VI. Отголоски. Ожидания и реальность

В «Одиннадцати днях» был описан один случай, когда Марина, с тоской глядя сквозь прутья забора, мечтала вырваться на свободу.
«- Мама, а за забором дети... Их за это накажут, да?
- Нет, они просто там гуляют.
- Тогда пошли тоже туда, за забор!
- Нам пока нельзя. Когда будет можно, мы выйдем за забор, но сюда ты больше не сможешь вернуться. Так что пока поиграй со своими друзьями. Потом будешь по ним скучать.
- Я не хочу сюда возвращаться. И по друзьям скучать не буду. Просто возьми меня на ручки и отнеси домой...»
В моих ОЖИДАНИЯХ мы с Мариной должны были выйти за эти казанные ворота, крепко держась за руки, навстречу неведомому для нее новому миру. Затем мы вместе бы проживали все с самого начала, вместе учились, вместе узнавали. Девочка, только что обретшая маму, в моих ожиданиях, должна была бояться ее потерять. Испытывать, конечно, проверять на прочность, но при этом бояться выпустить из поля зрения. А еще лучше не слезать с ее ручек-коленочек, чтобы напитаться вдоволь той нежностью, что недополучила она в своем младенчестве.
В РЕАЛЬНОСТИ же все было наоборот. Проведя всю жизнь без мамы в учреждении за забором, Марина не умела насладиться ни общением с обретенной новой мамой, ни свободой. Первая же сложность возникла в аэропорту, где девочка начала  бесцельно бродить в толпе людей, постоянно теряясь из вида. При этом она не стремилась достичь какой-то определенной цели или убежать, она просто ошалело озиралась на бескрайний «зазаборный» мир, не чувствуя в нем ни опасности, ни привязанности, ни влечения к чему-либо определенному.  Но если из такого  «растекаемого» состояния девочка за год, проведенный в семье, более-менее пришла в норму, то за этот же период времени оказалось невозможным ее вытащить за пределы внутренней клетки и научит жить РЕАЛЬНОЙ жизнью.

Один из пережитков системы заключался в том, что Марина прогулкам на улице часто предпочитала наблюдение в окно за тем, как гуляют другие дети. При этом она восторгалась погодой и с завистью комментировала, кто из ребят чем занимается, не делая ровным счетом никаких усилий, чтобы присоединиться к ним.
- Марина, иди одеваться.
- Мама, там дети гуляют.
- Мы тоже сейчас пойдем гулять
- Они на самокатах катаются… Я тоже хочу…
- Так в чем проблема? Мы идем гулять, сейчас возьмем свои самокаты и тоже будем кататься!
- А Лиза на роликах…
Это могло продолжаться часа два. Никакие уговоры не могли ее оторвать от любимого занятия. Даже когда я начинала сама одевать девочку, она вырывалась из моих рук и вновь прилипала к стеклу.
- Мама, смотри-смотри, там самолет летит!!!
Из-за этой глупой привычки «гулять» за стеклом (воротами, забором) мы каждый день тратили массу времени на то, чтобы собрать Маринку на прогулку, а потом уговорить ее оторваться от окна, чтобы выйти на улицу. Летом, мне уже совсем было жалко тратить драгоценное время на непонятное топтание на месте, поэтому, когда папа был дома мы, не дожидаясь палящего зноя, выходили на улицу и уже там ждали, когда к нам пприсоединится Марина. Девочка однако не спешила выходить, вместо этого она начинала громко кричать и рыдать у открытого окна:
- Я тоже хочу гуляяяяять!!!
Вот такая закостенелая привычка фиксироваться в состоянии ОЖИДАНИЯ, стремления, при этом сознательно отодвигать достижение желаемого. Получается, что мечта о прогулке давала Марине более острые ощущения, нежели сама прогулка в РЕАЛЬНОСТИ.
Прилипание к окну повторялось сразу же после возвращения домой, теперь Марину уже было сложно раздеть и уговорить оторваться от наблюдательного пункта, чтобы покушать.
Другой «системный глюк» заключался в ОЖИДАНИИ того, что в тарелке соседа обязательно должно быть, больше, лучше, вкуснее (об этой особенности уже упоминалось в заметке «Добыча»)
- Мама, добавь мне еще бульончика!
- Марина, у тебя полная тарелка, тебе пока некуда добавлять.
- Мама, ты брату налила еще бульона, мне, мне тоже надо! Много бульона, много-много, как у брата.
- Сын уже съел свою порцию, поэтому я налила ему добавку. А ты еще ни одной ложки не съела. Кушай, бульона много, тебе хватит.
- Папа, а курочка вкусная? Я тоже хочу такую вкусную, как у тебя...
- Марина, у тебя точно такая же курица. Она вкусная. Попробуй, тебе тоже должно понравиться.
Ну вот, семья уже пообедала, стол накрыт для чая. Марина наконец-то запустила ложку в тарелку.
- Мама, а ты мне бульона нальешь?
- Налью, освобождай тарелку.
- Много нальешь? Как братику?
Попив чай, вдоволь пообщавшись за столом, вся семья плавно перебирается в комнату, чтобы там всем вместе почитать книги, поиграть или посмотреть мультики.
-Я хочу с вамииииии!!!
- Присоединяйся скорее. Мы тебя ждем.
- Я голодная!  Хочу кушааааать!!!
- Кушай и приходи.
- Мама, а ты нальешь мне много-много бульончика? А чай с сахаром? А конфеты потом можно с чаем?
Еще долгое время Марина сражается с обедом, не в состоянии разорваться между едой, жаждой получить добавку и вкусняшек к чаю и нежеланием чувствовать себя оторванной от простой семейной радости - быть всем вместе.
Спустя какое-то время вновь раздается голосок Марины:
- Мама, а дядя Антон домой вернулся. Теперь у них все в сборе, вон они за стол садятся обедать. И тетя Ира с дядей Сашей дома, цветы на балконе пересаживают…
Марина, едва справившись с обедом, вновь прилипла к оконному стеклу, чтобы в очередной раз прожить чужую жизнь, позавидовать тому, как у других протекает их день. В то же время  за год девочка совершенно не научилась наслаждаться РЕАЛЬНОСТЬЮ обретенной семьи с ее простыми и уютными радостями.