Эпика
ВИКТОРУ Астраханцеву двадцать один год , у него миловидное лицо и модельная стрижка ; в окно его квартиры бьет весеннее солнце , внутри нее происходит свойственное утреннему часу сумбурное оживление с упором не на нервозность , а на симпатию ; завершая на ходу облачение в цивильную одежду , Виктор Астраханцев не застаивается , но своей юркой и плоской девушке Полине Коростелевой в подвижности он проигрывает.
- Времечко тает! - воскликнула Полина. – Включай турбо! Поспешай и жизнь тебя вознаградит! Девушкой посмачнее меня. Сменял бы меня на такую?
- Сначала нужно на нее поглядеть , - сказал Виктор.
- Ты у меня поглядишь! Слон вон загляделся на чужую слониху, но тут откуда ни возьмись взялась его взбешенная старуха , и стадо ушло без него. Ты усекаешь? Повышения зарплаты у жизни проси , а о других девушках даже не задумывайся.
- Я и сейчас получаю немало , - промолвил Виктор.
- Более , чем достаточно , - кивнула Полина. – Для студента.
- Да уже пятый курс – какой я студент. Пора быть в деле.
- Ты , к счастью , в нем , - сказала Полина. – Не будешь тормозить – совсем в люди выбьешься.
- За десятиминутное опоздание меня в нашей страховой компании по стенке не размажут. У нас за этим с озверелостью не следят.
- Короче , ты испытываешь их терпение , - промолвила Полина. – Начинающему работнику подобное , разумеется , позволительно.
- Я говорю о чем-то разовом. За системные нарушения трудовой дисциплины и меня погонят. Скажут , что не оправдал.
- Разлагал коллектив , - добавила Полина.
- Стал зачинщиком воцарившейся в офисе анархии.
- Какой же наглый и неблагодарный мальчишка , - усмехнулась Полина.
- Плод омерзительнейшей эпохи. Юная подгнившая душонка.
У ПОДЪЕЗДА шестнадцатиэтажного дома одиноко стоит хмурая двенадцатилетняя девочка Инна Бурыбина. Давящий на плечо рюкзачок она подергивает с раздражением , чудесное солнце светит для нее слишком ярко ; из подъезда выходит ее полинявший отец. Взятая в почтовом ящике газета им развернута , и Михаил Бурыбин , не посмотрев на дочь , формально водит глазами по заголовкам.
- Ты подвезешь меня прямо к школе , - сказала Инна.
- А ногами ты те пятьдесят метров не пройдешь? – поинтересовался Михаил. – Если я довезу тебя вплотную, я замучаюсь потом куда мне надо выруливать. Давай я высажу тебя , где обычно.
- Я сказала , у школы.
- Почему?
- Сегодня я в плохом настроении , - ответила Инна.
- Можно подумать , я в хорошем. Находясь я в приподнятом , я бы с тобой не пререкался – подвез бы и поцеловал. Пожелал бы удачного дня.
- Учебного дня?
- Ну , на учебе-то день не заканчивается , - промолвил Михаил.
- Это и радует.
В ЗАБИТОМ автотранспортом проулке понемногу пробирается вперед бордовый «мицубиси» ; Михаил Бурыбин неспокойно теребит руль , развалившаяся на заднем сидении Инна водит челюстями и гоняет во рту слюну ; открыв нажатием кнопки окно , она привлекает этим внимание отца и сплевывает наружу , не глядя , куда плюется и вынуждая Михаила поволноваться о том , не попал ли ее плевок в продиравшийся справа от его машины «мерседес». Претензий , к облегчению Бурыбина , не последовало.
- После уроков ты домой? – спросил Михаил.
- Пойду куда-нибудь развеиться.
- Одна?
- С парнями из старших классов.
- Ты меня не пугай , - сказал Михаил. – Приходи домой и пообедай. В холодильнике суп остался.
- Суп из змей , - процедила Инна.
- Прекрасный куриный суп.
- «Галина Бланка».
- Ты в этом меня обвиняешь? – осведомился Михаил. – Тебе не пять лет – могла бы уже и сама начать стряпать. Сварила бы нам харчо или с фрикадельками… строго бы я тебя не судил: важнее всего не пересолить. А так я съем все , что ты сготовишь.
- Не дождешься.
- И как ты посоветуешь мне с тобой разговаривать? – спросил Михаил. - Ругать за грубость , ничего не замечать – ты мне подскажи. Поведай мне свое видение ситуации.
- Отцу требуется подсказка?
- Случается , что и отцу.
- За подсказки нас в школе наказывают , - сказала Инна. – Надобно позарез – у мамы спроси. В письме.
- А ты-то ей пишешь? Пару строк бы ей черканула.
- Я не говорила , что… может , я по три страницы на послания извожу. Тебе-то почем знать! Это между мной и ею.
КРАСИВЫЕ глаза сидящей на нарах Аллы Бурыбиной способны полыхнуть яростным пламенем , но сейчас они у нее чуть притухли ; Алла без слов и без взглядов на двух прислушивающихся к ней сокамерниц мычит себе под нос заунывную мелодию , которая навевает ее сокамерницам разнящиеся ощущения – поседевшую Римму Вайсарову она печалит. Тридцатипятилетнюю Надежду Вылежанину , сохранившую за годы отсидки лощеную утонченность, едва ли не смешит.
- Застенки тюремные , мотивы напевные , - пропела Алла. – Ой , волюшка , ты моя воля… мне , бабы , еще без малого восемь лет здесь торчать.
- Мне шесть , - сказала Римма.
- А мне два дня , - сказала Надежда Вылежанина.
- Свое ты оттрубила , - пробормотала Алла. – Два дня тебе до откидки – в мир поедешь , на мужиках попрыгаешь , подбирай себе помоложе. Без положения , но с молодецкой удалью , чтобы и сам огурец , и ты с ним не тыква.
- А чего тыква-то? – поинтересовалась Римма. – Кого в тыквы ты зачисляешь?
- Да хоть бы кого , кто женщина , но ничего от этого не получает , - ответила Алла. – Гоношится , понтуется , а с мужиками у нее не складывается и она готова себя проклинать. Как бы высоко самомнение ни задирала. Сигарету не дашь?
- Ты же не после секса , - сказала Надежда.
- Двинула ты меня прилично , - кивнула Алла. – Тебе , как выходящей , прощается. Мыслишки твои витают , возносят тебя к переменам… на лимузине тебя у зоны не встретят. А славно бы наоборот.
- Чтобы встретили? – спросила Надежда.
- Я подумала о лимузине , - сказала Алла. – Когда его подгоняют к моменту выхода авторитетного зека , его наполняют набранными для обслуживания девками , ну а я возмечтала , что в лимузине мужики… и я выхожу, в него залезаю… мне бы выйти. Пес бы с мужиками – выйти бы. К тебе , Надя , у меня поручение.
- Зайти к твоей семье?
- К мужу и дочке ты заскочишь и о нашем здешнем бытие им порассказываешь , но раньше , чем к ним , к нему ты пойдешь.
- К любовнику? – осведомилась Надежда.
- В квартиру к нему ты не суйся , - строго сказала Алла. - Созвонишься по телефону и пересечешься где-нибудь. Передашь ему… слушай и старайся меня понять.
ВИКТОР Астраханцев на своем рабочем месте в офисе страховой компании – он за компьютером , Виктор деловит и ничем не раздираем , заниматься тем, чем он занимается , ему не противно ; за компьютерами трудятся и Куперникова , и Филипп Ладилов ; размякшая Куперникова , как и Астраханцев, от душевного дисбаланса не мучается. Наживший к неполным тридцати годам омерзительное отношение к профессии Филипп , тот изнывает.
- Захлестывающая предметность цифири , - пробормотал Ладилов. – Мы пропускаем ее в себя , и она мечется в нас бесчувственной фурией – бьется обо все в нас наилучшее и ни царапины не получает. При том , что корежит и разносит там бессчетно… врежется в гору – и та не устоит. Повалившиеся обломки. Мой драгоценный пруд заваливают.
- Алмазы из него вылавливаешь? – спросила Куперникова.
- Алмазные кирпичи , - ответил Ладилов. - Для подновления разваливающейся духовной организации. Если с масштабами бедствия я и напутал , то в корне я … что в корне… корень извлечен.
- Вы о корне из цифры или о корне дерева? – поинтересовался Виктор.
- Дерева. Пруд мне не сохранить , а неброское , грамотно укрытое в расщелине дерево…
- Оно же без корня , - сказала Куперникова.
- Мое дерево погибло , - кивнул Ладилов. – Я знал , что мне его не уберечь.
- И ничего не предприняли? – спросил Виктор.
- Я , как старый боксер. Сейчас мне ударят слева в подбородок , сейчас по печени , сейчас я упаду – ход боя отлично просчитываю. Мне и тридцати нет , а уже такое понимание... и разбитость.
ИДУЩАЯ по школьному коридору Инна Бурыбина разительно не вписывается в царящие здесь на перемене гвалт и беготню – ее шаги тяжелы , щеки втянуты , узнавшие Инну дети перед ней расступаются и , уступив ей дорогу, перешептываются у нее за спиной ; пристроившаяся к Инне нарядная одноклассница Люба , купаясь к лучах ее славы , крутит головой не только для того , чтобы поглядеть на производимый Инной эффект: попутна она кого-то высматривает.
- На прошлой перемене с Алексеевым я прогуливалась , - промолвила Люба. - Он сказал , что и на этой подойдет , но его чего-то не видать.
- Меня боится , - пробурчала Инна.
- Тебя можно. С другими мальчишками он дерется без всякого страха , а тебя , само собой… тебя все побаиваются. У твоей мамы , говорят , своя бандитская группировка.
- Я мамой не прикрываюсь. Здесь , в школе я с кем хочешь управлюсь и без нее.
- А за что она осуждена? – спросила Люба.
- Прежде ты не спрашивала.
- Я себя пересилила. Ты же мне ничего не сделаешь? Подумаешь, вопрос… не очень и сокровенный. Столько чужих людей в курсе – адвокат , следователь , прокурор. За что ее посадили?
- За ограбление банка , - ответила Инна.
- Ого , - протянула Люба.
- Круто?
- Криминал не из худосочных. Ну а твой папа… и он грабил?
- Он у меня не отчаянный , - сказала Инна. – По-тихому промышляет торговлей. Ружьями.
- Твой папа – торговец оружием?!
- Ножами острыми , удочками длинными - у него магазин для охотников и рыболовов.
МИХАИЛ Бурыбин аккуратно проводит пальцем по лезвию топора. Торговая площаль магазина Бурыбина запружена всяческим плавающим , стреляющим , разрезающим инвентарем , распродовать который Бурыбину помогают его работники ; безразличная продавщица Елена Грушина , стоя за дальним от Бурыбина прилавком , переговаривается с потенциальном покупателем. Тщедушный Андрей Станиславович Кольшовский понуро взирает на находящийся в руках у Бурыбина топор.
- Лажовая сталь , - промолвил Бурыбин. – По бумагам-то немецкая , но ты же знаешь этих китайцев. Перед тем , как закупаться надо было протестировать – что , полено не мог найти? Вдарил бы , топор погнул , и прочее бы тебе уже не всучили: постеснялись бы впаривать. Кроме топоров , на чем ты еще обделался?
- Взял пилы , - ответил Кольшовский. – Три десятка буров для подледного лова.
- Зачем так много-то?
- Я исходил из соотношения цена-качество. Намеревался заполучить высшее за недорого… и коли представился шанс , побольше. На сложных вещах , типа дорогих ружей или моторок , поставщикам меня не провести , ну а на примитиве они меня развели. Мне предстоит взыскание?
- Когда клиенты припрутся со скандалом нам все это возвращать , с ними будешь беседовать ты.
- А если снять с продажи? – осведомился Кольшовский.
- По каким основаниям? Товар легальный , сертифицированный… поскандалят и отвалят. Закон на нашей стороне.
ОСВОБОДИВШАЯСЯ из мест лишения свободы Надежда Вылежанина продвигается по переполненной людьми и машина улице , внутренне поеживаясь от переизбытка свежих ощущений.
ВИКТОР Астраханцев сидит у себя в квартире за столом , склонившись над книгами и компьютерными распечатками. Подойдя к столу и поставив на него локти , скучающая Полина Коростелева сдвигает локтем одну из лежащих перед Астраханцевым книг и , не дождавшись от Виктора ни улыбки , ни порицания , вздыхает.
- Столько ворочая мозгами , ты не опухнешь? – поитересовалась Полина.
- Вечерами я бросаю их силы на диплом , - ответил Виктор.
- Защита грядет , я в курсе. При меньших усилиях тебе не проскочить?
- С моим научным руководителем дурака не поваляешь. У этого сухенького доцента репутация проедателя плешей у молодых дипломников , в подопечные ему навязавшихся. К Борису Кирилловичу идут… и просятся… прок-то от старика неоспорим. Грозящее мне насмешками и измывательствами плановое свидание у нас с ним послезавтра в десять утра.
- В институте?
- В триста пятой аудитории , - кивнул Виктор.
- А работа?
- Приду попозже. Задержки и отлучки из-за диплома там в штыки не принимают. Все через это прошли , удачно защитились и профессионально трудятся… с дикой потугой , будто мешки с булыжниками таскают. Я о том сдувающемся мужчине , который делит со мной кабинет.
- Вы дружите?
- Я бы хотел быть от него подальше , но приходится сидеть рядом. Его упадничеством подпитываться.
В комнате звонит телефон.
- Филипп разлагает мой позитивизм , - сказал Виктор. – На солидной зарплате , на прекрасном счету , а ощущает себя безнадежным лузером. И мне к тому же готовится? Алло! Это именно я… ага… я понял , от кого вы. Когда? А с утра? Ладно , я приду… у какого метро? А поближе к центру… как скажете. Через час пятнадцать… увидимся.
Астраханцев положил трубку.
- Убываешь? – спросила Полина.
- Туда и обратно , - пробормотал Виктор. – Вверх из метро и по-быстрому вниз в метро.
- Сначала вниз.
- И потом вниз…
ПОДНЯВШИСЬ по ступенькам из метро , Виктор Астраханцев вглядывается в лица стоящих сами по себе и в компании с мужчинами женщин. Одинокие воспринимают всматривание в них равнодушно , пребыващие в контакте со своими спутниками усмехаются и пожимают плечами – их спутники взирают на Астраханцева угрожающе ; Виктор отворачивается и видит женщину с ищущим взглядом: он натыкается на Виктора.
К Виктору Астраханцеву подходит Надежда Вылежанина.
- Вы Виктор? – спросила она.
- Для той , которая от Аллы , я – он. С чем она вас ко мне послала?
- Рассказать о ее житье. Тоскливом , бесцветном , без мужчин и детей. Мы с ней землячки , и на зоне нас это сблизило , хотя я уже досиживала , а она только поступила. Женщина она скрытная , но когда намолчишься со следователем , излить перед кем-то душу бывает до боли насущно , и она разговаривала со мной , мы открывали друг другу наши женские тайны… и не просто сердечные. Что долго за примером ходить – среди разного маловажного мне известно и то , что банк она брала вместе с вами. А на суде вас не назвала.
- И правильно сделала , - сказал Виктор. – Точнее , я ценю и благодарю , так ей и передайте… вы с ней на связи?
- Будет нужда – свяжусь. Да вы и сами можете вскоре с ней повидаться.
- Съездить к ней на зону? – спросил Виктор.
- Или ее к вам привезут , - ответила Надежда. - Как удобнее следователю.
- А он-то что… его-то вы зачем приплетаете?
- Не я , а Алла. Она подумывает вас сдать – во время следствия воспоминания о вашем романе были у нее еще свежи и как-то сдерживали , однако на зоне ей стало до предела досадно , что она сидит , а вы разгуливаете. И едва ли о ней вспоминаете.
- Я вспоминаю! – воскликнул Виктор.
- Кричать следовало раньше. Объясняясь в любви. Если бы ваш любовный вопль стоял у нее в ушах , он бы вас , возможно , и обезопасил. Сейчас же бойтесь. На мой вопрос о шансах на ваше привлечение она ответила: наверняка.
ПРИЕХАВШИЙ обратно на квартиру Виктор Астраханцев стискивает подбородок и щурит глаза ; походив в тягостных размышлениях по комнате , Виктор садится за стол , невидяще смотрит на лежащую на нем литературу ; о пребывающей в комнате Полине Коростелевой он позабыл , происходящие в выражении ее лица изменения Виктором не фиксируются – сначала она поглядывает на него с обидой. Потом с сочувствием. И вновь с обидой.
- Ты думаешь мне разъяснять , к кому ты ездил? – спросила Полина.
- Я думаю , - пробормотал Виктор.
- О дипломе?
- О каком таком дипломе… что ты несешь! Твое любопытство – праздное! Я же вернулся , в ночь не ушел , тебе бы меня не терзать , а осознать , что я пока с тобой. Я у себя. С тобой.
- Мне тебя обнять?
- Я не хочу тебя расстраивать , - сказал Виктор.
- Чем?
- Тем , что твои объятия не отвлекут меня от раздумий, - ответил Виктор.
- А оральный подход?
- И это не поможет. С пути сбивал , но на путь не выведет. Верную мысль не подаст.
- Я сбивала тебя с пути , когда… я была настолько неумела?
- Причем тут ты , - процедил Виктор.
- А кто? – спросила Полина. - Ты встречался с ней?
- Ну , чего ты ко мне привязалась… не она меня вызывала! Не она!
НАДЕЖДА Вылежанина сидит на диване в квартире Бурыбиных. Все , ей полагающееся , Надежда сказала и теперь она , откровенно смущаясь , не знает, о чем говорить и как поступать.
Вышагивая вдоль стенки из светлого дуба , Михаил Бурыбин смотрит на Надежду с сомнением. Примостившаяся на подлокотник кресла Инна понимает , что рассказ Надежды окончен – девочка расслабляется и переваливался в него , в само кресло.
- В вашем описании ее отсидки мне видится лакировка действительности , - промолвил Михаил. – Послушай вас , так она на зоне , как дома – кормежка сносная , обхождение точь-в-точь идеал… не нарушай правил , и твое человеческое достоинство не унизят? На нашей-то зоне?
- Благодать , - процедила Инна.
- Без нестыковок , - сказала Надежда , - нигде не обходится , но в любой коммерческой фирме ты встаешь в распор с начальством куда чаще , чем на зоне с лицами надзирающими.
- Интеллигентно вещаете , - промолвила Инна. – Не скажешь , что с лесоповала.
- Женщин валить лес не посылают , - улыбнулась Надежда.
- Они – нежные создания , - кивнула Инна. – Может , и я буду нежной - трепетной и пугливой. Если пойду не в маму. Вас-то за что приговорили?
- За финансовые махинации , - ответила Надежда.
- Первая ходка? – осведомилась Инна.
- Дай бог , чтобы последняя.
- У мамы вторая , - сказала Инна. – Когда зэк просиживат нары не впервые , его вес среди заключенных , наверное , больше , чем когда он… дебютирует. А?
- От нехватки уважения твоя мама не страдала , - ответила Надежда. – В нашем бараке выше нее , считай , никто не стоял. До ее появления у нас там распоряжалась одна свирепая женщина из Чебоксар , но твоя мамы , заселившись , мигом ее обуздала.
- Рожу ей порвала? – воодушевленно поинтересовалась Инна. – Глаза твари выдавила?
- Спокойней , доченька , - промолвил Михаил. – При отце ты бы не выражалась. Похуже мата твои слова.
- Ты , папа , не зуди. Ты врубись! Я обязана узнать , как моя мамочка разобралась с той бабой из Чебоксар. Она ее отлупила? По башке стаканом?
- Твоя мама способна ударить , - сказала Надежда. – Наотмашь… всем , что подвернется.
ПРИГОТОВИВШИСЬ отойти ко сну , Инна лежит в кровати с лучезарной , широкой улыбкой , воплощающей ее гордость за свою мать.
Михаил с Надеждой в той же комнате , где были , но они уже за столом , на который выставлены бутылка коньяка , крошечные рюмки и плошка соленых орехов.
В Надежде нарастает половое влечение. Непривычный к подобным ситуациям Бурыбин входит в ступор.
- Давненько я не пила спиртное , - промолвила Надежда. – Особенно с мужчиной.
- До посадки он у вас был? – поинтересовался Михаил.
- Появился. За три месяца до заключения под стражу. А до этого продолжительный период никого. Соскучилась я по вашему брату , конечно.
- Тогда?
- Сейчас и того больше. Позвонила Валентину , ну тому, с кем я сожительствовала , забросила живца по поводу возобновления отношений и напоролась на глухой , невнятно мямлящий голос: служба , запарка , я выдыхаюсь , для секса не гожусь - приблизительно так. Николай – мерчендайзер. В пельменном концерне.
- Где? – удивился Михаил. – Это такое из блатного языка выражение?
- А что тут блатного? Они производят пельмени – пельмени , как мясо в тесте. Не как скрытое уподобление чему-то иному , от пельменей отличающемуся. В ряду с ними и яицница.
- Для меня , да , - кивнул Михаил.
- Жена по объективным причинам готовить вам не может , а вашу дочку я видела. Домашнюю хозяюшку она ничем не напоминает.
- Ей двенадцать лет , - сказал Михаил. - Самый опасный возраст еще впереди. Пойдет превращение в женщину, возникнет интерес к мальчикам , домой ее будет не загнать , при удачном ходе увлечения к какому-нибудь Саше ее ожесточенность , может, и спадет. Если ее ждет облом , и Саша ответного чувства к ней не испытает , я этому Саше не завидую. Налить вам коньяку?
- Чувства чувствами , но следует учитывать и тело , - улыбнулась Надежда.
- В каком плане?
- У меня тело , у вас тело… наши тела хотят одного и того же?
- Мое у меня о приятных встрясках позабыло , - признался Михаил.
- Ну , а мое? Оно обходилось без них гораздо дольше вашего.
- Все-таки обходилось.
- Сердясь и поднывая , - сказала Надежда. – А ваше? Вас не приперло?
НАДЕЖДА Вылежанина и Михаил Бурыбин отдаляются в сумерках от подъезда. Около стоящей с открытым капотом «девятки» сгрудилось несколько молодых парней , и проходящая мимо них Надежда неожиданно для себя им подмигивает.
Устыдившись , покачивает головой. Михаил Бурыбин тоже о чем-то думает , что-то чувствует , но по его лицу этого не скажешь.
- Я слегка под градусом , - сказал Михаил. – Вызвался тебя подвести , но если милиция остановит , прищучит. Документы и у тебя начнут проверять – я поддат , ты из заключения… плотно привяжутся.
