Массаж как средство обольщения

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы», Алиса знает, что делать!, Тайна третьей планеты (кроссовер)
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин
Пейринг или персонажи: Павел Гераскин/Алиса Селезнёва
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Пародия, Повседневность, Hurt/comfort, Стёб, Первый раз

Размер: Миди, 85 страниц
Кол-во частей: 25
Статус: закончен


Начало сеанса массажа
— Алиса, как ты относишься к массажу?

Паша конечно знал, что любой человек, хоть раз побывавший в руках хорошего массажиста, может относиться к массажу только очень хорошо.
И Алиса в том числе.

Но сейчас-то он спрашивал, согласна ли Алиса на массаж в ЕГО исполнении.
А точнее… согласна ли она отдать себя в его руки.

Разрешить ему прикасаться к ней, воздействовать на её кожу, мышцы.
А если совсем грубо — согласна ли она разрешить ему её потрогать.
А то и полапать. Вот так.

— Хорошо отношусь.

Голос Алисы всё ещё был усталым и даже бесцветным.
Несмотря на небольшое оживление недавно.

Но согласие Алисы было получено.
Паша очень обрадовался этому.
И очень надеялся, что его массаж поможет ей восстановить силы.

И что он сумеет проявить себя профессионально.
То есть заниматься именно массажем, а не … ласками.
Которыми ему так хочется заняться.

А ещё он надеялся, что с помощью массажа решит ещё одну важную задачу.
Массаж — это только первая ступень.
К ещё более действенному средству поднять Алисе настроение.

Но с первого прикосновения стало ясно, что делать массаж профессионально будет непросто.
Ощущение Алисиной обнажённой кожи под ладонями обжигало и мешало сосредоточиться.

Хотелось просто гладить её, наслаждаться шелковистостью кожи.
Ласкать. Ублажать её нервы ласковыми касаниями.
Обольщать лаской.

А тут вдобавок ещё и Алиса после первых касаний напряглась чего-то ещё больше.
Заставив его волноваться от мысли, что его касания возбуждают и её.

Ну вот как тут работать?
Чего она напрягается-то?
Это ведь и его заводит.

Паша постарался вспомнить, что он должен делать на самом деле.
Он же ей хочет помочь, а не просто наслаждаться своими ощущениями.

Он постарался пока сосредоточиться на прикосновениях, передающих энергию от массажиста к массажируемому.
В первую очередь — просто держать ладони на том или ином участке.

Затем стал потихоньку и гладить.
Но старался гладить не так, как гладил бы, просто лаская, а гладить так, чтоб расслабить Алису.

Затем начал осторожно разминать её мышцы.
Похоже, что у него получалось.

Судя по тому, что напряжённые мышцы Алисы постепенно становились менее напряжёнными.

Спина становилась всё мягче.
Тело Алисы доверилось его рукам.

Несколько раз она глубоко вздохнула.
А через какое-то время дыхание стало таким тихим и ровным, словно она уснула.

Тогда Паша накрыл её одеялом и лёг рядом.

Массаж ещё не был закончен.
Но раз уснула… пусть спит.
Может, быстрее отдохнёт.

Он чувствовал, что вошёл во вкус.
Не просто прикасаться к Алисе, а именно делать ей массаж.

Чувствовать, как она начинает расслабляться под его руками.
Как под его ладонями становятся мягкими затвердевшие мышцы.

Ему не терпелось довести начатое до конца — сделать полный массаж.
Ну ничего, в следующий раз сделает.
Когда проснётся.

Хотя можно было и в этот раз начать с пальцев, с рук и ног.
А он сразу со спины начал.

Так конечно тоже можно.
Тем более что и результат получился вполне удовлетворительным. —
Алиса ведь смогла расслабиться и уснуть.

Но делать всё по порядку, начать с массирования её пальчиков было бы ещё лучше.
Почему же он не сделал так, как лучше?

Потому что он, если начистоту, просто побоялся делать всё по порядку.
Потому что для этого ей пришлось бы полежать на спине…

А он не мог больше спокойно видеть её грудь.
Сразу хотелось … закрыть своей.

Дело осложнялось ещё и тем, что она могла бы видеть его лицо, лёжа на спине.
Если только не прикрыла бы свои глаза.

Но даже если прикроет — может из-под ресниц увидеть…
Или если случайно откроет глаза.

И увидит, что все мысли самовызвавшегося массажиста и взгляд на её верхних 90.
А то и на нижних.

Нет, пока не вариант.

Вот он и попросил её перевернуться на живот.
От греха подальше.

Столько проблем от того, что они до сих пор не были близки.
Даже массаж нельзя из-за этого спокойно сделать.

А ведь грех отказываться от такого действенного инструмента вернуть силы, как массаж.
Может быть, ему было бы проще делать ей массаж, если бы они уже.

А так он едва справляется с собой.
Когда она просто рядом — он ещё как-то владеет собой, хотя тоже бывает на грани.
На грани превращения в первобытного человека с голыми инстинктами.

А теперь, прикасаясь к ней, ему совсем тяжко.
Сдерживать.
Тягу залезть к ней куда-нибудь. Руками. Но можно и не только руками.

Хотя в то же время касаться её и сладко конечно до умопомрачения.
Даже сам факт…

Что он наконец-то вот так запросто её трогает.
После стольких лет «нельзя, это только для близких людей».

Паша сосредоточился на ощущениях в ладонях, которые ещё помнили её кожу.
И едва удержался от того, чтобы снова не начать гладить ими Алису.

Тем более что теперь он мог бы в случае чего сделать вид, что просто продолжает массаж.
А Алиса могла бы сделать вид, что верит в это.

Если бы вдруг усомнилась.
Но иногда лучше сделать вид, что веришь.

Но он боялся разбудить её.
И поэтому не трогал.

А вдруг со сна она не сразу поймёт, что происходит.
Чего это он её гладит.

Так что он терпеливо ждал.
Чем лучше Алиса отдохнёт — тем ему же будет проще в дальнейшем…
Пока Алиса спит
Намного больше его беспокоило, удобно ли Алисе спать в таком положении. На животе.
Обычно она на боку спит.

Перевернуть бы её на спину хотя бы.
Но она тогда сразу проснётся наверное.

Не отдохнёт.
А если ей неудобно спать на животе — опять же плохо отдохнёт.

В итоге Паша не выдержал и рискнул осторожно перевернуть Алису на спину.
Получилось.
Она не проснулась.

Хотя обычно спала очень чутко и просыпалась от малейшего шороха.
Но, возможно, она просто глубоко в этот раз уснула.

Так и тянуло взять Алису на руки и так посидеть со спящей, пребывая в эйфории от ощущения настолько расслабленного тела в руках.

Но не в этот раз.
В этот она должна отдохнуть, чтобы удалось то, что он задумал.
То что должно быстрее вернуть ей радость жизни.

Паша начинал чувствовать гордость за то, как хорошо ему удался массаж.
Благодаря которому Алиса так крепко уснула.
И Алисино тело до пор оставалось таким расслабленным.

Хотя его это заставило напрячься почему-то.
Такой расслабленной он ещё не держал её в руках.

А теперь вот довелось.
И ему это очень понравилось.

Возбуждает, конечно, чрезмерно.
Но и приятно неимоверно.

Это же он, он смог так расслабить её.
Это с ним она смогла так расслабиться.

Хотя дело не только в этом.
А непонятно в чём.

Разве что дело в том, что в таком состоянии в ней расслаблено всё. ВСЁ.
А значит и то самое. Тоже.

Расслаблено, доступно, податливо.
То, что должно быть податливым и расслабленным для наиболее мягкого протекания процесса.
И наверняка как раз сейчас это состояние податливости максимально выражено.

Надо будет потом проверить.
Когда они уже будут близки.

Попробовать овладеть ею в таком же расслабленном состоянии во сне.
Интересно, какими будут ощущения.

Воображение тут же захватило его в свои сети, показывая, как это может получиться.
Возбуждая раньше времени.

Паша постарался отогнать навязчивый образ.
Образ конечно приятный, но несвоевременный…

Едва он отогнал один возбуждающий образ, как подумал о том, что под одеялом она без лифчика.
Переворачивая её на спину, он имел счастье снова лицезреть её грудь.

В общем-то, мог бы и дальше любоваться.
Если бы не одеяло.
Но одеяло никак нельзя было убирать.

Он снова удивился тому, что Алиса уснула.
Ну ладно ещё раньше засыпала.
Тогда она была хотя бы в одежде.

Но в этот-то раз на ней почти ничего нет.
И рядом с ней он.
А она всё равно уснула.

Значит, её совершенно не беспокоит, что она почти без одежды спит при нём?
Всё же поразительное доверие к нему с её стороны.

Интересно — она так доверяет ему потому, что считает его порядочным?
Или потому, что не понимает, насколько сильно он её хочет?

Интересно —, а если бы она знала это?
А если бы она знала, чего он хочет и о чём без устали фантазирует?

А если бы она знала, что в своём воображении он уже давно и много раз, и в разных ситуациях и вошёл в неё, и отласкал со всей страстью, и кончил со всем удовлетворением?

Смогла бы она в таком случае вот так расслабленно уснуть при нём без одежды?
Стала бы вообще продолжать с ним общаться или нет?

И тут Пашу осенило.
А ведь тотальность её спокойствия скорее всего означает, что она готова к любым поползновениям с его стороны.
Готова — в смысле — согласна.

Его сердце застучало чаще от этой мысли.
Как он раньше-то не думал о таком варианте?

Что такая умная и не наивная девушка, как Алиса, может спокойно оставаться наедине с мужчиной, да ещё и засыпать при нём да ещё и без одежды, да ещё и разрешать делать массаж только в том случае, если не возражает против его приставаний.
Как минимум.

А как максимум…
Паша перевёл дух от счастья, охватившего его от новой мысли.

А как максимум — Алиса тоже хочет близости с ним.
Не меньше, чем он.

Вот это открытие так открытие.

Это что же получается:
она хочет близости, а он даже не пользуется этим?
Если да, то он просто…

Но сегодня он это выяснит.
И если его гипотеза верна, то исправит упущение.

Хотя с этими предположениями об Алисином согласии нужно поаккуратнее.
Вдруг он ошибается.

И тогда рискует обидеть Алису неудачными поступками, вообразив то, чего нет.
Вообразив её мнимое согласие.

А это ему ну совсем ни к чему.
Чтобы он сам её огорчил?

Он, который тоже страдает, когда она огорчена?
Ну уж неееет…
НЕТ.

Паша взглянул на лицо Алисы.
Вздохнул и привычно улыбнулся его прелести.

Ничего-то по нему не прочитаешь.
Не проникнешь в мысли Алисы.

Не узнаешь, чего ей на самом деле хочется.
Хочется ли ей на самом деле близости.

Ну ничего.
Вот выспится, даст продолжить массаж.
И тогда…

И тогда кое-что станет понятнее и так.
Без проникновения в её мысли.

О некоторых желаниях можно узнать и без миелофонов и телепатии.
Её тело не даст соврать.

***
Но пока он имел дело только с собственными обуревающими его желаниями.

Как минимум сунуть руки под одеяло и, если не погладить её грудь, то хотя бы подержать руки рядом.
Вблизи.

Это конечно напрасный риск.
Если она проснётся, то он всё испортит своим нетерпением.

Тогда никакого продолжения массажа не будет.
И всего остального тоже.

Того, что может и случиться.
На что есть реальный шанс.

Паша оказался недостаточно расчётливым.
И рискнул близкими бонусами ради сиюминутного желания.

Согрев ладони, он сунул их под одеяло и со всей возможной аккуратностью приложил одну из рук к Алисиной груди.

Не положил, а именно приложил.
Едва касаясь кожи.
Сбоку. Постаравшись не задевать сосок.

И стал млеть от ощущений.

К его облегчению, Алиса не проснулась.
Паша почувствовал себя не в своей тарелке.

Она так доверяет ему, а он что делает?
Хотя она же сказала, что разрешает ему делает что угодно.

Но это относилось к его действиям, когда она не спит.
Означало ли её разрешение на подобные вольности, когда она спит?

Спросить у неё, что ли?
В следующий раз.

Хотя она не поймёт его.
Точнее, поймёт как раз правильно. —
Что он не должен бы задавать вопрос, который переводится как —
разрешает ли она залезть к ней в трусы, когда она спит?

Стоп. Причём тут… Он же не это имел в виду.
Или это?
В любом случае мысль конечно прелюбопытная.

Ведь разрешение на всё означает именно на всё.
По идее.

Но это уж чересчур.
Он с ума, наверное, сошёл.

В трусы? К Алисе?
А может быть ещё и дальше?
Ну точно с ума сошёл.

О таком нечего даже и думать.
Уж точно не когда Алиса спит.

Ладно ещё в воображении.
Это другое дело.

Тут ничего плохого нет.
Это даже хорошо и красиво.

Тем более что Алиса его невеста.
Хоть она пока и не знает об этом.

Но всерьёз думать, не залезть ли к Алисе в трусики, когда она спит…
Это вообще уже ни в какие рамки.

Мало того что он и так…
Лучше бы и от груди убрал руки.

***
Но вместо этого он слегка прижал руку к её коже.
Ну что такого плохого, что ему нравится ощущение тепла в его ладони?

