Преграды жизни и капризы природы

Как и обещалось весной, слово сдержалось и по приходу домой, на базу, мне предоставили однокомнатную квартиру со всеми удобствами на третьем флотском этаже малосемейного общежития. Как же я был несказанно рад такому подарку, даже, притом, что дом немного не успели достроить внутри, каждый житель должен был сам закончить внутреннюю отделку своего жилища, но это уже мелочи по сравнению с тем, что у большинства молодого населения страны и такого-то не было. А тут целые отдельные хоромы с кухней, санузлом и балконом, с которого открывался красивый вид на пришкольный участок с футбольным полем, опять с ним, родимым, слегка укрытым ветвями тополей и кленов. Деревья к тому времени конца октября были слегка потрепанными, с остатками пожелтевшей суховатой листвы, самой крепкой и до сих пор не сбитой осенним ветром. В глубине школьного двора стояла старая двухэтажная школа, построенная, видимо, еще для детей обслуживающего персонала строителей канала.

Нас, получивших в этом доме квартиры, иногда освобождали от основной работы и направляли на дом, помогать строителям заниматься своими квартирами, что бы быстрее закончить его, дом, и заселить людьми. Мы с удовольствием помогали, тем более, что под нашим присмотром делалось аккуратнее и качественнее, с нашей помощью быстрее и… Мы все, жильцы и строители, просто очень хотели поскорее сдать объект строительства и отпраздновать в нем новоселье, не за горами холода и вьюги.
Всегда хочется лучшего, быстро и хорошо, но, как и в предыдущем случае, на деле получалось совсем не так. Видимо, начинавшаяся разваливаться страна и здесь давала трещину, когда задерживали зарплату и не платили ее вовсе месяцами, народ не желал бесплатно работать «на дядю» и халтурил, отбывал свои номера на рабочих местах, высиживая рабочие часы в бездействии или делая вид работы. В связи с этим, дом так и не сдали к новому, восемьдесят девятому, году, нас, у кого это жилье должно было быть первым и единственным, поселили в пионерском лагере, расположившемся в тихом зеленом живописном уголке поселка, практически на самой окраине, но без жилья не оставили. Немного огорчившись, я все-таки ходил на дом и делал в своей квартире все, что было в моих возможностях и способностях. Там, работая, я познакомился с другими такими же работниками плавсостава, приглашенными руководством со всех концов страны: были приезжие из Иркутска и Куйбышева, Игарки и Ленинграда, Сыктывкара и Ростова-на-Дону. Да мало ли откуда были люди, главное, что мы помогали друг другу и сдруживались между собой, составляя диаспору заезжих специалистов. Хорошее все-таки это время – перестройка и гласность, развал Союза и безденежье, жизнь впроголодь, в тесноте, да не в обиде на все-то же государство…

А в поселок незаметно пришла зима, с мелким серо-серебристым снегом, гуляющим по дорогам и тротуарам, холодными пронизывающими насквозь ветрами и нередкими дождями, разбавлявшими снегопад и наводящими ужас на водителей и пешеходов. На асфальт и землю в такую погоду намерзал страшный гололед, покрытая коркой поверхность планеты становилась стеклянной, скользкой и непредсказуемой для последствий. Зима здесь тоже оказалась не настоящей, разбавленной элементами осени и весны, со своими температурными перепадами и природными капризами, продуваемая всеми ветрами на свете, часто меняющимся атмосферным давлением, выходящим сквозь тучки или облака блеклым подобием солнца. Ну, да ничего, человек бурчит, ноет, но все равно делает и ко всему приспосабливается…

В отпуск, к моей Любимой Ольгуньке, мне удалось вырваться опять же только к новогодним праздникам, правда, встречали мы их у родителей, вместе с ними…