Яблоко от...

Без всяких предисловий: весна - прекрасна.
Потому, что дает надежду.
Как жизнь.
Как любовь.
Всегда и везде.
Особенно в Крыму.
Даже если ваш возраст перевалил за пол-столетия и тянется… Да, Б-г с ним, с этим возрастом, который более всех эгоист: думает только о себе и все, буквально все, гребет под себя.
Крым.
Весна.
Яркое солнце и свежий морской ветер превращают каждый день и любое настроение - в изумительные.
Набережная небольшого приморского городка.
Крики чаек.
Неспешно прогуливающиеся бабушки с детьми.
Стайки молодежи, парочки разных возрастных групп…
Редкие бомжи, радующиеся, что пережили еще одну зиму, пусть даже крымскую.
Все заняты весной.
Возле одной из скамеек установлен небольшой мольберт, на котором явно немолодой мужчина солидной комплекции что-то мудрит с красками. Пока это только набросок, но в нем уже проглядывает море, неизвестно откуда выдуманные художником скалы и ярко желтое юное солнце.
Да: солнце тоже имеет свой возраст и может быть юным и зрелым.
Искренним и лживым.
Преданным и обжигающим.
Как любой из нас, пользующийся его теплом и живущий в ожидании появления светила на небосклоне и в жизни. В судьбе и даже на закате…
Вернемся, однако,  к мужчине, который, как вы уже догадались, будет героем этой прозы. Героем не в смысле того, что совершит нечто героическое или что-то из ряда вон выходящее. Просто все будет происходить вокруг него, причем даже я, автор, не ведаю досконально, что именно произойдет.
Бесспорно, лукавлю, но так, самую малость.
Возможно, данный мужчина и совершит нечто такое-этакое: от мужчин вообще и, особенно после сорока лет, можно ожидать что угодно. Это вам легко подтвердит любая женщина, которая собственно всегда и провоцирует/толкает/сталкивает/увлекает и т.д. и т.п.  мужчину в любом его возрасте, а после уже упомянутых мною сорока лет – особенно.
Итак, Матвей, так я назову его потому, что нравится мне это имя. Может оттого, что и я мог стать Матвеем, в честь своего деда. Или оттого, что просто мне по нраву называть его так – Матвей…
Внешний вид Матвея не создавал впечатления, что он профессиональный художник. Мужчина был ухожен.  Одет достойно своим годам, хотя в его внешнем виде проскальзывало нечто не-свойственное возрасту.
Не важно. Интереснее то, что ему явно нравилось его занятие, в связи с чем, он практически не обращал внимания на окружающий мир. Кстати – это самая лучшая жизненная позиция: «Делай, что должно и будь, что будет!»
По крайней мере, для меня.
Примечательно, что автора этой фразы, на настоящий момент я не нашел.
Её приписывают Катону Старшему,  Марку Аврелию, Льву Толстому.
Считают французской поговоркой и одним и принципов Карма-йоги, уходящему корнями к Бхават-Гите и учению древнегреческих стоиков.
«Fais se que dois adviegne que peut» - так звучит на латыни эта древнеримская максима, рассматриваемая одновременно и как девиз рыцарей Круглого стола короля Артура.
Не знаю как вы, лично я не возражаю, чтобы, спустя годы, в сознании потомков, от каждого из нас, сохранилась хотя бы одна фраза.
Хотя бы одна…
На приморском бульваре жизнь сверкала именно солнечным весенним днем, как фейерверком или рассветом.
Остро и ароматно пахло свежим морским ветром и самим морем. Жизнь буквально провоцировала каждого человека на страсть, на поступок, на действие. Только ведь уровень, характер и сущность каждого поступка любого из нас определяют совершен-но иные и весьма далекие от метеорологии понятия.
Воспитание.
Культура.
Ментальность.
У компании, расположившейся на соседней с мужчиной скамейке, с каждым из выше перечисленного мною моментов, были если не серьезные, то весьма существенные проблемы.
Четверо молодых мужчин пытались расположить к себе молодую женщину, все более решительно прижимавшую к своим ногам дорожную сумку средней величины.
Кстати, ноги женщины были весьма стройны, впрочем, как и она сама. Это, наряду с нарастающей агрессивностью ситуации, Матвей отметил сразу, как только боковым зрением обратил внимание на соседнюю скамейку.
- Да, ладно: не ломайся. Поехали с нами. Бабосы есть. Пацаны мы веселые, горячие…
- Никуда я с вами не поеду.
- Слышь, красава, не строй из себя королеву. Бухнем, курнем, пихнем.
Парни тупо засмеялись.
- Отстаньте: я милицию позову!
- Ой: милицию? Так еще и они пихнут! А мы поглядим кино.
- Молодые люди: вы бы оставили девушку в покое.
- Слышь, мазилкин, не мешай, а то кисточками геморрой расковыряем!
И новое хамское гоготание.
- Ша, вальты, оборзели в натуре. Ветки не гните. Букала сюда.
Матвей, неожиданно для всех подошел к скамейке. Чуть приоткрыл в сторону сидящих на ней, свою бейсболку, ярко красного цвета, прижатую к пряжке брючного ремня. Из-под ее козырька на них чернело дуло пистолета. Самого оружия видно не было, но черное безмолвие ствола, явно не игрушечного калибра, выглядело весьма убедительно.
- На асфальт: легли на асфальт, шихи не чаленые. Руки за голову или маслины загоню в чресла мерзкие. Лежать!
Громко и четко произнес Матвей, злобно и сильно пнув по голове молодчика, ближе всех распластавшегося на теплом весеннем асфальте.
- Лежать тихо!
- Обыщите их. Найдете стволы – кидайте в свою сумку.
Он не ошибся: у одного девушка извлекла ПМ, у другого две обоймы к нему, у третьего средних размеров складной нож.
- Значит так. Даю минуту винта нарезать. Потом, вас, волчков забздевших, за нехер делать зашукают пацаны без заморочек. Найдут: вначале обрежут все, что отвиснет, а потом засолят в мо-ре или поджарят, как бычков.
- Мужик, за что?
Вопросом озадачился именно тот, лежачий юноша, которому досталось от хорошо начищенной туфли Матвея.
- Ботало прикуси. Не догоняешь, голимый. Мужики в поле пашут. Чесняки дела трут. Жиганы фарт ищут. А ты, гнусавина, помешал Пине гужеваться, картину писать. Покоцанные, Пиня – это я. Пиню знают кичманы и зоны от Прута до …, все равно не догоняете. Канайте конкретно, отморозки, пока макитры целы и мусорня не нарисовалась. Финиш, урлы. Время пошло …
И тут Матвей шипящим гнусаво жестким баритоном закрутил некое витиеватое словосочетание. Самым понятными из фразы, по крайней мере, для меня, были узоры из букв «ё», «б», со словами «мать» и «душа».  Остальная часть его идиоматического выражения была абсолютно непонятна. Однако, действие слов на лежащих парней оказалось не менее серьезным, чем ствол пистолета, торчащий из под красной бейсболки.
Может, как человек творческого склада, Матвей специально черный ствол пистолета демонстрировал из-под края ярко красной футболки – не знаю. Все получилось впечатляюще.
Парни в миг вскочили и практически молча побежали вначале вдоль по набережной, потом в противоположную от моря сторону и, буквально через пару минут, скрылись из глаз.