Да, не просто тепла, а именно тепла от её груди.
Мужчины всегда хотят тепла от женской груди, ещё с детства, когда успокаиваются у тёплой и доброй материнской груди под стук её сердца.

А их с Алисой ребёнок вообще будет сосать её грудь — и ничего.
Ничего непристойного.

Главное ему сейчас не задевать соски.
Так как при их повышенной чувствительности прикосновение к ним может разбудить Алису.
Да и нехорошо по отношению к ней было бы.

Происходящее начинало напоминать игру «проснётся-не проснётся».

Ему начало казаться, что Алиса стала немного чаще дышать.
Неужели почувствовала?

Ой что тогда будет…

Тут Алиса стала поворачиваться на бок.
И он быстро убрал руку.

Ощущая острое сожаление.
За противоречивые моменты.

И за то, что убрал и лишился удовольствия.
И за то, что позволил себе это маленькое удовольствие.

Одно его оправдывало — Алиса ему вроде как всё разрешила.
Смущало только это «вроде как».

Как-то не хотелось чувствовать себя вором там, где и так всё готовы даром подарить.
Массаж-прелюдия после сна
И только Паша собрался вернуть руки на место, то есть на грудь Алисы,
как ресницы Алисы задрожали, и она открыла глаза.

— … Я что — уснула?

— Тебе виднее.

— Долго я спала?

— Часа полтора.

— … А мне же такой сон хороший приснился.

— О чём?

- Не о чём. А о ком.
О тебе конечно.

- Расскажешь?

— Паш… я бы с радостью тебе рассказала.
Но лучше в другой раз.

— В другой так в другой.
Как ты себя чувствуешь теперь?

— … Хорошо отдохнувшей.
Спасибо тебе большое за массаж.
Это благодаря ему мне сейчас так хорошо.

— Я рад, что наш дебют в массаже прошёл так удачно.
Хотя я же не закончил ещё.

Увидел, что ты уснула, и решил сделать паузу.
Ты готова продолжить массаж?

— Да. Пожалуйста.
Как мне лечь?

— На спину.

***
Паша решил всё же попробовать теперь, после прежнего экспресс-варианта массажа, ещё и полный вариант.
Самообладания это потребует конечно больше.

Но зато он сможет смотреть на её грудь.
А главное - он рассчитывает на такой грандиозный результат...
Ради которого можно и напрячь самообладание.

Так что надо пользоваться шансом сделать массаж Алиса, пока она этого хочет.
Это же такое раздолье, такое поле для развития отношений.
Если правильно им воспользоваться.

Он был вне себя от радости, что наконец-то решился предложить ей массаж.
И Алисе хорошо, и ему блаженство.

Он столько мечтал погладить её кожу.
А теперь гладь сколько хочешь.

И всё совершенно невинно.
У него есть повод гладить.

А у Алисы есть повод разрешать ему её гладить.
И даже есть повод позволить ему смотреть на её грудь.
Раз уж они пока не научились без повода.

И Алиса вон как просто согласилась на массаж.
И на раздеться.
И вроде даже не собирается смущаться.

Правильно — чего смущаться друга, который так заботится о ней и так много о ней знает.

Паша со всей бережностью и любовью промассировал и обработал как положено её пальцы.
Размял ладони, запястья, стопы, икры, колени, предплечья и плечи.

Находя в этом настоящее удовольствие.
От мысли, что это очень полезно и приятно для Алисы.
И конечно от возможности прикасаться к ней.

И от возможности краем зрения видеть её грудь.
И чего он в прошлый раз побоялся, что не выдержит?

Нормально. Точнее, прекрасно.
Алиса перед с ним с голой грудью.

И вроде бы не стесняется.
Вот что значит массаж.

А он в прошлый раз лишил сам себя возможности любоваться её обнажённой грудью.
Ну разве он не балбес?

***
Паша старался хотя бы пока не скатываться к откровенному ласканию, которое Алиса уж точно отличила бы от просто заботливого массирования.
А для этого пока не время.

Вдруг простой массаж пока ещё недостаточно настроил её на принятие откровенных ласк.
Лучше не спешить.

— Повернись на живот, Алиса.

— Снова?

— Конечно.
Ведь тогда был всего лишь экспресс-массаж.

А теперь снова нужно поработать со спиной.
В рамках полного массажа.

***
Алиса перевернулась.
Краем зрения Паша полюбовался на грудь, пока она ещё была открыта взору.

Занявшись спиной Алисы, Паша удовлетворённо отметил, что на этот раз её спина совсем не такая, как в прошлый раз.
Теперь мышцы мягкие ещё до начала массажа.

Вот что значит его массаж.
До сих пор эффект держится.

Да и недавние усилия тоже сказались.
Значит, теперь можно и более глубокую обработку провести.

***
Закончив работу, Паша решил, что пора переходить к тестам.
И позволил себе уже не массажные поглаживания, а ласкающие.
Которые только совсем невосприимчивый человек не отличил бы от массажных.

Алиса не относилась к невосприимчивым людям.
В чём Паша в очередной раз убедился, заметив, что мышцы спины снова напряглись.

Хотя это было уже совсем другое напряжение, не от усталости и стресса.
И что Алиса «покрылась гусиной кожей».

А ведь он пока ещё не начал делать ничего особенного.
Особенное начнётся далее.

Интересно, сколько Алиса выдержит?
Не попросит ли его прекратить «это»?

А если не попросит?
Значит… она согласна?

Она же не может не понять, что он делает и зачем.

Или она попросит его остановиться?
Ну что ж… печально конечно, если попросит…

Значит, надо будет придумывать что-то другое.
А пока…

***
Он снова занялся её икрами и коленями.
Но теперь уже не как массажист, а как мужчина.

Притворяющийся, что он всё ещё продолжает обычный массаж.
А на самом деле откровенно ласкающий тело любимой.

Посылающий по её нервам сигналы желания.
Старающийся вызвать в любимой ответное желание.

Кстати, он же ещё никогда не говорил Алисе, что любит её.
Хотя она наверняка сама давно это поняла.

Не могла не понять.
Он же не скрывал своего восхищения, своей симпатии, своей тревоги или страха за неё.

Не скрывал своего желания заботиться о ней.
Быть всё время с ней.

А может и не поняла.
Может, не считает, что без слов всё тоже понятно.

Мало ли как она воспринимает его знаки внимания.
Может, думает, что она ему как сестра.
А то и сама относится к нему, как к брату.

***
Хотя Паша тут же получил опровержение этой версии. -
Он заметил, что Алиса стала дышать по-другому, когда он стал ласкать её подколенные ямки.

Оно и понятно — место очень чувствительное.

Наверное, Алиса уже думает, что он что-то задумал.
Ведь то, что он теперь делает, уже явно не похоже на простой массаж.

Но пока они оба ещё могут делать вид, что не замечают разницу.

От подколеннных ямок Паша пошёл выше.

До сих пор зону между талией и коленями он не трогал.
Считая, что рано.

И не представляя, как может разминать мышцы бёдер.
БЁДЕР Алисы.
И это при высокой чувствительности бёдер.

А теперь он от её коленей поднялся к коже бёдер.
И со всей деликатностью, на какую был способен, стал гладить-ласкать там.

Даже не пытаясь сделать вид, что делает и тут массаж.

И снова эффект «гусиной кожи».
Значит, работает.

А Алиса по-прежнему молчит.
Значит, ей нравится?
Она не возражает против этой по сути прелюдии?

А сказать об этом она пока стесняется?
И даже просто проявить тем же дыханием.
Судя по тому, что она явно пытается дышать как обычно, а дыхание всё равно сбивается.

Ну вот и всё.
Теперь снова надо будет перевернуть её на спинку.

А ягодицы он решил пока не трогать.

***
И тут Паша увидел то, что давно ожидал увидеть.
То, на что и надеялся.

Явственный признак эффективности его массажа.
Знак, что можно и нужно продолжать в том же духе.

Он старался не смотреть туда.
Чтобы не заводиться.
А тут вот посмотрел перед переворачиванием.

Алису выдали шортики. Или как они там назывались.
На них обозначилось пятнышко.

Это просочилось через ткань Алисино возбуждение.
Алисино желание.
Желание близости с ним.

Паша возликовал и перевёл дух.
Алиса его хочет!

Алиса.
Его.

Ей так приятны его ласки, что удовольствие просачивается через ткань.
Господи, да он ведь ранее никогда в жизни до сих пор не имел ни одного прямого подтверждения, что её тело может так реагировать на него.

А теперь пожалуйста — несомненные доказательства.
Ясное дело, что это ещё не означает Алисиного согласия.
Ясно, что это означает только возбуждение и ничего больше.

Мало ли, что она возбуждена.
Это не значит, что она решит, что можно заняться сексом.
Тем более в этот раз.

Но уж о её возбуждении её шортики сказали ему совершенно точно.
Что и когда она решит — дело второе.
Но то, что она его хочет — это уже точно.

— Алиса...
Перевернись обратно.
Уже совсем не массаж
Алиса перевернулась.
Но это была уже другая Алиса.

Это стало ясно уже тогда, когда она стала поворачиваться.
Движения не такие, как обычно.
А такие, словно у неё ноги подкашивались бы, если бы она стояла.

Грудь высоко и часто вздымалась.
И напоминает сейчас море в шторм.

Обычно ясный спокойный взгляд теперь затуманенный, с истомой.

«Да она же уже совершенно готова», —
мелькнула у Паши мысль, заставившая сильнее биться его сердечко.

Но он решил не форсировать развитие событий, а завершить начатое так, как задумывал.
Уделить внимание животу и передней поверхности бёдер.

Что он и сделал.
Благо что шортики были «с низкой талией», то есть оставляли почти весь живот открытым.
Для Пашиных рук.

Он старался быть как можно более нежным с такими деликатными и чувствительными зонами.

Помня, что разнообразные и даже лёгкие (и особенно лёгкие) касания и поглаживания внутренней поверхности бёдер могут вызвать острое непреодолимое желание у девушки.

Хотя и его самого они тоже заводили.
А ещё больше его заводило Алисино возбуждение.

Алиса уже даже не старалась скрыть характер своего дыхания.
Да и вряд ли стремилась к этому.

Пятно на ткани шорт откровенно расползлось от паха выше, не оставляя сомнений в состоянии и желаниях хозяйки шорт.

Нетронутой осталась только грудь.

Но оба уже понимали, что массаж давно закончен.
А то, что сейчас происходит, к массажу никакого отношения не имеет.
И что оба с готовностью в этом участвуют.

С некоторым страхом он решился взглянуть в глаза Алисы.
Опасаясь увидеть в них недоумение, обиду или ещё что-то не то.
Кто ж её знает.

А вдруг она, несмотря на очевидное желание, сейчас думает:
«что же ты со мной делаешь,
когда же у тебя уже проснётся совесть и остановит тебя».

Но в её взгляде было совсем другое.
Совсем.
Как он и думал, в них не было и тени притворства в стиле «ничего такого не происходит, массаж как массаж».

Паше показалось, что в огромных (особенно сейчас) Алисиных глазах было большое, но скорее приятное удивление.
А также вопрос «неужели?».
И явная благодарность.
И … мольба продолжать.

Боясь без словесного подтверждения неправильно её понять, Паша спросил:

— …Продолжать?

Алиса только кивнула.
С облегчением и благодарно.

Паша снова внутренне возликовал.
Неужели всё идёт по плану?
Неужели сегодня всё наконец-то случится?!

***
Ну продолжать так продолжать.
А так как незатронутой осталась только грудь…

То Паша решил, что самое время подключить язык и губы.

— Скажи Алисе, что любишь её! — шептал ему внутренний голос уже который раз.
— Зачем? Слова так бледны и пусты.
Жесты намного убедительнее.

— Всё равно скажи.
— Рано.

— Как рано-то, если ты уже соблазняешь девушку?
Или ты собрался это сказать, когда родится внук?

Так и не решившись воспользоваться своей способностью говорить, Паша продолжил выражать Алисе свои чувства без слов.

От всей души надеясь, что ему удастся выразить всю свою любовь в прикосновениях.
И надеясь, что Алиса поймёт этот язык любви.

Что она сможет прочесть его послание, выраженное на языке прикосновений.
И поймёт, что им движет отнюдь не похоть.

То есть похоть конечно тож.
Куда же неё неё родимой.
Есть. Да ещё какая.

Но ведь не только похоть.
Главное — что и его любовь при этом тоже есть.
Да ещё какая.

И эта его любовь так сильна, что с лёгкостью отодвинет похоть.
Если понадобится.

Но ведь сейчас не надо?
Совсем не надо.
Скорее наоборот.

Чувствуя себя жрецом, воздающим почести богине, Паша медленно перемещался от периферии груди к центру.
Одной, затем другой.

Млея от ощущений нежной кожи под пальцами, губами, языком.
От мягкости и упругости груди.

Изнемогая от благодарности Алисе за то, что дала возможность испытать такие чувства. И ощущения.

Благодаря судьбу за то, что сберегла жизнь и Алисе, и ему до этого сказочного момента.

Всё нельзя, нельзя было трогать грудь Алисы.
И даже видеть. Так долго.

А теперь можно. И не только видеть.
Но и осязать. Ласкать…

Неожиданно в тишине, прерываемой только шумом дыхания, он услышал всхлип.
Она согласна
Неожиданно он услышал всхлип.

Он сначала даже не понял, что это за звук.

