Воровка

- Синицу надо проучить! Никто не имеет права брать чужое! А тем более – наше! – яростно шипел  Валерка Ландырев  в ухо Матвею Семенову, соседу по парте.
Матвей отодвинулся рыжего Валерки и сделал вид, что слушает учительницу математики. 
Ирка Синицына была самой вредной в классе. Она умела смотреть свысока даже на здоровенного Валерку, не говоря уже о невысоком худом Матвее, которого называла «деточка». От этого прозвища в Матвее просыпался зверь, который хотел разорвать обидчицу, но почему-то никогда этого не делал.
Уверенности в том, что записи взяла именно Синицына, не было. Но она могла это сделать. Перед уроком физкультуры Валерка сунул тетрадь в шкаф кабинета химии, чтобы Петька с Вовкой, завистники и негодяи,  из портфеля не вытащили. Синицына, которая сказалась больной и прогуляла физкультуру, вроде бы не видела Валеркиных маневров. А, может быть, видела? Ведь перед следующим уроком шкаф уже был пуст. Матвей с Валеркой обыскали не только его, но и другие шкафы и полки, но тетрадь как испарилась.
Обыск в портфеле Синицыной ничего не дал. Девушка скривила в усмешке губы и заявила, что только болван может положить нужную вещь у всех на виду, а потом причитать, куда она делась.
- А если она, и правда, не брала? – предположил Матвей.
- Брала! И ты это докажешь!
- Как?!
- Ты же говорил, что окна ее квартиры напротив твоих. Я принесу тебе бинокль, а ты проследишь за этой выдрой!
- Не буду я подглядывать! – возмутился Матвей.
- Не подглядывать, а вести наблюдение! – поправил его Валерка.

- - -
После уроков Матвей, сунув в микроволновку тарелку с вчерашним супом, устроился у окна за прозрачной тюлевой занавеской и поднес окуляры бинокля к глазам.
Синицына хозяйничала на кухне. В коротком синем халатике в белый горошек она выглядела удивительно домашней. Матвею показалось, что вместе с косметикой и строгой школьной формой Ирка лишилась брони и стала такой уязвимой и близкой, что ему захотелось протянуть руку и погладить ее волнистые светлые волосы.
 Она сняла с полки толстую кулинарную книгу и положила ее на стол. Долго листала, наконец, нашла рецепт, потому что отложила ее открытой ближе к стене и провела пальцем по строчкам.
Матвей вспомнил о супе, который не любил, но ничего другого не было – до очередной зарплаты матери осталось три дня, и они экономили на всем. Отрезав большой кусок хлеба, он принялся быстро есть, отчасти потому что был голоден, отчасти потому что без бинокля видно было плохо, а с биноклем орудовать ложкой не представлялось никакой возможности.
Когда он вернулся к наблюдению, то увидел, как Ирка что-то быстро перемешивает в низкой кастрюле, которую через минуту перевернула, вывалив содержимое – а им оказалось тесто с мукой – на стол. По-видимому, тесто оказалось слишком крутым, так что она  несколько раз подходила к раковине и смачивала водой руки. Наконец, тесто превратилось в овальный колобок, который был накрыт оранжевым кухонным полотенцем. Синицына извлекла из холодильника небольшой пакет, из которого выпала луковица размером со среднее яблоко. Пакет был водворен обратно, луковица почищена, а Иркины руки ковыряли что-то мелкое, которое быстро сполоснули под краном.
«Чеснок, что ли?» - предположил Матвей.
Девушка разрезала луковицу на четыре части и отправила вместе с чесноком в электротерку. Матвей даже передернулся, представив, как противно дрожит и завывает этот агрегат.
Семенов понимал, что в ближайшее время ситуация с тетрадью не прояснится, но не мог отвести глаз от стройной фигурки девушки, потянувшейся за глубокой тарелкой, в которую выложила фарш. Из чрева газовой плиты была извлечена сковорода. Ирина играючи надела ее себе на голову, по-видимому, изображая Человека Рассеянного с улицы Бассейной. Матвей улыбнулся.
Сковорода установлена на плите, масло в нее налито. Значит, будет что-то жарить. Пирожки?
Она налила немного воды в фарш, добавила лук с чесноком и  соль. Перебрала баночки со специями и открыла одну из них. Немного вытряхнула в фарш и чихнула. Перец. Потом ее пальцы  нежно гладили и переминали фарш. Матвей смотрел, не мигая. Тыльной стороной кисти девушка поправила челку и слегка прогнулась, растягивая затекшие мышцы спины. Матвей, как будто вспомнив, сделал глубокий вдох.
«Черт бы побрал Валерку с его подозрениями!»
 Швырнув бинокль, Матвей пошел в ванную. Умыл лицо и шею  холодной водой.
Ушел в свою комнату и включил компьютер. Игра не шла. Он потерял уже две жизни, но не продвинулся ни на йоту в направлении военной  базы кужутинов. Его так и подмывало вернуться и посмотреть, чем же все закончилось на кухне Синицыной. Наконец он не выдержал и направился к своему наблюдательному пункту.
На чисто вымытом столе стояла большая тарелка, полная кремово-коричневых чебуреков -  с зазубренными краями и приподнятыми уголками. Девушка взяла один из них и осторожно откусила, чтобы не брызнул сок.
Предатель-желудок заурчал. Поневоле представилось, как зубы ломают хрустящую корочку, которая нежно щекочет верхнее нёбо сразу позади них. Пряный аромат запеченного в тесте мяса настойчиво бередил воображение. Боковые поверхности языка ощутили острый вкус перца. Матвей опустил бинокль и сглотнул слюну.
Сок все-таки брызнул. Ирка вскочила и бросилась за салфеткой, вытирая ткань вокруг верхней пуговицы халатика. Вышла из комнаты, а через несколько минут вернулась в сиреневых  шортах и светло-желтой майке-«алкоголичке».
Она наклонилась, почти нырнув под стол, и водрузила на стул портфель.

