Баллада камня

Когда с  наступлением  ночи  утих  городской  шум,   гранитный   Памятник  поэту оказался   во власти  более тонких  звуковых  вибраций.

  Самозабвенно  перешептывались  липы,  проезжавшие  одиночные машины  обдавали   памятник  шуршанием,  ровным фоном гудела    далекая  автострада. 
И тогда раздался голос камня, только ближние ели  и пролетевший  ветер  могли  услышать  его.

   -  Потомок  гранитного монолита, я  жил под  небом, подвластный временам  года: мороз,  зной,  ожидание  крутых  перемен чередовались кругообразно. 
      Подолгу следил  я за полетом  птиц,   они либо  четкими стрелками  чертили  полукружья и пунктирные   линии  по небу либо,   садясь    на какую- нибудь  опору,  оглашали воздух исповедальными   ариями. 
   
Однажды  птица  с золотисто-черным  хохолком села на    отрог моей головы   и начертала  крыльями непонятный  знак,  словно это  была   отметина, оправдывающая      дальнейшее...   

Сурово и жестко обрушилось  ненастье, с грозой и молнией,  и  вырвало  меня из    гранитного  лона.  Я  погрузился во тьму  и  беспамятство.
И вот забрежжил свет: я увидел  себя в ограниченном   пространстве, серо-белые    плоскости обступили  со множеством углов, между  которыми  был втиснут кусок  неба со слезами дождя.    Вот   и все,  что у меня осталось.

Потом стало   так ярко , словно  появилось  сразу  два  солнца.
Перед собой я  увидел  того,  кто  был  намного  ниже и тоньше меня, похожий  на    дерево  с шарообразной  вершиной.     Серые лучистые   глаза в упор  смотрели  на мое страдающее тело. Сила взгляда была  огромная.  И тут я понял:  это человек, о котором   так много  рассказывали  птицы. Тревога   охватила  гранитную  серцевину:  несмотря на  незавидные  размеры,  человек -    хозяин  положения, и он задумал нечто...

Он  достал из мешка  какие-то  приспособления  и обрушил на меня град ударов.  Я умирал, задыхался,   но  человек был глух к моим страданиям и продолжал  безжалостно  кромсать  гранит.  Он отбросил инструменты и погладил  болящие места,  словно  просил прощение  за    свою  грубость.  Но я  и  не думал его прощать.

     На следующий день человек  появился, собранный и строгий,   и тут  началась  между нами  война другого  рода: он пытался понять меня,  разглядеть мою душу, он хотел, чтобы  я раскрылся, хотел найти  между нами  общее.  Я сопротивлялся,   судорожно  облекаясь в воспоминания  о  добром  солнце, радужных  играх  света,   откровениях  птиц...
      Назавтра    наш поединок  продолжился. 
  Но   вот   действия  человека  стали   слабыми,  неуверенными. Внезапно он отбросил  инструмент, прислонился к стене... Я услышал: 
«О камень, какой ты неподатливый,  упрямый,   я надеялся оживить тебя, вложить свою  душу,  самонадеянный,   я бездарь... Но  ты сильнее!»
    
     Внезапно жалость к  моему противнику  пробудилась в каменной сердцевине.   Ну, что мне стоит  приоткрыться,  показать краешек  души,  меня  от этого не убудет. Я ведь  хозяин  положения,  сам человек признал это.


С  того  дня  все в моей жизни переменилось.  Я  больше не чувствовал себя  как на войне.  Прикосновения сильных   рук, более бережливые, чем прежде, оказались  приятными.  Оставаясь один, я вспоминал ритмичные движения  творца,  его энергия продолжала  струиться по  моим жилам,  принося  необычные ощущения. Каждое утро я ждал  с нетерпением прихода  моего человека.   

Мы стали необходимы  друг  другу.  Это заметили и другие. Они приходили   по одному, по  двое и долго разглядывали  меня, то приближаясь, то отступая,  прищурив  глаза.
- Как  вам удалось заставить его жить? – говорили они моему  человеку.  Слушая их, он ощущал себя  талантом. А мне  становилось  грустно,..   я знал,  что  всегда был  живым.

С тех пор  я  стою  на площади,    величавое  спокойствие не  покидает меня. Дети прыгают  по ступенькам пьедестала, нередко возле меня  собираются поэты и,   приняв торжественную   позу, декламируют стихи.
    Когда шум  города стихает, небо становится мглисто-лиловым и горят ровным  светом  фонари,  я думаю  о своем человеке.    Где  он  сейчас, вспоминает ли обо мне?..."

Голос камня перестал звучать, унесенный  вдаль порывом  ветра. Тишина. Лишь   гулко звучат   по камням торопливые  шаги запоздалого прохожего,  оставляя  после себя  слабый  отголосок.