отчет дежурного по эпохе

  (отчет дежурного по эпохе)
 
  Вступление. Русский даосизм
  Считается, что русский должен быть православным, якобы оное у него "в крови", но, на мой взгляд, эпоха атеизма обнулила это притязание православия на русских людей, сделала православие столь же экзотичным, как и все прочие мировые культы, поставив его в равные условия с культом индейцев майя, католицизмом и вуду. В этом есть свои минусы, - у русских нет мифозащиты, которую они бы получали с детства, но есть и свои плюсы, - он оказывается открыт для мифического в его разных источниках (если мифически останется жив).
  Давно, еще с детства, я выбрал себе религию - даосизм. Звучит это не очень верно, мифическое нельзя "выбрать", поскольку процесс выбора убивает его, здесь процесс двусторонний, - миф прорастает в человеке, но человек откликается не на каждый оклик любого мифа.
  Даосизм принято полагать некоей восточной экзотикой, но он не соотносим с "китайской культурой", поскольку безразличен к ней, как, впрочем, и она к нему. В Китае даосизм маргинален, будучи побежден конфуцианством, которое, - да, соотносимо с китайским менталитетом, - и буддизмом, и в современном виде несамостоятелен. Китайский даосизм это что-то вроде нашего язычества до христианства, которое было побеждено у нас, а в Китае сохранилось в силу большей лояльности буддизма к местным культам.
  И, на мой взгляд, именно русский менталитет ближе к даосизму.
  Настоящий даосизм, а не местнокультово - шаманистский, не нуждается в собственных религиозных формах, поскольку не противоречит никакой религии, будучи перпендикулярен религиозным вопросам, он видит, что во всех религиях, во всех мифических формах есть хорошее и есть слабое, есть стремление отречься от Других и есть стремление воссоединиться с ними. Даосизм принимает поэтому все религии и главная даосская заповедь - быть с людьми внешне, - насколько это возможно.
  Быть с людьми, не будучи с ними. Оставаясь наблюдателем, - смотрящим за эпохой.
  И вот как дежурный по эпохе, я пишу, что мир пришел в эру Войны Ж.
 
 
  Потребительский коммунизм
 
  Как дежурный я смотрю то, что смотрят все, слышу то, что слышат все (и порой сам делаю и говорю то, что ожидается от всех. Потому что "мы не имеем права осуждать людей, но лишь их нравы", потому что часто поступать иначе, чем все, - значит осуждать их) и делаю выводы. Вывод, которым я хочу поделиться здесь - то, что мир пришел в эру Войны Ж.
  Множество фильмов о зомби не так бессмысленны, как могут показаться на первый взгляд. Они - подсознательная реакция на некую угрозу. А зомби... они уже здесь.
  Человек пластичен и да, - как сказал некий интеллектуал американского разлива из одного фильма (не к ночи упомянутого, но о коем позже упомянуть придется): "нормальное это то, что считается нормальным в том или ином сообществе", - в разных обществах понятия о нормальности могут кардинально различаться. Обо всем этом, впрочем, я писал в своих больших текстах, так что повторяться смысла не вижу, вернемся к нашим зомби.
  Мир двигается, двигается какими-то невнятными зигзагами, меняясь, словно картинка калейдоскопа - вчера нормальными были людоеды, а сегодня - джентльмены... что хуже людоедов.
  Смотрим фильмы в хаотическом порядке. Старый советский фильм о войне. Его герои неестественны их поведение неадекватно. Ушло поколение ТАК жившее и их жизнь непонятна. Но оставим в стороне поведение героев и их рассуждения, посмотрим на их быт, прагмату, окружение.
  Я зацепил краем ту эпоху с ее нищетой. Бревенчатые стены пусты, вещей минимум и все они функциональны. Я застал нищету в ее веселом варианте, не в трагическом как в военное и послевоенное время. Посмотрите на эту тему "Уроки французского", скажем.
  Современный мир обилен. Пришли тучные годы, обрушив все построения мальтузианцев, которые в своем догматическом отупении не замечают, что угроза голода отступила куда-то на дальние периферии, а над человечеством, полностью вывернув наизнанку мальтузианские пророчества, встала угроза не голода, - но ожирения, не беспросветной работы в бегстве от нищеты, - но унижающего человека безделья.
  Возможно, мир никогда больше не придет в баланс, когда духовное и материальное будут развиты одинаково хорошо. Но факт в том, что наше время - время развитой прагматы, отлично построенного быта, максимально благоприятного окружения. Т. е. - тот самый обещанный коммунизм. Коммунизм, в который вдруг разом перенеслись люди иных эпох и слоняются, не зная, чем себя развлечь.
  Фантазии по поводу "устойчивого развития" ко всей этой публике неприменимы.
 
