Вездесущее восприятие

Акт третий: Прирожденные герои
Глава двадцать четвертая: Вездесущее восприятие

-Не бойся. - Вкрадчиво прошелестел голос, и горлу подступил густой комок, от которого я зашелся неудержимым сухим кашлем. Я резко распахнул глаза, увидев перед собой плотный ковер травы, и осознал, что стою на четвереньках. Подняв голову, я впился взглядом в темную фигуру на фоне ставшего ярким затмения, все так же истекающего сочащимся, будто из раны, светом, которая сделала шаг из тьмы ближе.
-Кто... ты... - Ответил я на выдохе.
-Кто ты? - Спросил неизвестный в ответ.
-Что за глупый вопрос! - Я сплюнул ставшую вязкой слюну. - Я тот, кто я есть!
-Надо же. А я думал, ты всего лишь человек. - В его голосе сверкнули нотки издевательства, и я сжал ладони в кулаки.
-Кто ты такой, чтобы судить меня, тварь?
-Я есть ты! - Он выбросил правую руку вперед, ткнув в меня пальцем, и я почувствовал, как меня сковало. Будто невидимая сила схватила меня за руки и ноги, обволокла их густым киселем, мешая двигаться.
-Хватит. - С большим усилием я смог разжать челюсти, несмотря на невероятное сопротивление собственного тела.
-Кто ты? - Спросил он вновь. - Откуда, куда ты идешь? Отвечай!
-Я всего лишь человек... - Прошептал я, под действием давящей на плечи силы рухнув на колени.
-Ты ничтожен.
Земля под ногами начала мелко вибрировать, как во время землетрясения.
-Кто ты? - Вновь спросил он.
Я не ответил. Меня вдруг наполнило смешанное чувство, от которого моя ненависть к Бельгийцу и его людям вспыхнула с новой силой.
- Может, прекратишь валяться на земле? - Прозвучало у меня над ухом, и я резко повернул голову, увидев рядом с собой длинные тощие ноги. Подняв голову, я уткнулся взглядом в Лису, которая протянула мне руку, помогая встать.
-А... Да. - Я поднялся, неожиданно осознав, как сильно устал.
-Ты зря пришла. Его мир рушится. Он умрет, здесь и сейчас, и цикл замкнется, как замкнулся твой - Он вновь посмотрел на меня. - Скажи мне, в чем разница между наездником и его ослом? Я не говорю про очевидные вещи, я спрашиваю, почему если их возможности и способности равнозначны, человек может стать наездником, господином, а осел обречен быть его слугой?
-Бисмарка вспомнить решил? - Ответила Лиса за меня. - Речь идет об инстинкте. Чтобы стать сильнее, нужен инстинкт убийцы, и этот инстинкт развивается в бою. Осел не может стать наездником, если не хочет быть господином.
-И что же должен уметь господин? Он должен уметь подчинять! Он должен хотеть убивать непокорных ему! Ты должен развить в себе жажду к сражениям, ты должен жить, чтобы уничтожать тех, кто пытается разрушить твой мир! Ненависть - лишь желание твоего эго уничтожить источник его несчастья!
-У тебя нет этого. Он прав. - Девочка подняла на меня взгляд зеленых глаз. - Ты используешь свой мозг, чтобы выиграть сражение, но так ты не выиграешь войну.
-И я не собираюсь с этим мириться. - Он поднял голову выше. - Я отказываюсь быть ослом наездника, который слабее меня. Наездника, сомнения и неуверенность которого убьют нас обоих! Если ты не можешь быть наездником, я убью тебя, и сам стану наездником. Мы поняли друг друга?
-Чего ты от меня хочешь?
-Для тебя больше не будет снов, но ты уйдешь. Но меня не перестает удивлять, каким безмозглым ты бываешь. У тебя есть оружие, почему же ты просто стоишь?!
