Взгляд в вечность

Мортонс оглядел площадь. Серый камень под ногами, серые громады зданий вокруг площади, серое скрытое тучами небо над головой. Да и сам мужчина не особо выделялся на общем фоне: черные туфли, темно-серый костюм, рубашка чуть более светлого тона, черный галстук. Мортонс не был здесь простым зевакой, он появился на площади, имея вполне определенную цель. Его серые глаза отыскали одну из улиц, радиально расходящихся от площади, по ней ему и надо было идти. Вскоре мужчина остановился перед одним из уныло-серых домов.

Это было довольно странное для постороннего взгляда здание. Оно вздымалось к небу двадцатью одним этажом, но на его стенах не было даже намека на окна. Не было и видимых кондиционеров, которые зачастую висят на стенах офисных сооружений, ведь жить в этом здании вряд ли кто-нибудь согласился бы.

Но Мортонс был далек от подобных умозаключений, прошло уже немало времени с того момента, как он впервые оказался здесь. Вся окружающая обстановка уже давно стала привычной. Он поднялся по ступеням единственного подъезда и подошел к массивным темным дверям. Возле них висела черная табличка, на которой серебром было написано следующее: “Комитет Распределения. Восточноевропейский отдел”. На надпись мужчина взглянул лишь мельком. Двери беззвучно разошлись при его приближении, и он вошел внутрь.

Привратник, увидев его появление, попытался изобразить на своем лице приветливую улыбку.

— С прибытием, господин Мортонс! — сказал он со всей возможной вежливостью.

Выражение худого бледного лица Мортонса не изменилось, он лишь слегка кивнул, отвечая на приветствие, и предъявил удостоверение, формально приступая к новой должности. Привратник опять улыбнулся и сказал:

— Двадцать первый этаж, комната номер шесть.

Мортонс мысленно скривился, он искренне надеялся, что это формальное наставление вязнет на зубах привратника так же, как и у него самого в ушах. Он опять кивнул и двинулся к лифту. Мортонса когда-то удивляло, зачем в этом месте нужны лифты, и уж тем более зеркала в них. Давно прошли те времена, когда его интересовала своя внешность. Но глаза не могли не выхватить из отражения довольно высокого, элегантно одетого мужчину лет тридцати пяти, чисто выбритого, с аккуратно подстриженными и расчесанными темными волосами. Из всех кнопок работала только та, которая вела на двадцать первый этаж, и Мортонс опять мысленно скривился: и зачем все остальные? Зачем вся эта никому не нужная показуха? Но вместе с тем кнопку он нажал. Двери с тихим шелестом закрылись, и лифт двинулся вверх.
 
До двадцать первого этажа он доехал довольно быстро. Мортонс вышел из лифта и зашел в плохо освещенный коридор. Вдоль его стен располагалось ровно сто дверей, новый директор знал это наверняка. Но подошел он к серой двери, на которой висела табличка с серебряными цифрами “06”.  Мужчина знал, что если войдет в эту дверь, то пробудет там долго, целую вечность. Но медлить не стоило, ведь он здесь теперь был главным.

Он без стука открыл дверь и попал в приемную. За небольшим столом сидела его секретарша. Довольно привлекательная молодая женщина с неправильными чертами лица. Впрочем, в Комитете секретарши были исключительно секретаршами и ни чем более, так что ее внешность не имела ни малейшего значения.

Секретарша рывком вскочила.

— Добрый день…хм…Здравствуйте…— она сильно волновалась и говорила явно не то.

Тут уж Мортонс не смог сдержать кривую усмешку, но в его глазах проскочило что-то вроде снисходительной теплоты. Он внимательней присмотрелся к женщине. Совсем недавно прибыла. Еще до конца не осознала, не прочувствовала окружающую среду, не пообтерлась, не сбросила старые въевшиеся стереотипы.

Улыбка сошла с его губ:

— Здесь говорят “С прибытием”, запомни это и приветствуй так каждого, кто войдет. Тебя как зовут-то?

— Катерина, — женщина совсем растерялась.

— Катя, ты приготовила документы прибывающих сегодня?

— Да.

— Ну, вот и молодец, жди гостей.

Мортонс прошел в свой кабинет. Кабинет ничем особенным не отличался, он множество раз бывал в таком, еще когда работал проводником. Огромное помещение, на серых стенах пятьдесят четыре двери, считая ту, через которую он вошел. А в центре стоит большой черный письменный стол, на котором с левой стороны ровными стопками высятся папки, вот только стопки едва не касаются потолка. Перед столом стоит стул для прибывших. Возле двери с цифрой один стоит табурет и на нем сидит библиотекарь, в обязанности которого входит разбираться с документами. Комитетский директор не являлся его непосредственным начальником, поэтому при появлении Мортонса библиотекарь даже не шелохнулся.

