Дядь Витины байки

"Призрачные миры - Марина Иванова"

Друзья, спешу сообщить, что все три моих романа можно прочесть теперь в одной книге: "Главное выжить"- это семейная сага - исповедь перед людьми. Ее можно найти по ссылке вверху.

И еще вышел мой новый роман: "Света белого не видно". Его можете прочесть вот здесь: "Призрачные миры - Марина Иванова"

А вчера я приехала из Астрахани и мне так захотелось поделиться с вами, с первыми, моими новыми маленькими рассказами. Всех люблю, Марина Иванова.

Дядь Витины байки

Вот бывает так в жизни, что человек при виде другого человека радуется ему, как лучу солнца, потому что от него исходит такой свет, что сразу становится тепло рядом.

Вот у нас такой дядя Витя. Высокий симпатичный мужчина и очаровательная улыбка, которая никогда не пропадает. Так случилось и в этот раз. Жаль, конечно, что светить эта улыбка когда – нибудь перестанет, у дяди Вити обнаружили рак, но тепло останется на веки, это я знаю точно.

И вот и в этот раз мне посчастливилось вновь с ним встретиться в одной общей компании.

— О, привет, кого я вижу! — воскликнул дядя Витя и обнял меня так сильно, что я подумала, что этот богатырь совершенно здоров. — Ну как попоем сегодня?

— Конечно, и попоем и посмеемся, — ответила я, разглядывая своего любимого дядю.

Конечно, желтизна чуть проступила, но в общем он держится молодцом. Он посадил меня рядом с собой, как всегда налил беленькой, уже не спрашивая меня, что я люблю. И чокаясь стаканами, пропел: «Вечерний звон, бом, бом!».

У него такой очаровательный голос, что просто заслушаться можно, и тихо в такт, чтобы не испортить песню, ему подпеть. Его любимая жена уже по привычке совместных пятидесятилетних замужних годков тоже тихо подхватила мелодию, облокотившись на стол и, улыбаясь, глядела на мужа влюбленными глазами.
Она смотрела, не отрываясь, на своего Витюшу, которого до сих пор боготворила.

За ними наблюдать было одно удовольствие. До чего красивая пара и такая светлая, что сразу хочется забыть все обиды, которые подарил муж и прожить такую же интересную и разнообразную жизнь.

Это семья любит путешествовать. И самое главное, они любят путешествовать по России. Хотя финансы позволяют выехать и зарубеж. Он всю жизнь проработал главным инженером газпрома.

— И где же вы были на этот раз? — выпив беленькую, спросила я.

— Мы посетили места его военной службы, — подхватила разговор тетя Нина. — Мы ездили в Симферополь по местам боевой и любовной славы.

— Точно, по местам любовной славы! — радостно вспомнил дядя Витя. — Представляешь, Марина, мы в армии в пятьдесят восьмом году служили три года. И вот нас отправили из Астрахани в Симферополь двести человек. Там были и калмыки, и татары, и, конечно, мы — русские. Тетя Нина засмеялась, дотронулась до его руки и произнесла:

— Ты лучше расскажи, как ты до знакомства со мной девчат кадрил! — посоветовала ему она.

— Ой, Марина, еще как кадрили! Мы были высокими красавцами восемнадцати лет. Сама понимаешь, девочки очень нам нравились. Притом разные. И красивые и не очень. Но нашего брата солдата не очень они жаловали. И мы с другом придумали такой пасс.

Мы раздевались где – нибудь неподалеку, оставляли друзьям военную форму и разгуливали по пляжу. Подходим к двум таким симпатичным студенткам. Они что – то про мат - анализ рассуждать стали, как нас увидели. А я подошел, и пальцы веером растопырил и говорю: «Ну как, красотки, отдыхается?».

Они раз и на другой бок перевернулись. Я, конечно, рассмотрел себя с ног до головы. Вроде все на месте — руки, ноги целы. И еще больше выпячил грудь вперед, показал мышцы и произнес все так же по блатному расставив пальцы веером: «Я — москвич, здесь в командировке, может, покажете город?».

Тогда модно было с москвичами дружить. Хотя сейчас думаю, — мода не изменилась.

— Иди ты, москвич, куда подальше! Ты — солдатик! — засмеялись девчонки, поднялись, взяли полотенце и пошли поближе к воде.

Ничего не понимая, я задумался, каким образом они догадались, что я — солдатик, а не командировочный москвич. Меня это так заинтриговало. Что я стал подходить со своим другом ко всем девчонкам и опять их кадрить тем, что я — москвич и друг мой тоже.

Все девочки как сговорились, смеялись над нами и говорили: «Идите вы, москвичи, куда подальше! Вы — солдатики».

