Асфальт безлик. Часть 29. Плохое и хорошее

НАРЯДЫ

Основной работой, которую нужно было закончить как можно скорее, было строительство склада. Никаких геодезических приборов к началу разбивки котлованов под фундаменты не появилось. Пришлось прибегнуть к помощи рулетки. Моими советчиками были опытные строители, которыми я была окружена. Мне твердили:

«Рабочие должны чувствовать «сдельщину». Кто лучше работает, тот должен больше получать»

Опытный нормировщик, который появился в зоне, рассчитал стоимость работ по каждому котловану. Дунаич ознакомил рабочих не только с характером работы, но и со стоимостью, и работа закипела. Наряды закрывались два раза в месяц. Я, гордая, поехала в нашу контору и сдала наряды. Наряды очень быстро вернулись к нам срезанными наполовину. Всё в зоне распространялось мгновенно. Дунаич был недоволен, но, как и вся бригада, молчал. Неожиданно для всех выступил молодой парень:

«Кто держит в руках ручку, тот ничего не умеет. Ты лопату возьми и стань рядом со мной».

Я поняла, что если я все оставлю как есть, то мне придется трудно. Я добилась в конторе восстановления первоначальной стоимости работ.

Процент с зарплаты шел в фонд освобождения и был очень маленьким. В основном рабочие работали на «начальника». Это слово означало оплату содержания заключенных в лагере – за строительство барака, за еду и охрану. Маленькая сумма выделялась на руки один раз в месяц. Когда нормировщик работал с нарядами, то рабочие так объясняли повороты ручки:

«Ручка поворачивается на нас – это нам, в обратную сторону – это «начальнику».

Моя настойчивость, проявленная при оплате земляных работ, была отмечена руководством лагеря, и наказание не замедлило себя ждать. Дунаич понимал, что на зиму нам нужна конторка, не столик, а небольшой домик, и санузел на четыре очка. Дунаич построил не только запланированный санузел, но и отдельную будку для меня.

Конторку построили из досок. Предполагалось на утепление 20 кубов шлака. Я написала заявку на выдачу шлака на ее утепление. На следующий день вместе с заключенными прибыл майор Лобачев. Я его видела первый раз и не сразу поняла в чем дело:

«Немедленно снести самовольно построенное сооружение!»

Я четко отвечала, при какой температуре требуется рабочим обогрев. Лобачев грохотал:

«Заключенным обогрева не требуется и тебе тоже. Я тебя посажу в зависимости от моего настроения на пять лет или на десять лет, а то и на двадцать пять.»

Так мы зимовали в холодной конторке. Буржуйка отапливала зону. Морозы трещали. Зима была холодная.

Мой штатский начальник попросил меня съездить на строительство бани в Измайлово. Начальником там был пожилой штатский мужчина. Мы вышли на перекрытие над центральным залом бани. В деревянную опалубку была заложена металлическая арматура железобетонных несущих балок. Расстояние между металлическими прутами и опалубкой намного превысило допустимые 10 мм. В журнале на скрытые работы я записала:

«Опалубку поднять».

Мой начальник кипятился:

«Я вас просил подписать и больше ничего!»

Но буквально через несколько дней позвонил прораб из Измайлова:

«Приезжайте, мы опалубку подняли. Мы вам благодарны».

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Была середина зимы. Мы пытались сдать гараж. Приводили большое количество рабочих из лагеря, вольных работников привозили на полуторке. Начальник предложил мне возвращаться домой на машине вместе с ними. Машина шла до площади Маяковского. Мой товарищ по институту Игорь Шляпин иногда меня встречал, так как жил в Оружейном переулке, рядом с площадью. Один раз по дороге в Москву машина остановилась в деревне. Я сидела в кабине. Мы стояли довольно долго. Шофер сказал.

«Ребята сказали, что идут за картошкой к знакомой старухе, которая их подкармливает»

Я из кабины не выходила и не видела, что погружают в машину. На следующий день меня Дунаич потащил на перекрытие разметить расположение стропил. Снизу мне кричали, что приехал начальник и требует меня немедленно. В конторке сидел молодой, плотно скроенный мужчина. Голосом, не терпевшим возражений, он заявил:
«Вот список работников, я должен определить, кто из них совершил преступление.»
В это время кто-то вошел в конторку. Он выскочил из конторки и стал совать мне в руки листы со списками.

«Произошло убийство.  В деревне убита старуха. Вы обязаны помогать следствию. Я следователь.»

Он хотел, чтобы я провела следствие вместо него – вызвала бы всех работников и допросила. Я потеряла самообладание и стала громко кричать:

«Вы не способны выполнять свою работу и хотите, чтобы я ее выполняла!»

Следователь побагровел. Ко мне подходили то электрик, то водопроводчик. У меня не было кабинета, куда бы я по очереди вызывала предполагаемых преступников, как хотел следователь. В лагере уже  подробностях знали, что произошло в деревне. Убийство произошло не из-за мешка картошки, старуха торговала краденым. Вскоре следователь исчез, и мы так и не узнали, было ли раскрыто преступление.

ОТНОШЕНИЯ С РАБОЧИМИ

Однажды ко мне подошел рабочий и попросил привезти водки. Я сказала,  что никакой водки не будет, но если нужны лекарства, я принесу. Тогда ко мне обратился мельник из бригады Дунаича за лекарством для рук.

Я привозила и лекарства, и белый хлеб. Еще меня просили отправлять письма в обход лагерного начальства. Я отправляла их из деревни. Однажды меня поймал местный оперативник.

«Что это у тебя так много писем?»

Я тогда выкрутилась. Сказала, что у меня свадьба, и я рассылаю приглашения. Новость распространилась, и все решили, что я и правда вышла замуж. Электрик Ваня Переведенцев все время говорил мне:

«Бросай своего инженера, выходи за меня».

Ваня сидел за драку, и я его в шутку спросила:

«Ваня, если я выйду за тебя, ты будешь меня бить?».

Ваня отвечал:

«Если попросишь, то вдарю».

Дунаич расстраивался, что я все время сижу голодная.

«Приноси кусок мяса, мы тебя накормим».

Я принесла. И в тот же день, когда я вернулась в обеденный перерыв, меня ждал кусок жареного мяса, даже с луком – его приготовили прямо на буржуйке.

Металла в зоне было много, мои рабочие делали мне подарки – эту туфельку со складным ножиком и котика я храню до сих пор.