Директор сел в кресло за столом и мимоходом взглянул на часы, висящие над дверью, которая вела в приемную. Тридцать первое декабря две тысячи пятого года, двадцать три часа, сорок две минуты, восемнадцать секунд. До две тысячи шестого года, с которого фактически начиналась его служба, оставалась целая вечность, да что там, до следующей секунды на Земле оставалось больше часа субъективного времени Мортонса.

На столе не было никакой аппаратуры, но Мортонс сказал:

— Катя, вызовите, пожалуйста, всех проводников, которые сейчас не заняты.

И воздух вокруг него ответил голосом секретарши:

— Будет сделано, господин Мортонс.

После этого директор занялся бумагами. Тут должно было быть немногим более тысячи личных дел тех, кто должен был прибыть в первый час начавшихся суток. На Земле никогда бы несколько человек не справлялись с тем объемом работ, которые проводились в Комитете. Ведь здесь у каждого в запасе была вечность.

— Специальные заказы, — Мортонс опять обратился к воздуху.

Но на этот раз никто не ответил ему, просто из стопок вылетело три папки и приземлилось перед ним. На верхней стояла трехцветная печать с основными цветами Северного Округа: черным, красным и желтым. Мортонсу всегда хотелось заглянуть хоть в одно личное дело, а уж о делах со спецзаказом он и мечтать раньше не мог. И он открыл папку.

Отбытие:01.01.2006 1-й час, имя, фамилия, родители, место и дата рождения, особые приметы, предначертание: нет, жизненный путь, поступки — добро/зло:47/53, спец.заказ: Северный Округ.

Мортонс ткнул пальцем в последнюю запись. Страницы личного дела перелистнулись, открывая нужную:

“Запрос из Северного Округа. Доставить до 01.01.2006-00:22. Ссылка на причину: искреннее желание служить Князю Северного Округа. Явиться в Круг по месту Отбытия не позже 01.01.2006-00:31”. И опять стояла печать.

Директор недовольно закрыл папку. Ничего интересного. Он взялся за следующую. На ней был такой же спецзаказ, поэтому он открыл третью, на которой стояла бело-голубая печать с золотыми буквами, это была печать Южного Округа.

“Отбытие:01.01.2006 1-й час, имя, фамилия, родители, место и дата рождения, особые приметы, предначертание: есть”. Это было уже интересно, Мортонс коснулся надписи пальцем. Открылась нужная страница:

“Предначертание. Мученик (см. жизненный путь), сплочение и объединение людей (см. жизненный путь)”.

Мортонс разочаровано вернулся к содержанию. “Негусто-негусто” — невесело подумал он и коснулся надписи “спец.заказ: Южный Округ”. Открылась нужная страница:

“Запрос из Южного Округа. Доставить 01.01.2006 в 00:29. Причина: предначертание. Явиться в Сферу по месту Отбытия до 01.01.2006-00:59”. Снова печать.

Директор уныло взглянул на часы, прошло всего сто двадцать миллисекунд реального времени, там, на Земле.

Явился первый проводник. Он был в обычной для всех проводников форме, то есть в просторном черном балахоне. Капюшон оставлял в тени лицо проводника, но так и должно было быть — проводник обязан быть безликим.

Прибывший молча поклонился. Мортонс коснулся одной из папок, она перенеслась на правую сторону стола, а в руке проводника появилась небольшая бумажка, билет сюда для человека. Черная фигура опять поклонилась и вышла вон. После него проводники пошли один за другим. Стопка папок с заказами росла, пока не стала единственной.

Мортонс облегченно вздохнул и взглянул на часы. Тридцать первое декабря две тысячи пятого года, двадцать три часа, пятьдесят восемь минут, тридцать пять секунд. Пройдет еще немало времени, прежде чем появится первый прибывший.

Но и эта небольшая вечность прошла, и в дверь постучали. Мортонс от неожиданности вздрогнул. Часы показывали одну секунду нового года. Дверь открылась, и в кабинет вошел человек. Это был невысокий седой старичок. Он на пару секунд замер у двери, видимо, пораженный увиденным, а потом, слегка запинаясь, произнес:

— Здравствуйте.

Мортонс кивнул и ответил:

— С прибытием, присаживайтесь.

