Сезон звездопада глава 79

- Ну, надо же. – Хмыкнула Антонина Васильевна, кивая, на спящего младенца. – Точь-в-точь как Сережка тот тоже пока маленький был, я его практически не слышала, поел и сразу спать. Порой даже проверяла, дышит или нет, склонюсь, и смотрю, жду, пока не зашевелится. Иной раз, когда не выдержу, так потрогаю, Николай на меня все сердился, что, мол, я его беспокою. Не дай бог еще испугаю, дурачком или заикой вырастет. А, он видишь, какой гарный хлопец, вымахал, всем удался, кроме счастья. Хотя если бы эта проклятущая цыганка, его тогда не изурочила, сейчас, наверное, все по-другому бы сложилось.
 
- Какая цыганка? – Заинтересовалась Женя, вскидывая, голову. – Как она выглядела? Молодая?
 
- Да, какой там. – Поморщилась Антонина Васильевна, взмахнув, рукой. – Старуха вроде Прокоповны, только в придачу ко всему еще и страшная, вылитая баба Яга. Мне она сразу не понравилась, как я ее только увидала. Помню, даже как язык и ноги отнялись, когда я с ней взглядом встретилась. Не стань мне тогда плохо, мимо прошла бы и не остановилась. А, так едва только на скамейку присела, чтоб дух перевести, как она будто из-под земли выросла. Сережке тогда, было около трех годиков, он со мной рядом стоял. Когда эта ведьма, руку ко мне потянула он возьми, да и укуси. До этого за ним никогда такого не водилось. Всегда был спокойный смирный, не дрался, ни кусался, а тут что на него вдруг нашло. Не с того ни с сего накинулся и тяпнул. Да, так что аж, до крови прокусил. Цыганка, не то с перепугу, не от боли взвыла а, может и от злости, я точно не знаю, не поняла. Одно хорошо помню, как она его волчонком обозвала и сказала, что быть ему волком, до самой смерти, которую примет от руки женщины.  Я как такое услышала так сразу же, давай молить упрашивать, что, мол, он ребенок несмышленый, сам не ведает, что делает, испугался, вот и цапнул. А, она не в какую волчонок виноват, а значит пусть отвечает и за ее кровь своей кровью расплачивается. Мне чуть плохо не стало, я в слезы, перед ней на колени упала и давай просить, чтоб вину сына, на меня перевела, но она отказалась. Говорит, что не может потому, как ребенок у меня под сердцем находится, а невинное дитя ей наказывать совестно. Честно говоря, я тогда ей не поверила, думала отбрехаться решила и опять стала упрашивать. Вот, тогда она мне и сказала, что ребенок этот не только меня спасет, но и мужа моего, которому смерть грозит скорая и тяжелая. Как потом оказалось все, так и вышло. Если бы Андрейка не заболел, мы бы не уехали. Николай остался бы работать на шахте и, его вместе со всей бригадой завалило. Вот так и вышло, что на Сережке проклятье осталось и с тех самых пор
 
- Я знаю, как его можно снять. – Поведала Женя, прерывая, рассказ она подняла руку и, не обнаруживая, бус, замерла, глядя на голое запястье. – Где
 
- Вот, тут лежат. – Подсказала Антонина Васильевна указывая, на низенькую тумбочку. – Когда тебе систему подключали, медсестры специально сняли, чтоб лекарство лучше поступало.
 
- Это необходимо отдать Сергею. – Произнесла Женя, улавливая, недоверие, она пояснила. – Это его оберег, только он его спасет. Снимет проклятье и придаст сил, поэтому необходимо ему их отдать, как можно скорее, желательно прямо сейчас.
 
- Знать бы только, что это поможет. – Выказала Антонина Васильевна, сомнение, обреченно вздыхая. – Сама бы пошла на него надела.
 - Так идите. – Поторопила Женя нерешительную женщину. – Сейчас самое время, пока все спят, и никого в реанимации нет.
 
- Да, как же. – Засомневалась Антонина Васильевна, еще больше. – Рядом с ним сейчас целый батальон врачей и столько же медсестер, потому как операция идет.
 