- - -
Наконец-то! Матвей увидел, как Ирка достала тетрадь. Ту, которую никто не смеет брать - ведь там записаны тексты к песням для их с Валеркой будущей рок-группы! Едва дыша, он приник к окулярам бинокля.
Листает. Ярость заклокотала в груди Матвея.
Читает. Кивает. 
- Нет, это уже слишком!
Закрыла.
- Ну, я тебе покажу!!!
Посмотрела на обложку и поднесла тетрадь к губам.
- Она что, съесть ее собралась?
Прижала тетрадь к груди.
Матвей замер. Его стихи – на груди у надменной Синицыной! Быть такого не может! Он закрыл глаза, потряс головой и опять открыл. Ирка стояла посреди комнаты, читала и улыбалась, покачиваясь в такт ритму. Его ритму! Он даже понял, какой именно текст сейчас у нее перед глазами.
Какая-то сила сбросила Матвея со стула и вытолкнула из квартиры. Он понесся вниз по лестнице, едва захлопнув за собой дверь, и уже через минуту стоял возле двери Синицыной, нажимая на кнопку звонка.
- Тебе чего, Матвей? – она возникла в дверном проеме, близоруко щурясь на непрошенного гостя.
Так и сказала: «Матвей». Не «деточка» и не «Семенов».
Сердце ухало в груди, заглушая все  мысли.
- Я… - запинаясь, проговорил он, - ты извини, в окно видел… чебуреки… там…
Зачем-то показал в сторону кухни.
Ирка кивнула, как будто ничего неестественного в  этой просьбе не было.
- Мой руки.

- - -
- Ну, что? – от нетерпения Валерка переминался с ноги на ногу.
- Да нет у нее никакой тетради! Наверное, дворник нашел и выбросил, - зачем-то солгал другу Матвей. – А стихи я помню, запишу заново.