Прибывший подошел к столу и сел на край предложенного стула. Мортонс протянул руку к стопке папок. Нужная услужливо легла перед ним. Директор устал сидеть в тишине и потому думал вслух:

— Так-так. Верещагин Андрей Павлович. Хм-м-м. Угу…

Но прибывший прервал его:

— Простите…

Мортонс поднял на него глаза, вся его фигура выражала вопрос.

— Я что, — мужчина явно был растерян. — Я умер?!

— Да.

Если бы у него еще было тело, то он бы точно побледнел, но теперь для него это было невозможно, поэтому у Андрея Павловича только расширились глаза.

— Как?!

— Как? — переспросил Мортонс и взглянул на папку, там перевернулось несколько страниц, и он ответил. — Так-с. Сердечный приступ в 22:47, скорая прибыла в 23:34, в 23:49 вас доставили в больницу, но помочь уже ничем не смогли. Дата отбытия 01.01.2006-00:00:38.

Директор снова вопросительно взглянул старика, но тот не проронил больше ни слова. Поэтому Мортонс вернулся к личному делу. Добро/зло: 51/49. Больше, в общем-то, смотреть ни на что не надо было. Директор поднял руку ладонью вверх и там появился листок бумаги следующего содержания:

“Я, Верещагин Андрей Павлович, 01.01.2006-00:00:38 в.о.(1*), принимаю свое прибытие и без сопротивления готов отправится по месту определения, коим является Южный Округ. При этом не имею никаких претензий к Комитету Распределения в целом и к Восточноевропейскому отделу и его директору Мортонсу в частности.
Дата: 01.01.2006-00:01:03                Подпись”

--
1* В.о. — время отбытия
--
 
Мортонс протянул бумагу прибывшему. Тот взял ее, бегло пробежал глазами и у него явно появились новые вопросы.

Директор казенно улыбнулся.

— Слушаю?

— А что такое этот самый Южный Округ?

— Ну, в вашем понимании, это рай. Считайте, что вы попали в рай. Что-то еще?

Мужчина кивнул.

— Да. Вот тут место для подписи. Расписываться надо кровью?

Мортонс усмехнулся.

— Нет, что вы. Просто приложите к бумаге указательный палец, при этом думая о своей подписи, этого вполне достаточно.

Старик расписался и положил бумагу перед директором. Тот коснулся папки, и над ней зависла ее копия, единственным отличием была обложка, которая была белой, а буквы золотыми, обведенными голубым. Мортонс вложил подписанную бумагу в оригинал личного дела, закрыл его и провел над ним рукой. В углу появилась черная надпись: “Направлен”. Копию дела он отдал прибывшему со словами:

— Вам теперь обратно на площадь, к порталу. Он отправит вас по месту назначения. Я вас больше не задерживаю.

Новый подданный Южного округа поднялся и молча вышел. Библиотекарь у стены ожил и подошел к столу. Мортонс протянул ему папку, тот с кивком ее принял и двинулся к двери с номером один. Дверь за ним закрылась не до конца, и директор увидел, что стены помещения состоят из больших выдвижных ящиков с номерами от одного до семи.

В дверь опять постучали, и Мортонс был оторван от созерцания работы библиотекаря. Он взглянул на часы. Ноль часов, одна минута, четыре секунды.

Стопка личных дел тех, кто должен был прибыть в этот час, подавляла своей высотой. Этот час будет длиться вечность, а ведь в году их около девяти тысяч! Мортонс про себя вздохнул и сказал с легкой полуулыбкой:

— С прибытием!

***
Прошла вечность.

***
В дверь робко постучали, и в кабинет вошла миловидная старушка. Она замерла, как и многие до нее, пораженная увиденным.

— С прибытием, — первым поздоровался Мортонс и кивнул на стул. — Садитесь.

Старушка покорно села и уставилась на директора. Тот уже давно работал молча, через его руки успело пройти уже несколько сотен тысяч дел. Но он должен был вносить ясность в сознание прибывших.

— Петрова Мария Васильевна, как вы уже, наверное, поняли, вы умерли. Подпишитесь, пожалуйста.

Он протянул ей бумагу. Она взяла ее, прочитала и спросила:

— А что это за Северный Округ, куда меня определили?

Мортонс уже успел натерпеться от тех, кого направляли туда, мало кто хотел в ад. Со всем возможным тактом и деликатностью директор объяснил, что такое Северный Округ.

Старушка горестно всплеснула руками.

— Да как же это так? Я ж ничего…— залопотала она. — И в церковь ходила, и постилась, и детей воспитала так, как Бог заповедал…

Но статистика была неумолима: добро/зло:49/51. Так уж получилось, и ничего с этим не поделаешь, загробная жизнь программируется при жизни на Земле.

