Холодное Русское Солнце - пьеса

Алексей Кутафин - пьеса «Холодное Русское Солнце»

Пьеса (в двух действиях, восьми картинах)
(По авторскому рассказу)
О Защитниках Родины, о Тружениках тыла и детях из блокадного Ленинграда.
Военно-историческая драма (с оптимистичным окончанием).
Два месяца из будней глубокого тыла.
Место действия: «Н-ск», осень-зима 1942 год.

Действующие лица:

ЕГОР – бригадир плотников, средних лет, бывший фронтовик, хромой инвалид с одной ногой на протезе.
ПЕЛАГЕЯ – шофёрка полуторки, средних лет, солдатская вдова.
ПРОВОДНИЦА – молодая женщина, сопровождающая эвакуированных детей из блокадного Ленинграда.
МЕДСЕСТРА – молоденькая медсестра из госпиталя.
РАНЕНЫЙ СОЛДАТ – тяжело раненный боец, с перевязанными ногами и рукой.
ПАРЕНЁК – подросток лет 15, из эвакуированных детей блокадного Ленинграда.
ЁСЬКА – паренёк лет 12, из эвакуированных детей блокадного Ленинграда, брат Нюрки.
НЮРКА – маленькая девочка лет 5, из эвакуированных детей блокадного Ленинграда, сестра Ёськи.
ПЕТРОВИЧ – старый плотник со стажем, наставник в плотницкой бригаде.
ПЕРВЫЙ ПЛОТНИК – пожилой плотник.
ВТОРОЙ ПЛОТНИК – пожилой плотник.
ТРЕТИЙ ПЛОТНИК – пожилой плотник.
РАНЕНЫЙ ОФИЦЕР – раненный лётчик в госпитале, с забинтованными глазами.
СЛЕДОВАТЕЛЬ – суровый следователь комендатуры, средних лет, в военной форме образца 1942 года.
ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР – главный инженер авиационного завода, средних лет.
КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ – лётчик, командир эскадрильи, средних лет.
МАССОВКА (эпизодами) – эвакуированные дети и подростки, раненные солдаты и медсёстры, рабочие завода в основном  женщины и дети, пожарные и конвойные.


Действие первое. Картина 1.

(Общий фон декораций) Октябрь 1942 год. Глубокий тыл. Железнодорожный вокзал. Раннее утро. Слышны гудки паровозов под парами. Безоблачно, и морозно. Снега пока нет, только иней. Солнце встаёт красным шаром на востоке.
На железнодорожных путях три состава. На переднем плане разгружается товарняк с оборудованием, демонтированным перед оккупацией на западе. И загружается на полуторки, для перевоза и монтажа на новых строящихся площадках. Следом размещается – закопчённый, опалённый взрывами, изрешечённый осколками бомб и снарядов крупнокалиберных пулемётов вражеской авиации – прифронтовой санитарный поезд, прибывший для отправки очередной партии раненых на конных телегах в тыловой госпиталь. Третий паровоз - с эвакуированными детьми из блокадного Ленинграда. Под парами он ждёт своей очереди на проход, чтобы отправиться дальше – в южные города Средней Азии.

Из динамика слышна сводка «От Советского Информбюро» на конец октября 1942 года.

Молоденькие медсёстры несут из санитарного поезда носилки с перебинтованными тяжёлыми бойцами, на усланные соломой подводы.

…Мимо худеньких, осунувшихся детишек, с не по-детски серьёзными измождёнными святыми личиками. Грустными глазами они молча смотрят на израненных солдат, защищавших их на полях жестоких сражений Великой Отечественной. Заботливо закутанных детей вывела из натопленного вагона-теплушки на улицу проветриться проводница.

Возле борта полуторки стоят Егор (бригадир плотников, бывший фронтовик, хромой инвалид без одной ноги, на деревянном протезе) и шофёрка Пелагея (солдатская вдова, соседка Егора по заводскому бараку).
 
ЕГОР (Пелагее). Пелагея, ты проследи за погрузкой, а я пойду справлюсь – нет ли среди приезжих ребят - плотников.

ПЕЛАГЕЯ (рабочим, руководя погрузкой на полуторку). В первую очередь для авиационного завода загружайте оборудование. Потом повезём для прожекторного…

ЕГОР (себе на уме). Хотя какие плотники среди городских ребятишек. Да и слабоваты они ещё с голодухи топорами махать.

Идёт, останавливается возле проводницы с маленькими детьми, завязывая разговор.

ЕГОР (проводнице). Не холодно?.. Октябрь ещё не прошёл, а уже морозный денёк сегодня. Сибирь матушка.

ПРОВОДНИЦА (кивая на детей, оправдательно). Надо им подышать свежим воздухом, несколько суток уже в пути.

ПЕЛАГЕЯ (издали, проводнице). А худющие какие…

ПРОВОДНИЦА (смахнув слезу). Это мы уже успели их немного откормить по дороге. Но всё равно… Они смотрят до сих пор голодными глазами на всё что можно съесть.

ЕГОР (проводнице). И куда же теперь?

ПРОВОДНИЦА. На Юг, в Среднюю Азию.

ЕГОР. И правильно!.. (Известной фразой.) «Там тепло, там яблоки».

Мимо проносят раненого солдата на окровавленных носилках две медсестры. У солдата перевязаны обе ноги и рука.

МЕДСЕСТРА (проводнице). Откуда вы?..

ПРОВОДНИЦА. Из Ленинграда, из блокады мы эвакуированные.

Раненый солдат пытается одной здоровой рукой и зубами развязать вещмешок.
Дети заинтересовано голодными глазами следят за вещмешком, скромно стоя в сторонке.

РАНЕНЫЙ СОЛДАТ (медсестре). Сестрёнка помоги развязать.

Мешок развязан, в чистом полотенце завёрнут небогатый солдатский паёк. Солдат протягивает детям свёрток здоровой рукой.