- Тем более вам надо спешить. – Зацепилась Женя за обстоятельства и чтобы усилия не прошли даром, решила рассказать о своих видениях. – Последний сон я видела около получаса назад. Как будто мы стоим с Сергеем на разрушенном мосту и, между нами расстояние такое, что не перепрыгнуть и не дотянуться рукой, а вокруг течет река глубокая с воронками. Вода в ней мутная илистая, и мне так страшно оттого, что мы стоим рядом и не можем дотянуться друг до друга, чтобы быть вместе, но что самое страшное, он стоит и просто смотрит. Я ему кричу зову, а он меня не слышит, просто стоит и смотрит.
 
- Да, не хороший сон. – Согласилась Антонина Васильевна, с опаской взглянув, на янтарное ожерелье. – Только вот вопрос, как я ему их передам?
 
- Через медсестер или врачей. – Подсказала Женя, уверенная в правильности действий. – Когда кто-нибудь выйдет из операционной, вы попросите, чтоб их взяли и положили рядом с ним, лучше конечно, чтоб надели. Если вдруг откажутся, вы тогда не уходите, далеко, будьте рядом, вполне возможно, что они могут подействовать и на расстоянии.
 
- Хорошо поняла, все так и сделаю. – Заверила Антонина Васильевна, подхватывая, бусы, она вскочила и прежде, чем выйти, обернулась. – Спасибо тебе дочка, за сына и внучка.
 
- Вам спасибо. – Отправила Женя благодарность по обратному адресу и чтобы убедиться, что она дошла по назначению, подняла глаза, но в палате уже никого не было. – Господи, помоги, во имя отца, сына

На прочтение молитвы ушло не более пяти минут. Едва прозвучал последний посыл, как дверь отворилась.
 
- Забрали. – Сообщила Антонина Васильевна, полушепотом и присев, на стул с тревогой, заглянула девушке в лицо. – Что как ты, все хорошо?
 - Да, спасибо. – Улыбнулась Женя, благодарно и не удержавшись, прерывисто всхлипнула.
 
- Не реви, нельзя. – Шикнула Антонина Васильевна, кивая, на спящего младенца. – Молоко сгорит.
 - Не буду. – Заверила Женя, проглатывая, всхлип, она вытерла слезы. – Буду лучше молиться.
 - Кому? – Не удержалась Антонина Васильевна, поглядывая, на девушку. – Богу или дьяволу?

 - Боженьке. – Ответила Женя, невольно улыбнувшись. – Как баба Дуня, меня всегда учила, что просить помощи, нужно у бога и обращаться только к богу. Так как только он сможет помочь, утешить и направить на путь истинный.
 
- Правильно. – Одобрила Антонина Васильевна, заметно расслабившись. – Сатана ничему хорошему не научит. Разве что как людям вредить, да козни разные строить. Как и слуги его будь они не ладны, гореть им всем в аду, синим племенем.

Вдогонку к своему грозному посулу, она поочередно сплюнула через оба плеча.

 - Прости Господи, мою душу грешную. – Покаялась Антонина Васильевна, трижды перекрестившись. – Даже легче стало, а то третий день уже ни есть, ни спать не могу. Сердце кровью обливается, как подумаю, какие муки ему бедному достались. Хотя чего уж греха таить, сама во всем виновата. Не прогони я тебя в тот день, может сейчас ничего этого бы, и не было. Сыграли бы вам свадьбу, и жили бы все это время, не тужили, сыночка растили, а теперь, вот
 
- Все будет хорошо. – Насмелилась Женя, прервать сетования. – Вы сделали все, что было нужно, теперь ему ничего не грозит. Никакая опасность и никакое проклятье, все уже позади.
 