— Не волнуйтесь. Ну, это же не ад, которым вас пугали церковники! Никто не будет варить вас в смоле, и уж подавно не будут заставлять лизать раскаленные сковородки. Северный Округ не слишком отличается от Южного. Подписывайте, не бойтесь.

— Не буду. Не хочу. Я жизнь провела праведно.

— Хорошо.

Мортонс щелкнул пальцами и жизнь старушки, как на экране телевизора, поплыла перед ее глазами. При этом указывалась окраска каждого действия ее жизни. Жизнь была самой обычной, каких миллионы, но это не значило, что она была легкой.

Детство в послевоенное время со всеми вытекающими отсюда последствиями. Первая любовь, светлая юность, омраченная неразделенной любовью, окончание школы. Замужество, рождение ребенка, скучная однообразная работа, острая нехватка денег, бесконечные очереди. Пьяный муж, постоянные ссоры, развод, размен квартиры. Окончание школы детьми, их поступление в ВУЗы. Внуки.

Старушка действительно ничего плохого не хотела делать. Все ее поступки исходили только от желания облегчить жизнь себе и другим, но, как известно, благими намерениями выстелена дорога в ад.

Вскоре Мортонс уже держал в руках подписанную бумагу. Просмотр жизненного пути, как всегда, не подвел. Но после каждого просмотра чужой жизни директор чувствовал себя неловко, будто подсмотрел какую-то тайну в замочную скважину.

Старушка понуро взяла копию личного дела и поплелась к выходу. Библиотекарь возник за плечом Мортонса, ожидая оригинала. А директору страсть как хотелось сделать себе обеденный перерыв, хоть десяток минут отдохнуть от всего этого мельтешения.

***
Вечность. Комнаты с номерами 1 и 2 уже были заполнены. Осталось еще пятьдесят с лишним недель. Год, без двух недель. Только-то.

***
Дверь открылась без стука. Мортонс не успел даже приветствовать прибывшего, как тот, что называется, закусил удила.

— Это что же происходит? Что это за маскарад? Вы кто такие? Я требую немедленных объяснений! Где я, черт возьми? Время — деньги, и мне его совсем не хочется тратить на вас!

Мортонс вклинился в короткую паузу в монологе прибывшего мужчины лет сорока.

— Успокойтесь. Ваш крик уже ничего не изменит. Вы умерли.

Мужчина опешил и опустился на стул.

— Бред, — наконец выдавил он из себя. — Этого же просто не может быть! Мне всего тридцать девять! Да и вот, я же здесь.

Директор криво усмехнулся.

— Здесь. Вы, так сказать, в загробном мире, даже можно сказать в чистилище. Вот бумага, распишитесь и отбывайте.

Мужчина машинально полез в карман пиджака за ручкой, но естественно, ничего там не нашел.

— Чем расписаться-то?

Мортонс объяснил механизм подписи и протянул бумагу прибывшему. Но мужчина заупрямился.

— Не буду я ничего брать! И подписывать тоже не буду!

— Почему?

— Я не хочу быть мертвым. Я не должен был умереть!

— Ну, это уж не вам решать.

— Все равно! Подписывать не буду, возвращайте меня обратно!

Директор пристально взглянул на умершего.
 
— Значит, подписывать категорически отказываетесь?

— Точно.

— Тогда можете быть свободны.

Мужчина радостно встал и вышел вон. Мортонс проводил его взглядом и вздохнул. Он слыхал истории о таких отказчиках. Сначала они некоторое время шляются по миру Распределителя. Потом, наконец, выходят на площадь и, пройдя через портал, возвращаются на Землю. Вот только тел им никто возвращать не собирается. В мире живых появляются привидения, которые быстро осознают свои ошибки. Вот только исправить их чрезвычайно сложно. Надо подкараулить умирающего и вместе с ним и его проводником прыгнуть в открывшийся портал. Но, даже попав обратно в Распределитель, еще долго можно ожидать, пока о тебе вспомнит и найдет для тебя несколько мгновений хорошо отлаженная система Комитета.

