Прощай, Шарлотта!

  В сборнике "Арабские сказки на новый лад" повествуется об опыте жизни автора в Арабских Эмиратах, а также о секретах этой загадочной восточной страны. В рассказах нет ни одного выдуманного сюжета или лица. В них также нет никакой идейности или смысловой нагрузки, просто я выражаю свою признательность и любовь тем ллюдям, с которыми меня зачем-то пересекла судьба.
 
  На главной странице автора можно найти видео трейлер для книги.   


    Фотограф  Mala K. Vadgama      


   
    Полный сборник рассказов в электронном виде можно найти на этом сайте:

    В печатном виде здесь:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/138092438/



   
    Из этических соображений имена некоторых героев рассказа изменены.




               

                Tы никому не можешь быть судьей,
                Пока к добру не обращен душой.
             
                Абдуррахман Джами



    Казалось, будто только вчера мы прощались с ней, но три года пролетели, как одно мгновение, и вот моя милая французская подруга Шарлотта снова стоит передо мной. Три года  назад они уехали из эмиратов, а сейчас вернулись, чтобы навестить оставшихся здесь друзей, поваляться на горячих пляжах залива и отдохнуть от раздраженного терактами и забастовками Парижа. Шарлотта напоминает мне маленькую птичку, у неё тонкое личико, классический с горбинкой нос, а сама она всегда подвижная, как беспокойный вьюнок, неспособна усидеть на одном месте и пары минут. Я заметила, что в густых каштановых волосах этой все еще стройной, миниатюрной девчонки прибавилось чуть больше седины. Это наследственное, женщины в её роду почему-то седеют с двадцати пяти лет. С Шарлоттой меня связывают два самых труднейших года  моей жизни, да и её тоже. Тогда  мы были друг для друга как две соломинки для утопающих. Стали ли мы ими на самом деле? Не знаю…

     Незадолго после рождения сына от мегаполисного шума и суеты мы переехали в загородный поселок c искусственным озером, цаплями, утками и неизвестно откуда взявшимися здесь кроликами.  В водоеме водилась мелкая рыбешка, и мы приходили сюда почти каждый день её подкармливать. Под восторженные крики сынули стаи мелких мальков в считанные секунды раздирали куски хлеба, как пираньи. За этим можно было наблюдать бесконечно, и хлеба мы не жалели, но таких желающих было тут много, поэтому искусственное озеро вскоре быстро засорялось, вода в нем зеленела и вокруг начиналось зловоние. Тогда на пару дней, пока его опять не почистят, нам приходилось искать другое развлечение. 
   В коммуне было очень зелено  и  спокойно. Порой даже слишком спокойно. Иногда, прогуливаясь с коляской в полдень, я могла не встретить ни единой души, как будто вымерли все… За два года  мне не удалось ни с кем  здесь  сойтись поближе.  Спасением была детская площадка. Мы с Шарлоттой  были здесь одними из немногочисленных мамаш среди ленивых филлипинок-нянь, в пол-глаза смотрящих, что там делают чужие дети, и равнодушно не замечающих того момента, когда ребенок мчится на какой-нибудь столб. Тогда она была беременна вторым ребенком. На общей почве воспитания детей мы и сошлись, вскоре начали ходить друг к другу на чай, отмечать дни рождения детей, а позже  собирать и общесемейные сабантуи. За короткое время мы неплохо подружились.  С этой иностранкой общаться мне было легко. Все-таки близость по духу не всегда означает принадлежность к одной национальности, временами здесь казалось, что целью некоторых твоих соотечественников  является  вогнать тебя  в гроб… Шарлотте же мне все хотелось доверять, и я знала, что она никогда не использует это против меня, было вообще  такое ощущение, что мы давным давно знаем друг друга.
    Её муж, Винсент, работавший дипломатом на восточном направлении, мало что нам рассказывал о своей деятельности, а мы догадывались, что это связано с сектором безопасности и разведывательными делами, за  которые отвечала Франция. Несмотря на его почетный пост, ему, как и всем смертным,  приходилось делать в некоторые страны визы.  Однажды  из-за истечения её срока  Винсента не  выпустили  из  Пакистана,  и ему для разрешения конфликта пришлось даже  вовлечь местную полицию.  В своих кругах мы называли его Джеймсом Бондом и, подшучивая, рисовали картины его  побега с вертолетами, перестрелкой и погоней. На самом же деле его работа была намного скучнее и состояла больше из административных мер.
     Где-то я читала, что  имя Винсент наделяет своего владельца показателем характера, которому подходит определение “вещь в себе”. Такой человек не отличается особой общительностью даже в детстве. Знания интересуют его лишь как отражение собственного внутреннего мира. В девяти случаях из десяти обладатель этого имени становится классным специалистом в какой-нибудь одной области. Но и тогда его мастерство – логическое завершение внутреннего поиска и основа самоудовлетворения.
     Точно таким он и был. Винсент был настоящий профессионал. После шашлыка и бокала вина, например, он мог на пару минут отключиться тут же, за столом, но если  заходил разговор по его части, он открывал глаза и вступал в беседу как ни в чем не бывало. Все свободное время он проводил на море, занимаясь своим любимым винд-серфингом, и чуть только поднимался ветер, его сразу уносило из дома.
     После четырехлетнего пребывания в эмиратах Винсент вдруг испугался, что, пока он прохлаждается на востоке, его друзья во Франции быстрее продвигаются по карьерной лестнице, а он многое пропускает и наступило самое время отбывать в Европу. 
     Шарлотта же совсем не была к этому готова, ей еще хотелось пожить в эмиратах, по крайней мере, пока не подрастут дети (к тому времени у них родилась и вторая дочка). Она переживала, что во Франции ей придется работать круглые сутки, пересекать Париж в метро и напрочь забыть о своей “Прадо”, ведь на европейских улицах уже не развернуться с такими габаритами, да и горючее, как и в целом жизнь, там намного дороже. Пока Винсент будет искать новое жилье, Шарлотта с детьми должна будет  провести некоторое время  у матери в  провинциальном городке на севере Франции.
    Когда они с братом были еще маленькими, отец,  префект этого городка, заложил огромный фундамент нового  каменного дома для любимой семьи. Сбоку приспособил похожую на башенку средневекового замка пристройку с округлой крышей и шпилем наверху, чтобы было достойно его чина.  Однако достраивал он свое  начатое с таким размахом хозяйство с неохотой, а в конце той же самой улицы с энтузиазмом уже начинал лепить новое гнездо для своей новой пассии, которая была на двадцать лет моложе него и к которой он  перебрался сразу после  завершения первоначального родового поместья.
     Шарлотта, будучи уже совсем взрослой женщиной, все еще  с болью в голосе говорила об  отце. Тот, кому она так верила, чью защиту всегда искала маленькой девочкой, тот кого безгранично любила, - предал. Странно, почему детям так тяжело мириться с тем, что кто -то из родителей пытается найти свое личное счастье в другом месте,  там, где их нет? Ведь даже жены забывают все пережитое вместе, так же как забыла и её мать, а позже начала здороваться с новой женой её мужа, которую встречала чуть ли не каждый день здесь же на городской площади.
    Дочь же не хотела отпускать отца и часто  звонила ему спросить совета по любому жизненному пустяку, и время от времени прохаживалась мимо его дома, наблюдая, как его новые дети плескаются в устроенном им во дворе бассейне…
    В  утопающем в зелени родовом поместье,  расположенном у подножия французских Альп, ей и предстояло провести пару мучительных недель адаптации под крылом матери. Я, как могла, успокаивала бедную подругу…
            