Но вздрогнул, как от выстрела.
Настолько этот всхлип не вписывался в ситуацию.
И столько таил в себе опасностей, как казалось Паше.

Он удивлённо перевёл взгляд на лицо Алисы.
Чтобы получить ответ на вопрос, что не так.

И пришёл в полное смятение и ужас. —
От того, что в глазах Алисы стояли слёзы.

А некоторые уже даже проложили мокрые тропинки от глаз к вискам и терялись где-то в её золотистых волосах.

В первый момент Паша подумал, что онемел.
По охватившему его ощущению, что он ничего не может сказать.

Но потом это прошло.
И его «прорвало»:

— Алиса! Что случилось? Что с тобой?
Я тебя… что-то не так?!
Алиса!

— Всё нормально, Паша, не волнуйся.

— Не волноваться?!
Ты же плачешь!
Почему ты плачешь?

— Просто … это так … красиво…
Я не знала… хотя много книг прочитала…

Паша сначала ничего не понял.
Кроме того, что вроде бы Алиса не от огорчения плачет.

…А отчего тогда?
Что она сказала? … «Красиво»?

Что красиво?
…То, что они делают?
Это красиво?

Или она о чём-то другом?

И тут его снова осенило. —

Господи, да он же делает с ней … такое, даже не сказав ей, что он…
Бедная Алиска, как он так мог? С ней!

И тут он с полной уверенностью выпалил то, что ещё недавно не считал уместным произносить:

— Алиса, Алисочка, родная моя, я хочу сказать, что я люблю тебя!

— Я знаю, Паша. Я знаю.

— Прости, что не сказал раньше.

— Да я и так поняла.
Ты сказал это. Просто не словами.

— А …

У Паши язык не повернулся спросить «а ты меня?»
Хотя почему-то в этот момент очень хотелось спросить.

Но страшно было услышать ответ.
А вдруг он услышит не то, что хотел бы.

Хоть она и позволяет ему то, что может позволить только любимому, но всё же…
А вдруг она … позволяет это не по любви, а просто от наслаждения?

И что тогда?
Умереть на месте?

Но Алиса сама выручила его.

— И я тоже. Я тоже очень тебя люблю, Паша.

Паша почувствовал, что такое абсолютное счастье.
Алиса его ЛЮБИТ?

— Я давно хотела сказать это.

— Я тоже.

— Спасибо тебе за то, что ты делаешь.
Это так прекрасно.

Так прекрасно чувствовать желание.
Я давно хотела тебя.
Но так, как сейчас, ещё никогда.

Паша, это так приятно — чувствовать в себе такое неукротимое желание.
Желание близости. С любимым.

***
Паша почувствовал, что сейчас взлетит от Алисиных слов.
Алиса хочет близости? С любимым? С ним?

— Паша, ты хотел бы сейчас близости?
Или в другой раз?

Я конечно вижу, что ты вроде бы хочешь.
Но лучше уточнить.

***
«Алиса спрашивает его, хочет ли он близости.
Прямо сейчас. Уму непостижимо!»

— … Если ты согласна…

— Я не только согласна.
Я так согласна, что мне шорты пора менять после такого согласия.

Я только в душ схожу на минутку.

***
«Она согласна. Она согласна… Она согласна…»

— Хорошо…

Алиса встала.
Тут у Паши щёлкнуло в мыслях.

— Ты же перед массажем была в душе.

— Да. Но теперь снова надо.

— Зачем?

— Ну… освежиться.

— Ты и так свежа.

— Паша, как бы тебе сказать… я немного запачкалась.
И предпочитаю стать почище.

— Нигде ты не запачкалась.

— Ну Паша.
…У меня в штанах хлюпает почти. Это аргумент?

— Так это называется штанами?

— Ну да.

— Так ты же их снимешь.
Если я правильно понимаю.

— Это не решение.
Хлюпает-то … между ног.

— Ясно.
Я так и думал, что ты собралась смывать смазку.

Но Алиса…
Нет, конечно, если тебе так комфортнее… решать конечно тебе…
Но почему бы нам не воспользоваться смазкой по назначению?

— А разве … тебе не будет неприятно, что её так много?

— Мне? С чего бы?
Как мне может быть неприятен признак твоего желания?
И то, что просто необходимо.

Всё равно пришлось бы снова добиваться выделения смазки.
Ты не хуже меня знаешь, что иначе никакого удовольствия.
И вообще только мозоли натрём.

— Ну… если так…

— Именно так.
Алиса… можно освободить тебя от последней преграды между нами?

— Освобождай.

Едва веря, что всё получилось, как задумывалось,
Паша сделал то, что мечтал сделать всё это время. —

Развязал шнурок шорт и медленно, наслаждаясь каждой секундой события, потянул их вниз.
Следя за тем, что обнажается по мере стягивания.

И внимательно следя за состоянием Алисы.
Вроде бы не особо нервничает.

Хотя дрожать стала сильнее.
Это жаль. Ну ничего, потом пройдёт.

На мгновение он впал в ступор от непривычного вида Алисы совсем без всего.

От вида её бёдер, лобка и ягодиц без полоски ткани.
На месте этой полоски кожа была светлее остальной — не успела загореть хоть слегка.

«Господи, неужели я сделал это?
Я раздел Алису?

Я снял с неё всё-всё?
По её же просьбе?

И не просто так, а для того, чтобы заняться любовью?
По её же инициативе?!

И это не сон и не фантазии?

О Господи…»
Не бойся я с тобой
Ему показалось, что Алисе стало немного не по себе, когда она осталась даже без шорт.
Хотя она и старалась ничем не проявлять неловкости.
И сама же согласилась освободиться от шорт.

Паша вспомнил, что сам-то до сих пор не раздет.
И быстро скинул и свою одежду.
Теперь они оба были в первозданном виде.

Едва они встречались взглядами, как отводили их вновь. —
Взгляды стали обжигающими.

Но надо было развивать ситуацию.
Не стоять же так.
Не для того разделись.

Паша привлёк к себе дрожащую всем телом Алису.
Так и есть — кожа тоже обжигала.

Отчаянная дрожь Алисы, не оставляющая её с того момента, как Паша стал стягивать с неё шорты, вызвала в Паше новый прилив сочувствия.
Хотелось как-то поддержать любимую.

А как тут поддержишь?
И Паша пока просто ласково гладил её спину.

Может, показать ей, что она хозяйка положения, и он не собирается настаивать?
А то вдруг она уже передумала, а сказать не решается - мол, нехорошо слово обратно забирать.

— Алиса, если ты передумала, то не стесняйся.
Я пойму.
Можно в другой раз. Если захочешь.

— Нет-нет, что ты.
Я не передумала.

— Тогда почему ты так дрожишь?
Может, тебе холодно? Одеть что-то? Накрыть?

— Нет-нет.
Это просто от волнения, Паша.

— От страха?

— Нет, от другого волнения.
От ... возбуждения.

— Точно?

— Да, я очень тебя хочу.
Ты даже не представляешь, как.

Я так долго этого ждала.
Я так хотела отдаться тебе.
Слиться с тобой.

— Давно?

— Да, очень давно. Очень.
Всё надеялась, что у нас и до этого дойдёт.

Я так сейчас счастлива.
Что мы наконец-то это сделаем.

— Тогда ладно.
И я тоже счастлив.

Алис… я хотел сказать тебе … не бойся, ладно?

— Я не боюсь.
Наоборот, мне очень-очень нравится мысль, что ты войдёшь в меня.

Что ты растянешь и заполнишь собой моё лоно.
Что ты перельёшь в меня свою семенную жидкость с твоей ДНК.

Так что не волнуйся об этом.

***
Паша сглотнул, слушая сбивчивые и простодушные Алисины признания.

— Сп-пасибо, Алиса.
За откровенность.
И за то, что хочешь.
Для меня очень важно было это услышать.

Я постараюсь … я очень аккуратно.

— Я знаю, Пашенька.
Не переживай.
Начинай, когда захочешь.

***
На теле Алисы ещё был участок, который он сегодня не ласкал. -
Её лицо.

Но Алиса первой коснулась его лица.
С упоением проводя дрожащими пальцами по его лбу, вискам, скулам, губам.

Облегчённо вздыхая от своих прикосновений.
Как человек, который долго-долго этого ждал.

Паша осторожно обхватил губу Алисы своими.
И заметил, что её губы задрожали от его прикосновения.

Что же она так волнуется-то из-за любого движения.
Он и сам конечно все себя от волнения.
Но от её волнения ещё больше волнуется.

Он стал медленно ласкать её губы.
С восторгом встречая её ответные такие же неопытные и такие же искренние и пылкие ласки.

Воспламеняясь ещё больше от Алисиного энтузиазма и податливости.
От ощущения, что она «тает» в его руках, под его ласками.

То один, то другой «предлагали» то одно, то другое новое, ещё не испробованное движение губ или языков.
Которые второй сразу благодарно и с наслаждением подхватывал.
Начало NC-17
Под влиянием возбуждения от поцелуя кровь приливала и приливала к паху.
Усиливая давление на нервные окончания.
Посылая через них сигнал: пора принять меры для отлива.

С каждым новым движением губ и языков, с каждым вздохом и ударом очарованных друг другом сердец желание в чреслах обоих становилось всё более невыносимым и требовательным.

Оно властно требовало сближения и соединения.
Грозя при неподчинении страданиями.

Уже вызвав страдания.
Но пока умеренные.
Но обещая и бОльшие при неподчинении.

Желание требовало ощутить друг друга в максимально глубоком контакте.
Требовало заключить союз любящих сердец соединением распалённых тел.
Через набухшие и жаждущие облегчения чресла.

Скрепить возникшие узы перемещением семени из Пашиного тела в Алисино.
Растворением ДНК одного в другом.

Поставить печать друг на друге.
Там, в скрытых глубинах пока что ещё девичьего тела.

***
Паша видел, что Алиса едва осознаёт себя.
Он был почти в таком же состоянии, действуя почти на автомате.
Готовый поплыть по течению, отдавшись на волю своих и Алисиных инстинктов.

Но Алиса могла себе позволить расслабиться.
В общем-то, от неё именно это сейчас и требовалось.
Расслабленность и податливость.

А ему нужно было позаботиться ещё и о ней.
Он же обещал ей, что будет аккуратен.
И сам хотел этого сейчас больше всего — быть аккуратным.

Так что он не мог позволить себе отдаться инстинктам.
Хотя бы не в этот раз.

В этот раз он должен проконтролировать процесс.
А инстинктам можно отдаться в другой раз.

И даже нужно.
Обязательно.
Но в другой раз. В другой.

***
Паше пришлось самому вести действие.
Алиса только следовала за ним.

Превратившись в существо, которое просто терпеливо (или не очень терпеливо) с надеждой ожидает избавления от охватившего его состояния.

Он сам усадил её.
Так, чтобы ей было комфортно сидеть.
И чтобы она могла оставаться расслабленной.

И чтобы ему было удобно при таком положении Алисы сделать всё аккуратно.
Как он и обещал.

Так, чтобы ей было тоже хорошо.
Или хотя бы не больно.
Ну или хотя бы не очень больно.

Ему была невыносима мысль о том, что ему, возможно, придётся причинить Алисе боль.
Да ещё и в такой чувствительном участке тела.

Боже, помоги ему сделать так, чтобы Алисе не было больно.
Хотя бы сейчас.

Ей потом ещё рожать когда-нибудь.
Так пусть хотя бы сейчас ей не будет больно.
Он так не хочет причинять ей боль.

Но сейчас он уже не может отступиться и просто ничего не делать —
так как в этом случае Алисе всё равно было бы очень, очень плохо.

Значит, остаётся всё же делать.
Собрав всё своё тренированное годами вожделения терпение, чтобы сделать поаккуратнее.

***
Он сам развёл её ноги.
Едва не теряя при этом сознание от пикантности момента.
И того, к чему всё это ведёт.

От возникшей картины он едва не ринулся в неё сразу же.
Но каким-то чудом сумел обуздать порыв.

Даже сквозь пелену собственного возбуждения он поразился тому, насколько Алиса сейчас податлива.

Она сейчас вообще была словно воск.
Не имея ни малейшей воли к сопротивлению.
И конечно желания к нему тоже.

Сейчас она воплощала собой сплошное ожидание.
Ожидание избавления.

От страдания.
В которое её повергла собственная взбунтовавшаяся кровь.
Потребовавшая скрепить связь с её мужчиной.

Алиса давно уже не заглядывала в глаза Паши.
И только часто вздыхала и вздрагивала.
И от его прикосновений, и сама по себе.

Паша умудрился вспомнить, несмотря на собственный туман, в каком состоянии бывают кошки, которые долго не встречались с котами.

Жалкое зрелище страдающего от боли животного, вызывающее самое горячее сострадание.

Но сейчас в очень похожем, довольно-таки животном состоянии была его любимая.
И ей он тем более не мог не сострадать всем сердцем.

И не мог не желать скорее подарить ей избавление от дурмана вожделения близости.
Подарив эту самую близость.

Тем более что именно он и довёл её до такого животного состояния.
Её, которая до сих пор никогда не впадала в такое животное состояние.

Ну как животное.
Под управлением любви, конечно, а не только инстинктов.

И всё же.
До сих пор с ней никогда не бывало ничего даже отдалённо похожего на нынешнее состояние.