  Материально - мы живем в коммунизме, а духовно - современные человек и общество деградировали до уровня пещерных времен.
 
  Приложение: http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/potreblyatstvo.shtml
 
 
  Кино, вино и домино
 
  Кино - важнейшее из искусств. В нем открывается общественное 'бессознательное' или, - скорее уж, - квазисознательное. Из этого общего квазисознательного можно делать выводы о состоянии мифического в обществах.
  Некоторые из современных фильмов смотреть приходится через силу. Самым новейшим достижением кинематографа являются американские сериалы, в силу их современности именно в них лучше всего раскрывается современный западный человек. Или то, что на его месте произросло в западной культуре и теперь насаждается у нас.
  Возьмем как пример сериал про американских джентльменов - людоедов 'Ганнибал'.
  Сей киношедевр представляет собой эксперимент киноискусства по выведению монстра.
  Образ Ганнибала - выражение восходящего идеального типа западного человека, то, к чему он логически двигается, развиваясь. Увы, - да, - 'мутанты люди будущего'.
  Искусство всегда в той или иной степени, который определяется уровнем автора, - является моделированием философских теоретических построений в жизнь. Авторы кинематографа заведомо жиже Достоевского и Толстого, но и у них в основе их сюжетов лежат некоторые квазифилософские кривенькие постройки. За жрущим почки своих жертв Лектером стоят бесконечные обезьяны, теория эволюции, зомбийный вопрос и т. п.
  Не даром в сериале много рассуждений, производимых с неоправданно умным видом.
  Современные жрецы Запада - фрейдисты. Они - носители идеологии современного западного общества. На фоне хаотической деятельности многочисленных маньяков (совершенно бессмысленной и из пальца высосанной) эти жрецы своим бормотанием предоставляют ему теоретическую основу.
  Когда человеческое сознание слабо, им овладевают демоны, в этом причина торжества 'бессознательного' 'героев' американского кинематографа. Демоническое оказывается там, где человеческое недостаточно, столь же непринужденно, как тьма занимает место света, стоит ему ослабеть. (Приложение: http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/3vida.shtml )
  Один из 'мутантов' сериала выдает следующее:
  'Нам чего-то не хватает, или нам это просто не нужно'
  То, к чему идет современный западный человек, идеальным выражением тенденции какового движения являются подобные кинематографические откровения, это собственно не человек, - это мутант с иным, чем человек, метафизическим строением. Это квазичеловек, - то, что осталось от человека после удаления таких 'лишних' метафизических органов как душа, совесть, да и собственно, разум.
  Беда даже не в том, что такие фильмы снимают, беда в том, что это смотрят, что у этого есть зритель, что 'все это будет носиться', так что снимаются такие шедевры под некие заранее начавшиеся складываться потребности.
  Вывод мой таков, - пора разойтись с Западом в культурном плане. Американские фильмы должны демонстрироваться как можно реже и лишь по каким-нибудь ночным каналам, - для взрослых, которым сложно слезть с их наркотического крючка. Постепенно эта мягкая форма запрета должна смениться полным запретом.
  Да, как это ни категорично, но я считаю, что необходим полный отказ от западной 'культуры', поскольку она не культура, но нечто ей обратное, причем не просто в виде каких-то заскоков и заблуждений западного сознания, но коренных, из глубины восходящих расхождений наших с ними метафизических основ.
  Понятно, что такой акт отказа на уровне общества сложно осуществим, но он осуществим на индивидуальном уровне отдельных культурных людей. Ядовитые галлюциногенные грибы надо прекратить есть за компанию с западным людом, их можно разве что лишь изучать - и наркотики, и, - равно, - их потребителя.
  Другое дело, что наркотики - вещь привязчивая, отучиться от них почти никогда не удается. Но, если наше поколение заражено, - то мы должны оградить от заразы детей. И, будучи больными, будучи ненормальными, хотя бы выглядеть здоровыми, хотя бы вести себя как нормальные. Отнестись к нормальности как к долгу, так чтобы, - будучи ненормальными, - вырастить нормальных людей.
  И тогда безумие, которым нас заразил Запад, лишь усилит иммунитет народа.
 
