Колобок

Вечернее чаепитие было бесцеремонно прервано требовательным стуком в дверь:
- Откройте!
Дед и баба испуганно переглянулись.
- Что это они? – поднялся было с лавки дед.
- Беда, дед, случилась! – охнула баба.
Ноги деда стали ватными и не удержали его сухонькое тело. Он опустился на лавку:
- Колобок?..
Баба кивнула.
- Откройте! – крик стал громче и злее.
- Надо открыть, иначе они дверь выломают.
Дед поднялся и побрел к двери.
За дверью стояли соседи. В деревне все были соседями. Но сейчас от их прежнего дружелюбия не осталось и следа.
- Ваша Колобок убила Л;са! – заявил Лупа, толстый мужик в новеньких лыковых лаптях. 
- Не может быть! – воскликнула баба. – Она не могла!
- Значит, могла! – взвизгнула худосочная  жена Лупы. – Возле тела Лиса нашли ее бантик!
- Постойте, а сама она где? – насторожился дед.
- А вот это мы у вас и спрашиваем! – гнул свою линию Лупа. – Подайте ее сюда, мы и разберемся.
- Ее здесь нет! – дед загородил собой дверь, но Лупа отодвинул его и вошел в избу.
Колобка действительно не было.
Она ушла два месяца назад.

Круглая, пышная, румяная, Колобок была не похожа на остальных детей. На тонких-тонких ножках и с тонкими-тонкими ручками. Возможно, потому что появилась на свет в семье престарелых родителей, которых в деревне кроме как «дед» и «баба» никто не звал. Никто не задавал вопроса: «И откуда такое чудо взялось?», - потому что деда и бабу всегда жалели за то, что у них не было детей. Рождение  Колобка все взрослые восприняли, как дар, и обрадовались, несмотря на ее явное уродство. Родители отшучивались, мол, по сусекам поскребли, нашли муку и испекли колобок. Все так и стали звать девочку – Колобок.
Но деревенские дети Колобка не любили – прогоняли из своих игр, не слушали ее песен, потому что она была не такой, как все. Она страдала, потом смирилась.

Бабу с дедом вывели на площадь в центре деревни и стали чинить допрос:
- Куда пошла Колобок?
- Пока не расскажете, что случилось, ни слова не вымолвим!  - уперся дед, глядя на жену, утиравшую слезы кончиком платка.
- Расскажи, Мишаня, - велел Лупа длинному мосластому парню, который переминался с ноги на ногу в стороне от разгневанной толпы.
- Ну, это… - начал он. – Иду я, значит, и вижу – Лис дохлый. Подошел, думаю, может, на шапку сгодится. А тут – бантик. – Он указал на красный лоскутик в руках жены Лупы. – Вот.
- И все? – обозлилась баба, перестав плакать. – С чего ты взял, что Лиса убили?
- Дык он пасть раззявил, а глаза выпученные. Ясно – не сам умер.
- Да что же ты, дурья твоя башка, не посмотрел – были ли у него раны или нет? – наступала баба.
- Не, не было. Целый он.
- Она его, наверное, по башке стукнула! – вмешался Пынь, пронырливый мужичок, которому до всего было дело.
- Да, тюк! – звонко вторил Юсушка, внук Пыня и щелкнул себя по лбу.
Его мать, за юбку которой держался младший брат Юсушки, отвесила сыну подзатыльник:
- Не влезай!
- Это ее бант  или нет? – жена Лупы выставила вперед руку, на ладони которой алел бантик Колобка.
Сомнений не было. Бант сиял чистотой, а третьего дня шел дождь. Значит, Колобок и Лис встретились вчера, и вчера же Лис, шерсть которого тоже была чистой, встретил свою смерть.

- Ну, и что? – развел дед руки. – Может, они поговорили, а он потом издох. Он же старый был!
- Старый или не старый – не нашего ума дело! – повел пальцем из стороны в сторону Пынь.  – Старых что, - убивать можно?
- Кто это видел? Кто знает? – не сдавался дед.
- Куда она ушла? И почему? – поинтересовалась мать Юсушки.

Колобок ушла, потому что ей стало душно здесь, среди непонимания и ненависти. Только в лесу она могла быть счастливой. Здесь у нее были друзья – цветы, деревья, птицы. Когда-то давно она нашла в осеннем лесу зайчонка-листопадника. Худой и мокрый, он дрожал под кустом орешника. Наверное, его мать не смогла вернуться и покормить сына. Колобок принесла его домой, выкормила и отпустила на волю.
А через несколько лет попросилась на волю сама.
Старики покручинились-покручинились и отпустили.
К Зайцу и направилась Колобок, чтобы проститься перед  дальней дорогой.