Другие раненые тоже раздают свои фронтовые и трофейные припасы.

Дети быстро разбирают продукты разом несколькими руками, и жадно набрасываются на еду без разбора.

Проводница мечется среди детей, отбирая продукты, но у неё плохо это получается. Обессилев, она начинает рыдать в истерике, опустившись на колени и закрыв руками лицо.

ПРОВОДНИЦА (рыдая и причитая). Боже ж мой… Да нельзя же вам сразу много так с непривычки!.. Надо понемножку кушать снова учиться… Чтобы с голодухи не случилось непоправимое…

Серьёзные дети понимают её (она же своя – тоже блокадница) и послушно один за другим складывают в подол воспитательнице солдатские продукты.

Медсёстры с мокрыми от слёз глазами уносят носилки с раненым к подводам. Раненый солдат лежит на носилках, отвернувшись и закрыв лицо рукой. Его колотит в свирепой досаде. Он рычит и воет от жажды мести в священной войне, закусив до крови кулак. Только бы раны затянулись и снова на фронт!

Егор подходит к более-менее рослым подросткам-блокадникам.

ЕГОР (подросткам). Плотники есть?..  (Дополняя для соблазна.) Самолёты будем строить.

В общей группе - худощавый паренёк; молодой, но уже с изрядной проседью в побелевшей от невзгод шевелюре.

ПАРЕНЁК (интересуясь). Зачем самолётам плотники?.. Наверно Вам станочники нужны.

ЕГОР (с пафосом). Крылья Родине тесать будем!  (Поподробней объясняя.)  Со станочниками на заводе дела обстоят получше. Это дело успешно осваивают женщины и малые пацанята. Не хватает мастеров-плотников. Крылья самолётов делаем из фанеры, которую пропитываем особым химическим составом, для защиты от влаги и огня. После этого она становится твёрдая, как камень. И приходится затратить немалые силы, чтобы грамотно её обработать - строго по шаблону и без брака. Обтёсываем заготовки обыкновенными топорами, в строгом соответствии с чертежами. Если только топор вгрызается за периметр разметки, крыло сразу бракуется. Так что нужна крепкая рука и аккуратная сноровка, чтобы брака было поменьше. (Машинально дополняя.) Специалистам в этом деле даётся бронь.

Пацаны сразу хмурятся, молча, исподлобья поглядывая на «вербовщика в тыловую артель». Егор всё понимает без слов. Он одобряюще кивает, в сердцах кляня себя за опрометчиво брошенную фразу; и хромает назад к полуторке,  возвращаясь к Пелагее.

ЕГОР (Пелагее). Зря я это сказал. Даже если и есть среди мальчишек-блокадников начинающие столяры, никто из них не хочет тыловой брони.

ПРОВОДНИЦА (подтверждая). Все они только и мечтают, как бы побыстрее подрасти и попасть на фронт – изничтожать фашистскую нечисть. Для возмездия всего того горя, которого они нахлебались вместо похлёбки по самое горло, потеряв своих родных и близких, и счастливое детство. Они не задумываясь сбежали бы туда сейчас-же. Только бы вот отъесться немножко, чтобы ослабленная рука не дрогнула и надёжно держала оружие.

Из-за рослых подростков протискивается взъерошенный мальчонка, лет двенадцати (Ёська). За руку он, торопясь, почти волоком тащит малолетнюю девочку, лет пяти (Нюрка), едва поспешающую за его решительным порывом. Запыхавшись, он догоняет Егора.

ЁСЬКА (Егору, вдогонку). Дяденька, возьмите меня!.. Мне до армии немного подрасти надобно. (С мольбой в глазах выдыхая.) …Пожалуйста. (Оправдательно кивая на девчушку.) Я за ней бегал, поэтому не сразу припозднился.

ЕГОР (Ёське). Да куда тебе, малому, топором махать - тебе учиться в школе надо!

ЁСЬКА (зачастив). У меня дедуля Краснодеревщик знатный, успел научить меня столярному ремеслу. Я ему на каникулах завсегда помогал. И батя у меня Лётчик, с фашистами воюет! А математику я - за два года вперёд всю вызубрил, мамка у нас училкой в школе работала…

Ажиотажный его порыв вдруг прерывается. И потупив взор, он прячет заблестевшие глаза. Наступает тягостная пауза. Маленькая спутница тоже с непостижимой грустью тяжело вздыхает. Она перестаёт мусолить ржаной сухарик, подаренный раненым солдатом.

НЮРКА  (с наивным укором печально произносит). Мамочкина уснула и не проснулась.

Слово «умерла» настолько часто звучало в их многострадальной жизни, что она устала употреблять его вслух. Она даже заплакала как-то по-особому. Слёзы давно уже выплаканы. Она лишь шмыгает носом, рыдая всухую. И подёргивает в такт всхлипываний худенькими плечиками.

ЁСЬКА (надрывным голосом). Она нам свой паёк весь скармливала, а сама ничего не кушала…

Паренька трясёт мелкой дрожью, и из глубины души вырывается  стон. Он рыдает совсем по-взрослому, по-мужски. На серьёзном каменном лице нет даже намёка на детскую плаксивую гримасу. Лишь слёзы спадают по щекам, выдавая безудержную боль.

ЁСЬКА (отрешённо). …Я бы уже давно на фронт сбежал. Но мама мне всегда говорила «Ежели что со мной случится, Иосиф, Аннушку пожалуйста не бросай». А «тётки-воспитательницы» мне проговорились, что нас по разным детдомам развезут. Мне бы только Нюрку немного подрастить и пристроить в нормальную семью. И самому мыжцу нарастить, чтобы хватило силёнки хоть на одну фашистскую гадину. А ещё лучше самолёт построить, чтобы пачками, пачками их изничтожать... Как Батя!