Тьма вокруг вдруг рассеялась, и я почувствовал, как пуля чиркнула мой висок, оставив след. Резко открывшись, я вскинул украденный в беспамятстве пистолет, слишком поздно осознав, что патроны уже кончились, только чтобы получить несколько попаданий в затворную раму, превративших его в кусок металлолома. Моя рука, плетью свисавшая вдоль тела, теперь прекрасно справляется со своими функциями, а боль будто отступила на второй план, став такой незначительной мелочью. Отбросив поврежденное оружие, я выдернул из лежащего рядом трупа длинный нож и со всей силы швырнул его в оппонента, который успел прикрыться ложем винтовки. Стальной наконечник пронзил ее, и я на мгновение замер, поразившись силе, с которой метнул кусок металла. Боец отбросил свое ставшее бесполезным ружье, но недостаточно быстро, чтобы увернуться от тарана головой, который пригвоздил его к дереву, короткие обломанные ветки которого могли послужить ничем не хуже хваленой "железной девы". Тишину прорезал долгий, одинокий крик, прорвавшийся из-под противогаза, и вновь все стихло - лишь обиженное каркание потревоженных ворон служило последним отпеванием группе боевиков. Я, наконец, смог перевести дух, и, глубоко вдохнув ледяной воздух, скользкими от крови пальцами вытащил из нагрудного кармана бойца рацию.
-Эй, Бельгиец. - Прохрипел я, сев на поваленное дерево. - Рудинфельд, или как там тебя...
-Саша.
Я сглотнул. Это была Лена. Имела наглость выйти на связь после всего, что натворила. Ведь это ее вина, что погибла Катя. Она виновата в смерти Андрея, в смерти Насти.
-Саша, приходи в лагерь. Наш домик, помнишь? Давай встретимся.
Я отбросил рацию, и она жалобно хрустнула, ударившись о ствол поваленного дерева. У меня не было желания ей отвечать. Краем глаза я заметил фигуру, прячущуюся за деревом.
-Значит, до конца? - Глухо спросила фигура, и голову прострелила острая вспышка боли, которая стихла так же быстро, как и появилась. Я схватился за голову, не зная, что ответить. - Ты думаешь, что сможешь справиться - один? 
Я молча кивнул.
-И ты пойдешь?
-Куда я денусь. - Огрызнулся я.
-Ты погибнешь. Ты обречешь нас всех.
-Я уже мертв.
-Я могу помочь?
-Нет... Ты не можешь мне помочь. - Я развернулся, направившись в сторону лагеря. - Главное, не мешай. Я сам убью ее.
Фигура рассмеялась.
-Кто бы мог подумать, что ты станешь таким кровожадным. Смотри, не захлебнись!
Он исчез, оставив меня одного. Постояв около минуты, я медленным шагом побрел в сторону лагеря, игнорируя густой туман, чернеющий вокруг. Казалось, он не рассеется никогда. 
Я добрался до домика только через несколько часов, когда солнце уже начало подниматься из-за горизонта. Подобравшись ближе, я приподнял голову над крыльцом, только чтобы в следующий миг спрятаться обратно.
На левой стене виднелось огромное влажное красное пятно, под которым на полу сидел один из солдат Бельгийца, низко опустив голову. Он был мертв, в его левой руке был пистолет, и перед ним возвышались еще трое. Их лиц не было видно - вместо них из-под капюшонов выглядывали лишь темно-серые противогазы, да красные глазки линз.
-Что произошло? - Наконец, приглушенно прошелестел один из них, и я опустился вниз, ткнувшись в деревянную стенку спиной и молясь, чтобы меня не услышали. Что-то произошло, и теперь вся засадная группа толпилась на крыльце. 
-Самоубийство. - Второй был не менее мрачен.
-Кто бы мог подумать, что это место будет так сильно влиять на наших людей... Как он это сделал?
-Ну... - Возникла пауза, во время которой я отчетливо услышал щелчок курка. - Он взял этот пистолет и...
Продолжение фразы потонуло в выстреле, который больно ударил по ушам, и я вновь приподнялся. Тело второго бойца отбросило назад, когда пуля прошла через висок, разбрызгав содержимое черепной коробки по крыльцу.
-Вот черт! - Один из солдат держался за забрало противогаза, будто сдерживая тошноту, тогда как второй схватился за голову обеими руками, отойдя к двери. Шуршание сапог по гравию - прибыло подкрепление.
-Что здесь произошло? - Голос командира был гораздо глуше, но и его было прекрасно.
-Он застрелился!
-Как застрелился?
-Вот так! - Вновь повисла пауза, прерванная щелчком курка, и, менее чем через секунду по ушам вновь ударил грохот выстрела.
Возникшую тишину прервал тяжелый вздох третьего солдата, и тихий голос командира.