- Если б не я, то ничего этого бы и вовсе не было. – Не вняла Антонина Васильевна, уговорам, продолжая, исповедоваться. – Не пришлось бы ему сейчас страдать. А, сколько он за все это время пережил одному только богу известно. Ведь я только потом поняла, что я наделала, да было уже поздно. Как говорится, хотела сделать лучше, а сама только навредила, сына родного на муки обрекла. Поначалу то я думала, что у вас так блажь любовная страсть, с кем не бывает, накатила и прошла, а на деле оказалось не так все просто. Как из города вернулся, он себе места не находил, так сильно тосковал, что я даже к Прокоповне ходила, чтоб она подсказала, как мне быть и если порча, какая, чтоб свела. На что она мне тогда ответила, никакая это не порча, а любовь и от нее только одно средство женитьба. Тут я на него насела, давай потихоньку подтачивать, что, мол, погоревал и будет, девок в округе много, выбирай любую. А, он мне тогда сказал, что однолюб и решил принять обет безбрачия. Ох, и ругалась же, я на него помню, даже скалкой по лбу зарядила, да только все без толку. Как обещал, так и сделал. Через неделю, уволился с завода и перешел работать в лесничество. Петр его к себе взял в помощники, а начальник так тот вообще, сам лично ходатайствовал. Характеристику написал, такую, что в священники можно идти служить не то, что в лесное хозяйство. Да, вот только мало что от этого изменилось. Хоть он и забился в тайгу в самую глушь, а от себя убежать не смог. Сердце то с ним осталось и постоянно видно болело. В гости бывало, приедет проведать, а сам как бы между прочим, нет-нет, да про Андрейку спросит. Как дела? Чем занимается? Ну, я ему все хорошо, живет в любви и согласии. А, у самой сердце кровью обливается, потому как знаю, что все это не правда.
 
- Зачем вы тогда обманывали? – Спросила Женя, пытаясь найти логику в непоследовательном  поведении женщины. – С какой целью, вы это делали?
 
- Боялась, что он уедет к тебе в город, а мы останемся на старости лет одни. – Созналась Антонина Васильевна, глубоко вздыхая, она нашла оправдание. – Сама знаешь, отец постоянно болеет, Виталька еще малец, Андрейка тот всегда был, завей горе веревочкой. В случае чего на Сережку, была одна надежда. Сколько могла, держала, да видно не судьба. Когда поняла, что бесполезно, сама в город отправлять стала. Каждый раз, ему об этом талдычила, но он наотрез отказался ехать. Все отбрехивался, что времени нет. Потом Петро спину, сорвал он и вовсе за старшего остался. На днях повестка из города пришла, что его в суд вызывают. Вот тут то он и не смог отвертеться, деваться некуда, пришлось поехать. Если не это письмо  так ничего бы и не узнали.

Внезапно прерываясь, она посмотрела на малыша и печально вздохнула.
 
- Ты ведь, наверное, так и смолчала бы? – Спросила Антонина Васильевна, пытливо заглядывая, девушке прямо в глаза. – Ничего бы нам про сыночка своего не сказала.
 
- Нет. – Не стала Женя скрывать, делая, чистосердечное признание. – Вы с меня слово взяли, что я больше никогда не появлюсь.
 
- Прости меня дуру безмозглую. – Повинилась Антонина Васильевна, прижимая, руку к груди. – Я ведь только потом поняла и осознала, что наделала, на что посягнула. Как сейчас помню, сколько я после тебя подушку, сушила. Неделю, если не больше. Так мало того, она как просохла, так вся колом стала, от слез твоих горьких, за одну только ночь, пролитых.
 
- Да, плакала, я тогда действительно много и долго. – Подтвердила Женя, покачивая, головой.
 
- Прости. – Вновь принялась Антонина Васильевна просить прощения. – Не держи на меня зла. Я ведь и правда, не знала, что между вами любовь такая сильная вспыхнет. Кто бы мог подумать, что вы друг без дружки так страдать будете. Знала бы, что все так обернется, никогда бы между вами, не стала. Прости.
 
- Я на вас давно не сержусь и тем более не держу зла. – Поспешила Женя, успокоить, не в силах сдержать слез, но не от боли, как раньше, а радости и счастья. – Спасибо, вам, что вы сейчас здесь со мной, оберегаете, заботитесь.
 
- Что ж я зверь, что ли какой. - Забеспокоилась Антонина Васильевна, всплеснув, руками. - Как же я смогла бы вас бросить, вы ж мне родные. Как мне вас не оберегать и не заботиться? Если не я, то кто?
 