- Давайте-ка быстренько и мы ретируемся отсюда.
Предложил Матвей девушке, спокойно, но быстро собирая краски и кисти в мольберт, а затем складывая и его.
-Пистолет и обоймы мне отдайте.
Ловко забросив оружие свое и отобранное в небольшую барсетку, Матвей оглядел, не оставил ли он чего-то и двинулся в противоположную от направления бега хамов, сторону.
- Да очнитесь. Быстро за мной. У меня тут машина. Они могут вернуться.
Речь вернулась к девушке только в машине, да и то, когда они проехали пару кварталов.
- Вы что?..
- Успокойтесь: я не бывший уголовник. Никогда не сидел и под судом не был. Более того, практически за всю свою жизнь не дрался.
Выражение лица девушки спокойнее не стало.
- Тогда как это вы так…
- Говорил?
- Ага.
- Да никак: люблю детективы. Экспромт.
- Такие экспромты дорогого стоят.
- Не переживайте: вы мне ничего не должны. Просто показалось, что нужна помощь.
- Пистолет тоже экспромт?
- Нет: имею разрешение, все официально и легитимно. Я вообще стараюсь закон не нарушать и держаться от него подальше. Так спокойнее жить.
- Вы бы стреляли?
- Не знаю… Если бы почувствовал угрозу жизни вашей  или моей, возможно. Но вначале, безусловно, в воздух.
- А потом?
Девушка повернула голову к Матвею. Машина остановилась, водитель посмотрел на пассажирку и их взгляды встретились. Впервые за все время их необычного знакомства.
… Красивые глаза…
… Даже чем-то неуловимо знакомые, не они, а взгляд: острый и вроде смущенный одновременно…
… Нет, ее я точно никогда ранее не встречал, но этот взгляд…
… Красивая девчонка…
… Неброская, но красивая, по крайне мере пока не родила и жизнь не укатала…
- Матвей …
- Лера.
- А фамилия у Леры есть?
- Это так важно?
- Так есть фамилия у глазастого характера?
- Тугаева.
- Никогда не встречал.
- Неужели?
- Не понял?
- Не берите в голову: шучу.
- Раз шутите – значит пришли в себя.
- Не полностью.
- Тогда поехали и по дороге расскажите о себе: хоть что-то.
Автомобиль снова поехал.
- Куда мы едем?
- Пока ко мне. Если вы против – отвезу куда скажете. Просто нужно было быстро исчезнуть оттуда.
- Почему?
- Потому, что их четверо. Возможны друзья, такие же. Да и вообще, когда страх пройдет, им захочется выплеснуть его. Проще всего найти обидчика и отомстить. Причем сразу. По горячим следам.
- Откуда такое знание темы?
… Снова этот жестко пристальный знакомый взгляд.
… Странно: взгляд знаком, а сама девушка нисколько.
- Живу долго.
- Так уж долго? На вид вам не более пятидесяти с хвостиком…
- Достаточно, да и хвостик весь мой.
- Обиделись на возраст?
Матвей легко и громко рассмеялся.
- Ничуть. Возраст мой. Я им доволен. Тем более, что живем не по возрасту, а по состоянию души.
- Это как?
- Так, Лера: как видели.
- Ждете благодарности?
- Оказывается ее еще нужно ждать?
- И в какой форме предпочитаете благодарность?
Он снова притормозил и внимательно посмотрел на девушку.
- Давайте кое-что проясним сразу.
- Легко.
Он выключил двигатель, чуть приглушил мелодию из приемника.
- Не терплю, как вы, надеюсь, поняли хамства. К себе особенно. Аналогичных намеков и, безусловно, поведения. Секундочку: я закончу, а потом ваши ремарки и возражения. Далее. Не покупаю секс, чувства и расположение другого человека, даже женщины, за материальные и нематериальные блага. Легко могу добиться всего этого тем, что осталось в душе, в характере и в поведении.
- Звучит завораживающе.
- Возможно потому, что сталкиваетесь с таким впервые.
- Самонадеянно.
- Реально и обоснованно.
- Чем интересно?
- Прожитой жизнью.
- Иными словами вы никогда не грешили, не изменяли же-нам, не обманывали других, не искали выгоды себе и вреда остальным.
- Я – не ангел. Просто привык отвечать за свои поступки. За все: хорошие и отвратительные.
- Ага, значит, отвратительные - были?
- С какой стати я должен опорожнять душу и совесть перед первой встречной?
- А вдруг не первой?
- ?..
- Говорят, что все люди – родственники.
- Слова. Генетика – это наука. Кровь – не водица. Хотя бывает и так, что дождаться проявления своей родной крови не хватает…
- Совести?
- Почему совести? Жизни… Жизни не хватает…
Какая-то туча прошла по его лицу.
- Родственники не уважают?
- Послушайте, Лера. Возможно, зря сегодня встрял в вашу жизнь, но такой уж я человек. Благодарности не прошу. Скажите куда вас отвезти и считайте, что ничего не было.
Пауза затягивалась. Оба молчали.
- Вы курите?
- Нет, если хотите курить – не в машине.
- Да нет, не буду. Да и бабушка не велит.
- Вас воспитывала бабушка?
- Да, а что?
- Ничего. Просто для меня бабушкино воспитание - это критерий определенных качеств в человеке.
- Почему?
- Не знаю. Возможно оттого, что и меня воспитывала бабушка. Родители работали. Все, что есть во мне хорошего и правильного – от маминой мамы, мамы, бесспорно отца, но более всего от этих двух единственно и пожизненно близких мне женщин.
- А дети?
- В смысле?
- Дети разве вам не близки?
- Так куда вас отвезти?
- Извините: не хотела вас…
- Пустое. Куда?
- Не знаю. Я прямо с автобуса. Думала найти жилье. Потом решила отдохнуть, подышать морской весной. Потом эти козелы. В-общем, некуда мне сегодня идти вашем городке, бандитском.
- Да нет. Городок как раз уютный и спокойный. Поэтому и перебрался сюда несколько лет назад.
- Так вы не местный?
- Совершенно.
Матвей назвал ей родной город, и она как-то странно, с хитринкой, взглянула на него.
- Бывали? Родственники оттуда?
- Да нет, что вы. Просто много слышала об этом крае: вино, фрукты, люди.
- Да: все это когда-то было, но потом, с ходом исторического процесса, измельчало, а кое-что и совсем испортилось… А сюда как вас занесло? Для отдыха рановато?
- Хочу устроиться на работу. Я медсестра по специальности. Работала операционной сестрой в хирургии. Три курса мединститута.
- Так вроде заочного образования в медах нет?
- Очно. Обстоятельство сложились так, что пришлось взять академический отпуск. Вот решила приехать в тихое место: поработать и обдумать.
- Есть что?
- Есть.
- Тогда, пока вы ничего не нашли, в смысле жилья, поживи-те у меня. Есть комната для гостей – будет временно ваша. Платы за жилье не возьму, только договоримся о нескольких простых правилах.
- Только если о простых.
- Абсолютно. Первое: в своей комнате убираете сами. Перед отъездом восстанавливаете тот порядок, который застали по при-езду.
- Согласна.
- Не меняете места расположения вещей в доме по своему усмотрению, без согласования со мной.