Хочу напомнить, что кроме плавок на нас ничего не было. Да и на девушках тоже кроме купальников ни - ни. Пляж, лето, черное море. Я очень огорчился, что с нами не хотят знакомиться, не выдержал и у одной осмелился спросить, каким образом девочки определяют, что я не командировочный из Москвы, а солдатик. И она мне открыла секрет.

— Не только вы на ноги смотрите, а мы тоже. У вас следы от солдатских сапог на щиколотке остались. Вся шерсть на этом месте у вас вытерта! — засмеялась девушка и убежала.

Вот так мы сами того не зная ходили красивые молодые и никому не нужные солдаты, потому что маленькая деталь выдавала нас с потрохами. И с этих пор мы стали ходить знакомиться в форме. Была ни была, а вдруг, кто солдатиков пожалеет и все – таки с нами познакомится.


Знакомство солдата


— Вот познакомился один, — продолжал рассказывать дядя Витя. — У нас был в роте один страшный такой корсачонок. Он так себя боялся, что никому на глаза не показывался. Он работал у нас кочегаром. Бросал уголь целыми днями и до такой степени был стеснительным, что на любое предложение командира пойти в увольнение отвечал отказом.

— Рядовой Баширов, у вас сегодня день рождения? — спросил молоденький лейтенантик.

— Так точно с! — громко ответил Равиль, так звали этого бойца – карлика.

— Увольнение в награду за добросовестный труд! — скомандовал лейтенантик. — И никаких возражений!

Нечего делать надраился наш герой. Бляху наблестил, пуговицы канифолью натер, кокарду на фуражке до блеска начистил. И пошел в увольнение.

— Ой, солдатик! — кричали местные. — Иди к нам мы тебя угостим. И так по – доброму, по – домашнему его принимали, обнимали, про службу расспрашивали.

А нужно сказать народ в Симферополе был очень хлебопивный. Везде вино рекой течет, домашнее десятилетней выдержки, и каждый торговец дегустировать солдатика зовет.

Вот он надегустировался так, что фуражка с кокардой набок, ремень с бляхой в другую сторону повернут, пуговицы болтаются, и китель нараспашку. Вот в таком виде его и застукал военный патруль.

— Солдат, куда следуете, из какой части будете?! — грозно спросил офицер и строго взглянул на сдвинувшего брови вояку.

— Не твая деля! — грозно ответил труженик кочегарки.

У офицера вместе с двумя сопровождающими фуражки на головах поднялись.

— Что?! — задыхаясь, произнес офицер и приказал сопровождающим схватить хама.

Солдатики схватились с двух сторон за ремень Равиля, и потащили его в комендатуру. И тут он сразу протрезвел, — как он сам потом признавался.

«Какой позор! Я своя часть предал! И своя кочегарка больше не увижу!», — подумал он и на светофоре, когда горел красный свет, одним махом расстегнул советскую бляху.

А они нужно отметить были не сложной конструкции: два крючка и петли. Чик, и ремень остался в руках сопровождающих, а кривоногий корсачонок так рванул с места и побежал через дорогу, отпрыгивая от машины к машине, что офицер не успел ничего сообразить, а только махал ему ремнем и просил, чтобы он его хотя бы забрал.

Но Равиль уже дал стрекоча и скрылся из виду. Очнулся только, когда увидел высокий забор своей части и перевел дыхание. Никогда он так еще не радовался тому, что пришел в часть раньше времени вечернего построения.


Вечернее построение


Вечернее построение — это одна из самых сложных схем проверки наличия солдат в части. После вечернего построения, отбой. Но кто же будет спать, если в соседнюю часть, которая находится на границе с виноградниками, послали Кольку за вином, спустив его из окна на веревке.

Но вот и стоят возле окна двое солдатиков и охраняют веревку, ждут друга. Но к ним в часть приехал на стажировку новый офицер. Да и не офицер вовсе, а так офицеришка – стажер.

Уж слишком он был досужий, везде нос совал. И там где никогда после вечернего построения офицеры не ходили. Он решил почему – то пройтись, обстановку пронюхать. Идет со своими думками и вдруг носом задевает веревку.

Поднимает голову наверх. Ничего не видно. А только слышны голоса и запах от дешевых сигарет.

— Что – то Кольки давно не видно? — говорит один из солдатиков.

— Да, скоро будет! — успокаивает его второй.

Офицер, недолго думая, дергает веревку два раза.

— Во! Ура! Колька пришел! — радуется первый. — Давай тащим его наверх.

И они дружно потихоньку, чтобы не дай Бог вино не расплескалось, тянут офицера наверх. Но в то советское время у офицеров фуражки были с высокими кокардами. И вот солдатики подтаскивают этого офицера наверх. Самого офицера они не видят, а только фуражку. И он их тоже не может разглядеть.