НЮРКА (просительно). Дядечка, возьмите нас пожалуйста к себе. Тётеньки проводницы нас жалеют, но ничего поделать не могут. А нам никак нельзя разлучаться, ведь мы же братик с сестричкой. Мы вместе много не едим. А я даже крысок умею готовить. (Отрешённо.) Мышек жальчее, они такие хорошенькие, глазки бусинками; да и навару с них маловато. (Убедительно.) Я и полы умею мыть. А Ёська самолёты будет строить. Он правда не врёт. Как себя помню, с детства топориками с обоих рук умеет махать и жонглировать.

Егор слушает, обняв и прижав их головёнки к себе. Он еле сдерживает свои эмоции от общих тягостных воспоминаний, негоже чтобы видели мальцы его слабость, надо  успокоить их немного своим молчаливым согласием. Они стоят так обнявшись, пока лица обоих мужчин мало-помалу ни обветрило холодное русское солнце.

ЕГОР (согласно). Вот что, ребятки… Зовут меня дядя Егор. Живу я один, так уж распорядилась судьба. Если тётеньки вас жалеют, то думаю они не будут против, чтобы мы жили все вместе. Я работаю на заводе бригадиром плотников. Попробую устроить Иосифа к себе, если он такой талантливый. Ну а если с топорами управляться будет тяжело, то куда-полегче может быть пристроим.  Будет паёк за трудодни получать. Два пайка на троих нам думаю хватит, как-нибудь проживём.

Пелагея угощает маленьких пассажиров скибкой свежего хлеба и кусочком колотого сахару.

ПЕЛАГЕЯ (оптимистично поправляет Егора). Три пайка - на четверых – вместе будем жить, не как-нибудь, а хорошо!.. Тем более соседи по бараку.

У Нюрки сухарик уже был. И, не делившийся на части - сладкий продукт, Иосиф целиком отдаёт своей младшей сестрёнке, предварительно завернув его в марлевую тряпичку, чтобы не кусала. Одного своего переднего молочного зуба она уже лишилась так, с непревычки.

Краюху хлеба Иосиф делит между всеми остальными. Он откусывает свою долю маленькими порциями, ощущая на губах мелкие крошки, подставляя ладошку под подбородок, чтобы ни одна крошечка не упала на пол. И подолгу жуёт мягкий ломоть, наслаждаясь подзабытым вкусом - настоящего, без отрубей, хлебушка.

ЕГОР (детям, иронично.) Айда оформляться у ваших «надзирательниц».

Картина 2.

(Общий фон декораций) Дорога с вокзала на завод на фоне живописной берёзовой рощи с небольшой церквушкой. Растянувшаяся вереница телег и саней останавливается у госпиталя, возле края берёзовой рощи. Тяжело нагруженная полуторка стоит, пропуская конные подводы с ранеными (Слышно скрип телег и цокот копыт).

Возле полуторки Пелагея, рядом маленькая Нюрка, Егор и Ёська. Все хмуро наблюдают за грустной процессией.
На дальнем плане - в берёзовой роще хоронят невыживших, скончавшихся от ран, солдат Великой Отечественной. И на фоне небольшой церквушки, рядом с братской могилой, священник отпевает усопших воинов.

ЁСЬКА (исподлобья глядя на похоронную процессию). А Вы воевали, дядя Егор?

ЕГОР. Довелось, совсем немного. В самом начале войны меня ранило. (Кивком показывая.) Вот в этом госпитале меня выходили, но ногу оттяпали, чтобы гангрена полностью меня не истребила.

Егор поморщившись, садится на подножку  полуторки, и обхватывает голову руками – последствия контузии и тяжёлых воспоминаний. (В общем затемнении – виден только силуэт Егора в багрово-красных взрывных всполохах. Фоновый приглушённо-нарастающий звук вражеских самолётов. Разрывы бомб, пулемётная очередь пикирующего вражеского истребителя.)

ЕГОР (отрешённо в воспоминаниях). Наш сапёрный батальон тогда переправу наводил. Но налетели вражеские самолёты, и снова всё порушили. Многих тогда покосило. Ну а мне осколок в ногу угодил. Я потерял сознание, и со стропил моста бултыхнулся в воду. И непременно погибнул бы. Но меня спасла одна молоденькая сестричка из медсанбата. На своих худеньких плечиках она вытащила меня на берег, и забинтовав, не раздумывая снова полезла в реку за другими. …Убило её тогда. «Мессер» из пулемёта расстрелял. Никогда не забуду этого. И всегда буду помнить её…


(С всеобщим освещением фоновый звук возвращается в молитву по усопшим воинам…)

Егора отпускает боль и он очнулся от тяжёлых воспоминаний.

ЕГОР (Ёське, учасливо). Отец-то на каком фронте?

ЁСЬКА (пожимая плечами и тяжело вздыхая). Не знаю. …Сразу после окружения, в Ленинграде, в наш дом зажигалка попала, и мы в другой перебрались. А письма перестали доходить.

ЕГОР (ободряюще). Ничего, найдётесь. Война много неразберихи привносит.

ЁСЬКА (Егору, интересуясь). А Ваши сородичи где?

Егор тоже знает не понаслышке – и горе потери родителей, и «казённые права» в детдомовском воспитании, и голод, и вкус желанного хлебушка.

ЕГОР (с грустью).  Родители у меня священнослужители были, забрали их сразу после революции. А я беспризорником был, потом в детдоме воспитывался. Но клеймо «сына врагов народа» на всю жизнь прицепилось, пришлось даже в тюрьме посидеть «низашто, нипрошто» - за кражу в голодуху бросовых колосков с колхозного поля. Там, «в местах не столь отдалённых», и научился я столярному ремеслу… (Ёське, полушутя полувсерьёз.) Не боишься, что и тебе репутацию подпорчу, имя-то у тебя громкое, перспективное. А отчество случайно не Виссарионович?