- Логично.
- Уважаем распорядок дня друг друга. Все ваши гости только по предварительному моему согласию и на оговоренное время.
- Законно.
- Не навязываем друг другу себя, свой образ жизни, привычки.
- Прикольно. На таких шикарных условия я останусь до пенсии.
- На этот счет: вы живете у меня пока не найдете себе другого жилья или пока я не предложу вам съехать.
- То есть вы скажете: «Давай, улепетывай!»
- Нет, я скажу: хорошего - понемногу.
- А если я упрусь. Найду себе защитников.
- Вместе с защитниками.
- Не боитесь?
- Чего?
- Интересная молодая женщина… Въедет… Обольстит… Затем приведет любовника и …
- И что?
- Отравит…
Матвей пристально посмотрел на девушку.
- Копия вашего паспорта будет храниться у моего адвоката. Она же будет в курсе вашего места работы и нашего устного соглашения.
- Ага:  наконец, если что-то пойдет не так: пистолет в бейсболке?
- Не только…
- Ух, ты: есть более серьезное оружие: пулемет? Ракета?
- Гораздо серьезнее:  ремнем по вашей спортивно упругой заднице!
- Вот я давно ждала: когда уже и он оценит мою задницу. Ведь мужчины без этого никуда!
- Расслабьтесь: вашу фигуру, ее особенности, ложбинки, впадинки и холмы, между вторым и третьим размером, с твердыми, торчащими, как почки на ветке, сосками в темных полукружьях – отметил еще, когда вы оборонялись на скамейке.
- Скажите, какая наблюдательность! А мне казалось, что вы вообще на меня так и не посмотрели: по-мужски.
- Для того, чтобы смотреть по-мужски на женщину совершенно не обязательно пялиться на нее, как собака на кость.
- Впервые слышу.
- Тогда запомните. И еще: я не собираюсь заводить с вами роман, отношения или развлекаться с вами.
- Почему: не нравлюсь?
- Вы привлекательны. Только я уже выработал определенный статус жизни.
- Не верите в любовь и в чувственность?
- В любовь женщины? Не верю. Что касается чувственности – не хочу обжигаться. Обгорел достаточно.
- Выходит, по-вашему, женщина любить не может?
- Любовь основывается на искренности, преданности, верности слову и телу, заботе и чувстве благодарности или, по крайней мере, признательности за отношение к тебе. Ничто из этих качеств человеческой души женщина не способна сохранять даже какое-то непродолжительное время. По какой причине или по каким именно – не суть важно.
- Может это обида на конкретных женщин или вы не с теми строили отношения?
- Это жизнь. Моя жизнь. Живу в ней, не требуя ничего ни от кого. Так что: принимаете мои условия?
- Более чем. Никогда не жила рядом с солидным, умудренным жизненным опытом, мужчиной, с оригинальным, но явно мужским отношением к женщине, одиноким и самодостаточным.
- Об этом и подобном разрешаю вам говорить мне все время постоянно. Поехали домой.
Спустя минут тридцать они подъехали к забору, увитому плющом, за которым выглядывал небольшой, в два этажа, особняк, стены которого были отделаны натуральным камнем. Ворота приподнялись, автомобиль въехал во двор. Ворота опустились.
Так случайное знакомство на весеннем приморском бульваре двух различных, практически во всем, людей разного возраста неожиданно стало превращаться в совместную жизнь.
Возразите мне, что так не бывает?
Не думаю.
Жизнь разнообразнее  и изощреннее фантазии любого автора.
Богаче на проделки самого избалованного ребенка.
Беспощаднее маньяка.
Прекраснее на добро, чем изумительно солнечная весна.
Даже в Крыму…
Прошло три месяца.
По взаимному согласию решили отложить поиски жилья на осень: после окончания «бархатного» сезона. Не только по материальной причине.
Просто им понравилось жить вдвоем.
Даже и не думайте: ничего такого не мелькало и не возникло между Матвеем и Лерой. Единственно что: он перешел на «ты», обращаясь к ней по имени, но она к нему – исключительно по имени отчеству.
Со стороны все выглядело: то ли они отец и дочь, то ли молодая любовница и… Но, повторяю: ничего подобного. Даже намека не было.
Правда поначалу, в первые месяца полтора совместной жизни, Матвей, чисто по-мужски, засекал игривые взгляды Леры, ее ахи и вскрики при столкновении у входа/выхода ванной комнаты. Притом, что у каждого из жильцов дома, данное заведение было персональным. Но девушка пыталась…
Все эти женские обкрутки полотенцем вокруг тела, которое так «неожиданно» пыталось упасть. То на пол, то на Матвея, но под его мягкой усмешкой женщина всякий подобный раз краснела и вскоре прекратила свои то ли опыты.
То ли попытки.
То ли тесты.
Хотя лично я совершенно не исключаю: возможно, и провокации.
Разве поведение женщины можно очертить четко и определенно?
Не-воз-можно.
Да и не стоит. Она ведь – женщина.
Этим сказано все.
Для понимающих.
Буквально на следующий день после встречи с Матвеем, Лера устроилась в городскую поликлинику. Спустя недели три взяла преработку ночной сестрой в хирургическом отделении городской больницы. Но на этом ее стремление заработать не остановилось. Женщина дала объявление в местную газету и стала делать инъекции больным на дому.
Матвей пытался расспросить её о причинах столь неутолимого желания заработать, но девушка отшучивалась. Мол, хочет скопить немного средств: «Чего просто дома сидеть?». Такое от-ношение к работе не могло не понравиться. Поэтому хозяин дома, как мог, старался сделать совместное проживание интересным и приятным для гостьи.
Они часто ходили на море.
Много гуляли по окрестностям.
Даже в горы забирались: не высоко, но все же.
Брали катер и ездили рыбачить. Весело жарили бычков на мангале на веранде и наслаждались морским пейзажем.
Лера живо интересовалась жизнью Матвея.
Его привычками, интересами, творчеством. Оказалось, что она живет у писателя, которому подвластна и поэзия и проза. Более того, в последний год он стал пробовать писать картины. Мазней это уже нельзя было назвать, а живописью – не мне судить.
- Представляешь, я ведь даже ровную линию без линейки не мог раньше провести, а теперь вот: краски, кисти, мольберт.
- Да ладно, не может быть такого.
- Может: моя первая жена, архитектор, еще в начале нашего знакомства, вынесла приговор.
- О художественной импотенции?
- Язычок у тебя… Нет, о том, что с такими пальцами, как у меня рисовать невозможно. Что касается моих творческих способностей – язвила всю нашу совместную жизнь.
- Что же произошло?
- Это почти сюжет. Несколько месяцев назад приснился сон, в котором, как тогда на набережной, я рисовал. Причем красками, в цвете. Сон стал повторяться все чаще. В один из дней я не вы-держал и начал водит карандашом по листу с новым стихотворением. Получилось нечто. На следующий день поехал в магазин и накупил сангины и бумаги, а спустя пару дней уже красок и кистей.
- Фантастика.
- Не знаю. Для меня до сих пор загадка: как на бумаге появляется изображение из-под карандаша или кисти? Вот бы еще на гитаре заиграть - всю жизнь мечтал – и можно свои стихи распевать по ресторанам.
