Детством искалеченная - 3

  Продолжение.
  Начало - http://www.proza.ru/2016/10/12/387


                3

  Для окружающих Павел Деменченко являл собой образ добропорядочного семьянина, человека положительного со всех сторон. Не пил, не курил, не ходил по бабам. Да ещё и мастер на все руки. Построить дом? Да раз плюнуть! Обставить его мебелью собственного производства? Да проще простого! Хотите фото на память? Пожалуйста!
     Только почему-то многие   недолюбливали этого положительного со всех сторон Павла Деменченко, и друзей среди сильной половины человечества у него никогда не было. Им восторгался только слабый пол.
 
   Отсутствие друзей у отца, как, впрочем, и отсутствие у него вредных привычек,  с избытком восполняла его жена Вера. Разбитная, компанейская, она никогда не унывала и, в отличие от прижимистого мужа, была настолько   щедрой, что могла отдать даже малознакомому человеку последний рубль без всякой договорённости на возврат. По жизни  шла, руководствуясь одним принципом: работать – так работать, гулять – так гулять. И тому, и другому мать Тайки отдавалась всецело:  если работала, то  как ломовая лошадь, причём, всегда на совесть, если гуляла, то творчески и вдохновенно.  Жить по-другому она просто не умела.
 А ещё Вера никогда не кривила душой, резала правду  всем в глаза, невзирая на лица и чины, ими занимаемые, а её   честность находилась на грани патологии.  Но, несмотря на это, окружающие её любили. Не все, правда. Однако недостатка в приятелях и приятельницах не было.   

   Вот только семья для Веры почти ничего не значила, не для семьи  родилась на свет божий эта женщина.  Хотя, с другой стороны, если бы её мужем  был другой человек, менее положительный, может, у Веры всё бы по-другому сложилось. Слишком разными людьми создалась семья, где появились на свет Тайка и её брат Серёжка, слишком разными, оттого и несчастными. И каждый из них был несчастным по-своему. А коль так, то могли ли быть счастливыми их дети?

 
***

   Гости в их доме – явление не редкое. В один из таких застолий, когда одиннадцатилетняя Тайка в кухне готовила домашнее задание по арифметике, к ней подсел один из изрядно принявших на грудь гостей. Он обнял девочку за плечи и стал помогать решать примеры, а после каждого решения лез к ней с поцелуями. Целовал взасос, пытался засунуть  в рот свой язык и при этом дышал на Тайку невыносимо противным перегаром. Причём дышал так, как дышит загнанная лошадь. 
   Девочка съёживалась, крепко стискивала зубы, пыталась вывернуться, но всё было тщетно. Неизвестно, чем бы это могло закончиться, ведь все взрослые были пьяны.  Но в тот самый момент, когда объятья стали более настойчивыми и участились поцелуи,  вошла мать и, погрозив им обоим  пальцем,  увела мужика в комнату, а Тайка опрометью выскочила из кухни, влетела в свою угловую боковушку и залезла под кровать. Она видела, как тот мужик потом искал её и, не найдя, завалился на то же самое ложе.
   Было  уже глубоко за полночь, когда гости начали расходиться и прихватили его с собой.  А Тайка  всё это время тряслась от холода и страха  под той же кроватью, на которой храпело то чудовище.

   Отец тогда подрабатывал сторожем, и эта история совпала с его дежурством.

  На следующий день Тайка пожаловалась матери на вчерашнего ненормального гостя и услышала в ответ что-то непонятное про какую-то сучку и кобеля. Отцу Тайка ничего не рассказала.
  А через год, когда Тайка училась уже в пятом классе, история повторилась, правда, с другим персонажем и в несколько иной вариации. Случилось это тогда, когда в их доме появились квартиранты.

   ***

  В угловой комнате, ранее принадлежавшей Тайке, поселилась семья – дядя Гоша, Люба и их трёхлетний сынишка Вова.    Тайку разместили на  диване в зале, постоянном месте частых застолий. Теперь жить стало ещё веселее. По вечерам дядя Гоша, развалившись на том самом месте, которое отвели   девочке, играл на гитаре и пел песни. Хорошо пел, красиво. Только очень долго. А Тайка хотела спать. Но с этим никто не   считался, и ей приходилось выслушивать под плач струн разные душещипательные истории. Так узнала она про семейную трагедию, где какая-то Марианна привела своего жениха к себе домой, чтобы познакомить его с мамой, а мама   долго  вопила:

    Марианночка, что ж ты сделала -
   Полюбила  отца своего!    
 
А потом взяла и всех убила:  Марианниного то ли папу, то ли жениха,   свою дочку Марианну   и даже себя. Всех-всех убила! Тихий ужас!
 Услыхав эту песню в первый раз, Тайка долго не могла заснуть - кровавая драма так и стояла перед глазами. Но ежевечерние пересказы одного и того же  сгладили остроту, и девочка перестала содрогаться от подобных историй.
 
  Пел дядя Гоша и про Чуйский тракт, где разбился

…отчаянный шОфер,
Звали  Колька его Снегирёв.