Иосиф не боится. Его семья тоже поредела от репрессий. Он понятливо кивает не по-детски умудрённой головёнкой, рассказав свою родословную.

ЁСЬКА (гордо). Степанович я. Иосифом меня деда назвал, как в воду глядел. Батя с мамой как-то шептались на кухне, что это имя их спасло от заключения, после ареста дедушки. Он реставратором был, чинил царские покои в Петродворце. Его забрали незадолго до войны, «без права переписки». …Зовите меня лучше Ёськой между собой, мне так привычнее.

ЕГОР (кивая). Ну-ну, и вы натерпелись… Значит недоразумений у нас не будет.

Картина 3.

(Общий фон декораций) Наспех сколоченные сдвоенные бараки располагаются на территории авиационного завода, недалеко от возводимых цехов.

На переднем плане рабочее пространство плотницкой бригады. В центре трудится над испытательным заданием Ёська. Ёськи не видно из-за широких спин взрослого люда. Плотники плотным кольцом окружили его рабочее место. Они молча с восхищённым удивлением наблюдают за монотонной работой малого удальца. Лишь только щепки летят оттуда, где он продолжает трудиться, несмотря на давнишнее окончание смены.

…Егор возвращается в бригаду с комплектом тёплой одёжки для Ёськи - ватной телогреечкой, новенькими валенками и утеплёнными варежками-верхонками на меху. Ему пришлось изрядно покуролесить по складам, прежде чем он нашёл подходящий размер для маленького работяги. Ещё не глядя на работу Ёськи, Егор тихонько окликает самого старшего рабочего, мастера со стажем, пожилого Петровича.

ЕГОР (Петровичу, тихонько). Петрович!.. Ну как он, много браку напорол?

ПЕТРОВИЧ (Егору, одобрительно). Вот что я тебе скажу, бригадир, классного специалиста ты нашёл. Отродясь ни видывал талантов в таком возрасте. Не прошло и полсмены, он уже полторы нормы доделывает. На рекорд идёт! Это с его ручонками-то.

ЕГОР (удивляясь). Помогали?

ПЕТРОВИЧ. Нисколько. Топорище только по ручонке подогнали. А лезвие он сам, по-особому по-своему, заточил. Долго над ним колдовал.

Бригадира, оглядываясь, замечают и другие плотники.

ЕГОР (строго всем плотникам). Он что совсем не отдыхал?

Нахмурившись, Бригадир Егор с укоризной глядит на сотрудников. А они, разводя руками, оправдываются.

ПЕТРОВИЧ. Говорили ему охолонь маненько.

ПЕРВЫЙ ПЛОТНИК. Огрызается, неслух.

ВТОРОЙ ПЛОТНИК. Гуторит, не вами на работу поставлен, пока норму ни сделаю, не встану.

ТРЕТИЙ ПЛОТНИК. Давно уже норму сробил.

Егор удивлённо протискивается сквозь толпу. Народ расступается, в центре трудится Ёська.

Ёська, весь в поту, ни взирая на всеобщий ажиотаж – упорно и отрешённо продолжает трудиться вокруг очередной заготовки. Он автоматом махает топориком, пятясь спиной по периметру утоптанного индивидуального рабочего места. Несмотря на его усердную спешку, по всему видно, что брака здесь не будет. Аккуратное крыло самолёта «ястребка» обтёсано ровненько, и строго по очерченному шаблону, не зарываясь за его контуры.

Егор, подойдя сзади, перехватывает очередной замах малорослого трудяги. И в приказном порядке остужает порыв заработавшегося мальца.

ЕГОР (Ёське). Хватит уже на сегодня, отдохни. А то с непривычки мыжца заболит. Какой из тебя работник тогда завтра будет?

С такими аргументами Ёська непререкаемо соглашается. Не разгибая спины, на полусогнутых ногах он сразу же устало садится наземь.

ЁСЬКА (Егору, переживая). Дядя Егор, я одно крыло запорол нечаянно!

ЕГОР (утешая). Ничего. Некоторые по две, по три заготовки за смену портят. А из бракованного крылышка мы хвостовик потом сработаем.

Егор, стоя на коленях, поочерёдно разжимает Ёськины заиндевевшие пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся в топорище. Свободные, скрючившиеся, они всё равно отказывались разгибаться, сохраняя контуры орудия труда. Егор дышит на них, растирая в своих ладонях, и надевает на покрасневшие ручонки раздобытые меховые верхонки.

ЁСЬКА (Егору, оправдательно). Я потом топорик по-другому – не клинышком, а «стамесочкой» заточил, и дело пошло.

Егор радостно поздравляет маленького героя с рационализаторским новшеством новёхонькой ватной телогреечкой, нахлобучивая на него шапку-ушанку.

ЕГОР (Ёське, оптимистично). Ну, брат Ёська, сверли дырочку в новом тельничке, для ордена. Будем представлять тебя к медали за трудовые заслуги. А покамест принимай от лица администрации свою заслуженную тёплую награду.

Петрович тоже поздравляет рекордсмена с трудовым почином – по-взрослому пожимая руку и даря ему деревянный ящичек для инструмента. Старый плотник громогласно хвалит его за работу. И авторитетно провозглашает за всю трудовую братию общий вердикт.

ПЕТРОВИЧ (Ёське, пожимая руку). Молодец, Иосиф Степанович!.. Берём тебя в свою артель!

Бригада плотников поочерёдно уважительно пожимает руку новому напарнику. И каждый дарит ему свой нехитрый столярный инструмент – кто молоточек, кто стамесочку, кто рубаночек…

А озадаченный бригадир Егор с восхитительным удивлением рассматривает Ёськин по-новому заточенный топорик, пробуя ногтем острое лезвие, щёлкая по нему пальцем, и прислушиваясь к звону.   