    Как-то мой муж принес с работы золотистый конверт с запечатанной внутри изящной бархатной открыткой. Сверху по-арабски было что-то выгравировано серебром, а внутри сообщалось, что мы приглашены на свадьбу валиму.
    Приготовления к местной свадьбе состоят  из двух основных моментов -  найти, с кем пойти, и во что нарядиться. Вопрос о подарке для меня не стоял, здесь подарки дарят только самые близкие люди. Они отсылают их до или после свадьбы родителям  жениха или невесты. А все остальные гости еще и сами иногда уходят с гостинцем. Иногда это мелкая безделица, а подчас, если семья побогаче, и ценная вещь. Приглашать с собой можно кого угодно, все будут обласканы на торжестве, как  самые близкие родственницы. Муж сразу отпадал. Мужчины здесь гуляют отдельно, а иногда даже и в разные дни.
    Первой кандидатурой, которая пришла мне на ум, была Шарлотта. Я надеялась, что  со свойственной большинству европеек открытостью она будет готова и на это приключение. Я была права, Шарлотта сразу согласилась. Перед отъездом ей хотелось добавить в  копилку своего восточного опыта чего-нибудь экзотического, тем более что такая возможность ей представилась впервые.
    В назначенный день я одела свое расшитое сверху донизу черным бисером тяжелое платье.  Не бог весть что, но вполне могло сойти за вечерний наряд иностранки на бракосочетании в арабской семье. Кстати, этому платью я была обязана своему новому прозвищу. На новогоднюю вечеринку (а наступал год змеи) с моими нормандцами я явилась в нем.  Ослепительно переливаясь в вечерних бликах, я вышла к гостям в сад, где был накрыт стол. Одетые по-домашнему французы, все как один вытаращили на меня глаза. Но меня это не смутило, ведь по нашим поверьям, чтобы год был удачным, нужно быть при полном параде и полностью соответствовать китайском календарю. С тех пор между собой они зовут меня черной змеёй. А при моих тогдашних габаритах это для меня было еще и огромным комплиментом, ведь я, скорее, была похожа на удава, только что заглотившего кролика. Шарлотта же нарядилась в изящное европейское платье по фигуре. Я заметила, что даже вторые роды ничуть не испортили её осиную талию. А мне всю жизнь приходится бороться за каждый её сантиметр…
     Валиму гуляли в Аль-Айне. Несмотря на близость этого эмирата,  он в корне отличается от Дубая.  Высотных домов здесь нет, резидентов мало, люди живут более спокойной, размеренной жизнью и мало говорят по-английски.
     Собственно само официальное заключение договора о сочетании брачных уз перед аллахом - никах- уже прошло в прошлую пятницу в мечети, оно очень простое и занимает не более получаса. Незадолго до него в доме невесты была проведена церемония мендхи, с нанесением на руки и стопы невесты узоров присланной женихом хной, после которой до самого никаха невеста уже  не может  покидать свой дом. Жених предварительно приготовил невесте свадебный подарок махр, который в деталях был обсужден заранее. Он может быть преподнесен до, во время или после никаха.  Вместо невесты, на церемонию приходит её отец. Здесь же должны присутствовать и еще два свидетеля. После бракосочетания махрам, близкий родственник невесты, или любой другой человек, смешение крови с которым невозможно,  приводит её в дом жениха.
    Исламский Сунна не предписывает таких уж строгих правил в отношении всей свадебной церемонии, главное, чтобы было все в мире и согласии, не перебарщивали с богатством пиршества и не забывали приглашать бедных.
     Сама же валима, большой банкет для родных и друзей, идет в полный разрез с предписаниями Сунны. Она может праздноваться сразу на следующий день  или отложиться на некоторое время, в  зависимости от обстоятельств. Ответственность за него полностью лежит на семье жениха. А это очень, очень большая ответственность и дороговизна, так как даже наряд невесты покупается женихом, не говоря уже о банкетном зале, угощениях, обслуге и прочем. На одной из свадьбе, но это было в более богатом и современном Дубае, вся сервировка для полуторатысячной публики была от Шанэль. Я уже не знаю, покупалось ли все это или бралось где-то напрокат. Я даже боялась держать в руках все эти невесомые чашечки и блюдца с перекрещенными полукольцами по краям.