  Приложение: http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/mnogolojie.shtml
 
  С Платоном
   В советские времена в определенной степени был осуществлен тот жуткий тоталитарный контроль над творчеством поэтов, за призывы к которому столь дружно осуждают Платона. Помянем возмущение поэта: 'Кто ты такой, чтобы мне говорить, кто я такой?' Соглашусь с Платоном вопреки единодушному хору его осуждателей, - в принципе эта возмутившая поэта ситуация совершенно нормальна, на мой взгляд, в плане контроля над колебателями умов.
   Ибо заколебали.
   Ибо ситуация оказалась вывернута по отношению к воспетой поэтом и теперь его слова можно обратить уже на самих поэтов, теперь уже беспрепятственно изливающих на нас потоки своего творчества.
   О попсе я не говорю, поскольку лесоповал плачет почти по всем ее представителям.
   Как-то ехал с одним знакомым на машине, а тот оказался любителем современного поп-рока. И вот молодые ребята по радио один за другим исполняют нечто экзистенциальное по типу 'жизнь дерьмо'. Ну ладно у одного жизнь не сложилась, но ведь и второй то же подтверждает, и третий. Молодыми уверенными голосами. Но кто они? Какой жизненный опыт омрачил их юные сознания? Видели ли они что-то в жизни, что их сломило?
   Вот ведь уверен, что это молодые мажоры, которые не воевали, не голодали, не трудились и... да ведь и вообще не жили по большому-то счету! И вот поют это вычитанное и услышанное, озвучивают не СВОЕ, а просто общепринятое.
   Так кто ж они такие, чтобы учить своих слушателей жизни (дерьмовой)?
   'Кто ты такой, чтобы мне говорить, кто я такой?'
  И потому, - да, - я полностью с Платоном в вопросе о необходимости культурных фильтров, необходимости культурной защиты и необходимости обуздания 'поэтов' в их многоложии.
 
 
   Шел солдат, друзей теряя...
   Смотрим американские фильмы
 
   Экзистенциализм добрался таки и до американского заокеанья, о чем свидетельствуют настроения плодящихся как кролики американских сериалов, некоторые из которых автор сих строк посмотрел таки, чтобы быть в курсе последних доксических веяний.
   Ах, каковы они эти переживания, как глубоки! Как тяжела судьба современного американского кино-, а точнее - сери- героя! Весь мир идет на них войной и они теряют друзей, любимых людей и мир в целом...
   Однако же остановимся на минуту, - ведь это все ВЫДУМАНО, все это лишь навь, выдумка праздных и корыстных сочинителей и все эти страдания, все эти мегарассказы, все эти ужасные ситуации - все это лишь виртуальные ловушки. ЭТОГО НЕ БЫЛО.
   Европейцам и американцам в их сусальных мирках вольно выдумывать себе небывальщины да страшилки, чтобы сидя в пряничных своих домиках 'бояться', как боялись грозы мультипликационные котенок Гав с собачкой Шариком. А у нас на памяти настоящие борьба и страдания через которые прошли наши предки. К чему выдумки, когда настоящие истории были интереснее выдуманного?
   Добавлю еще одно, порожденное просмотром сериалов замечание. Неполиткорректное. Когда европеец (и американец, как его подвид) страдает экзистенциальными ужасами, это вызывает определенное сочувствие, подобное тому, что порождают в нас детские страхи темноты, смерти и докторов. Смотря на подвывающего носителя английского языка, что с чувством, словно высшую истину бубнит 'to be, or not to be' вроде как проникаешься и сочувствуешь, хотя и нечем(у), но когда этакая саможалость обнаруживается вдруг по ходу действия у негров или азиатов, то в первом случае все время ожидаешь, что персонаж подпоет себе 'йоу-йоу', а во-втором, - и вовсе глаза бы не глядели. Не совмещается. Как для Соловьева криво завязанный бердяевский галстук не перечеркнул бердяевскую философию, а дал ключ к ней, перечеркнув претензии Бердяева на статус серьезного мыслителя, так и образ азиата не совместим для меня с экзистенциальными страданиями. Голодный работяга думает о семье и ему некогда заморачиваться благоглупостями, а азиат для меня - глубоко в своей природе - голодный работяга. Вот и выходит, что играет он Гамлета, а в его животе урчит громче, чем он слова говорит.
   Не верю в общем.
 