Довольный Ёська устало улыбается. Первый раз за всё последнее время.



Картина 4.

(Общий фон декораций) Тыловой госпиталь. Палата с ранеными. Вокруг - кровати с лежачими ранеными. Из радио-динамика звучит сводка «От Советского Информбюро» на конец ноября 1942 года.

Нюрка приходит в госпиталь – помыть полы и навести чистоту. Нюрка берёт ведро со шваброй и деловито драит чистые полы, возле кровати с раненым офицером-лётчиком с забинтованными глазами. Знакомая медсестра замечает Нюрку.

МЕДСЕСТРА (Нюрке, ласково). Да ты моя хорошая, ты откуда?

НЮРКА (рапортуя). А я сама напросилась – помыть полы и раненым помогать. Меня тётушка Пелагея подвезла, загрузится, на обратном пути меня заберёт. Я за «просто так» буду работать, «внештатной сотрудницей». (Вскидывая ладошку в пионерском салюте.) Я – Октябрёнок Нюрка!

МЕДСЕСТРА (Нюрке). А я тебя узнала, вы в октябре эвакуировались из Ленинграда, ты вместе с братиком была. Вас дяденька-инвалид усыновил.

НЮРКА (медсестре). И я Вас видела тогда, на вокзале, когда Вы раненых носили. Мне раненый солдат тогда сухарик подарил!

МЕДСЕСТРА. А где твой братик?

НЮРКА (подробно рассказывая). Братец Ёська на заводе работает, а вечером в вечерней школе учится. Он рационализатор, ему даже трудовую медаль настоящую вручили. А он ещё о боевой мечтает. Недавно его перевели в сборочный цех, для чистовой доводки самолётов - от чужих огрехов, прямо на шасси. (Тихонько, по секрету.) Он сверхурочно – там свой самолёт в сторонке собирает. Чтобы на фронт лететь – фашистов бить как Папа!.. Он уже не раз самолёты из цеха выруливал - лётчики научили!.. Правда, летать не пробовал ещё – начальство не разрешает.

МЕДСЕСТРА (смеётся). Рассказывай, как вы сейчас живёте?

НЮРКА. Хорошо живём – хлеб и сухарики жуём!.. А ещё горячую похлёбку, когда есть крупа или картоха. Или чай. Или просто кипяток, когда нет ни того, и ни другого… А дядя Егор ещё «на шабашку» подрядился. За городом запруда строится, чтоб речка Каменка весной не разливалась и не топила территорию завода. И дядя Егор с бригадой после смены там мосток сооружают. И за работу им пирожки с картошечкой дают. А он их нам за пазухой приносит – горячие ещё, и целых два!
 
РАНЕНЫЙ ОФИЦЕР (с забинтованными глазами, протягивая на голос Нюрке плитку шоколада). Вот, девочка, возьми - вам с братцем сладкий шоколад. За общий вклад в Победу над фашизмом!

НЮРКА (скромно). Да нет, ну что Вы, мы не голодаем… (Уточняя.) Сейчас уже. Я просто так сказала про еду.

МЕДСЕСТРА. Возьми, а то обидишь! Он лётчик тоже, как твой папа, им шоколад частенько выдают.

НЮРКА (раненому лётчику). Спасибо!.. (Пряча шоколад в карман.) Я съем потом, со всеми, когда придут с работы и со школы.

РАНЕНЫЙ ОФИЦЕР (Нюрке). А ты не учишься ещё?

НЮРКА (отвечая). Не доросла ещё я до учёбы. И вот пришла, чтобы немножечко помочь.  Хочу полы помыть, прибраться.

МЕДСЕСТРА. Да мыли мы их только что.

РАНЕНЫЙ ОФИЦЕР (Нюрке). Спой лучше, дочка!

МЕДСЕСТРА (ставя табуретку). Или стишок нам расскажи.

НЮРКА (вставая на табуретку). Я знаю одну песню про войну. (И поёт песню военных лет.)


(Под занавес исполняется – фрагмент или полный вариант - песня «Священная война» (Вставай страна огромная). Девочка без музыки поёт первый куплет и припев. Постепенно раненые поднимаются с кроватей и встают вместе с медсёстрами, подпевая песню со второго припева. А под занавес песня «Священная война» заканчивается уже многоголосым профессиональным хором в сопровождении оркестровой музыки.)

Действие второе. Картина 5.

Жилой барак. За окном сумерки. И мороз. Домой заходят Пелагея с тепло-укутанной Нюркой, запуская в приоткрытую дверь морозный пар. Обе с охапками берёзовых дров.

НЮРКА (поёживаясь). Как холодно на улице.

ПЕЛАГЕЯ. В конце ноября всегда предзимние морозы наступают. Температура минус тридцать, а ночью будет и под сорок градусов. Надо в печку дров подбросить.

Пелагея с порога идёт - подкладывает поленьев в затухающую буржуйку. Раздевает Нюрку и идёт к двери.

ПЕЛАГЕЯ (Нюрке). Ещё один рейс остался, я быстро, и домой приеду.

НЮРКА (предупредительно). Я послежу за печкой.

Пелагея уходит. А Нюрка раскладывает сладости на стол, поровну, на четыре равные кучки. Она дожидается своих домочадцев, подметая веником пол, и облизываясь, косится на стол. Она замечает (хлопая ладошами – ах) - на столе маленький мышонок – пытается своровать разложенное добро. Нюрка бросается к столу, бьёт ладошкой - обозначая путь его отступления, и на полу тоже до самой мышиной норки…

НЮРКА (ругая мышонка). Ах ты наглый мышак, не смей мне больше воровать!..  (Грозя перед норкой пальцем.) А то закрою норку, будешь там сидеть в тюрьме и мёрзнуть.