     Торжество начиналось поздним  вечером, что очень сильно усугубляло нашу задачу найти его местоположение.  Джипиэс не всегда здесь помощник, так как дороги в эмиратах из-за бесконечных строек - перестроек постоянно изменяются, перекрываются, появляются новые мосты и флай-оверы  Мы долго блуждали по полутемным улочкам между огромными каменными виллами с уже погасшими окнами. Иногда нам казалось, что вот за этим поворотом и будет наш адрес, но джипиэс вновь уводил нас в сторону. Слава богу, в Дубае, совсем недавно муниципалитет тут и там нацепил на дома небольшие таблички с кюаркодами, отсканировав которые, ты можешь через карту гугла определить место своего нахождения.  Тут таких не было. Через минут сорок такого блуждания, мы наобум  припарковались на обочине, чтобы кому-нибудь позвонить, а рядом стоящее здание, к счастью, и оказалось местом нашего назначения.
     У входа  нас встретила вооруженная  охранница  в черное-белой униформе и с вежливой улыбкой жестом направила внутрь.  Смело пройдя сквозь коридор встречающих гостей родственниц, мы очутились в банкетном зале.  С виду этажа в три дом оказался полым внутри. Это было огромное помещение с высоким потолком, украшенное красно-золотыми драпировками,  по его центру, как на показе мод, пролегал подиум, покрытый красной же ковровой дорожкой.  В самом конце этого подиума красовались сказочные  бело-золотые ступени, ведущие к более высокому ярусу, увенчанному двумя золотыми тронами. С потолка свисали гигантские хрустальные люстры с сотнями сверкающих подвесок, и казалось, упади одна из канделябр, она точно накроет собой внизу пару-тройку огромных круглых столов, покрытых белоснежными скатертями, которых тут было с добрую сотню. В центре каждого из них красовалось по экибане в высоких хрустальных вазах, вокруг которых были разложены изящные тарелки и приборы. Да, это уже по-европейски, так как большинство арабов традиционно едят руками и по-старинке сидят на полу.
    Пару столов в дальнем углу  занимала группа женщин в мешковатых черных абайях и золотистых масках, прикрывающих нижнюю часть лица. Это старейшины. Молодые уже давно так не одеваются, в повседневной жизни они носят современного покроя абайи, часто украшенные кристаллами Сваровски, на празднествах вообще их снимают, и их лица все время открыты. Бог его знает, какие мысли роились у пожилых женщин в головах на наш счет, когда они провожали нас взглядами. Поговаривают, что старожилы эмиратов с одной стороны рады своему новому комфортабельному быту, но с другой их беспокоит засилье европейской  культуры.
     Невеста еще не явилась, но гулянье было уже в самом разгаре.    Играла арабская музыка, всюду слышались женское воркование и веселый смех. Между столами вовсю сновала одетая в одинаковые костюмы исключительно женского рода обслуга. 
    От разноцветья праздничных нарядов и экспрессивного макияжа доброй тысячи красавиц захватывало дух. На их стройных, а подчас и довольно пышных и выразительных станах здесь можно  было увидеть и претенциозные, со слишком  открытыми спинами и глубокими декольте, пошитые мастерицами в местных ателье ярких цветов платья, и изысканные наряды от самых известных кутюрье;  на белоснежных шеях дам бриллиантами,  рубинами, сапфирами и изумрудами  сверкали массивные колье, на головах  у многих из них красовались высокие прически и диадемы. Все это  создавало  атмосферу  великого празднества и непревзойденной восточной роскоши.
      Нас сразу предупредили, что фотографировать здесь никого нельзя.
      Мы  осмотрелись по сторонам, пытаясь найти свободное место, заметив это, к нам тут же с широкой улыбкой подошла женщина в черной абайе. Она работала в местной школе учительницей и была, пожалуй, единственным человеком, владеющим здесь английским языком. Она отвела нас к столу, который уже занимало восемь приглашенных.  Мы не успели и отдышаться, как нас тут же окружили девушки с разными посудинками с халвой из кунжутовых семян, горячим умм-али и напитками, пахнущими кардамоном.  Вот маленькая серебристая пиалушка, наполненная каким-то голубоватым суфле, вот нектар с розовой водой в какой-то хрустальной мензурке, а вот мои любимые темно-коричневые финики на золотистом блюдце. Не знаю, откуда, но у меня с раннего детства огромная любовь к финикам. Финики в советское время  были довольно дорогими и дефицитными,  но всегда жесткими и сухими,  так что вкус можно было почувствовать только после долгого пережевывания. Зато сразу перед тем как поглотить эту сладкую до приторности  массу, ты ощущал, как во рту появлялся какой-то необыкновенный, ни  с чем не сравнимый нездешний вкус. Вкус далекой жаркой пустыни среди заснеженной русской зимы… Ох, как же мне тогда хотелось, чтобы поскорее наступило лето...Теперь я знаю, что это были финики деглет-нур, они явно уступают по размерам и питательным свойствам вот этим королевским, мягким и сочным маджхоль, из которых даже делают густой сироп.