***   
А люди продолжали прибывать. Схема распределения была предельно проста. Мортонс уже давно смотрел только на соотношение добра и зла в земной жизни человека. Если добра было больше, то он направлялся в Южный Округ, если же зла — то в Северный. А если отношение составляло 50 на 50, то человеку предоставлялся выбор самому решать, куда отправляться дальше: в Южный или в Северный Округа на проживание, либо на службу в основных внеземных структурах. Но для службы к человеку предъявлялись некоторые требования, вернее не к нему самому, а к его внешности. В Министерстве Предназначения, с его гербовыми цветами(зеленый, оранжевый, синий), работали зеленоглазые или синеглазые люди с рыжими волосами. А в Комитет принимали темно-русых, темноволосых или седых с серыми или темно-карими глазами и с бледной кожей. В Сферах Южного Округа встречались люди беловолосые или светло-русые, все голубоглазые. А Круги Северного Округа отличались тем, что там в основном работали темнокожие, краснокожие и желтокожие люди, все безусловно были темноволосыми и с карими глазами.

Когда-то и сам Мортонс делал этот выбор. Почему он остался в Комитете? Даже самому себе он не мог ответить на этот вопрос. И не было никого, кто мог бы задать его ему.

***
Перед Мортонсом сидела женщина лет сорока. Ничем внешне не примечательная, в личном деле тоже ничего сверхъестественного не было. Он протянул ей бумагу, и она без возражений подписала ее.

Анна Михайловна Курбатова была распределена в Южный Округ. Она взяла протянутое личное дело и вышла в приемную, оттуда — к лифту. Заблудиться здесь было крайне трудно, она без труда нашла площадь с порталом. Она вновь ощутила довольно неприятное покалывание по всему телу, пока проходила через портал. Выйдя, она была приятно удивлена.
 
Окружающий мир резко контрастировал с миром Распределителя. Нежно-голубое небо над головой, изумрудно-зеленая трава под ногами. И начало дороги, выложенной белыми плитами. На дороге стоял статный светловолосый мужчина в белом костюме, он явно обрадовался появлению женщины и направился к ней.

“Ангел?”— невольно подумала Анна. — “Но если верить тому серому из Распределителя, то это просто человек”.

Мужчина тем временем подошел к ней и поздоровался:

— С прибытием!

— Спасибо.

— Пойдемте, вас уже ждут.

И они пошли по дороге, которая по спирали отдалялась от портала. Вдоль нее стояли братья-близнецы зданий, которые женщина видела в предыдущем мире, единственным отличием было то, что они сияли белизной. “Видимо здешние ваятели не отличаются оригинальностью” — и ей вдруг вспомнился народный новогодний фильм, в котором была та же ситуация.

Наконец они остановились у одного из зданий. Возле двери висела голубая табличка, на которой золотом было написано: “Восточноевропейская Сфера Южного Округа”. Внутри тоже сидел привратник, внешностью и одеянием напоминающий ее проводника. Они поднялись на таком же точно лифте, на двадцать первом этаже вошли в дверь с табличкой “06”.

Внутри кабинет по планировке ничем не отличался от кабинета в Комитете. За столом сидел голубоглазый блондин.

— С прибытием.

— Спасибо.

Директор Сферы быстро просмотрел личное дело и выдал Анне Михайловне пластиковое удостоверение. Потом улыбнулся и сказал:

— Всего доброго. Можете быть свободны.

Женщина непонимающе уставилась на него.

— Как? И куда мне идти? Что делать?

Директор опять улыбнулся.

— Мы изучим ваше дело и найдем для вас самую подходящую работу в течение земных суток. Идите в город, устраивайтесь, — видя растущее непонимание сидящей перед ним, он объяснил. — Выбирайте любую свободную квартиру и устраивайтесь. Все бесплатно. У нас ведь коммунизм.

Курбатова оторопело кивнула и вышла из кабинета. В приемной ее ждал проводник. Он отвел ее в город. Там действительно все было бесплатно, можно было зайти в любой магазин и взять все, что только душе угодно. Город мало чем отличался от ее родного, который остался на Земле, вот только чисто было очень, и все прохожие здоровались при встрече и неизменно улыбались друг другу. Они зашли в первый попавшийся шестнадцатиэтажный дом, возле которого на щите значилось число свободных квартир и их номера.

Уже прощаясь с проводником, Анна Михайловна решила все для себя окончательно уяснить. Она спросила:

— Скажите пожалуйста, а сколько здесь живут?

Несмотря на дежурную улыбку мужчины, она поняла по промелькнувшему выражению его лица, что вопрос глупый.

— Всегда.

— И нельзя умереть?

Мужчина не ответил, только отрицательно покачал головой.

— А в чем же тогда смысл жизни?!

Она поняла, что это еще один глупый вопрос.

— Смысл жизни? На Земле — определить свое место в загробном мире. А здесь, здесь смысл сводиться к жизни.

