Морштын Иероним Маркович

  Из воспоминаний Макса Урьевича Шац-Анина:

      С советским представительством в Латвии у меня был контакт с самого начала его учреждения. Я принимал участие в организации мероприятий Всесоюзного общества по культурным связям с заграницей (ВОКС) в Латвии, публиковал свои статьи в издаваемой им газете "Новый путь".   
   Мне нередко поручалась защита в судах Латвии интересов ряда советских организаций - Двинолес", "Совторгфлот", "Ларунафта". В 1930 году я начал работать постоянным юрисконсультом советских полпредства, торгпредства и консульства. Читал лекции по вопросам истории культуры для служащих полпредства, выступал на их вечерах, являлся представителем Инюрколлегии СССР в Латвии.»
 

     Работа отца в советском полпредстве - посольстве во многом сказывалась на атмосфере в нашей семье. Общение с сотрудниками посольства было не только официальным, но и в большой   мере личным. Мы жили на улице Алунана, 3 - невдалеке от посольства, а летом в Лиелупе снимали дачу вблизи посольских дач.
     С раннего возраста в течение более десяти лет я встречалась с детьми сотрудников посольства, приобщалась к миру их интересов, чувствуя, что мир этот совсем иной, чем тот, в котором жили дети соседей или соученики по школе. Помню, я дружила с девочкой Лерой Калининой, которая жила в Риге с отцом, без мамы.
   Я играла в их игры, читала их книжки. Так вошли в мою жизнь "Мойдодыр", "Муха-цокотуха", а потом и "Швамбрания", "Танкер "Дербент", "Грач - птица весенняя"... И русская живопись - Саврасов, Левитан, русская музыка, особенно русские романсы, все первые впечатления глубоко запали в детскую душу.
             Вероятно, блаженное состояние духа, которое я в течение всей после-дующей жизни ощущаю от русского пейзажа, русской городской старины, и даже то, что позднее, во время эвакуации в России, мне многие лица казались так странно знакомыми и близкими, - все это берет начало от давнего неискоренимого влияния людей из России.
   Работники посольства Бродовский, Мен, Морштын, Ульянов, Калинин, Трояновский - я запомнила их как людей значительных, умных, добрых, порой слегка насмешливых.
     Особо у меня в памяти остался Иероним Маркович Морштын. Мои родители вспоминали его всегда добром  Весной 1935 года он был отозван из Латвии и встретиться с ним снова  уже не было суждено.
   Однажды, сорок лет спустя, когда уже не было в живых отца, моя мама Фаня Самойловна обратила внимание на подпись под заметкой в "Литературной газете" под рубрикой "Реплика в споре": "Директор Северного отделения Полярного НИИ морского рыбного хозяйства и океанографии М. Морштын, Архангельск".
   Фамилия Морштын - редкая. Затеплилась надежда, может быть, родственник, близкий или дальний, надо узнать, написать. 27 сентября 1976 года моя Фаня Самойловна пишет в Архангельск:
   
   "Уважаемый товарищ М. Морштын!
   Простите, что беспокою Вас. Прочитала в "Литературной газете" от 15 сентября с.г. "Добрые пожелания или совместная   работа?", и там Ваша подпись. Много лет тому назад, в первой половине 30-х годов, мы знали Иеронима Марковича Морштына. У него было  двое детей - мальчик-школьник и девочка. Может, они просто Ваши однофамильцы, а может, родные, близкие. Если бы это было так, очень хотелось бы узнать, что с ними, как их дети? Если Вам не трудно, ответьте мне. Шац Ф. С."
   
   "Архангельск, 9 октября 1976 года.
   Глубокоуважаемая товарищ Ф. С. Шац!
   Я получил Ваше письмо, спасибо Вам. Я действительно сын Иеронима Марковича Морштына - тот самый мальчик-школьник первой половины 30-х годов. Правда, теперь мне уже давно за 50.»
 
   Так завязалась эта переписка, которая продолжалась уже до самой смерти Фани Самойловны в 1984 году.
     В переписке содержится много ценного и интересного, и дальнейшее повествование я поведу посредством выдержек из писем Мариана Иеронимовича Морштына.

   
   « Я хорошо помню дом полпредства на Антонияс, 2, и дом торгпредства на Альбертовской, и каток на Эспланаде, и Офицерский парк, и Булли, где мы жили на даче… Вспомнил я наших военных атташе Тягунова, Глинского, полпредов А. И. Свидерского и С. И. Бродовского и, конечно, торгпреда Александра Федоровича Ульянова (он и его супруга Цецилия Давыдовна погибли в 1937...).
   Сотрудником полпредства была тогда Нина Фердинандовна Агаджанова - автор сценария знаменитого фильма "Броненосец "Потемкин".
   
