За Русь! Глас Владимира Мономаха

Глас Владимира Мономаха
Добро и зло


( Из романа «На переломе эпох» :
Том 1  https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh/
Том 2  https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh2/

Видео- очерк о Великих Русских сражениях прошлого:

https://youtu.be/0DNpSvh46ik

)


Декабрь 1990 г. Хабаровск.
Ул. Истомина, 44.

Вот и сгорел ещё один день. На темнеющей улице было не холодно, всего-то градусов двадцать ниже нуля. Снег мягко искрился в воздухе за окном, расписанным узорами инея. Замороженные пельмени в мешочке висели, привязанные к оконной раме, ожидая часа своего гастрономического триумфа, своего «выхода в свет». По подоконнику прыгал снегирь, аккуратно склёвывая примёрзшие зёрна пшёнки, специально высыпанные ранее для этих птах.
– Сегодня встретил неофашистов, – Влад перемешивал ложкой наваристый мамин борщ.
– Каких ещё неофашистов? – мать посмотрела на него с недоумением.
– Самых что ни на есть настоящих!
– Да? А почему ты так решил?
– Да на них была соответствующая атрибутика. При этом все лысые!
– Может, это только лишь одежда. Дань моде. Юношеский нигилизм. Потом всё это пройдёт. Многие через подобное проходили в юности.
– Знаешь, я лично через это не проходил. И ты это прекрасно знаешь. Увлечение фашизмом не является обязательным связующим звеном между ребёнком и взрослым. А проявления нигилизма могут выражаться и в другом! Мы в школе тоже выражали свой нигилизм, своё несогласие с устройством общества. Спорили с учителями на уроках литературы и обществоведения. В училище мы находили массу расхож¬дений в поведении отдельных партийных руководителей, командования с теорией научного коммунизма, работами Маркса и Ленина! Мы отри¬цали и открыто спорили!
– А ты за забор училища когда-нибудь выглядывал? Видел там толпы панков, хиппи?
– Виде-ел! Да… Их бы всех в армию! У нас бы их быстро научили Родину любить! Но от панков и хиппи всё же хоть вреда поменьше, чем от неофашистов.
– Всё это когда-нибудь перерастётся. Ты видел когда-нибудь дедуш¬ку с бритой головой? Куда они все деваются?
– А я думаю, что никуда не деваются, потом такие вот дяди-пере¬ростки молодёжь и воспитывают в таком же духе. Ну, никогда бы не по¬думал, что фашисты могут быть русскими. Я бы им жару задал бы!.. – он потряс кулаком и стукнул по столу.
– Ну, ты с ними, с бритоголовыми-то, всё же лучше не связывайся, – мать беспокойно посмотрела на сына, – и не задерживайся допоздна, как вчера. А то мы с отцом переживаем. Спать, пока ты не вернёшься, не ложимся.
– Мам! Я уже взрослый. Ты же не волнуешься, когда я там, в армии, а там у меня всяк случается.
– Ну, то там, а здесь ты для нас всегда ребёнок, – мама погладила сына по голове.
– Мам, я вообще-то ротой командую, можно сказать. На мне такая ответственность! Так здесь-то, дома, справлюсь уж как-то с самим со¬бой. Какой я ребёнок-то?
– Ладно, ты не сердись. Сам поймёшь потом, когда вырастешь.
– Да вырос я уж давно!
– Вот дети когда у тебя появятся, тогда и поговорим об этом!
– Да ты не обижайся. Я понимаю. Просто не нужно меня ребёнком– то называть. Какой я ребёнок? Я офицер! – он сам усмехнулся от сказан¬ного, вспомнив слова Ярмольника в фильме про Мюнхгаузена.
– Ну, не буду, не буду, – улыбнулась мама, – давай тебе второе поло¬жу, – добавила она, увидев, что борщ в тарелке уж иссяк.
– Давай! Так вот, всех фашистов-то этих, всех видов и национально¬стей, наверняка одни и те же типы поддерживают.
Вообще, не могу понять, по логике, русские фашисты должны не¬навидеть тогда других фашистов, ан, нет, у них Гитлер кумир! Как это вообще возможно, при том, что столько наш народ пострадал в годы войны, в ум не возьму!
– Многое, что сейчас творится, трудно в ум взять. Ты, главное, себя береги. Держись подальше. Они так, может, и не опасны особо. Всё же русские, не немцы.
– Русские!? Да лучше бы они немцами были! Сталина нет, он бы всех их к стенке! – Влад хлопнул ладонью по столу.
– И не говори. К стенке! Но помни, что одно зло рождает другое, даже если оно и совершается во благо.
– Ой, мам, только не надо мне про толстовское «непротивление злу насилием». Добро должно быть с кулаками. Я бы их поубивал как собак и рука б не дрогнула.
– Страшное ты говоришь, сынок. Ну как можно человека убить, даже если он оступился. Ты ж у меня не убийца.
– Ну да, не убийца. Да, конечно. Мне тут и один мой боец-тренер по кунг-фу, тоже говорит, мол, когда борешься с врагом, сам становишься на него похож. Ну а как не бороться-то с ними?
– Это не наше дело, Владик, с ними бороться. Пусть милиция с ними борется. Они за то свою зарплату и получают. А мы люди маленькие. Чё нам на рожон-то лезть?
– Так многие говорят. Делают вид, что ничего не происходит. А чё ждать-то? Пока беда сама постучится в дом? Не нужно ждать, пока эта беда сама придет в семью, чтобы понять, наконец, что это нап;сть есть. Они уже среди нас и с каждым днем их становится больше. Сколько люди будут вести страусиную политику, пряча головы в песок? Неужели история никого ничему не учит? Зло разрастается очень бы¬стро. В Германии-то же вон, сидели в иллюзиях. И мы сейчас даже не замечаем эту проблему, потому что даже не всегда знаем, как фаши¬стов отличить от обычных людей. Чего мы ждем? По нашей тридцать седьмой школе уже открыто ходят подростки в атрибутах этого дви¬жения, а училки не врубаются, все «дети-дети», всё «шалости», всё «молодёжная мода», а эти детки уже полные готовые отморозки.
– Отморозки они и есть! Вон, с полгода назад такие же нашего со¬седского парня отлупили, да так, что тот в больнице лежал. А с отмороз¬ками лучше не связываться.
– Кого отлупили-то? Ваську что ли?
– Его.
– За что?
– Ни за что. За то, что еврей, может.
– Вот, сволота. Как он сейчас-то?
– Да ничего, вроде. И почему только евреев все так не любят, не только фашисты. В толк не возьму.
– Не знаю. Но евреи сами как фашисты, порой, когда себя за особых держат. По-моему, любое утверждение о собственном превосходстве над другими и есть самый настоящий нацизм. Но бить человека за то, что он еврей – последнее дело. Таких самих нужно бить. Я ж и говорю, что с нацистами необходимо бороться. А ты меня всё пытаешься успо¬коить.
– Но мы-то что можем, сынок! Чем мы можем-то тут помочь?
– А хотя бы поддержкой моральной. А иначе, если от беды будешь бегать, то она сама к тебе и придёт.
– Ладно, борец! Котлету ещё подложить?
– Ух, негоже на ночь то много есть, а ну, давай.
Ароматный запах сочных котлеток, которые таили во рту, был на¬столько соблазнителен, что невозможно было устоять.
– Это настоящая мечта нильского крокодила! – Влад отломил вилкой очередную котлету…
– Да, кстати, тут посылки тебе пришли, наверное, родители твоих солдат наприсылали своим детям передать. Вот извещения. Как ты только это всё дотащишь?
– А-а-а! Дай-ка! Хорошо, схожу завтра на почту. Ничего, дотащу. Что поделать, ждут бойцы же передачки из дома! Ладно, что не впихну, отправлю назад. Ах, ну ещё добавочку подкину, на сон грядущий!.. – он поднялся к источающей божественный, если так можно сказать, аромат мясных котлет, сковородке... Мама улыбалась…