Маленькая хозяйка Нюрка решает подбросить ещё дровишек в печку, чтобы домочадцам-труженикам повеселее было возвратиться домой. Прихватом она открывает железную дверку буржуйки и подкидывает в топку три полена, краем глаза косясь на накрытый стол. И в этот самый неподходящий момент, она замечает что – серый ворюга-мышак, которого она прогнала – всё-таки спёр со стола самый аппетитный сухарик.

НЮРКА (с досадой). Спёр всё-таки – самый аппетитный сухарик.

Кошкой Нюрка бросается за наглым мышонком, гоняя его проныру по всей хате. И в запале погони она забывает прикрыть открытую дверку буржуйки. Нюрка успевает изловить мышонка за хвост перед самой норкой. И отбирает сворованное добро, рассматривая его за хвост перед собой.

НЮРКА (грозя мышонку пальцем). Говорила тебе - не воруй, теперь тебя не отпущу. (Рассматривая его в ладошке, и пугая, ласково.) Ам!.. Не бойся, я тебя не съем…

В стороне где стоит буржуйка слышен усиленный треск разгорающегося пламени, и всполохи начинающегося пожара. Нюрка пытается потушить пожар из чайника, не выпуская мышонка из ладошки, но не получается.

Под занавес Нюрка, испуганно косясь на всполохи, собирает горсть сухариков со стола, не отпуская мышонка из другой ладошки.

Картина 6.

(Общий фон декораций) Ночь, мороз. Пожар. На территории завода затухающие всполохи догорающего жилого барака. Пожарная команда, и цепочка рабочих с вёдрами и снеговыми лопатами тушат затухающие огненные блики.

Чумазая Нюрка стоит в цепких объятьях Пелагеи. Она пытается в бесполезном порыве вырваться, чтобы снова бежать тушить пожар. В трясущихся обожжённых ручонках она держит спасённого мышонка и горсть почерневших сухарей. И рыдает с горя навзрыд, размазывая по бледному личику слёзы – глядя на пожарище не сбережённого родного очага.

Запыхавшись, прибегает Ёська, а следом и вся бригада, присоединяясь к тушению слабеющих всполохов. 

Подходит следователь комендатуры в форме (образца 1942 года). С ним двое конвоиров, с винтовками на плечах.

Пожилой Петрович и хромой Егор подходят чуть припозднившись. Следователь сразу останавливает Егора, он успевает передать только Ёське два тёплых пирожка с картошечкой. Рядом, немножко поодаль останавливается пожилой Петрович, настороженно наблюдая за разговором Егора со следователем.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (Егору). Твой барак сгорел?..

ЕГОР (вздыхая обречённо). Так точно, мой…

СЛЕДОВАТЕЛЬ (припоминая Егору). Я давненько за тобой наблюдаю, ты же у нас отбывал?.. В местах не столь отдалённых.

ЕГОР (кивая в подтверждение). Было дело - за кражу колосков с колхозного поля.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (Егору, задавая наводящий вопрос). Ну, и?..

ЕГОР (виновато разводя руками). Что говорить – виноват, не досмотрел.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (жестом подзывая конвоиров). Возьмите под стражу.

Петрович подходит заступиться за бригадира.

ПЕТРОВИЧ (следователю). Товарищ командир, ну нельзя же так сразу – разобраться надо сначала.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (многозначительно). Разберёмся!.. Не смотря на то, что он уже сознался. (Обращаясь к Петровичу доверительно.) Петрович, я с малолетства Вас знаю, Вы мудрый человек, немало пожили, много видели. Член Партии к тому же, и со стажем! Сами понимаете - бараки стоят на территории режимного объекта, и совсем рядом – склады горючего, пилорама и сборочный цех с готовой продукцией. Намедни тут мы одного «соколика» поймали – шпионом оказался гад!.. Сейчас показания признательные даёт, уже готов сотрудничать. А может это - поджог, и звенья одной цепи! (Цитатой из известной фразы.) «Ведь враг не дремлет, даже в глубоком тылу».

ПЕТРОВИЧ (категорично). Сравнил тоже. Да я ручаюсь за Егора!.. Да мы вместе были целый день.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (Петровичу). Вот и дашь показания. Только письменно. И у меня в кабинете! (Жестом подзывая второго конвойного.) Его в машину тоже, только  аккуратно…

Егора с Петровичем, без спешки и без грубостей уводят под конвоем. Следователь тоже уходит следом.

Ёська стоит с бригадой плотников.

ЁСЬКА (плотникам). А куда это дядя Егор с Петровичем пошли?

ПЕРВЫЙ ПЛОТНИК (оптимистично). Да мало ли какие вопросы после пожара порешать надобно. Может, угол какой-нибудь выделят.

ВТОРОЙ ПЛОТНИК (Ёське). Да сами избу срубим вам. Брёвен вокруг завались, если всем народом навалимся - за ночь сработаем!.. Егор с Петровичем побыстрее бы вернулись, без них дело скоро не пойдёт.

ТРЕТИЙ ПЛОТНИК (скептически). Ага, выделят – «отдельную камеру», и жди-не-жди – а «вернутся не скоренько». Их же повезли, они же не сами поехали. Новоиспечённым «врагам народа» корячится статья «о вредительстве». А по законам военного времени это, в лучшем случае – «длительный срок» и «без права переписки».

ЁСЬКА. А куда их повезли?

ТРЕТИЙ ПЛОТНИК (кивая вдаль). Да, вон – через низину тропка, за речкой - кирпичный забор виднеется, и высокая труба дымит от кочегарки. Там сразу - и комендатура и тюрьма.

Ёська быстро уходит (спасать дядю Егора и Петровича). А к плотникам подходят Пелагея с успокоившейся Нюркой.

ПЕРВЫЙ ПЛОТНИК. Ты Пелагея не волнуйся, мы вас не бросим, всегда поможем  чем сможем.

