Топчан

Год назад стал готовится к пенсии.

   Первым делом решил вопрос с доказательной базой. Ну чтоб не говорили "вот еще один паразит к рабочей клешне своим хоботком присосался".

  Пошел сдавать кровь донором. Забраковали. Комиссия на водительские права - брак. Диспетчер - брак. Летчик, КНБ, охранник, продавец в Сулпаке - отовсюду брак.
 
Отлично! Насобирал бумажек. На видное место положил. А всем пофиг.
 Ладно. Мне же лучше.

   Провел по соседям и друзьям соцопрос. Душещипалку такую. Мол, что на пенсии вы бы хотели? Все опрошенные сказали:

"Домик в деревни, чтоб никто мозги не трогал. Грибы, ягоды. Козку или Коровку. Удочки. Самовар. Топчан - главное"

- И вы будете счастливы?

- Ну можно еще жену молодую.
 
   Все приобрёл. Топчан поставил. Самовар закачегарил. Молодая жена правда сказала, что как только она тоже на пенсию соберется, ко мне на топчан прибудет, так еще не созрела жизнь вспоминать. Стыдно.

 Ну и бог с ней. Так проживем... с селянками.
 
 В фонде под 15 процентов от пенсии, выдали мои сбережения. Жить можно конечно, если не думать - сколько и как.

 Далее решил с психологической составляющей разобраться. 2016-63. Значит чисто теоретически, мог плакать в марте 1953 года. Ну если не за Сталина, то  хотя бы из за игрушки.

  Мог и в апреле 61 года бежав напролом по лужам, кричать от счастья прохожим:

Летит, летит ракета
Вокруг земного света
А в ней сидит Гагарин
Простой советский парень.

  Тут уж как не крути. А бежал ведь, еще воздушный змей взлетать не хотел. Намок от луж. Было...

1970 год. Армия. Учебка в Виннице, служба в Хабаровске. Два дня до нового года.
 Ожидание чуда, кажется самим по себе уже чудом. После занятия, наряд на лепку праздничных пельменей. Сержант Усханов бубнит политзанятие:

- Кратко за год. При поддержке коммуниста Луиса Корвалола.

- Корвалана, - поправляет его недавно прибывший из Ленинграда щуплый, с рыбьими глазами парень

Усханов не замечает поправки и бубнит дальше:

-...в Чили пришла к власти партия "Народное единство" во главе с Сальвадором Альенде. В Ливии власть в руках близкого к нам Каддафи. В Камбоджа...

- В Камбодже, - подсказывает вновь ленинградец.

- ...братская республика юго-восточной Азии, также встала на коммунистический путь развития. Их лидер Пол Пота...

- Пол Пот

- Пол Пота - не обращает на него внимание Усханов, - придерживается линии СССР, что не скажешь, о заблуждениях Мао Зедуна.

- Цзе- дуна, - настырно лезет ленинградец.

   Усханов смотрит на сидящего рядом со мной огромного молдаванина по прозвищу Пыня.

- Понял тебя Алишер, - Пыня поднимается и идет к всезнайке. Тот протекает под парту. Молдаванин громко сопя вытаскивает его за ухо и закидывает на плечо, другой рукой берет с подоконника горшок с землей.

  Усханов глазами показывает на окно. Вдалеке виднеется заснеженное озеро.
Пыня выходит из красного уголка.

- Пусть отдохнет на Озере. Заколебал, - говорит Усханов и бубнит дальше, - обвинение о закоренелом колониализме и установлении фашисткой диктатуры в адрес Советского союза со стороны Китая...

- Да хорош уже...не слышит этот. Давай, что там за год было по нормальному, - загудел взвод.

Усханов закрывает конспект и трагическим тоном сообщает.

- Хендрикс умер.

За окном, по заснеженному полю, Пыня тащит за шиворот стукача-ленинградца к озеру. У того подкашиваются ноги и он ползет на коленях. Наверное думает, что топить ведут. Все стукачи так думают.
 
На парту, в грязных сапогах встал рядовой Рожнов и громко шепчет:

- Битлы распались.

Пыня подводит безвольно висящего на нем ленинградца к проруби.

Рожнов запрыгивает с парты, как на коня на чью-то спину и пытается проехать верхом.

Ленинградец молится. Пыня снимает с него шинель, ковыряет в кулак землю с горшка.
 
Рожнов со своим конем в обнимку падают на меня. Мы летим кубарем, снося по дороге задумчивого Усханова. В комнату врывается дежурный.
 
   С оцарапанным лбом, иду лепить новогодние пельмени. Надо потом спросить у Пыни, чем все кончилось. Ел не ел землю?

