It never entered my mind. 5

Я читала "Улитку на склоне", лежа на диване и время от времени покачивая ногой, когда он вошел, с мороза, приведя с собой ледяное облако. Облако пахло замерзшим бензином и мгновенно забралось ко мне на грудь. Погреться, надо думать. Отпихуть его не было никакой возможности, и я сказала им обоим:
- Привет!
Облако промолчало и поуютнее устроилось прямо у меня под носом.
Он же, неторопливо раздеваясь, бросил взгляд на книгу:
- Стругацкие...
- Кто твой любимый герой у них? - после минутной паузы.
- Мой?.. Перец, наверное...а, может, Клоп Говорун... или Малянов... А твой?
- Вечеровский.
Сказал так, будто аксиому сформулировал.
- Вечеровский... - я покивала, задумчиво улыбаясь.
И вдруг ощутила, как меня охватывает тихое бешенство.
- Вечеровский, значит...
Это было все равно, что сказать впрямую, что в его жизни мне отведено далеко не первое место, даже не второе, что он в любой момент может сорваться и уйти. Уйти насовсем, не подумав о том, как я буду без него. Просто потому, что в его голову втемяшилась дурацкая мысль, что так надо. Делай, что должен, и будь, что будет - он придерживался этого своего кредо с ослиным упрямством.
Ненавижу!
Я ЕГО ПРОСТО НЕНАВИЖУ!!!
Я вдруг осознала, что остервенело швыряю в него всем, что под руку попадется, приговаривая в ярости:
- Ах, Вечеровский?! Вот тебе Вечеровский!
А он стоит, спокойный и невозмутимый, и даже не пытается защититься от летящих в него предметов.
Это было так невыносимо, что я плюхнулась на диван и разревелась.
Что это было - истерика из-за невозможности обладания или страх потерять то, что тебе дороже всего? Неприятие неуверенности или бессилие повлиять на что-то?
Не знаю точно.
Но в этой короткой сцене совершенно точно отобразилось мое место в его жизни и его в моей. Пожалуй, впервые он дал мне осознать, как мало, в сущности, зависит наше общее будущее от меня.
И если он был для меня всем, то я была для него всего лишь одной из возможных опций.