Сватовство - окончание

   

В доме была наведена идеальная чистота, печь протоплена. В ожидании гостя подруги сидели за кухонным столом, лузгая семечки и поглядывая в окно. Из магазина, что стоял напротив общежития, вышли двое.
– Самохин. Идёт в нашу сторону. С ним какой-то мужик, – комментировала Шурочка. – Ой, это Игорь! Он побрился.
– А давайте их разыграем, –  предложила Зина. – Двигаемся от окна в тень и поём так, будто пьяные в дупель. Начинаю:

Может, это ты, тоскуя
Обо мне, проходишь мимо.
И коробку спичек жгу я
На три сигареты "Прима"…

Услышав разухабистое пение, парни вприщур (глаза слепило вечернее солнце) воззрились на окно, потом ступили на импровизированный тротуар – широкую, метра три в длину доску, лежавшую на грязном подтаявшем снегу. Она упиралась в крыльцо женского общежития. А подружки горланили дальше:

Дым, дым, дым кольцами,
Облаками там и тут.
Разные у нас автобусы:
У меня другой маршрут!

Песня закончилась. Стал слышен громкий непрерывный стук в дверь. Озорницы, наконец, впустили ребят в дом. Первым на порог ступил Самохин, за ним – Игорь. Его чисто выбритое лицо оказалось приятным, а крепкий подбородок украшала ямочка а-ля Майкл Дуглас.

– Добрый вечер, красавицы! Песенки поёте – весело живёте, – бодро, тоном желанного гостя произнёс Самохин. – А я вот Гошу встретил и за компанию с ним – к вам на огонёк, как мотылёк…

- Мы принимаем не мотыльков,а гостей, - строго сказала Зина,а глаза её горели лукавством. - И то по предварительной записи.

- Игорь тоже что ли записывался? - спросил Самохин.

- А то как же! На аудиенцию. Кое к кому.
При этих словах Игорь и Люба переглянулись и покраснели.

- Зинаида, хватит заливать! - хихикнув, сказала Шурочка. - Раздевайтесь, ребята.