— Смысл жизни — сама жизнь? Нелепица какая-то. Вечно жить без цели, работая, проживая в квартире, встречаясь с другими такими же, как ты людьми. Неужели это и есть смысл?

Улыбка сошла с лица проводника. Лицо приобрело даже в некоторой степени угрюмое выражения.

— Вы правы. Смысла жизни нет. Работа — дом — работа, и это колесо разорвать невозможно! Я здесь уже четыре земных месяца, и, знаете, каково здесь? Скучно. Очень скучно, время тянется слишком медленно. И самое ужасное, что изменить ничего нельзя. Даже убить себя, чтобы избавиться от этой западни нельзя. Вы сейчас не понимаете, но скоро поймете, что слишком много сладкого тоже вредно. А теперь прощайте. Удачно устроиться.

И он ушел. А Анна Михайловна осталась, она устроилась на любимую работу, каждый день ела любимую еду, одевалась в красивые вещи и в квартире окружила себя всем, что считала необходимым. Она жила. Жила в этом чистом городе, где все было построено из белых материалов. Впереди у нее была в е ч н о с т ь.
   
***
Стук в дверь прервал ход мыслей Мортонса. А думал он о том, что ему осталось отработать еще семь месяцев. И он будет свободен. Что делать после окончания этого срока, он еще не решил. В дверь опять постучали. Мортонс ответил немного раздраженно:

— Да?! Входите!

Вошла аккуратно одетая женщина лет тридцати. Мортонс даже не взглянул на нее, слишком многие уже прошли через него, лишь коротко буркнул:

— С прибытием.

— Спасибо.

Нужное приветствие резануло слух, выделяясь на фоне всех предшествующих. Мортонс внимательно взглянул на прибывшую. Привлекательная внешность, неброская одежда, но что-то настораживало, быть может, странный огонек в глазах. Мортонс уже очень давно без необходимости не заговаривал с прибывшими. Директор опустил глаза на стол и потерял дар речи — личного дела прибывшей не было. Мортонс сглотнул комок, подступивший к горлу, и спросил, первое, что пришло в голову:

— Вы кто?

Женщина премило улыбнулась:

— Меня зовут Вероника Комисарова и у меня встречный вопрос: где я?

Мортонс оставил ее вопрос без внимания. Он нервно пытался найти ее личное дело. Его не было, и Мортонс спросил:

— Как вы сюда попали? — краем сознания он отметил, что его голос срывается на крик. — Вы хоть понимаете, что вы умерли?! Что вы помните?!

Она опять улыбнулась. Ее спокойствие поражало.

— Значит, это действительно чистилище, — она не спрашивала, скорее утверждала. — Но я не умирала, я занимаюсь различными восточными практиками, и в эту ночь я бродила по городу вне тела.

Мортонс облегченно вздохнул, все было не так страшно, как показалось ему вначале. Он постарался и выдавил из себя улыбку:

— Тогда можете быть свободны. Вам здесь не место.

Вероника покачала головой.

— Нет. Я пришла сюда не за этим. Вокруг меня одни слуги, да-да, ты тоже. А я хочу встретиться с самой Смертью, лично.

— Это невозможно! Я даже не уверен, существует ли она вообще!

— Ну, тогда готовься к грандиозному скандалу, кабинетная крыса!

Впервые Мортонс пожалел, что в Комитете нет охраны. А самое ужасное, что он боялся этого скандала, ведь совсем неизвестно, как это могло отразиться на его дальнейшей судьбе. Его могли снять с должности, но, пожалуй, более страшным наказанием было бы продление срока службы. Он постарался успокоить женщину:

— Успокойтесь, пожалуйста. Чего именно вы хотите?

— Я хочу поговорить со Смертью.

— Для этого у вас должны быть веские причины.

Ее взгляд резанул острее бритвы.

— Мои причины — это мои причины, будь спокоен, они весомые!

Ее эмоции были настолько яркими, что Мортонса посетило видение. Он увидел Веронику в затемненной комнате, плачущую над кроваткой, в которой лежала маленькая девочка.

Что ему оставалось делать? Мортонс согласился. Он сам никогда не видел Смерти, но интуитивно знал, как ее найти.

Вдвоем они вышли из кабинета и вошли в лифт. Удивительным было то, что в лифте под кнопкой первого этажа появилась еще одна, рядом с ней была надпись: “Подвал”. Секунду промедлив, Мортонс нажал на кнопку. Ехали они довольно долго. А за открывшимися дверьми лифта была темнота, полная, кромешная.
 