- Предлагаешь никуда не ехать? – спросила Надежда.
- Но мы же уже у машины.
- Сядем не на переднем , а на заднее , - сказала Надежда.
- Для… сексуального действия?
- А это что , не для нас?
- Проверим , - промолвил Михаил.
Бурыбин открывает дверь бордового «мицубиси» и , пропустив вперед себя Надежду , залезает на заднее сидение.
- Ну и кто же проявит прыть? – после паузы спросила Надежда.
- По правилам должен я.
- Хорошо , пускай ты. На зоне меня научили правилам подчиняться. Чего ты тянешь-то , а? Не мучай меня… распускай наконец свои руки. В квартире ты из-за дочери смущался?
- Первоначально у меня и мысли такой не было , - ответил Михаил.
- Я тебе не понравилась?
- Да мне многие нравились , но я же не думал до конкретики с ними доводить. Не думал и с тобой – ты же зашла ко мне вроде как по делу… приехала от жены. Спиртное на стол я поставил не для соблазнения , а по русскому обычаю. Мне тебя поцеловать?
- И не только.
- Верно , - сказал Михаил. – Тонуть , так тонуть.
Михаил Бурыбин осторожно целует Надежду Вылежанину в губы. Она обхватывает его голову и плечи , крепко прижимает Михаила к себе ; Михаил кладет руку Надежде на колено.
Положив поверх нее свою , Надежда , тяжело дыша , продвигает ее вверх по бедру.
НА УТРО невыспавшаяся и удовлетворенная Надежда в квартире Бурыбиных – когда она складывает диван , в комнату заходит надувшаяся Инна.
- Теперь ты будешь жить с нами? – осведомилась девочка.
- Твой папа сказал мне его дождаться.
- Раньше вечера он не придет.
- У него работа , - кивнула Надежда.
- И доходы , и квартира… есть к чему присосаться. Я догадываюсь , что между вами произошло! И когда он придет , вы с ним это повторите. До кошачьего визга потешитесь!
- Плохо ты говоришь , по-хамски , - промолвила Надежда. – Почему ты не в школе?
- Первые три урока я прогуливаю.
- А на остальные пойдешь? – спросила Надежда.
- И оставлю квартиру на вас? Чтобы вы ее обворовали?
- Телевизор и хрустальную вазочку стащу? – усмехнулась Надежда. - Если бы ты знала количество нулей в тех суммах , которые я себе присваивала, ты бы поняла, что мелочовкой я не промышляю. А отсидев , я и вовсе к воровству охладела – зоны же у нас не на черноморском побережье расположены. Нередко и в Заполярье , где выюги , метели , бронхиты. Дисциплинарные вырубания котельной и обморожения прямо в бараке.
- Гнусь , - пробормотала Инна. – Моя мама до сих пор там сидит.
ИННА Бурыбина , набычившись , сидит за школьной партой. Парта у Инны последняя , соседа по парте у Инны нет , тетрадь и учебник у нее закрыты ; пожилая , имеющая благородное происхождение учительница Екатерина Васильевна Воронцова стоит перед классом прямо и обреченно. Дерзкий и гадливый ученик Никита Бубнов практически открыто строит ей рожи.
- На сегодняшнем уроке , - сказала Воронцова , - мы рассмотрим с вами новую тему , и я бы хотела , чтобы вы были внимательны. Сколько смогу , я до вас донесу , но для полного ее осмысления вам понадобится и ваше собственное усердие в уяснение для себя того ее раздела , который я вам непременно укажу и…
- Тягомотно! – воскликнул Бубнов , и класс поддержал его смехом.
- Обыкновенный русский язык , - промолвила Воронцова. – Чем он вас , ребята, не устраивает? На сайтах в вашем Интернете , наверно , изъясняются по-другому , но я да , я строю предложения по старинке…
- Старость – не радость! – крикнул Бубнов , и класс заржал.
- Сила , конечно , у молодости , - сказала Воронцова , - однако этой силой нужно распоряжаться с уважением к людям , старающимся помочь вам стать более знающими , воспитанными и чуткими…
- Чуток чуткими! – проорал Бубнов. – Если чуток , нормалек!
Встав из-за парты , Инна подходит к Никите и с хладнокровной расстановкой лупит его кулаками по голове.
Дети поражены , Никита , прикрываясь руками , поскуливает , обрадованная происходящим Екатерина Васильевна украдкой улыбается.
ИННА Бурыбина в кабинете беззлобного директора школы Эдуарда Максимовича Савельева. Он сидит , она стоит – он скованно , она расслабленно.
- В директорах я , Инна , четырнадцатый год , - сказал Савельев , - и еще ни один ученик не вызывался мною для индивидуальной беседы столько раз , сколько ты. Ты уже свои личные рекорды бьешь. Набила парню по физиономии… старую учительницу разволновала.
- Эта училка , может , и хрычовка , но этот дебил слишком яро ее доставал.
- Пострадавший Никита , насколько я слышал , третировал ее постоянно , - промолвил Савельев.
- И вы ничего не делали? Вы ему все спускали , я , пока он вконец не оборзел , тоже не вмешивалась , Екатерина Васильевна сама на грубость не отвечала – ночами в подушку , небось , хлюпала. По-женски. Мне ли ее не понять. Не вам… вы мужского пола. Как и этот дебил Никита.
- Ты учинила хулиганство , и теперь что , на женскую солидарность меня разводишь? – возмутился Савельев.
- К женщинам я отношусь избирательно. Моя мама сейчас на зоне , а взамен нее папа привел… ее я не переношу.
- А твоя мама , она… близка к освобождению?
- Ей еще сидеть и сидеть , - ответила Инна.
- У нее , кажется , целая шайка имелась?
- Про грабителей банков говорят – банда. Кто в ней состоял , кого взяли , а кого упустили , мне не сообщали. Вызнать бы… кто и где.
ВИКТОР Астраханцев в институте – бредет по коридору , смотрит в себя ;
стильный портфель обладает позолоченной застежкой , мыслительная масса Астраханцева состоит из страхов и треволнений ; возле доски с расписанием лекций и семинаров стоит цветущий и нарочито небрежно одетый Егор Первухин. Списав нужную ему информацию в записную книжку , он ее захлопнул – развернулся , поймал взглядом приближающего Астраханцева , принялся на него изучающе глазеть.
- Мусье Виктор! – воскликнул Первухин.
- О-ооо , - пробормотал Астарханцев. – Привет.
- Гляжу , проплывает. И не прикидывается , что меня не видит , нет , и вправду не замечает. Ты здесь с какого? У вас же занятия кончились.
- Я к нашему Борису Кирилловичу по поводу диплома , - ответил Астраханцев. – А ты-то какими судьбами? Ты же куда-то запропастился пару семестров назад.
- Хожу , восстанавливаюсь. Зашибание наличных от учебы меня отвлекло , но когда я утолил , скажем так , первичный голод , я уже довольно сыто рассудил , что высшее образование мой имидж гармонично дополнит.
- Слышал бы тебя Ваня Серов , - усмехнулся Астраханцев.
- Эти дурные словечки он ненавидит , - кивнул Первухин. – Имидж , тренд , бренд , прикол…
- Клевые девчонки , - добавил Астраханцев.
- По бабам Ваня Серов жесткий спец. Без сантиментов и придыханий. Вызвонит , чтобы прогуляться , где-нибудь зажмет да и оприходует. До диплома-то он дотянул?
- На защите будет биться , как лев.
- Я бы возражать ему не посмел , - сказал Первухин.
- Ты подвернулся мне ко времени… улучшил настроение. Приходи ко мне попить пива. Я и Серова позову. Засядем , литра по четыре уговорим… Серов историями о женщинах нас поразвлекает.
- Они подобны животным , скажет Серов. Те , с которыми я сплю. Поэтому меня вполне можно назвать зоофилом.
ОТХЛЕБЫВАЯ пиво , суровый и внешне непривлекательный Иван Серов плотоядно разглядывает Полину Коростелеву ; она сидит за столом подле Виктора Астраханцева , опустившего глаза в силу многомерно отвлекающей его занятости: он наполняет пивом бокалы себе и Полине - чередует , пытается налить их пополней ; пена оседает , он доливает , присутствующий в квартире Астраханцева вторым гостем Егор Первухин беззаботно прохаживается по комнате с бутылкой пива и дымящейся сигаретой.
- Рыбки вам нарезать? – поинтересовалась у Серова обеспокоенная его вглядываниями Полина.
- Утверждают , что Шекспир умер… переев маринованной селедки , - в два приема сказал Серов. – Где у тебя на книжной полке Шекспир?
- Это не моя квартира , - пробормотала Полина. – Спрашивай у Виктора… он тебе найдет , если у него есть.
- Шекспира , что ли? – спросил Серов. – Чтобы я тебе сонеты зачитывал? Ты за кого меня принимаешь?
- Он что , опьянел? – спросила Полина у Астраханцева.
- Не с пива же , - промолвил Виктор. – Из-за тебя мог , пожалуй. С девушками он всегда несколько… твердоват.
- Без твердости в словах и в штанах к сердцу женщины не пробиться , - заявил Серов.
- В целом , наверное , - пробормотала Полина. – Но ты же заботишься лишь о себе… тебе разве существенно, что у нее в сердце?
- Коли она меня любит , - промолвил Серов , - она станет мне подчиняться. Для секса , который я проповедую , это необходимость.
- Я догадываюсь , какой у тебя с ними секс , - сказала Полина.
- Можешь вместо догадок четко войти в курс.
- Ты… перегибаешь , - пробормотала Полина. – У нас с Виктором серьезные отношения , и я оцениваю их не настолько дешево , чтобы переспать с кем попало. Соблазнить меня куда сложнее , чем тебе представляется.
- Убеждена? – спросил Серов.
- Тысяча процентов.
- Говори осмотрительней , - сказал Егор Первухин. – Такие уверенные ответы при Ване недопустимы – они будят в нем азарт. Могучее стремление доказать , что девушка зеблуждается.
- Не всякая , - пробормотала Полина , - со мной у него не пройдет. И нечего раздевать меня взглядом! Не на ту напал.
СЕРОВ и Первухин квартиру Астраханцева покинули , Полина Коростелева , собирая оставленные под столом и в прочих местах бутылки , на Астраханцева гневается ; бутылки при соприкосновении друг с другом позвякивают , Полина напряжена , холодна и безмолвна ,Виктор Астраханцев перелистывает снятый с книжной полки том Уильяма Шекспира. Периодически отрываясь от книги , Виктор насмешливо глядит на Полину.
- Ты остро-то не воспринимай , - сказал Виктор. – Напрасно ты на меня дуешься – «что же ты за мужик , думаешь ты. Твой приятель до меня домогается , а ты с ухмылкой ему потворствуешь и не бесишься от того , что моя женская честь в опасности». Это весьма уморительно… и смех , и грех.
- Тебе и сейчас смешно? – процедила Полина.
- Я понимаю , что тебе было не по себе , но ради любимого человека мы должны чем-то жертвовать. Меня поведение Вани Серова забавляло , тебя вряд ли – считай , что ты немножко потерпела ради меня. Чтобы меня взбодрить.
- Ты бы очень взбодрился , завали он меня прямо при тебе. Ох , и кричала бы я… не потому , что звала бы тебя на помощь.
- Намек уяснил , - сказал Виктор.
- Где-нибудь кольнуло?
- Ваня обрабатывал тебя по привычке – дальше разговоров у него бы сегодня не зашло. А поговорить… пообщаться с кем-то обладающим реальным мужским стержнем мне нынче полезно. Для подпитки… из-за нависания. Тебе рассказать?
- О чем?
- О моей предыдущей женщине , - ответил Виктор. – Об ее визите в нашу страховую компанию , о завязавшемся знакомстве , безудержной страсти , налете на банк , об отступлении под пулями… женщину схватили. Я убежал. Некий Владислав по кличке «Хрящ» был застрелен милицией. В банк мы ходили втроем.
- А деньги? Вы их вынесли?
- Их несла она. При поимке , вероятно , отобрали. Без остатка – на походы в тюремную лавку не оставили , не сомневаюсь.
- Та женщина уже осуждена? – спросила Полина.
- Твоя соперница упрятана , и около десяти лет в борьбу с тобой за меня не вступит. Беда в том , что в аналогичном направлении могу отбыть и я… если она заговорит. Молчала , молчала , на следствии , на суде , и внезапно расклад в ее башке поменялся. Она оповестила меня об этом через присланную дамочку… наводчицу или клофелинщицу.
НАДЕЖДА Вылежанина и Михаил Бурыбин гуляют под зонтами по бульвару ; дождь поливает , образуются лужи , редкие прохожие торопливы ; Надежда держит зонт так , что его бежевая ткань располагается сантиметрах в двадцати над ее головой. У Михаила Бурыбина она черная , и раскрытый зонт прижимается им к волосам – он словно бы давит , вжимает , Михаил Бурыбин приплюснут. Надежда Вылежанина легка.
- Угораздило же нас выйти , - пробормотал Михаил.
- Зонты мы взяли , - улыбнулась Надежда.
- Все предвещало дождь. Дома с моей дочкой тебе не сидится – не стыкуетесь вы с ней. Что-то ничего между вами не сглаживается.
- Не будем о грустном.
- Погода к солнечным мыслям не располагает , - сказал Михаил.
- Мне она по душе. Ни на какое чистое небо я бы ее не променяла. Знаешь , о чем в тюрьме я мечтала?
- Ну , о чем женщина может мечтать , - проворчал Михаил.
- О мужчине? Чтобы карманы у него раздувались от пачек денег , а ширинку распирало от огромного-преогромного естества?
- Ты говоришь об идеале , - пробормотал Михаил. – Собралась за ним погоняться?
- Я не думаю , что он достижим. Не малолетка уже… пожила , поотбывала. На зоне я мечтала полежать в горячей ванной. А еще у меня была мечта пройтись под дождем по бульвару. Без мужчины.
- Хмм…
- Женщина , идущая без мужчины , привлекает больше мужского внимания. Я бы шла свободная и порхающая , мужчины бы на меня смотрели , бесстыдно пялились , дождь бы стучал по зонту , я бы стучала каблуками и , не глядя на мужчин , таинственно улыбалась… ты мне разрешишь?
- Я замедлюсь , - сказал Михаил. – Ступай , несись к твоей мечте.
Надежда , поцеловав Бурыбина , убыстряется , улыбается , она приближается к промокшему до нитки мужчине без зонта ; Сергей Дачулин цепко оглядывает окрестности и на улыбку Надежды чем-то схохим не отвечает.
- Вы такого лохматого не видели? – спросил Дачулин. – Ну , псину. Размером с таксу.
- Не замечала , - ответила Надежда. – А он что , убежал?
- Мотался рядом со мной , а потом почесал куда-то… на мои окрики даже не оглядывался. Полоумный огрызок.
- Водили бы его на поводке , - сказала Полина.
- Да он парнишка-то по жизни вялый , - пробормотал Дачулин. - Плетется , чего-то там нюхает… вот и унюхал! Ищи его теперь , свищи.
- Если сами не найдете , объявление дайте. Опишите поточнее , и кто увидит – позвонит.
- А какое вознаграждение предлагать? – спросил Дачулин.
- Долларов пятьдесят достаточно.
К Дачулину и Надежде подходит нахмурившийся Михаил Бурыбин.
- Что за доллары? – осведомился он у Надежды. – Он тебе? И за что?
- Ты подумал , что я с ним… за доллары?
- Не подумал , но слышал , - промолвил Михаил.
- Ну , вы и предположили! – воскликнул Дачулин. – Высоко же вы цените вашу женщину.
- Я ее мало знаю. При всем при этом в долларах ее не оцениваю. Я ей не сутенер.
- Вы ее друг , - кивнул Дачулин. – Половой партнер. Я не все перечислил?
- Влезать в частную жизнь незнакомцев вам бы не стоило , - процедил Михаил. – Ситуация и без того тревожная для вас складывается.
- Мое положение выгоднее , - сказал Дачулин. – Ваша правая рука занята зонтом , а у меня свободны обе. Ногами вы бить умеете?
- Не тот у нас начался разговор , - пробормотал Михаил.
- Двинули на попятный? – поинтересовался Дачулин. - Повозникали и просели?
- Кто возникал… чего он докопался до меня со своими понтами , как будто мы сопливые подростки и среди белого дня вот сейчас драться примемся?
- Он взбудоражен из-за собаки , - ответила Надежда. – Она у него пропала.
- Да? А что у вас была за собака? – заискивающе спросил Михаил. - Она у вас исчезла где-то здесь? Наша помощь не понадобится?
ВОИНСТВЕННО мрачная Инна Бурыбина держит путь из школы ; Инну обгоняет группа ее смеющихся ровесников , угрюмый взгляд Инны , побыв на них , спускается к валяющейся сбоку от дорожки консервной банке ; Инна на нее наступает. Банка не поддается. Инна сверху-вниз долбит по ней ногой , задействуя попрыгивания , вкладывает весь свой вес и всю ярость ; банка превращается в лепешку. Инну Бурыбину догоняет Екатерина Васильевна Воронцова.
- Моя ученица Инна , - промолвила Воронцова. – Прошло время , и мне все-таки выпала возможность тебя поблагодарить.
- За то , что я отлупила того дебила?
- Побеседовать тет-а-тет нам не удавалось , а говорить тебе «спасибо» при всем классе было бы не педагогично. Имеющийся у меня учительский статус препятствовал осуществлению моего желания сказать тебе , насколько во мне все пело и плясало , когда ты отвешивала ему твои зуботычины. Я ведь не разнимала вас не потому , что меня сковал шок. Ничего подобного. Если бы кто-нибудь из учеников отвлекся от вашего поединка и поглядел на меня , он бы увидел на моем лице несомненно довольство от творящегося у меня перед носом.
- Вы смотрели , как я причиняю боль моему однокласснику и кайфовали? – спросила Инна.
- Сущность охватившей меня эмоции ты определила безошибочно , - ответила Воронцова. - Откровенничаю я с тобой , девочка… сдурела , думаешь , бабка?
- По мне , вы не чокнутая. Он вас доводил , его побили , вы радуетесь – это естественно. Семьи у вас , по-моему, нет , поделится накопившимся хочется – вы выбрали меня. Что тоже не странно.
- Ты понимающая девочка.
- В школе меня причисляют к отмороженным. Схватка с тем уродом мою репутацию закрепила.
- Не для меня , - промолвила Воронцова. – Я защищала тебя на педсовете и скажу тебе самой , что ты повела себя благородно. Не хихикала надо мной наравне со стадом , а встала и укротила его главаря , который теперь на моих уроках столь молчалив , что и в туалет выйти не попросится.
- С ним может случится конфуз , - улыбнулась Инна.
- Казус , - усмехнулась Воронцова.
- Поделом… дебилу.
- Сволочному пакостнику , - кивнула Воронцова. – Повторное унижение он заслужил. Ты в гости ко мне не зайдешь? На печенье и варенье.
- Легко , - с сомнением сказала Инна.
В ЗАТХЛОМ жилище Екатерины Васильевны Воронцовой выцвевшие обои , потускневшая мебель , нестиранные шторы ; Инну Бурыбину привлекает большой фотопортрет царского генерала , напоминающего чертами лица ее учительницу , которая принесла в комнату поднос: на нем две чашки чая , тарелка с печеньем , вазочка с вареньем ; когда Екатерина Васильевна опускает поднос на стол , Инна замечает лежащую на столе лупу.
- Зачем вам лупа? – спросила Инна.
- Я разглядывала через нее бумажку в пятьдесят долларов. У меня недавно был день рождения , и моя родственница , Мария Леонидовна Пугова , преподнесла мне ее в дар. Мария Леонидовна известна у нас , как большая шутница , и чтобы не попасть с этой бумажкой в дурацкое положение , я оглядела ее со всей тщательностью.
- Не фальшак?
- Глаз у меня касательно подделок не наметан , но я склоняюсь к признанию ее подлинной. За курсом американской валюты я прежде не следила, а тут заинтересовалась и мысленно перевела в доллары хранящиеся у меня в заначке рубли. Получилось шестьдесят. И те пятьдесят , что от Марии Леонидовны. Всего сто десять. За всю жизнь накопилось ровно столько.
- Закажите на них мужчину-стриптизера , - сказала Инна. – Он к вам приедет , за минуту разденется , за вторую оденется , и плакали ваши сто десять долларов. По нынешним ценам копейки – ни к чему переживать.
- Для фирмы , занимающейся такого рода услугами , данная сумма , думаю , мизерна , и я боюсь , что свои лучшие кадры они мне за нее не предоставят. Пришлют какого-нибудь страшилу… горбатого и с пузом отвислым. Чувственное удовольствие от вида обнаженного мужчины мне уже не испытать , а эстетическое я еще могу - идеальные пропорции его античной фигуры я бы оценила. Вкупе с пышными волосами , волевым подбородком , магнетическим взглядом…
ОБРЮЗГЛЫЙ , кичливый , немного из себя представляющий Павел Альбертович Крянин по-барски восседает за столом в квартире Виктора Астраханцева – Крянин поужинал , выпил , он переваривает и тешит самолюбие тем, что его мнение тут в цене: направленный на него взгляд Виктора Астраханцева это ему подтверждает.
Полина Коростелева взирает на Павла Альбертовича с надеждой , определенно меньшей.
- Что же мне вам сказать , - промолвил Павел Альбертович. – Ты , Полиночка , зазвала меня сюда советчиком , и мне пора бы приступать - как говорится , не отмалчиваться , когда люди меня напоили , накормили и ждут от меня всей весомости рекомендаций , причем с аргументацией. Не так ли , Полиночка?
- Не угоди мой парень в тяжелейшую ситуацию , я бы тебя , дядя Паша , не позвала , - сказала Полина.
- Частично звучит комплиментарно , - сказал Крянин.- Частично не очень… историю твоего Виктора я прослушал из его собственных уст и вычленил из нее то, что ты обратилась ко мне по делу. Твоему Виктору сейчас трудно.
- И как же мне выкарабкиваться? – спросил Виктор.
- Ты , мальчик , грабил банк , - промолвил Крянин.
- Поэтому я больше не мальчик и должен выпутываться сам? А вас мы зачем пригласили?
- Испить заграничного джина , потешить желудок пюре… мясо у тебя еще осталось?
- На плите , - ответила Полина.
- Принеси мне добавки. Без картошки!
Недовольная Полина Коростелева выходит из комнаты.