Сон
Колючий ветер в лицо. Высокая мокрая изумрудная трава под строй¬ными жилистыми конскими ногами, блестящая чистыми каплями под степным жёстким половецким солнцем. Он шёл неудержимой рысью, пружиня сильными ногами в стременах, впереди небольшого войска. Красный плащ развевался сзади. Конусообразный золоченый княже¬ский шлем грозно увенчивал смуглое лицо. Стриженная на скандина¬вский манер чёрная борода горделиво обрамляла твердо сжатые сму¬глые скулы. Перевалив за косогор, князь увидел перед собой готовое к бою, идущее навстречу несметное воинство, подобно чёрной туче вдруг окружившей горизонты вокруг. Русское войско сзади заколебалось при виде превосходящих сил противника, сбавило ход.
– Половцы! – сказал кто-то сзади.
Он обернулся.
– За мной, порубим гадину! За Русь!
– За Русь! – вторило войско.
Резкий протяжный «вжик», выходящего из ножен, восторженно си¬яющего на солнце вострым лезвием княжеского меча. Грозный звук выходящих из ножен сотен мечей сзади.
Он не видел лиц ворогов. Лишь чёрную массу нечисти, подобно дракону, разбросавшую свои главы конными лавинами впереди. Его собственный конь летел галопом, закусив желтоватыми зубами удила, из яростно открытого рта которого летели брызги слюны. Вперёд. На встречу с противником, объявшим собой горизонты.
Князь врезался в ряды ворога, рубанул мечом по диагонали. Сверху вниз. Раздались крики ужаса. Тут же протянул мечом снизу вверх. Сно¬ва – брызги крови и хрипы. Он совсем не видел людей вокруг. Лишь искривлённые гримасами маски ворогов. Видя решительность своего бравого князя, русское воинство с криками: «Вперёд, за Мономахом!» бодро врезалось во вражескую тучу.
Окровавленный меч князя поднялся вверх и резко опустился вновь. Ещё одна половецкая голова покатилась по траве… Совсем ещё юная голова. Этому юноше едва ли исполнилось четырнадцать лет. Князь на миг остановился.
– Не смотри на него. Это лишь твой враг, – послышался голос отку¬да-то снизу. Князь посмотрел вниз, но ничего не увидел, кроме крова¬вого месива земли под копытами своего разгорячённого коня.
– Не щади врага, даже юного, от одного врага вырастет сто недру¬гов в скором будущем. Проявление жалости – губительное проявление слабости, такова диалектика! – снова раздался голос с хрипотцой снизу.
Князь, застывший на миг, вновь врезался в самую вражескую гущу, не обращая более внимания на головы, которые он сек с остервенелой неистовостью.
Но тут на месте одной головы, как у Змея Горыныча, тут же выросло две, размножая число врагов. Он снова махнул мечом, зарождая новый удар сразу же, едва завершив первый, сливая их в единое молниеносное движение блестящего клинка. И ещё две головы упали на траву. Но и без того бесчисленный враг лишь размножался, подобно мифическому дракону с каждым ударом меча. И вот ворог уже буквально повис на его богатырских руках. Множество половецких кривых мечей пронзило гордую сильную княжескую грудь. Он упал на помятую окровавленную траву… Русское войско, увидев гибель своего князя, дрогнуло…
Он упал, и Тимофеев тут же проснулся. Сердце колотилось. Грудь всё ещё чувствовала боль от кривых вражьих мечей. В аквариуме плес¬нулась рыбка. Тимофеев в темноте, наощупь, вышел на кухню. Выпил воды, умыл лицо.
«Вот как оно. Чем больше мы сражаемся со злом, совершая даже нечаянное, вынужденное зло, тем ещё больше его же и порождаем. Вот она, какая диалектика. Зло невозможно просто убить, не дав ему возрождения. Вот оно откуда толстовское «непротивление злу насили¬ем»! Борьба со злом, порой с неоправданной жестокостью, превращает добро в злодеяние. Но ни одна идея, замешанная на зле, не может иметь оправдание, ибо порождает такого размаха зло, которое сметает всё то доброе, ради чего всё это было затеяно. Старлей посмотрел в тёмное окно, прогоняя приснившееся. Вернулся в кровать…
Снова он чувствовал себя в седле. Его конь встал на дыбы, ударив копытами половецкого воина. На этот раз князь видел полные ожесто¬чённости лица ворогов вокруг. Ворогов, но всё же людей. Он поднял меч вверх, но не опустил его острое лезвие на новую голову. Спрыгнул с коня, воткнул свой меч в землю в знак примирения. Ближайший окровавленный половецкий меч резко опустился на голову безоружно¬го князя, которая тут же покатилась по траве, кувыркая весь мир вокруг, подобно карусели. Множество половецких кривых мечей пронзило гор¬дую княжескую грудь. Он упал безжизненно, обезглавленный, на помя¬тую, залитую кровью, траву. Войско, увидев смерть князя, дрогнуло…
Едва мир вокруг опрокинулся в его отсечённой голове, Тимофеев снова проснулся. Сердце колотилось, а шея чувствовала боль. Он по¬тёр шею. «Ух! Ну и приснится же!» Раздался скрип половиц от сосе¬дей сверху и последовавший приглушённый шум сливаемой кем-то из санитарного бачка воды. Тимофеев поднялся, спустил с кровати ноги на холодный пол. «Вот вам и пресловутое «непротивление»! Однако существует ли добро само по себе? Есть ли добродетель, как «вещь в себе»? Как можно понять, что есть добро, что есть счастье, без боли, без страданий, без зла? Выходит, познать благодетель возможно, лишь испытав всю тяжесть чужих злодеяний, пройдя лично через страдания, лишения, боль. Те, кто сам не познал боль – не могут иметь сострада¬ния, не осознают, причиняя боль другим. Видимо, оттого-то господь и посылает нам испытания…
Он посмотрел в темноту комнаты, опустился на подушку и снова уснул.
Княжеский конь встал на дыбы. Снова увидев полные ожесточённо¬сти, испуганные лица врагов вокруг, он поднял меч вверх и, резко под¬неся его к голове неприятеля, вдруг резко остановился. Поднял вверх руку в знак примирения. Русские воины, увидев намерения своего кня¬зя, остановили сечу. Половцы, приняв перемирие, удерживая рвущихся в бой коней, ставили их на дыбы. Опускали красные от крови мечи. Вскоре появились несущие дары статные половецкие женщины.
– Повинную голову меч не сечёт! – Князь оставался на коне, всё же продолжая держать меч, готовым к бою, решил, что плохой мир всё же лучше хорошей войны.