- Оставайся! – приглашал он. – Мы можем построить дом. Я буду заботиться о тебе. Ты же всегда любила лес.
- Спасибо, Заяц! Я поживу у тебя немного. Вот напишу еще несколько песен и пойду. Говорят, что за лесом есть город. Дома там большие, людей много. Я отнесу туда свои песни, хочу, чтобы люди их услышали, чтобы поняли лес, небо, звезды.
- Зачем тебе это? Здесь есть и лес, и небо, и звезды. Ты уйдешь от них, чтобы о них петь?
- Да, Заяц. Чтобы петь, нужно уйти. Тоска нужна, понимаешь?

- Приглашается свидетель – Медведь! – торжественно, как настоящий судья, провозгласил Лупа.
Медведь настороженно, принюхиваясь, вошел в круг людей.
- Ты видел Колобка?
- Да, она несколько дней прожила у меня в доме.
- Как она к тебе попала? – допытывался Лупа.
- Шла по тропинке в город. Устала. Я ее покормил. Хотел, чтобы она у меня осталась. Хозяин я хороший, пасека вон какая!
- Врешь ты все! – раздался откуда-то сверху щелкающий голос. – Запер ты ее в подвале. Я все видела!
- Ах, ты… – Медведь замахнулся на Сороку лапой, и она отлетела в сторону.
- Я видела, видела! Он,  – Сорока указала на Медведя, - рычал на Колобка, что может съесть ее в любой момент. Заставлял печь топить, дрова колоть. А на ночь запирал в подвале. Я все видела!
- Вы кому поверите? – взревел Медведь . – Мне или какой-то пустоголовой вертихвостке?
- Продолжай, Сорока! – Лупа сделал Медведю рукой знак замолчать. – Итак, ты видела, что он плохо обращался с Колобком. Куда же она делась?
- Я открыла задвижку и выпустила ее из подвала, – Сорока выпятила белоснежную грудку. – Было трудно, но я справилась.
- И куда потом она пошла?
- Если бы я полетела за ней, то может быть, все было бы иначе, – вздохнула Сорока.

В суматохе допроса все забыли про деда с бабой. От последних слов Сороки сердца у них затрепетали, как белье на ветру.  Они и хотели, и боялись услышать, что произошло дальше.

Им не расскажет никто. Только Волки смогли бы пролить свет на причину загадочного исчезновения Колобка, но они не пожелали этого сделать.
Колобок все бежала и бежала, не останавливаясь, по тропинке, которая уводила ее прочь от дома Медведя. И вдруг увидела перед собой свет: много светлых огоньков, похожих на светлячков. В ночи она не заметила, что загадочные огни передвигались вместе с тенью, так похожей на облик волков. Напуганная и уставшая, она замедлила шаг, направляясь в сторону огней.
- Глядите – Колобок! – раздался гнусавый голос одного из волков. – Вот и ужин подоспел!
В ответ раздалось не то гоготание, не то отрывистый лай стаи.
Прыжок в сторону – и вот уже Колобок катится с обрыва реки в воду. Там ее ждала верная смерть. Лисья лапа с острыми когтями зацепила ее за бок и выкатила на сушу…

- Лечу я, значит, над лесом, - продолжала свой рассказ Сорока, - и вижу: сидят на берегу Лис и Колобок. Беседуют вроде. Я подлетела поближе. Лис спрашивает, куда Колобок идет, от кого убегала. Та и рассказала ей все, что с нею приключилось. А старый Лис все ближе подбирается. Зачем, мол, ты в город идешь? Она и ответила, что песни свои петь. Лис и просит: спой, послушать хочу. Колобок и запела. Хорошо пела!
Сорока помолчала, но ее никто не перебивал.
- Одну песню спела, другую. А Лис и говорит: «Плохо слышу. Подойди поближе!» Колобок и подошла.
- А потом? – поторопил Сороку Лупа.
- Съел он ее, – вздохнула Сорока. – Все произошло так быстро, что я и предупредить не успела. Никогда себе этого не прощу!
- Ничего не понимаю, - прошептал дед. – Так он же издох?
- Да, - согласилась Сорока. – Подавился. А бантик я успела из пасти выхватить, да уронила.

Все соседи подходили к безутешным бабе и деду, обнимали их и говорили, что никогда не забудут Колобка и ее песни.

Заяц сидел на опушке и слушал песенку скворца, мелодия которой была точь в точь как та, которую пела его подруга Колобок.