     Мы с Шарлоттой решили, что  такой день - это редкая возможность ознакомиться с самой изысканной экзотической кухней, поэтому какие бы то ни было диетические ограничения были бы сегодня неуместны, тем более, что, когда мы пытались от чего-нибудь отказаться, дамы по-соседству обиженно поджимали губы.
      Спиртного, как вы понимаете, на арабских свадьбах не бывает. Но опьянеть вы спокойно можете от их сильнейших благовоний. Между подачами всяких яств к нам подобралась девушка с дымящимся бахуром.  Бахур - это щепа агарового дерева, спрессованная в кирпичики и пропитанная в равных пропорциях  жасминовым, цитрусовым, пачули, амберовым, мускусным и прочими маслами, которые поджигаются в специальных декоративных сосудах для произведения ароматического дыма. Однако все эти масла вместе взятые наличествуют здесь для того, чтоб смягчить запах самой щепы, уд.  Глубочайший и необычный для нашего обоняния уд отдаленно напоминает мне запах тлеющего дерева  вперемешку со свежим коровьим навозом, но, знаете, мне он нравится, особенно облагороженный современными брендами.
     В старину арабы окуривали бахуром свои помещения, чтобы отогнать злых духов и мошкару, теперь же он наполняет своими благородными благовониями лобби пятизыездочных отелей. Подымить на гостей во время торжества считается жестом теплейшего гостеприимства.
     Я с удовольствием вдыхала этот аромат, Шарлотта же еле сдерживалась, чтобы не закашляться… Для привыкшего к тончайшим французским духам носа это было слишком, но ничего не поделаешь, ради экзотики, нужно терпеть. А к нашему столу уже приближалась женщина с огромной расписанной золотыми вензелями стеклянной бутылкой с каким-то темно-желтым содержимым.  К её фигурному колпачку была приделана стеклянная палочка, которая вскоре и пошла по нашим волосам, запястьям, шеям, богато окропляя нас пахучим маслом.  М-м-м-м-м-м-м-м, санда-а-а-а-л, санда-а-а-л…Он дает мне ощущение окружающей повсюду любви. Говорят, он обладает свойством делать женщину более привлекательной в глазах мужчины…
— Надеюсь, наши мужья не выгонят нас сегодня из дома, — хихикая, прошептала мне на ухо подруга.
     Тут музыка сменилась и все начали  рассаживаться по местам.  Большая входная дверь залы торжественно распахнулась, и на пороге появились две невесты, одетые в пышные европейские свадебные платья с переливающимися искусственными алмазами диадемами на головах и розовыми букетами в руках. Я смутилась. Мы что, не туда попали?  Насколько мне известно, у жениха была одна невеста. Но учительница разъяснила, что женятся сразу два брата.
    Грациозные невесты поднялись по ступенькам на возвышение, волоча за собой длинные воздушные шлейфы, и сели на троны.  За ними проследовала стайка сестер, кузин и близких подруг. Пока невесты продолжали величественно восседать на своих тронах, девушки со свойственной герцогиням статью, слегка покачивая бедрами в такт музыки, начали прохаживаться вдоль подиума.  Ритмы древней арабской музыки поднимают в тебе какое-то странное волнение, они пронизывает каждую клеточку твоего организма и заставляют его вибрировать вместе с ней. Я не могла удержаться, чтобы не начать  вертеть своим задом и змеевидно мотать руками.
    Кто-то легонько подтолкнул нас обеих к сцене. Мы долго не заставили себя уговаривать и через пару секунд уже поднялись наверх. Влекомые магическими звуками, мы пристроились к  молодым девицам.  Нас тут же оглушили аплодисменты и многоголосое улюлюканье,  которое в арабском мире считается знаком приветствия  и одобрения.  Когда-то давно я принимала несколько курсов танца живота, и, однажды познав это,  моя душа  уже не могла забыть тех ритуальных движений. Все также высоко держа голову, но опустив глаза, я снисходительно наблюдала, как мои бедра и грудь, повинуясь совершенно не зависящей от меня силе,  двигались по какой-то новой траектории своей вселенной, сверкая бисерными звездами моего вечернего платья. 

