109. Хуторская чертовщина. За верную службу

                - Любое разгильдяйство со стороны подчинённых, нужно пресекать в самом зародыше,
                рассуждал Викентий,
                - дай слабину и не заметишь, как усядутся на шею.
                -  Вон прошло чуть больше недели, как Кузьма Ильич покинул этот мир, а народец стал медлителен, работает с ленцой, в любую удобную минутку филонит, часто перекуривает, а всё почему, нет над ними крепкой хозяйской  руки.
            - Но что делать с Трухой, отпустить домой или придержать до полного разбирательства.
            - С одной стороны лучше его отпустить домой, пусть шурует, чтобы его не видели в таком ощипанном виде, выходящим из усадьбы.
             - А с другой стороны, если он имеет отношение к похищению спирта из хозяйского подвала?
                Викентий понимал, что проще проверить целостность замков, а за спиртное есть кому отвечать, а если это не первая кража?
              Тогда считай, пропало, ведь это он назначил Толика охранять двор усадьбы и  отвечать придётся ему.
           Пройти в подвал и только глянуть на основной замок, дело трёх минут, но что – то удерживало, скорее всего, боязнь увидеть сломанный замок.
           Тянуть время, только накручивать себя, расчёт прост, Толика незаметно выпустить через главные ворота, а перед этим заглянуть в подвал и посмотреть на реакцию бывшего сторожа.
                Решение принято.

         - Толя, посидел перед дорожкой, пора и в путь, так уж и быть, доведу тебя до главных ворот, а там уж сам ковыляй до дома.

        Страдалец  осторожно приподнялся, постоял с приподнятыми пятками, а затем сделал первые шаги, слегка приподнимая подошвы сапог от пола предбанника.
             Прошёл до проёма дверей, где  помогая себе, упёрся руками в косяк и с трудом преодолел невысокий порог.
          Последствия весёлой ночи давали о себе знать, неосторожное движение и боль отдавалась в пятках.

            Смотрел на него Викентий с жалостью и думал:
                - Безотказный выпивоха, каких немало в хуторе, но чтобы он додумался организовать кражу, это навряд ли.
              - Мозгами туповат, но проверить следует.

           Старший по двору  забросил ружьё за плечо и словно конвойный последовал за медленно бредущим Толиком, который шаркал подошвами сапог по дорожке.

               Прошли мим больших окон кухонного строения, одно радовало, что там ещё ни кого не было, прошли через калитку, дальше  несколько метров по дорожке к боковому входу в дом, где по левую руку идущих имелся вход в подвал, прикрытый наклонными дверями, обитых железом, состоящих из двух половинок.

            Здесь Викентий остановил Тюню:
                - Толя, остановись, я загляну в подвал, посмотрю  на замок.
               - Вдруг получилось так, в то время, что  тебя водили по углям, из подвала умыкнули много чего интересного.

               Толю такой поворот дела слегка напугал, он заволновался, сам был не меньше заинтересован в проверке замка на дубовых дверях, а вдруг в действительности всё так, тогда пропал он и одна у него будет дорога, в тюрьму.

        Видя волнение бывшего сторожа, старший двора сам заволновался, неужели его догадка оказалась правдой.

            Викентий перекинул ремень ружья через голову, не возвращать же его Толику, мало ли чего у него на уме, если не пальнёт, то съездит по голове ложем, лишит жизни, а потом скажет, что в  потёмках принял его за вора.
            - Тьфу, чего только в голову не лезет, вместо того чтобы конкретно посмотреть, а уж потом делать выводы.

          Старший по двору осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, приоткрыл одну половинку наклонной двери, медленно переставляя ноги по ступеням, спустился в темноту.

         Слабый свет со двора проникал в подвал через открытую дверь, глаза Викентия вскоре привыкли к темноте в подвале, большой амбарный замок висел на крепком кованом запоре, он его подёргал, пошевелил, на всякий случай ощупал, отыскивая следы механического вмешательства, к большой радости замок был цел.

           А раз цел замок, то ему теперь переживать нечего, если что и пропало из подвала, это уже не его проблема.
            Викентий в отличном настроении появился в проёме подвальных дверей, на радостях выскочил, зацепившись стволами за вторую прикрытую дверь, создав немножко шума, любя похлопал по двери, также как он делал со своими лошадьми, когда те вели себя не спокойно.

            Выйдя во двор, развернулся и с осторожностью закрыл двери.

       Затем обратился к стоящему в ожидании Тюне, у которого от  продолжительного стояния на носках, от перенапряжения  тряслись подобно лихорадке,  ноги:
                - Ну что, Толя!
                - Поздравляю!
                - Можешь отправляться домой.
              - Больше я тебя не задерживаю.
                - Пойдём, выпущу  тебя на свободу.
       - Шаркай только тише, иначе угловой пёс учует, поднимет лай.

            - Я ему подниму, так гаркну, что забудет как лаять.
                -  Выдрессировал я их тут, с полуслову меня понимают, цыкну на них и сидят они у меня смирненько, только мордами воротят по сторонам,
                расхвастался Тюня перед Викентием.

       - Они мою походку узнают в полной темноте, а стоит мне войти во двор дома, так они мои шаги отличают  от остальных, ещё не видя меня.

         - Толя, когда это было?
                - Теперь у тебя и походка другая, да и ходишь ты как пердун старый, гы – гы – гы.
          - Ты не обижайся, не принимай на свой счёт, вскоре поправишься, отрастишь бородку, гы – гы, брови отрастут, жизнь на этом не заканчивается.

            С этими словами, Викентий выпустил через калитку из усадьбы Анатолия и закрыл её за ним.

             К горлу Тюни подкатил ком обиды, снова от обиды перехватило горло:
                - Вот так, как старую собаку выставил на улицу, иди, мол, куда знаешь.
               - Вот она благодарность за бессонные ночи.
                - За  что спрашивается, я пострадал?
                -А за верную свою службу!
                - Сидел бы себе на кухне, нет, чёрт меня понёс делать обход, что собаки лай подняли, люди крик подняли?
           - Да тишина могильная была, а я выслужиться хотел, перед кем спрашивается?
           - А тебя за это выставили вон, хорошо, что ещё не побили.
                - Ладно, придёт ещё время, посмотрим кто кого.

           По приходу домой Анатолий Труха обрился наголо, сбрил рыженькую бородёнку, и походила голова на битый годами бильярдный шар с оттопыренными ушами.

            Сколько шила не держи в мешке, а о ночном происшествии с ним в усадьбе,  вскоре муссировали, от мала до велика, в его хуторе.

           Больше всего донимала его малышня, как завидят его, так давай дразнить.

Тюнька - тютюнька
Голова сожжённая
Борода палённая
Пятки в углях
А в штанах катях.


              Народец - поганая душонка, готова заклевать любого, стоит тому попасть в неприятную историю, для чего это делалось, понятнее понятного, чтобы на чужом фоне  выглядеть на голову выше.


          Курятник одним словом, каждый старается за счёт другого забраться выше жердочкой, гадя на нижнего.

              После двух недельного курортного отдыха на печке, Анатолия видели работающим на дальней кошаре.

             Место по тем временам самое захудалое, не уважаемое из всех рабочих мест в поместье.


12 окт 2016 г.