***

Вторник был бы как обычно уныл и безрадостен, если бы не посчастливилось мне попасть на Первый полиграфический комбинат. Ждали меня там две машины, чтобы перевезти рекламную макулатуру в Домодедово. Водители с утра звонили и хрипели в телефон, что, мол, доколе нам тут мытариться, не жрамши и не спамши? Подъехав, зашел на проходную, где за конторкой сидел великовозрастный охранник в американской полицейской фуражке и с пытливостью Паганеля наблюдал за последней в этом году мухой. На мое "здрасьте" он даже не повёл зрачком. Я постучал по конторке:
- Живые есть?
- А вы к кому?
- К вам.
- Ко мне? - он скосил один глаз в мою сторону, вторым не выпуская из вида муху. Где-то навзрыд заплакал хамелеон.
- Не лично к вам, а вообще. На отгрузку.
- Вас нет в списке.
Я подивился уверенности, с которой охранный Нострадамус это выяснил, даже не заглядывая в журнал.
- Может, фамилию, всё-таки, спросите?
- Зачем? Я и так знаю, что нет.
- Все-таки посмотрите, если Вас не затруднит.
Он перевел оба глаза в одну плоскость и со вздохом достал замусоленный журнал.
- Из него можно суп сварить. - говорю.
- Не, навару никакого. - он с медлительностью монаха-переписчика стал водить пальцем по листу.
Я даже не стал говорить ему фамилию, пораженный спиритическими способностями.
- Так вот он я.- показываю ему на строчку.
- Да ну? - даже удивился он.
- Точно.
- Ну ладно, проходите. - и он стал искать глазами муху, терпеливо дожидавшуюся его внимания на пыльной герани.