— Ой, да это же офицер! — испугался первый солдат! — Давай его бросать!

Офицеришка, как услышал, что сейчас разобьется, если те резко веревку отпустят, взмолился и стал просить его аккуратно опустить на землю. Он даже божился, что никому про них ничего не расскажет.

— Давай, отпустим, пусть живет! — поддержал офицера второй солдат.

— Ну ладно. А ты точно никому не расскажешь? — уточнил первый.

— Клянусь всем на свете! — пропел новоявленный офицер, который был моложе самих солдат почти на год.

— Ну, смотри! — произнесли солдаты и аккуратно опустили офицера, который находился в полуобморочном состоянии, на землю.

Офицер слово сдержал. Они дождались Кольку, подняли его с вином в казарму, и никому про эту историю не рассказали. Вот такой у них был негласный закон в армии — сдержал слово — спи спокойно!


Спи спокойно!


— Рота, подъем! — кричал старшина. — Иванова нет!

Как нет, ведь самый дисциплинированный был. Всегда вовремя приходил. Службу исправно тянул и вдруг не вернулся к вечернему обходу. Это — «ЧП». А раз «ЧП» в роте, то нужно через три часа доложить командиру части, что солдат пропал.

Вот три часа они обыскивали всю территорию казармы, как всегда заглянули под кровати, затем обследовали часть, выглянули за ворота, думали, что может быть добежал солдатик до родных стен, упал без сил и лежит где – нибудь в канавке, отдыхает.

Но Иванова нигде не было. Прошло еще три часа, докладывают уже выше, — командиру части, что Иванов пропал. Тот ждет еще три часа, а вдруг найдется. Или какие – нибудь форс - мажорные обстоятельства задержали на свидании подольше.

Но опять же тишина. Нужно докладывать гарнизонному начальству. А не очень хочется. Ждут еще три часа. Вновь вся часть на ушах. Ищут пропавшего Иванова. Обошли всю территорию вдоль и поперек, вновь заглянули и под кровати, и в кровати — вдруг, кто вдвоем улегся.

Всеобщая тревога, вся часть на плацу, перекличка. Нет, Иванов не объявился. Все хотят спать, им уже давно этот Иванов не интересен. А их все муштруют и муштруют! Наконец – то решились сообщить гарнизонному начальству.

На территории части оставили часовых выполнять их воинскую службу. А сами, дрожа от страха, собрались звонить начальству повыше.

А на территории части строился спортивный зал. Его десять раз проверяли тоже. Но Иванова там не нашли. И вот часовой проходит мимо спортзала и слышит носораздирающий храп.

Часовой испугался и быстрее докладывать начальнику части, что из спортзала раздаются странные звуковые вибрации. Все начальство бросилось на строящийся объект спортзала, по над стеночкой крадется, шепотом говорит, не дай бог не вспугнуть. И никак не могут понять, —  откуда идет этот угрожающий звук.


Но как будто бы из дальнего угла?! Подкрадываются — никого нет. А в углу спокойненько стояла емкость для цемента, накрытая крышкой. Они с трудом эту крышку подняли, а там — в мягком пушистом цементе спит блаженным сном Иванов, припорошенный вокруг рта, —  серой пылью цемента и так храпит, что облаком вокруг него поднимается эта эфферия мукомольно – цементной колыбели.

И самое главное, Иванов аккуратно под голову сложил солдатскую форму и лежит наш ангел в трусах и майке, как положено по уставу.

— Вот так, представляешь, Мариша, мы служили, — подводит итог мой любимый дядя Витя. — И как я мог не поехать и проведать те самые места, вот скажи мне? Ту самую часть и любимый забор, и спорттзал. Теперь там, конечно, ничего нет. Все почти разрушено. Но часть забора осталась. Да и прошло уже пятьдесят лет, и нет никакой военной тайны в том, что я тебе рассказал.

— А где же располагалась ваша часть в Симферополе? — поинтересовалась я, потому что мне очень захотелось тоже побывать в тех местах и увидеть эту часть забора.

— А в селе Витино, — поспешила ответить тетя Нина. — И там мы увидели столько молодых красивых людей и очень много детей, — засмеялась она и все, представляешь, — Витины.

— Да, все Витины, потому что село называется Витино. А может быть и не только поэтому, — прищурив глаза, произнес дядя Витя и подмигнул жене.

— Да ладно тебе, — засмеялась тетя Нина, — хватит свои байки травить, Витины они все.

Я посмотрела на эту красивую влюбленную пятьдесят лет друг в друга пару и улыбнулась.

— А я очень люблю дяди Витины байки! — сказала я и пообещала ему, что постепенно составлю целый сборник его рассказов. А он для этого должен долго – долго жить, чтобы авторских листов было у меня написано штук сто…