- Ты , Виктор , что , умственно несостоятельный? – вопросил после ее ухода Павел Альбертович. – Кто же рассказывает такое кому ни попадя? Я-то болтливостью тебя не подведу , а она? Полина же женского пола – раз и не удержится… маме , подруге , они разнесут дальше , и твоя история нежданно для тебя окажется в письменной форме на столе у неприятнейшего субъекта с Петровки , 38. Твоя подельница , может , передумает и тебя не сдаст , но тот мужик серией допросов выбьет из тебя признание и выдаст тебе путевку на зону железно , мне-то ты поверь!
- Полина мне сказала , что вы срок никогда не мотали.
- И что , я из-за этого лох? Ко мне не нужно прислушиваться?
- По мнению Полины вы… мудры. Конечно , вы же ее дядя.
- Не по крови , - сказал Крянин. – Я давний корифан ее отца , с которым мы были не разлей вода и вот уже пять лет , как не видимся. Полину я знаю с ее младенчества , и она , в противовес отцу , дружбу со мной не отплевывает. Она милая девушка. В постели она ураган?
- Что? – поразился Виктор.
- Будем говорить шепотом , - прошептал Крянин. – Сексуально она тебе подходит?
- Запросы у меня невелики , - пробормотал Виктор.
- Они у тебя всегда были занижены или она их до этого довела?
- Не она… она готова на многое.
- На что конкретно? – осведомился Крянин.
- Мне называть… все?
- Не тушуйся , - сказал Крянин. - Я мужчина. Любое извращение пойму.
- Давайте лучше поговорим о том , что поможет мне не попасть за решетку. О моих дальнейших действиях. На мою подельницу как мне воздействовать? У нее есть дочь… как-то через нее?
- За детей существует немало статей , - промолвил Крянин.
- Но я же не собираюсь приставлять ее дочери нож к горлу , чтобы девочка затряслась и проинформировала маму , что выдавать меня не резон. Ребенка я не обижу.
- Наши возможности это ограничивает , - серьезно сказал Крянин. – А супруг твоей подельницы , он ей близок? Она изменяла ему с сожалением?
- До совокупления я ее сомнений не наблюдал. После него раскаяния не усматривал.
УТОМЛЕННО переставляя ноги , Михаил Бурыбин выбирается из ведущего к подсобным помещением прохода в торговый зал своего магазина – покупателей в нем нет. Михаил Бурыбин кривится , бурчит себе под нос: «вижу, покупателей не навалом» , сидящая за прилавком Елена Грушина читает и , вызывающе поглядев на приблизившегося Бурыбина , показывает ему , что. Она поднимает книжку. Михаил Бурыбин неприятно удивляется – читаемой Еленой Грушиной книжкой оказывается Трудовой Кодекс.
- Ничего себе , - пробормотал Михаил.
- Занимательное чтиво , - сказала Елена.
- Для работодателя - это вражеская книжонка. Из нее ты нахватаешься вредных мыслей и станешь себе все неправильно представлять. Когда ты в рабочие часы читала детективы , я был к тебе снисходителен , но ее ты убери. Желаешь изучить – вчитывайся украдкой. В наглую не надо.
- Данная книга , она официальная , - промолвила Елена. – Государственная. С чего мне конспирироваться?
- Ну , читай в открытую. Начальник злится , а ты читаешь , и тебе на него положить… в тот же день начальник закрывается в своем кабинете и рыскает глазами по той же книжке , чтобы вычитать из нее основания для увольнения и хитроумно подвести под одно из них дерзкую , забывшуюся работницу. Будучи предупрежденной , ты попытаешься никоим образом дисциплину не нарушать , но я тебя достану.
- Устроите мне подлянку? – осведомилась Елена.
- Хотя бы.
- От моих прав я не откажусь , - твердо сказала Елена. - Закон меня от вас защитит.
- Твоя убежденность клинического характера. Прими в знак сочувствия мои горестные вздохи – женщина ведь не бедствовала , получала достойную зарплату , и ни с того , ни с сего я вижу ее с трудовым кодексом… что заставило тебя тронуться?
- Вы уже шестнадцатый месяц отпуск мне не даете. При содействии кодекса я намеревалась вас… ну , не обязать , а… подтолкнуть.
- С сохранением жалованья , да? – спросил Михаил.
- Это даже не обсуждается. Оплата ежегодного отпуска проходит в кодексе совершенно явно - красной нитью. Вы , пожалуйста , учитывайте: я не за свой счет! Отправить меня в круиз без выплаты отпускных будет чем-то вопиющим. И плыть мне тогда , не плыть… в захудалой каюте максимально низкой степени комфортности я бы качалась на волнах и ругалась с шестью-семью соседками по помещению. Вас бы я материла заочно.
В магазин заходит Андрей Станиславович Кольшовский.
- Доброе утро , Андрей Станиславович , - промолвила Елена.
- И тебе , - сказал Кольшовский. – Вы , Михаил Алексеевич , со мной не выйдете?
- Есть разговор? – удивился Бурыбин.
- Наверно… для вас неожиданный.
- Ну , пойдемте выйдем.
Томимый подозрениями Бурыбин , подобравшись , выходит за Кольшовским на улицу , где Андрей Станиславович широким жестом руки указывает ему на близлежащий газон.
- Как вам , Михаил Алексеевич , если здесь мы деревья посадим? – поинтересовался Кольшовский. – Я ночевал на даче и сейчас у меня с собой саженцы облепихи - я приобрел их для участка , но не рассчитал и многовато купил. Вкопал и еще осталось. Два славных здоровых саженца. Я посчитал , что они перед нашим магазином могли бы расти.
- А они не засохнут? – спросил Бурыбин.
- Богу ведомо , нам нет. В городе облепиху не высаживают , но вряд ли из-за того , что она не приживается. Просто не принято.
- Облепиха – это такая колючая?
- Очень-очень , - кивнул Кольшовский. – Сунешься за крошечным плодом и все пальцы продырявишь. Полезность плодов компенсирует – крайне целительная кислятина.
- Народ , прознав , обдерет , - проворчал Бурыбин.
- Пусть люди подлечатся , нам не жалко. Вы разделяете мой альтруизм?
- Копай , - промолвил Бурыбин.
ВИКТОР Астраханцев в квартире у клиентки – даже не присев , он , борясь с подкожным сопротивлением и сверяясь с автомобильными правами , заполняет страховой полис. Рядом с Виктором стоит Валерия Пронина ; она следит за резкими движениями его авторучки , она вдвое его старше ; если смотреть на Пронину и Астраханцева сзади , примечательно следующее: бедра у Виктора узкие. У Валерии Прониной все , что пониже спины , шире , чем у него , раза в два с половиной.
- У вас такой почерк или вы не стараетесь? – спросила Пронина.
- Я оказываю вам услугу , - промолвил Виктор.
- Вы делаете свою работу
- Для переоформления полиса мы на дом не выезжаем. Материального резона отрывать задницы от стульев у нас не имеется. Грубо?
- Но вы же приехали.
- О моих клиентах я неустанно пекусь , - сказал Виктор. – За мной они , как за каменной стеной. Если из нее вывалится незначительный кусок , я всегда готов заткнуть эту прореху своей задницей.
- Вы , молодой человек , с данной частью тела… перебарщиваете.
- Мужской юмор , - пояснил Виктор. - Ваш супруг бы ухмыльнулся… он поменял права , и я потащился к вам все переписывать. Я молодец.
- Мне видится , что к владельцу паршивой колымаги вы бы ехать себя не заставили. Но у нас с мужем «вольво». И в вашей компании мы страхуем его уже восьмой год.
- Машина у вас проверенная , - многозначительно сказал Виктор.
- То есть , не новая?
- Я попытался вас поддеть. У нас же неформальная обстановка. Ваш супруг заработал на «вольво» законным способом? Чтобы не порочить имя нашей компании , темную клиентуру мы пытаемся отсекать. На начальном этапе не удалось , и восемь лет деньги мы с вас получали , но сколько веревочке не виться… к разрыву нашего сотрудничества нас подталкивает и то , что сумма , на которую вы страхуете , с каждым годом все меньше , и выходит , что расстаться нам с вами все легче.
- Болтун , - пробормотала Пронина.
- Не справедливо. Не ко мне – к машине.
- А что вам до нее?
- Она стареет , - сказал Виктор. – Год за годом вы к ней прикипаете , и вам бы любить ее больше и больше , но вы , напротив , перестаете ее ценить. Чем дольше она с вами , тем дешевле вы ее оцениваете. От вашего супруга чуткости не дождешься , однако вы-то женщина... замужняя. Вас не беспокоит , что ваш супруг относится к вам так же , как вы и он к вашей машине?
- Я никак не возьму в толк , чего вы добиваетесь , - пробормотала Пронина. - Зачем пробиваете меня на гнев , на жалость… стареющая машина , вы ее не любите… ясно! Вы хотите , чтобы мы увеличили сумму страховки! В яблочко я попала?
- Вы промазали , - покачал головой Виктор.
ПРИБЫВ в офис , Виктор Астраханцев сидит за компьютером: лицо – невеселая маска , мысли витают где-то вдалеке ; глядящему на Виктора со стороны Филиппу Ладилову представляется , что Астраханцев работает. Сам Ладилов этим демонстративно не занимается ; одна рука у него в кармане брюк , во второй он держит чашку кофе ,ноги Филиппа Ладилова вытянуты до предела; полулежа на стуле , он с досадливой язвительностью смотрит на Астраханцева.
- Целеустремленность молодости , - промолвил Ладилов. – Взгляд от экрана не отводится , пальцы стучат по клавишам без передышки – подсчеты. Расчеты. Манящая цель продвижения по службе. Ты прогрызаешься к ней твоими молодыми зубами , и недалек тот день , когда я в подчиненных у тебя окажусь. Ты переместишься в отдельный кабинет , а ко мне вместо тебя поместят другого неугомонного паренька , которому будет на кого равняться. Если заскучает и надломиться , то на меня , если умудрится сохранить в этой отупляющей затхлости бодрость духа , то… на вас.
- По имени-отчеству я Виктор Александрович.
- Good , - пробормотал Ладилов.
- Сейчас я играю в карты.
- Не вкалываешь? - удивился Ладилов. – И тебе осточертело? Ну и классно , мой тебе респект , ты съехал с накатанной даже быстрее , чем я. Тебя что-то подпихнуло?
- Неприятности , - ответил Виктор.
- Личного свойства?
- Мне рекомендовали не распространяться. Посоветовавший мне это мужчина больше ничего дельного мне не посоветовал , и я думаю обсудить мою проблему еще кое с кем. Извини , что не с тобой.
- Я не в претензии. В картах-то у тебя… как партия складывается?
- Машинально кидаю туда-сюда , - пробормотал Виктор.
- Тут через два дома сувенирная лавка стоит. На нашей стороне улицы. В ней продаются и карты , довольно любопытные: японские , кажется даже арабские. Есть интерес – загляни.
- Я заскочу , - сказал Виктор.
ВЫШЕДШИЙ из сувенирной лавки с колодой купленных там карт Виктор Астраханцев , не останавливаясь , вскрывает картонную упаковку , извлекает из нее пластмассовую коробочку ; открыв , Виктор высыпает на ладонь карты , идет и рассматривает изображенные на них японские физиономии: толстые , усохшие , покорные , сумасшедшие , на некоторых картах запечатлено сразу по две физиономии - в институтской аудитории физиономия у Виктора тревожная.
Собеседником Астраханцева выступает Иван Серов , чье лицо сурово.
- В койке ты ту бабу , значит , не разочаровал , - промолвил Серов. – Запомнила она тебя не юнцом , а самцом… женщины бывают жалостливы. Выдавать легавым дохловатого птенчика она бы , возможно , и не стала , но о тебе-то у нее сложилось мнение , что ты мужик. Что тюрягу ты выдержишь. Бесхарактерную овцу она бы на ограбление банка не взяла.
- Я , считай , в подчинении находился , - сказал Виктор. – Она же для меня первой серьезной женщиной в жизни являлась. С девчонками я , естественно , перепихивался , но продолжительные отношения начались только с ней. Насела она на меня ужасно. Вымывала из меня волю , свое мировоззрение насаживала… чистить банк потащила. У нее и «Хряща» по автомату , а у меня пистолет. Не настоящий.
- Газовый?
- Я не разобрался. Она сказала , что стрелять мне не придется: наставляй и пугай. И постарайся , чтобы рука не дрожала. Не позорь нас с «Хрящем» перед банковской публикой… недоверчивый гопник «Хрящ» симпатией ко мне не пылал , но она за меня поручилась , и я пошел и вляпался заодно с ними. Для них наказание свершилось , для меня , хотя я уже уверился , что оно меня минует , оно всего лишь отложено… идти по этапу гнусно. Что бы мне , Вань , придумать? Как закрытым ее рот удержать?
- Сделай заход через дочь , - ответил Серов. – Соблазни.
- Девку?
- Отымей и влюби в себе. Потерявшая голову девка свяжется с мамочкой и упросит ее тебя не сдавать. С мотивировкой , что ты , мама , с ним исключительно сношалась , а я люблю его чистейшей любовью и мне без него край. Подростковое самоубийство. Мама и поведется – ей же известно, что в пятнадцать-шестнадцать лет и из-за меньшего с собой кончают.
- Ее дочери лет двенадцать , - промолвил Виктор.
- Хмм… недобор лет налицо. Предложенное мною отменяется.
ИННА Бурыбина уверенно шагает по парку и слышит младенческий плач ; первоначально она на нем не концентрируется , затем он начинает ей докучать , Инна высматривает источник издаваемых звуков , видит женщину с коляской и направляется к ней.
Тридцатилетняя , глохнущая от криков своего ребенка Ольга Максимова , качая коляску , делает это нерешительно. О подошедшей и заглянувшей в коляску Инне Бурыбиной она не знает , что подумать.
- Развопился он у вас , вас малышок , - промолвила Инна. – Я почему-то уверена , что вы и накормили , и все прочее – из вредности он орет. Качните его порезче.
- И чего я добьюсь?
- Того , что он поймет , в чьей он власти и кто он сам. Малюсенькая , назойливая вошка , которой , если она хочет жить , не нужно бы вас доводить. И меня впридачу… розовый бесенок. Я тебя проучу. Не зли тех , кто злее.
Инна , схватившись за ручку , остервенело трясет коляску , и это срабатывает: младенец умолкает.
- Порядок , - прекратив тряску , заключила Инна. – Нам с вами тишина , ему школа. Без нервов , женщина – ничего с ним не стряслось.
- Глазки открыты , - поглядев в коляску , сказала Максимова. – И взгляд осмысленней , чем был. Мы вышли погулять , и он сразу же поднял крик , что для него норма. Я к нему всегда с лаской , но она не больно-то действенна. Твой способ правильней.
- Будет нужда – обращайтесь , - поклонилась Инна. - Вы мать-одиночка?
- У меня муж.
- Как и у моей мамы. Мама сейчас не с нами. У нее сложный период , и отцу бы ее всеми силами поддерживать – куда там. Он привел в наш дом подвернувшуюся ему потаскушку. Живем мы втроем.
- Как и мы , - промолвила Максимова. – Я неуместно сказала… ты на меня не обижайся.
- Где ваш муж? – хмуро спросила девочка.
- Пошел в магазин.
- В тот? – махнув рукой , осведомилась Инна.
- В наш , - кивнула Максимова. - Я его за продуктами.
- Получается , он купит и вернется. А как он выглядит?
- Приземистый , в легкой куртке , что еще добавить… зачем тебе его описание?
- Мне интересно знать , за кого вы вышли , - ответила Инна. – Вы даже после родов привлекательной женщиной остались , а он приземистый , и этим ваши впечатление о нем ограничиваются. Смех , да и только.
РАСПОЛОЖИВШИСЬ на дорожке , ведущей из магазина в парк , Инна Бурыбина поджидает мужа Ольги Максимовой.
Первый показавшийся мужчина приметам и предположениям не соответствует: он высок , в руке у него дипломат , этого мужчину Инна пропустила , шедший за ним был признан девочкой тем , кто ей нужен по небольшому росту и четырем полным пакетам – Кириллу Максимову непросто. Инна устремилась к нему.
- Вы к жене и ребенку? – спросила она.
- А ты , девочка , кто?
- Я наблюдала за происходящим. Вашего ребенка унес бородатый цыган.
- Что за херня , - пробормотал Максимов. – А моя жена?
- Она сцепилась с цыганками , но они ее отдубасили и потащили за ноги к подъехавшему грузовичку. С хабаровскими номерами.
- Да Хабаровск на другом конце света...
- Вашу жену бросили в кузов , и всю дорогу до Хабаровска ей глумления на ее телом терпеть предстоит. Безжалостные похитители станут делать с ним то , что с ним делали вы. Супружеский долг вы исполняли? Если нет, ребенок бы у вас не народился.
- Я тебе , разумеется , не верю , - сказал Максимов , - считаю тебя сдвинутой , но на всякий случай поинтересуюсь. Ребенка увезли на том же грузовике?
- Цыган понес его к «ролс-ройсу». Когда я подбежала и посмотрела в окно, из вашего младенца уже пил кровь сидящий на заднем сидении депутат госдумы.
- Он предъявил тебе депутатское удостоверение? – хмуро усмехнулся Максимов.
- Прислонил к стеклу , чтобы я отвалила. Я и отошла. Вижу , из продуктового идет мужчина – похоже , семейный , в пакетах вроде бы не бутылки , поэтому о жене и ребенке я вас и спросила. Вы думаете застать их там же , где оставили?
- Ясен день , - пробормотал Максимов. – Змейка ты , змеюка… выпороть бы тебя. И твоему папаше морду набить.
МИХАИЛ Бурыбин уткнулся лицом в грудь сидящей на столе Надежды Вылежаниной. В квартире Бурыбиных они одни. Надежда возбуждена , она задирает Михаилу рубашку и страстно оттягивает кожу на его спине ; Михаил , вскрикнув от боли , руки Вылежаниной от спины отдирает , голову на ее груди оставляет , Надежда прихватывает Михаила за щеки , мнет и трет ему лоб и нос – Михаил Бурыбин поднимает к Надежде раскрасневшееся лицо.
- До тебя я налево не хаживал , - сказал Михаил. – Я не то , чтобы такой верный – я бы ей изменил , но жутковато… дойди до моей суженой молва о нашем адюльтере , она нас не пощадит , покарает и меня , и тебя. Через дочку она , может , все уже и узнала…
- Твоя жена не объявится здесь еще долго , - промолвила Надежда. – Узнав о нас , она , конечно , не обрадуется , но ее гнев падет не на нас , а на ее нынешнее окружение. Изобьет сокамерницу , наедет на охрану , нанесет вертухаю увечья и законную прибавку к сроку получит. Для нас выгода.
- Какие бы годы ей ни навесили , она все равно когда-нибудь освободится. Меня , как отца ее дочери , она , пожалуй , не убьет , ну а тебе надеяться не на что. Если моя дочка ее насчет нас просветила , ты практически труп.
- Полный здоровья , - улыбнулась Вылежанина. - Весьма веселый и тебя обожающий… тебя есть , за что любить.
- Допускаю , - пробормотал Михаил.
- И мы тебя любим. Я тебя люблю , дочка тебя любит – о твоих грешках маме она не настучит. Она же знает свою маму. Демона в женском обличье , который папино увлечение ему не спустит. У меня с твоей дочкой нелады , однако тебя она помилует. Ей , полагаю , чуждо не все из того , что человеческое.
ИННА Бурыбина у Екатерины Васильевны Воронцовой , всплеснувшей руками и , отвернувшись от девочки , пошедшей в комнату с тем же выражением вселенской , подозрительно отдающей наигранностью , грусти.
Обескураженная Инна мучается выбором , идти ли ей за учительницей или уходить вон из квартиры. В комнате отдельно стоит отсутствовавший здесь прежде высокий стул с зеленой обивкой.
- Зная , что у вас такое горе , я бы к вам не пришла , - сказала Инна. – Вы ее еще не оплакивали?
- Поскорбела и хватит , - промолвила Воронцова. - Неоднозначность личности моей опочившей родственницы Марии Леонидовны Пуговой дает мне пространство для маневра , и я думаю , что для меня резоннее относиться к ее кончине без надрыва. За Марию Леонидовну можно и порадоваться. Свою штангу она , по-видимому , подняла.
- Вы о пути? О том , что она прошла его до конца и себе не изменила?
- Штанга – это не отсюда , - ответила Воронцова. – Это сновидение.
- Непонятно , - пробурчала Инна.
- Все как раз очень понятно. Марии Леонидовне нередко снилось , что она тянет вверх штангу – для немолодой , гуманитарно настроенной женщины , подобный ряд снов нелеп , но наше сознание способно на поразительные сюрпризы , и Марии Леонидовне выпала штанга. Сколько моя родственница с ней ни пыжилась, вскинуть ее над головой Марии Леонидовне не удавалось , о чем я осведомлена из наших с ней телефонных бесед. Когда вчера вечером мне позвонили и поведали , что моя родственница умерла , я спросила: «во сне?». Я угадала – у Марии Леонидовны случился разрыв сердца во время сна и , следовательно , занятия штангой.
- Вам кажется , она ее осилила?
- В независимости от результата , выложилась она запредельно. Задремав после обеда на стуле.
- Даже не в кровати , - пробормотала Инна.
- Обо мне Мария Леонидовна до последнего вспоминала. Являясь задумывавшейся о смерти женщиной с юмором , она загодя распорядилась , чтобы мне передали тот предмет обстановки , на котором она скончается. На кровати – кровать , упадет и задрыгается на ковре – ковер , Создатель уготовил ей упокоиться на стуле. Его мне уже привезли.
- Этот? – указав на стул с зеленой обивкой , спросила Инна.
- Дух она испустила на нем. С Марией Леонидовной дружили мы относительно , но смотреть мне на него не удовольствие. Я вышвырну его из квартиры.
- Не спешите , - поглядев на стул , сказала Инна.
- А что?
- Вы разрешите мне его забрать?
- Пожалуйста.
УПОРСТВУЯ в желании осуществить задуманное , вышедшая на улицу Инна тащит стул: он ее изматывает , держащие его руки опускаются все ниже , стул бьется ножкой об асфальт и дрыгается словно живой , отчаявшаяся Инна взбесивший ее стул кладет , она уходит ; она возвращается – Инна Бурыбина со стулом на кухне своей квартиры. Она придвигает его сидящей за столом Надежде Вылежаниной.
Инна сверхъестественно для себя любезна , Надежда несусветно удивлена , весьма удивлен и стоящий за спиной у дочери Михаил.
- Что за стул? – осведомилась Надежда.
- Мне она не сказала , - промолвил Михаил. – Моей дочурке вздумалось посекретничать.
- Это ей , - сказала Инна. – Свое место за нашим столом у нее уже есть , будет и свой стул.