-- Бум-бум-так-так-так-бум-тигидим-тигидим! Бум-бум-так-так-так-бум-тигидим-тигидим!-- вторили барабаны и бубенцы.

    Казалось, что вся та, веками  зажатая, задавленная, задыхающаяся, так еще до конца и не понятая женственность вдруг разом оживала и восставала в одном моем существе. Мне подумалось, а может, так и надо? Может, так и надо, чтобы на празднествах тысячи нарядных женщины собирались бы одни и танцевали, танцевали, танцевали этот танец живота, без осуждения, без приценивания к товару на предмет его пригодности?  Танцевали бы, пока не начнут сиять в полную силу своей великолепной натуры тем светом, для которого и были все до единой здесь рождены, пока не захотят любить на всю свою полную мощность, не оставляя ничего в глубоких закромах своей многогранной души и не боясь за это вновь быть опущенной в грязь...

    Позже муж, правда, объяснил, что, все бы ничего, но  танцующие перед гостями девушки -  это невесты на выданье,  которых в это время, как на смотринах, разглядывают приглашенные мамки, бабки и тетки женихов. Хе-хе...Ну что ж, нам, иностранкам, простительно. Мы не знали…
    Часов в одиннадцать ночи вся женская публика немного заволновалась, а потом притихла.  В дверном  проёме  я заметила группу в белых кондурах. Наконец-то с жениховой части валимы прибыли отец и самые близкие родственники мужского пола, которые гуляли все это время отдельно. Они важно прошли по красной дорожке, бросая в толпу бумажные купюры. Прислуга с охотой кидалась за каждым  банкнотом. Поднявшись на подиум, где-то полчаса мужчины потоптались вокруг невест, поздравляя и давая свои благословения и, также бросая деньги в толпу, удалились.
    После этого гулянье могло продолжаться до самого утра, но нам предстоял долгий путь и, получив  в качестве гостинца по вазочке со сладостями, мы засобирались домой. Окружившие нас женщины, с которыми мы успели здесь познакомиться, щебетали, обнимали нас, как старые подруги, и обменивались с нами номерами телефонов. А мы повторяли "иншалла-иншалла", но сами знали, что, скорее всего, никто никому не напишет  и  никто ни с кем не встретится.  Уж так повелось в эмиратах, приезжаем, знакомимся, уезжаем, забываем… Вот и сейчас мы выйдем из зала и как будто закроем эту чужую страницу фэйсбука навсегда.

     Из-за позднего часа на дорогах уже почти не было движения. Раскаленная солнцем  пустыня ночью отдавала свои влагу и тепло. В воздухе стояла характерная для этих мест белесая дымка,  делавшая видимость для водителей минимальной. По обеим  сторонам абсолютно прямого шоссе простирались тускло освещенные лунным светом силуэты таинственных барханов.  Сколько же тайн ты хранишь и почему так влечешь нас в свои безмолвные  просторы? Почему, бросив разнообразие городской жизни, мы иногда приезжаем сюда и подолгу сидим в ожидании заката, вглядываясь в  твой далекий горизонт? Какие ответы мы  ищем в твоей неприкрытой наготе?
    Наша тойота  “Прадо” несмело двигалась сквозь еле высвеченную фарами и редкими фонарями тьму. В этом слившемся в единый космос пространстве мне вдруг показалось, что мы никогда не доберемся до дома, где в своих уютных кроватках под теплыми одеяльцами уже вовсю сопят наши маленькие дети.  Пел Дюран-Дюран: “Кто тебе нужен, кого ты любишь, когда у тебя развязываются шнурки?“ — что, судя по эпическому тону песни,  должно было означать что-то более важное, чем шнурки. Я вдруг представила мягкие ручки моего сыночка, обвивающие меня вокруг шеи, и его нежный молочный запах. Боже, как я сюда попала, что я тут делаю?! Домой, скорей домой!
    Мы ехали молча. Каждый думал о своем. Шарлотта смотрела вперед, напряженно впиваясь руками в руль. Я чувствовала, что она очень переживает из-за предстоящего отъезда и даже эта свадьба не смогла отвлечь её от тяжелых дум.
— Шарлотта, все будет хорошо, во Франции культура, свежий воздух,  твоя мама, которая присмотрит за твоими детьми. Ты будешь водить их к отцу поплавать в бассейне,—  произнесла я, искренне веря, что нельзя же так расстраиваться, когда ты возвращаешься в родную страну, в родительский дом, где тебя ждут.
  Но её глаза вдруг наполнились слезами и, повернувшись ко мне, она сказала
— Все совсем не так. Я не знаю, как мне быть…
И тогда подруга  поведала мне, у нее давно все не ладится с мужем, она люто ненавидит его винд-серфинг, на который он её променял, и что она влюблена. Влюблена в чужого мужа…
     ”Who do you need, who do you love, when you come undone?” —  из радиоприёмника Дюран-Дюран настойчиво повторял свой вопрос про шнурки.