Ну вот тут вроде бы тоже уложилось...

86 год. Хотя нет. Лучше по чесноку. 80 год. Я тогда заново родился. Мишка в небо полетел. Наверное опять плакал, как в далеком 53 году. Помню также стояли взрослые и дети. Они  тоже плакали. Но Мишка улетел, жить то дальше надо. Завязали рыдать. Перестраиваться стал. Новая жизнь.

  Как сейчас вижу, первые шаги, новые отношения, пионеры - следопыты. Перестройка в общем.

Так и с этим все хорошо...

 90-ые. Средневековье кто то помнит? Смутно. Значит не белая ворона.
 
Схематично : Рояль- Акмол-Китайка-Арай-Парламент.

Усханов звал раза три к себе замом. Что еще? Пыня на "Озере" кооператив организовал. Тоже предлагал вступить. Ленинградец актером работает. Хорошо хоть туда не пригласили. Средневековье в общем.

  Далее, как по резюме жизнь пошла. Не даром говорят к старости все одно. Пока на пенсию не выйдешь, одни повторы после пауз.

  Не был. Не состоял. Не имел. Дожил....Заплакал.

И вот она...долгожданная пенсия.

Разложил топчан. День лежал. Два. Месяц. Полгода.
 
По стариковски оглядываюсь назад. Как жизнь прожил. Зачем? Для чего? Ну вот эти все мысленные экзекуции провожу любовно на себе. Ягоды раза три собрал. Грибы. Шашлыком панкреатит заработал. Оглянулся назад...

Какая то жизнь получается странная у меня вышла. Плакал. Лужи. Армия. Плакал. Пил. Плакал.

Херь да и только. Это не жизнь. Это нытье по эпохе.

Стал за телефон хвататься. Думаю, пока на работе не забыли, напомню о себе.

- Кто у аппарата?
- Решимович.
- В наше время Решимович не так все было. Мы раньше всех вставали и позже других ложились.

- Прошло ваше время, и слава богу, - говорит он, - квартальный на почту отправил. Прошу не отвлекай.

Звоню друзьям.

- Ну что, на рыбалку?

- Нет.

- За грибами?

- Нет.

- Лось под Урюпинкой вышел. Сурок под Кембидаиком пополз. Фазан залетел...

- Хватит. Работаем мы.

И стало мне грустно. И свою жизнь не пожил, и чужую исковеркал. Огляделся по сторонам. Всюду зелено. Птички поют. Кузнечики стрекочут. Кипит все вокруг. Один я на пенсии. И так обидно стало за все. Особенно за 15% от капитала в руки чинуш.

 За жену молодую - догуливающую. За козку и коровку. За все, что получил таким макаром ускоренным.

 Встал я с топчана, как когда то Илья Муромец со стула. Размял затекшие чресла, расправил сгорбленные плечи. Достал топор и порубил в щепки топчан. Рубил и пел:

Эх Топчан топчан ты деревянный
развалил мне жизнь ты окаянный
пенсией манил меня
становись ты сам трухля.

- Чего так разорался?

Голос за моей спиной показался до боли знаком.

Я повернулся.

Передо мной стоят сержант Усханов. Рядом с ним возвышался громадина - Пыня.

- Рядовой Тимурян. Смирррно..., - звонко отчеканил Усханов.

- Есть смирно, - выбросив топор из рук и поднеся руку к голове в струнку вытянулся я.

Пыня расплылся широченной улыбке.

- Вольно, - скомандовал Усханов и мы обнялись.

- Давайте в хату, у меня все готово. Рад вас видеть. Сколько лет прошло? Тридцать? Сорок?

- Сорок шесть, - сказал Усханов и мы зашли в дом.

Я достал из холодильника закуски. Квас. Пыня поставил на стол бутыль.

- Граппа?

- Она самая. Сам делал. Давай за встречу.

Усханов взял бутыль в руку и разливая по бокалам сказал:

- Ты с нами?

- С вами. А что случилось?

- Актер наш заигрался. Надо опять к озеру сводить.

- Конечно я с вами.

- Это хорошо, - улыбнулся Усханов, - а то говорили что ты на пенсию вышел.

- Врут.

- Ну давай, за встречу.

Мы выпили.

- Кстати, совсем забыл, - сказал Усханов и достал из сумки тетрадь, - политзанятие еще никто не отменял.
 
Пыня включил телевизор.

- Дональд Дак, - начал Усханов.

- Трамп, - поправил его с экрана телевизора человек.
Мы не обратили на него внимания.

Лишь  Пыня достал с подоконника горшок с землей...