- Ты раздобыла его для меня? – спросила Надежда.
- Угу , - кивнула Инна.
- А где? – поинтересовалась Надежда.
- Тебе важнее уяснить то , что я ради тебя постаралась. Тащила его на руках , а он для маленькой девочки , типа меня , не перышко. Но я его дотащила , и если ты не захочешь на нем сидеть , о потеплении между нами ты и не мечтай , пакостить тебе я начну колоссально , и все охладится настолько , что промерзнет насквозь. Бедняга отец весь исстрадается.
- Не без этого , - пробормотал отец. – Стульчик-то приличный! По состоянию обивки понятно , что не помоечный. Сидение не продавлено , спинка , ножки не потрескались , чем тебе не стул для тебя? – спросил он у Вылежаниной.
- Пересаживайся , - не удовлетворившись бездейственным молчанием Надежды , сказала Инна.
Надежда подчиняется – встав со своего стула , она отодвигает его к окну и ставит взамен него стул , принесенный Инной ; садиться Надежда не желает , взгляд Инны ее к этому принуждает , Надежда ищет поддержки в Михаиле , но он индифферентен , и женщина сдается , садится , Надежда в отвратительном состоянии духа.
Оно не покидает ее и на свежем воздухе – Надежда Вылежанина продвигается по переулку. С ней напуганная Инна Бурыбина.
- В тюрьме жизненное пространство – это камера , - сказала Надежда. – В ней , чтобы не вступать в конфликт с более сильными женщинами , я шла на уступки. На односторонние. На воле они должны быть обоюдными , иначе совместное существование не склеится , и кто-то при всем желании ужиться совершит побег , бежать-то не из тюрьмы – какие затруднения… я о нашей с тобой ситуации говорю.
- Если ты от нас сбежишь , я ни чуточки не расстроюсь , - сказала Инна.
- Однако идешь ты со мной.
- Папа уговорил. Раз ты идешь лечить зубы , то мне следует сходить с тобой и проверить свои… гадство полнейшее! Я тебя и так не переношу , а тут еще к зубному с тобой идти.
- У доктора щипцы… бормашина. Анестезию тебе доктор сделает.
- Ничего я ему делать не позволю! – воскликнула Инна. – Он поглядит , но без рук. Залезать в мой рот разными погаными инструментами врачу и не потребуется – зубки у меня крепкие. Не гниют и не шатаются.
- А я на зоне их запустила. От драк уклонялась , и мне их не выбивали , я сберегла все до единого , что обойдется твоему отцу в копеечку , ведь лечить нужно чуть ли не все , а самостоятельно я лечение не оплачу , денег у меня нынче не густо. В государственную клинику не пробиться , ну а в коммерческой с нас сдерут.
- Отец дал тебе много денег?
- Я поразилась , сколько , - ответила Вылежанина. – На стоматологию у нас сейчас такие цены , сказал твой отец и , задумавшись , убрал несколько купюр обратно в кошелек. Зубов на шесть , сказал он , денег у тебя осталось , а больше при первом посещении не лечи – пожалей себя , милая… мне невыразимо льстит , что он обо мне беспокоится.
- Он с тобой мягок , - процедила Инна. – Надежда на зубного врача.
НЕМОЛОДАЯ , ровно дышащая Марина Бердникова занимается зубами сидящей перед ней в кресле Вылежаниной крайне основательно: рот у Надежды открыт , глаза у нее полны предчувствием боли , Мария Бердникова опускает кресло пониже и нависает над Вылежаниной еще больше; Инна Бурыбина , стоя в дверях кабинета , неотрывно следит за происходящим и разрывается между ликованием из-за мучений Надежды и нарастающим страхом за саму себя.
- Ваша девочка противиться , чтобы я без ее строгого присмотра работала, - улыбнулась Бердникова.
- Она следующая , - с открытым ртом произнесла Надежда. – Ей не безразлично , к кому она попадет.
- Если девочка она славная , ею добрая фея займется. Для противной и непослушной я стану свирепой мучительницей из жутких сказаний о пациентах и докторах – о дерганом хурурге и наивном сварщике , об остром пальце неугомонного окулиста и ослеплении дважды не увернувшегося топ-менеджера… сочные легенды. Их сок – это кровь.
- Мне нравится , - промолвила Инна.
- Неужели? – удивилась Бердникова.
- У меня из десен не льет? – поинтересовалась Надежда.
- А вы языком не чувствуете? – спросила Бердникова.
- Кровища во рту есть , но из десен ли она… не разберусь. Мне ее сплюнуть?
- Проглотите , - сказала Бердникова. – Ваша же кровь – чем она вам не угодила? Пустите ее обратно внутрь себя , и она по вам еще попетляет , потаскает кислород к тканям… углекислый газ от тканей… кровообращение у вас сносное?
- Не в курсе , - ответила Надежда.
- Оно обуславливается сокращением сердца , - сказала Бердникова. – Сердце-то как , не шалит?
- Вроде бы рано , - сказала Надежда.
- От годов не зависит , -заявила Бердникова. – В нынешнюю пору человек ослабел , и чем он теперь моложе , тем дохлее. А моем кресле ему добавочный стресс – какая-нибудь закаленная старуха перенесет , а верткая проказница и попрыгунья из кресла-то и не встанет… пришел срок. Везут в морг.
- Девочку забирают из кресла , - промолвила Инна. - Бабушку снимают со стула. В сидячем положении и пожилые мрут. От того же сердца.
- За твое поколение ты заступилась , - сказала Бердникова. – Дерзай дальше. Когда ты займешь место этой барышни , мы с ней поглядим , как ты сварена. Не жидко ли.
ИННА Бурыбина в кресле , по ее глазам видно , что она боится и мобилизует все силы , чтобы это скрыть ; Мария Бердникова , засунувшая руки в карманы халата , заглядывает в отчаянно широко открытый девочкой рот ; Надежда Вылежанина , водя пальцем у себя во рту , стоит возле кресла , без поддержки Инну не оставляет , Бердникова от девочки отстраняется. Инна тут же смыкает челюсти.
- Насмотрелись? – спросила Инна.
- Необходимость трех пломб я увидела , - ответила Бердникова. – У тебя справа внизу не болит?
- Нет.
- На вид там очень неважный зуб. Остальные могут подождать , но его лечить надо срочно.
- Вот заболит , тогда и будете , - сказала Инна. – Слыхала я о вас , о врачах – наплетете , запугаете , только бы денег заграбастать. Жулики в белых халатах.
- Резко ты нас приложила , - промолвила Бердникова. – Медицина сейчас , конечно , не бесплатная , и денежный вопрос врачей занимает , но мы не черти из преисподней. Непосредственно у нашей клиники на попечении детдом – ребят , которых к нам оттуда приводят , мы лечим за так. Трудимся сверхурочно. Как-то и выходными пожертвовали.
- На анестизии , небось , экономите , - проворчала Инна.
- Рвем без нее , - процедила Бердникова. – Вы бы , милейшая , вашу девочку увели , - сказала она Вылежаниной. – Притомила она меня… мои забавные страшилки – сущая безделица в сравнении с ее внутренним миром. Кто же ее растил…
- Это была не я , - сказала Надежда.
- Но росла-то она в семье?
- С папой и мамой , - кивнула Надежда.
- Дети из детдома чище , - сказала Бердникова. – Одежда скромненькая , глазки опущены… ваша на меня взирает. Взгляд ни за что не отведет.
ПАВЕЛ Альбертович Крянин , придя в квартиру Астраханцева , чувствует себя не в своей тарелке. Его амбиции ущемлены , с решением гордо откланяться он думает пока обождать , молчаливым отторжением Павла Альбертовича за порог не выставишь ; Виктор Астраханцев тасует и мечет на стол японские карты , Полина Коростелева проглядывает на диване газету с рекламными объявлениями ; посмотрев друг на друга , они одновременно обращают взоры на Павла Альбертовича.
- Я по собственной идее к вам наведался , - пробурчал Крянин. – Ну не звали вы меня… без приязни на меня взираете. Дядя Паша вам сегодня не нужен , а когда-то он вам требовался и вы накрывали для него богатый стол.
- Ты покушать пришел? – спросила Полина.
- В обстановке моего прежнего прихода я бы поел. Но я не намерен по-сиротски подкармливаться на кухне тем , что от вашего ужина осталось. Ужинали-то с винцом?
- Мы без повода не употребляем , - промолвил Виктор.
- Мое появление за основание не засчитывается? – осведомился Крянин.
- Вина у нас нет , - сказал Виктор. – Вишневый ликер , если я не заблуждаюсь , мы сберегли. В единственном экземпляре. Вам принести?
- Не обременяйтесь , - проворчал Крянин. – Я и о тебе , и о ней , трудности же у вас на двоих , и в тот раз я не подсказал вам , как с ними разобраться – вы на меня полагались , а я спасительный план вам не набросал, ничего по сути и не наметил… так зачем же он нам , подумали вы. Ты-то , Полиночка , с самого начала твоего века со мной знакома , и некоторую благоговейность ко мне могла бы и сохранить , но с твоим парнем мы виделись впервые , и наша с ним беседа пронеслась для него порожняком. Тюрьма от него не отодвинулась.
- А ей полагалось? – поинтересовался Виктор. – Я в нашем прежнем разговоре что-то не ухватил?
- Впрямую я тебе не указывал. Я говорил , говорил… и о тебе говорил , и о твоей девушке. О Полиночке.
- И что же ты ему говорил? – спросила Полина.
- О тебе я ему плохого не скажу. О его положении запросто – вероятность его посадки значительна. Аналитически я склоняюсь к ее неизбежности.
ВЫБРАВШИСЬ пройтись , Виктор Астраханцев и Павел Альбертович Крянин проходят мимо магазина , чья длинная стеклянная витрина с проплешинами замазана изнутри чем-то белым – на этом фоне крупно написано: «Мы закрылись». Прочитавший данную надпись Астраханцев не поверил своим глазам. Терзаемый иными , но тоже негативными думами Павел Альбертович на магазин не взглянул.
- Я и не заметил , когда наши отношения с Полиной стали натянутыми , - пробормотал Крянин. – Наверно , когда она подрасла… пока она видела во мне лишь дядю Пашу , безотказного друга семьи без ярко выраженной половой составляющей , она была со мной полюбезней. Выйдя из детского возраста , она увидела во мне мужчину. Ее могло напрясь от того , как я на нее заглядываюсь… стараясь не давать себе волю. Но плотоядные взоры проскальзывают , самоконтроль-то у меня не оптимальный – программа выполняется с погрешностями…
- Мне бы ваши заботы , - процедил Виктор.
- Твои , надо признать , объемнее. Не будь они таковы , ты бы не пошел со мной прошвырнуться. По своему опыту ты знаешь , что , сидя дома , ты ничего не высидишь , а дядя Паша , глядишь , мыслишку и подкинет, ведь она куда скорее придет ему , а не вам.
- Чего-то она к вам запаздывает.
- Она вообще не обещала , что придет , - сказал Крянин. – Это же мысль – никогда не угадаешь , посетит ли она , а если и прибудет , то не потопчет ли в голове все бывшее до нее… мои посевы я лелею. Удобряю их самолично растертой философской смесью , но заколоситься они не успевают – я задумываюсь о женщинах и по принадлежащему мне внутричерепному полю словно бы проносится стадо бизонов… эх… фортуна ко мне касательно женщин не благосклонна. Мои чувства к ним женщины не разделяют.
- Нашли о чем переживать , - пробормотал Виктор. – Из-за каких-то мелочей и хмурится , и вздыхает… нет , чтобы прекратить талдычить о своем и посоветовать мне что-то ценное. Я вышел с вами для этого.
- Ты убрался от нее… от Полиночки. А Полина тебя любит.
- Ее право.
- Тебя любила и та женщина , сидящая сейчас в тюрьме. Уже две!
- А вас за вашу долгую жизнь и две не любили?
- Ох , - вздохнул Крянин.
- Вы персона не первой молодости , - промолвил Виктор. – Интересная женщина , имеющая возможность с более свежими мужчинами общаться , не полюбит вас совершенно точно.
- А кто говорит , что полюбит , - пробурчал Крянин.
- Женщина свободно гуляет , выбирает из великого множества... при данных условиях вы бесперспективный аутсайдер , но стоит условиям перемениться , и вы уже триумфатор и рыцарь сердца. Посаженная за решетку способна и на вас.
- Твоя что ли? – спросил Крянин.
- Была моя. Будет вашей!
АЛЛА Бурыбина в тюремном производственном цеху ; отлынивая от работы и активно работая мозгами , она ходит за спинами вкалывающих женщин-заключенных. Римма Вайсарова трудится тупо и смиренно , молодая и некрепшая Валентина Суглобина действует на посильно скрываемом ею надрыве ; приостановившаяся между ними Алла Бурыбина говорит сама с собой. Попутно она преследует цель быть услышанной.
- Наш кум не дубарь , - промолвила Алла. – Чмырь он залетный , за зоной приглядывающий всего ничего , а уже разобрался , на кого можно давить , а от кого ручонки отдергивать полагается. Его ощупывания меня бы закозлили , и он ко мне не лезет , просекает , что я бы ему заявила , не успей он с нашими обычаями сблатоваться. За нас он отвечает перед государством. Чтобы мы были в безопасности , исправно получали питание и не пыряли друг друга заточками – за свою безопасность он отвечает перед собственной родней. Им он необходим нигде не порезанным , и он ради этого не брезгует миндальничать... трудовым перевоспитанием он мне на мозги не капает. Ишачить на его производстве меня не заставить , но наш кум и не пыжится: не желаешь – не трудись , говорит. Да и к чему бы тебе – сколь добросовестно ты ни трудись , досрочно ты не выйдешь. Я и не зарилась , однако услышать так впрямую ранит… сказанное кумом , вероятно , сбудется. Если я не помогу следствию… не выдам правосудию младшенького.
ВИКТОР Астраханцев и Павел Альбертович Крянин продолжают вечерний променад приободренными ; идут вдоль панельного дома , благодушно относятся к промелькнувшей перед ними полубезумной девушке и посигналившей им в спины , сгоняя их на тротуар , машине; у подъездов толкается народ , статичный , перемещающийся , братающийся и ругающийся народ заполнил собой все окрестности , Астраханцева и Крянина народ не раздражает.
- Значит , мне написать ей письмо? – спросил Крянин.
- Любовное , со страстными признаниями , - кивнул Астраханцев , - не хватит своего красноречия – пощипайте из книг , Тургенева пролистните , поэта Фета… обо мне не упоминайте! Скажите , что влюбились в нее по фотографии.
- А откуда у меня взялась ее фотография?
- От кого-то попала… от вашей общей знакомой. От Гали , от Кати… имя сами придумайте.
- Брать с потолка? – спросил Крянин.
- Ну , а что остается. Из ее круга мне никто , помимо «Хряща» не известен.
- Может , мне корешем этого самого «Хряща» и представиться?
- Таким же уркаганом? – переспросил Виктор.
- Ты меня разубедил… текст послания я примерно вижу, он подразумевается весьма солнечным , но содержание содержанием , а то , от кого пришло послание , обладает своим , не последним значением… от кого же оно? От бандюка ли , от прохвоста , от бездельника – ну что вы , леди! Оно от культурного , немного незадачливого мужчины , что покоривший его образ на фотографии углядел! Прочесть подобное кому же не понравится. Все женское умереть на зоне в ней не могло – наоборот , думаю , обострилось.
- До тюрьмы она высоких слов не требовала , - промолвил Виктор. – Не падкой до них была. Деньги , секс – дело другое. Для сочинения вашего письма ее фотография вам нужна?
- А я не разочаруюсь , на нее посмотрев?
- Женщина она симпатичная.
- Тогда я буду двигать пером и глядеть на фотографию, - сказал Крянин. – Следует написать волнующе… галантно , но не рыхло – с осторожным напором. Или того жестче… потянуться к ее сладости побрутальней. Будто бы арбуз бензопилой разрезаешь!
Последняя выданная Кряниным фраза была услышана двумя молдаванами: небритым Евгением Ипуряну и лысеющим , держащим в руке большую пластмассовую бутылку с красным вином Степаном Тырбу.
- Удумал ты , скажу я , - обращаясь к Павлу Альбертовичу , протянул Тырбу.
- А ты-то… чего? – жестко поинтересовался Крянин.
- Я оттуда , где арбузы растут. Мы молдаване – мой земеля работает здесь , а я приехал к нему… вино с ним пьем. Если ты хочешь резать бензопилой , то тебя что-то давит , и на арбузе ты не успокоишься , пойдешь и людей кромсать , тебе бы расслабиться. Для этого вино в самый раз. Попробуешь?
- Оно домашнее? – спросил Крянин.
- Привезено мною из моей Чадыр-Лунги. Что на реке Лунга. Мы оба с ее берегов. Земеля и у вас чувствует себя практически своим , но мне тут чаще не по себе.
- Милиция пристает? – спросил Виктор.
- И это , - кивнул Тырбу. - Те менты , что из местных , почеловечней , ну а те , кто сами приезжие , спуску нам не дают. Обчищают нас подчистую , хоть и знают , что денег у нас в обрез. Да что с них взять…
- С хозяев , - процедил Ипуряну. – Положим , я из какой-нибудь Чадыр-Лунги , но и он из такого же Красноуфимска или Семикаракорска. Так почему же он смотрит на меня , как царь зверей на собачонку блохастую?
- У них стволы и ксивы , - ответил Крянин. – Удостоверения выписаны на бумаге , калибр оружия мелкий – у шерифов на Диком Западе и звезды на груди были железные , и пушки будь здоров.
- Здешние менты поганей , - сказал Ипуряну.
- Те шерифы простой народ не презирали , - сказал Тырбу.
- Вашим аналогом для тех мест и той эпохи , - сказал Крянин , - я бы назвал мексиканцев , и мне не думается , что шерифы с подобострастием на этих мексикашек глядели. Но мексиканцам-то что – повкалывают и отрываются. Танцы , гитары… вы-то как развлекаетесь?
- Квасим , - ответил Ипуряну.
- Похлебывая вино , не забудешься , - промолвил Крянин.
- Вино для затравки , - сказал Ипуряну. – Придем на хату и чем покрепче зальемся.
- С девицами? – поинтересовался Крянин.
- Должны заползти и они.
- Когда с женщинами , оно веселее , - пробормотал Крянин. – Я вот что помыслил – не пойти ли мне с вами?
- Валяй , - сказал Ипуряну.
- Все , я иду. Только распоряжусь насчет фотографии – ты , Виктор , захвати ее завтра к себе в контору. Я к тебе приеду и зрительно вопьюсь. Давай адрес.
- Улица Первомайская , - сказал Виктор. – Дом двадцать восемь. Корпус четыре.
ПО ВИСЯЩИМ на здании табличкам понятно , что это улица Первомайская и дом двадцать восемь корпус четыре ; внутри , в офисе страховой конторы , на стуле сидит Павел Альбертович Крянин. Проведя бурную ночь , лицом он посерел , глазами покраснел , Павла Альбертовича клонит свалиться , но он упрямо сидит – глядящей на него из-за монитора компьютера Кире Куперниковой он видится бедным и несчастным.
- У Виктора дела в институте , - сказала Кира. – Раньше , чем через полчаса мы его не ожидаем. У вас страховой случай?
- Это типа пожара или кражи? – осведомился Крянин.
- И так далее , - кивнула Кира.
- Мне доводилось слышать о ярославском домушнике Коле «Брандспойте» , который , обворовав квартиру , ее поджигал.
- Его поймали?
- Вернувшись из собеса дед застал Колю в своей квартире , и Коля затрясся. Облил себя горючкой и поджег.
- А что его… заставило? – спросила Кира.
- Он признал старика. Насвистывающий Коля вещички по сумкам рассовывал, а тут входит старик – авторитет из авторитетов. Дмитрий Дмитриевич «Барабан». Законник… поэтому не захотел Коля жить. Спалился Коля. Начавшийся от его рухнувшего тела пожар Дмитрий Дмитриевич затушил , но кабы нет , страховщики бы ему компенсировали?
- Если имущество застраховано по всем правилам , выплаты производятся без проволочек , - промолвила Кира.
- А если бы вы пронюхали , что пришедший Дмитрий Дмитриевич сам пожар и спровоцировал?
- Сложный момент , - пробормотала Кира. - Нужно у руководства спросить.
- У ребят бравых? Послать вора в законе им не слабо?
- Я за них не отвечу…
- А вы-то сама не трусиха? Не боитесь сидеть здесь одна?
- Обычно здесь со мной Виктор и Филипп.
- Виктор в институте , - сказал Крянин. – Он учится! А Филипп?
- Он вызван к директору. На отчет.
- А вас директор не вызывает? - спросил Крянин. - Чтобы поиметь с вами рандеву. Вы его вашими формами не привлекаете?
- Директор у нас женщина… не извращенная.
- Ее влечет к нам , к мужчинам , - кивнул Крянин. - Чувствую , женщина она заводная… в вас-то охота не бурлит?
Кира Куперникова вспыхивает и скисает , во взгляде Павла Альбертовича нарастает страстный напор , они переглядываются , время идет ; когда к ним входит Виктор , Кира вскакивает и убегает.
- Полетела она от меня , - промолвил Крянин. – Трепетной мушкой… углядевшей паутину. Выпади мне ее покорить , она бы залетела в нее без раздумий. Видать, не приглянулся я ей.
- Вчерашним вы не насытились? – спросил Виктор. – Как там у вас прошло? Удачно или фифти-фифти?
- Скорее , фифти-фифти , - пробормотал Крянин.
- О фотографии помните?
- Припоминаю. Фотографию на стол.
Виктор Астраханцев вытаскивает из портфеля фотографию Аллы Бурыбиной и кладет ее перед Кряниным.
- Фото неразмытое , - сказал Крянин.
- А о женщине что скажете?
- Резкая дамочка , с лидерским уклоном. Кто снимал?
- Я , - ответил Виктор.
- На постороннего фотографа она бы , возможно , глядела не столь вызывающе.
- Ниже пояса она голая , - сказал Виктор.
- Эта часть в кадр не попала , - с досадой промолвил Крянин. - Задрать объектив приказано тебе было?
- Она не стеснялась.
- И чего же ты сплоховал?
- Я собирался заснять ее во весь рост , но когда я приготовился нажимать , она расстегнула свои брюки и стянула их вместе с трусами. Я занервничал.
- У тебя поднялся твой агрегат , – кивнул Крянин.
- Отчасти.
- И одновременно с ним взметнулся вверх фотоаппарат. Ты на нее возбудился , а прочих мужчин решил до эрекции не доводить. Ты – собственник. За мое письмо к ней на меня не наедешь?
