Лунная дорога, или У каждого своя поляна в лесу

Было совсем темно, когда Рыжий толкнул Лёлика в бок:
- Ш-ш-ш! Вставай, засоня. Жду тебя в саду.
Лёлик, путаясь в штанинах и вполголоса ругая друга, одевался в сумраке комнаты. Свет зажигать не стал, чтобы не разбудить родителей и бдительную старшую сестру. Захватив сумку с котлетами, оставшимися после ужина, он кувырнулся в открытое окно. Рыжий, нервно подрыгивая ногой, стоял у вишни и отковыривал со ствола застывший «клей».
-Здоров возиться! – наморщил широкий нос и оглянулся на дом, проверяя «чистоту» ухода. – Пошли уж.
Друзья шагнули в темноту, шелестящую опавшими листьями. Вообще-то, Лёлик имел вполне нормальное имя – Алексей. Но с лёгкой руки дяди Миши, ляпнувшего вместо «Алексей – Божий человек» - «Лёлик – Божий одуванчик», к мальчишке приклеилось забавное прозвище, со временем укоротившееся до «Лёлика».
Рыжий был угольно-чёрной масти, сын африканцев, неведомо каким образом оказавшихся в Калужской области. Иной же оттенок появился от привычки повторять: «А я, что, рыжий?»
Два подростка, столь разных и при этом столь одинаковых, шли через редколесье на поляну, откуда небо выглядело иначе, чем в других местах. Поляна с тремя кособокими пеньками оказалась целиком засыпана багряной осиновой листвой. В три часа ночи листья гляделись плоскими и серыми, точно давно не стиранные носовые платки.
- Четвёртый час уже, - сказал Лёлик. – Не забыл пирог-то?
- Я, что, рыжий? – огрызнулся Рыжий и достал из тощего рюкзака пластиковую коробку. – Половину от мамкиного отхватил.
- Солидный, - признал Лёлик. – На всех хватит!
Он вытащил из сумки дедов фонарь – узкий и длинный, как полешко, и помигал им в небо. Вскоре среди звёзд, мерцающих в синеве, возникла яркая вспышка. Она росла, спускаясь ниже и ниже, будто кто-то шёл по лунной дороге, и свет от его фонаря падал жёлтым кругляшом на землю.
- Идут! – обрадовался Рыжий, торопливо раскладывая ломти сладкого пирога на цветастой шали с белой бахромой.
Да, у Рыжего было имя – Пушкин.
Кажется, так звали ещё кого-то, а?