 
  Сказка и миф
 
  Почему этот авторский произвол пугает человека философии? Да 'много лгут певцы', но - 'не любо, - не слушай, а врать не мешай', - в чем опасность этого многоложия?
  Для начала полезно будет рассмотреть отличие сказки (т.е. в принципе любой наррации в любом ее виде) от мифа.
  Для образованного человека с первого взгляда ясно, что сказка не есть миф. Хотя наррация может полностью находиться в зоне его влияния и использовать тот же антураж, те же приемы и говорить о том же, что и миф, нужно быть недалеким носителем доксического мышления, чтобы воспринимать ее всерьез. Другой вопрос, что для вглядывания образованного человека и сам миф оказывается сказочным, т.е. мы имеем ситуацию, в которой и простец и мудрец равно дезориентированы и не могут найти границ мифического и сказочного, простец во всем склонен видеть миф, мудрец - во всем видит сказку.
  Лосев констатирует:
  'Вопрос об отношении мифологии и поэзии - действительно весьма запутанный вопрос'
  Сам он определяет так:
  'Уже первоначальное всматривание в природу мифической отрешенности обнаруживает с самого начала, что никакая отрешенность, никакая фантастика, никакое расхождение с обычной и повседневной 'действительностью' не мешает мифу быть живой и совершенно буквальной реальностью, в то время как поэзия и искусство отрешены в том смысле, что они вообще не дают нам никаких реальных вещей, а только их лики и образы, существующие как-то специфически, не просто так, как все прочие вещи... Поэтическая действительность есть созерцаемая действительность, мифическая же действительность есть реальная, вещественная и телесная, даже чувственная, несмотря ни на какие ее особенности и даже отрешенные качества... Поэтическая отрешенность есть отрешенность факта или, точнее говоря, отрешенность от факта. Мифическая же отрешенность есть отрешенность от смысла, от идеи повседневной и обыденной жизни'
  Я бы сказал, что скорее, отрешенность мифа есть отрешенность от обыденной бессмыслицы. И Лосев согласен со мной:
  'Мифическое бытие - реальное бытие'
  Сказочное играет свою роль в мифическом. Наррации - носитель мифа, т.е. собственно наррации не есть сам миф, но лишь его тело. Но те наррации, которые составляют миф кардинально отличаются от произвольных авторских выдумок, тем, что они увязаны между собой в общей системе мифа.
  Итак, во-первых, наррации мифа отличается от нарраций искусства тем, что мифические идут не в одиночку, не каждый сам по себе, как то взбрело в голову склонному ко лжи поэту, а массивом, вырастая одно из другого, продолжая одно другое и совместно производя своего рода систему.; во-вторых, миф имеет уже настроенного реципиента, ему не надо строить мир с нуля, как то приходится делать 'поэтам' И вот эта системность и есть главное в мифе, его функция, - то, что миф простраивает мир в целом.
  При этом 'поэтические произведения' могут по отношению к мифу быть как 'поясняющими', т.е. идти полностью в русле мифа с той или иной степенью полезности (часто деятель искусства просто работает в мэйнстриме в режиме своего рода паразитирования (той или иной степени осознанности, т.е. он может быть как явным сторонником существующего мифа, так и просто несамостоятельным в своем мышлении)), могут быть частично сходящимся с актуальным мифическим, но могут и быть оппозиционными таковому.
  Опасность авторского произвола в том, что внешне миф и сказка не отличимы для доксического мышления (чужой миф воспринимается как сказка). В результате этого неразличения в сознаниях массового реципиента оказывается каша, в которой 'смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий', т.е. некое месиво в котором сказочные герои оказываются претендующими на права на мифическую реальность.
  Самая большая авторская удача - попадание его наррации в русло мифа и самая большая общественная потеря - конфликт новой наррации с мифическим, - 'введение новых божеств' несанкционированное мифическим.
  Здесь дела обстоят так же, как в науке, - как главный критерий научности составляет именно увязанность с общим научным массивом, так и в мифическом - наррация должна совместиться с общим направлением мифического. Отдельно взятый умник может выдумать, открыть, изобрести что угодно, но пока его идеи не получили санкции научного сообщества, пока они не были приняты в общий массив - они остаются на положении произвольного вымысла. То же и в мифическом пространстве.
  Когда выдумка автора попадает в общий жизненный живой поток мифического, мир получает новые клетки для своего Бытия, когда выдумка идет против потока, мир получает очередного кадавра, в котором все вроде бы как положено, который двигается, действует, как-то существует, но он мертв. Он мертв и смерть следует за ним.