А теперь вот пожалуйста.
До чего желание может довести даже такое высокоразвитое существо, как Алису.
До какой степени подвластности потребности в близости.
Перед входом
***
Все эти образы конечно за секунды пронеслись в мыслях Паши.
А сам он не мешкал с мерами по спасению утопающих.
То есть вожделеющих.

Дрожащими от волнения руками, со стремительно стучащим сердцем, с чувством вроде «о Господи, К ЧЕМУ я прикасаюсь!» он слегка отодвинул в стороны нижние губы Алисы.
Чтобы больше открыть доступ ко входу.

Руки после этого оказались в смазке.
Паша едва поборол в себе желание «искупать» их в смазке ещё больше.
Решив, что это подождёт до другого раза.

Алиса ответила на его «деловое» прикосновение стоном.
Тихим. Но для него он прозвучал, как зов.

Такой глубинный, из таких слоёв сущности девушки, что едва не заставил Пашу броситься на этот зов немедленно.

Сметая и круша всё на своём пути.
Позабыв обо всех продуманных предосторожностях.

Но он глубоко вздохнул несколько раз. —
И устоял перед требовательностью зова.

Смог не поспешить на зов скорее.
В данном случае спешить не следовало.
Разве что очень медленно.

***
Паша подумал, что ему желательно иметь свободные руки.
И попробовал переложить заботу по поддержанию доступа ко входу на Алису.

Положив её руки вместо своих, он попросил её:

— Алиса, подержи здесь вот так, пожалуйста.

Алиса молча послушалась.

— Вот, умница.

Он обрадовался, увидев, что Алиса услышала и поняла его.
Он, честно говоря, не очень-то надеялся, что она сейчас может воспринимать его слова.

— Паша… — с незнакомой интонацией проговорила Алиса пересохшими губами.

— Что? — он на всякий случай снова приготовился услышать что-то вроде виноватого «давай в другой раз».
И даже чувствовал себя готовым с лёгкостью согласиться.

— Пашенька… можно… скорее…
У меня там внутри … всё так сжимается… от ожидания…
Я не могу уже больше… кажется.

«Ну надо же.
А он-то решил, что Алиса может попросить перенести».

— Да-да, моя хорошая.
Уже сейчас.
Потерпи чуть-чуть.

***
Хорошо, что руки у него снова были свободны.
Всё ещё дрожащей рукой он приблизил головку ко входу.

И поразился ощущениям головки от влажности входа.
Одно дело видеть смазку.

И даже ощущать её руками.
А вот ощущать её головкой у входа — это уже совсем другие ощущения.

Да, если бы шортики всё ещё были на Алисе, то к этому времени они были бы уже насквозь мокрыми.

Но сейчас эта сверхвлажность была очень кстати, так как обеспечивала комфорт головке.

И обещала лёгкое и малоболезненное проникновение и скольжение.
То, чего он и хотел.

Вдобавок он почувствовал, что и его возбуждение возросло от очередного столь красноречивого проявления Алисиного возбуждения.

И вообще от всей мизансцены:
он трогает своей головкой Алису. Вход в её лоно.

Окунает свою головку в Алисину смазку.
Осязает нежность кожи этого волшебного места.

***
Паша не отказал себе в удовольствии поводить головкой по раскрытым влажным губам.
Задеть и поласкать капюшон.

Вдобавок он надеялся, что эта ласка будет приятной и для Алисы.
Не будет лишней при подготовке Алисы к его вторжению в её лоно.
Поможет тканям её тела повысить эластичность и легко принять его.

Неизвестно, насколько его манипуляции помогли в подготовке её тканей,
но Алиса от них задрожала ещё сильнее.
И снова попросила уже совсем слабым голосом:

— Пожалуйста.

О чём она просит — Паша и так знал.
Уж точно не отодвинуться.
А наоборот.

Придвинуться ещё ближе.
Углубиться в неё.
До упора.

***
Тянуть больше не имело никакого смысла.
Да ему и самому не терпелось.
Окунуться в этот святой источник.

Наступила главная минута в его жизни.
Минута соединения с Алисой.
Соединения с её прекрасным родным любимым телом.

Свободной, но такой же дрожащей рукой Паша слегка оттянул нежную скользкую кожу около входа.
Чтобы было удобнее разместить головку у входа при введении.

При всей возбуждённости Алисы и при всей вероятной готовности её тела впустить его,
вход во влагалище пока не был раскрыт настолько широко, чтобы можно было свободно ввести хотя бы головку члена.
Что и понятно, учитывая неопытность её тела.

Паша решил для начала легонько потереться головкой возле входа.

«Улетая» при этом от ощущения смазки в нём.
В которой сейчас по сути «купалась» его головка.

В Алисе что-то изменилось при этом новом движении.
Она замерла.

Наблюдая за новыми ощущениями от действий Паши.
А затем снова задрожала.

— Алиса, всё хорошо? — уточнил он на всякий случай.

Она кивнула.
И вдруг добавила срывающимся голосом:

— Если увидишь слёзы — не пугайся.
…И не останавливайся.
…Это от счастья.

— Хорошо, любимая.
Я войду?

Алиса снова кивнула.
И прикрыла свои глаза.
Наверное, чтобы сосредоточиться.

— Не забывай расслабляться, — напомнил Паша Алисе.

На этот раз она почему-то даже не кивнула.
Но Паша не стал её тормошить на предмет ответа.

Решив, что она наверное просто отвлекаться не хочет.
Но всё прекрасно слышала.
Трудности вхождения
Раз сказано входить — значит, надо входить.

И Паша тихонько надавил головкой на вход.
Потом ещё раз.

Вход не поддавался.
Не раскрывался. Не расширялся.

Легко сказать — дави и растягивай.
А если этого недостаточно?

Надавливать ещё сильнее?
Легко сказать.

А если это приведёт к травме любимой?
И что тогда?

Скорую он конечно вызовет.
Всё обойдётся.

Тем более что речь о наружных травмах (которых пока и нет).
Но всё равно.
Как-то … страшно, в общем.

Алиса-то конечно простит.
Но это потому что она слишком добрая.

Точнее, потому что она лично его сильно любит.
Но ему-то каково будет, если он повредит ей?

Вот в такие моменты и становится вдруг понятна традиция некоторых народов приглашать профессионалов в опочивальню новобрачных.
Или хотя бы посторонних и опытных мужчин.

Которые уже знают, как куда надавить.
Да так, чтобы гарантированно не травмировать девушку.
И не теоретически знают, а по собственным ощущениям, по опыту.

Не менее понятна и бытовавшая когда-то традиция давать опыт юношам до первой ночи с женой.
А он опыта не имеет.

***
Маловероятно конечно, чтобы он мог сейчас травмировать Алису, если надавит посильнее.
Она вроде бы более чем возбуждена.

Всё должно легко раскрываться и растягиваться.
Но пока ведь не растягивается, не поддаётся.

И вообще. Там ведь ТАК узко.
На вид — буквально какие-то миллиметры.

Настолько Уже в диаметре, чем его член, что трудно даже просто представить, что его член способен проникнуть в этот узкий канал.
И как в такой ситуации решиться продолжать надавливать?

И хотя он раз сто видел на видео, что узость входа обманчива, что всё прекрасно расширяется, но сейчас эти знания казались какими-то эфемерными.
Обманчивыми.

На фоне того, что он собственной головкой ощущал, что вход реально очень узкий, а расширению пока не поддаётся.

Хорошо ещё, что хоть смазки полным полно.
Иначе всухую вообще было бы тяжко.
Да что там тяжко. Просто невозможно.

Хорошо ещё, что хоть Алиса терпеливо ждёт.
Не торопит его своими мольбами, на которые он не может ответить отказом.

***
Но делать было нечего.
Путь был только один — только вперёд.

И средство только одно — просто усилить давление.
Разумеется, чуть-чуть.

Совсем чуть-чуть.
А если чуть-чуть окажется недостаточно, то ещё чуть-чуть.
И так постепенно увеличивая силу нажатия.

Чуть ли не холодея от страха, Паша попробовал надавить слегка посильнее прежнего.
Молясь, чтобы это не навредило Алисе.

И о чудо и восторг — это в самом деле сработало.
Этого оказалось достаточно.

Он почувствовал, что смог продвинуться вперёд.
Хоть немного, но углубиться внутрь Алисы.

Паша перевёл дух.
Ну слава богу!
Лёд тронулся.

Значит, вход всё-таки поддаётся расширению.
Нужно просто немного сильнее давить.

И тогда всё получается.
И тогда вперёд можно продвигаться.

И в то же время это не травмирует Алису.
Если бы ещё знать, что ей не больно при этом.

Знать бы, как она отреагировала на его достижение.
На их достижение.

По углублению их соединения.
По его вторжению в её тело…

Паша почувствовал новый прилив страха.
Только бы с ней всё было хорошо.

Он взглянул на лицо Алисы.
Вроде бы не похоже, чтобы ей было особо больно.

То есть, если ей и было неприятно его небольшое пока продвижение, то самую малость.
Но на лице пока что всё то же ожидание.

Паша взял её руку в свою.
Чтобы знать, когда ей будет больно.

Если вообще будет.
Чтобы иметь возможность вовремя остановиться.

Скользко конечно. Рукам. Немного.
От смазки, в которой его и её руки.
Но сейчас это неважно.
Трудности продвижения
И только после этого, с рукой Алисы в своей Паша позволил себе сделать новый шаг.
Ещё немного надавить.

«Шаг — остановка,
Другой — остановка».

Может, Маршак про это писал эзоповым языком в своём стихотворении о неизвестном герое?

Теперь делать новые шаги должно стать проще.
Благодаря тому, что он теперь уже знал, с каким усилием нужно надавливать, чтобы смочь углубиться.

Но очередное движение принесло свои сюрпризы.

Углубиться-то получилось.
Вот только Алисина рука вдруг сильно сжала его руку.

Как вовремя он взял её за руку-то.
И вокруг головки он тоже почувствовал дополнительное сжатие.
Вдобавок к уже знакомому давлению стенок узкого канала.

Он хотел бы думать, что мышцы Алисы сжались от наслаждения и предвкушения.
Она обронила недавно, что у неё постоянно всё внутри сжимается.
И конечно при введении члена тоже может сжиматься.

Если бы не одно «но». —

Он успел увидеть, как Алиса сильно зажмурилась.
И как из-под век брызнули слёзы.

И успел услышать, как резко она вдохнула.

От всего этого он замер, не зная, что делать дальше.
Может, обратно?

А вдруг ей и обратно тоже больно будет?
Или спросить у самой Алисы?

— Алиса…

Не отвечает.
Глаза не открывает
Наверное, не хочет открывать сейчас, когда они наполнены слезами.

Только губы дрожат.

И Паша подозревал, что они дрожат не из-за удовольствия.
А из-за болезненности «там». У Алисы внутри.

Да ещё и слёзы.
Такие, которые точно не от счастья.
Такие бывают от внезапной боли.

Паша готов был разозлиться на себя.
Ведь это вроде как он виноват.

Что Алисе больно.
Да ещё и в таком нежном чувствительном месте.

Или всё-такие виновата коварная природа, которая так устроила женское тело?
Что даже при такой сверхосторожности, какую проявил сейчас он, всё равно не всегда удаётся совсем избавить любимую от неприятных ощущений?

Но пока надо было срочно позаботиться о самой Алисе.
Что он мог сделать?
Он не знал.

И для начала просто осторожно коснулся её дрожащих губ.
А затем стал снова ласкать её губы.

Медленно. Осторожно.
Стараясь выразить всё сочувствие, на которое он только был способен.
Всю свою любовь.

Её губы в ответ ещё сильнее затрепетали.
И не только губы.

«Там» тоже среагировало на его прикосновение к губам.
Снова сильно сжав его член.

Паша очень надеялся, что его нежность и забота принесут Алисе облегчение.
Хотя бы моральное, если уж не физическое.

И его надежды оправдались.
Он чувствовал, как постепенно она снова расслабляется.

В том числе и «там» тоже.
Сжавшиеся было мышцы лона тоже стали расслабляться.
Судя по тому, что сдавливали его член уже не так сильно.

***
— Алисонька, родная моя, — обратился он к ней, остановив поцелуй. — Может, отложим?
Хватит на сегодня?

Она отрицательно замотала головой.
Отказываясь от откладывания.

Ну вот.
Она не хочет откладывать.

А он не хочет причинять ей боль.
И как быть?

— Но тебе же больно.

— Нормально. Не очень.
Это больше от неожиданности.

Это был просто небольшой спазм влагалищных мышц.
Не придавай этому большого значения.

— Небольшой?

— Да. Совсем небольшой.
Можешь продолжать.

— Сомневаюсь.

— Паша, какой смысл откладывать?
Всё равно нам надо пройти через это.

Так лучше сейчас закончить, чем отложить.
А то потом всё по новой придётся начинать.
Всё глубже, глубже и глубже
***
Паша удивился, что Алиса смогла произнести такую длинную и связную речь.
И это после той истомы, в которой она пребывала недавно.

Наверное, это она от боли протрезвела.
Бедная его девочка.

Надо бы как-то снова повысить градус Алисиного возбуждения и наслаждения.

Паша снова стал целовать Алису.
С удовлетворением замечая, что её губы уже не дрожат так сильно.
И чувствуя, что смазки становится больше.

Чтобы закрепить результат, он на время освободил руки, чтобы поласкать её грудь и нижние губы.
И капюшон тоже.
Пробуя на ощупь осторожно добраться и до скрытой под ним головки.