Вероника, которая стояла за спиной Мортонса, нетерпеливо толкнула его к выходу. Он медленно повиновался, и она вышла следом. Обернувшись, Мортонс увидел, что сзади уже два лифта. Над дверьми того, из которого они вышли, тускло светилась стрелка направленная вверх, над вторым была такая же, только указывающая вниз.

Второй лифт не собирался впускать пришельцев в свое чрево. Поэтому они решили, что цель где-то здесь, в подвале. Он явно отличался планировкой от здания, стоящего над ним. Это был тускло освещенный коридор, длинный, бесконечный коридор. Мужчина и женщина пошли по нему. Не успели они отойти от лифта и десятка шагов, как их “накрыло”.

Мир Комитета отличался своей особенной тишиной. Тут не пели птицы, не шелестел листвой ветерок, единственными звуками было гулкое эхо шагов и голоса говорящих. Каждый, кто хоть сколько-нибудь времени находился здесь, неизменно привыкал к тишине, царящей вокруг.

А Вероника и Мортонс услышали неясный гул, как будто там вдалеке летали миллионы пчел или шумел морской прибой. С каждым шагом гул усиливался. Через десяток шагов на стенах появились первые двери. И люди поняли, что шум доносится из-за них. Мортонс задумчиво нахмурился. Из-за двери с надписью “2005” доносились попеременно то дикий истерический смех, то рычание, то вой, а то невнятное бормотание. Нетрудно было определить, что звуки издает человек, причем с явными признаками сумасшествия.

Дальше — больше. Номера дверей уменьшались, и за всеми было слышно одно и то же. Все двери были крепко заперты. И Мортонс внутренне содрогнулся, представив, что было бы, если б это было не так. Смутные предчувствия и домыслы о том, кто находиться там, взаперти, все больше выводили Мортонса из душевного равновесия. Каждый следующий номер был все более блеклым и все менее читабельным. Вскоре прочитать номера стало совершенно невозможно.

Прошла вечность.

Коридор закончился. Вероника и Мортонс стояли перед дверью, которая была прямо перед ними, а не сбоку. Дверь оказалась незапертой, Мортонс для приличия постучал и, распахнув ее, вошел внутрь, женщина не отставая последовала за ним. Они оказались в самом обычном, даже можно сказать типовом директорском кабинете, разве что очень темном, глаза вошедших едва различали темные контуры стола и размытую фигуру, сидящую за ним.

— С прибытием! — донеслось со стороны стола. Голос был гулкий, он эхом отбился от стен, но немного хриплым, каркающим.

Мортонс промедлил несколько секунд и ответил по форме:

— Спасибо.

Он подошел к столу и только тут разглядел, кто его поприветствовал. За столом сидело крупное черное существо, оскаленный череп на месте лица серебрился внутренним светом. Черный балахон, полностью скрывающий сидящую, был бесплотным, состоящим из струящейся тьмы, которая была темнее той, которая царила в кабинете. На столе не было никаких папок, обычных для таких столов. Когда Мортонс увидел единственный предмет, лежащий на столе, то сразу почувствовал, как широко раскрылись глаза и как зашевелились волосы на голове. На столе лежала коса.

Смерть за столом безумно захохотала. Смеялась она довольно долго. Это было леденящее разум зрелище: оскал смеющегося черепа, коса, лезвие которой почему-то отливало багровым, и все это на фоне неясного гула из-за стен и дикого хохота смерти. Мортонс и Вероника инстинктивно взялись за руки. То, что сидело перед ними, было поистине страшным и неумолимым. Страх. Страх доисторический, тесно сплетенный с самой жизнью. Его людям добавляло еще и понимание того, ч е м они вдвоем отличались от смеющейся фигуры. Они, по крайней мере, хоть и когда-то, но б ы л и живыми.
 
А Смерть еще некоторое время смеялась, а потом оборвала смех так же резко, как и начала.

— Мортонс?

Ответом ей служила тишина, разбавленная гулом, доносящимся из-за стен.

— Ты рано. Твоя служба еще не окончена, — она кивнула на стену за их спиной. Но обернулась только Вероника, Мортонс и так знал, что висит над дверью. А Смерть почесала затылок и продолжила. — Впрочем, это твой выбор. Надеюсь, вы оба уже поняли, что из этого места не уходит никто.

Вероника открыла было рот, чтобы что-то возразить, но Смерть жестом заставила ее молчать. Потом щелкнула костлявыми пальцами, обтянутыми тонкой серой кожей, и перед ней зависла папка личного дела.