- Пишите , - сказал Виктор. – Если переписка не завяжется и от доносительства ее не отвлечет , что делать будем?
- Помозгуем…
- Я предпочитаю ее дочь прижать.
ДОЕДАЯ круглый пряник , Инна Бурыбина наблюдает за Надеждой Вылежаниной , в отменном настроении раскатывающей на кухонном столе тесто для пирога. Надежда на ногах , на стул с зеленой обивкой она не опускается, Инну , чей взор , отклонившись от Вылежаниной , падает на этот стул , стояние Надежды категорически не устраивает , но невозмутимость девочка хранит. На столе разрозненно лежат два лимона.
- Лимоны не натрешь? – спросила Надежда. – Кожуру снимать не надо – вдавливай в терку прямо в ней. Делать это полагается с силой.
- Я ею обладаю , - промолвила Инна.
- И осторожно. А не то всю руку раскарябаешь.
- Свою руку я поберегу , - сказала Инна.
- Когда я закончу раскатывать , ты , ну если ты решила поучаствовать , посыпешь тесто сахаром.
- Чтобы сладко-сладко.
- Во всех отношениях , - кивнула Надежда. – Особенно радостно будет твоему отцу. Принявшись за лимонный пирог , он вначале восхититься его вкусом , а потом ощутит восторг от того , что мы пекли его вместе. Нежданно настолько совместимы оказались.
- Позволь мне взять скалку , - сказала Инна.
- Пораскатывать хочешь?
- Дай мне скалку.
- Бери…
Девочке она скалку правой рукой - Инна Бурыбина приняла и ударила ; Надежду она скалкой по оставшейся на столе левой.
Вылежанина глухо вскрикнула. Инна со скалкой не рассталась.
- Что же ты , дрянь , вытворяешь , - сказала Надежда.
- Как в тюрьме , - промолвила Инна.
- В тюрьме за беспредел отвечают. За такую выходку тебя бы в ней мигом измордовали. В честь чего ты меня долбанула?
- Я себя ставлю , - ответила Инна. – Указываю тебе , кто я , а кто ты. На зоне ты знала перед кем склоняться и покорно сгибалась перед убийцами , налетчицами , глядящими…
- Смотрящими , - поправила Надежда.
- В нашей с папой квартире ты выше твоего прежнего зачуханного положения не поднимешься. Я этого не допущу.
МИХАИЛУ Бырыбину достался очень внушительный кусок пирога: Михаил едва удерживает его в руке , жадно кусает и неприкрыто наслаждается вкусовыми ощущениями , возникшими благодаря умению Надежды , которая не имеет недостатка в выражаемом глазами Бурыбина восхищении ; у Надежды Вылежаниной ее порядком меньший кусок лежит на блюдце - в напавшем на нее унынии Надежда кисло ковыряет его ложечкой. Инна Бурыбина к своему куску демонстративно не притрагивается.
- Спагетти со свининой меня покорили , - сказал Михаил. – Лимонный пирог мою эйфорию развил. Жена мне столь обильно не готовила.
- Не говори о маме мерзостей , - сказала Инна.
- В моих словах не упрек , а сожаление. Закономерное , насколько все закономерно… против себя-то не попрешь. Волевой , яростной женщине трудновато быть домохозяйкой.
- Мамин винчестер у меня , - промолвила Инна.
- Винтовка? – спросила Надежда.
- Помповая , - ответил Михаил. – Моя жена Алла любила выехать за город , найти тихое местечно и стрелять… по яйцам.
- Да , - протянула Надежда.
- По куриным , - сказал Михаил. – Я подбрасывал , и Алла палила. Нередко мазала , но яйца-то все равно разбивались.
- Ты принимал это близко? – спросила Надежда.
- Я просил у Аллы , чтобы она произвела их замену на теннисные мячи. Да на что угодно – у меня же магазин для охотников , и в нем чего только нет. Зайди , подбери… мог бы и я на выбор чего-нибудь притащить. Если бы она не уперлась , даже слушать меня не желая.
- Мама обожала стрелять именно по яйцам , - сказала Инна.
- Несомненно , - пробормотал Михаил. – Вот так вспомнишь… какой же счастливой она была , когда стреляла! Лицо свежело , глаза становились нереально красивыми...
- Большими ярчайшими бриллиантами , - сказала Инна.
- В ее глазах , - сказал Михаил , - образовывалась… бездонность.
- Космическая , - кивнула Инна.
- Ты-то откуда знаешь? – спросила Надежда. – Ты что , с ними ездила?
- А куда без меня , - ответила Инна. - Мы отдыхали на природе всей семьей.
НИКУДА не торопясь , Михаил Бурыбин застилает разложенный диван простыней с изображением смешных звериных морд ; складки на простыне Бурыбиным разглаживаются , подушки взбиваются и аккуратно кладутся , одеяло со столь же звериным пододеяльником скручивается и , чтобы впоследствии не мешать , размещается на краю ; Надежда Вылежанина в подготовке ложа не участвует. Она , все еще чувствуя обиду , раздевается.
- Наскоки твоей дочери я переживу , - сказала Надежда , - но меня расстраивает , что и ты туда же. Не в лоб , конечно , а через жену , у которой не глаза , а что-то необычайное – горящие звезды , светящиеся океаны! Бриллианты! А у меня что? О моих ты ничего такого возвышенного не скажешь?
- Нескладно получится , если скажу. Тебе это покажется ненатуральным – из пальца по принуждению высосанным. Ну , скажу я , что твои глаза похожи на две клумбы с серыми розами. И кому из нас стало лучше? Мне неловко , твоя душа не запела… глупышка ты моя.
- И почему же я , по-твоему , слабоумная? – осведомилась Надежда.
- Где у меня жена? – риторически вопросил Михаил. - На нарах. А кто в моей постели? Ты. И чем же тебе не радость?
- Кто-кто , а я твою постель и нары сравнить могу , - промолвила Надежда.
- Ну и… чья берет?
- Твоя.
- Этот ответ меня устраивает , - сказал Михаил. – Я на него и рассчитывал. Пусть у моей жены глаза красивее , но у тебя они добрее.
- Добренькие заурядные глазки , - кивнула Надежда. - Не океаны и не бриллианты.
МИХАИЛ Бурыбин обхаживает раскинувшуюся на диване Надежду Вылежанину сводом предварительных ласк ; мужчина старателен , он , не улавливая требующегося ему отклика , пытается быть изобретательным , меняет точки прикосновений , на бестрепетно принимающую знаки внимания женщину в смысле набора возбуждения не действует ничего. Надежда не в печали – она в раздумиях.
- Я чувствую твою скованность , - промолвил Михаил. – Навстречу мне ты не открываешься… ты не хочешь?
- Хочу , но думаю о другом.
- О чем?
- О бриллиантах , - ответила Надежда.
- Ты , Надя… поберегись. Если это то , о чем я подумал , это меня уже злит. Ты все о тех же бриллиантах? О глазах моей жены?
- Эти бриллианты не у нее , а у мужчины. Моего тогдашнего , которому я передала их на сохранение , когда поняла , что мне обыск грозит. Колечко с бриллиантом , кольцо с изумрудом , драгоценная брошь , серебряный браслет восемнадцатого века… пока я сидела , мои спасенные от конфискации украшения лежали у него. Я бы тебе о них не говорила , но раз в нашем разговоре стали мелькать бриллианты… они по-прежнему у Валентина. У мерчендайзера из пельменного концерна.
- А ты чего ты их не заберешь?
- Он не больно рвется мне их отдавать , - ответила Надежда.
- Внаглую?
- Чтобы жестко заявить о присвоении , кишка у Валентина тонковата. Ему сподручнее юлить – то к телефону не подходит , то говорит , что обязательно пересечемся, но сейчас ему время на встречу не выкроить… решил заиграть?
- Дашь слабину – захапает , - ответил Михаил. – В милицию тебе не обратиться , и его план в том , что ты похныкаешь , поскулишь и отвяжешься. Пельменный гаденыш… к Валентину мы подъедем. Парочкой крепких мужиков наши ряды укрепив.
- Из твоего магазина? Грузчиками?
- Ребятами , что надо.
НА ЗАДНЕМ сидении мчащегося ранним утром «мицубиси» сидят беспокоящийся Андрей Станиславович Кольшовский и непрошибаемый , используемый в магазине для перетаскивания тяжестей Сергей Стылов.
Сжимающий руль Михаил Бурыбин всем своим духом устремлен к свершению благородного мужского поступка. Надежда Вылежанина , рассчитывая на удачу , держит в уме и гипотетические трудности.
- Мне прибавить или мы и так успеваем? – спросил Михаил.
- Не опаздываем , - промолвила Надежда. – Раньше восьми он из дома не выйдет.
- А на ночь глядя он никуда уехать не мог? – поинтересовался Михаил. – Расскажи всем.
- Я звонила ему вчера вечером в полдвенадцатого. Он был дома и говорил со мной довольно сонно – готовясь куда-то отбыть , люди настроены поэнергичней.
- Об украшениях ты ему не сказала? – спросил Михаил.
- Да он и сам понял. Зачем бы , помимо этого , я ему звонила?
- Я всех ваших нюансов не знаю , - пробормотал Михаил. – И что ты от него услышала?
- Привычную канитель. Верну , но не завтра , завтрашний день расписан у меня полностью , на работе приходится чуть ли не ночевать , тебе , как прохлаждавшейся на зоне , напряженность моей бизнес-жизни не представить… тот , кто сидел , такое бы не смолол.
- А вы часто сидели? – спросил Кольшовский.
- Единожды , - ответила Надежда. – А вам отбывать не доводилось?
- Чур меня , девушка! Нарушать закон до степени посадки я остерегаюсь. Вас , Михаил Алексеевич , я тоже считал опрометчивости весьма чуждым… но склонность заметить можно. У вас и жена уголовная личность , и подруга из той же серии. Мы-то сейчас едем что делать?
- Вам двоим , - сказал Михаил , - нужно лишь вылезти из машины и постоять. Для количества.
- А тех сколько будет? – спросил Стылов.
- Немного , - ответил Михаил. – По моим прикидкам , он на нас не набросится.
БОРДОВЫЙ «мицубиси» стоит у подъезда , на дверь которого смотрят – Бурыбин пресыщенно , Вылежанина спокойно , Кольшовский взволнованно , Стылов безразлично ; дверь открывается и из подъезда вместе с точеной блондинкой появляется бритоголовый амбал ; они приближаются к «мицубиси» Бурыбин вопросительно глядит на Надежду , она , отвечая , на его взгляд , говорит: «Не Валентин» ; Михаил Бурыбин успокаивается и опять принимается скучать.
- Двадцать минут девятого , - сказал взглянувший на часы Михаил.
- Еще подождем , - промолвила Надежда.
- Ты уверена , что он живет один?
- Абсолютно нет.
- Если он выйдет с девушкой , - сказал Михаил , - я не исключаю возможность крика и скандала. Украшения ведь он мог не просто зажать , а ей подарить. Расставаться с ними она не пожелает. Увидишь на ней – сдерешь?
- Сомневаюсь , - пробормотала Надежда.
- Но не мне же с бабой драться.
- У меня никаких предположений , как я поступлю , - сказала Надежда. – Ни о какой женщине я не задумывалась. Надеялась , приедем , заберем… чисто, гладко… а тут мне предстоит с какой-то дамочкой за них биться. Не стану… драгоценности это не фамильные , купленные на нечестно заработанные деньги – пускай носит.
- Тогда что , поехали отсюда? – спросил Михаил.
- Давай все-таки поглядим. Вдруг он выйдет без женщины.
- С ней или без – поедемте , друзья , поскорее , - сказал Кольшовский. – Вы , девушка , потом отправляйтесь куда хотите , а нам пора в магазин. У нас там покупатели , утренний пик продаж , тебе , Сергей , я поручаю притащить в торговый зал ту коробку.
- Ту , что с туристическими наборами из Актюбинска? – спросил Стылов.
- Ты понесешь ее на помойку , - промолвил Кольшовский , - но перед этим Михаил Алексеевич убедится в том , какую же некачественность мы приобрели. Обычнейшие вещи , но как же ужасно сработаны – по дизайну мрак… в прикладном смысле кошмар…
Из подъезда выходит отнюдь не рослый мужчина.
- Валентин? – спросил Михаил.
- Без женщины , - сказала Надежда.
- Все на выход , - скомандовал Бурыбин.
Стылов , Бурыбин , Вылежанина и Кольшовский вылезают из машины и , придав лицам всю доступную грозность , отправляются за Валентином.
- Валентин! – воскликнул Бурыбин. – Мы к вам! Надежда вам знакома?
- Надежду я знал , - пробормотал остановившийся Валентин.
- Кое-что ей вернуть вы не собираетесь? Она мне сказала , что у вас некоторые ее ценности залежались.
- Они у меня в квартире , - промолвил Валентин. – Я схожу и принесу.
- Я пойду с вами , - сказал Бурыбин.
- А остальные? – спросил Валентин.
- Если я задержусь , они ввалятся в вашу квартиру , чтобы посмотреть , что же со мной стряслось. Не схватка ли у нас ненароком произошла… в вашей квартире кто-то есть?
- Никого.
- Женщина с вами не живет? – спросил Бурыбин. – Проводила вас и легла спать… неправда?
- Ложь , - промолвил Валентин.
- Я не лгу – я предполагаю. Ведите меня , Валентин. Я возьму у вас исключительно то , что вы сами задумали взять.
ВХОДНАЯ дверь в квартиру Валентина Опалина приоткрыта ; в квартире открыта дверь в туалет , а в самом туалете , куда проникшийся брезгливостью Бурыбин не заглядывает , распахнута дверца , ведущая к переплетению труб – запустив туда руку , Валентин Опалин что-то между ними выискивает.
ВЫЛЕЖАНИНА , Кольшовский и Стылов молча ожидают у закрытой двери подъезда.
ВЫШЕДШИЙ из туалета Валентин вручает Бурыбину перехваченный резинкой мешочек.
- Как говорится , можно не пересчитывать? – осведомился Михаил.
- Я заинтересован разойтись с вами мирно. Если бы я вам чего-то не додал , я бы вдохновил вас подняться ко мне вновь и недостающее из меня выбить. По вашим преступным стандартам.
- Вы думаете , я представляю здесь криминал? – удивленно спросил Михаил.
- Я недоработал мозгами. Когда жуковал , упустил из виду , что на тюрьме Надя обросла криминальными связями и найти народ для осуществления на меня давления ей не затруднительно. Меня даже удивляет , что она столько терпела – не сразу стала вас на меня напускать. Крупицу чувства ко мне Наденька сохранила. Пронесла ее через годы , через зону… вы не знаете , а у нас с ней изумительный роман был. С потрясающе гармоничным сочетанием чистой любви и грязных , обоюдоприятных , постельных штук. Бывало , попрошу я ее… мне стыдно сказать , о чем – попрошу , и она исполнит. Два раза Наденьку упрашивать не надо. Поведешь слегка бровью , и она…
- Надя просто прелесть , - перебивая , процедил Бурыбин.
- Всесторонняя , - пробормотал Валентин.
- То есть , и сзади , и спереди?
- Я ее да. А у вас с ней какие… деловые отношения? Я вам не слишком открылся?
- Сказанное , Валентин , не воротишь , - демонически промолвил Бурыбин.
- Но вы же профессионал… эмоциям вас не захлестнуть… драгоценности вы получили , намеченное провернули , ну и топайте. Цацки это чужие – их я спокойно отдаю. А жизнь моя! Ее я буду защищать , как волк свою волчицу!
- Мне видится , что он не очень-то ее защищает , - сказал Бурыбин. - Вот она непременно. И то не его , а волчат.
- А волк своих волчат защищает? – спросил Валентин.
- Да черт его знает… в лесу же не людские порядки – отцы у зверей все больше номинальные , о детях не заботящиеся и ответственности за них не несущие. Пример не для нас. Мы нашим детям отцы истинные.
- Я никому не отец , - проворчал Валентин.
- Вы , Валентин , обделены.
ДУМАЯ о чем-то приятном , Инна Бурыбина быстрым неудержимым шагом устремляется домой. По одну руку от нее деревья , по другую цепочка гаражей ; за последним из них скрывается Астраханцев. Виктор выглядывает – видит Инну , становится ею обнаруженным , голова Виктора исчезает , высовывается повторно , пропадает во второй раз ; Инна Бурыбина напрягается.
Виктор Астраханцев подгадывает момент , вырывается из-за гаража и встает перед девочкой.
- Приветик , малышка , - промолвил Виктор.
- Прочь с дороги , - процедила Инна.
- Ты мне не приказывай. Тебе не отвертеться от того , что ты Инна Бурыбина , чья мама грабила банк и попалась. У меня , девочка , к тебе поручение.
- И что за… оно?
- Тебе надлежит изловчиться и полунамеками оповестить твою маму об обязательности такого фактора , как держание рта на замке. Для тебя я обрисую ситуацию так , что , если твоя мама заговорит , ты умолкнешь навеки , а маме ты скажи , что к тебе приходил ее молодой друг , которому не понравилась твоя болтливость , за что он тебя отшлепал – когда твоя догадливая мама переадресует мои слова на свой счет , она безусловно увидит взаимосвязь болтливости и наказания. Наказание-то последует… и не шлепки , Инночка – куда пострашнее. Мне при тебе и не произнести…
- Руки и ноги отрежете , а оставшееся гвоздями и крюками терзать будете? – предположила Инна.
- Ну я бы , - ошарашенно пробормотал Виктор , - я бы столь…
- Вы из маминой банды?
- В принципе… состоял. Занесла нелегкая.
ВИКТОР Астрахенцев и Инна Бурыбина сидят в бистро с бумажными стаканами кока-колы.Избегающий взгляда девочки Астраханцев , сняв со стакана крышку , размешивает трубочкой кубики льда. Инна Бурыбина таращится на Виктора и неосознанно сжимает свой стоящий на столе стакан ; уровень жидкости в нем поднимается и опускается – кока-кола будто бы дышит. Сама Инна дышит явно чаще.
- Ну , приступайте же к рассказу , - взмолилась Инна. – Я о преступной деятельности моей мамы ничего не знаю и мне до жути интересно , как она это делала и с кем , как часто , насколько успешно , до неудачи с тем банком вы совершили много удачных налетов?
- Если удачи у нее и случались , то без меня , - ответил Виктор. – Я поучаствовал лишь в том деле , которое завершилось провалом.
- Не из-за вашей промашки?
- Так четко и не скажешь , кто из нас напортачил. Я бы вышел из банка секунд на тридцать пораньше , но главной среди нас была твоя мама , и она , добравшись до денег , умеренность не проявила – будь у нас сумки побольше и банк побогаче , она бы до вечера в нем торчала.
- Вы грабили его утром? – спросила Инна.
- В одиннадцать ноль шесть нам предстояло войти , в одиннадцать ноль восемь покинуть.
- Смотрите-ка , - восхищенно протянула Инна , - все помните. Сразу понятно , что вы не любитель.
- Я польщен , - пробормотал Виктор.
- Неопытных молокосов мама в своей банде не держала. А где вы собирались , чтобы проведение операции обсудить? У вас?
- В вашей квартире я не был.
- А хотели? – поинтересовалась Инна. - Вы шли с мамой на серьезное ограбление , и вам не захотелось узнать ее более широко? Поглядеть , какие у нее в комнате обои, взглянуть , есть ли в квартире книги , с ее семьей познакомиться. Она бы вам это позволила?
- Вероятно , нет , - ответил Виктор.
- Она считала , что вас объединяет лишь предстоящее преступление , и личному вмешиваться незачем… ну а я вас приглашу.
- В квартиру?
- Ко мне , - кивнула Инна.
- Да стоит ли… чего мне у тебя…
- Вы мне не откажете. Дорасти я лет до шестнадцати , я бы повела приглянувшегося мне мужчину в квартиру , которая была бы пуста. Но мне всего двенадцать. В квартире помимо нас будут мой папа и его… баба.
В ПРИХОЖЕЙ квартиры Бурыбиных образовалось вызванное приходом Астраханцева столпотворение. Инне Бурыбиной в нем вольготно , Михаила Бурыбина появление кого-то ему незнакомого стесняет , Надежда Вылежанина , узнав Астраханцева , паникует.
Виктор Астраханцев взирает на нее с удивлением , но истинное положение дел начинает до него доходить – усмешкой рот он кривит.
- Это Виктор , - сказала Инна , - очень хороший знакомый моей мамы. Когда я выяснила , кто он есть , я подумала , что оставлять его на улице плохо.
- Гостей мы не ждали , - пробормотал Михаил. – Вы , Виктор , к нам надолго?
- Пересидит облаву и уйдет , - сказала Инна. – Виктор же моей маме не ногти в салоне красил – он действовал по-крупному вровень с ней. Виктор отчаянный , он не вошь… перед тобою , Виктор , мой отец. И живущая с ним Надя… финансовая мошенница , пекущая замечательные пироги. Виктора кусочком не попотчуешь?
- Пироги закончились , - промолвила Надежда. – Если вы, Виктор , желаете я покормлю вас рассольником с птичьими потрохами.
- Опасаюсь , желудок не справится , - сказал Виктор. – К тому же привыкать к деликатесам мне… вы знаете.
- Я не забыла.
- Новых сведений от нее не поступало? – спросил Астраханцев.
- Мы не контактируем.
- Ну , конечно , - кивнул Виктор. – Контакты у вас с ее мужем… важная для меня информация.
- И вы намерены дать ей ход? – спросила Надежда.
- Трезвонить не стану , но если меня с Аллой на очной ставке сведут , не утаю.
- Я не понимаю , что мы с Мишей сделали вам такого , за что нам нужно вредить.
- Подгадить я намерен не вам , - сказал Виктор. – Алле… в отплату за то , что она меня выдала и сломала мне жизнь , я поведаю ей о сожительстве ее мужа с ее бывшей сокамерницей. С ее доверенным лицом! Тряханет ее, думаю… руки до побеления сцепит. Прикусит себе палец и примется рычать. Обманутой , взбесившейся самкой.
УЙДЯ из прихожей в комнату , Михаил Бурыбин и Надежда Вылежанина за прикрытой дверью близко не сходятся ; каждый из них думает о себе и о своих собственных грядущих проблемах – Надежда ощущает холод смерти , несмирившуюся женщину обуревает жгучее стремление предпринять что-либо способствующее продлению жизни , занырнувший менее глубоко Михаил навостряет уши у стены , отделяющей комнату от кухни.
- На кухне включили телевизор , - промолвил Михаил.
- Это не доказывает того , что Виктор уже убрался , - сказала Надежда.