- Да вы прямо самородок.
- Не юродствуй. Стихи тоже появились в моей жизни неожиданно. Затем также проза. Только совсем недавно я перестал удивляться самому процессу их рождения на бумаге. Что-то совершенно новое возникает внутри тебя и, пока не ляжет на бумагу, невозможно жить. Спустя время смотришь на эти строчки и реально не можешь поверить, что родил их ты… Не дай Б-г, привыкнуть…
- А если от божественного возвратиться к скоромному и обыденному?
- Отвечу в твоем стиле: валяй.
- Выходит, вы были женаты?
- Не единожды.
- А дети где?
- Есть дочь, от первого брака. Умница, красавица. Живет далеко отсюда.
- Что-то я не слышала, чтобы вы звонили ей или она вам.
- Отношения не сложились. Полагаю, что я уже и дед. Скорее всего, внучка, или две внучки, а может и внук есть…
- А почему так?
- По жизни…
Лера не упорствовала более на эту тему. Вообще они очень внимательно и корректно относились друг к другу. Даже близкие люди ведут себя подобным образом в реальной жизни крайне ред-ко или весьма непродолжительное время.
Нам ведь свойственно срывать свои неудачи, боли и грусть на самых близких и дорогих человеках. Объяснить эту психологическую особенность, даже весьма порядочных и культурных людей, пытались многие.
Писатели.
Психологи и психиатры.
Даже адвокаты и психотерапевты, но так никто из них ничего определенного и сущностного выяснить не смог. Возможно по-тому, что каждому из них в отдельности мешало их собственное поведение и отношение к близким им людям.
Впрочем, как и мне…
Матвей часто замечал, как менялся взгляд, которым смотрела на него Лера.
Когда он читал ей свои стихи или она читала его прозу – взгляд был практически родным. Теплым и заботливым. Но в какие-то моменты он превращался в пристально острый и, я не по-боюсь написать, безразлично жестокий взгляд. Так обычно одинокая, голодная и замерзшая собака  смотрит на сытого и ухоженно-го хозяйского пса.
Писатель не нашел никакого иного объяснения таким переменам во взглядах молодой женщины, кроме как обычными периодически регулярными особенностями женского организма. Кстати, оказалось, что разница в возрасте между ними всего 30 лет. Хотя для иной публики лучше было написать: целых тридцать лет…
Может возникнуть вопрос: отчего стихи, хозяин дома читал гостье сам, а прозу – нет. Потому, что свою прозу он вообще перечитывать не мог.
- Странно, стихи вы читаете мне и, особенно, себе с удовольствием, а прозу отказываетесь?
- Возможно потому, что сюжет любого стихотворения, так или иначе, короток. Практически о любом из стихов помню обстоятельства написания, кто или что навеяло и выплеснуло эти строки из меня на бумагу.
- Разве с прозой иначе?
- Немного. Сюжет и повествование более длинное. Соответственно мои чувства и эмоции – тоже. Переживать их заново тяжело.
- Почему?
- Жесткий вопрос. Потому, что боль утраты, обиды или грусти, даже если воспоминания покрылись рубцами, саднит по-прежнему. Пускай фантомная, но все равно – боль.
- Хотите сказать, что помните всех, к кому испытывали чувства?
- Полагаю, да.
- Уверены?
- ?..
- Просто говорить – это одно, а чувствовать и помнить…
- Такое впечатление, что ты имеешь в виду кого-то конкретно? Это странно.
- Пустое: просто дни такие…
Лере нравилось его творчество.
Только проза ей больше импонировала. Нет, стихи она и воспринимала и принимала, но проза, по необъяснимым для ее  автора причинам, оказалась ближе ее душе и ментальности. Воз-можно именно потому, что его душевные рубцы, выложенные в прозу, касались и ее жизни: сомнений, убеждений и тревог.
В один из вечеров на веранде, когда съеденные, до хруста поджаренные бычки, чуть охлажденное «Шардоннэ» и морской воздух уж совсем затуманили глаза молодой женщины, он прочитал ей небольшое произведение.
- Полагаю – это именно то, что соответствует твоим поискам в жизни в настоящий момент.
- Почему?
- Чувствую. Интуиция еще меня никогда не подводила.
- Валяйте.
Ты хочешь любви и страсти.
Ты хочешь сплетения тел и глаз.
Это понятно: возраст, Город, время.
Но чувство, любое, особенно такое яркое, как любовь быстро проходит. Это "быстро" может быть час или десять лет, но все равно пройдет.
Такова жизнь. Ибо, если бы любовь жила вечно, все мы умерли.
Пламя всегда гаснет.
Любовь - это пламя жизни и горит оно на наших душах. К примеру: я не хочу любви.
Во-первых, не верю в постоянство этого чувства у женщин. Женщина ужасный деспот и собственник.
Во-вторых, не люблю ожогов.
Ты ищешь мужчину своего чувства. Наверное, слова мои будут не очень ласковыми по сути, но в силу жизненного опыта советую тебе: раздели задачу. Если сегодня не можешь найти чувства, а тело давит на мозг и сердце, то найди того, кто не будет смеяться, а будет благодарен за доверие. Если этого нет, то пиши стихи, читай, гуляй, дыши – живи молодостью и солнцем.
Все будет.
Все сбудется.
На тебя сегодня приятно смотреть и надеяться, что когда эта молодая душа в украшении,  сверкающих глаз, горячих сладких губ и гибкого в лет-ней истоме тела, вонзится в мужскую душу и плоть, то счастья на этом шарике станет больше. Больше хотя бы потому, что еще пара землян будет умиротворена и спокойна.
 На какое-то время.
Час.
Два.
Десять лет.
Может им повезет?..
Жизнь неотвратима и прекрасна…
Она категорически отказывалась принимать подарки, но ментальность Матвея все-таки пробивала брешь в стене её совершенно непонятного, для молодой интересной девушки, упрямства. Потихоньку полки платяного шкафа в ее комнате заполнялись. Вначале Лера не устояла перед парфюмом, потом, чуть-чуть, бельем, немного одеждой, но все равно череда взглядов доброты и ненависти в ее глазах не исчезала.
Надо отметить, что дом Матвей вел сам.
Готовил.
Убирал.
Правда раз в две недели приходила женщина и устраивала генеральную уборку повсеместно, но наличие необходимой бытовой техники и достаточно удобно продуманная архитектура дома позволяла мужчине и за относительной чистотой следить и даже хлеб печь.
- Все потому, что мама и жизнь приучили меня быть самостоятельным и полагаться только на себя. Слава Б-гу, педантизм практически исчез.
- Педант с оружием – это чревато.
- Не было в те годы у меня оружия. Вру: уже было. Вначале газовый пистолет, потом газовый револьвер с патронами с дробью, кстати, оба без регистрации. Так вот – педантизм был жуткий. Все по полочкам. Малейший мусор – я за пылесос. Смеяться будешь: на пол в автомобиле стелил газеты. Идиот!
- Самокритично.
Ей нравилось беседовать с ним.
Да и ему с ней.
Короче: все было ненормально спокойно, аномально семейно и удивительно красиво. Для нашего века.
Где-то в начале августа, Лера вернулась с очередного ночного дежурства необычно нервная. Да и вся она выглядела какой-то осунувшейся и изнеможденной, как лики на иконах.