Алиса поняла, что такими мерами Паша доведёт её до оргазма раньше времени.
И решила сообщить ему, что всё и так уже хорошо.

— Паша… если ты будешь продолжать в том же духе, то у меня наступит оргазм. Наверное.

— А разве это плохо?

— Нет конечно.
Но это произойдёт до того, как ты полностью войдёшь.

А мой оргазм может спровоцировать наступление твоего.
А хотелось бы сначала соединиться до конца.

— Я хотел загладить твои болезненные ощущения.

— Спасибо.
Этого ты уже добился.

Я уже более чем готова.
К продолжению нашего сближения.

***
Ободрённый уверенностью Алисы и возвращением румянца возбуждения и блеска в её глазах, Паша с готовностью вернулся к продолжению.

Теперь было ещё проще.

Просто. Потихоньку. Надавливать.
Просто. Медленно. Углубляться.

Да прислушиваться к дыханию Алисы.
И к мышцам её влагалища.

Если она вдруг сжалась, резко вдохнула — просто остановиться.

Подождать, когда она снова станет дышать ровнее.
Когда расслабятся мышцы «там».

Помочь ей расслабиться поцелуями и ласками.
Подбодрить ими.

Поддержать градус возбуждения.
Добиться, чтобы глаза снова заблестели.

И снова продолжать путь.
Миллиметр за миллиметром.
Вглубь её тела.

«Вот он прошел
Половину
Пути.
Надо еще половину
Пройти.»
Фанфары победителям
И наступил момент, когда углубляться стало уже дальше некуда.

Паша остановился и вздохнул.
Вот и конец длинного трудного пути.

Теперь можно было расслабиться.
А ещё теперь можно было обратить внимание уже не на трудности.

А на приятные стороны своего положения.
Тем более что они были исключительными.

И он обратил.
Он в Алисе.
Полностью.
Алиса позволила ему это.

Он срочно сменил направление мыслей.
Те вызывали такой острый подъём и без того немалого возбуждения, что он мог от них в любой момент излиться.

Это тоже хорошо, но может немного подождать.
Потому что очень хотелось и в Алисе побыть хоть чуть-чуть подольше.

Так лучше пока думать о другом.
Например, о проделанном пути.

***
У него было чувство, что он совершил огромную работу.
И что он справился. Но отлично.

Но главную оценку его труда даст Алиса.
Это ей довелось стать объектом его стараний.
Объектом приложения его сил.

Он встретился взглядом с Алисой.
И сразу понял, что её оценка самая высокая.

Её взгляд сиял благодарностью.
И счастьем.
Сейчас она была особенно красивой.

Паша улыбнулся.
Ему захотелось сказать что-то очень простое и сердечное…

А ещё нестерпимо захотелось снова поцеловать её.
Но пока он решил придержать это желание.

На это была своя причина. —
Поцелуй тоже грозил немедленной эякуляцией.
Что тоже не входило в Пашины планы.

Ещё больше его тянуло начать совершать фрикции.
Хотя бы тихонько.

Очень тихонько.
Хотя бы пару раз.

Тем более что количество смазки обещало довольно лёгкое скольжение.
Но сегодня фрикции были недопустимы.
Так как в планы Паши не входило делать свою чувственную подружку фригидной.

— Алииииса… родная моя… любимая… вот мы и вместе.

— Да, Пашенька.
Вместе.
Наконец-то.

…Спасибо тебе большое.
Я так тебя люблю.

— И я тебя люблю.
…Теперь потихоньку обратно?

— А ты куда-то спешишь?) )

— Нет…
Но я подумал, а вдруг тебе трудно.

— Трудно?) )

— Ну… «там».
С непривычки ощущения наверное … проблематичные?

— Нет, Паша.
Ощущения хорошие.

— Правда?

— Да.
Так что можем ещё побыть вместе.
Если тебе нравится.

— Не то слово.
Я на седьмом небе уже от самого факта, что я в тебе.
Меня просто распирает от осознания этого.

— Я заметила.

— Что?

— Что тебя распирает.) )

— Как ты это заметила?

— Ну… «Там».) )

— Тебе … некомфортно?
… От того, что меня распирает?

— Нет, что ты.) )
Наоборот. Очень комфортно
И именно от того, что тебя «распирает».

Пашенька, я же точно так же на седьмом небе.
От того, что ты во мне.

— Тогда ладно.
А ещё мне чисто физически тоже очень приятно.

В тебе так замечательно.
Так тепло. Так … тесно.

— И мне с тобой хорошо, Пашенька.

— Как ты себя чувствуешь?

— Очень хорошо.
Ты же ждал, когда я отдохну.
Когда я смогу расслабиться после очередного спазма мышц.

И так медленно и постепенно углублялся.
Что моё влагалище успевало спокойно растянуться.
Так что всё хорошо.

— Я так рад это слышать. Ты не представляешь.

— Я верю, Пашенька.

— Мне кажется или ты в самом деле очень счастлива?

— Не кажется.) )
А вообще мне сложновато сейчас думать и анализировать своё состояние.
Просто какая-то эйфория охватила.

— Это, наверное, от эндорфинов.

— Наверное…

— И с физическими ощущениями всё нормально?

— Физические… тоже что-то вроде эйфории…

— А «там»?

— Там… невыразимо приятная, хоть и очень непривычная растянутость… и заполненность…
А ты сам-то как?

— Я счастливейший человек.
Я дожил до момента, когда смог соединиться с моей любимой.

Да вдобавок она ещё и сама меня хочет.
Так что у меня такое чувство, что я от избытка чувств в любой момент могу кончить.
От малейшего движения. Даже от мысли. И даже от…

Алиса, а можно мне…

— Что же теперь-то?) )

— Можно тебя … поцеловать?

— Пашка, твои вопросы иногда такие неожиданные.) )

— А что тут неожиданного?

— Ну как… ты только что…
В общем, ты прямо сейчас полностью погружён в меня.
Неужели после этого ещё остаются сомнения, можно ли меня целовать?

— Дело в том, что мне кажется, что, как только я прикоснусь к твоим губам, так сразу и эякулирую.

Я на грани, понимаешь?
А ты же предложила побыть вместе.

— Значит, ты решил закончить акт?

— Да.

— …Без фрикций?

— А зачем они?
Нет, мне конечно очень хочется.

Но тебе ведь пока нельзя.
А я и без них вот-вот кончу.

— Тогда скорее целуй.

— Ты помнишь, что я при этом сразу кончу, и нам придётся разъединиться?

— Помню.
Но тебе давно пора эякулировать.

***
Других приглашений Паше не потребовалось.
Он снова завладел губами Алисы.

И в самом деле вскоре эякулировал, как и предполагал.
От новой вспышки возбуждения.

А ощущения, сопутствующие этому событию, привели к разрядке и у Алисы.
После эякуляции
Когда выброс семени полностью завершился и к Паше стало возвращаться ощущение реальности, он не стал сразу выходить из Алисы.

Потому что заметил, что её интимные мышцы с силой сокращаются.
И понял, что она пережила оргазм вслед за ним.

Ему захотелось задержался в ней, чтобы насладиться ощущением её сокращающихся мышц.
Так как было чрезвычайно приятно знать, что Алиса испытала оргазм.

И, судя по всему, под влиянием эякуляции.
Ну разве это не чудо?

Ему хотелось конечно отдохнуть.
Но очень не хотелось разъединяться с любимой, покидать её такое долгожданное и такое гостеприимное тело.

Тем более после таких красивых совместных переживаний.
И вообще.

Он обнял её.
И в таком положении замер на некоторое время со всё ещё трепещущей после пережитого девушкой.
То есть теперь уже женщиной, если быть точным.

Прислушиваясь к движениям её интимных мышц.
Они долго ещё сильно сокращались.
Затихая лишь очень постепенно.

Паша удивлялся.
Хотя и ликовал конечно.
Неужели Алису накрыло настолько сильным оргазмом?

Ну ладно он. С ним-то всё понятно.
Для мужчин сильный оргазм при эякуляции обычное дело.

Но чтобы и девушка тоже при первой же близости испытала такой сильный оргазм?
Да ещё и всего лишь от того, что ощутила оргазм и эякуляцию мужчины?

Это было невероятно трогательно.
И вызывало новый прилив нежных чувств к любимой.

Ну какое же всё-таки Алиса чудо.
Просто сказочно чудесное чудо.

Это конечно давно понятно.
Но теперь ещё и в такой деликатной сфере, как любовная близость, тоже.

Так любить и желать любимого, как Алиса, чтобы кончить в первый же раз, да ещё и так сильно — это всё-таки суметь надо.

А Алисе это удалось.
Она и в этом оказалась везучей и талантливой.

***
Или это он такой восхитительный, что Алиса так в него влюблена?

Паша с усмешкой, но счастливо вздохнул.
Всё же он невероятно везуч.

Что его любит и хочет такая волшебная девушка, как Алиса.
Что она так невероятно остро реагирует на него.
До оргазма. При близости с ним.

Хотя наверняка он в самом деле с полным правом может приписать себе львиную долю заслуги в том, что Алиса тоже получила такую полноценную разрядку.

Он же очень старался.
Проявил гигантское самообладание и терпение.

И осторожность. И аккуратность.

Смог её убедить в своей нежности и любви.
Как и хотел.

Вот она и смогла раскрыться ему настолько, что у неё проявилась способность так остро реагировать на него.
Вплоть до сильнейшего оргазма от скромного воздействия.

Или эякуляция - это не такое уж скромное воздействие?
Надо спросить у Алисы. Потом.

И вот результат его стараний и её способностей. —
Его Алиса, эта амазонка, умница, гений и так далее -
превратилась в сплошной комок нервов.

Который так трогательно и беззащитно вздрагивает сейчас в его руках.
Инстинктивно прижавшись к нему всем телом.
Постепенно успокаивая своё дыхание и сердцебиение.

Подарив ему доказательства пережитой в его объятиях разрядки.
И заставив его радоваться его способностям порадовать любимую.

***
Наконец Алиса совсем успокоилась.
Ну как совсем.
Насколько это вообще возможно в такой ситуации и после такой бури.

Немного отодвинувшись, Паша посмотрел на неё.
И снова забыл дышать.

А заодно почувствовал, как снова усиливается пульсация в паху.
А ведь он так и не вышел ещё из неё.
А так как теперь он снова увеличивается («там»), то уже просто так и не выйдет.

И всё — из-за того, настолько Алиса сейчас выглядела красивой.
Совершенно неземной красотой.
Наверное, из-за неземного выражения лица.

***
Алиса казалась уже вернувшейся в обычную реальность.
Ну или возвращающейся.

Но глаза её мерцали ну очень необычным светом.
Что это могло бы означать?
Отблеск пережитого наслаждения?

Что бы это ни было, но в любом случае это делало её мучительно красивой.
Такой красивой, что Паша почувствовал порыв стать на колени перед ней.

«Если она такими темпами будет становиться всё красивее и красивее…
То я же в самом деле сойду с ума…» - с восхищением и небольшой всамделишной тревогой думал Паша.

Но он не встал на колени.
Потому что он знал, что Алису это смутит очень сильно.

И собьёт её нынешний настрой, делающий её такой красивой.
Так что сбивать его было нельзя.

Вдобавок ему пришлось бы выйти из неё.
А с этим тоже не хотелось спешить.

***
И улыбка блуждала на её лице ну крайне загадочная.
Очень интригующая.
Знать бы, что же она всё-таки означает.

«Все загадки женщин разгадываются беременностью» —
некстати вспомнилось Паше известное выражение не менее известного товарища.

Но даже если тот и был прав, всё равно это была какая-то не вся правда.

Если тот товарищ видел что-то подобное тому, что сейчас видел Паша, то есть женщину в таком состоянии, то знал, что дело не только в беременности.

А с наступлением беременности настоящие загадки и вовсе только начинаются.
Пора выходить
***
Кстати, а как с этим делом у них с Алисой сейчас?
Как он раньше-то об этом не подумал?

Они сами-то сегодня залетят или нет?

Он же эякулировал в неё.
И если у Алисы на днях овуляция, то его сперматозоиды скоро найдут в её теле яйцеклетку и … и из неё начнёт расти их ребёнок…

Надо было конечно раньше спросить у Алисы.
Какой у неё сегодня день цикла.

Если залётный, то близость могла бы стать ещё более волнующей.
Хотя казалось бы — куда уж больше-то.

И всё же могла бы.
Если бы во время близости он думал бы ещё и о том, что они могут сегодня ещё и своего ребёнка зачать.
Что уже сегодня встретятся их гаметы и начнут превращаться в их ребёнка.

Хотя… если бы он думал ещё и о возможности зачатия, то ему могло бы не хватить сосредоточенности для работы с Алисой.

***
Так странно. Он давно мечтал об их общих детях.
Не в последнюю очередь из-за очарованности самим процессом их сотворения.

Но не только поэтому.
А потому что… долго объяснять.

В общем, из-за очарованности возможностью смешения его и Алисиных генов в новом человеке.

А вот дошло у них до дела — и он вдруг совсем позабыл об этом.
Наверное, от озабоченности тем, как бы поаккуратнее войти в Алису.

До акта он не спросил у Алисы о вероятности залёта.
А потом уже не совсем уместно было.