-Твою же мать...
-Мы слышали выстрелы! - Вновь шорох гравия, и топот двух пар тяжелых армейских сапог. - Лейтенант, вы в порядке?
-Что здесь случи... О господи! Они мертвы! - Едва не сорвался на фальцет голос одного из прибывших. - Что произошло?!
-Ну, они все подбирают этот пистолет. - Начал лейтенант, и я услышал тихий щелчок курка. - И...
-Нет нет нет! 
Тяжело грохнул выстрел, следом за которым на пол упало тело.
-Да е* твою мать! - Теперь уже гораздо четче завопил последний из первой тройки, видимо, сорвав противогаз с лица.
-Из-за тебя я не слышал, что он сказал! - Взвился один из новоприбывших.
-О, это очень просто. - Ответил второй. - В общем, они берут этот пистолет.
-Ага.
-Приставляют его к своему виску.
-Ага.
Выстрел.
Грохот осевшего на пол тела.
Тяжелый удар прорезиненной перчаткой по пластику - видимо, третий в отчаянии закрыл лицо руками, как раз перед тем, как дверь в очередной раз распахнулась.
-Лейтенант!
-Ты еще откуда взялся?
-Что....
-Даже не думай спрашивать! - Заорал на новоприбывшего третий.
Повисла неловка пауза, прерываемая лишь стрекотом кузнечиков. Тем не менее, долгой она не была - новоприбывший подошел ко второму бойцу.
-Что... Что случилось? - Тихо прошипел он, стараясь, чтобы никто кроме него не услышал.
-Они подбирают пистолет. - Так же шепотом ответил другой. - Вот так вот, приставляют его к голове...
-Ага...
-И жмут на курок.
Вновь грохнул выстрел. За ним - тихий стон отчаяния, который нарушил шорох гравия.
-Что за..!
-Да откуда вы все беретесь?! - Не удержался первый.
-Да мне откуда знать?! - Рявкнула в ответ третий. - Что случилось?
-Они поднимают оружие, и...
Выстрел. Падение тела.
-Упс. Нет, погоди, это должно быть не так.
Второй выстрел. Вновь падение тела. Стук кулаком по стене.
-Я ненавижу свою работу!
Снова шорох. Но на этот раз размеренный, спокойный. А шаги... Не были похожи на грохот сапог. Грохот сапог по крыльцу раздался чуть позже, когда последний из выживших в этом огромном недоразумении покинул бойню, направившись прочь. Толпа идиотов, иначе не описать. Новоприбывший тихо вздохнул и, проигнорировав тела, вошел внутрь.
 Довольно долго было тихо, слышалось лишь слабое шуршание откуда-то изнутри, и, наконец, дверь вновь хлопнула, вслед за чем в гробовой тишине щелкнул курок.
-Ты!!!
Женя?! Услышав этот голос, я ойкнул и, резко подскочив, во мгновение ока перепрыгнув небольшие перила и подбежав к двери. Я едва нашел в себе силы, ввалившись в помещение, рвануть к девочке, которая с перекошенным лицом держала Лену на мушке пистолета. Та стояла возле окна, и ей, казалось, было неважно, застрелят ее или нет.
-Женя, что ты делаешь? -  Выдохнул я, пытаясь отдышаться.
-Не твое дело. - Огрызнулась она.
-Дай-ка мне пистолет.
-Зачем?
-Я сам ее пристрелю.
-Так будет даже лучше. - Лена слабо улыбнулась, а я, вытянув руку поднятой ладонью вверх, сделал несколько шагов ближе к Жене, поймав ее неуверенный взгляд. Я сам не знаю, смогу ли выполнить то, что обещаю. Неожиданно для всех Женя резко развернулась, направив пистолет мне в лоб, и Лена едва не кинулась вперед, в последний момент удержавшись. Я же не повел даже ухом, осторожно взяв Женю за запястье, и большим пальцем зажал ударник, не позволяя ему сорваться. Рука девочки задрожала, но долго сопротивляться мне она не смогла и, наконец, я смог отобрать у нее оружие. Лена с едва заметным облегчением выдохнула.
-Женя, оставь нас пожалуйста.
Девочка гневно обернулась, готовая испепелить Лену взглядом, но почти сразу же отвернулась, твердым шагом направившись к двери.