Вскоре улыбающаяся половецкая красавица с большими слегка раскосыми глазами, чёрными как зрелые ягоды смородины, молча под¬несла ему чашу с вином.
– Это от нашего хана Сарухана.
Она обернулась на своего хана. Тот утвердительно кивнул в ответ. Мономах принял чашу, не отрывая глаз от неприятеля, поднёс к губам. Сделал глоток, ещё. И тут земля поплыла перед ним. Пересохло во рту. Огнём охватило его внутренности. Удушье подступило к горлу. Пена пошла ртом. Чаша выпала у него из рук, разливая своё коварное со¬держание. Он упал, отравленный, на помятую, залитую смертоносным вином, траву. Русское войско, увидев бесславную кончину своего князя, стало роптать…
Тимофеев вытер тяжёлые капли пота со лба. Вся кровать была мо¬края. Сердце стучало, а желудок жгла изжога. Он вышел на кухню, развёл соду, выпил. Стало ещё хуже. «Ух! Вот что значит много есть на ночь!» За окном гулял декабрьский ветер, завывая время от времени. Тимофеев снова лёг. «Вот вам и пресловутое «непротивление»! Он по¬смотрел в темноту комнаты, опустился на подушку. Сон не шёл.
«Где же он, путь к истине? Где же путь в мир? Добро и зло ходят рядом. Вот добрый человек убил злого, а злой вдруг предстаёт пред потомками мучеником, а добрый – отправляется в ад как убийца. Это извечная диалектика жизни, словно заколдованный круг. На месте каж¬дого поверженного врага завтра вырастет двое. И платить по счетам придётся потомкам. Так войны продолжаются между народами в веках.
Войны, как продолжение политики другими, а именно, насильствен¬ными методами. Политика же есть инструмент экономик. Экономик, конкурирующих друг с другом. Частнособственнических экономик. Когда сходятся экономические интересы народов в тупик, а политики уже не в силах их разрешить мирным путём, начинаются войны. Кто виноват? Тут уж ничего не скажешь, кроме: «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать!» Выходит, войн можно избежать, лишь лишив народы предпосылок для них. Лишив конкуренцию своей пищи: вла¬сти денег. Только в случае создания государств, не имеющих эконо¬мических предпосылок к военным конфликтам, возможно полностью избежать войн. Построение же таких государств, полностью свободных от международной эксплуатации, без угнетённых и вассалов возмож¬но лишь при господстве неконкурирующей экономической модели, не ставящей пред собой извлечение прибыли главной целью, основным предметом своей деятельности. Только в этом случае исчезают истин¬ные предпосылки для войн. Лечатся не последствия, но сами глубин¬ные причины этого пагубного явления. Когда не гонка достижений всё новых материальных высот будет движителем человеческого общества, но достижения культурного, научного, образовательного, социального и духовного уровней. Однако построение такого общества в одной, от¬дельно взятой стране невозможно…», – думал про себя старлей, разви¬вая тронувшую его тему на злобу дня сегодняшнего.
Тимофеев зевнул, снова устроился в кровати, с удивлением для са¬мого себя, перекрестился. Укрылся с головой одеялом и, наконец, уснул.
– Сражайся, князь, – услышал он сверху, – не будь побеждён злом, но побеждай зло добром!
Он посмотрел на небеса, перекрестился. Обернулся на своё войско.
– Но и про меч не забывай!
– За мной, други мои! Не в числе сила, а в правде! Не будем же по¬беждены злом! Отступать некуда. Степь вокруг. А если и умереть при¬дётся, то с честью!
Перекрестились. На глазах многих заблестели гордые слёзы патри¬отического воодушевления. Некоторые обнимались, прощаясь, полные готовности расстаться с жизнью за Русь, за князя и свою воинскую честь!
– За Русь!
– За князя! – вторило войско.
Резкий протяжный «вжик», выходящего из ножен, восторженно си¬яющего на солнце вострым лезвием княжеского меча возвестил о нача¬ле атаки. Грозный звук выходящих из ножен сотен мечей сзади сотряс землю.
Князь видел пред собой надменные лица своих противников, кото¬рые, затянули горизонты своими конными лавинами.
– Господи, помилуй, – прошептан он.
Его собственный конь летел галопом, закусив желтоватыми зуба¬ми удила, из яростно открытого рта которого летели брызги слюны. Вперёд! Навстречу с противником, начинавшему колебаться при виде решительно несущегося на него небольшого, но уверенного в себе рус¬ского воинства.
И тут неожиданно ворог дрогнул, теряя головы, заливая кровью мо¬крую, истоптанную копытами траву, блестящую под лучами недоброго степного половецкого солнца…
Наконец, всё закончилось. Поверженный враг бежал, ошеломлён¬ный, истекая кровью, лежал изрубленный, трясся пленённый. Тимофе¬ев как бы наблюдал за происходящим со стороны. Смотрел на степь, на воинов, на князя Владимира Мономаха.
– Почему же вы бежали? – князь посмотрел на пленного воина.
– Как же нам было не бежать, когда над вашими головами небесные воины рубили нам головы, разили стрелами, – трясущимся от ужаса голосом воскликнул тот.
И обратился Мономах к людям своим.
– Дьявол, ворог наш, побеждается тремя добрыми делами: покая¬нием, слезами и милостынею. Ради Бога, дети мои, не забывайте этих трех дел!
Послушайте же меня, и если не все примете, то хоть половину. Про¬сите Бога о прощении грехов со слезами, и не только в церкви делайте это, но и, ложась в постель… Когда едете на коне, вместо того, чтобы думать бессмыслицу, повторяйте про себя «Господи, помилуй!». Эта молитва лучше всех…
Главное же, не забывайте убогих и по силе, как можете, кормите их; сироту и вдову сами на суде по правде судите и не давайте их в обиду сильным… В разговоре не клянитесь ни Богом, ни крестом… Но когда вам придется целовать крест, давая клятву, то сначала подумайте хоро¬шенько, можете ли вы ее сдержать, а, поклявшись, крепко держитесь клятвы, чтобы, нарушив ее, не погубить своей души. Пуще всего не имейте гордости ни в сердце вашем, ни в уме; ибо все смертны – сегод¬ня живы, а завтра – в гробу. Все, что дал нам Бог, не наше, а только по¬ручено на короткое время… Постарайтесь творить всякие добрые дела. Смерти, дети мои, не бойтесь ни от войны, ни от зверя, но творите свое дело, как даст вам Бог…