Да и занят он был.
Тем, как бы понежнее обойтись с Алисой.

Так что…

Ладно, потом спросит. Скоро. Обязательно.
Только момент подходящий найдёт.
Интересно же.

***
Пора было всё же покидать Алисино тело.
Дать ей отдых.

Да и самому отдохнуть не мешало бы.
Несмотря на то, что он снова чувствовал прилив энтузиазма к продолжению интимного общения.

Во всех смыслах.
В частности, его расслабившийся было после эякуляции МОК снова увеличивался.
И поэтому снова оказывал давление на стенки канала.

Начав возвращаться в состояние полной готовности ещё тогда, когда он наслаждался завершающими сокращениями Алисиных мышц.

Так что нужно было посоветоваться с Алисой.
Как ему теперь выходить из положения.
То есть из её тела.

Хоть предупредить её.
Что он собирается снова потревожить её.

***
Паша посмотрел Алисе в глаза.
Её взгляд был уже почти обычный.

Хоть и с отблесками недавно обретённой тайны.
Всё больше волнующей Пашу.

Алиса благодарно и чуть смущённо улыбнулась.

— Алиса, ты не против, если я выйду?

— Как хочешь, Пашенька.

— Может, лучше было бы раньше…
Но я замешкался…

Хотел побыть с тобой ещё.
А потом началось снова…

— Я поняла. Заметила.

Алиса совершенно неожиданно вдруг покраснела из-за чего-то.
Что заставило покраснеть и его.

— Тебе не больно от повторного растяжения?

— Нет. Мне приятно.

— Тогда я пошёл.
Я потихоньку.
Примечание к части
(МОК - мужской орган копуляции)
Примечание к части
не новая, но изменена
Завершающий штрих
Паша осторожно подался назад.
И облегчённо выдохнул, увидев, что ему довольно легко удалось выскользнуть из Алисы.

Значит, и Алисе это не должно было доставить дискомфорт.
А то и наоборот. —

Ему показалось, что, когда он выходил, стенки Алисиного лона затрепетали.
И даже снова слегка сжались.

Словно не хотели его отпускать.
Хотя на самом деле это конечно просто рефлекторное.

Да он и сам-то уже был в таком состоянии, что того и гляди снова эякулирует.
И тогда всё по новой?

Оно конечно хорошо бы.
Но лучше после перерыва.

***
Вот он и отсоединился от Алисы.
Он невольно вздохнул с сожалением.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.
Впрочем, — чтобы начаться вскоре заново.

Алиса тоже вздохнула.
Но скорее умиротворённо, чем с сожалением.

Паша поддался желанию поцеловать её живот. Низ живота.
Заставив её снова взрогнуть при этом.

***
А затем, повинуясь внезапному импульсу, он медленно сблизил, сдвинул вместе её ноги.
И даже слегка прижал их друг к другу..

Мол, сам развёл их некоторое время назад — сам и вернул в прежнее положение.
Как и было.

Но на самом деле… ему просто хотелось как-то закрыть её, что ли.
… То место, откуда он вышел.
Оно же осталось теперь ничем неприкрытым.

Беззащитным.
А ему хотелось, чтобы оно не было таким беззащитным.

Так пусть его хоть сдвинутые ноги закрывают.
Ему так спокойнее.
Немного.

А когда ему снова понадобится туда войти — снова откроет.
Долго ли.

***
Он увидел, что у Алисы в ответ на это его действие, на его манипуляции с её ногами появилось выражение лёгкого весёлого недоумения.
Но комментировать этот его жест она не стала.

***
Вот теперь всё было точно завершено.
На сегодня это точно всё.
На сейчас. На сей час.

Какой же длинный путь они прошли с того момента, когда он решился поддержать Алису не только своим обниманием, но и сеансом волшебного массажа.

Перешедшим в сеанс ещё более волшебного …, а как это, кстати, говоря называется?

Формально — конечно просто секс.
А вот по сути это было … священнодействие — вот что это было.

Откровение.
Таинство.

Даже «занятие любовью» тут не самое точное выражение, хотя уже ближе к сути, чем нейтральное невыразительное слово «секс».
И тем более чем биологически-медицинское «половой акт».
"МОЁ!"
***
Алиса пока продолжала расслабленно, а может и слегка утомлённо, молчать.
Оставаясь всё такой же загадочной, какой она стала какое-то время назад.

И храня на лице отпечаток той особой красоты, который у неё недавно появился.
И, похоже, не собирается исчезать.

Как же люди теперь смогут с ней общаться?
Они же тоже не останутся равнодушны к такой красоте.

***
Они и раньше-то не были равнодушны. Даже очень.
Что же тогда станется с ними теперь, когда они будут общаться с этой новой Алисой?

Они же … они же все заболеют этой красотой.
Не смогут жить, не видя её перед собой постоянно.

***
Он-то ладно.
Да, он тоже давно и неизлечимо ею болен.

Но он по крайней мере имеет возможность её часто видеть.
И не только видеть, но и заниматься с ней любовью.

Что даёт ему возможность прикоснуться к этой красоте.
Окунуться в неё.
В этот источник благодати.

И не только в том смысле, что он может овладеть её телом.
Но и в том смысле, что при сексе он каким-то образом сливается с её … энергией, что ли.

С её биополем или как там это называется.
Их биополе становится общим.

И это ещё более сильное переживание, чем даже собственно оргазм при эякуляции.
И именно это составляет главное в их общении.

Это хоть частично утоляет его потребность в ней.
В слиянии с её сущностью.

***
А как же остальные люди?
У них-то нет подобной возможности.

«Нет и не будет!» — взвился вдруг внутренне Паша.

И почувствовал, как много будет желающих быть ближе к Алисе.
Хоть немного ближе.
Но конечно чем ближе — тем лучше.

Он конечно понимал их желание.
Очень даже.

И где-то мог даже посочувствовать.
Что они они не наделены тем, чем наделён он.
То есть счастьем так же близко знать Алису.

Но … мало ли чего им хочется.
Алиса - его.
И только его.

***
Ему вдруг резко захотелось снова овладеть ею.
Немедленно.
Энергично, сильно.

Уже не ради наслаждения тела и души.
А из-за острой потребности чувствовать себя её обладателем.

Чувствовать, что она принадлежит только ему.
И никому другому.
И не может принадлежать никому другому.

Порыв был настолько острым, что он почувствовал себя на грани обморока (наверное).
Но потом немного отпустило.

***
Он даже сжал её бёдра.
Сильно, едва контролируя давление.

И глубоко вдохнул несколько раз, стараясь подавить приступ желания.
Которое сегодня ещё нельзя было удовлетворить.
Которое нужно было хотя бы отложить на потом. —

Вторгнуться, войти до упора.
Одним рывком.

Совершить фрикции.
Да просто отыметь её, как раньше говорили.

Со всей яростью, которую он сейчас ощущает.
Которая откуда-то вынырнула, отшвырнув в сторону владевшую им нежность.

Говоря каждым движением, каждым отчаянным рывком:
«Моя! Моя! Моё!»

Разрушить остатки её девичества, если они остались.

Заполнить её лоно своим семенем.
Чтобы оно растеклось везде, где только можно, впиталось в её тело.

Чтобы на ней стояла его печать.
Печать его тела.
Его страсти, его любви, его власти, его тела, его ДНК.

Чтобы она телепатически подавляла в зачатке любые поползновения в адрес его Алисы.
Чтобы даже мысли ни у кого не возникали о возможности прикоснуться к его Алисе.

Чтобы никто даже в воображении не прикасался к ней.
Чтобы даже образы не возникали.

Но разве можно этого добиться?!
Разве это реально?

Паша тяжело вздохнул.
Боясь, что это совершенно не реально…

***
К Алисе и раньше-то никто не мог оставаться равнодушным.
Каждой былинке, каждому творению хотелось коснуться её.

Чувствуя в ней жизнь.
И не просто жизнь. А жизнь радостную.

Ощущая, что Алиса — источник счастья.
Проводник какой-то высшей красоты.

И дело не только в том, что у неё совершенное тело.
В их время красивые тела — не редкость.

Дело в чём-то намного более важном и редком.
В способности Алисы дотянуться до чего-то вкусного, очень вкусного.

И поделиться своими находками с остальными.
С ней удаётся прикоснуться к чему-то радостному и прекрасному.

Такому прекрасному, что делает жизнь счастливой и жутко интересной.
И без чего жизнь уже не в радость.

А серость и унылость.
Даже более того — тоска беспросветная.

Алиска — словно проводник ко всему красивому и счастливому.

Но это всё и раньше было.
А теперь что будет?
Теперь, когда Алиса стала ещё красивее?

***
А ведь это он сделал её только что такой, — внезапно подумал Паша. —
Он!

Ну или она сама такой стала.
Но ведь даже в этом случае — ведь при его непосредственном участии!

Под влиянием его любви.
Его бережности.

И под влиянием своей любви к нему.

Эта мысль принесла ему радость и облегчение.

Вот и пусть другие не на Алису облизываются.
А делают себе своих Алис.

Сами.
Своей любовью.

И будет всем счастье.
И никто не уйдёт обиженным.

***
А эта Алиса — его и только его.
Особенно эта новая ещё более восхитительная Алиса, в новом качестве.

Она тем более - его.
Потому что она — его творение.

Да, Алиса проводник.
А другие могут тоже учиться дотягиваться до вкусных энергий.
Вот и пусть сами учатся.

А ритуал утверждения своего владения ею он всё же проведёт.
Обязательно.
И не раз.

Просто немного позже.
Когда это будет уже не опасно для Алисы.

Когда её тело уже будет готово для таких резких порывов.
Когда он постепенно подготовит его даже для таких штормов.
Ты теперь моя
***
— Паша, всё хорошо?

«Ага, вот и Алиса заметила, что с ним что-то творится».

— Более чем.
Алиса… Ты понимаешь, что ты теперь моя жена?

— Догадываюсь.

— И как ты к этому относишься?

Алиса улыбнулась и взяла его руку.
Не успел Паша понять, зачем она взяла его руку, как Алиса запечатлела на его руке почтительный, любящий поцелуй.

Точнее, скорее … благоговейный, — с трудом подобрал Паша подходящее слово.

Он так растерялся от её неожиданного жеста и его смысла, что упустил момент, когда Алиса так же расцеловала и вторую его руку.

Он смутился.
В горле появился ком, который он с трудом прогнал.

— Алис… я очень тронут конечно.
Но…

— Ты хочешь спросить, как это понимать?

— … Ну допустим.

— А я сама не знаю.) )
Просто очень захотелось это сделать.

Твои руки сегодня подарили мне столько тепла и доброты.
… Заботы. … И любви, — тише добавила Алиса. —

…Я обожаю твои руки.
И … всё остальное конечно тоже.

— И я тоже тебя обожаю.

— Ты заметил, что мы вынуждены постоянно вторить друг другу?
Стоит одному сделать какое-то признание — второй тут же отмечает, что у него так же.) )

— Заметил.
Ну, а что делать, если так всё и есть…

— Наверное, просто радоваться.

***
— Алис, ты не против, если я прилягу?

— Ложись конечно.

— А ты составишь мне компанию?
На правах любимой и жены.
Ложись рядом.

— Составлю.

Они наконец-то улеглись.
Наслаждаясь ощущением отдохновения в телах.
Новые нюансы
Паша решил немного поиграть с Алисой, вернув ей её же жест.
Сама-то поди тоже смутится.

Взяв ей руки в свои, сначала он просто погрел их своим дыханием.
А затем стал покрывать их лёгкими поцелуями.

Как он и думал, Алиса слегка напряглась.
А когда стал проводить языком вдоль её пальцев, наслаждаясь нежностью их кожи, внезапным трепетом и не только этим, Алиса уже не выдержала и протестующим тоном произнесла:

— Паша.

— Что? — неохотно отвлёкся он на секунду от своего занятия.

— Зачем ты … облизываешь мои пальцы.

— Потому что мне приятно прикасаться к твоей коже.

— Может, я тогда хотя бы помою руки?

— Зачем?

— Я сначала не подумала об этом.
А потом вспомнила.

— Что ты вспомнила?

***
Алиса не знала, как сказать, что она вспомнила.

То, что она воспринимала как что-то простое, даже естественное или неизбежное во время их акта, теперь начинало смущать.
И тем более при обсуждении.

А всё дело было в том, что её пальцы были … «там».
Когда Паша положил её руки «туда», чтобы она «подержала».

Алиса вздохнула.
Господи, до чего же это всё интимно.

Когда она сможет воспринимать это чуть проще?
Без такого зашкаливающего волнения.

— Пашенька, но ведь мои руки до сих пор…

— В смазке?

— Да.

— Алиса, именно это мне и нравится.
Жаль только, что она подсохла.

Но потом я наверстаю это упущение.
Обязательно.

— Что ты наверстаешь?

— Я собираюсь наслаждаться вкусом твоей смазки так часто, как только можно.
Мне он очень нравится.
Тем более что твоё тело так щедро источает эту благословенную субстанцию.

И благоухание твоей смазки мне тоже нравится.
Очень нежный, свежий и тонкий аромат.

— Ну… я даже не знаю, что сказать.

— Алиса, ты что — не читала книг «про это»?

— Читала конечно.

Паша снова прервал своё занятие.

— Алиса, ну, а почему тогда тебя так удивляет то, что я говорю про твою смазку?