ВТОРОЙ ПЛОТНИК. Можете у нас пожить пока. В тесноте, да не в обиде, где трое растут, там и четверо не лишние. Нюрка моим троим пацанятам сестрёнкой будет…

ПЕЛАГЕЯ. Спасибо на добром слове. А где Ёська с Егором?

ТРЕТИЙ ПЛОТНИК. Арестовали Егора, даже вместе с Петровичем. А он – Партийный, значит дела их серьёзные. А Ёська видимо спасать их побежал. Навряд ли и его отпустят – скорей всего, как полагается, в «Детский дом» опять отправят. 

НЮРКА (приказом). Тётя Пелагея – заводи полуторку, все вместе поедем их спасать!

ПЕЛАГЕЯ (ласково гладя Нюрку по голове). Да ты моя «святая простота».

ПЕРВЫЙ ПЛОТНИК. Правильно!.. Всех не пересадят!

ВТОРОЙ ПЛОТНИК (дополняя). …А то работать будет некому!.. Возьмём их на поруки, если-что.

ТРЕТИЙ ПЛОТНИК (иронично). Если нас всех не возьмут, например «за саботаж». (И соглашаясь.) Поторопиться надо, пока им окончательно не «подшили дело».

Картина 7.

(Общий фон декораций) Строго обставленный кабинет, с портретами Ленина, Сталина, и Дзержинского на стене.

За столом сидит усталый следователь, собирая папки в сейф. И с удовольствием   уминает за обе щёки пирожок с картошечкой (принесённый Ёськой).



За дверью непонятный шум. Распахивается настежь дверь. В кабинет под напором маленькой Нюрки вваливаются упирающиеся – дежурный офицер, и часовой с винтовкой наперевес. За ними Пелагея с плотниками. Все кроме Нюрки встают у порога. Нюрка сходу бежит к удивлённо-привставшему следователю.

НЮРКА (следователю, громко криком кричит, решительно, с напором). Это я виноватая в пожаре, совсем нечаянно и не спицально! Садите меня, если хотите, а остальных всех отпустите. (С пафосом, искренне.) А то отрываете честной народ от работы, во время войны с врагом, на благо нашей Великой Родине! (Привирая с  угрозой.) А если нас с братом разлучите, я самому Сталину напишу, это в честь его Ёську - Иосифом назвали. (Ехидно врёт, поднимая указательный пальчик.) Не думайте, что маленькая, я буковки уже разучила. (Грозя пальчиком.) Он враз разберётся, кто правый, кто виноватый. …И кто пироги наши трескает, вместо того, чтобы на Фронте воевать!

Следователь смотрит на грозящий пальчик, на недоеденный пирожок в своей руке, потом на сопровождающих. И, подавившись, нервно закашливается, приседая обратно в кресло. 

СЛЕДОВАТЕЛЬ (прокашлявшись, и потирая висок). Не кричи так громко, девочка – двое суток не спал, в голове всё барабаном отдаётся. (Спокойно разъясняя.) Я не боюсь - меня дальше фронта не пошлют. А я на фронт не раз просился - четыре рапорта писал – не отпустили. (Машинально, известной фразой.) «Ведь враг не дремлет, даже в глубоком тылу». (Кивая на недоеденный пирожок в руке.) …Это братик твой пирожками нас угостил, давно такой вкусноты не пробовал - из детских ручонок. Он мне рассказал про ваши горести…

Пауза…

СЛЕДОВАТЕЛЬ ( по делу). …В общем так, отпустили мы всех уже давно, хороших людей нам незачем задерживать. На «эмке» отправили домой, вы наверно разминулись. …Мы там в багажник подсобрали всем отделом офицерские пайки свои. Всё свежее - как раз сегодня только получили. Надолго хватит, чтоб не голодали. (Обращаясь к стоящей у порога Пелагее.) …И вот что – раз вы на полуторке. Тут в вещдоках мебели скопилось, у барыг конфисковали как-то по весне. Столько места занимает это барахло. Всё новое, и надо - Вам списать его, как погорельцам. (Плотникам и офицеру.) Так что не стойте, а быстрей грузите! (Нюрке предлагая половину пирожка.) …Будешь пирожок?

Мужчины исполняют приказ и выносят мебель.

НЮРКА (мотая головой). Спасибо. Нет, я кушала уже.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (на прощанье). Ну, будь здорова и расти большой! (Вдогонку уходящей Нюрке.) А папу вашего мы обязательно найдём, запрос уже отправлен по инстанциям.

ПЕЛАГЕЯ (у порога обнимая Нюрку, и благодарно следователю). Спасибо, Вам!

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да незашто, я тоже – человек…

НЮРКА (с реверансом приседая на прощанье). До свиданья!

Следователь машет ей ладошкой, улыбаясь, и смачно доедая пирожок…

НЮРКА (Пелагее). Какой хороший дядя!

ПЕЛАГЕЯ (Нюрке, соглашаясь). Да. А сразу так не скажешь…

НЮРКА (объясняя). Он потому что очень строгий.

Картина 8.

(Общий фон декораций) Зима, мороз. Раннее утро, солнце встаёт на востоке красным восходом. Заснеженный заводской аэродром, на дальнем плане – взлётная полоса. Сбоку рядом – сборочный цех с большими воротами.

Из заводского динамика звучит сводка «От Советского Информбюро» на конец декабря 1942 года.
Егор мимоходом с Нюркой останавливаются у динамика послушать сводку. Главный инженер завода тоже тут, он пристально вглядывается в горизонт – в сторону восходящего солнца. Слышен гул приближающихся самолётов. Егор тоже приглядывается на звук незнакомых самолётов. Он встревожен, и отправляет Нюрку в укрытие - в сборочный цех, и подходит к главному инженеру.

ЕГОР (Нюрке, подталкивая). Беги в цех к Ёське, погрейся.