- Не пора ли немного завязать с заработками? Если тебе уж так срочно нужны деньги, одолжу.
- Не стоит заморачиваться.
- Аналогично - рвать себя на части непонятно зачем и для чего.
- Не вам меня учить.
- Не понял? Что произошло?
- Я уеду на несколько дней.
- Куда? Зачем? Что не так?
- Все как должно быть. Просто мне нужно уехать домой.
- Кто-то заболел?
- По-моему я не обязана отчитываться перед вами.
- Бесспорно. Когда едешь?
- Сейчас вещи уложу и – на автовокзал.
- Самолет? Поезд?
- Самолет.
- Я отвезу тебя в аэропорт.
- Вы останетесь дома.
- Прямо приговор.
- Почти. И еще: вы так и не удосужились пройти минимальное обследование в поликлинике или в больнице. Поэтому…
Тут необходимо сделать отступление.
У Матвея были проблемы с артериальным давлением. Собственно не прямо так, «проблемы». Периодически давление повышалось. Сопровождалось это головной болью, иногда слабым головокружением. Так как несколько раз в предыдущие годы подобное состояние заканчивалось кратковременной потерей сознания, мужчина научился улавливать грань, за которую старался не по-падать.
Под рукой всегда держал таблетки. С началом приступа старался занять прочное сидячее или, лучше всего лежачее положение.  Сложнее было тогда, когда скачок давления заставал его в автомобиле. Тогда он останавливал автомобиль и ждал, когда по-действует лекарство.
Как только Лера поняла, что происходит с его здоровьем, стала настаивать на обследовании, но Матвей отшучивался и отговаривался.
- … Поэтому я куплю вам травы – заварю, и будете пить.
- На сколько дней заваришь?
- Холодильник есть. Тара тоже: дней на десять.
- А потом что?
- Или приеду или заварите сами. Мужчина вы самостоятельный. Ничего сложного.
- Что все-таки произошло?
- Все в норме. Я – за травами в аптеку.
- Постой: завари мне лучше чай каркадэ.
- Это что еще такое?
Каркаде; или каркадэ; - сладковато-кислый на вкус чайный напиток ярко-красного цвета, изготавливаемый из сушёных прицветников цветков суданской розы (научное название растения - Hibiscus sabdariffa).
Каркадэ имеет много названий и эпитетов: «напиток фараонов», «кандагар», «суданская роза», красная роза, гибискус, красный щаве;ль, окра, кенаф, роза шарон, «мальва Венеции».
Аантоцианы, вещества, обеспечивающие растению красный цвет, обладают Р-витаминной активностью, укрепляют стенки кровеносных сосудов, регулируют их проницаемость.
Отвар из гибискуса содержит антиоксиданты и обладает спазмолитическими, мочегонными, жаропонижающими свойствами. В напитке много витаминов и органических кислот, в частности, лимонная кислота, что способствует улучшению общего состояния организма.
Размякшие лепестки красной розы можно есть, они содержат витамин C, до 10 % белка, большое количество аминокислот, а также пектин, помогающий очистить кишечник от токсинов и шлаков.
- Отличное средство от давления. Когда-то пил и вроде ничего.
- Ладно, тогда я за фараонским выпендрёжем.
Лера быстро сбегала в ближайший магазин за чаем, причем принесла отнюдь не самый дешевый. Заварила и разлила в стеклянные бутылки. Собрала вещи в дорогу, для чего пришлось искать небольшую дорожную сумку, так как та, с которой она приехала, оказалась излишне громоздкой для короткой поездки. Разрешила подвезти себя только до автостанции и пообещала позвонить по прилету.
Вернувшись домой, Матвей ощутил чувство, которое, как он думал, покинуло его навсегда. Одиночество. Только ведь оно, как правило, посещает нас после расставания с близким человеком.
… Неужели таковым для меня стала эта женщина?
… Мы ведь абсолютно чужие?
… Даже намека на любовь мужчины к женщине у меня к ней нет?
… Что же это тогда?
… Неужели – старость?
Эти и подобные им мысли, после отъезда Леры посещали его все чаще. Причем по мере отдаления от дня её быстрого исчезновения все интенсивнее. Пишу «исчезновения» хотя бы потому, что девушка не перезвонила после прилета. Вообще не подавала о себе никаких известий.
Матвей жил своей обычной жизнью.
Писал стихи.
Какая-то проза зрела, но как нарыв, никак не желала про-рваться из души на бумагу. Это было его нормальное состояние.
Обычное и привычное существование, но мысль, об исчезнувшей внезапно и непонятно почему квартирантке, становилась все более главенствующей в его сознании.
Примерно на третий день после вернувшегося одиночества, он сидел на веранде и рифмовал. Стихотворение практически было готово. Не хватало двух последних строк. Переписывание затягивалось.
Матвей рвал негодные варианты, потому, что постоянно переписывал каждый новый вариант окончания со всем стихотворением. Наконец, обрывков бумаги стало слишком много, и он отнес их в мусорное ведро на кухню.
Вернувшись, он понял, что в одном из первых вариантов и была истина. Пришлось возвращаться на кухню. Потрошить мусор, а его он не выносил с отъезда Леры, потом все складывать обратно. Ясное дело: с больной головы не только ногам, но и рукам всегда горе.
Когда порядок в шкафчике был восстановлен, Матвей заметил в дальнем углу, прямо за местом расположения ведра, какой-то листок.
Случай…
Вот что может перевернуть жизнь любого человека. Причем решительно и бесповоротно.
Вот не пойди он в то утро рисовать на набережную.
Или приди туда часом позже.
Вообще – проведи он тот день иначе – и ничего бы не про-изошло в его жизни.
Не обрати он тогда, боковым зрением, внимания на ноги молодой женщины и нет проблем.
Не предложи ей, совершенно непонятно зачем и почему, по-жить у него – все шло бы привычным путем.
Проверенным.
Размеренным.
Спокойным.
Как говорил один кино герой в популярном в прошлом веке кинофильме: «Хорошая жена, хороший дом - что еще нужно чело-веку, чтобы встретить старость?» Пусть не сложилось с женой, но дом, стихи, проза – чего ему не хватало?
Случай – очень многое решает в нашей жизни.
Решает и определяет.
Матвей дотянулся и вытащил из шкафчика смятую желтоватую бумажку небольшого размера. По формату листка и его цвету было ясно, что это некая квитанция. Развернув ее и прочитав, мужчина понял, что перед ним свидетельство посещения Лерой бюро адвокатов. Был указан  адрес, телефон, фамилия адвоката и сумма оплаченной услуги.
Величина адвокатского вознаграждения свидетельствовала о том, что консультация была средней продолжительности. Жаль, что ее тема не была прописана, но беседа с юристом, как прием у врача пожизненно покрыт тайной. По крайней мере, так должно быть. Только разве есть такие тайны, как и замки, к которым нельзя было бы подобрать ключ?
Эта мысль практически мгновенно пришла к Матвею, но не-что мешало ему ее осуществить. Однако квитанцию он тщательно расправил, не поленился подняться в кабинет, найти адекватный по размерам пластиковый пакетик, вложив в который листок, осторожно спрятал в бумажник.
Вы спросите зачем?
Не знаю. Не думаю, что вы можете объяснить каждый свой поступок. Я – вряд ли.