(В 1111 году Владимир Мономах (1053-1125), внук Ярослава Мудрого (Прозван Мономахом по названию рода матери Марии – дочери византийского императора Константина Мономаха) совершил поход на половчан, терзаю¬щих Русь своими опустошительными набегами. Перед его началом произошло чудесное знамение, слух о котором разнесся по всем землям русским. Ночью 11 февраля возник вдруг над печерским монастырем огненный столб, он внезапно заколыхался; а потом вдруг поднялся к небу и, взяв направление к востоку, исчез. Это было истолковано, что смилостивился господь над землей нашей и дарует Мономаху победу над половцами.
Русское войско подошло к реке Ворскле. Здесь Владимир Мономах сошел с коня и, повернувшись, низко поклонился русской земле:
– Земля русская, клянусь тебе, что мы либо вернемся к тебе с победой, либо ляжем костьми!
Помолившись с обильными слезами богу и приложившись к святому кре¬сту, русские рати продолжили поход и на шестой неделе достигли Дона, на берегах которого находились главные зимовники – оседлые становища поло¬вецких орд.
24 марта состоялась встреча с главными силами половцев. Их конные орды, вынырнувшие вдруг из-за излучины, закрыли весь горизонт. Приложив¬шись к кресту, князья обещали друг другу стоять насмерть. По русскому обычаю воины перед битвой, несмотря на холод, раздевались, облекались в чистые рубахи; братались, обмениваясь нательными крестами.
Вскоре обе рати – половецкая и русская – сошлись в жестокой сече, про¬должавшейся до самого вечера. Наконец половцы были побеждены и отсту¬пили. Наутро же, в Вербное воскресенье, крикнул подскакавший гонец:
– Все стяги ханские здесь, много их, как саранчи!
– Выступим им навстречу без страха. Великий праздник сегодня – воскре¬сенье Вербное, не может того быть, чтобы не помог нам господь! – обратил¬ся Мономах.
Сеча, упорная, кровопролитная, беспощадная продолжалась весь день. Утомленные русичи уже едва могли сжимать в руках мечи, а свежие отряды половцев все прибывали. Поняв, что наступила решающая, переломная мину¬та боя, Мономах выхватил из ножен меч и воскликнул:
«Не подведите, братья! Посечем поганых!» – ударил на врага.
Случилось невероятное – половцы дрогнули и побежали, нахлестывая ко¬ней. Позже схваченные степняки, попавшие в русский плен, говорили, что в тот миг, когда поскакали на них дружины, увидели они в воздухе светлых вои¬нов, что, носясь над русскими полками, отражали стрелы и всюду оказывали им помощь. Именно этим светлым воинам и приписывали половцы победу над собой.
«Как можем мы биться с вами, когда какие-то другие ездили над вами в воздухе с блестящим и страшным оружием и помогали вам!»
Слух о подвигах Мономаховых, о геройстве всех князей русских скоро раз¬несся по всему свету, дойдя до самого Константинополя. Во всех летописях на все века остался запечатленным славный этот подвиг. И пока стоит Русь, а стоять она будет до скончания веков, – не забудут средь народов славянских освободителя своего и заступника Владимира Мономаха!
Оставил после себя князь Владимир «Поучение» в назидание детям своим и потомкам. «Укреплять единство Руси, не губить душ христианских, защи¬щать веру Православную, иметь страх божий в сердце».
«О чём печалится душа моя? – пишет князь. – Не о том, что ходил с пол¬ками на хана половецкого, а о том, что ходил к Стародубу на Олега, к Минску на Глеба, к Владимиру на Ярослава».
Терпение и любовь к ближнему, обуздание гордости – вот христианские заповеди, которые надо блюсти.)