 Как этот Колька разбился? Весьма банально.  Его возлюбленная Рая, тоже шОфер,  поставила жуткое условие:

  Если АМО мой Форд перегонит,
  Значит, Раечка будет твоя.

   Не перегнал Колькин АМО Раечкин Форд. Упал   АМО в обрыв вместе со своим  отчаянным шОфером Колькой Снегирёвым.

  Много историй поведал дядя Гоша обитателям дома номер восемь, что стоит на  улице Комсомольской.  Например, про Катю, дочь старого рыбака Тимофея, которая полюбила  картёжника и вора, а когда того урку кто-то зарезал, то
 
   Катя надела венчальное белое платье,
   Бросилась в море с высокой отвесной скалы.

  Жаль её, конечно, но ведь папа Тимофей  не единожды  взывал к   разуму своей обезумевшей от любви дочери. Он ей прямо говорил, кто есть её возлюбленный:
 - Дочка, опомнись! Дружок твой картёжник и вор!

  Да что там взывал, он даже грозился:
 - Лучше убью, но не дам свою дочь на позор!

  «Не послушалась, - печалилась Тайка, борясь со сном, и тяжело, совсем по-взрослому вздыхала. - А ведь уже в самом начале Катерину предупреждали, что
 "Шутки морские бывают порою жестоки…»
 
  Вообще-то, квартиранты ей нравились. Дядя Гоша угощал её конфетами, расспрашивал про школу, помогал носить в дом дрова.  Маме он тоже нравился, она говорила, что дядя Гоша  примерный семьянин, и всегда ставила его в пример папе:
 - Посмотри, как он обращается со своей женой? Всё котиком да ягодкой её называет! А ты…  Мужлан  ты, Пашка! Бревно, оно и есть бревно!
- Некогда мне сюсюкаться, - хмурился отец и шёл достраивать баню.

   Всё было относительно нормально.  Но однажды  Люба, взяв с собой сынишку, поехала в соседнее село  навестить приболевшую мать и осталась там ночевать.
    Тот вечер ничем не отличался от предыдущих: застолье, пение, потом все разбрелись по своим углам. А глубокой ночью Тайку разбудило прикосновение чьих-то холодных пальцев. Пальцы забрались под маечку, потом начали спускаться вниз. «Примерный семьянин» навалился на неё всем телом и жарко зашептал:
- Я тебе шоколадку куплю…
- А-а-а, - пыталась закричать перепуганная насмерть Тайка, но из зажатого крепкой мужской рукой рта вырывалось только мычание.   Он поднял девочку и понёс в  «квартирантскую»  комнату. Тайка брыкалась, изворачивалась, однако силы были явно не равны.

    Хорошо, что девочка сумела ухватиться за дверную штору и потянуть её вниз! Хорошо, что массивная деревянная гардина была плохо закреплена и свалилась «примерному семьянину» прямо на голову! От неожиданности квартирант возопил и отбросил свою жертву прямо  на  комод! Хорошо, что расплакался разбуженный шумом маленький Серёжка, а мать заворчала спросонья:
- Тайка, тебе что, дня мало? Чего гремишь там?

  Утром Тайка повесила гардину на место. Матери о ночном происшествии она ничего не сказала. Отцу тоже. Рассказала только Мише.
  - А ты родителям говорила? - спросил он.
  - Нет.
  - Почему? - удивился Миша. - Тебе надо было сразу всё рассказать дяде Паше, он бы так задал тому мужику, что...
 
 (Дядя Паша для подростка - непререкаемый  авторитет, потому что он мастер  на все руки, потому что обучает паренька фотоделу, потому что... Да у дяди Паши столько достоинств, что все и не перечислить с наскоку!)
 
   - Рассказать папе? Да ты что, Миш?! Я боюсь!
   - Кого? Отца?
    Тайка опустила голову, чтобы он не видел, как её глаза наполняются слезами, и тихо прошептала.
   - Да. И маму - тоже.

  Миша озадачился, долго хмурил свои белёсые брови, а потом дал ей дельный совет, которым Тайка, всецело доверяя своему другу, не преминула воспользоваться.
   Замирая от страха,  она подошла к дяде Гоше и, зажмурившись, залпом выпалила те слова, которые ей подсказал Миша:
 - Выметайся отсюда, иначе я всё расскажу твоей Любе и своим родителям!
 Через два дня квартиранты покинули их дом.

 *** 
  Поверили бы Тайке   родители, если о педофилах  тогда и слыхом не слыхивали, или она опять услышала бы что-то о сучке и кобеле?  Хотя могли бы и поверить, потому что нездоровая тяга к малолеткам у сорокалетнего Гоши явно имела место быть - Любе, его жене, в то время едва восемнадцать минуло, а у неё уже был  трёхлетний сын. Могли бы заметить и сальные взгляды квартиранта, которые он постоянно бросал в сторону их дочери. Только родители жили каждый своей жизнью. А жизни их были настолько заполнены, что там для маленькой Тайки не оставалось даже крошечного пятачка.
 
Продолжение следует...http://www.proza.ru/2016/10/15/241