Миг, Когда надо вовремя повернуть

    из книги "Охотницки да рыбацки байки и не только..."
    Глава "Без труда не вытащишь и рыбку из пруда"
 

                Миг, когда нужно вовремя повернуть

                «очевидное – невероятное!»
                когда-то название передачи на ТВ

     Во время кратковременной работы в заповеднике «Денежкин Камень», выполняя данные задания, довелось мне не единожды путешествовать по территории своего уже бывшего хозяйства, так как она одна и та же.

     В тот раз мне, «охраннику», нужно было провести по намеченному маршруту двух «научников». Так как они были вновь прибывшими, я у них был за поводыря. Маршрут намечался не однодневный. По Широкой Грани до Хоза-Тумпа, далее по траверсу оного на север, до Вёлсовской дороги и по ней обратно на восток до нижней Кондорской избы, на «Косьвинской тропе». Всего около шестидесяти километров. Как добираться до Хоза-Тумпа – описано не один раз, траверс Хоза-Тумпа – старая оленегонная тропа, иногда теряющаяся, так как заросла, но направление на север никто не отменял и любое скатывание по склону в обе стороны считалось отклонением от маршрута. Выход на дорогу, которая пересекала тропу и всё, тут уж обратно, только шагай – плутать негде.

     Я приехал на «козле» (Минск) к стоящему тогда на границе охранной зоны заповедника, кордону, оставил там мотоцикл и дождался машины с «наукой». Пройдя намеченный маршрут, «наука» оставалась «научничать» дальше, а я уходил домой. Поэтому был смысл ехать на моцике.

     На Хоза-Тумп мы поднялись одним днём, было ещё не поздно и я задумал сбегать оттуда на Кутим. Разгар лета, ночи короткие, уходить нам надо было завтра во второй половине дня. Сидеть в палатке полдня, зная, что в десяти километрах от меня есть рыба, невыносимо. Бывало и за двадцать бегали! Всё это я предусмотрел и срубил удилище ещё на Ключевой, чем поверг научных сотрудников в замешательство – вроде идём в лес, какая рыбалка? Оставив в палатке ненужное, не взяв даже котла под чай, планируя вернуться ночью, я налегке рванул на реку. Человек предполагает, а бог располагает…

     Кутим встретил моё, разгорячённое ходьбой, тело подозрительно ласково. Вода была в норме и я сразу занялся любимым делом. Но рыбы было катастрофически мало, три первых километра вниз по реке были пустыми. У «Наклонной кедры» попался первый и как оказалось последний хариус, который тянул под «кэгэ». Дальше идти и ловить не дал дождь. Собравшиеся из ничего тучи, выдали вдруг такую грозу, что не спасала никакая самая густая ёлка. В одночасье я промок, пардон, до трусов, а дождь и не думал останавливаться… Почти «не солоно хлебавши», и тем обиднее, я, сквозь ливневую стену, повернул назад. По мере приближения к хребту, дождь становился тише, а когда начался подъём в него, совсем стих. Славно начавшаяся вылазка потерпела «дождевое» фиаско, только раздразнив. Так подытожил я, голым залезая в спальник во втором часу ночи. Одежда, развешанная по близлежащим кустам, по моим прикидкам должна была высохнуть к обеду, учитывая, что на дворе будет «вёдро».

     Утро следующего дня оправдало мои надежды, что-то досыхало, а что-то я досушивал у костра. Харюзину я преподнёс людям науки, которые были несказанно рады подарку, но по глазам я понял, что они не знали, что с ним делать. Было предложено несколько вариантов, остановились на засолке. Тем временем пора было собираться.

