ЗАЯЦ

Посвящается Великой Игре

Шахматная доска, настоящие деревянные фигуры. Красного дерева вместо черных и соломенного цвета вместо белых. Грозные ряды воинов стоят друг против друга. Первый ряд занимают пешки, неприметные труженики войны. Их много. И они гибнут первыми. Но, они же и самые перспективные. Каждая пешка, добравшись до противоположного края доски, может превратиться в грозную всемогущую Королеву. За пехотой выстроились тяжелые фигуры. А между ними, в центре, Король-топотун. Бессильный и самый зависимый из всех фигур. Но при этом главный.

Слава тому, кто придумал эту Великую Игру. От скольких кровопролитий отвлекли грозных правителей эти забавные и увлекающие своими битвами фигуры.

Два закадычных друга, Владимир Никифорович и Роман Васильевич, готовились вступить в поединок. Это был их способ дружить. Они проводили целые часы, а то и целые дни вместе, в этих баталиях. Оба интеллектуалы, кандидаты наук, ярые поклонники Игры.

Владимир Никифорович, гуманитарий, стройный, почти тощий, с великолепной чернявой шевелюрой и черными бегающими сумрачными глазами.

Роман Васильевич был технарь. Он был сложен более атлетично, блондин с пышной шевелюрой и небесно-голубыми глазами.

Усаживаясь, они оба зорко и хищно рассматривали поле битвы. Характеры у них были разные. Владимир Никифорович был степенный основательный флегматик, а Роман Васильевич, напротив, быстрый, взрывной холерик. Но их многолетняя дружба не омрачалась ни этими, ни другими обстоятельствами.

И оба они были заядлые шахматисты. Они упорно просиживали за доской, произнося полные скрытого смысла слова "так-так...", "да....", "уж?.."

И если один говорил: "А мы Вас конем, конем. Конем возьмем". Второй обязательно отвечал: "Берите, родные. Берите. Все берите". И все мироздание с его сложностями и проблемами умещалась в этих коротких емких высказываниях. И царило между ними полное взаимопонимание. Несмотря на традиционный спор физиков и лириков. Перед их дружбой даже эта древняя вражда была бессильной.

Оба они были заядлые курильщики. А во время игры и вовсе не выпускали изо рта сигареты. Поэтому играли они либо на кухне, либо на балконе. И сигаретный дым над шахматной доской клубился, как пороховой над полем битвы.

Владимир Никифорович задумчиво поднял коня. Эта деревянная фигура была удивительно приятной для рук, она отсвечивала чем-то таежным. Конь застыл над полем боя неведомой угрозой. Воздух почему-то уплотнился, стал вязким, как мед. Что-то прошумело, или прозвенело?..

Владимир Никифорович ощутил безудержное биение своего сердца. Как после напряженного бега. А почему как. Разве не он бежал сейчас изо всех сил, петляя и возвращаясь, запутывая следы? Тьфу ты... да он же заяц! Мать честная! И противные звуки: снег потрескивает под лыжами, собаки лают, гогочут пьяные охотники. В воздухе стоит тошнотворный кислый запах, запах смерти. А как хорошо было ему под Большим Деревом. Как тонко пахла кора, он до сих пор чувствует на губах живую шершавость дерева. Но стоять больше нельзя, и он снова побежал, выписывая сложные петли на снегу. Он должен уйти, он сильный, опытный, умный. Еще остановка. А теперь - прыгнуть, как можно дальше и ждать. Он теперь под прикрытием Густого Куста - как под куполом. Сквозь засыпанные снегом ветки ему видно все, а его не видно.

Так и есть, приближается Он, охотник, убийца. У него в руках это отвратительное оружие, которое убивает издалека, оружие труса. Заяц с презрением и страхом смотрел на вялые с похмелья движения человека. Да, он может не следить за формой, за него бегают собаки. Охотник покачнулся, сплюнул, зачерпнул рукой снег и протер лицо. Он лениво поворачивал голову, сплюнул еще раз. Заяц затаил дыхание, охотник медленно пошел по опушке. Куда он пойдет? Не повернет ли в сторону куста...

Хорошо, что собаки побежали по хитрому следу. Наш заяц опытный боец. Он сидит в своем убежище. Тут нужна железная выдержка. Казалось, что его может выдать только биение собственного сердца. Шуршал и звенел наст под короткими лыжами, воздух дрожал и блестел мириадами блестящих снежных крупинок, они слетали с деревьев и окрашивали воздух во все цвета радуги. Безмолвная песня зимы... Все становится другим, непохожим, странным... Заяц затаил дыхание. Деревья уплывали куда-то, менялись, остался только их едва уловимый запах и живое тепло в руке.

Владимир Никифорович наконец-то поставил коня, внимательно осмотрел доску, как бы ища чего-то и посмотрел на Романа Васильевича. Ох, и померещится же такое. Роман Васильевич тоже внимательно смотрел на доску. Над ними, в сигаретном дыму блеснули злобные глаза убийцы. Они оба, так ничего и не заметили.
Интереснейшая партия!

А Вы бы заметили?

1994 год