Из романа «На переломе эпох» :
Том 1
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh/
Том 2
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh2/

А в это время в мире
Декабрь 1989 г.

12 декабря 1989 года Москва. Открылся II съезд народных депутатов СССР. По докладу А. Н. Яковлева съезд осудил пакт Молотова-Риббентропа (1939 г.). Были осуждены также ввод советских войск в Афганистан и приме¬нение военной силы в Тбилиси 9 апреля 1989 года.
14 декабря умер академик Сахаров.
16 декабря 1989 года случилась Румынская революция. После массовых выступлений, 17 декабря армейские части Румынии открыли огонь по демон¬странтам. Президент страны Чаушеску ввёл чрезвычайное положение. В Ру¬мынию спешно прибыл министр иностранных дел СССР Э. Шеварнадзе, сразу же после визита которого в Румынии, как по команде, произошла революция!
19 декабря 1989 года Компартия Литвы первой среди компартий союзных республик объявила на своем съезде о независимости от КПСС. В результате литовская компартия раскололась: меньшинство сформировало Коммунисти¬ческую партию Литвы на платформе КПСС. (В январе 1991 года ее лидеры попытаются вернуть власть в республике с помощью советских войск.)
19 декабря 1989 года США отправляют свои войска в Панаму с целью свер¬жения власти генерала Норьеги.
22 декабря 1989 года в Румынии свергнут президент Чаушеску. Армейские подразделения переходят на сторону антиправительственных сил. Николае Чаушеску оказался единственным коммунистическим лидером Восточной Ев¬ропы, который попытался удержать власть силой, с применением не только убеждения, но и огнестрельного оружия, вследствие чего погибло около 160 человек.
Беспорядки начались, как это и принято всеми правилами организаций по¬добных массовых протестных мероприятий, с безобидного митинга проте¬ста против депортации из страны священника–венгра Ласло Текеша, высту¬павшего за сепаратное выделение в Румынии венгерского меньшинства.
В 10 утра 22 декабря Чаушеску ввел в стране военное положение, однако армейское командование отказало ему в поддержке. Министр обороны Виктор Станчулеску приказал войскам оставаться в казармах. Власть перешла в руки Фронта национального спасения.
Чаушеску и его жена Елена бежали из Бухареста на вертолете, но были вскоре арестованы.
22 декабря в ГДР пала Берлинская стена. И пошла церемония открытия Бранденбургских ворот.

(В послевоенный период, во времена Хрущёва, процесс раскручивания хо¬лодной войны вышел на особый виток, в меру ослабления «сталинский хват¬ки» «хрущёвской оттепелью». Советское правительство неоднократно пред¬лагало превратить Западный Берлин в «демилитаризованный вольный город». Но это требование категорично отвергалось западными державами. Более того, Западная Германия отказалась от торгового соглашения между обеими частями страны, что ГДР расценила как «экономическую войну».
Оба блока и оба германских государства наращивали свои вооружённые силы и активизировали пропаганду против противника. Власти ГДР жало¬вались на западные угрозы и «провокационные» нарушения границы страны, деятельность антикоммунистических групп. Они обвиняли агентов ФРГ в организации десятков актов саботажа и поджогах. Большое недовольство руководства и полиции Восточной Германии вызывала невозможность кон¬тролировать потоки людей, перемещавшихся через границу. В условиях, ког¬да экономика Западной Германии активно развивалась за счёт американских средств, согласно плану Маршалла, Восточная Германия поднимала экономи¬ку через высокое напряжение всех сил, что побуждало тысячи людей мигриро¬вать на Запад в поисках лучшей доли. (Что ж, враг хорошего – лучшее, рыба ищет где глубже, а человек – где лучше). В условиях обострения обстановки вокруг Берлина руководители стран ОВД приняли решение закрыть границу через строительство стены.
С 3 по 5 августа 1961 года в Москве было проведено совещание первых се¬кретарей правящих коммунистических партий государств ОВД, на котором лидер ГДР Ульбрихт настаивал на закрытии границы в Берлине. На сей раз, он получил поддержку со стороны союзников. 7 августа на заседании политбю¬ро Социалистической единой партии Германии (СЕПГ – восточногерманская компартия) было принято решение о закрытии границы ГДР с Западным Бер¬лином и ФРГ. Вскоре была возведена знаменитая Берлинская стена.)
Два года назад, 12 июня 1987 года Президент США Рональд Рейган, произ¬нося речь у Бранденбургских ворот в честь 750-летия Берлина, призвал Гене¬рального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва снести Стену.
«Генеральный секретарь Горбачёв, если Вы ищете мир, если Вы ищете процветание для Советского Союза и Восточной Европы, если Вы ищете ли¬берализацию: приезжайте сюда! Господин Горбачёв, откройте эти ворота! Господин Горбачёв, разрушьте эту стену…».