-Хочешь сдохнуть - пожалуйста. - Женя хлопнула дверью за моей спиной.
Я проигнорировал ее слова. Дождавшись, когда дверь закроется, я осторожно отпустил ударник, вернув его в исходное положение, и, вновь повернувшись к Лене, только сейчас заметил в ее свисающей руке нож. Она могла убить меня в любой момент. Она могла избавиться от Жени, и никто никогда бы не узнал об этом. Но она этого не сделала. Лена со мгновение с некоторым вызовом смотрела на меня, после чего отвела взгляд.
-Ты не против, если я закурю? - Тихо спросила она, и я, не показав удивления, кивнул. С каких пор Лена курит?
-Поступай как знаешь.
Она осторожно пошарила второй рукой в кармане, вытащив нетронутую пачку сигарет и, открыв ее, зубами вытащила одну. Пачка выпала из ее руки, как будто уже была пуста, и вторым движением она вынула из кармана простую газовую зажигалку. Чиркнул кремень, небольшой оранжевый огонек подпалил кончик сигареты, заставив его слабо тлеть.
-Егор был одним из вас?
-Да. - Спокойно ответила она, затянувшись, и сразу же закашлялась, как будто эта сигарета была первой в ее жизни. - Он тоже был спящим агентом.
-Зачем все это?
Она не ответила.
 -Ты хочешь, чтобы я убил тебя?
-Да. Теперь это другая история. В этот раз ты убьешь меня, и этот кошмар закончится. Я устала от этого. - Ее глаза погрустнели, однако, лицо не отразило ни одной эмоции. - Пожалуйста.
Я ничего не сказал, и даже не попытался взять ее на прицел. Лена на мгновение опустила голову и, недолго думая, приставила нож к собственному горлу.
Я видел, как напряглась ее кисть. Прежде, чем я смог хоть что-то понять, моя рука вытянулась вперед, и пистолет в моей руке дернулся, на мгновение меня оглушив. Глаза Лены расширились - то ли от ужаса, то ли от удивления, когда стекло за ее спиной лопнуло, покрывшись трещинами колотой звездочки. 
-Ты будешь жить, пока я не смогу что-то изменить. - Я не знал, что дернуло меня помешать ей, но сейчас я не мог пойти на попятный. Лена никогда не искала причины жить - она хотела причину не умирать. И только я мог дать ей эту причину. Бросив пистолет на пол, я на негнущихся ногах подошел к девочке и обхватил ее руками, с силой прижав к себе. Лена повисла в моих объятиях, словно кукла, и несколько секунд не шевелилась, пока, наконец, все то человеческое, что было в ней, не взяло вверх, и она разразилась слезами. Прошло не меньше минуты, прежде чем она, наконец, успокоилась, вытерев рукавом слезы.
-Прости. - Прошептала она.
-За что?
-За то, что я вынуждена сделать.
В полумраке помещения вспыхнуло лезвие, и мой живот неожиданно онемел.
Я не сразу понял, что произошло. Но вдруг Лена исчезла. Мир переменился, исказился, будто кто-то вырвал из моей памяти кусок. Я понял, что некоторое время пробыл в отключке, и за окном было темно. Но мое сознание... Черт, как же тяжело думать, когда у тебя в пузе проколота дырка, из которой течет кровь.
Адреналин медленно утекал, и пришла боль.
Мой живот горел инфернальным пламенем, зрение затуманивалось и мерцало. Все, что я видел - это распахнутую дверь, и медленно пополз к ней. Я не могу умереть, нет, не сейчас. Я мог бы что-нибудь придумать. Мне был нужен весь мой мозг - все сто процентов его функциональности. И только один человек  на земле мог помочь мне.

-У тебя много вопросов, ведь так?
Я резко открыл глаза. Я - другой я - сидел на стуле перед разбитым окном, закинув руки за голову и ноги на стол.
-А знаешь, Василиса права. Ты порой бываешь таким безмозглым.
-Заткнись. - Я собрал в себе силы, чтобы подняться с пола.
-Помнишь, что я спросил? Кто ты, откуда, куда ты идешь?
-Ну и? - Я вытер с подбородка выступившие капли пота.
-Ты ответил только на первый вопрос. Теперь же спрошу, куда ты идешь.
-Вперед. Как можно дальше вперед. Мне все равно, куда.