- Полагаешь , сел с Инной смотреть?
- Когда мы пошли в комнату и закрыли за собой дверь, Виктор еще в прихожей стоял. Выметаться вон ты ему не сказал.
- Мне показалось ты пошла в комнату , чтобы я пошел за тобой… не напорол сгоряча – не ухудшил. Здесь мы можем спокойно посовещаться и придумать , как с ним обойтись. Мы удалились для этого?
- Глядя на него , я видела твою жену… и теряла силы.
- Он ее подельник.
- Вдобавок и любовник.
- Что , правда? – спросил Михаил.
- Ты не разгневан. Нестерпимое побуждение его искалечить тебя не прожигает. У твоей жены склад характера куда кровожаднее. Она меня уроет.
- Если он ей расскажет.
- Она сбежит и оторвет мне голову , - пробормотала Надежда. – Есть шанс , что она на него не настучит , и он о нас не скажет , но полагаться на подобный шанс нельзя… гарантию предоставит активность. Подсуетиться я не против.
НАДЕЖДА Вылежанина в пользующемся вниманием посетителей торговом центре. Стараясь выглядеть обычной , пришедшей за покупками женщиной , Надежда рассматривает вывешенные тряпки , проглядывает ценники , хмыкает, откидывает голову назад и оглядывает фасон , придвигается и ощупывает материал ; рядом с Надеждой встает смахивающая на неунывающую пушистую игрушку Нина Скребкова.
- Достала? – спросила Надежда.
- Клиент оценить качество не успеет , а ты будешь приятно удивлена.
- Значит , средство быстродействующее.
- В миг отчалит , - сказала Скребкова. – Когда на зоне я говорила , что в этом смыслю , я не гнала.
- Там мы общались тесно , - улыбнулась Надежда. – Темы не переводились… даже о мультфильмах разговаривали.
- Мы выросли на одних и тех же. На «Бременских музыкантах» , на «Малыше и Карлсоне»… еще мультфильм про водяного. «Я водяной , я водяной , никто не водится со мной».
- Эту песенку ты там пела.
- Бабенки в камере гоготали. Та крутая , которую к нам потом подсадили , на меня накричала и повелела пощадить ее нервы… после суда они у нее натянулись. На воле у нее вроде бы осталась дочь.
- Муж и любовник , - добавила Надежда.
- Любвеобильная барыня.
АЛЛА Бурыбина читает пришедшее к ней на зону письмо. Оно от Павла Альбертовича Крянина - чтение ввергает Аллу в округляющее ее глаза изумление. Римма Вайсарова и Валентина Суглобина занимаются тем , что Валентина подставляет ладони , а Римма пытается по ним попасть ; Валентина их отдергивает , Римма раз за разом промахивается и , устав терпеть неудачи и злорадные смешки , с той же скорбной миной на лице наотмашь бьет Валентину ладонью по щеке. Валентина вскрикивает и трет щеку. Алла Бурыбина не может оторваться от листа , мелко исписанного с двух сторон.
- Сподобило же его написать , - пробормотала Алла. – Вообще… это буквально вообще.
- Оно от кого? – спросила Римма.
- Без подписи.
- На твое хоть имя? – поинтересовалась Валентина.
- Послано мне. Вы послушайте , какие фразы: «Вами обладать я не смею , но мою робость я пересилю… ваше тело , начиная с лица , является мне в воображении , и я , обнажившись , над ним нависаю… разгорячив меня , вы ускользаете , но я бросаюсь за вами в сумрак сегодняшней невозможности вхождения… вы в клетке , а я на свободе с упованием погнуть прутья ударами моего возбужденного… проведенное вами покорение стучащего во мне сердца сулит ему преждевременную остановку от чрезмерности взятого темпа… в вас я проникну , срок вашего заключения – не вечность…». И я на то же надеюсь. Ну и как письмо , впечатляет?
- Не от мужа , - промолвила Римма.
- Я Мишку-то и не подозревала. Ему разве до письменных проявлений… он за нашей дочуркой приглядывает. В своем магазинчике рыболовными крючочками торгует.
- Но кто-то над письмом для тебя поработал , - сказала Валентина. – Тайный поклонник?
- Да какая ему польза передо мной изливаться , если мне еще столько отбывать и отдаться ему никакой возможности не иметь? Не рационально…
- А твой прежний дружок написать это не мог? – спросила Римма.
- Мой смазливый мальчик Витенька… почти состоявшийся страховщик. Напиши он такое , я бы о нем следователю не обмолвилась. Но написал не он… и Витенька у нас скоро будет осужден.
ВИКТОР Астраханцев сидит у себя дома за столом , вгоняя в дверной проем выдающий смятение взор. Никто не входит , в потуге скрасить ожидание Виктор хватает со стола картонную упаковку для японских карт ; она кажется Астраханцеву чересчур легкой , после заглядывания в нее выясняется, что она пуста , куда подевались карты Виктор не помнит ; чтобы возродить в памяти место их нахождения , он озирается. В комнату заходит безмятежно улыбающаяся Надежда Вылежанина.
- Я мыла руки , - сказала Надежда.
- Вы чистоплотная женщина. Я пока от вас не услышал , зачем вы пришли.
- В ванной я видела две зубные щетки. Зеленую и желтую.
- Зеленая моя , - сказал Виктор.
- А желтая твоей девушки?
- Приходящей.
- Она нас не побеспокоит? – осведомилась Надежда.
- Для нее я сегодня не дома. После того , как вы позвонили и сказали , что зайдете , я принял меры , чтобы наш разговор состоялся без нее. Вы заявились меня умасливать? Покупать мое молчании за деньги или как-то иначе?
- Достаточной суммой я не располагаю. Зато мои поцелуи горячи.
- В ожоговом отделении не окажусь? – осведомился Виктор.
- Внешних повреждений не будет. А внутри от таких встреч , как наша , люди меняются.
- А вы не слишком ее… превозносите?
- Твое неверие я растоплю , - промолвила Надежда. – Первым же прикосновением.
Зайдя Астраханцеву за спину , Надежда Вылежанина кладет левую руку ему на лицо. Сдвигает ее вниз и указательным пальцем оттягивает Виктору нижнюю губу. Рот у Астраханцева приоткрывается , Надежда Вылежанина губу Астраханцева не отпускает – правой рукой она вытаскивает из кармана пузырек с ядом и выдавливает его содержимое Виктору в рот.
Затрепыхавшийся Виктор стучит по губе высунувшимся языком и переходит в иной мир. Побледневшая Надежда засовывает пузырек обратно в карман: из-за дрожания руки ей приходится постараться.
В КВАРТИРЕ Бурыбиных подернутый самодовольством отец ничуть не дрожащей рукой передает дочери три билета.
- Прикупил нам на завтра , - сказал Михаил.
- Кубок СНГ по латиноамериканским танцам , - прочитала на билете Инна. – Звучит чего-то… чему-то не соответственно. А цена высокая.
- Поскольку шоу , наверно , яркое. В театральной кассе реклама данного Кубка полстекла занимала.
- Ну и что же на рекламной афише? Стройные , почти голые женщины?
- Одна женщина и один танцующий с ней партнер , - ответил Михаил. – Он за ней едва просматривался , но совсем его не убрали. В танце же двое нужны.
- Билетов три.
- А нас что… ясно. Ты снова нашла повод касательно Нади схлестнуться. Тебе по-прежнему представляется , что она нам никто , ее запросто можно в любую секунду спровадить… ты припоминаешь , кто ее к нам прислал?
- Мама , - пробормотала Инна.
- По-твоему , это не знак?
- Да ничего подобного! – вскричала Инна. – Ты , папочка, нагло передергиваешь! По маминому распоряжению Наде полагалось рассказать нам о мамином житье-бытье , а не вселяться взамен нее в нашу квартиру. И нечего , если так вышло , домысливать! Мама этого не хотела!
- Судьба , Инночка , - промолвил Михаил. – Она захотела.
- Паскуда она , судьба , - процедила Инна. – Тупая уродливая тварь.
ДРЯХЛАЯ и нелюбезная консьержка Татьяна Владимировна Дыбова сидит в стоящей в подъезде будке , разгадывая кроссворд. Печатными буквами она заносит в него по горизонтали слово «квадрат» ; последняя клеточка остается незаполненной , и Татьяна Владимировна , подумав , вписывает в нее еще одну букву «т». В подъезд заходит хмурый Павел Альбертович Крянин.
- Вы к кому? – спросила Дыбова.
- Я к Виктору на восьмой.
- Погодите , мужчина! Я должна вашу фамилию записать.
- Пишите , что Иванов , - промолвил Крянин.
- А документ какой-нибудь не покажете?
- Вы , тетенька , - процедил Крянин , - мне беспричинно не досаждайте. Не становитесь для меня букашкой , пролезающей мне в нос , чтобы пробираться к моим мозгам и там мне на них испражняться. Я же высморкаюсь и очищусь , а кто-то вылетит и расшибется. Из будки! Сложив крылья! Вы , тетенька , соображайте. Я посещаю Виктора на постоянной основе , и мы с вами еще повидаемся. К слову , раньше я вас тут не видел. Вы в будке официально?
- Я к пенсии подрабатываю , - пробормотала Дыбова. – Работавшая до меня от почечной недостаточности умерла , и я приступила… я сама из этого подъезда. Прекрасно Витю с восьмого знаю.
- И какое у вас о нем мнение?
- Замечательное. Из миленького опрятного мальчика он вырос в учтивого молодого человека , фактически уже в мужчину… учится в престижном институте , модно одевается. Смотреть на него – сплошная приятность.
СВЕСИВ голову набок , изменившийся после смерти в худшую сторону Виктор Астраханцев с виднеющимся изо рта языком и обращенными внутрь глазами продолжает оставаться на стуле , окончательно сползти с которого Виктору Астраханцеву помешала его нога , уперевшаяся в ножку стола.
Около Виктора Астраханцева застыла все больше парализуемая горем Полина Коростелева. Павел Альбертович Крянин в самоуглубленных хождениях по комнате активизирует работу мысли.
- Холодеющий Витя , - промолвила Полина. – Вот почему ты сказал мне сегодня не приходить. Догадывался ты о чем-то. Ты догадывался… сказал , не приходить. Мой холодеющий парень. Витя холодеет… о чем-то догадывался. Мой Витя…. холодеющий Витя.
Подошедший к девушке Крянин дернул ее за волосы.
- А-ааа , - негромко прокричала она. – Мой Витя… тебе , дядя Паша , чего?
- Ты увязла в шоковом заклине , который меня напугал. Когда ты меня вызывала , твое состояние настолько удручающим еще не было.
- Я пришла , увидела Витю и набрала тебе. Будет сложно – обращайся к дяде Паше… ты говорил мне это с детства , и в моей голове отложилось. Вначала я включила голову – пыталась думать о том , кто моего Витю и куда… я искала на нем раны и трезвость сознания растрачивалась…. под моими пальцами я ощущала мертвое тело. Оно сидело и не шевелилось! Таких переживаний я и врагу и пожелаю.
- Кстати , что у него с врагами? – спросил Крянин. – По личным взаимоотношениям или по работе… не порешил ли твоего Виктора обманутый им клиент?
- Из страховой?
- Виктор заключил договор страхования , и вот наступило время платить.
- За что?! – воскликнула Надежда.
- Он…
- За что он убит?
- Гипотетически за аферизм. Составлял левые , нигде не регистрируемые договоры , и полученные от клиентов деньги полностью прикарманивал. Пока якобы застрахованное имущество было у клиентов в сохранности , Виктору с рук все сходило , но однажды чье-то имущество подверглось порче или уничтожению , и клиент направился в страховую за выплатой по договору… а договора , выясняется , нет. Вы нашим клиентом не являетесь и вам не полагается ни гроша… человек вскипел и двинулся искать Виктора. Допустим , что он с ним и разобрался… продолжая предполагать, выйдем на версию о суициде.
- Виктор покончил с собой?
- Из-за ужаса перед той , сидящей в тюрьме женщиной , - ответил Крянин. – Я написал ей письмо… жду ответа. Предсмертная записка тебе не попадалась?
- Я ее не обнаружила.
- Рыться в его вещах смысла мало. Записку полагается оставлять на виду , а не в книгу засовывать.
- Никак иначе , - кивнула Надежда. – Полицию мне вызывать?
- Я с консьержкой спущусь побеседовать. Затем позвоним и переложим на них… раз самим продвинуться не удалось.
ВЫШЕДШИЙ из лифта Павел Альбертович направился к будке ; не увидев за столом никакой консьержки , Крянин постоял , подустал , толкнул незапертую дверь - Крянин зашел и уселся на место Татьяны Владимировны. Павлу Альбертовичу мягко и удобно. Перед глазами Крянина проходит вошедшая в подъезд девушка – на Павла Альбертовича она взглянула свысока , и сидящий в будке Крянин ощутил себя старым ничтожеством.
Практически таким же , как и наконец-то появившаяся в будке Татьяна Владимировна.
- Где шляемся? – поинтересовался Крянин.
- В квартиру ходила. А вы почему за моим столом?
- Потому что этому подъезду работник ответственнее вас нужен. Не бросающий свой пост , как бы ему ни приспичило.
- Я отлучалась не в туалет – у меня дома внучатый племянник… по его собственному признанию , зависает. Мальчишке шесть , и он непоседа , за которым требуется глаза да глаз , предпочтительней всего орлиный и неотрывный , за моим баловником смотреть-то…
- К Виктору! – перебил ее взревевший Крянин. – К нему, кроме меня , сегодня кто-нибудь приходил?
- Девушка. Они с Витей регулярно мимо будки вместе проходят. Наверно , они близки. При мне она еще не выходила.
- Она у него , - промолвил Крянин. – На ней , получается, список заканчивается?
- Других я не засекла , - ответила Дыбова. - К Вите поднималась девушка , за ней вы… разве недостаточно?
- Если бы не ваши отлучки , от вас был бы прок. Возможно , и Виктор бы с жизнью не расстался… не убивать же и вас , как свидетеля.
- Вы ведете к тому , что…
- На восьмом этаже у вас покойник , - сказал Крянин. – А преступника там нет – он зашел в подъезд и в будке никого не увидел. Побоявшись быть впоследствии консьержкой опознанным , убийца мог бы извиниться. Сказать , что ошибся подъездом. Чувство вины вас уже прошибает?
- Да нет , не похоже , - ответила Дыбова.
СОВЕРШИВШАЯ убийство Надежда Вылежанина стала дальше видеть и острее ощущать жизнь. Совесть Надежды безмолвствует , ее дух расцветает :
Надежда на кухне квартиры Бурыбиных. Она вскрывает открывалкой консервную банку – из-за начавшейся кривизны вырезаемого полукруга открывалка застревает , но Надежда смотрит выше ; она продолжает автоматически дергать рукой и не замечать присутствие Инны.
- Папа попросил спросить , что на ужин , - сказала Инна.
- Нечто быстрого приготовления…. баночные голубцы. К готовке я сейчас непригодна. Где-то отсутствую… нашла лазейку между тучами и в ней витаю.
- Вы с папой развод задумали? – спросила Инна. – Он разведется с моей мамой и женится на тебе? Я этому буду препятствовать.
- Ты? – усмехнулась Надежда.
- Разводиться с мамой я ему не дам.
- И как же?
- Я тебя изведу , - ответила Инна. – Ты пока не знаешь , какой я бываю в крайних случаях.
- Девочка ты моя говорливая… язычком , как помелом , а за угрозами ничего и не видно. Чистая невинность , но позволяешь себе на взрослых грешных женщин катить. Я , Инночка , человека убила. Осознаешь , соплячка , что я сделала? А ты на меня наскакиваешь , своим детским голоском на меня шипишь… чертова малолетка. Вали подтирать сопли , соплячка! Сопливая , жалкая , вредная…
Надежда Вылежанина отворачивается к столу. Рассвирепевшая Инна водит сверкающими глазами в поисках предмета , с помощью которого она смогла бы отплатить за оскорбление: возле раковины лежит нож. У него сиреневая перламутровая рукоятка , он оказывается в руке у Инны Бурыбиной , девочка трогает Надежду за плечо , та поворачивается , и Инна вгоняет нож ей в живот.
Надежда , ойкнув , валится на линолеум. Успокоившаяся Инна идет в комнату к папе. Михаил Бурыбин стоя стягивает носки.
- Папа , - промолвила Инна.
- А?
- Я зарезала Надю.
- Что?
- Вонзила в нее нож , - пояснила Инна. – С трупом мы как поступим?
- Ты убила Надю? – ничего не понимая , спросил Михаил.
- Она меня довела. Так меня оскорбляла , что моя злость сама за меня все решила. Чтобы нам не отправиться вслед за мамой , труп следует вывезти и закопать.
- Крови много? – поинтересовался Михаил.
- Лужи нет. Если и натечет , то протрем , а тряпку с собой. Засунем Наде под платье и захороним с ней заодно. Машину-то вести сможешь?
- А куда ехать?
- Из города. Дальше уже поищем , где ее пристроить. В багажник мы Надю не положим.
- Милиция , когда остановит , багажник , пожалуй , проверит , - кивнул Михаил.
- Я и говорю. Мы посадим Надю на заднее. Будто бы она задремала.
- Но она же вся в крови.
- Мы ее переоденем , - сказала Инна. - Одежку я ей подберу.
НА НАДЕЖДЕ Вылежаниной новое платье. Она в лифте , Надежда на руках Михаила , в руке Инны Бурыбиной дамская сумочка – лифт остановился. Бурыбины затаили дыхание. На этаже никого , у Бурыбиных отлегло, на улице темно , у бордового «мицубиси» Бурыбину нужно достать ключ и он , удостоверившись в том , что с Надеждой на руках это нереально , кладет ее на багажник.
Открывает дверь , по возможности ровно сажает Надежду на заднее сидение. Инна забирается на переднее. Бордовый «мицубиси» едет.
- В лифте нам повезло , - сказала Инна.
- А когда я положил ее на багажник? Выглядело подозрительно.
- Не на асфальт же ее класть. Я не думаю , что ты поступил неверно.
- Лопата , - пробормотал Михаил.
- Чего?
- В машине нет лопаты.
- А чем ее закапывать будем? – спросила Инна.
- В ночное время достать лопату проблематично. Не представляю даже , к кому насчет нее обратиться…
- В твоем магазине должны быть лопаты.
- Разумеется! – воскликнул Михаил. – А я упустил!
- Ключ от магазина у тебя есть?
- На связке с домашними , - кивнул Михаил. – Заедем , прихватим лопату и поедем… на сколько нужно копать? Метра на два?
- Тогда ты уйдешь с головой.
- Считаешь , метра хватит?
- Это технические детали , - ответила Инна. – Приедем – оценим.
МИХАИЛ и Инна Бурыбины в загнанном во двор «мицубиси». Отец глушит мотор , дочь через пространство между сидениями смотрит , как там Надежда Вылежанина – без перемен.
- Я схожу , а ты сиди , - сказал Михаил.
- Мы пойдем вдвоем.
- А тебе-то к чему вылезать… что , Надю , побаиваешься? Маленькая трусишка. Когда нож вгоняла , сердечко не екнуло , ну а теперь снова робкий, пугливый ребеночек. Папино счастье. Зачем тебе сумочка?
- Там нож , - ответила Инна.
- Нож , которым ты…
- Он.
- К дороге ты приготовилась. Наденьку захотела и прикончила… моя дочь. Пырнула мою женщину. Не идет у меня из головы…
- Естественно , - промолвила Инна.
- Жена – грабильница банков , дочь – киллерша , и у этого семейства глава я…
- Говорят , что мужчина без семьи изнашивается раньше, чем семейный.
- Лживые базары , - пробормотал Михаил.
- Пойдем за лопатой?
- Потопали.
Бурыбины вылезают из машины и подходят к черному входу магазина ; Михаил отворяет дверь , Бурыбины заходят , и когда дверь рукой Инночки затворяется , внутри воцаряется полнейшая темень.
- Стой здесь , - сказал Михаил.
- А ты?
- Я в отличии от тебя лоб себе в темноте не расшибу. В моем магазине мне все знакомо. Одну лопату брать?
- В копании я помощница небольшая.
Михаил Бурыбин уходит – судя по звукам его шагов , направо.
- Ты меня еще слышишь? – спросила Инна.
- Ага. Если устану , будем копать по-очереди.
Инна ждет отца. Ее глаза привыкают к темноте. Слева к ней кто-то приближается – Инна вжимается в стену , и мимо нее проходит мужчина. Едва стихли его шаги , Инна на цыпочках направилась туда , откуда он пришел , завернула за угол и увидела пробивающийся из-за приотрытой двери свет. Заторопившись назад , Инна вернулась на прежнее место, еще немного подождала и дождалась встревоживших ее шагов – это мужчина. У него в руке лопата. Это отец.
- Я недолго? – спросил Михаил. – Как ты?
- Довольно неважно.
- Темнота тебя , видать , пробрала. Девочка остается девочкой , и стоять в темноте , да в одиночестве девочке без психоза тяжеловато.
- Ты выговорился? – осведомилась Инна. – А то давай дальше – про темноту, про одиночество… это очень актуально , когда тут ходят люди и горит свет.
- Я… я думаю , ты фантазируешь. А?
- Мимо меня какой-то мужчина пробрался , - сказала Инна. – А свет я увидела , пройдя вон туда… он из комнаты с неплотно прикрытой дверью льется. У вас в ней сейф? Если в магазин проникли воры , мы пойдем на них или поскорее отчалим?
- Я все-таки посмотрю , - ответил Михаил.
- Смело , папа.
- Со мной у них будут неприятности , - пробормотал Михаил. - Я кусаюсь.
Сжимая лопату , Михаил Бурыбин заставил себя пройти и подойти к пугающей его двери ; он заглянул в щель , мигом расслабился , передал лопату подоспевшей Инне и зашел в приспособленную для отдыха комнату , где на неудобном топчане сидела всклокоченная Елена Грушина.
- Это вы? – поразилась Елена.
- Я к тебе без стука , как начальство , - сказал Михаил. – Поговорим?
- Мне бы пока просто посидеть и восстановиться. Я была убеждена , что войдете не вы.
- Не оспариваю , - кивнул Михаил. – Мне известно , что здесь есть кто-то еще. Ну , а ты как здесь очутилась?
- Меня уломали.
- Воры? Чтобы ты указала им , где у нас хранится самое ценное?
- Ничего себя , - выпучила глаза Елена.
- Что? Ничего себе что? Ничего себе обвинение , ничего себе ситуация. Что ничего себе?
- А так , ничего , - ответила Елена. – Я здесь с Андреем Станиславовичем.
