всем. Для начала, она прекратит безобразие в их семейной жизни и заставит мужа почаще навещать ее спальню, ведь вынужденно ночевать вместе за городом они больше не смогут. А затем можно попросить и бизнес оформить на нее…
   Марго посмотрела на себя в зеркальце заднего вида и подумала о том, что могла бы в своем возрасте выглядеть лучше. Пара инъекций, хороший косметолог, может быть, наращивание волос и ресниц. А о детях пока позаботится наемная няня. В самом деле, Маргарита — не прислуга. Она теперь — королева положения.
   Распрямив спину, женщина смотрела в окно гораздо веселей. Выменяв у внучки телефон на собственную косметичку, что вызвало у той неподдельный восторг, женщина достала наушники и включила любимую песню. Вечерело. За окном постепенно перестали белеть нагоняющие скуку поля, появились первые огоньки, которые Марго очень любила.
   Она посмотрела на свои запущенные руки с черными ногтями — такими ей вернула их дача, и спросила себя, почему она перестала пользоваться элегантными лаками для ногтей и свела всю свою жизнь к уборке и готовке? За это она получила заслуженную благодарность — подтирание поп внукам и измены мужа.
   Женщина вздохнула и снова посмотрела в окно. Вид из него теперь открывался куда приятнее. Когда они въехали в город, она с былой жадностью, как двадцать лет назад, стала смотреть на витрины магазинов, подмечая, где открылся новый салон красоты, а где кричит в темноту неоновыми буквами реклама небывалой распродажи. Планы на вечер у нее были огромные. Вернуть внуков невестке. Посмотреть сразу несколько серий любимой киноэпопеи с обилием полуобнаженных длинноволосых юношей, сказать мужу, что он расстается со своей тайной пассией, хотя он этого не планировал. Марго даже потерла руки от удовольствия. Город ждал ее, раскрывая свои объятья.