     Семнадцать кэмэ за день ни шатко, ни валко – до вечера добрались до нижней Кондорской избушки и вроде бы вскоре можно было ужинать, а там и ложиться спать. «Наука» оставалась, а я был уже свободен. Передохнув, я решил топать дальше. Безделье в лесу я не понимаю, для меня это поле какой-то деятельности. Выезды «на природу» или различные пикники, что теперь так модно у горожан, мне не интересны. Лес – это моя работа. Тем более, что здесь я свою работу сделал. «Сопроводимые» мною товарищи оставались здесь ещё на неделю и собирались, наконец-то, попробовать подарок. Я же собрал рюкзак и пожелал им приятного аппетита. По этому поводу вспоминается рассказ одного моего хорошего знакомого, Стаса Ливанова, орнитолога по образованию. Перескажу вкратце.

     Приехал он, после трёхмесячных полевых работ в лесу, в свою городскую квартиру. Разложил всё шматьё по полкам, принял долгожданную ванну. Вскоре раздаётся телефонный звонок и знакомые приглашают его на «природу»?!
- Какая природа, товарищи, я вот только оттуда, домой зашёл!!! После трёх месяцев этой самой природы!!!

     Так вот. Решил я дойти до Шегультанского кордона, а там уж как получится, может и до мотоцикла. До реки восемь, плюс пять до кордона и ещё пять до моцика. Если что, на кордоне пересплю. Так думал я, покидая Кондорки. Шагалось по Косьвинской тропе, так мы зовём старую дорогу, не сказать, чтобы легко, но терпимо. Местами было сыро и топковато. Долинка речки Косьвы всегда такая. Только месячная засуха способна подсушить дорогу. Главное, войти в определённый, оптимальный для данного состояния, ритм. Находится и определятся он в движении, вкупе со скоростью и стилем ходьбы. У каждого из многочисленной армии лесного люда это строго индивидуально. Мысли витали в голове разнообразные – многолетняя привычка при длительных одиночных переходах. Ведя внутренний диалог с собственным «собеседником» забываешь о расстоянии, ноги сами делают свою работу. Вот и теперь, тот второй вдруг задал мне интересный вопрос.
- Слушай! На переезде через Шегультан есть шикарные ямы, не проверить ли их тебе?
- Пуркуа па? – ответил я ему вопросом на вопрос, пусть переводит.
- Вот-вот, займись-ка ими, а выше, кстати, есть устье Косьвы, где ты ни разу не бывал, а пора уже и случай представился! – по его рассуждениям я понял, что он перевёл правильно, а «устьем» даже и зацепил.

     До переезда оставалась пара километров и я до глубоких сумерек, когда уже не видно поплавка, вроде успевал. Удилишки там рядом, прямо на берегу, выбрать легко и быстро, червяка нету, буду искать ручейника, а «муха» со снастью всегда с собой. Додумывать всё приходится самому. «Переводчик» помалкивал, то ли заснул, то ли, как всегда - бросил на произвол и в кусты!
- Какие кусты! Ты можешь не успеть – стемнает! – послышался из «кустов» ехидный голос.
Я прибавил шагу и уже через десять минут был на месте. Здесь дорога раздваивалась. Основная уходила вдоль Шегультана, по левому берегу, к Шегультанскому кордону, а Косьвинская тропа пересекала реку и выходила на Широкую Грань, по ней раньше вывозили лес с близлежащих лесосек, когда здесь рубился лес.

      Присев на топляк от весеннего половодья, закурил и смотрел в реку, ниже по течению. Было тихо, отсветы уходящего справа за спину, солнца бликовали в текущей воде. Здесь, по левому берегу сразу от дороги, где я сидел, начинался высокий, крутой и обрывистый к реке, косогор. Прямо под ним была яма. Тихое, длинное, глубокое, с донными крупными валунами, плёсо, метров десяти  шириной. Туда и направлен был взгляд. Сигналом к началу действий послужил спокойный всплеск в самой середине успокоившейся там, струи. Место, где «сплавился» харюз, я чётко запомнил и пошёл за удочкой.