- Интересно , интересно… клубок катится , катится – я бы его распутал , но не догонишь. Андрей Станиславович , он тоже что ли , замешан?
- Пожалуй , я дам вам подсказку , - промолвила Елена. – Мы с Андреем Станиславовичем занимается здесь не воровством. А чем , додумайте сами.
- У вас свидание?
- Женщине свойственно к мужчине тянуться. Когда его настойчивость не знает границ , женщина устает возражать и со вздохами покоряется.
- А почему в магазине? – спросил Михаил.
- Наши квартиры для этого не подходят. Я живу с родителями , он с женой… я не в курсе , что он ей наплел , но я сказала родителям честно: нынешнюю ночь я проведу с мужчиной. С работы.
- Старики не взвились?
- Они у меня прогрессивные , - пробормотала Елена. - Их мало волнует , к кому я хожу – к горбатому или женатому… Андрея Станиславовича вы спугнули. Он на меня почти залез.
- Ну , и не слезал бы.
- Его сдернули с меня обстоятельства. Нам одновременно показалось , что мы слышим посторонний голос , и Андрей Станиславович направился , в чем дело , выяснять. Вы с ним разминулись.
- Да , - согласился Михаил.
- А с кем вы разговаривали?
- Я , - замялся Бурыбин , - ну я… сейчас важнее , куда Андрей Станиславович делся. Я его кликну.
Михаил Бурыбин выходит из комнаты , в темноте шепчет: «Инна» – дочь не откликается.
Почесавший щеку Бурыбин кричит: «Андрей Станиславович!».
«Иду» , - откуда-то из тьмы отвечает Кольшовский.
- Он на подходе , - вернувшись в комнату , сказал Михаил. – Беды с ним , вроде , не стряслось. Мы лишь обменяемся приветствиями , и я поеду , а вы кувыркаться продолжите.
- Едва ли , - промолвила Елена.
- Успела к нему остыть?
В комнату входит тревожный Кольшовский.
- Не обо мне говорите? – спросил он.
- Мною сказано , «к нему» , - промолвил Михаил , - и ты имеешь в виду , что к тебе? Нет… она остыла не конкретно к тебе – к сексу. К нему.
- У вас с ней , - пробормотал Кольшовский , - по-моему , отношения не столь такие… при которых допустимы такие признания.
- С тобой она , разумеется , разговорчивее , - усмехнулся Михаил. – Выкладывает без стеснения любой свой секрет … что , Андрей Станиславович? Супруге изменяем?
- Умудряемся , - промолвил Кольшовский.
- И не совестно?
- Не вам на меня наседать. Поля супружеской неверности истоптаны и вашими кедами.
- На толстой подошве , - кивнул Михаил. – Приходится ступать по неровностям , по острым камням… скажи мне кто-то заранее , куда я забреду , я бы , Андрей Станиславович , жене верность хранил.
- Крутящая с вами дамочка мне приглянулась , - сказал Кольшовский.
- И что с того?
- Из сделанного вами заявления я подчерпнул , что ваша привязанность к ней на убыль пошла. Если у вас с ней расстыковка , порекомендуйте ей меня.
- В любовники? – спросил Михаил.
- Ну , не в духовные же учителя. Вы мне позволите пригласить ее в ресторан?
- Да это…. как-то… исключено. Наглец вы , Андрей Станиславович. Говорить мне подобное… говорить подобное при Елене нагло вдвойне. Она дарит вам ночь любви , а вы прямо при ней закидываете удочки насчет ловли на вашего живца нового увлечения. О чувствах Лены вы подумали?
- Мне положить , - сказала Елена.
- К соперницам ты спокойна? – спросил Михаил.
- С Андреем Станиславовичем я больше не уединюсь , - ответила Елена.
- Не больно и надо , - сказал Кольшовский. – Столько усилий коту под хвост , но ладно. Тебя , моя зайка , уламывать все равно что заглохший танк толкать. Давай навались , поднажми , он по-прежнему не заводится… мутота! Хоть по каким-то своим мотивам ты и надумала мне отдаться , реально мне тебя не завести. А я стремился… и убедился. А вы , Михаил Алексеевич , чего тут ночью преследуете?
- Как вам сказать , - пробормотал Михаил. – Я…
В комнату вошла Инна.
- Папа меня привез , - промолвила она. – Мы у нас дома изучали каталог с холодным оружием и поспорили о том , смогу ли я без папы побродить в темноте его магазина. Я сказала , что в элементе , папа захотел поймать меня на враках и примчал на машине к черному входу. Впустил , и я пошляться отправилась. Положенное время продержалась – спор , папочка , мною выигран.
- Согласен , - кивнул Михаил.
- Поедем домой?
- А зачем нам задерживаться?
ПОКИНУВ магазин , Инна и Михаил Бурыбины движутся к бордовому «мицубиси» ; дочь неуемно шевелит извилинами. Отец всего лишь несет лопату.
- Ничего лучше спора я не придумала , - сказала Инна.
- Спор – это кое-что , - промолвил Михаил. – Если бы эта идея пришла в голову мне , я бы посчитал себя сообразительным.
- А ты что думал им ответить?
- Я бы не отвечал. Уклонялся бы от ответа до неприличия. Спор – это нормальное объяснение. На месте моих работников я бы поверил.
- У всех нас различные мозговые способности , -промолвила Инна.
- Ты намекаешь , что Андрей Станиславович и продавщица Елена умнее твоего отца?
- Меня бы сказкой о споре не обманули.
- Ты просто знаешь , что это обман , и из чего-нибудь иного не исходишь. Не владей ты верной информацией , ты бы посомневалась. Не такая уж ты и смышленая.
Инна садится в машину , Михаил открывает багажник и кладет в него лопату ; от магазина к бордовому «мицубиси» спешит Елена Грушина – Бурыбин взирает на нее с беспокойством. Багажник он закрывает с нервной резкостью.
- Как здорово , что вы еще не уехали , - сказала Елена.
- А ты чего хочешь? – поинтересовался Михаил.
- Добросьте меня ко мне. На машине туда три минуты – бензин особенно не потратите.
- А Андрей Станиславович? – спросил Михаил. - Он тебя отпустил?
- Я его разрешение не спрашивала. Он мне не муж и не жених… наш упертый Андрей Станиславович. Стоило вам выйти , как он стал ко мне приставать , приговаривая , что с признанием меня фригидной он поторопился , оправдаться в его глазах он мне поможет – я вырвалась и побежала за вами. Вы меня довезете?
- Не могу.
- Почему?
- Ну…
- Сегодня ночью вы что-то часто от ответа увиливаете , - промолвила Елена. – Есть причина?
- Я бы не сказал… я бы… увидимся.
Михаил запрыгивает в бордовый «мицубиси» , и машина срывается , а Елена Грушина для оглядывающейся на нее Инны Бурыбиной уменьшается.
- Что ей было нужно? – спросила Инна.
- Чтобы мы ее подбросили. Усадили на заднее сиденье , где у нас Надя.
- Это бы нас раскрыло , - промолвила Инна. – Ты вразумительно обосновал твой отказ?
- Нет.
- А Надю она не видела?
- В салон она пристально не всматривалась , - ответил Михаил. – Не интересовалась , кто у нас там сидит.
- Когда она подошла , лопату в багажник ты уже положил?
- Лопата – не Надя. Водитель лопату кладет , вынимает , передвигает , я сам подобное наблюдал. И подозрения меня не посещали.
- Надя с расстояния тоже выглядит всего лишь спящей - , сказала Инна.
- Естественно. Сходить с ума от волнений нам не из-за чего.
ВЫЕХАВШИЙ из города «мицубиси» отъехал от него уже довольно прилично. Оглядывая тянущуюся вдоль шоссе черноту полей , Инна Бурыбина недовольно подтягивает к носу верхнюю губу.
- Бросить Надю в каком-нибудь районе , который завтра с утра будет оживленным , возможно , мудрее , - сказала Инна.
- Мы решили ее зарыть , - заявил Михаил. - Я не передумаю.
- Если мы вернемся в город и выкинем ее у метро , ее сочтут ограбленной и зарезанной. До нас докапываться не станут. Ты незадолго до убийства с ней не спал?
- А что тут принципиального?
- Ее могли бы счесть изнасилованной.
- Ты , дочка , мощь моего органа не переоценивай , - сказал Михаил. – Да и переодели мы ее – на этом платье щель от ножа отсутствует. Милиция и призадумается…
- Все вроде очевидно , а картины преступления не складывается , - кивнула Инна.
- Нужно шевелиться , выискивать знакомства , с кем дружила , кого любила… ты , Инночка , убила любившую меня женщину. Отшлепать бы тебя… были бы силы – выпорол.
- Меня даже мама не порола , - процедила Инна.
- Криминальный опыт твоей мамы нам бы сейчас пригодился. Наша машина отягощена трупом , и твоей маме удалось мне разъяснить , по газам ли нам или по тормозам , здесь ли останавливаться , чтобы закапывать , или в соседнюю область гнать – езда с мертвой Надей меня не смущает. Я бы Наденьку вез , катал , мне не в тягость… если бы не милиция.
- Свистнут – выйдешь , - сказала Инна. – В машину они не полезут.
- Правами и техпаспортом они не ограничатся , - покачал головой Михаил. - Ночью они въедливые.
В ПОСТАВЛЕННОМ лицом к темной загородной трассе «шевроле» ГИБДД сидят хваткий , не гнушающийся поборами старший лейтенант Монарев и толстеющий , желающий спокойно пожить капитан Ведищев. За рулем старший лейтенант – проносящиеся мимо машины Игорь Монарев поедает голодным взором. В полуприкрытых глазах Константина Ведищева проглядывают опыт и мир.
- Мы собираемся начинать? – спросил Монарев.
- Ты знаешь , что я думаю о работе в ночные часы , - сказал Ведищев. – Пока добропорядочные граждане спят в своих кроватях , на дороги выежает лихой народ , который бывает вооружен и нервозен. Не ту машину тормознешь , и тебя уже провожают в последний путь… когда хоронят военного , обыватель в догадках не теряется – погиб и погиб , герой , мужик: на похоронах нашего брата автоинспектора мнения расходятся. Кто-то посчитает , что он принял смерть , исполняя долг , ну а кому-то придет на ум , что он остановил выстрелившего в него субъекта , чтобы карманы пополнить. И тогда погибший выглядит не только взяточником , но и весьма таким… комическим персонажиком. И это на собственных похоронах.
- Он мог погибнуть правильно , не бесчестно… не имея в виду срубить бабок.
- Конечно , мог. Тем и досаднее.
- Что? – спросил Монарев. – Смерть?
- Отношение. Мы же для обывателей кто? К какому типу существ они нас относят?
- Наверно , к опасному , - ответил Монарев.
- Опаснее бандитов , акул , крокодилов… у бандитов , считает обыватель , по крайней мере понятия есть.
- А крокодилы на человека не нападают , - добавил Монарев.
- Ну , это ты ошибочно сказал. Тут сколько же истины , как и когда говорят , что от акулы человека дельфин защитит.
- На дельфинов ты бы не наскакивал , - промолвил Монарев. – Я слышал о них только хорошее. Человеку они братья.
- В дельфинарии , да , но на акулу они ради человека не попрут. Она будет его сжирать , а они кругами поплавают рядом и так же весело и шустро исчезнут вдали. Дельфины не унывают.
ПОЧУВСТВОВАВШИЕ усталость и поднабравшие угрюмость Бурыбины проламываются сквозь ночь в обволакиваемом мраком бордовом «мицубиси». Число фонарей сократилось , качество дорожного покрытия ухудшилось , Надежду Вылежанину потряхивает, однако она , пусть и не как влитая , сидит.
- Темнее уже не станет , - сказал Михаил. – Сейчас самая-самая тьма. Закопаем Надю и поспим.
- Тебя разморило? – спросила Инна.
- Я бы куда-нибудь провалился. В сон бы… в мерзкий , в ужасный , в какой угодно , я неистово жажду отрубиться. Если не получится мягко , снотворным себя вырублю.
- Ты , папочка , не расходись. Неровен час , на вождении отразится.
- Я веду плавно , - промолвил Михаил. – По прямой , ровной дороге… так можно уехать хрен знает куда. Нет , нам пора определяться , где мы ее погребем. А то селения как начнутся , так и негде будет.
- Карта этой трассы у тебя есть? – поинтересовалась Инна.
- Мы не на авторалли. Девочка с картой , девочка-штурман , она выкрикивает водителю направление и углы поворотов , он доверчиво в них влетает… вытаскивает ее за шкирку из покороженной машины… это был бы нехудший сон. О дружбе между отцом и дочерью. Без погибших , без последующей ругани… на ралли мы не победили , но неудача нас не расстроила, а сблизила – бережно друг друга поддерживая , мы ковыляем в медпункт , и солнце , она заходило за горизонт и замерло… задержалось для нас. Мы под ним идем и улыбаемся. Я несколько кривее , поскольку у меня что-то с челюстью… изумительный сон. Я будто бы его посмотрел.
- Поспал и отдохнул.
- Не спал , но сил и вправду набрался , - сказал Михаил. – Надю на руках я пронесу сколько нужно.
- Пока у тебя длится подъем , мы все и провернем. Приткнись к обочине.
Бордовый «мицубиси» встает , вылезшая с сумочкой в руке Инна идет к открытому из машины багажнику и вытаскивает из него лопату ; Михаил Бурыбин извлекает с заднего сидения Надежду Вылежанину и вместе с дочерью уходит в непроглядные поля.
УДЕРЖИВАЯ на руках мертвую , Михаил Бурыбин еле идет не только из-за опасения споткнуться – его скрипящее дыхание показывает в нем мужчину: того , кто в изнеможении женщину все же не бросает и того , чья ноша уже фактически непосильна.
- Тяжелая? – спросила Инна.
- Как пушинка , - ответил Михаил. – Я должен так считать , понимаешь? Непочтительно к мертвой женщине говорить , что она подобна мешку с цементом. Не то это уподобление. Если бы я его себе позволил , я бы признался в том , что я по Наде не скорблю и только лишь желаю избавиться от ее трупа. Ничуть… ни в коей мере. Я , Инна , огромную утрату понес.
- Копать можно тут , - сказала Инна.
- Угу… но я не вижу ничего такого опознавательного.
- Какого?
- Такого , по которому я бы потом нашел , куда я ее зарыл. На свежую могилу я из-за предосторожности не пойду , ну а когда риск поубавится , тут все зарастет и Надина могилка окажется для меня потерянной.
- Об этом ты прежде не волновался , - заявила Инна.
- Подержал Наденьку на руках и расчувствовался…
- Ты и в подъезде ее держал.
- Тогда я был в потрясении , - сказал Михаил. – Теперь процессы в моей голове нормализовались и хоронить Надю тут я не буду. Обладать возможностью посидеть на ее могиле я обязан!
- Приехали , - пробормотала Инна. – Что бы ты ни утверждал , прежде твой разум был яснее – нынче он барахлит. Потащишь Надю назад в машину?
- Туда же , откуда брал. Я бы сказал , что ее место на сидении еще не остыло , однако Надя покойница – вряд ли она его нагрела. На ощупь она не ледяная.
- Щупай , папа , лапай , - процедила Инна. – Потешься напоследок.
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ к бордовому «мицубиси» Бурыбины производят привычные действия: лопату в багажник , Надежду Вылежанину на заднее сидение ; машина трогается. Михаил Бурыбин млеет от воспоминаний.
- Тело Нади , - промолвил Михаил , - такое когда-то отзывчивое… его , конечно , следует упокоить , но не скорую руку. В следующий раз , думаю , зароем. Необходимо и такт иметь. Оно и сейчас уже не одно перемещение вынесло.
- И пятое вынесет , и десятое , - проворчала Инна. – И сотое.
- Ну , доченька… при сотом перетаскивании у нас чистейшее глумление над трупом получится. Ты сама прикинь , как он к тому времени поизносится.
- В земле его внешнему виду причинят больший вред , - сказала Инна.
- Гниение и черви , - кивнул Михаил. – Сгнить до костей ему полагается , а от червей , хотя бы от земляных , его нетрудно и оградить… беспроблемно.
- Мы что , поедем гроб для нее покупать?! – воскликнула Инна. - Ты вконец спятил?
- Ты на меня не смотри , - сказал Михаил. - Взгляни на Надю. Взор от нее , от мертвой , ты воротишь – я подметил… тебе для общего облегчения хочется ее быстренько закопать и забыть. А я Надю не убивал. Мне глядеть на нее не боязно.
- А гроб-то мы где отыщем?
- Не поедем мы ни за каким гробом , - отмахнулся Михаил. – У меня и денег на него с собой нет. Хоронить в гробу , разумеется , лучше , но на практике в нашей ситуации неосуществимо. Ну , ладно - заедем домой за деньгами , найдем круглосуточную ритуальную контору… а как везти? В багажник гроб не влезет , ставить багажник на крышу и транспортировать гроб там – вызывающе… ладно – прикрутили , привезли , и что? Сначала мне копать могилу , затем волочить к могиле гроб , после идти за Надей и нести ее к гробу… да я надорвусь!
- Земляным червячкам будет раздолье , - сказала Инна.
- Ты говоришь , констатируя , или ехидно?
- Мои слова не в Надин адрес , - ответила Инна. – Я радуюсь за земляных червей.
БОРДОВЫЙ «мицубиси» проезжает спящую по обеим сторонам трассы деревню. Единственное горевшее в ней окно гаснет на глазах Инны Бурыбиной.
- Бензин у нас не кончится? – спросила Инна.
- В городе я залил полный бак. До всего этого , еще днем. Когда бензина остается немного , я всегда заливаю до краев. Это для меня характерно. Такой у меня менталитет. Такой уж я с рождения.
- Чего ты заладил? – проворчала Инна. - Такой , такой… какой?
- Просто и внятно ответить затруднительно. Живу , не выделяюсь… ращу дочь. Спасибо за тебя мне не скажут , отцовских надежд на тебя я и не возлагал… моя доченька Инночка. Справа огни.
Машина проносится мимо очевидно увеселительного заведения с пылающей в две строки вывеской.
- «Шалман гигантозавров» , - прочитала Инна. – В нем , небось , бухает и отплясывает туча народа.
- Вольемся , - начиная тормозить , промолвил Михаил.
- Пойдем в шалман? А Надя?
- Надя в машине посидит. Совсем того не ведая , покараулит – с Надей внутри машину не угонят.
- В шалмане ты замыслил напиться? – поинтересовалась Инна.
- Посмотреть на людей. Я задумался о своей жизни и душа у меня заныла: бездарно у меня все , по-идиотски… чтобы убедиться в том , что я ничем не отличаюсь от остальных , мне нужно зайти в этот шалман. Глянуть на пьянство , на разборки , на ухаживания… насмотрюсь и отбудем.
Развернувшийся Михаил подъезжает ко входу в шалман; другие машины в виду их отсутствия парковаться ему не препятствуют , Инна Бурыбина , поразмыслив , сумочку с ножом с собой не берет – она бросает ее на заднее сидение к Надежде Вылежаниной. Михаил Бурыбин посылает оставляемой Надежде наитеплейший взгляд.
Бурыбины заходят в шалман. В захолустно обрамленном и ярко освещенном прямоугольнике с барной стойкой , столами и стульями абсолютно пусто.
- И куда все сгинули? – спросил Михаил.
- Сегодня не пятница и не суббота – народ в ночь не гуляет. А почему никого нет за стойкой , мне самой интересно.
- Вероятно , нам надлежит покричать , - промолвил Михаил.
- Если ты не собираешься пить , зачем бармена будить?
- Полагаешь , он закемарил? Внизу под стойкой?
- Под ней он нас бы услышал , - ответила Инна. – Отреагировать на наш разговор ему может мешать пуля… в голове.
- За несколько минут до нас сюда кто-то приехал и его пристрелил?
- Коли грабили , кассу обчистили , - сказала Инна. – Ты проверишь?
- Не стану.
- И я бы без проверок в машину вернулась. Мигом! Нас Надя ждет.
- Накрой нас здесь милиция , Надя их впечатлит , - промолвил Михаил. – От чего , от чего , а от Нади мы не отвертимся… удалимся , Инночка. Исчезнем.
ПО НЕСКОНЧАЕМОЙ трассе , в потемках летит «шевроле» ГИБДД с получающим удовольствие от данного конкретного момента Монаревым и положительно воспринимающим жизнь в целом Ведищевым.
- Скорость – это кайф , - сказал Монарев.
- Когда несешься не по вызову , а по собственной воле , - сказал Ведищев. - Как мы. На задержание мы бы не так свободно и раскованно ехали.
- Добавился бы мандраж.
- Задние мысли. О том , сколько там преступников , чем они вооружены , не решат ли они между собой без боя не сдаваться – подобные соображения тебя посещали?
- Неоднократно , - кивнул Монарев.
- Ну , вот. И ты , естественно , получал изнутри себя сигналы. Указания замедлиться , как угорелому , не гнать , возможно , выйти из машины и проколоть ей колесо , спешка-то к необратимому ведет. Если ты приедешь раньше спецназа , все пули в тебя полетят.
- Я бы нарожон не полез.
- А при чрезвычайном раскладе? – осведомился Ведищев. – Вообрази , что из квартиры доносятся выстрелы и детские крики о помощи , а из всех представителей правоохранительных органов у двери этой квартиры стоишь лишь ты. И что же ты? Силовик , офицер , мужчина… на штурм не пойдешь?
- Но передо мной же дверь , - пробормотал Монарев. – Чем я ее выбью?
- Железную плечом ты не вышибешь.
- Никогда , - с готовностью ответил Монарев.
- И под пули не попадешь.
- И при этом не уроню честь мундира , ведь прийти на помощь я пытался, плечо у меня все отбито , вы посмотрите – оно превратилось в сплошной синяк… тут можно и самого себя обмануть. Предстать в своих глазах кем-то более героическим… чуть ли не примером для молодежи из школы милиции. Только бы дверь действительно железной была.
- Деревянную ты бы снес и пал смертью храбрых , - сказал Ведищев.
- Зная , что мне уготовано , я бы , наверно , вполсилы в нее вламывался , - сказал Монарев.
- Дверь бы устояла. Но для тебя итог тот же – пулей из квартиры тебя бы достали и через дверь. Она же деревянная. А ты в нее бьешься , шумишь , меры предосторожности не соблюдаешь , ну и почему бы преступникам в тебя не пальнуть? Тебе думается , что они глупее тебя? Неожиданный вопрос?
- Обыкновенный , - пробормотал Монарев.
- И что преступники?
- Вероятно , они соображают… одинаково с нами.
