Р. Феденев Вечерний сюрприз

представляет: РОДИОН ФЕДЕНЕВ

 Главы из книги «В созвездии Южной Пальмиры»

 Имя великого римского поэта Овидия окружено легендами и мифами.
 Исторических сведений мало. Гораздо больше исторических загадок.
 В приднестровском городе Овидиополе есть памятник поэту,
 хотя в научных кругах бытует мнение, что он не был упокоен здесь
 или где-то поблизости. Указывают место его гробницы – городок Томы
 под румынской Констанцой.
 А если все-таки непредвзято бросить взгляд на времена,
 которые удалены от нас на две тысячи лет?
 В аллеях веков шествуют названия Овидиево озеро,
 Край Овидия, слышатся имена путешественников
 прошлых веков и документальные свидетельства…

                ОВИДИЙ - ИЗ РИМА НА ДНЕСТР


                ВЕЧЕРНИЙ СЮРПРИЗ

 Император Август сменил дневную тунику на легкую, из тончайшей белоснежной шерсти, и лег возле стола с яствами на триклиний – ложе, обитое серебром и выстланное шкурами леопарда и лани. Предстоял интимный ужин с женой Мецената, утонченной и любвеобильной Теренцией, связь с которой император тщательно скрывал. Нельзя сказать, что август был в нетерпеливом трепетном ожидании любовницы, но принюхиваясь к мягкому меху лани, он думал об утонченных вкусах Теренции. Ее любимым блюдом были мурены, рыбы-людоеды из Красного моря – их подавали к столу живыми, и засыпая, они меняли свой голубоватый цвет на нежный розовый, сочно-красный, фиолетовый… Бывало, Теренция читала стихи Горация и ела при этом пиявки, напоенные гусиной кровью, перемежая это блюдо с блюдом из мозгов перепелок в пряных шампиньонах…

 Обычно, подготовившись к визиту и улучив минуту, Теренция садилась в носилки, и два раба выскальзывали из двора Мецената со своей драгоценной ношей и по самым узким и темным улочкам Рима неслись к боковому тайному входу дворца Августа. Носилки были необычными – не открытыми. На них стоял сказочный домик с окнами в волшебных занавесях, он перемещался в пространстве и в конце концов оказывался в личной трапезной императора. Занавеси шевелились, дверца открывалась – и колдунья любви выскальзывала к Августу с протянутыми руками, щекой прикасалась к его бедрам…

 Так было и на этот раз. Носилки с многообещающим домиком уже стояли рядом с триклинием. Рабы исчезли. Двери личных покоев императора будто сами затворились… но вот из домика никто не выходил! Август ждал: вот весело растворятся дверцы!.. Вот защебечет Теренция… Но увы, не растворялись, и щебета что-то долго не было слышно… Август встал, сам раскрыл дверцы и увидел лишь шелковую обивку – внутри никого не было!.. «Что бы это значило? – спросил себя покоритель Египта, Африки и Галлии и увидел внутри на алой подушечке несколько книг, взял одну в руки и на кожаной обложке прочитал тисненые золотом буквы «Искусство любви».

 «Теренция взялась учить меня?» - удивился полководец. Он перелистал книги и удивился еще больше. Содержание показалось ему поной ерундой: как вести себя с предметом обожания, как постепенно завоевывать сердце женщины, к каким уловкам прибегать… Руководство для подростков? Правда, иногда неприличное. «Что вы теряете, если вас обманывают? – читал он советы женщинам. – Все ваше остается при вас. Пусть им пользуются тысячи, его все равно не убудет! Железо стареет от трения, как и кремень уменьшается от него, но у вас соответствующая часть остается целой: вам нечего бояться за нее. Кто ж не позволит зажечь огонь от огня?..»

 Еще он наткнулся на пасквили, в которых участвовали боги: «А вот это нехорошо». Излагалась история любви воителя Марса и жены Вулкана Венеры… Красавица так утрудила воина, что ему уж было не до прямых обязанностей. А муж-рогоносец Вулкан в прямом, а не переносном смысле расставил силки и сети у милой постельки, где эта парочка предавалась любви, и любовнички в эти сети голыми и угодили, а Вулкан тут же, не дав им одеться, собрал грозный суд… «Что это? Намеки на меня и Мецената? – ужаснулся август. – Но моя связь с Теренцией неведома никому! Да и книжки эти изданы восемь лет назад… - он взглянул на дату, - в то время Теренцией и не пахло…»

 Но все объяснял листок пергамента, вложенный в одну из книг. Он содержал письмо.