    
      Полгода назад они познакомились на >дипломатическом банкете, куда послы всех базирующихся в эмиратах западных консульств были приглашены  вместе со своими женами. Шарлотте сказали, что дресс-код должен быть “голливудский шарм”. Ох уж и помоталась она по торговым центрам Дубая в поисках этого шарма. В итоге купила все то же маленькое черное платье и успокоилась.
      Все дамы, одетые тоже в основном в черные  вечерние наряды, прохаживались, посверкивали бриллиантами. Такие же элегантные кавалеры стояли у барных стоек в ожидании своих дринков. Слышалась приглушенная речь. Никакого сопутствующего любому банкету веселья не наблюдалось. Все было довольно обыденно и скучно. У одного из фуршетных столиков Шарлотта разговорилась  с каким-то мужчиной. Кто первым начал разговор, она не помнила, но очень хорошо помнила, что сам он говорил мало, зато очень внимательно слушал Шарлотту, подбрасывая ей вопросы о том о сем, во что она любила играть в детстве, чем увлекалась в юности, что её волнует, что пугает сейчас, разбавляя их довольно искусными комплиментами по поводу её умения так хорошо иметь дело с жизнью.   
    Знали бы мужчины, как легко влюбить любую женщину и пробудить в ней страсть,  то, вместо того, чтобы демонстрировать свои бицепсы, финансы, машины и прямолинейный интерес к её телескам, они поговорили бы о ней самой,  коснулись бы её ума и души, — и всё, она ваша навеки вместе со всеми своими потрохами.
    К концу вечеринки Шарлотта почувствовала с этим новым знакомым  необыкновенно близкое  родство…
    Звали его Джейсон, он был американским дипломатом средних лет,  на тот момент заканчивающим свою карьеру в эмиратах и тоже  отбывающим через несколько месяцев домой навсегда. Уставшая от вечного давления всегда во всем правого мужа,  Шарлотта давно тосковала по настоящему мужскому вниманию и теплу, по ощущению себя  желанной и любимой женщиной. Тепло  и вожделенное ощущение она  нашла в этом чужом человеке.
      Мне стало понятно, почему в последние месяцы  Шарлотта была  сама не своя. Во время наших совместных чаепитий, напрочь забыв правила своего утонченного французского этикета, она могла, прервать тебя на полуслове и, удалившись в другую комнату, добрый час разговаривать с кем-то по телефону, а то вдруг сорваться с места и вместе с детьми уехать в неизвестном направлении… Она рассеянно слушала, ничего никогда не помнила и в  целом производила впечатление не совсем вменяемого человека.  И в то же самое время Шарлотта тогда летала, сияла, порхала, она была такой красивой, что невозможно было оставить  это незамеченным.  От нее исходили необыкновенные свет и тепло, возле которых  нам всем постоянно хотелось греться…
      Винсенту его жена очень нравилась в эти дни, такой он её когда-то  и полюбил.
      Шарлотта показывала мне  фото колониального дома  Джейсона под Вашингтоном, который ему завещали родители и в котором при благоприятном стечении обстоятельств они могли бы жить вместе. Я никогда не просила, но она сама как-то прочитала мне одно из сообщений своего возлюбленного.  Из этических соображений я не буду его тут цитировать, скажу только, что сам Шекспир и тот мог бы позавидовать  витиеватому красноречию этого янки.
   — Ты не представляешь, как его его люблю, как я его люблю!! — восклицала подруга в порыве своего очередного исступления.