Приняв от гостей бутылки и пакеты с закусками, подруги накрывали стол.
– О, шампанское! Напиток королей! – шутовски вскричала Зина. – А это – водка? Фу, какая гадость! Шурочка, рюмки принеси…
Вешалка находилась в углу кухни. Пристраивая свой полушубок рядом с Зининым пальто, Игорь мысленно оценил его пожелтевший воротник:
"Песец – хреновый в носке. Через два-три года можно выбрасывать. Не то что лиса. Она и через пять лет как новая".
Он хранил дома шкуру лисы-огнёвки. Всё хотел преподнести её Любе, но не решался: уже однажды подаренные ей меха напоминали ему о провальном сватовстве.
Компания села за стол. Сначала все угощались, потом, сдвинув закуски в сторонку, играли в покер. Под общий хохот проигравшие лезли под стол кукарекать, мычать или лаять. Белокожее лицо Зины нежно порозовело, а светлые глаза азартно искрились.
"Ей бы пошла моя лиса", – невольно подумал Игорь.
Он держался свободно, отпускал удачные шутки. Люба с приятным удивлением поглядывала на него: и не бука он вовсе; просто в тайге дичает и в обществе поначалу теряется.
– Пойдём поговорим, – шепнула она ему и, выставив свой великолепный бюст, лебедем проплыла в комнату.
Почти забыв о цели своего визита, парень замешкался, поднялся не сразу…
В комнате не было стульев. Они сели на Любину кровать, стоявшую так, что в прямоугольник дверного проёма вписалась компания за кухонным столом. Саму дверь, рассохшуюся и перекошенную, девушки ещё зимой сожгли в печи.
Опустив глаза долу, Люба двумя пальчиками убирала с пледа несуществующие пушинки.
– У меня твои соболя лежат, – подала она голос.
– Зачем лежат? Сшей себе шапку. А я ещё… – Игорь хотел сказать про лису, но передумал.
– Ладно, сошью. Ты так добр ко мне!
Последнюю фразу Люба произнесла почти с умилением, а Игоря это не тронуло. Верно, в делах сердечных он был неловким и бестолковым. Не поухаживав за девушкой, ни разу не сводив её в кино или кафе, сразу – бряк: "Выходи за меня замуж". Даже в любви не признался. А любит ли он её?
– А зачем ты бороду сбрил? – спросила она.
– Так, надоела, – схитрил он.
По ассоциации вспомнив Николая с его гладким и розовым, как попка младенца, лицом, Люба поморщилась: лживый и распутный мужичонка! Теперь его затмевал Игорь – серьёзный, скромный, смелый. По слухам, медведя-шатуна ножом заколол; голыми руками рысь задушил. Мог бы сам рассказать ей о своих подвигах, а там, глядишь, и… посватался бы. Так нет, сидит, как истукан. Может, опять боится отказа?
– Игорь, расслабься. Забудь тот разговор. Я тогда очень растерялась. Твоё предложение было таким неожиданным. Вот я и сказала, может, не то, что надо, – ласково говорила она, касаясь его волосатой руки.
– Угу, ладно,  – ответил он невпопад, поглощённый тем, что происходило на кухне…
Сейчас – судя по лицам девочек – Самохин рассказывал нечто занимательное. Он теперь сидел рядом с Зиной и как бы невзначай пытался обнять её, а она уклонялась.
– Дай человеку хоть за плечико подержаться, – сказала Шурочка. Её чёрные хорошенькие глазки лукаво блестели. – У него любовь через край хлещет.
– Да, хлещет! – подхватил Самохин. – Я, может, Зинаида, свататься к тебе пришёл. А что, давай поженимся? Мужем буду – во! Что ни попросишь, всё сделаю…
– Так уже просила насчёт хулиганов. Помнишь? А ты отрезал: "Отвяжитесь! Я ловлю только крупных бандюг".
– Неужто пацаны до сих пор озоруют?
– Успокоились, но без твоей помощи.
– Да знал я, что так и будет, – Самохин самодовольно усмехнулся. – Это ж мелочь пузатая! Покуражилась малость и отвалила, – он налил в рюмку водки, выпил. – Зинуль, я как на духу: давай поженимся. Ну, не дуйся, – он притянул девушку к себе. Она, посмеиваясь, отталкивала его.
У Игоря чесались кулаки: так бы и двинул приятеля в челюсть! Но Зине весело, значит, приятно. И пусть они играют-целуются. Но только – без него.
Вскочив с кровати, он бросил Любе с раздражением, причиной которого была не она:
– Пойду я, а то сижу, как дурак, спать тебе мешаю.
Недоумение полногрудой красавицы сменилось полным разочарованием.
– А ты и вправду настоящий дурак! – услышал он её злое шипение, уже выходя на кухню. Здесь, ни на кого не глядя, он быстро оделся. В эту минуту захмелевший Самохин крепко прижал Зину к себе. Не в силах шевельнуть даже рукой, она отчаянно закричала:
– Да уберите же от меня этого идиота!
Игорь тут же обхватил приятеля, сдавил. Выпустив девушку, тот возмутился:
– Какого чёрта?! Чё лезешь не в своё дело?
– Домой пора, поздно.
– Хорошо же!.. А ты, Зинаида зря нос воротишь. Смотри, кабы в девках не состарилась, – тяжело дыша, Самохин накинул куртку, нахлобучил высокую меховую шапку и резко толкнул Игоря в сенцы.
Тот, едва устояв на ногах, возмутился:
– Рехнулся ты, что ли?!
– Это я для скорости, ты ж домой торопился, – злорадно хохотнул Самохин, выскакивая вслед за ним и захлопывая за собою дверь. Приятели оказались в полном мраке. Не сразу нащупав ручку уличной двери, Самохин резко открыл её… Некто, в лунном свете чёрный и длинный, стремительно обрушился на него. Раздался глухой стук, потом грохот…
На шум выскочили подруги и застыли в недоумении: на крыльце, покачиваясь и постанывая, сидел Самохин. Рядом, задрав полуметровый торец кверху, лежала доска- "тротуар".
– Так вот чем тебя навернуло! –  сказал Игорь приятелю. – К двери кто-то приставил. Ты её на себя, а доска – на тебя. Сильно ушибло-то?
– Выживу, – сквозь зубы выдавил Самохин и осторожно ощупал свою голову. – У, целое яблоко вскочило! Да я этих сволочей выловлю и вколочу в землю по самую маковку.
– Вот тебе и "мелочь пузатая"! – не удержалась от замечания Зина, поднимая что-то плоское с земли. – Глянь, шапку твою в блин сплющило. Ещё бы, такой махиной – да по голове.
– Моя бы точно разлетелась на кусочки! – ужаснулась Шурочка. В одном халате, она тряслась от холода и волнения. – Витя, бедняжка, зайди к нам, отдышись да погрейся. Сейчас чайник поставлю.
Она и Люба, молча стоявшая на пороге, скрылись в доме. А Самохин поднялся на ноги, медленно, согнувшись, спустился с крыльца…
– Пошёл всё-таки домой. Проводи его, Игорёк. Вдруг, сотрясение, – уткнувшись озябшим носом в воротник пальто, сказала Зина. Игорь коснулся жидкого меха рукой и неожиданно выпалил:
– Выкинь этот сопливчик. Я тебе хорошую лису принесу. За так, по-дружески.
Зина удивлённо сморгнула, потом усмехнулась:
– Одариваешь меня? А как же Любаня?
– Я не к ней сюда приходил! – с жаром сказал он. – И в столовую хожу не к ней. Может, только с самого начала. Но это не считается, потому что и тогда встречала меня не она. А, всё равно ты мне не веришь! – с досадой махнув рукой, он побежал за приятелем. Его настиг звонкий весёлый голос:
– Игорёк! Приходи завтра в столовку. Будут бараньи отбивные – пальчики оближешь!