Итак, 22 декабря 1989-го открылись для прохода Бранденбургские ворота, через которые была проведена граница между Восточным и Западным Бер¬лином. Берлинская стена ещё стояла, но всего лишь как символ недавнего про¬шлого. Она была разбита, расписана многочисленными граффити, рисунками и надписями, берлинцы и посетители города старались унести на память ку¬сочки, отбитые от некогда могущественного сооружения.
От падения берлинской стены Россия могла извлечь выгоду, однако тог¬дашние власти добровольно отказались от предложенных ФРГ 60 миллиар¬дов долларов США для обустройства советских военных, выдвинув встречное предложение: хватит и 15 миллиардов. Но зачем же в четыре раза снижать сумму, которую тебе и так дают? Это не поддаётся никакой логике! Веро¬ятно, кто-то задабривал Запад, вероятно, кто–то получал от этого личные выгоды. Более того, СССР имел право потребовать выплату так и недопла¬ченных репараций в сумме примерно 20 миллиардов долларов за причинённый в ходе Второй мировой войны ущерб стране гитлеровскими войсками, выплаты которых были остановлены уже в 1954 году. После чего наоборот, СССР безвозмездно выплатил ГДР около 25 миллиардов долларов на восстановление разрушенной войной промышленности, превысив, таким образом, сам размер недоплаченных репараций! 15 миллиардов долларов нам остались должны со¬юзники: в Потсдаме они обещали выплатить СССР эту сумму за Западную Германию. Стоимость расходов, связанных непосредственно с выводом войск и переносом границ, вообще невозможно оценить. *

(* По материалам «АиФ в РБ» №46 за 2009 г. стр.9.)
25 декабря 1989 года Чаушеску и его жена Елена были скоропостижно расстреляны. Процедура расстрела была снята телекамерой и показана по всему миру, это было предупреждение остальным главам государств бывше¬го советского лагеря, чтобы не стремились вывести свои страны из-под вли¬яния мирового капитала (МВФ).

Супруги Чаушеску не признали вину, уверяли, что сделали Румынию предме¬том зависти для всего мира.
Чаушеску, как и другим коммунистическим лидерам приклеили бирку «кро¬вавый диктатор». Это оправдывало любые преступления в адрес его «режи¬ма», в том числе и сам расстрел. Что ж, «гуманизма» дирижёрам перестрой¬ки было не занимать!
Михаил Горбачев направил председателю Совета Фронта национального спасения Иону Илиеску послание: =«Хочу заверить, что дружественный румынский народ встретит на пу¬тях обновления поддержку со стороны народов и руководства Советского Союза…»
26 декабря временное правительство Румынии вводит в стране свободную рыночную экономику.
А 28 декабрь 1989 года президентом Чехословакии избран драматург-дис¬сидент Вацлав Гавел, который ещё в прошедшем январе арестовывался за «подстрекательство к беспорядкам». А председателем парламента – лидер «Пражской весны» 68 года – Александр Дубчек. Правда, Дубчек, всё же оста¬ваясь сторонником построения «социализма с человеческим лицом», вероят¬но, будет слабо понимать новую «политику партии»… И спустя три года, 7 ноября 1992, года А. Дубчек скончается вследствие странной автомобиль¬ной катастрофы… После многолетней отработки версии заговора, дело по этой аварии всё же будет закрыто. Что ж, новые государственные лидеры, объединённые общей целью свержения власти, имели не одинаковые и даже противоположные убеждения. Так, Дубчек, проживший с семьёй с 25 по 38 годы в СССР, будучи активистом антифашистского подполья в годы войны и первым секретарём ЦК Коммунистической партии Чехословакии в 1968-м, до конца жизни не изменил своей вере в социализм. Что нельзя было сказать о бывшем драматурге-диссиденте Вацлаве Гавеле. В отличие от своего иде-ологического «предшественника» В. Гавел никогда не верил в социализм. Соб¬ственно, его и не отягощали никакие, оторванные от материи вещи. Главное для него было – вернуть свою собственность. А социализм, как таковой, был как раз основным для того препятствием. Но переходный период – есть пере¬ходный период. И сейчас в глазах всей страны и мира, «Пражская весна-68», где лидером был Александр Дубчек, воплощалась в «Бархатной революции-89» с Вацлавом Гавелом.
Советские офицеры уже слышали немало о Вацлаве Гавеле как лидере всей местной «контры», этого западного активиста и подстрекателя, глав¬ного антисоветчика...
А 31 декабря 1989 года в СССР разрушен участок советско-иранской гра¬ницы. Под Новый год в Нахичевани прошли массовые беспорядки, вследствие чего весь 164-километровый нахичеванский участок советско-иранской гра¬ницы был разрушен. Тысячи азербайджанцев, воодушевлённых идеями «бра¬тания» со своими этническими соотечественниками в Иране, пересекли реку Аракс. Толпы уничтожали и крушили вышки, пограничные знаки, электросиг¬нализацию. Корреспондент «Комсомольской правды» наблюдал, как погром¬щики «не только валили опоры инженерных сооружений, но и загружали по¬валенные столбы в свои машины». Таким образом, разрушение границы «по идеологическим мотивам» (невозможность общения с «родственниками» по ту строну границы) совмещалось с обыкновенным грабежом.
Следующей целью со стороны «Народного фронта» было сокрушение границы с близкой по крови, родственной Турцией, страной-членом НАТО. В тот же день в Стамбуле открылся первый в истории Всемирный конгресс азербайджанцев*. (* 31 декабря был объявлен Днём солидарности азербайд¬жанцев всего мира.)
По сути этот совершенно не спонтанный Конгресс поддержал события в СССР и ясно подтвердил то, что все беспорядки в Нахичевани были чётко спланированы заранее при поддержке извне.
Хотя менее полувека назад эти же силы предприняли всё возможное, что бы объединение азербайджанцев на данных территориях при поддержке СССР не случилось!
Однако всё это не вызвало особого «демократического» восторга иран¬ских пограничников, которые заняли оборону. Иранские пограничные комисса¬ры заявили протест: советская сторона нарушает советско-иранский дого¬вор от 14 мая 1957 года. Иранский пограничный комиссар по Джульфинскому участку писал в те дни своему советскому коллеге:
«Господин погранкомиссар! С 4 декабря 1989 года ваши жители сосредо¬точились в районе пограничных знаков,.. разжигают костры, выступают с помощью громкоговорителей, выкрикивая оскорбительные лозунги в сторону Ирана, что является полнейшим нарушением требований о соблюдении режи¬ма границы между правительством СССР и Ирана».*
(* По материалам открытых интернет-источников)