     Хариус стоит в яме на одном своём месте. Перемена места возможна только при наличии хищника или смене иерархии стаи. Если таймень в яме – харюза как бы нет. Торчат под «своими» камнями тихо и незаметно. Если из стаи по каким-то причинам выбывает самый старший, его место сразу занимает следующий за ним по ранжиру и так далее за этим, до самой мелочи. Это место, естественно, самое кормное. Конечно, это не стопроцентная константа. Как и у всякого правила есть свои исключения, а изменяющих общую картину факторов столько, сколько харюзиных речек вообще.
- Почти научно, ихтиандр доморощенный! – я даже как бы почувствовал похлопывающую по плечу руку и ясно представил ядовито-ехидную улыбку «переводчика». Вот иногда в каких ипостасях можно его застать!

     Удочка готова, оснащена, ручейник насажен. Не торопясь, по камням подхожу к замеченному месту. Заброс. Мимо. Вроде бы правее надо. Заброс, слишком близко к берегу. Ну-ка, а вот сюда? А?
О-оп, поплавок ныряет чуть против течения! Есть! Теперь иди сюда-а-а! Ну вот, и обрыбился! Грамм четыреста пятьдесят!
- Да бо-ольше, бо-ольше - а триста не хошь??!
Нет чтоб порадоваться, поздравить, хотя бы показать большой палец…
- Ручейника ищи, сентиментальный ты наш! Стемнеет и всё, как в сказке «Финиш Ясный сокол»!

     До темноты я поймал ещё одного, поплавка стало не видно, но рыба «плавилась». Решил уходить по Косьвинской тропе, минуя Шегультанский кордон - так короче - прямо до мотоцикла. По переезду перешёл реку. Давно тут не ходил, интересно, как изменилось всё? Раньше здесь вырубались леса, сам их отводил и садили. Жаль, темновато, но и так понятно, что ничто не стоит на месте. Вот посаженный выруб – хорошо прижились двухлетки сосновые, где по грудь, а где и в рост. Вон бывшая «семянка», её сразу после вырубки садили! Тоже густо! Не зря значит корячились и руки об камни отшибали! А тут и Грань недалеко, ещё последних четыре «кэмэ» и…можно будет отдохнуть!

     К кордону подходил уже на автопилоте, видимо суточный ресурс закончился и подключились резервы. В избе, при свете керосиновой лампы, инспектор заповедника Юрий Иваныч Носов читал какой-то замусоленный журнал. Поздоровавшись, снял рюкзак и присел на свободные нары.
- Т-ты чё как манся, ночами т-таскаешься?
- Да припозднился, с Кондорок прусь! А туда с Хоза-Тумпа.
- Ого, ноги-то п-поди до коленок с-стёр! – Юрий Иваныч заикался и восполнял дефект обилием ненормативных выражений, которые я опускаю.

     Было предложено поесть, чем я охотно воспользовался и напился чаю. Можно было закрывать глаза, комфортно устроившись на нарах. Но как это бывает вечером в избушках. Вроде и спать, а разговоры о том, о сём, всякие воспоминания вперемежку с чаем. Тем более, что он мой бывший лесник, а я его бывший лесничий по госпромхозу. Рассказал ему про выруба, где увидел саженный нами и уже подросший лес и открыл этим новый пласт воспоминаний. Госпромхоз, охота, покосы на Сольве, сбор брусники на Косьвинском…за окном забрезжил рассвет.
- Носов! Вот и поспали! Дверь приоткрой! Накурили – трактор повиснет! – «здоровый сон» подошёл к концу.
- Д-да ладно, у б-бога д-дней многа! А чё, д-дрыхни щас, а там рви с-с-свои к-когти!
- Ага! На улице день, а я спать? Это тебе тут дневалить, что спать, что ходить, всё одно – вахта, не, поеду я, - у меня появился и зрел другой план. Авантюрная мысль обретала реальные очертания.
Тот, «второй»-то, поспал, в отличии от меня и вспомнил о уже вчерашнем.
- Погнали обратно, на колёсах быстрее! Они там есть, потом будешь ох, как жалеть! – «выспавшийся» явно перебарывал, когда я, собрав рюкзак, заводил «козла».