     В знак благодарности за приглашение на арабскую свадьбу Шарлотта позвала меня на День рождения одного из своих друзей. Это была знаменательная вечеринка в модном ночном клубе с катанием на лимузине и шампанским. Здесь же присутствовал и Джейсон. Это был  долговязый мужчина с белесыми ресницами, ярко выраженными надбровными дугами и лысоватой головой, сидящей на довольно тонкой шее. В нем, пожалуй, была одна привлекательная черта — очень приятный низкий голос.  Но никакой харизмы, никакого сексапиала… Он практически во всем проигрывал атлетичному  французу.  Шарлотта и Джейсон на вечеринке друг друга, казалось, не замечали…
    Насладившись грохотом музыки, ярким светом шандальер, факелов и затейливым шоу с полураздетыми парнями и девушками,  мы, наконец, решили проехаться по ночному Дубаю на заранее заказанном женой именинника лимузине. Это был её сюрприз для мужа.
     Спускаясь вниз по ступенькам, я не удержала равновесие на своих высоченных каблуках. Джейсон оказался первым, кто успел подставить  мне плечо. “Ловок, однако”, — подумалось мне, а вслух я поблагодарила и, продолжая держать его под локоть, пошла рядом с ним.
    Завязался разговор о политике. До корней волос зомбированный своей доморощенной идеологией, американец искренне верил, что США должны контролировать весь мир. По этой же причине подверглось серьезной критике и строптивое  правительство России, на что я парировала:
—  Когда запад критикует мое правительство, это значит, что оно что-то делает для своего народа и приносит пользу государству. Но если же запад доволен нашим президентом, — жди беды…
     Это рассмешило дипломата  и, как ни странно, он согласился с этим моим постулатом.
     В лимузине в какой-то момент Джейсон оказался сидящим напротив меня. Я попросила его открыть бутылку “моёта”.  Пока он нежно сворачивал ей голову,  я пыталась рассмотреть в нем ту самую кипучую страсть, о которой мне рассказывала подруга.   Но то ли от тусклого освещения, то ли в силу профессиональной привычки при любых обстоятельствах сохранять спокойствие, любовник ничего похожего на страсть весь вечер не выказывал.  Даже моя зоркая интуиция упрямо молчала на этот счет.  Заметив, что я пристально смотрю на него, наполнив мой бокал пенящимся напитком,  Джейсон пересел в другой конец. Его внешнее хладнокровие озадачило меня.  Неужели пресловутая игра?  Однако мне самой не хотелось в это верить, поэтому я ничего так и не сказала Шарлотте о своих подозрениях.

    Весь этот их виртуальный роман продолжался до тех пор, пока Винсент не заподозрил неладное и не проверил  изобиловавший страстными посланиями любовников мобильный телефон жены. В порыве гнева он тут же разобрался с ловеласом через тот же самый аппарат. Джейсон, оказавшийся готовым к такому  повороту событий, выпалил заранее заготовленную смелую речь о том, что он по-настоящему любит его жену  и что такое бывает только раз в жизни.  Ошарашенный Винсент надеялся, что тот будет хотя бы отпираться, но нет. На следующий день Джейсон, правда,  отключился, а через несколько дней  и полностью  исчез с радаров связи. С того момента Шарлотта дозвониться до него уже не могла.
    В отчаянии она решила пойти ва-банк и в фэйсбуке написала любимому, что, мол, готова на все, а именно,  готова бросить мужа и уехать вслед за ним хоть на край света. На что через пару дней расстроенный дипломат ответил, что, поступив подобным образом, Шарлотта напрочь убьет их любовь… 
    Но вся эта ситуация чуть не убила саму Шарлотту. Совершенно  ошарашенная таким исходом дела, она почти слегла. А ей нужно было еще подготавливать контейнеры с добром для отправки во Францию, закрывать дела детей в детском садике, всех кормить, поить,  держать дом в чистоте, а сил ни все это делать, ни просто жить не было. В эти дни Шарлотта была похожа на отключенную от сети питания лампочку накаливания,  которая все также каким-то образом  должна была  для всех светить. Да сколько у нас таких женщин! Потухнув, они больше не производят свет, а наоборот начинают поглощать, как поглощают его бездонные черные дыры из звездного  космоса. А ведь все могли бы быть суперновами…   
     До отъезда оставались считанные дни.  Шарлотта затеяла прощальную вечеринку. Живя по соседству, я пришла пораньше, чтобы  помочь ей приготовиться к ужину, немного покрутиться и разрядить атмосферу между супругами. Расстелила свежую скатерть, разложила приборы на столе, поставила вазу с цветами, приволокла недостающие стулья. Шарлотта замешивала на кухне  французский миндальный пирог. Мы разговаривали шёпотом. Винсент отчаянно стучал по клавиатуре своего компьютера наверху.
      В их доме собрались практически все их дубайские друзья. И все были в курсе разыгравшейся тут драмы, хотя деликатно делали вид, что ничего не знают… Винсент не сразу спустился к гостям. Всегда контролирующий все на свете, с нюхом сыщика  дипломат сейчас выглядел потерянным ребенком. Он и в страшных снах не мог себе представить, что его собственная жена сможет наставить ему рога. К тому же, как это и подобает всем горе-мужьям, он узнал обо всей этой истории  последним. Мужчинам всегда трудно  поверить, что твоя супруга способна на какие-то смелые поступки, особенно с двумя детьми на руках… Мне стало как-то по-человечески его жаль.
    На следующий день прямо перед отъездом я пришла подарить что-то детям и на прощание сказать напутственные слова. Но у самой очень сильно давило в груди, ведь оставаться всегда тяжелее. А оставалась я одна…