-Ты уверен? Ты хоть знаешь, куда направляешься? Без указателей многие люди в итоге начинают бродить кругами, и знаешь, твоя дорога не выглядит многообещающей.
-Я не спрашивал твоего мнения.
-А по-моему, именно это тебе сейчас нужно. Твоя дорога не выглядит очень уж многообещающей. - Повторил он. - Что если я скажу тебе, что она никуда не ведет? Или, скорее, ведет в тупик? Ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, не так ли?
-Понятия не имею, о чем ты. 
-Ну как знаешь.
-Хватит нести околесицу, почему Лена не убила меня раньше? Она столько раз пыталась...
-Пыталась. И успешно. Каждая ее попытка оканчивалась твоей смертью, и каждый раз, когда ты умирал, эта неделя начиналась вновь: ты просыпался от звука будильника, чтобы дожить до следующей своей смерти. Лена помнит все, что произошло, да и ты, я думаю, иногда вспоминаешь.
-То есть, я...
-Ты заметил, что она ни разу не повторялась, пытаясь убить тебя? Потому что ты учишься, именно этого она от тебя хочет.
-А если я убью себя?
-У тебя ничего не выйдет. Вернее, выйдет, но ты об этом не узнаешь - твой путь далеко от завершения. Ты должен сражаться. Никто не говорит, что тебя не будут бить в ответ, никто не говорит, что тебя не попытаются зарезать или застрелить.
-Зачем ей это? Она сказала, что она... Как ее... Спящий агент. Она должна подчиняться Бельгийцу, разве нет?
-Верно, должна. Но она не хочет тебя убивать. Она хочет, чтобы ты жил, не терял веру. Ты всегда старался использовать свою логику и знания, чтобы выиграть сражение. Но ведь чтобы выиграть войну, достаточно ликвидировать ее причину. А для этого ты должен выжить.
Я застонал, согнувшись пополам и схватившись за голову. Он исчез, оставив меня одного, и я вдруг почувствовал, как чьи-то руки ухватили меня за рубашку, волоком потащив в сторону дверного проема, крыльцо за которым было покрыто большой кровавой лужей, несущей на себе отпечатки двух пар обуви - сандалий Жени и ботинок Лены. Тело псевдо-Насти исчезло, не оставив после себя следов.
Силы быстро покидали меня, я не мог даже пошевелить головой, вынужденный бессильно смотреть вперед.
Видимо, тащивший меня не был силен - дерганий много, движения мало. Я из последних сил приподнялся, но лишь почувствовал, что руки меня не держат, и бухнулся физиономией прямо в лужу крови.
Ледяная жидкость коснулась моих губ, и я распахнул глаза от неожиданности, когда сильный эмоциональный импульс разогрел мои конечности. Будто глоток свежего воздуха.
В следующий миг мое сознание прояснилось. Будто все вокруг разом потеплело, сквозь шум участившегося сердцебиения прорвались звуки, которые я... Просто не замечал. Шум ветра в траве. Шаги патруля по гравию где-то вдали. Царапающие крысиные когти под полом. Я шумно вдохнул, неожиданно для себя отпрянув, и резко сел, пытаясь отдышаться. Я будто проснулся от кошмарного сна и сейчас старался всеми силами забыть его подробности, чтобы спать спокойно.
-Cаша! Саша!
Кто-то перевернул меня, и мое зрение резко сфокусировалось на серой макушке. Лиса пришла за мной. Схватив меня за ворот, она попыталась усадить мое непослушное тело. Остаток этой нехитрой процедуры я сделал уже сам, мои силы постепенно возвращались ко мне, и я просидел не меньше получаса (или нескольких очень длинных минут), прежде чем мое сознание снова могло мыслить рационально.
Схватившись рукой за рубашку, я опустил руку ниже, дотронувшись пальцами до свежих бинтов, и резко одернул руку. Умничка. Режущая боль в животе исчезла, превратившись в легкое покалывание, но я не торопился смотреть на то место, куда Лена воткнула нож.  При этом рациональная часть моего сознания говорила мне: Из тебя вышел неудачный пионер. Может быть, стоит сбросить эту уродливую маску и стать самим собой? Я вздохнул, машинально пощупав простреленное плечо, которое тоже оказалось плотно замотанным и уже почти не болело. О чем шепчет это лето? Оно знает, что мне не увидеть осени.