Мужчины обожают аромат своих женщин.
В том числе аромат смазки.
И её вкус тоже.

И даже в первую очередь аромат и вкус смазки.
Это же секреция при возбуждении женщины.
Запах желания. Любви.

Там феромонов не знаю сколько.
Этот запах возбуждает и манит любящего женщину мужчину сильнее любых духов.

Ты же ещё и биолог. Должна была знать это.

— Ну теоретически мне это конечно знакомо…

— Понятно.
А практически — пока не освоилась?
Ничего. Освоишься со временем.

— Ну разве что со временем…

— Алиса, попробуй поверить, что любящему тебя мужчине, - Паша показал на себя, - в самом деле нравится вкус твоей смазки.
И вообще всё в тебе нравится.

***
Но всё-таки Паша почти сразу отпустил её руки.

Видя, что её руки стали дрожать, а сама Алиса не в своей тарелке от его действий и слов.
И от дискомфорта от того, что её руки в смазке.

На первый раз хватит с неё и этого.
Потом привыкнет.

Точнее, Паша просто перестал облизывать её пальцы.
Но ещё немного их погрел, а затем спрятал на своей груди.
Важный вопрос
Паше хотелось не только её пальцы спрятать на своей груди, а вообще всю её прижать к себе.

Но это было рискованно.
Ему снова захочется в неё.

А сегодня пока нельзя больше.
Она должна восстановиться после первого контакта.

Лучше пока выяснить один важный вопрос…

— Алиса, я должен был сразу спросить об этом.
Но как-то не нашёл подходящего момента.

— О чём?

— Мы залетели?

— Боюсь, что нет.

— Нет?

— Если только у меня не было задержки с овуляцией.
Скоро узнаем.

Но если задержки овуляции не было, то сегодня твои сперматозоиды уже не успеют оплодотворить мою яйцеклетку.
Вот если бы они попали в меня вчера — тогда они ещё могли бы успеть.

— Понятно.
Ну что ж, мне жаль, что в этот раз не получится.

Я-то, не зная, когда у тебя овуляция, уже размечтался, что могу стать отцом уже в этот раз.
Следующий шанс через месяц?

— Да. Дней через 27.
Но это примерная дата оплодотворения.
Но конечно можно отправлять туда сперматозоиды и несколько дней накануне.

— Значит, у нас будет время лучше подготовиться к зачатию.
И вообще лучше всё-таки, когда ребёнок зачинается не просто от секса, а когда оба родителя уже договорились, что хотят его зачать.

— Ты прав. Лучше.
Кстати, если бы был шанс на зачатие сегодня, я бы тебя и предупредила.
Чтобы это в случае зачатия не стало для тебя неожиданностью.

— Это была бы самая приятная неожиданность в моей жизни.

— Ты так спешишь стать отцом?

— Теперь да.
Но не просто отцом.
А отцом именно твоего ребёнка.

Видишь ли, меня дико возбуждает возможность сделать именно тебя беременной.
Оплодотворить именно твою яйцеклетку, заставив её превратиться в ребёнка.

И получить на руки ребёнка, выросшего в тебе. В твоей матке.
Вышедшего именно из тебя. Через твоё влагалище.

— Почему?

— Не знаю.
Просто что-то биологическое.
Хочется, чтобы на свете был человек, в котором объединились твоя и моя ДНК.

Ну, а ты как на это смотришь?

— А как я могу на это смотреть, если я позволила тебе войти в меня?
И эякулировать вдобавок.
Да ещё и не имея гарантий, что день незалётный, и овуляция не запоздала.

Значит, я тоже хочу дать жизнь нашему ребёнку.

— Спасибо, родная.

***
Паша всё-таки не выдержал и привлёк к себе Алису.
Очень уж ему хотелось после обмена такими признаниями снова чувствовать её, контакт с ней как можно более полно.

С девушкой, которая хочет вынашивать его ребёнка.
Вот в этом самом теле, которое он сейчас обнимает.
В котором он недавно был и в котором ему было так сказочно хорошо.

Жаль, что нельзя было пока снова войти в неё.
Даже очень осторожно — всё равно не стоило.

Лучше сейчас немного перетерпеть и отложить.
Но зато потом наслаждаться её неподорванной его нетерпением чувственностью.
По полной программе.
Алиса сверху
Паша решил воспользоваться способом быть в ещё более тесном контакте с Алисой, не входя в неё.

— Алиса, я переверну тебя на себя, хорошо?

Не возразившая Алиса оказалась на нём лицом к лицу.

— А голову можешь положить мне на плечо. Да, вот так, боком.
Иначе ты не расслабишь ничего, особенно шею и плечи.

— А как мне тогда смотреть на тебя?

— А это обязательно?

— Хотелось бы.

— Смотреть можно потом.
А пока лучше расслабься.
И просто послушай моё и твоё тело.

Алиса послушалась.

Ощущения получились конечно приятными.
Спасибо гравитации, сила которой сейчас заменяла силу мышц при объятиях.
Помогая прижать тело к телу.

Её грудь тесно прижата к Пашиной груди.
Живот к его животу.

А между ног совсем интересно. —
Пашин орган любви.
И снова восставший и готовый к соитию.

Алиса задумалась.
По идее им сегодня нельзя повторять акт.

Нежелательно.
Но может очень осторожно можно?
Если Паша согласится…

Но она согласна.
Что же ему мучиться-то зря.

— Паша, я хочу спросить.

— Давай на потом все вопросы.
И не надо так вздыхать.
Я всё чувствую.

***
Алиса тоже всё чувствовала.
В том числе и его возбуждение тоже.

И именно поэтому она хотела предложить помощь.
Но раз Паша предлагает помолчать…

Наверное, он догадывается, что она хотела спросить именно об этом.
А так как он хотел бы согласиться на повторение акта, но склонен отказать из-за необходимости паузы, то не хочет лишний раз задевать этот вопрос.

Но лежать на Паше было конечно хорошо.
Раз уж он сам это предложил.
Раз уж ему не тяжело её так держать.

***
Когда Паша начал это делать, Алиса сразу поняла, что чего-то такого и следовало ожидать.

Он стал делать то, с чего сегодня всё и началось.
Снова ласкать её спину.

Хотя конечно теперь уже без всякого намёка на «просто массаж».
Теперь Паша уже мог ласкать её спину в открытую.
Не ища для этого предлоги и поводы.

И такой массаж-ласка оказался в общем-то намного приятнее обычного.
Он конечно не решал задачи обычного.
Но зато у него были свои приятнейшие задачи и возможности.

Паша выводил пальцами узоры на её спине.
Согревал и гладил ладонями.

А ещё он стал спускаться ниже талии.
Наверное, решил, что теперь зона ниже талии уже не является запретной для него и его ласк.
Справедливо, конечно, решил.

Алиса уже было подумала, что Паша ограничится зоной крестца, как ей пришлось вздохнуть.
(Вот единственное, что было неудобно в такой позе сверху на Паше — так это вздыхать, а ведь иногда-то приходилось).

От того, что Паша спустился к ягодицам.

Разомлевшая от ласк выше талии Алиса не почувствовала никакого протеста или неловкости, когда ладони Паши оказались на её ягодицах.
Но от неожиданности слегка напряглась.

А ей не хотелось показывать, что она даже теперь может в такой ситуации напрячься.
Как-то неуместно, учитывая, что они недавно были так близки.

Оказалось, что лёгкие прикосновения кончиков пальцев к коже ягодиц могут посылать по телу волны чудесных ощущений.

От этих волн из Алисы снова хлынул поток выделений.
И она понимала, что Паша не может его не заметить.

Так как вся её смазка сразу попадает на него.
На его замечательно терпеливый и ласковый мужской орган.

— Паша, мне не пора слезть с тебя?

— Мне не тяжело.

— А…

— Тебе надоело?

— Нет конечно, но…

— Тогда чего ты переживаешь?
Лежи себе да лежи.

Алисе не хотелось выставлять себя снова пуристкой.
Она прекрасно запомнила Пашину речь в защиту смазки.
А он предложил:

— Давай лучше поиграем.

— … Как?

Что он ещё придумал?

— Я вывожу пальцем какой-нибудь знак. Букву, цифру.
А ты пробуешь угадать.
Согласна?

— Согласна.

Паша не стал её смущать, выводя знаки на ягодицах.
А вывел знак на спине.

— Ч?

— Правильно.

— У?

— Да.

— Д?

Верно.

— О?

— Угадала.
Что получилось?

— Чудо.

— Молодец.

— А почему чудо?

— Потому что ты чудо.
И то, что между нами случилось — чудо.
И то, что ты для меня сделала — тоже чудо.

— Ты тоже чудо.

— Не исключаю.
Поехали дальше?

— Поехали.

Алиса совсем расслабилась.
Игра настроила её на другой лад.
Отвлекла от прилившего было возбуждения.

— Восемь?

— Бесконечность.

— А почему бесконечность.

— Самый близкий символ.
К сути любви.

Если любовь выражать всего одной цифрой, то это будет восьмёрка.
Знак бесконечности.
Знаешь что… приподнимись-ка немного.

Алиса послушалась.

— Алиса, не подумай, что я распускаю руки.

— Я и не думаю.
Тем более теперь-то.

— Так вот, сейчас внимательно смотри, что я напишу.
И постарайся запомнить.
Только не произноси вслух свои догадки.
Хорошо?

— А что?) )
Это какой-то секрет?

— Нет, это просто игра такая.

— Ну хорошо.

Паша пропустил кисть руки между ними и вывел несколько знаков.
На груди, на животе.

— Запомнила?

— Да.

— Давай закрепим. Я повторю.
Читай ещё раз. Но снова молча. Прочитала?

— Прочитала.

— Тогда ложись обратно.

— Паша, ты интриган.) )
Я аж про своё вернувшееся было возбуждение забыла.

— Ты главное запомни текст.

— Я запомнила.
Алиса сверху по-другому
— Паша, ты ещё не устал?

— Нет. А ты устала?

— Нет, но мне не по себе от мысли, что ты мог устать.
Я бы на твоём месте уже устала.

— Я этого места ждал не знаю сколько лет.
Теперь я так быстро не устану.

— Какого этого места?

— Под тобой. Без одежды.
А ты прижата ко мне так, как сейчас.
Грудью и животом.
Или спиной.

— Спиной?

— Ну да.

— Значит, мне надо будет потом ещё на спину перевернуться?

— Да. И чем скорее тем лучше.

— Да не вопрос.
Что же ты раньше-то молчал.

— Вот я и сказал.
Ровно тогда, когда нужно.

Они поменяли положение.
Теперь Алиса лежала на Паше спиной к нему.

Свои руки он сложил в замок на ней.
Пока было не тяжело.

— Просто класс, — прокомментировал Паша. —
А главное — хотя ты перевернулась, но мой член всё так же у тебя между ног.

— И всё так же напряжён.
Ты не считаешь нужным разрядиться?

— Алиса, давай не будем портить такой момент размышлениями о разрядке.
И не вздыхай снова.

— Как мне не вздыхать, когда ты отказываешься от помощи.

— Давай это потом обсудим.
Позволь мне пока просто насладиться таким контактом с тобой.

Это одна из моих давних фантазий.
Ещё доэротических.

— Ты считаешь это доэротическим?

— Это - да. Безусловно.

— А что же тогда эротическое?

— Да хотя бы вот это.

Паша провёл рукой от её шеи до самого низа.
Заставив Алису задрожать всем телом.

— Сама видишь разницу, верно?

— Верно.

— А теперь сдвинься немного вниз.

Алиса подумала, что тогда Пашин член окажется уже не просто между её ног.
А вплотную к промежности.

Но послушно сместилась.
Как говорится: назвался груздем…

— Хорошо. А теперь постарайся не вздыхать.

С этими словами Паша аккуратно раздвинул нижние губы Алисы так, чтобы член располагался не около них, а между ними. Плотно примыкая к промежности.

Алиса застыла.

— Эй. Алис, просьбы не дышать не было.
Дыши. А то потом снова вздыхать будешь.

Вот, молодец.
И больше не забывай дышать.
Ну как тебе?

— Очень здорово…

— Я знал, что тебе понравится.

Освободившимися руками Паша стал гладить низ её живота.

— Ой, а зачем так живот-то напрягать?
Алиса, расслабься.

— А как без этого?
Это реакция на эротичность мизансцены.
Ты же не думал, что она оставит меня равнодушной.

— А, понятно.
Но всё равно расслабься.

Пашины руки пошли выше, дошли до груди, стали ласкать там.
Бартолиниевы железы снова отреагировали на это секрецией потока смазки.

— Как приятно, моя дорогая, что ты снова меня так хочешь.

— Ты нарочно так меня положил, чтобы чувствовать малейшую секрецию?

— Разумеется.
Рецепторы моего члена сразу сигнализируют моему мозгу, что на член попала влага.

— Ох Паша.

— Я честно говоря не представлял, что ты настолько чувственная.

— Дело не только во мне.
Это просто ты так себя ведёшь, что я не просыхаю.

— По-моему, это слово из другой оперы.

— Главное, что ты понял.

— И всё же говори хотя бы — «я не высыхаю».

— Хорошо.

— Тебе понравилось в таком положении?
Будем такое практиковать?

— Будем. Спасибо.
Можно мне уже слезть?

— Устала?

— Я просто соскучилась по виду твоего лица.