     Мы сидели на берегу залива, глядя, как наши уже подросшие дети бултыхаются в бирюзовой воде, в то время как  Винсент  при полной своей амуниции изо всех сил старался вертикально установить парус своего винд-серфинга. Не хватало ветра. То и дело слышались хлесткие  удары парусины о воду и всплески воды от не удержавшего баланс сёрфера. Но он вновь и вновь ловко запрыгивал на ускользающую доску и начинал настойчиво маневрировать своим парусом.
    Шарлотта рассказывала мне, что  теперь ей приходиться очень много работать, ни культуры Парижа, ни хорошей погоды из-за отсутствия парков и дворов, ни своих детей она почти не видит. Винсент  тоже сутками пропадает на службе. Теперь ему приходится заниматься поимкой орудующих во Франции террористов. По его словам, все они являются французами не первого поколения. Она говорила, что дубайская жизнь уже давно потускнела, забылась, отошла на какой-то третий план, ведь столько всего нового уже успело произойти.
    В этой связи я  пыталась расспросить её, встречалась ли он после отъезда со своим Джейсоном, что вообще было дальше. Но Шарлотта на все мои вопросы уклончиво отвечала, что не встречалась, не писала, не видела… Она явно стеснялась произошедшего даже передо мной. А потом вдруг с глубокой тоской в голосе добавила, все было бы хорошо, если бы Винсент никогда ничего не узнал обо всем этом, и что совсем недавно, открыв страничку Джейсона в фэйсбуке, она испугалась. Его лицо показалось ей страшным, чужим  и даже каким-то отвратительным…


    Вечерело. С моря начинал дуть зябкий ветерок, помогающий Винсенту  держатся на плаву. Он уже не падал, но уверенно стоял на доске  и  с прекрасным знанием дела  манипулировал своим  агрегатом. Молодец, Винсент, ты как всегда одерживаешь победу! Молодец.
     Мы сидели на одном пляжном коврике, а я вдруг почти физически ощутила, что между нами  появляется огромное, все расширяющееся,  непреодолимее пространство. Почти целая Аравийская пустыня…
     Обнявшись на прощание,  мы с сыном сели в свой кроссовер, когда Винсент и Шарлотта все еще усаживали детей. Уже сдавая назад, я помахала им в последний раз рукой.



     Ну вот и еще одна страница фэйсбука закрыта.
    
     Прощай, моя дорогая Шарлотта, прощай!...

   
                -------------------------------------------



 


Сборник в полном объеме можно найти здесь.











Примечания.

1 Виндсёрфинг —  (англ. Windsurfing) — вид парусного спорта и водного развлечения, в основе которого лежит мастерство управления на водной поверхности лёгкой доской небольшого размера с установленным на ней парусом.
Спортивный снаряд, используемый в виндсёрфинге, называется парусной доской или виндсёрфером и состоит из легкой доски обтекаемой формы длиной 2,0 - 4,5 м, выполненной из плавучего материала и закрепленного на ней в гибком соединении мачты с парусом.

2  Сунна —  дела, высказывания Пророка Мохаммеда как образец и руководство для мусульманской общины.

3 Уд -  это черная тягучая смола, получаемая из агарового дерева, растущего в индийской провинции Ассам. Он является самым дорогим ароматическим натуральным веществом в мире. Из семидесяти  килограмм щепы дерева производится всего двадцать миллилитров смолы. Её широко используют в Арабских Эмиратах для придания аромата одежде и помещениям.


4  Абайя — длинный балахон, плотная накидка черного цвета, которую арабские женщины носят на публике. Под ней обычно носится обычная одежда, джинсы, платья современного покроя, в которых они могут ходить дома или в гостях у подруг.

5 Умм-али —  (в переводе с арабского араб. мать Али) сладкий десерт. Согласно одной из легенд, султан Эзз Эль Дин как-то во время охоты остановился в деревне и попросил местного повара по имени Али приготовившему что-то вкусное. У повара были только орешки, кокосы, изюм и овсяные хлопья. На помощь повару пришла его мать, которая принесла ему молоко и сахар. Из всех его ингредиентов Али создал блюдо, очень понравившееся султану. Этот ароматный десерт, особенно в горячем виде, нравится и мне.

6 “Моет” —  Моёт Шандон (Moet Chandon) одно из лучших французских шампанских.

7 Супер-нова — гигантский взрыв звезды в конце её жизненного цикла, выбрасывающий наружу множество элементов, служащих для образования новых небесных тел.

8 "Иншалла" -- как бог даст (араб.)