Журналистка
Январь 1990 г. Хабаровск.
На городских улицах.

Несмотря на такие мощные потрясения в мире, советский Дальний Восток жил своей жизнью, следя за этими событиями по телевизору, как о чём-то далёком и неосязаемом. Отшумели новогодние фейервер¬ки, отшипело шампанское в бокалах, обсыпалась хвоя с высохших ёлок, снесённых на мусорки, сданы батареи бутылок в пункты приёма стекло¬тары, дворники собрали последние хлопушечные тубы. Но местами всё ещё продолжали валяться цветные кружочки конфетти, то там, то там торчали из грязных сугробов жёлтые ёлочные палки с остатками хвои и поблёскивающим на них цветным «дождиком». Апельсины уже были, в основном, съедены, но жёлтая кожура ещё валялась местами на истоп¬танном снегу. Девяностый год вступил в свои права.
Тимофеев, с нотками грусти, всё же браво шагал в направлении комендатуры. Отпуск подошёл к концу и необходимо было отметить в «отпускном» своё убытие к месту прохождения службы. Он с удо¬вольствием снова ощущал на себе подтянутую форму. Было приятно, особенно после бесформенной гражданской одёжки. Шинель плотно подчёркивала торс, слегка размахивая полами снизу, из-под которых чётко печатали по снегу блестящие, шитые под заказ сапоги. Голубая овчинная шапка «домиком», на модный сибирский манер, насунута на кончики ушей, вызывая удивление у любителей солдатских шапочных «пирожков» и «кирпичиков», не приемлемых для районов с крайне низ¬кими температурами. Что ж, сибиряк сибиряка видит издалека!
Комендатура. Настоящее «осиное гнездо». Отсюда, как из улья, вы¬летают наряды патрулей. Здесь же, в «застенках» местной гауптвахты, томятся схваченные ими жертвы-нарушители общественного порядка, общевоинского устава и формы одежды. Тимофееву не раз самому при¬ходилось быть в подобных заведениях «ловцом» на дежурстве, и всё же чаще приходилось быть «зверем». А что за зверь, который сам-то на лов¬ца бежит!? Ловить его, собственно, было и не за что, но всё же какое-то неприятное чувство наполняло его изнутри при виде сего мрачного за¬веденьица.
Мимо прошёл какой-то курсант. Тимофеев с удивлением заметил, что из-под воротника его шинели выглядывало, прикрывая шею, офи¬церское кашне. Странно как-то! Они, в своё время не позволяли себе являться в комендатуру с таким вопиющим «неуставным атрибутом» в форме одежды!.. Но да-да-да! Он где-то слышал, что ещё год назад разрешили курсантам ношение этого шарфика! Да, меняются времена и нравы. Местами, вроде, и к лучшему. Только этим курсантам теперь даже и не понять чего им, в прошлом, стоил этот, теперь кажущийся обычным, атрибут!
Дежурный «кэп»* (*Капитан) посмотрел на вошедшего старлея, молча шлёпнул на отпускном печать.
– Всё! Ты с учёта снят! Слушай, дружище, ты из–за границы!? – ут¬вердительно спросил он.
– Ну да.
– Просьба будет к тебе, сделаешь?
– Ну-у-у, смотря что,– нерешительно мялся Тимофеев, ожидая каку¬ю-нибудь заподляну, способную обделать съеденным вчера, остатки его отпускной свободы.
– Тут у нас журналистка из местной газеты, понимаешь ли….
– И что?
– Ну, у меня распоряжение свыше оказать ей содействие. Гласность, будь она так, а у нас словно «день открытых дверей».
Ей материальчик нужно, а мы ломай голову, где его взять, да ещё шоб себе же не во вред. Во задачка дня! Так ты забери её отсюда, шоб мы нормально работать могли. Навешай ей пойди лапши на уши. Тут за углом есть кафетерий. Какао выпьете с коржиками или там с чебурека¬ми. Побалакаете о том, о сём. Тебе, поди, есть чё рассказать, не то, что нам тут! Вот ей и будет материальчик про загранку! И нам спокойно. А?
– Да мне-то особо что ей рассказать-то? – мялся старлей.
– Да не тушуйся ты! – капитан хлопнул его по плечу. – Девка что надо! – он сделал округлые движение руками перед своей грудью. – Ещё мож, за¬кадришь её! – он с хитрецой подмигнул. – Ещё спасибки мне скажешь!
– Да ладно, я не тушуюсь, – Тимофеев сконфузился и махнул ру¬кой, – где она?..