    «Отец был человеком очень способным. Помню, как он заключил пари с торгпредом Ульяновым - отец сказал, что свою речь на открытии какой-то нашей выставки или на премьере одного из наших фильмов он произнесет на латышском  языке, ни разу не заглядывая в шпаргалку. И речь была произнесена, пари выиграно.»
   
      «Каким мне помнится отец в тот период? Добрым и строгим, всегда подтянутым, аккуратным, веселым и озабоченным. Я был уверен, что отец мой знает все, ибо не было вопроса, на который он не сумел бы ответить. В любой музей с ним можно было идти без экскурсовода, он мог рассказать историю любого экспоната, сюжет любой картины. Он отлично читал стихи, любил Маяковского.   Помню, у нас была няня - Анна Фрицевна Келевиц, женщина глубоко верующая. Я решил доказать ей, что Бога нет, и обратился за советом к отцу. Он ответил мне, что прежде, чем вести антирелигиозную пропаганду, надо знать хотя бы основы религии, и рассказал мне о Ветхом и Новом заветах.Он очень любил нас, детей, хоть и держал в строгости. Никаких поблажек, связанных с его положением, не допускалось.»
   
   «Из Риги мы вернулись в Москву в начале мая 1935 года. Я хорошо это помню - в те дни открылась первая очередь Московского метро. Отец снова начал работать в Наркоминделе.
   Мою маму звали Софья Адамовна Каменецкая - она носила свою девичью фамилию. В начале 1937 года ее сняли с работы на кафедре политэкономии МГУ и исключили из партии. Она пошла работать преподавателем математики в ФЗУ Московского тормозного завода. А 10 июня 1937 года родителей арестовали. Что было с ними после ареста, я не знаю. Только много лет спустя, в 1954 году, я получил свидетельства об их смерти, из которых явствовало, что отец скончался в 1945 году, а мама - в 1943 году. Причина смерти: паралич сердца.
   В 1956 году родители мои были посмертно реабилитированы.   
   Когда арестовали родителей, мы с сестрой Юлей были на даче. Маму взяли с дачи, а отца - в Москве. Квартиру нашу опечатали, и мы остались без дома и без денег.
   Мама была близко знакома с Софьей Сигизмундовной - вдовой Феликса Дзержинского. Они вместе работали в польской секции Коминтерна, а затем в польской секции при ЦК ВКП(б). Дружили ли они, не знаю, но когда маму забирали, она сказала мне: "Трудно будет, сходи к Софье Сигизмундовне, она поможет". И я поехал к Софье Сигизмундовне.
С её помощью мы с Юлей в декабре 1937 года попали в детский дом в городе Астрахань. Мне в то время было 15 лет, а Юле - 12.
   Окончив десятилетку, я поступил в астраханский рыбвуз, учился и работал. Когда началась война, Юля была еще в детдоме и с ним эвакуировалась в Алма-Ату. Больше я ее не видел, хотя после войны мы переписывались. В 1952 году она вышла замуж, родила сына, а в 1957 году после тяжелой болезни скончалась.
   26 июня 1941 года я отправился воевать. Начал войну в саперных войсках, кончил в Войске польском - шофером. Прошагал, прополз и проехал Европу от Моздока до Бреслау. В декабре 1945 года демобилизовался и вернулся в Астрахань, в 1950 году окончил рыбвуз и волею распределительной комиссии уже вместе с женой Аллой оказался в Архангельске, где работаем и живем до сих пор.»

     Такова  краткая повесть о  судьбе Иеронима Марковича Морштын и его семьи за время от его отъезда из Латвии
--------------------
*Иероним Маркович Морштын был видным советским дипломатом. Поляк по происхождению, он родился в Лодзи 14 мая 1901 года. В коммунистическую партию вступил в 1919 году. Закончив экстерном среднее учебное заведение и физмат МГУ, он с конца 1921 года работал педагогом в Москве, затем в системе Наркоминдела.
Место проживания: Москва Кривоникольский пер., д. 8, кв. 3.
Арестован 09.06.1937
Осужден 25.08.1937 Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в шпионаже. Расстрелян  25.08.1937. Место расстрела: Москва, Донское кладбище
Реабилитиация 25.08.1956.
Источник: Москва, расстрельные списки - Донской крематорий

В живых уже нет и его сына Мариана Морштына.

http://arh-necropol.narod.ru/index/0-62