     Выехав к дороге, достаточно было мгновения, чтобы вспомнить вчерашнюю картинку с уходящим солнцем и всплесками рыбы на маслянистой от сумерек, воде. «Козлик», управляемый «выспавшимся», без раздумий повернул налево, обратно к реке и бодро покатил, чем удивил, наверное, Иваныча.

     Река встретила меня ещё ночной прохладой, клочками тумана в тихих заводинках и прогнала остатки всего вчерашнего, когда я слез с мотоцикла и вышел на берег. Я снова бодр и весел. На часах половина пятого. Явно не летний холодок взбодрил не на шутку. Даже езда не так остудила, а может одно прибавилось к другому? Это и к лучшему. Перейдя реку и достав из кустов удилишко, оснастил его и вспомнил про червяков…
- Ха, как всегда – как ср…ть, так штаны снимать, - хохотал «мотоциклист- переводчик».
- А мы никуда не торопимся, схожу поищу здесь, мог бы и у избы напомнить, всезнайка!

     Моховые черви слабые, рвутся от задеваний за дно и даже от резких забросов, но есть другие. Этих надо искать под корой или берестой уже гнилых колодин. На короеда тоже можно, но шегультанский харюз берёт его хуже. Ручейник ещё слабее мохового и актуален, когда рыба есть, но «капризничает». Такое тут бывает сплошь и рядом. Или когда наоборот, клюёт активно и сразу после заброса.
- Опять пустился в рассуждалово… - иногда «он» был несносен и вульгарен.

     Насобирав порядочное количество и помыв руки, я спустился к яме. Прохлада разогнала околоводную «насекомую братву» по тёплым закоулкам и рыба не показывала себя. Но я-то знал – она здесь! Ждёт! Ждёт еды! Плюнув три раза на одетого червяка, сделал первый заброс. Пусто. Кинул выше. Пусто. Спустился на два шага ниже, к самой глуби и увеличил «дно». Заброс! Зацеп или… Подсечка…Мимо. Достав, увидел на крючке аккуратно откушенный остаток по самое жало! Ага! Просыпаются! Вот где они, голубчики. Здесь течение тише и есть у хитрюг возможность рассмотреть и разобраться с приманкой.
- Ваши очередные бредни никому не интересны, сэр, извольте-ка пересадить и пробуйте глубже, не мешкая, - у закосившего под «аглицкого» джентльмена явно сквозил неподдельный интерес к развивающимся событиям.

     Здесь намерения наши явно совпадали. Всё было исполнено в лучшем виде. Ещё прибавил «дна», чтобы волочилось по дну, тем самым усложнив задачу «проглотам». Заброс! Ну-у, давай…

     …и они дали! Дали поймать семь своих товарищей по стае!
     Утро возвращало летнее тепло, передавая эстафетную палочку времени, дню. И день принял и понёс её дальше, озаряя окружающее солнечным светом и даря тепло всему вокруг. Яма на переезде опустела. Оставшиеся убежали или притаились. Во всяком случае, клёв прекратился. Сделав ещё несколько забросов, я прекратил попытки. Вышел на переезд к старому костровищу, организовал чаёк. Разгулявшийся денёк нёс жару, которая на реке была не так ощутима, как в лесу. Подкрадывающуюся дрёму разогнал хорошо заваренным чаем. Нужно было посмотреть состояние пойманной рыбы. За сегодня пойманную я не боялся, надо было проверить вчерашних. Хорошо что я не забыл их выпотрошить и подсолить сразу после поимки. Выглядели они хорошо, с самого приезда, лежащие в камнях у воды, в теньке. Через полчаса туда же отправились и свежевыловленные, в таком же виде, но соль кончилась. Пакет был целый, сверху я закрыл полость с рыбой увесистым валунчиком. Далее, я уже решил, путь лежит вверх, к устью Большой Косьвы. Вспоминая свои старые лесоустроительные карты, я точно знал, что отсюда недалеко. Собраться – только подпоясаться! В путь!