— Серов Михаил Викторович. Отбытие:28.04.2001-13:53:12, — глупый необоснованый смешок. — Так. Родился: Москва, 09.12.1967. Хм, особые приметы, хм, предначертание, жизненный путь, — опять смех. — Поступки — добро/зло:50/50. С 28.04.2001-14:37:22 по 30.12.2005-12:00:04 проработал проводником в Восточноевропейском Отделе Комитета Распределения. Так, дальше, — Смерть присвистнула. — 31.12.2005-16:48:39 утвержден на должность директора Восточноевропейского Отдела. 31.12.2005-23:42:18 приступил к служебным обязанностям.

Если бы Мортонс мог потеть, то был бы уже мокрым насквозь. Он ничего этого не помнил. Ни жизни на Земле, так, совсем смутно, лишь то, что это было когда-то, даже имя свое забыл, не вспомнил и сейчас, оно было совсем чужим для него. Ни службы проводника, ни одного воспоминания, только знание, что проводником он был. И даже свою директорскую службу он не помнил четко, ни одного человека, прошедшего через него.

Смерть задумчиво поглаживала древко косы и продолжала.

— Вы, Серов Михаил Викторович, досрочно сложили свои обязанности и полномочия директора, отправившись сюда. Так и запишем. 16.05.2006-22:39:51 самоустранился от службы, отправившись на личную встречу со Смертью. Хм, так-так. 17.05.2006-01:04:37 получил уведомление об окончании службы и уходе на пенсию, — Смерть уставилась своими глазницами на Мортонса. — Получил?

Мортонс сглотнул комок в горле и ответил:

— П-получил.

— Ну, вот и отлично! Комитет выделяет тебе квартиру. Не ошибешься, она под номером “2006”. Свою подругу забирай с собой. Свободны.

Оба человека попятились к дверям, не отрывая взгляда от Смерти. Вопросы или протесты людей так и не были произнесены. Со Смертью разве поспоришь?

Мужчина и женщина пошли обратно. Неизвестно, быстрее они прошли это расстояние или нет, но, наконец, они поравнялись с две тысячи шестой “квартирой”. Естественно, ни Мортонс, ни Вероника не собирались входить внутрь. Вот только все было уже решено. Михаил не смог сделать даже шага в направлении лифта. У женщины оказалось сил побольше, возможно потому, что ее тело было еще живым, и тянуло ее к себе. Она с трудом шагала, как под неистовыми порывами ветра, но все же продвигалась вперед.

Женщина уже поняла, что зря затеяла это путешествие. Как оказалось, со смертью нельзя играть, и уж подавно пытаться качать права. Теперь Вероника боролась уже за свою жизнь. Целую вечность она преодолевала те десять шагов, что отделяли ее от лифтов…

Ни один лифт не реагировал на вызов. Прошла вечность, пока Вероника поняла, что все ее попытки выбраться отсюда, тщетны. Она вернулась к двери с надписью “2006”.
 
Михаил ждал ее. Они уже чувствовали какую-то связь, возникшую между ними. Мужчина и женщина взялись за руки и открыли дверь.

***
Мортонс оглядел площадь. Серый камень под ногами, серые громады зданий вокруг площади, серое скрытое тучами небо над головой. Да и сам мужчина не особо выделялся на общем фоне: черные туфли, темно-серый костюм, рубашка чуть более светлого тона, черный галстук. Серые глаза Мортонса отыскали одну из улиц, радиально расходящихся от площади. Ему нельзя было задерживаться, и он, не мешкая, пошел по улице. С амбициями у мужчины еще при жизни было все в порядке. Он уже ощущал себя в кабинете с номером шесть за директорским столом. Мортонс остановился у подъезда, возле дверей висела черная табличка, на которой серебром было написано следующее: “Комитет Распределения. Восточноевропейский Отдел”. На надпись мужчина взглянул лишь мельком. Двери беззвучно разошлись при его приближении, и он с улыбкой вошел внутрь. Ему обещали, что если он проявит себя с хорошей стороны, то главной кандидатурой на роль директора в 2007-м году будет он.

Но надо было торопиться. Предыдущий директор был растяпой, и его досрочно отправили на пенсию. После его ухода уже скопилось много невыполненной работы. Впрочем, Мортонс не унывал, ведь впереди была вечность.

03.01 — 26.02.2006


Рецензии
чем-то напомнило фильм "Неуместный человек"

Анна Кантелинен   23.10.2016 20:44     Заявить о нарушении
Хм, даже не думал о такой параллели) Да, что-то есть наверное. Спасибо.

Ратш Любомиров   24.10.2016 10:56   Заявить о нарушении