Человек и эпоха. Коллективизация. Рассказ 1

НАЧАЛО ПУТИ.

“Человеческая память живет, пока жив человек. Она может умереть вместе с ним. Этого нельзя допустить, надо сохранить память каждого в интересах всего общества”. Это строки из письма Катиного  отца Луки Сергеевича. Он принадлежал к числу тех людей, которые на момент Октябрьской революции были еще детьми и которые взрослели вместе  с Советским государством. Они стали не только свидетелями истории СССР, но и ее  активными участниками.

Май 1990 года. Одноместная палата в провинциальной больнице.  Отец Кати был смертельно болен. Страшно было видеть застывшую в его глазах тоску. Он уходил в тот момент, когда рушились, казалось,  незыблемые  идеалы также уходившего в небытие  государства.

Конец 1980-х был, пожалуй,  самым трудным периодом для людей, которые поднимали страну из разрухи  Гражданской войны,  строили новые отношения в деревне, возводили  заводы и электростанции, терпели голод и холод во имя светлого будущего. Они гордились первыми успехами молодого советского государства.  За него   они  готовы были отдать свою жизнь. Когда над страной нависла угроза немецкого фашизма, Катин отец  пошел на курсы при Московском военно-политическом училище.  Утро 22 июня 1941 года он  встретил под Витебском. Был трижды ранен, получил контузию, стал инвалидом войны.
 
Боль  от неизбежной  утраты близкого человека  усиливало  чувство вины за то, что  Катя так и не успела узнать от него как можно больше о  его прошлом, о том,  почему   он выбрал такой путь и не сворачивал с него, как бы  трудно ему ни было. Но  остались  дневники, и  Катя считает  своим долгом рассказать о его  жизни, которая вместила целую эпоху.

Из истории ничего нельзя вычеркнуть, она живет в нас, она передается нам от наших отцов, дедов и прадедов. Память и опыт прошлых поколений остаются с нами, и все это мы должны передать нашим потомкам, если не хотим превратиться в людей, не помнящих родства своего.

К  ИСТОКАМ.
         
Кате давно хотелось побывать в деревне, в которой родился отец и  где прошла его молодость. Это  деревня Мосягино Воскресенского района Московской области, 90 км от столицы.  Хотелось поговорить со стариками, которые помнят о том времени  или знают что-то из рассказов своих родителей. В соседней с Мосягино  деревне  Панкратовская  живет  двоюродная сестра  отца -  Синяева Раиса Петровна. К ней и направилась Катя,  прежде всего.  Трудолюбивая и доброжелательная хозяйка  пригласила Катю в свой чистый и уютный дом, с гордостью показала ухоженный огород, которым не без основания гордилась. Не смотря на  преклонный  возраст,  Раиса Петровна  сохранила необычайно хорошую память и многое рассказала Кате о довоенном времени.   Она согласилась  показать  дорогу в Мосягино.  Добрались туда по проселочной дороге,  заросшей травой и бурьяном -  пожалуй,  в осеннюю распутицу  здесь  было бы не проехать.  Но вот показалась деревня  и открылся прекрасный вид: чистая деревенская улица, ухоженные огороды, колодец, кирпичный дом на краю деревни (как потом выяснилось, именно на этом месте стоял дом Катиного  отца).  Местных жителей в деревне очень мало,  но летом  здесь становилось многолюднее  -  приезжают  на отдых  дачники из Москвы.

Отец  Кати родился еще до революции в 1910 году в крепкой крестьянской семье, в которой умели и любили работать, у его родителей  было четверо детей -  три мальчика и девочка.   Детей воспитывали в строгости, приучали к труду с раннего детства.  Катин  дедушка мечтал,  что когда сыновья подрастут, встанут на ноги, то они станут самостоятельными хозяевами. 
   
Деревня Мосягина была старообрядческой.  В ней имелась небольшая церковь, которую в  1930-е годы разрушили. Отец с  малых лет знал  молитвы и пел в церковном хоре.
    
Его мать Евдокия Ивановна  была белошвейкой, шила на дому белье  для семьи фабриканта Бардыгина, который жил неподалеку в городе.  Отец Сергей Андреевич  помимо  крестьянского труда занимался ремеслом:  делал пуговицы из рогов и копыт и отвозил на продажу в Москву. Несмотря на тяжелый труд,  жили они  не слишком богато.  Семья, правда,  не голодала, но и зажиточной не была.

Дом топили «по черному», старики и дети спали на печи, а взрослые - на полатях.  Обходились без постельного белья,  а одеяла стирали раз году на Пасху. В доме  водились тараканы,  которых  зимой приходилось вымораживать.  Для этого в доме сутки не топили печь, а двери держали открытыми. Сами хозяева в это время ночевали у родственников.
Так  обычно жили в то время семьи среднего достатка, а каково приходилось беднякам, даже трудно себе представить!

Развлечений было немного.  По  вечером парни и девушки собиралась на краю деревни,  пели и плясали под гармонь. Часто  устраивали кулачные бои, стенка на стенку, между ребятами окрестных деревень:  Муравлево, Лунево, Климово, Кладьково с одной стороны, и  Мосягино, Вантино, Столбуново  - с другой. Участвовало  в таких боях до сотни человек.  Бои проходили без поножовщины,  лежачих не били.  Побежденная сторона готовилась к реваншу, искала «знаменитых бойцов»  и уговаривала их  принять участие в следующем бое.

Революция  на ход деревенской жизни повлияла слабо.  Все оставалось по-прежнему:  тяжелый труд, бедность,  безрадостные будни.  Однако, новое все же проникало в деревню. Одним из самых ярких и запоминающихся событий стало для  Катиного отца участие вместе со сверстниками в состоявшейся  в  1918 году  первомайской демонстрации трудящихся волости Ильинский Погост (ныне Орехово-Зуевский район).  К месту  проведения  демонстрации  детей  везли 9 км  на подводах, а по ее  окончании накормили обедом и  выдали  каждому в  качестве гостинца  по две сушеные воблы…
 
Отец  Кати рано пристрастился к чтению,  и до конца своей жизни  сохранил верность этой привычке.  Любовь к книге он старался привить и своим детям.
 
Будучи не в силах равнодушно мириться с серостью сельской жизни, с засильем богатых, униженностью и темнотой бедняков, отец стал активным участником начавшегося процесса преобразования деревни. В 1925 году он был первым и единственным на тот момент комсомольцем в деревне.

Продолжение следует...