     Пройдя переезд и мелкий широкий перекат за ним, впереди с того берега наклонялись в русло две старые берёзы, метрах в десяти друг от друга.
- Не пропусти, надо проверить, там вроде глубоковато! – «подавший» голос был не очень уверен в своих словах, но я поверил.

     Подойдя, остановился смотреть. Есть всплеск! Ещё и ещё! Три штуки, как минимум!
- Понял?! Вот так на Шегультане печки ложат! – «тот» же голос вытащил из анналов краеведения местную поговорку про хорошо и эффектно сделанную работу. Запомнилась она мне тем, что на Шегультане(был такой посёлок много ниже по реке) именно «ложат» печи, а не кладут. Слово «ложить», с ударением на «о» - истинно уральское и правильное. Ни один филолог меня в этом не переубедит, (как и компьютер, который тоже его подчеркнул).

     Размотав удочку, сделал заброс, думая, что брать будет червяка. А он взял  «муху»! Небольшой, но шустрый харюзишка запутал снасть. Распутав, закинул в другое место, там тоже «муха» сыграла. Так тут мелочь стоит! Пошли дальше!
- Шегультан, Шегультан, на мелочи время теряю, - вслух высказал я своему «второму».
- Тогда бы мог и на первом остановиться! – ответ был резонным и эту «пилюлю» я проглотил молча, услыхав тихий смешок.

     Пройдя метров четыреста «пустого места», увидел впереди поворот реки. Перейдя реку и выйдя к нему, оказался на высокой «бечеве» (песчаной отмели). Здесь река делала резкий поворот налево, откуда входила в русло мощной и глубокой струёй, подмывая тот берег. Эта струя ещё до поворота  подпруживала какой-то мутноватый, полтора метра шириной, ручей, пытающийся втекать в неё с того берега. И это что ли Косьва? Да ну?
- Не на Дону, на Шегультане, Фома неверующий!- «он» начинал мне надоедать.

     Яма была шикарная и очень удобная в плане расположения. Скинув рюкзак и положив удочку, пошёл осмотреться. Выще струи был мелкий перекат, дальше правый поворот, где тоже было мелко и широко. Никаких ручьёв здесь не впадало, вспоминал я карту, значит это и есть Большая Косьва. Как всё интересно и обманчиво порою. Такое же есть у нас на реке Шарп. В широкое русло с огромной каменистой ямой, в конце ямы втекает неприметный ручеёк. Это и есть Шарп, а яма и широкое русло – его приток, речка Берёзовка.

     Устье – значит устье. Надо пробовать. Хоть и жара - комар достаёт, надо соорудить костерок на кромке «бечевы», хоть немного, но поможет, а там и чай понадобиться может.
- Сначала поймай!... Ой! Вон сплавился! Да хороший, вроде!
- Сам вижу! Заткнись! – это я уже вслух и громко.

     Кто бы видел со стороны – прямая дорога в Кащенко…Но сплавился он красиво! Удочка в руке, заброс - метра два выше точки всплеска! Пока упадёт, пока расправит снасть в воде и куда надо - приплывает уже готовое к бою оружие. Поздравьте! Попал сразу, да не сразу вытащил, силён бродяга оказался! Упирался как бык, но «бечева» помогла. Тихой сапой, по течению, к берегу, к берегу и о-оп, вот он красавчик!
- Полкило всяко и без комментариев! – понеслось из меня на радостях в лес, а там дальше: ариев, ариев, ариев!

     Вот так яма! А ну-ка ещё! Вон опять сплавился и вон, и вон. Это что за показательные выступления?

     Предчувствие большой удачи накрыло меня с головой. И не обмануло! «Кувыркался» я там весь день, забыв про сон, съев, не заметя, всё что у меня оставалось и выпив весь чай – заварка кончилась.
- Эй, мужик! Хорош! Всё хорошо в меру! Собирай манатки и дуй домой! – вдруг раздался возглас, вот тут я согласился сам с собой и сделал то, что было велено.

     P.S. Это июль 95-го года. Всего было поймано 47 штук.

04.01. 2016 г.