Жизнь продолжалась.
Дни проходили как в его предыдущей жизни: без Леры. Правда, давление стало беспокоить его несколько чаще, чем ранее. Головные боли как-то не так быстро проходили после привычных таблеток, но он относил это на счет своего беспокойства о девушке, шторма на море и еще чего-то, что совершенно не важно было не только для него самого, но и в аналогичной для любого из нас ситуации.
Когда со дня отъезда квартирантки прошло полторы недели, некая необъяснимая тревога возникла в душе Матвея. Так продолжалось еще несколько дней. По истечении уже полных четырнадцати дней одиночества, он не выдержал и поехал в поликлинику, где Лера работала.
Представившись главврачу, он спокойно, на его взгляд, стал расспрашивать женщину, не знает ли она домашнего телефона девушки.
- Может в личном деле или в ее заявлении о приеме на работу сохранилось что-то?
- Нет, я хорошо помню, а в личном листке сейчас посмотрим.
Однако в графе «место жительства» был указан адрес его дома и стационарный телефон.
- Странно даже, живете несколько месяцев с молодой женщиной и не знаете, откуда она, ее координаты?
- Да не живу я с ней: просто снимает комнату. Временно. По-ка не нашла другое жилье.
- Ага, в одном доме несколько месяцев…
- Послушайте: меня интересует не выше мнение, а любая информация о ней. Она давно уже не подает о себе известий. Может, случилось что?
- Постойте: мама у нее болела. Причем серьезно. Она практически каждый день во время работы бегала в автомат звонить или с моего телефона звонила, по карточке.
- Мама?
- Мама-мама: что в это странного?
- Да ничего: просто звонить она могла и от меня.
- Видно не хотела или не могла больной матери сказать, что живет с мужиком, который ей в отцы годиться…
Матвей взглянул так на главврача так, что она умолкла, а он понял: в этой поликлинике, при данном руководителе, ему точно не лечиться.
По дороге домой, снова неизвестно откуда, появилась головная боль, но мысли были больнее.
… Почему она не звонила от меня?
… Зачем молчала о болезни матери?
Голова не проходила.
Погода стояла чудно августовская.
Уже на пекло солнце, но было тепло и приятно, как всегда бывает в конце последнего месяца лета.
Особенно на море.
Тем более в Крыму.
Матвей решил остановиться и попить воды. Сел за столик веранды первого попавшегося кафе и заказал минеральной воды без газа со льдом и лимоном. Пока несли воду, осмотрелся. Рядом с входом в кафе была дверь, сбоку от которой на стене висела солидная табличка: «Адвокатское бюро». Он спросил принесшего воду официанта адрес кафе и понял, что это именно то бюро: в которое ходила Лера. Допив воды и расплатившись, он на-правился к адвокатам.
Оказалось, что консультировавшая Леру юрист, женщина примерно его возраста. Матвей  представился писателем. Чтобы не возникло сомнений в истинности его намерений, презентовал свой роман. Затем объяснил свое появление следующим образом.
- Видите ли, в настоящее время пишу мелодраму с элементами детектива, но без крови и мата.
- Приятно.
- Главная героиня, молодая современная женщина, преследуемая некими видениями, по сюжету приходит к адвокату.
- Чем же я могу вам помочь?
- Своим опытом.
- В каком смысле?
- Понимаете, я совершенно не владею никакой конкретикой особенностей адвокатской практики. Особая терминология, лексика, может какие-то привычки, свойственные именно представителям вашей профессии. Наконец, какие-то случаи из практики.
- Безусловно, только ведь это как у врачей – тайна клиента.
- Ни в коей мере не прошу вас переступать закон. Мне нужны не фамилии и имена, иначе какой я писатель, необходимы только факты. Если хотите, сюжеты.
- Хорошо, только можно посмотреть ваш паспорт.
- С удовольствием, пожалуйста.
Внимательно ознакомившись со всеми страницами документа, адвокат, явно успокоившись, предложила на выбор чай/кофе и когда их принесли, продолжила беседу.
- Как это не покажется вам странным, буквально недели три тому назад была у меня странная молодая женщина. Интересовалась условиями наследования недвижимости после смерти владельца.
- Что же в этом необычного?
- А то, что ее интересовало, как именно подтверждается факт совместного ведения домашнего хозяйства и проживания  мужчины и женщины, если они не являются зарегистрированными мужем и женой?
- В смысле?
- Если они просто живут в одной квартире, не вступая в интимные отношения?
- Интересно…
- Именно. Причем  факт полного отсутствия секса между проживающими беспокоил ее более всего.
- Что же вы ей разъяснили?
- Закон, только закон. Секс не имеет никакого значения для участия в наследовании. Его вообще может не быть по тысяче причин. Главное: свидетельства соседей, знакомых, видео и фото факты и, конечно, наличие или отсутствие родственников умершего.
- Кого?
- Умершего: иначе о каком наследовании может идти речь. У нас точно как у врачей и ментов: есть труп – есть проблема, а на нет и суда нет. Ну, как: помогла я вам?
- Да, хотя достаточно…
- Цинично?
- На мой взгляд, более чем.
- Так вы же хотели узнать специфику нашей работы.
- Согласен. Позвольте еще один вопрос?
- Может еще чаю?
- Благодарю, уже достаточно. Вы не боитесь, что, даже в моем случае, я могу преследовать несколько или совсем иные цели, беседуя с вами?
- Ох уж господа писатели: паспорт ваш я же изучила. Фамилии у вас, с той посетительницей, не совпадают, прописки и возраст совершенно. Тем более национальность, знаете ли, это весьма существенный фактор.
- Может я отец?
- Да какой вы отец, если она вообще прописана за несколько тысяч километров отсюда, а в ее свидетельстве о рождении были указаны и мать и отец – совершенно не вы.
- Так вы и свидетельство о рождении у нее смотрели?
- Наивный мой: естественно. Свидетельство о рождении, авиабилет, по-моему, на первые числа августа, по месту прописки, между прочим. Так что радуйтесь: сюжет, насколько я понимаю, вы имеете. Если что – милости прошу. Проконсультирую лучшим образом и недорого.
Обменявшись визитками и распрощавшись, Матвей покинул бюро адвокатов в определенном замешательстве, которое усиливала головная боль. Он вернулся домой и совершенно неожиданно для себя набрал номер телефона знакомого судмедэксперта.
- Привет, как дела?
- Слушай, куда ты пропал: с весны не виделись  или ты на-шел другого компаньона для ловли бычков? Может компаньоншу? Познакомишь?
- Тебя познакомь, так не только без компаньонши останешься, но и без бычков. Тем более, что с тобой шутить нельзя: вскроешь потом неправильно и все.
- Тьфу на тебя с тьфутушками. Нашел чем шутить. В-общем давай бросай все свои дела и вали ко мне. Мне тут одни крутняки такой коньяк притащили: не поверишь – тридцатилетний.
- Отличный возраст для женщины.
- Именно: для женщины и коньяка одинаково отменный воз-раст.
- За что взятка, если не секрет?
- Не секрет: на прошлой неделе утоп один их кореш из сана-тория. Беспокоятся: сам или помог кто?
- И что в сухом остатке, доктор?