НОЧЬ отступает , Михаил и Инна Бурыбины попеременно разлепляют глаза ; бордовый «мицубиси» катится по обжатой лесным массивом асфальтированной дороге местного значения.
- Устраивающее нас повсюду , - сказала Инна. – По обе стороны от нее. Без меня ты бы не додумался.
- С основного шоссе съехать?
- Ты по нему ехал и будто не замечал , что лес к нему впритык не подходит. Когда рассветет , а это начнется вот-вот , похороны на открытом пространстве станут невозможны , ну в лесу-то мы ее и днем прикопаем. Надеюсь , пораньше приступим?
- Мою женщину мы с первыми лучами солнца закапывать пойдем , - промолвил Михаил.
- Хорошо. Жизнь в лесу как раз просыпаться будет: птичка пропоет , зверушка прошуршит , я войду к ним с лопатой и с сумочкой , в которой у меня нож – он мне понадобится на случай агрессивной зверушки , типа безумного лося. Нарушать ход погребения Нади никому не дозволено. Где ее могила , мы запомним , чем-нибудь для красоты украсим… чем-то неприметным , чтобы в глаза не бросалось. Еловыми веточками?
- А если это березовый лес?
- Береза над могилой сама по себе красота , - сказала Инна. – На кладбище она пока вырастет , а Надю мы везем на все готовое – ее береза уже вымахала.
- Спасибо природе , - пробормотал Михаил. – Могила под березой смотрится, но без креста могила – не могила. Нам бы его сколотить и воткнуть , да нельзя… просекут!
- Допустимо поставить карликовый.
- Что за карликовый?
- Из палочек сантиметров по семь , - ответила Инна. – Соединить их проволочкой или гвоздиком , и пусть стоит. Кто там станет всматриваться , что у них под ногами.
- Грибники.
- До грибного сезона месяца три , - сказала Инна. – До тех дней Надин малюсенький крест не достоит – весь изойдет трухой , и ветер его повалит.
- Я приеду и воткну новый , - заявил Михаил.
- Но размером не больше прежнего.
- Конечно. Я Надю любил , но я не забудусь.
ЛЕС полнится прокрадывающимся между ветками светом , Инна Бурыбина ступает по травам и мхам с сумочкой и лопатой , обессиленные руки Михаила болезненно оттягиваются килограммами мертвой плоти Надежды.
- Переутомление все-таки сказывается , - пробормотал Михаил. – Тяжело мне ее нести… тяжелее , чем когда-либо.
- Тебе еще копать.
- Придется отмобилизовать организм немилосердно. Провести его по грани , за которой вечной тьма. «Ау! – крикнул бы я , в ней оказавшись. – Ты , Наденька , здесь?»
- Она у тебя в руках , - сказала Инна. – Оставить ее в машине было бы умнее.
- Как так?! – взвился Михаил.
- Сходил бы без нее и заблаговременно могилу вырыл. Сил на таскание Нади ты бы не потратил и рытье бы шло веселее. Потом бы за Надей вернулся.
- И правда , - пробормотал Михаил. – И чего ты молчала?
- Только сейчас в голову пришло. Ты , папа , не огорчайся – еще вопрос , что проще. Копать обессиленным или таскать. Ты и сейчас несешь из последних , а после копания ты бы , папочка , сдал предельно… мог бы и не донести. Ой.
- Вижу двоих.
Метрах в двадцати впереди Бурыбиных показались молодые люди в солдатской форме: щербатый Емелин и привлекательный Горчаков.
- Они встали , - зайдя отцу за спину и поставив лопату за дерево , прошептала Инна.
- Мы пропали , - пробормотал Михаил.
- К нам они не идут – тоже о чем-то шепчутся. Они в сапогах.
- Военные.
- Что , патруль? – спросила Инна.
- Бог их знает. На нас надвигаются.
- Зубами не стучи. Я с ними поболтаю.
Емелин и Горчаков , подойдя к Бурыбиным , вперились в Надежду Вылежанину.
- Здравствуйте , солдаты , - сказала Инна. – Вы откуда?
- Из деревни , - ответил Емелин. – Ходили к девкам , теперь идем к себе в часть. А вы?
- И мы из деревни , - промолвила Инна. – Бредем в нашу из соседней , где мы были в гостях. У семьи Лобановых , которые обижаются , если к ним ненадолго аходят – пока сами за столом не уснут , застолье они считают незаконченным. Сегодня я вся извелась , дожидаясь , когда же они угомонятся. Эти Лобановы – семейная чета не худеющая и не трезвящаяся. Даже их сын Артемка , мой одногодок , и тот ест , как боров , и пьет , как лошак. За ним и моему папе не угнаться.
- А в какой деревне ваши Лобановы живут? – спросил Емелин.
- В той… может , в той же самой , откуда вы , - сказала Инна. – Вы в какой побывали?
- В Харлачевке , - ответил Емелин. – Скажешь , что и Лобановы тамошние?
- Да к чему мне лгать , - промолвила Инна. – Лобановы из Клировки.
- Деревни Клировки в округе нет , - сказал Емелин. – Мы за год службы тут все облазили и на такое не купимся. Что это у вас за женщина?
- Мы о деревне не договорили , - сказала Инна. – Какие тут , по-вашему , поблизости… перечислите.
- Ковылино , Луховинка , Пыщеево…
- Я проживаю с папой и мамой в Пыщеево , а гостили мы в бывшей Луховинке , ныне переименнованной в Клировку. Вы о переименовании не слыхали?
- Вести доходят до нас с опозданием , - промолвил Горчаков. – Командиры не заинтересованы , чтобы мы , люди с оружием , происходящее в стране оперативно оценивали. Случится война с кем-то внешним – нас оповестят и пошлют , ну а до этого послужите-ка вы мирно в неведении. Здоровенными лбами с кругозором ребенка. Твоя мамочка перепила?
- Увлеклась у Лобановых , - кивнула Инна.
- А твой папаша ни в одном глазу , - усмехнулся Горчаков. – Истинный русский мужик – литр высосет , но жену не уронит. Вы меня восхищаете.
- Пустое , - пробормотал Михаил.
- Я хочу вас о маленьком одолжении попросить. Положите вашу жену на землю и вместе с дочкой куда-нибудь отойдите.
- Куда? – недоуменно спросил Михаил.
- В никуда! – заорал Емелин. – Врубайся , мужик! Мы твоей бабой желаем попользоваться.
- Утешайте себя тем , что данный лесной эпизод в памяти у нее не отложится , - сказал Горчаков. – Она смертельно пьяна и потом ровным счетом ничего не вспомнит. Ее психика не пострадает.
- Как бы ваша не пострадала , - процедил Михаил.
- Любопытный у вас метод защиты , - промолвил Горчаков. – Кто другой физическим избиением бы нам пригрозил , а вы иную стратегию избрали… мне непонятно , чем она обусловлена.
- Ляжешь на мою женщину – все поймешь , - сказал Михаил.
- Говорите вы убежденно , - пробормотал Горчаков.
- Он тебе и не то навешает! – прокричал Емелин. – Чем его слушать , отберем-ка его бабенку! Давай, мужик! Давай ее сюда.
Емелин потянул руки к Вылежаниной , Михаил Бурыбин ее от Емелина отдернул и получил от Емелина в лоб – выронив Надежду , Михаил упал.
Бурыбин не отключился. Метнулся ползком к шагнувшему к Надежде Емелину , схватил его за ноги и повалил на землю. Инна нащупала в сумочке нож. Горчаков , рванувшись к сцепившимся , до них не дошел. Инна вогнала нож ему в спину , и Горчаков рухнул возле борющихся мужчин уже мертвым.
Занятый единоборством Емелин не захватил случившегося с товарищем даже краем глаза. Михаила Бурыбина он одолевает – Емелин уже сверху , он беспрепятственно обрабатывает голову Михаила и прямыми и боковыми ; приблизившаяся Инна примеривается и загоняет Емелину нож точно под основание черепа. Распластанный Емелин замирает на Михаиле.
Михаил из-за неимения сил Емелина с себя не сбрасывает.
В ПРОМЕЖУТКАХ между размазываниями пота по побагровевшему , но не слишком пострадавшему от побоев лицу , Михаил Бурыбин копает глубокую яму , разделяющую трупы Емелина с Горчакова с лежащей по другую ее сторону Надеждой Вылежаниной ; выбрасываемая Михаилом земля присыпает солдат. Инна Бурыбина невинной и очарованной девочкой прохаживается и слушает распевшихся в лесу птиц.
- Сучьи выродки , - пробормотал Михаил. – Гниды… то же мне солдаты! Будь здесь лес с хищными зверьми , я бы эту мразь не закапывал , а на растерзание бросил. Сожрали бы их до скелетов , все с костей бы смели… и против нас улик нет. Следы ножа лишь в мясе , но мясо-то съели! С ножом ты не рассталась провидчески… трижды убийцей стала!
- Я тебя раздражаю? – осведомилась Инна.
- Да бери круче! Дочка , деточка , вроде недавно взятая из роддома и в одеяльце попискивающая… режет и режет , кончает и кончает , и универсально – что женщин , что мужчин , Надю ни за что , двоих наехавших гадов не без причины… у твоего отца и в голове не укладывается , что бы они с тобой сотворили.
- Плохие мысли ты , папа , гони , - сказала Инна. – Твой кошмар заканчивается. Сейчас ты докопаешь , уложишь в ямку солдат , на них твою Надю , и мы покатим домой , мы…
- Надю я с ними не похороню. Они хотели над надругаться , и я что , с ними ее размещу?
- Если покойники живут какой-то своей жизнью , возможность ею попользоваться у них будет , - промолвила Инна.
- Это маловероятно. Я в основном пекусь не о Наде , а о себе – мне даже больно представить , что она проведет вечность с этими нелюдями.
- Выкопай для нее могилу где-нибудь поблизости , - предложила Инна.
- Подобного недостаточно.
- Ты понесешь ее в машину , и мы вновь поедем с ней?
- От их могилы я думаю дать расстояние километров в пятнадцать , - сказал Михаил. – Меньшее по мне неприемлемо.
НА ЗАДНЕМ сидении едущего по затерянной в лесах дороге «мицубиси» полулежит истрепанное тело Надежды Вылежаниной. По убеждению Инны Бурыбиной машина , везущая ее саму , ее отца и Надежду , едет по этой дороге чрезмерно долго.
- О пятнадцати ты говорил приблизительно? – спросила Инна.
- Угнетающую ауру от их захоронения я еще ощущаю , - ответил Михаил. – Когда перестану , заторможу.
- Лес постоянно тянуться не станет. Упремся в магистральное шоссе и влетим! Если ночью Надя за живую бы сошла , то теперь… думай , папа.
- Отец у тебя тугодум , - пробормотал Михаил. – Ситуация перед ним , как на ладони , а вывернуться из нее он не торопится. Машина у него несется стремительно, но круговорот мыслей тягуч. Твои опасения меня растормошили. В пределах трех-четырех минут я остановлюсь , и мы пойдем хоронить.
- Мы столько уже ходили , что я уже не уверена , - промолвила Инна.
- Но закопать же необходимо. Да , мы с ней свыклись , момент предания ее земле подспудно оттягиваем , того хладнокровия , которое я проявил , засыпая тех солдат , я не проявлю… могу и прослезиться.
- Наверняка кто-то и о солдатах поплачет.
- Их матерям ты насолила , - сказал Михаил.
- Не надо было рожать таких гнид , - сказала Инна.
ПЕРЕКРЫВАЯ своими взглядами пустую и обступаемую лесом дорогу , вылезшие из «шевроле» ГИБДД Ведищев и Монарев держаться за висящие у них на шеях автоматы - служители закона невеселы.
- Мы абсолютно точно стоим там , где нам указано? – поинтересовался Монарев. – Я в здешних боковых дорогах не спец , и если мы контролируем не ту , с начальством будешь ты объясняться. Подполковник тебе детально все разъяснил?
- Проскрипел что-то по рации , - сказал Ведищев. – Я разом смекнул , что он вышел на связь не для того , чтобы с удачным окончанием дежурства нас поздравить.
- А я-то как был поражен. Вышел в кафе за сэндвичами, пришел обратно и слышу от тебя , что дежурство нам продлили. Введен план! «Перехват»?
- О всех тонкостях операции подполковник меня не проинформировал , - ответил Ведищев. – Нам полагается знать , что двое солдат убили своего командира , сбежали ночью из части , могут угнать машину и попытаться покинуть район поисков , поэтому проезжающий автотранспорт нам надлежит осматривать на предмет наличия двух молодых людей.
- С автоматами? Они с автоматами?
- Военное руководство клянется , что оружие из части не пропало.
- Ты этим армейским верь больше! – воскликнул Монарев. – Они и захотят – по существу не ответят , с их-то учетом. Часть-то не зенитная?
- Умудрись те солдаты на ракетном комплексе из части выехать , наша задача усложнится.
- Увидим его на дороге – попрячемся , - сказал Монарев. – Чтобы не провоцировать. Нам же не растолковали , какие у них ракеты – может , и ядерные.
- Мне у подполковника уточнить? – язвительно осведомился Ведищев.
- Я представляю его физиономию. Он подумает , что мы… заработались.
- И снимет нас с дежурства.
- Нет худа без добра , - кивнул Монерев. – Ну так что , связываемся со штабом и о ядерных ракетах выспрашиваем?
- Не рискнем.
- А это бы и не подействовало , - сказал Монарев. – Заменить-то нас некем. Хоть устал ты , хоть чокнулся – работа превыше всего… красной займемся?
- Обязаны , - промолвил Ведищев.
Красная «хонда» остановлена , Ведищев и Горчаков безмолвно ходят вокруг нее: разглядывают , переглядываются , действуют на нервы одиноко сидящей в машине Тамары Воротниковой.
- Документы вам предъявить? – спросила Воротникова.
- Не надо , - сказал Ведищев.
- У вас ко мне какие-то вопросы?
- Разберемся , - промолвил Горчаков. – В багажнике что везете?
- Запасное колесо. Домкрат… еще инструменты.
- Человека не везете? – спросил Ведищев.
- Двух человек , - поправил Горчаков.
- Возможно , и одного , - сказал Ведищев. – Они же могли разбежаться и по одиночке из оцепления выходить. В вашем багажнике ни того , ни другого?
- Вы о ком спрашиваете? – поинтересовалась Воротникова.
- О солдатах , - пояснил Ведищев. – По моим расчетам в вашем багажнике… никак не оба. Наш солдат питается впроголодь , но едва ли они истощали настолько , чтобы вдвоем туда поместиться. Если я не ошибаюсь , я вас о чем-то спросил. Вас что , к ответу нужно принудить?
- Совесть у девушки , кажется , не чиста , - промолвил Монарев.
- Да и на уме у нее , похоже , нечто грязное , - сказал Ведищев.
- Моя милиция меня пугает , - покачала головой Вороникова. – Багажник вам открыть?
- Перед тем , как вы это сделаете , - сказал Ведищев , - мне следует убедиться , что багажник относительно людей пуст и при поднятии крышки в меня из него не выстрелят. Умирать-то кому хочется? Желание еще слегка пожить кому из нас чуждо?
БОРДОВЫЙ «мицубиси» на все той же дороге. Михаил Бурыбин с обреченностью давит на газ , отличающаяся от отца живостью взгляда Инна мнет лежащую у нее на коленях сумочку и выходит из себя.
- Ох , - вздохнула Инна. – Ну что же ты , папа , все телишься. В землю Надю – в землю! Или уж просто вышвырни. Скорей!
- Это дело самого ближайшего времени , - промолвил Михаил. – Если ты заглянешь подальше , тебя посетят волнения посильнее. Насчет того , с какими оттенками мы с тобой совместно существовать будем. Словно бы ничего не произошло?
- Прятать головы в песок нам ни к чему.
- Ну , а как мне тогда… проверять твой дневник , отчитывать за мелкие шалости , как мне себя вести? На родительском собрании мне скажут , что моя дочь болтает на уроках и не выполняет домашних заданий по какому-нибудь природоведению – мне что , им в глаза рассмеяться? Заплакать у них на глазах? А дома что нас ждет? Что для тебя отныне мои замечания и советы… обеспечивать и кормить я тебя , естественно , не отказываюсь.
- Только попробуй , - грозно сказала Инна.
- Ты всерьез?
- Разыгрываю.
- Тебе удалось меня разыграть , - сказал Михаил. – Будь спокойна – завтракать , обедать и ужинать ты будешь без ограничений. Тем же , что и я. На кухне! Где ты прикончила Надю!
- Неприятное событие , - кивнула Инна.
- Кошмарнейшее!
- Из-за него я не перестала быть тебе дочерью , а ты мне отцом.
- Все так , - пробормотал Михаил.
Дорога уходит налево. За поворотом Бурыбины видят милицию.
- Они , - промолвил Михаил.
- Докатались мы с тобой , папа , - сказала Инна. - Они нас останавливают.
- Надю им показывать неправильно… прорвемся! Пронесемся мимо!
- В нас пальнут.
- Наверно , вправе , - сказал Михаил. – А что нам делать?!
Ведищев и Монарев уверенно подают руками тормозящие знаки , устремившийся на милиционеров «мицубиси» вынуждает их суматошно отскочить ; Монарев вскидыват автомат и дает по уносящейся машине прицельную очередь. Подстреленный Бурыбин , конвульсивно задвигав челюстью и захлопав глазами , придвигается лицом к рулю.
- Ах ты , как метко-то , - простонал Михаил. – Между лопатками… пробили спинку сидения. Туда надо было пластину… стальную…
- Ты выживешь? – ошарашенно спросила Инна.
- Пуля… приборную доску не пробила. Она меня… не навылет…
Бордовый «мицубиси» съезжает с дороги и жалобно урчит двигателем в кювете.
К «муцубиси» идут Ведищев и Монарев: случившиеся переваривается в их мозгах не без образования острейших углов.
- Я обоснованно? – поинтересовался Монарев.
- Стрелять тебе никто не говорил , - сказал Ведищев.
- Действие произведено. Без приказа , но по обстановке. Пока бы ты определялся , они бы уехали.
- Может , это бы и к лучшему , - промолвил Ведищев. – Мне показалось , что в машине не солдаты.
- Да оставь! В ней никого и ничего не разглядеть было. На такой скорости, за полутонированными стеклами обычным глазом что увидишь?
- За выстрелы отвечать не мне.
- И ты меня , если будет расследование , ни прикроешь?
- На мою приятельскую поддержку положись , - сказал Ведищев. – Но когда тебя попрут из органов , я из солидарности с тобой не уволюсь.
- Двуликий ты легаш , - процедил Монарев. – В наказание за твою гадливость я скажу , что стрелял ты.
- Из твоего автомата?
- А мы поменялись.
- По какой причине? – спросил Ведищев.
- А не знаю , - ответил Монарев. – Ты мне ничего не присоветуешь?
- Поищи себе другого советчика. Будет в машине кто выживший – у него спросишь. И ты не расслабляйся! Нами еще не прояснено , в кого ты стрелял – скорее всего , в невинных безоружных граждан , но мало ли… где место твоему пальцу?
- На курке , - пробормотал Монарев.
- Я рад , что ты так ответил.
Подошедший к машине Ведищев открывает переднюю дверь , смотрит внутрь , завершив осмотр , показывает Монареву три пальца.
- Снова пальцы? – удивился Монарев.
- В машине три тела , - сказал Ведищев. – Мужчина , женщина и девочка. На первый взгляд , они не солдаты.
- А что у них с жизнями?
- Расставание у них , - ответил Ведищев. - Когда я засунул туда мою рожу , лица на меня никто не поднял. Мужик лежит на руле , женщина в какой-то неестественной позе на заднем сидении , девочка валяется на переднем с головой на плече – это в протокол я и внесу. Тебе я даю разрешение на составление своего альтернативного варианта.
- Произодшее здесь я переверну , - промолвил Монарев. – Переложить трупы мне можно?
- Куда?
- Подальше от… эй!
Выскочившая из машины Инна Бурыбина четырежды ударила Ведищева ножом в спину – Ведищев столько же раз сотрясся и повалился , переставая закрывать от девочки насмерть оробевшего Монарева. С роняющим капли крови ножом Инна пошла на него.
- Ты застрелил моего папу? – осведомилась Инна.
- Брось нож…
- Он? – мотнув головой в направлении Ведищева , спросила Инна.
- Не подходи!
- Мне становится ясно , кто , - процедила Инна. - В моего папу ты выстрелил! Наврал бы мне , и я бы тебя не порешила. Но пудрить мне мозги ты был должен , в глаза мне глядя. Если бы ты в них не смотрел , я бы тебе не поверила.
- Замри! – отступая , крикнул Ведищев.
- Не того таланта ты лгун , чтобы даже попробовать меня провести. Неумелой попыткой металл моего ножа ты бы от себя не отвел.
- Ножом ты человека с автоматом в страх не введешь , - сказал Монарев. – Брось ты его! Ну же , девочка , отшвырни!
- Дрожишь , - усмехнулась Инна.
- Выкинь нож!
- Как листик… как мышка. Серенькая покорная мышка.
Вскинув руку с ножом , Инна Бурыбина свирепым сгустком энергии бежит на Монарева.
Он нажимает на курок.
РАЗДАВЛЕННАЯ трагическим известием Алла Бурыбина нетвердо вводит свое одеревеневшее тело в тюремную камеру.
- Что произошло? – спросила у нее Римма Вайсарова.
- Я больше не мать , - ответила Алла. – Мою дочку у меня отняли.
- Как? – поразилась Римма.
- Менты ее. Из автомата.
- О , ужас , - пробормотала Римма. – А из-за чего?
- Начальник мне что-то говорил , но я уже не улавливала. Была в таком потрясении , что его поясняющие слова не отпечались. Не влезли в сознание – известие о смерти Инночки заполнило в нем все без остатка. Маленькая Инночка вдали , она едва различима , и видении развивается , Инночка подрастает , приближается ко мне с того конца поля и увеличивается , нас с ней разделяют какие-то метры , Инночка радостно бежит , и в ручке у нее полевой цветочек… это передо мной.
- Ты , бедняжка , поплачь , - сказала Римма.
- А я бы взбунтовалась , - промолвила Валентина Суглобина.
- Бунт? – заинтересовалась Алла. – Если подумать , он назрел… тех легавых я не достану , но здешних я за мою девочку погрызу. Мщение! Бунт! Устроим им маньячное буйство! Прошибем ненавистью их силу!
Алла беснуется , ее лежащие и сидящие сокамерницы поднимаются , их глаза загораются – над зоной разносится протяжный сигнал тревоги , в него вкрапляется рев сирен , царапающие посвисты , завывания , Бог хохочет басом.
Свидетельство о публикации №216101200798