- Спасибо. – Улыбнулась Женя, исполненная искренней благодарности, она протянула женщине руку. – Мир, дружба, отныне и навечно.
 - Бог тому свидетель. – Поддержала Антонина Васильевна, для верности скрепляя, клятву легким рукопожатием. – Пусть свершиться его воля, Аминь.
 - Аминь. – Отозвалась Женя, чувствуя, слабость она прилегла, на подушку, рядом с малышом.
 
- И то, правда. – Засуетилась Антонина Васильевна, отодвигая, стул в сторону, она поднялась на ноги. – Ты пока поспи, а я за сыночком пригляжу. Если, что я его покормлю, а ты отдыхай, сил набирайся.
 - Нет, я не хочу. – Отказалась Женя, рукой обнимая, малыша. – Я лучше буду охранять его сон.
 
- Это совсем ни к чему. – Усмехнулась Антонина Васильевна, не решаясь настаивать, она вновь присела, на краешек стула. – Если в своего батеньку пошел, так теперь проснется не раньше, чем через два, а то и все три часа. Пока сам есть захочет.

 - Скажите, как там Сергей? – Насмелилась Женя, спросить, внимательно наблюдая, за женщиной. – Вам, что-нибудь известно? Что говорят врачи?
 
- Ничего нового они не говорят. – Откликнулась Антонина Васильевна и не удержалась, чтобы не попенять. – Увезли и пластают там, втихую, за закрытыми дверями. Всего уже, наверное, по кусачкам разобрали, а собрать не могут. Надо бы пойти помочь, как ни как только я знаю, что где было.

Сознательно перевела она в шутку, избегая,  вдаваться в подробности, чтобы не волновать девушку.
 
- Давно идет операция? – Не сдавалась Женя, вопреки стараниям. – Когда она началась?
 - Недавно. – Дала Антонина Васильевна, сжатый ответ, упорно уходя, от темы. – Точное время сказать не могу, так как я здесь была с вами.
 
- Хотя бы приблизительно. – Выпытывала Женя, надеясь, если не узнать, так вычислить ответ самостоятельно она посмотрела на часы, что висели на противоположной стене. – Они что стоят?
 
- Да, нет, вроде, шли. – Возразила Антонина Васильевна, оборачиваясь, она подтвердила. – Идут.
 - Ничего не понимаю. – Пробормотала Женя, поворачивая, голову она выглянула в окно, прикрытое плотными жалюзи. – Сейчас утро или вечер?

 - Вечер. – Ответила Антонина Васильевна и чтобы успокоить, пояснила. – Ты спала сутки.
 - Кошмар. – Ужаснулась Женя, переводя, взгляд, на женщину. – Вы все это время были здесь?
 
- Где, ж еще мне быть, как не тут рядом с вами. – Заверила Антонина Васильевна и, видимо понимая, что ответа избежать не придется, начала объяснять – С грехом, пополам, уговорила врача отделения, чтоб мне разрешили тут кушеточку поставить, в уголке, чтоб никому не мешала.
 
- Почему вы не поехали домой? – Поинтересовалась Женя, с опозданием, понимая, что сказала глупость, она поправилась. – Неужели, Егор не пригласил вас
 
- Приглашал и он, и Лилия Яковлевна. – Поспешила Антонина Васильевна, успокоить, виновато улыбнувшись. – Да, только я не захотела. Мне тут с вами спокойнее, сижу, гляжу, на вас и сердце радуется. Какие вы у меня хорошие да пригожие, такие сладкие, что не в сказке сказать, не пером описать.

Убаюканная уменьшительно ласкательными словосочетаниями Женя, прикрыла глаза, вдыхая, нежный аромат, исходящий от малыша
 
- Вот и славно. – Прошептала Антонина Васильевна, ни на минуту не переставая, приговаривать, она переложила ребенка на кушетку. – Теперь сыночка пойду, проведаю, узнаю, как он там, без меня.
Бесшумно притворив, за собой дверь, она торопливо направилась в конец коридора к лифту.


Продолжение...