- Помогли, безусловно. Только не пули и яды, а образ жизни, спиртное и невоздержанность.
- Интересно как ты определил отношение покойного к воздержанию? Он что с эрекцией утонул или в презервативе?
- Темный ты человек, а еще писатель, ловец так сказать наших бренных душ. Объясняю для невежд. Когда у человека в крови и в разных ливерах обнаруживается безумно избыточное количество силденафила, пустое считать его пуританином или аскетом.
- Можно чуть более доступно?
- Только для тебя, как творческой личности. Если человек глотает перед морским купанием цитрат, то это не к добру. Особенно если тебе давным-давно после сорока.
- Короче, Склифасовский.
- Виагра, друг мой по ловле морских тварей, банальная виагра.
- Так он умер от эрекции?
- Ну ты… Умер мужик от скачка артериального давления спровоцированного медицинским препаратом его повышающим и резким перенапряжением организма от купания на фоне относи-тельного переохлаждения в морской воде.
- Дошло… То есть если человеку с повышенным артериальным давлением постоянно давать препарат его повышающий…
- Именно: клиент загнется, не понимая отчего.
- Слушай, сделай для меня одну экспертизу?
- Коньяк откушаешь со мной?
- Легко.
- Тогда тащи: что будем проверять?
- Чай?
- Что?!
- Чай каркадэ.
- Офигеть! Не бзди, писатель: слупим с супермаркета, продавшего «удобрение» вместо твоего каркадэ, на закуску к моему коньячку, как два пальца об хайвэй.
Экспертиза была готова на следующий день.
Результат оказался поразительным для друга Матвея, но не для него. В чае, заваренном Лерой, присутствовала опасная концентрация, аналогично случаю с утопленником, препарата только для понижения артериального давления. Привычка Матвея не измерять давление, хорошо известное девушке, чуть не сыграла с ним роковую шутку.
Он  возвращался из судмедэкспертизы совершенно опустошенным.
.. Почему?
… Мы ведь чужие люди.
… Нигде никогда прежде не пересекались.
… Что с того, что ее взгляд мне знаком?
… Прямо наваждение какое-то.
… Врагов такого уровня у меня нет и быть не может. Да и любой враг выберет пулю, а не яд.
… Яд – это оружие женщины, венец ее мести.
… Но за что?
Самочувствие Матвея было отвратительным. Усугубляло ситуацию и то, что по абсолютно не объяснимой для него причине, он и сегодня утром выпил стакан каркадэ, как и в предыдущие два дня, когда напиток находился на проверке. Более того, он пил его этим утром с каким-то особым наслаждением и упоением.
… Черт, русская рулетка какая-то, при моей национальности – просто смех.
… Смех смехом, но стоит ехать медленнее и внимательнее.
… Голова просто как огромный пустой барабан…
… Или казан?
… Инспектор остановит и решит, что я пьян.  Дыши не дыши, не фига не докажешь…
Неизвестно сколько он стоял перед воротами забора дома и жал клавишу на пульте дистанционного управления, чтобы они поднялись. Заехал во двор и даже не поставил машину аккуратно, как обычно, в гараж, а запарковал ее поперек дверей в дом. Отключил сигнализацию в коридоре и сразу направился в комнату для гостей, в Лерину комнату.
Подняться по лестнице заняло некое время.
Потом, неизвестно, сколько минут, стоял, распахнув дверь, и оглядывал комнату.
Порядка в ней не было.
Следует отметить, что он впервые зашел в эту комнату, с момента встречи с девушкой. Может потому, что уважал достигнутые договоренности. Возможно оттого, что не считал себя вправе проверять квартирантку.
Он доверял и доверился ей: совершенно незнакомому, практически первому встречному человеку, что при его врожденной осторожности на грани с подозрительностью было необъяснимо.
… Раз она не убрала комнату, значит, полагала вернуться?
… Странно?
… Только это, что ли странно?
Он начал обыск со шкафа, но там не нашел ничего необычного.
Потом вывернул, достаточно грубо, ее дорожную сумку.
Ничего.
Больше искать было негде.
Да и что искать?
Что?
Его взгляд наткнулся на письменный стол. На столешнице аккуратно лежали две стопки бумаги и несколько книг. Его книг. Он рассыпал одну стопку – его стихи. Рассыпал вторую - неопубликованная проза. Скинул на пол книги: свои книги. Такого с ним еще не было. Ведь стихи и проза – единственные истинные для него ценности в жизни уже на протяжении не одного десятка лет. Более всего он боялся потерять флэшки со своим творчеством, а тут резко, на пол.
Из одной книги что-то выпало.
Вначале он поднял книгу: его первый роман. То ли груз оказался слишком тяжелым, то ли снова штормило море или запульсировало Солнце, но буквально через минуту мужчина уже полу-сидел, раскачиваясь, на полу.
… Как мне надоела эта голова…
… Моя, а ведет себя как вражина…
… И тяжелая такая…
… Это от таланта или от глупости?
… А может от грехов?
… Ну, ты вообще: еще писатель. От грехов другое место должно беспокоить…
… Разве мы грешим не душой?
… Неужели мы грешим не сердцем?
… Выходит, тяжелой должна быть голова – где еще жить душе? Душа в сердце не поместиться: места мало…
… Думаешь твоя душа, как чемодан?
… Может она со спичечный коробок?
… Вдруг с рисинку?
… Пусть даже с жемчужину: откуда тебе знать размер твоей души?
… Не понял: это кто?
… Кто со мной говорит?
… Ау?
… Ты кто?
… Молчишь, значит - никто.
… Итак: откуда мне знать размер моей души?
... Правильно: мне ли не знать…
Матвей потянулся к выпавшему из романа листку и положил его перед собой на ковер. Изображение немного плясало перед глазами, как бы расплывалось.
…Так: наведем фокус, ведь я еще и фотограф неплохой.
…Вот. Готово…
На снимке стояли, полуобнявшись, мужчина и женщина. Молодые, веселые. Правда, мужчина был явно веселее его спутницы, но разве это принципиально, для опознания снимка. Взгляд женщины, в который раз, был ему знаком.
… Смотрит точно, как Лера.
… Кто ты такая? Не ясно пока…
… Перейдем к мужику. Кого-то он мне напоминает…
… Ух, ты: у меня была такая куртка! Точно - моя!
… Не понял…
… И джинсы мои.
… Это я?..
… Не может быть…
… Аня?..
… Аннушка…
… Аннушка Лебедева…
… 198.. год… Мы с комсомольской бригадой читаем лекции по республике…
… Аннушка…
… Почему наше фото у этой Леры в моем романе?!
… Лера – дочь Аннушки?..
… Она ведь должна была тогда сделать…
… Лера?!
… Лера…
… Почему?!
Матвею повезло.
Женщина, которая наводила в его доме порядок раз в две не-дели, пришла во время: как в прямом, так и в переносном смысле. Да и бригада врачей не опоздала и, в принципе, откачала его уже дома. Тем не менее, он согласился на поездку в больницу, где его оставили на несколько дней под капельницей: для очистки организма и профилактики.
… Он проснулся оттого, что почувствовал чье-то присутствие. Так бывает, когда рядом со спящим человеком неожиданно, или во время, появляется кто-то очень близкий ему: именно внутренне, духовно близкий человек.
- Как мама?