 Неизвестный автор после высокопарных обращений к цезарю взывал к его бдительности. Он, Август, известный всему миру как истый блюститель нравственности, вот уже восемь лет терпит в Риме выход этих порочных книг, которые постоянно переиздаются и зачитываются до дыр. В них оскорбляются боги, прославляются обман и прелюбодеяние. П ним наше юношество учится пакостям и вступает в жизнь! Автор – Публий Овидий Назон – грязный поэт, компрометирующий святые устои империи…

 Август смутно помнил этого поэта. Кажется, его имя фигурировало в каком-то раскрытом заговоре… «Да Вельзельвул с ним! – чертыхнулся Август, - где Теренция? Что все это означает? Кто устроил мне эту гадость вместо приятного вечера?!» - и раскрывая двери и сметая все на своем пути, он бросился в атрий – деловую часть своего дворца.

                ОРИВИДЕРЧИ, РОМА!

 Все вышеизложенное происходило а декабре 8 года после рождения Христа. Известный и ценимый многими, а значит, имевший и достаточно врагов, поэт Овидий Назон как раз гостил у своего приятеля на острове Ильве (Эльбе), когда явились легионеры и предъявили поэту эдикт императора, по которому Овидий в двадцать четыре часа должен был убраться за пределы Италии и направиться в «Сибирь империи» - в какой-то городок Томы на Дунае. Без суда и следствия. По личному распоряжению Августа.

 «Это какая-то ошибка!» - воскликнул поэт. Но легионерам не было никакого дела до поэтических восклицаний. Они быстро доставили Овидия в Рим, в его прекрасны дом-дворец, где жена его Фабия, кстати, родовитая римлянка, бывшая когда-то чем-то вроде фрейлины при жене Августа, была в тревоге и панике: муж высылается в двадцать четыре часа, в декабре, когда и корабли-то е ходят по морям! Но делать нечего…

 И судно с изваянием Миневры на бушприте и с нарисованными женскими очами по обеим бортам снялось на Грецию. Пятидесятилетнего поэта рвало на палубе от жестокой качки. От бурь его прикрывала тонкая палатка из парусины…

 В Греции, обессиленный, он сполз на берег, и только в марте смог продолжить путь. Но море было не его стихией. В Самофракии он предпочел остаток пути проделать пешком. Сект Помпей, правитель этой провинции и друг поэта, дал ему сопровождающих, и наконец Овидий, преодолев остаток пути, увидел маленький заштатный городок – место своей пожизненной ссылки.

 Уже в пути он начал писать свои, позже прославленные «Скорбные элегии». Он адресовал их своим покровителям, друзьям, жене и, конечно же, всесильному Августу. Рефреном в элегиях звучал вопрос: за что?! За «Искусство любви»? Да они, по сравнению с тем, какой разврат творился в Риме – детский лепет. Правда, мастерски написанный лепет! Да только в театрах Рима чуть ли ни ежедневно показывали такое и обучали такому соитию, такому лесбиянству и скотоложеству, что он вправе был заявить: «Порочные мои стихи забудьте! Я целомудрен. Шаловлива только муза!»…

 А сам император Август? Если в империи он взялся силой возрождать римские нравственные устои, то в своей семейке никак не мог навести порядок! Его дочь Юлия устраивала оргии чуть ли не на Форуме. Отец выдавал ее замуж трижды, а в последний раз – за сына своей жены Ливии. Юлия смертельно враждовала с Ливией, ненавидела своего теперешнего мужа и предавалась такому разврату, о котором говорили даже в самых укромных углах империи. В конце концов август выслал собственную дочь из Рима пожизненно.

 А в это время в ссылке, вдали от Рима и любви, среди диких сарматов погибал великий поэт… В поэме «Ибис» посылал он проклятия тому анониму, который оклеветал его перед императором. Кстати, следствие по поводу пустого домика на носилках ни к чему не привело. Более того, этим же способом воспользовался какой-то философ, явившийся пофилософствовать с императором Августом о скорбном  римском бытии, за дерзость был схвачен, но вскоре милостиво отпущен за скромный выкуп…

 Утонченный поэт, привыкший к изяществу и роскоши, пропадал от тоски в варварской Скифии, терял мастерство, пил горькие вина и сочинял поэмы, посвященные разбору особенностей рыб Понта Эвксинского – Черного моря… Правда, он выиграл поэтический турнир, который сам и устроил. Его освободили от уплаты налогов. Его чтили Жена писала из Рима, что хранит ему верность, и присылала стихи их дочери, у которой тоже был поэтический дар…

 Но ни Август, ни следующий император Тиберий не откликнулись на просьбы и мольбы поэта о помиловании.

 Овидий, я живу близ тихих берегов,
 Которым изгнанных отеческих богов
 Ты некогда принес и пепел свой оставил.
 Твой безотрадный плач места сии прославил,
 И лиры нежный глас еще не онемел…
 ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
 Суровый славянин, я слез не проливал,
 Но помню их. Изгнанник самовольный,
 И светом, и собой, и жизнью недовольный,
 С душой задумчивой, я ныне посетил
 Страну, где грустный век ты некогда влачил.
 Здесь, оживив тобой мечты воображенья,
 Я повторил твои, Овидий, песнопенья.

 (А.С. Пушкин, 1823)
                ____________________