— О, ну это конечно убедительный аргумент.
Тогда слазь конечно.
Нектар счастья
Паша повернулся на бок вместе с Алисой, она снова развернулась к нему лицом.

В таком положении ей было проще соображать.
Чем в положении, когда она тесно прижата к нему, лёжа на нём.

И поэтому теперь Алиса собиралась серьёзно поговорить с Пашей на тему «всё или ничего» —
или не заниматься такими дразнящими ласками, если уж он решил избежать сегодня новых актов.
Или не избегать их.

Но не успела она сказать и слова, как Паша снова отвлёк её неожиданным жестом. —
Он нежно провел пальцами по её влажной промежности, полной в этот момент смазки.
Из-за недавних ласк в положении «на Паше на спине».

А затем стал с блаженным видом слизывать с них смазку.

Алиса растерялась.

— Алиса, что ты так на меня смотришь?

— Как?

— Словно ты снова не понимаешь моих действий.

— Я стараюсь понимать.

— А что тут стараться.
Я же предупреждал, что при первом удобном случае посмакую твою смазку.

— Я пока всё-таки не совсем понимаю, зачем тебе это нужно.

— Для удовольствия. Просто для удовольствия.
… Вижу, что ты всё ещё не понимаешь.

…Ну как тебе объяснить.

Дело в том, что это — ТВОЯ смазка, понимаешь?
Уже этого достаточно, чтобы это приносило удовольствие.

Но ещё большее удовольствие в том, что при слизывании твоей смазки у меня крепнет ощущение, что ты - моя. И только моя.

Ведь я имею возможность даже смаковать твою смазку.
Вот насколько ты моя.

Ты настолько моя, что я могу добраться до твоей смазки.
Настолько моя, что я ты реагируешь на меня такой щедрой секрецией смазки.

Сама понимаешь, что эти возможности есть только у очень, ОЧЕНЬ близкого человека.

Я столько мечтал об этом…
Так что теперь не могу отказать себе в этом удовольствии, доступном только Избранному.
То есть мне.

***
Слушая Пашу, Алиса думала, что хорошо, что она биолог.
Иначе ей ещё диковиннее было бы воспринимать такие речи.

А Паша, пользуясь небольшим замешательством Алисы, взял её руку и теперь уже её рукой зачерпнул смазку.

Опомнившаяся Алиса неуверенно посмотрела на него, когда он и её влажные пальцы приблизил к своим губам.
Заметив её неуверенность, Паша спросил:

— Алиса… можно?

Она пожала плечами.
И кивнула.

Подумав, что ей нужно будет как-то научиться хотя бы спокойно относиться к подобным моментам.
А лучше — с энтузиазмом.

Ведь ничего противоестественного Паша не делает.
А её реакция — просто с непривычки.

И вообще есть что-то в самом деле очень сближающее в том, с какой нежностью Паша слизывает с её пальцев её же смазку.

И ощущения очень приятные.
Даже слишком приятные.

И в пальцах. И не только.
И внутри всё снова сжимается от Пашиных жестов и мыслей.

Алиса чувствовала, что в ней снова нарастает возбуждение.

И от такой необычный пикантной ласки пальцев.
И от способа добывания смазки.
И от всего остального.

Насухо облизав её пальцы, Паша снова заговорил:

— Алиса, прости, что я не дал тебе времени опомниться как следует.
Наверное, надо было тебя как-то морально подготовить к подобному.

Провести для начала воспитательные беседы, что ли.
Приучить тебя к мысли, как это здорово и приятно.

Узнать, как ты к этому относишься и тому подобное.

Я просто не представлял, что это окажется для тебя настолько неожиданным.
Мне-то это кажется таким естественным.

А вот ты, наверное, где-то подхватила отголоски веяний, будто слизывать смазку — это что-то странное.
А то и нечистое.

Я тебя уверяю — на чистом теле здоровой и любимой девушки это совершенно чистая субстанция.
Да ты и сама должна это знать как биолог.

А учитывая чистоту этой жидкости и то, что она выделяется в самые лучшие, самые счастливые моменты жизни девушки, что мы получаем?

— Что? — заворожённо прошептала Алиса.

— Что это жидкость — напиток богов.
Амброзия.

А учитывая сходство женской репродуктивной системы со строением цветка (завязь и так далее) …
Можно с полным правом сказать, что смазка — это нектар этого цветка.

Понимаешь? — Нектар.

А ты — сосуд, производящий этот божественный нектар.
Причём не абы когда.
А только в состоянии счастья и наслаждения.

А то, что возникает в состоянии счастья и наслаждения —
обязательно обладает волшебными свойствами.

Ну и просто невероятно притягательно.
Теперь тебе понятно?

— Паша, мне всё понятно.
Мне просто освоиться надо с этими мыслями.

— Странно, что ты раньше с ними не освоилась.
Неужели вас, девушек, к подобному морально не готовят?

Это упущение нашего образования.
Надо будет разобраться с этим вопросом.

Хоть лекции, что ли, написать.
Или лучше оды. Смазке и её слизыванию.
Или и то, и другое.

Вот вроде бы кучи опросов проводили среди мужчин об отношении к смазке.
Собрали тысячи восторженных высказываний.

И вдруг оказывается, что даже такие образованные девушки, как Алиса, всё ещё не в курсе.
И это — почти в восемнадцать-то лет.

Значит, до девушек недостаточно активно доносят такую важную информацию.
Надо это исправить.

В общем, вот тебе задание.
На досуге тверди про себя мантру (можно вслух).

Что ты драгоценный сосуд, производящий нектар.
Нектар счастья.

— Хорошо, Паша. Я подумаю.
А теперь мы можем поговорить о повторном акте?
Причины не форсировать
— Хорошо, Паша. Я подумаю.
А теперь мы можем поговорить о повторном акте?

— Ты уже который раз пробуешь поговорить о повторении акта.
Зачем тебе это?

— А я разве не обязана позаботиться о тебе?

— Алиса, мы вкратце уже касались этого вопроса.
Всё в порядке, поверь.

— Мне трудно в это верить, ощущая твою эрекцию.
Которую ты не пробуешь использовать по назначению.

— Мы пока и не можем использовать её по назначению.
И ты сама прекрасно это знаешь.

— Я знаю.
Но я подумала, что если осторожно, то можно попробовать ещё раз.

— Неа.
Это риск.

— Небольшой.

— Меня не устраивает даже небольшой риск.
Не хочу делать тебя фригидной, неотзывчивой на ласки.
Даже самую малость.

А лишняя болезненность грозит нам именно снижением чувствительности твоего тела.

Ты слишком много обещаешь в плане чувственности.
Я хочу создать условия для полного проявления этого богатства.
Мне нужна вся твоя чувственность.

А для этого мы должны соблюсти оптимальный режим приобщения твоего девственного тела к радостям секса.

Но зато потом, когда приобщение завершится, сможем вместе наслаждаться твоей богатейшей чувственностью, твоей отзывчивостью и возбудимостью.

Ради этого стоит ещё немного потерпеть.
Терпел же я все эти годы.

И теперь я не имею ни права, ни желания торопиться.
Тем более что осталось всего чуть-чуть потерпеть.
До того момента, когда я смогу совсем отпустить тормоза.

— Ну допустим.
Но раз уж ты решил не торопиться с повторными соитиями, то может быть не стоит тогда лишний раз и возбуждать себя?
Чтобы проще было.

— Чего конкретно не делать?

— Всего, что тебя возбуждает.

— Это бесполезно.
Меня всё возбуждает.

Прикосновения к тебе, твой вид, твой взгляд, твои слова.
Не оказываться же от этих удовольствий только потому, что из-за них возникает эрекция.

Тем более что я так долго не имел возможности трогать тебя так, как сейчас.
Распускать руки.

Так что теперь, когда эти возможности появились, я не нахожу причины лишать себя этих удовольствий.

— А они не мешают тебе, вызывая эрекцию?

— Знаешь, даже наоборот.
Они меня немного отвлекают от желания снова углубиться в тебя.

Трогая тебя, прижимая к себе, я хоть частично удовлетворяю потребность в тактильном контакте с тобой.
Это частично заменяет мне тот полный и глубокий контакт, который возможен при соитии.

Так что это тоже немного помогает.
Терпеть.

***
И как бы в подтверждение своих слов Паша снова крепко обнял её.
Невинные мечты из детства
— Алиса, ты не представляешь, как часто я в нашем невинном детстве представлял себе подобное.

— Что именно?

— Что я вот так вот обнимаю тебя.

— Без одежды?

— Обязательно без одежды.

— Но почему?

— Не знаю.
Почему-то очень хотелось этого.
Мне очень не хватало хотя бы таких невинных тактильных контактов с тобой.

— Что же тебе помешало просто сказать об этом?

— Ты шутишь?

— Нет.

— Да я даже не думал сказать.

— Почему?

— Я не был уверен, что ты спокойно воспримешь моё предложение.

— А я бы согласилась.

— Неужели?
Обниматься без одежды?

— Да.

— Нет погоди.
Ты сейчас серьёзно?

— Конечно.

— Что же получается… я мог давно получить то, о чём мечтал?

— Мог.

— С ума сойти. Мог и не получил…
А … почему ты согласилась бы?
Надеюсь, не из-за жалости?

— А разве это было бы плохо?

— Не то чтобы плохо, но мне хотелось бы не из-за жалости.
А из-за симпатии.

— Вот поэтому я и согласилась бы.
Меня же тоже к тебе тянуло.
Не только тебя ко мне.

И мне тоже хотелось тактильных контактов.
Я так была рада, когда ты начал наконец-то обнимать меня.

— О. А я-то сколько сомневался, можно ли обнять.
Пока чисто случайно не обнял.

— Кстати, а почему ты всё же обнял?

— Да я сам не понял, почему.
А потом смотрю —, а я уже обнимаю тебя.
Но сам порыв случился просто от страха за тебя.

— Какая большая получилась польза от страха.

— И не говори.

— Паша, получается, что мы долгое время были лишены многих удовольствий только потому, что не решались сказать о своих желаниях.

Ну ладно ещё секс, с ним в самом деле не стоило спешить, тут объективные причины.
Но вот обниматься мы могли и раньше.
И обнажёнными тоже.
Правильно?

— Да.

— Давай впредь сразу сообщать о своих желаниях.
Тем более что теперь вроде бы нет причины молчать о них.
Самое большое желание уже осуществили.

— Давай. У тебя есть какие-то желания?

— Невысказанных нет.
А если появятся — я скажу.
А у тебя?

— То же самое.
Режим посвящения
***
— Паш, ты говорил об оптимальном режиме приобщения…

— Да.
Приобщения, посвящения. В любовь.

— Ты имел в виду стандарт?

— Да.
Но если ты хочешь внести в него какие-то уточнения — предлагай.

— Пока мне нечего вносить.
Значит, следующий раз примерно через сутки?

— Если захочешь — можно позже.

— Да нет, я просто чтобы знать.

— Алис, главное тут даже не в том, когда это будет.
Главное - как.

— Я знаю.

— Тебе решать, нужны ли дополнительные акты в стиле первого.
Или уже в следующий раз можно…

— Можно.
Уже в следующий раз ты можешь сразу после введения головки сделать быстрое резкое движение вглубь.

Чтобы наверняка разрушить гимен.
И чтобы его остатки не мешались впоследствии.

И тогда уже через неделю (или меньше) мы сможем постепенно наращивать темп и энергичность движений.

— И адаптировать твоё тело к любому режиму акта...
Какие заманчивые перспективы.
Значит, разрешаешь резкое проникновение…

— Конечно.
Не переживай. Всё получится.

Паша чмокнул запястье Алисы.

— Я знаю, моя хорошая.
Просто ответственность большая.
Спасибо, что доверяешь такое ответственное дело мне.

— А кому же ещё.
Ты же уже знаешь дорогу.

— Дорогу-то я теперь знаю.
Нащупал.
Но варианты есть и другие.

— Например?

— Опытные мужчины, например.

— Паша, лучше даже не говори об этом.
Я об этом даже не думаю.

Будь они хоть сто раз опытнее.
Это не вариант.

Это посторонние люди.
А ты…

— А я что?

— А ты - тот, кого я люблю.

Тот, для кого я собираюсь рожать.
Тот, для кого я сама родилась на свет.

— Алиса, ты такая родная, такая моя…
Вот как без тебя можно жить?
Никак.

Я никому тебя не отдам.
…Если только…

— Что если?

— … Если только … ты сама… не захочешь… уйти к другому…

— Паша, я не захочу.
Не трави себе душу такими мыслями.

— В жизни всякое бывает.

— Верно. Всякое.
А этому — не бывать.

— Прямо камень с плеч.
Аж дышать легче стало.

И всё же знай… я понимаю, что в случае появления у тебя другого увлечения обязан буду отпустить тебя.
Я отпущу. Без упрёков.

— Я поняла. Спасибо.
Аналогично. Я тоже отпущу тебя.

Вот только не называй себя увлечением.

Ты моя жизнь. Моё сердце.
Я давно чувствую себя просто частью тебя, частью твоего тела.
Приложением к тебе.

И в этом нет никакого самоуничижения.
Это просто данность. И меня полностью устраивает такая данность.

— Надо же какое совпадение. Очередное.
Алиса, и у меня точно такая же история.

— Ещё один знак верности нашего выбора спутника.

— Ага.

есть там - https://ficbook.net/readfic/3965669