- Мама умерла спустя три дня после моего прилета.
- …
- Это не твоя вина. Она несколько лет тяжело болела. Делали облучение и вроде все затормозили. Потом ее сбила машина. На пешеходном переходе, на зеленый свет, в двух кварталах от дома, водитель женщина. Переломы трех пальцев на правой руке, двух - на левой. Обширная гематома на левой брови и на правой голени. Сотрясение мозга. Четыре месяца гипс на обеих руках. Потом несколько месяцев массажа для восстановления подвижности суставов. Тогда я и взяла академический отпуск. Спустя полгода при очередном контрольном обследовании в онко наш врач сказала, что осталось от силы месяцев десять. Возможно год. Ошиблась она на целых два месяца.
-…
- Почему ты плачешь?
- Как ты узнала обо мне?
- Мамин муж, которого я считала отцом, ушел от нас, когда мне исполнилось 13 лет. Перед получением паспорта мама рас-сказала мне, что мой настоящий отец – совершенно другой человек.
- Я не знал…
- Или не хотел знать? Так тебе было легче и проще. Да и не важно теперь. Буквально перед аварией, мамина подруга принесла книгу. Это был твой роман. Так мы узнали, чем занимается мой отец. Когда мама поняла, что ей осталось немного, уговорила меня поехать к тебе и…
- Почему ты не сказала сразу?
- Я?! Ты еще спрашиваешь? Да ты за всю жизнь не разу не вспомнил ни ее ни меня. Ты даже не задумывался, сделала она тогда аборт или нет!
- Я знал, что она вышла замуж и уехала. Причем совершенно точно: ходил в отдел кадров. Мы ведь работали на одном этаже, только в разных институтах.
- Да знаю я все. И то, что ты был уже женат, и то, как ты чуть ли не полтора месяца встречался с ней до того, как…
- Но ведь я сразу…
- Знаю и это. Ты сразу сказал, что женат, что есть обстоятельства, по которым ты не можешь развестись с женой, из-за ее здоровья на тот момент. Знаю, но ведь мама тебя любила. Любила, понимаешь? А ты и мне и в книгах своих прямо таки упиваешься: женщина не ценит. Женщина не может. А ты смог?
- Жестоко.
- А ты не жесток? Не жесток? Ни в одном твоем романе, по-вести, рассказе нет и слова о маме?
- Да, в жестокости мы точно родственники…
- А ты чего ждал: яблоко …
-  От яблони…
Спустя пару дней Матвея выписали домой. Чувствовал он себя не только вполне здоровым человеком, но и явно помолодевшим. Его приятель, из судебной экспертизы, навещавший друга перед выпиской, даже решил, что причина в некоей медсестре. Никак не мог добиться хотя бы имени оной, а когда при выходе из палаты столкнулся с Лерой – даже обрадовался.
Только потом, еще часа полтора, доктор не мог поверить, что девушка - дочка. Пока не получил приглашения на бычков с коньяком на веранде и обстоятельный рассказ.
По правде сказать, Матвей потом отказался от обещания. Нет: бычки, коньяк, Лера, даже петарды были. Но вместо рассказа Матвей вручил ему папку со своей новой повестью.
Что: не корректно?
Какая разница: главное – яблоко от яблони…
Увы: это еще не финал…
… В один из бархатных вечеров последних дней сентября Лера и Матвей сидели на веранде.
Говорили.
Молчали.
Грустили.
Наслаждались морем, возможно собой.
- Я вчера закончил одно стихотворение.
- Почитай.
- Честно говоря, это песня.
- Ух, ты: еще и запоешь?
- С моим слухом навряд ли, но тебе рискну..
- Действительно: деться мне некуда.
- А ты хочешь?
- Никогда: ты еще должен отработать свое незнание меня в предыдущие годы.
- Интересно как?
- Внуков поднять. Зятя править.
- Есть кандидатура?
- Во: еще и тестировать кандидатов. Так что давай пока новую песню, а потом я тебе кое-что верну.
- Мне? Что?
- Вначале песню.

Тихий вечер. Телевизор. Ты устала.
Между нами столько лет и гриф гитары.
Моим строчкам плавно вторят тихо струны.
Мы вдвоем: кошмарный сон? Игра фортуны?
За окном чуть шелестят листва и люди.
Наши жизни, словно роли в Голливуде.
Виснут судьбы, как картины в галерее:
Перебор гитары вряд ли пожалеет….
Тихо в сумрак звуки падают, как слезы
И стихи мои в твои ложатся грёзы,
И губами, словно крыльями касаясь,
Мы смываем то, в нас еще осталось…
Где-то двое познакомятся впервые,
А родные разобьют судьбы в чужие.
Кто-то счастье обретет в эту минуту.
Может я, если мечту свою забуду…
Перебор гитары словно остановка.
Я забыл тебя: и правда, и уловка.
Хитрость. Злость. Обида. Горечь и сомнение.
Вера в то, что в искуплении – прощение…
Тихий вечер. Телевизор. Ты устала.
Не ждала? Я сам пришел. Давай сначала
Посидим и помолчим под грусть гитары:
Мы чужие? Мы иные. Нас не стало…
Тихий вечер…
Время лечит…
Жаль гитару…

- Красиво… Сейчас принесу.
- Что это?
- Читай.
- Так это же мои стихи, самые первые. Было с десяток четверостиший, исчезнувших в вихрях первого развода.
- Ты подарил их маме, незадолго до расставания.
- Не помню…
- Она хранила их всю жизнь и просила передать тебе. Передать, а не вернуть…

Все львицы – жёны только львов.
Ослицы, стало быть, ослов?
Как хорошо, что люди мы
И признаки не так видны.

- Даже у мужчин…
- Звучит самокритично.
- Сомневаешься?
- А ты?
- В чём?
- В своей вине.
- Скорее в своей правоте.
- Не верю.
- Ну, ты и …
- Язва?
- Да нет: ребенок. Обиженный и грустный ребенок.
- У ребенка всегда есть мать и отец: иначе его нет. Или он перестает быть ребенком: сразу.
- Как ты думаешь: у меня есть время?
- На что?
- Стать отцом.
- Полагаешь, что у тебя есть выбор?
- Выбор есть всегда…
- У женщины, в этом вопросе, есть. У мужчины его нет.
- Значит ей легче, в этом вопросе…
- Если рядом мужчина.
- Которого она выбирает сама: всегда.
Вряд ли кто-то из спорящих остановится первым.
Тем более, примет сторону оппонента. Да и это ли нужно в жизни?
Суть ведь в совершенно ином: они – близкие люди и, надеюсь, души.
Если поймут это.
Или: когда поймут это.
При желании и умении сохранить это чувство – их жизнь сложится счастливо: у обоих. Только при условии, что это стремление будет обоюдным. В любом ином случае все произойдет так, как обидно грустно проистекает среди нас повсеместно.
Между родителями и детьми.
Между братьями и сестрами.
Между супругами.
Между теми, кто, не важно, почему и при каких обстоятельствах, но выронил из своей души простые, странные и по сей день недостаточно осмысленные слова: «Я тебя люблю…»
… Яблоко от яблони недалеко падает…
Да и незачем: иначе…
Надеюсь, что всем понятно: эпилог или послесловие будут лишними.
Или глупыми: на выбор.