Нюрка убегает в ворота сборочного цеха.

ЕГОР (главному инженеру). Незнакомые какие-то моторы – не слышал раньше таких?

(На общем фоне декораций) С востока, в свете всходящего солнца – появляются тени звена самолётов. Нестройным рядом они заходят на посадку к заводскому аэродрому, снижаясь по взлётной полосе.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР (Егору, объясняя). Это наши, только на заморских самолётах - по «ленд-лизу». Транзитом у нас, и дальше на фронт. На дозаправку садятся.

Слышно как один за другим садятся пять самолётов. На одном из них слышны перебои в работающем двигателе, (и слом шасси при посадке и разворот в сугроб)...

ЕГОР (комментируя аварию). Вон, у одного шасси надломилось – в сугроб зарюхался.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР. Главное лётчик жив, а технику поправим!

ЕГОР (про лётчика). К нам идёт. По форме – командир.

Лётчик - командир эскадрильи, чертыхаясь и отряхивая с себя заиндевевший иней, подходит быстрым шагом со стороны взлётной площадки.

КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (чертыхаясь). Чёрт, крылья алюминиевые – обледенели опять.

Лётчик подходит и здоровается с каждым за руку. Егор, поздоровавшись, зачерпывает ему чистого снежку.

ЕГОР (подавая снежок лётчику). Щёки обморозил малость, на-ка снегом разотри.


КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (растирая щёки и угрюмо кивая назад). Два самолёта потеряли в пути, там под минус пятьдесят. Рухнули прямо в тайгу - не выдержал металл сибирских морозов. У моего тоже движок застучал, еле дотянул.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР (обнадёживая). Ничего, подремонтируем. Послезавтра будет как новый, даже лучше.

КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (озадачивая).  А сегодня нельзя?

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР (разводит руками оправдываясь). Никак не успеем. Шасси быстро восстановим, крылья спиртом ото льда отмоем. А вот мотор надо подольше ремонтировать. Изделие новое, незнакомое, заграничное. Надо не спеша посмотреть,  адаптировать к нашим условиям. А то не ровён час опять закапризничает по морозцу, где-нибудь на фронте.

КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (с досадой). Из графика выбьемся, а на фронте каждый час дорогого стоит. Мы и так, только на дозаправку садимся. Край дела, на закате надо взлетать.

ЕГОР (неуверенно). Есть один вариант. (Лётчику.) …Только истребитель наш, Советский, не буржуйский. Сверхурочно собранный.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР (договаривая, лётчику). У нас один малец внеплановый самолёт собрал своими руками. Аккуратный паренёк, награждён за трудовые заслуги. У него каждый винтик по три раза проверен, и крылья он сам стачал. Они хоть и фанерные, но не заледенеют на морозе. На них ещё краска не обсохла с ночи.

КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (согласно). С ассортиментом как-нибудь разберёмся, лишь бы единица была. Это ещё лучше. Наш теплее, и сердцу роднее как-то. (Задумчиво, с грустью.) Тем более - детскими ручонками собран.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР (Егору). Кликните Ёську!.. Пусть выводит свой самолёт, для испытаний.

Егор складывает ладони рупором, по направлению ворот сборочного цеха.

ЕГОР (Ёське, криком в цех). Ёська, выгоняй свой «Ястребок», добро дали…

КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ (заволновавшись вдруг). Ёська, говорите?.. А как по отчеству его зовут?

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР. Иосиф Степанович он!.. Все его знают, добрый паренёк! (Кивая на Егора.) …Да вот его отец приёмный.

ЕГОР (дополняя). …Из блокадного Ленинграда они с Нюркой. Эвакуированные, мать их умерла от голода…

Лётчик взволнованно трёт сердце и идёт к воротам сборочного.

Ёська открывает ворота сборочного. Он не видит пока лётчика – стоит к нему спиной. И даёт наставления обнявшей его Нюрке.

ЁСЬКА (отрешённо). Мечта сбывается!.. (Решительно, Нюрке.) А кто, как не я, отомстит за Мать, за голод... (Серьёзно и торжественно.) На фронт полечу – сражаться за Родину!.. Чтобы всегда светило Холодное Русское Солнце!

НЮРКА (обнимая Ёську, глядя  в глаза). Я твой поступок одобряю!

ЁСЬКА (гладя Нюрку по голове). Ты у меня понятливая. Пообещай, что будет слушаться приёмных родителей – дядю Егора и тётю Пелагею. И будешь ждать меня с войны. С Боевыми орденами и с Победою! Меня, и Родного Отца тоже…

Нюрка согласно кивает, прицепившись в обнимку как клещ. Ёська, полный решимости лететь на фронт, отрывает Нюрку от себя. И наконец оборачивается. Лицо лётчика кажется до боли родным. Он идёт навстречу таким знакомым шагом. Ёська в оцепенении – не обманывается ли он. И не в силах сдержать нахлынувшие эмоции, он заплакал. На этот раз от счастья.

ЁСЬКА (сквозь слёзы, счастливо выдыхая). …Батя!

И Родной Отец на коленях обнимает обоих своих детей.

Занавес

(Под занавес - фрагмент, или полный вариант – песня «День Победы»)
 

*(Фрагменты или полные версии песен используются в зависимости от свободных или разрешённых авторских прав)

*(Для обозначения места действия отдельных сцен – используется «общий фон декораций», со звуковым сопровождением. Общий фон может транслироваться на интерактивном экране, или проецироваться и рисоваться на холсте. За рисованным фоном могут быть задействованы подвижные тени – движение паровозов, всполохи огня, приземляющиеся самолёты и т. д.)

*(Для обозначения времени – используется звукозапись «От Советского Информбюро» на подходящую дату)
-------------------------------------------------

Алексей Кутафин - пьеса "Холодное Русское Солнце"
(по авторскому рассказу)
=================================================