Кафетерий был полунаполнен людьми или, точнее, полупуст. Де¬вушка в модных «бананах», широком свитере с подкатанными рукава¬ми и начёсом, интригующе скрывающем так живо описанное капита¬ном девичье «достояние», стояла у высокого «кафетерного» столика. На мочках ушей у неё висели алые пластмассовые клипсы. На подокон¬нике лежал её пуховик. Тимофеев стоял рядом, грел руки о гранёный стакан с какао.
– У-ух, как тепло-о! Да вы тоже погрейтесь. Вон как замёрзли, аж нос красный, – он приветливо улыбнулся.
– Да! Холодно! Наверное, у вас в Чехословакии не так?
– У нас в Чехословакии? – усмехнулся офицер. – Это у них там, в Чехословакии!
– А-а! Ну да! У них там. А я думала, что вы уже, на третьем году службы будете больше «там», чем «здесь».
– А я не знаю, где я. Я и там, и здесь. Но Родина-то, всё равно, она здесь и нигде ещё!
– А я считаю, что Родина там, где человеку лучше, – парировала невозмутимо девушка.
– Тогда родиной для всех должна стать Америка, вы к этому клоните, да?
– Я так не сказала.
– Но именно это вы имели в виду, не так ли?
– Не стоит говорить за другого, что он имеет в виду. Я имела в виду лишь то, что социалистическая модель проиграла капиталистической. Как рыба стремится туда, где глубже, так человек туда, где лучше. И это вполне нормально. Вот и всё! Все свободные страны Европы сегодня объединяются вокруг лидеров.
– Страны могут объединяться до тех пор, пока им будет против кого это делать. Глобальное объединение невозможно при условии существования конкурентных экономик, конкуренции, как таковой. Товары в условиях перепроизводства, должны поступать на чужие рынки. Внешняя торговля уравновешивает внутренний дисбаланс стран, позволяет экспортировать «кризисные явления», ослабляя внутренний накал. Это позволяет, подобно холодильной установке, выносить ненужное тепло за пределы холодильной системы. Благодаря этому возможна концентрация материальных благ в отдельных «объединившихся» странах. Что будет немедленно утрачено, если произойдёт глобальное объединение. Именно поэтому всеобщее объединение никогда не случится. Такое объединение возможно исключительно при условии отсутствия конку¬рентной борьбы как внутри стран, так и между их экономиками. То есть это теоритически возможно исключительно при социалистической мо¬дели развития.
А как писал Ленин, социализм невозможен в одной, отдельно взятой стране. Поэтому-то он и проигрывает сейчас. К счастью для многих се¬годня, но я очень сомневаюсь, что к счастью в долгосрочной перспективе.
– До долгосрочной перспективы никому нет дела, люди просто хо¬тят немножко «позагнивать» по-капиталистически. Ведь они там, на Западе, так «загнили», что уже помогают всему миру. Гуманитарную помощь высылают. Что вы на это скажете?
– Гуманитарная помощь выглядит красиво лишь на первый взгляд, – старлей поморщился.
– Это отчего же? – девушка смотрела на молодого человека, как док¬тор смотрит на безнадёжно больного.
Тимофеев потёр лоб, словно стимулируя рождение аргументов. Вздохнул.
– Своей «гуманитаркой» они, шаг за шагом, затягивают петли на шеи получателей всё туже и туже.
– Да-а? Звучит как-то неубедительно.
– Не убедительно? Тем, кому они «помогают», уже никогда не стать нормальными промышленными странами.
– С чего бы это?
– Да с того, что это лишает их шанса развиваться, подсаживаясь на гуманитарку, словно на наркотик.
– Зачем им это?
– Да затем, что если страны, лежащие за рамками «европейского клуба», начнут сами зарабатывать и производить – «старому миру» ста¬нет слишком тесно. Рядовые американцы и европейцы наивно полага¬ют, что их благоденствие – это их исключительная заслуга! Даже не осознавая того, что это благоденствие есть лишь результат «междуна¬родного колониализма». А высокий уровень сервиса для широких слоёв европейцев – обычное следствие международного угнетения. А дабы их «чаша» не переполнялась – они начнут принимать некоторых в Ев¬ропу на работы. Чтобы они развивали промышленность в Европе, а не у себя, чтобы давали дешёвый сервис для европейцев. Чтобы оплачивали европейский «социальный пакет» и «безбедную старость».
– Хм. Ну, ладно, – она обхватила руками тёплый гранёный стакан, – а как вы думаете, нужна ли, на ваш взгляд, в СССР профессиональная армия?
– Ну, вы знаете, в период, когда войну и мир разделяет один лишь шаг, каждый чётко осознаёт необходимость службы. А сейчас, когда люди больше не ощущают военную угрозу извне, им трудно внушить мысль служить два года, испытывать лишения. Отсюда бойкоты и уклонения от службы. Поэтому, разумеется, профессиональная армия могла бы стать отчасти решением этой проблемы. Хотя бы для младших командиров.
– А кто это такие, младшие командиры?
– Да это сержантский состав! – усмехнулся Тимофеев и откусил лю¬бимый песочный коржик, посыпанный жареным арахисом.
– Понятно. А скажите, зачем вообще нужна армия? Если только для обороны, то зачем в СССР накоплен такой мощный военный потенциал?
– Да вы коржик-то ешьте! – молодой человек направил палец в сто¬рону второго загорелого коржика на тарелке.
– Спасибо, мне хватит какао, – девушка улыбнулась, – ну, так что вы ответите?
– Вообще, это не в моей компетенции комментировать такие вопро¬сы! – ответил Тимофеев, аппетитно жуя свой коржик, который любил с детства. Девушка усмехнулась, но сдержала улыбку.
– Ну, имеете же вы личное мнение?
– Ну, хорошо. Попробую ответить. Разве это секрет, что наш воен¬ный бюджет значительно уступает военному бюджету США и НАТО, – он отложил то, что осталось от коржика на блюдце, вытер салфеткой уголки губ.
– Вы так думаете?
– Я ничего не думаю. Это известный факт. Аксиома, если хотите.
– Ну, ладно-ладно. А что вы думаете о сокращении вооружений?
– Если это и делать, то уж точно не в одностороннем порядке, как это происходит сегодня!
– А справедливо ли, что наши войска находятся в других социали¬стических странах? Для чего они там? – девушка наклонила голову на¬бок, глядя на молодого человека испытующе.
– Снова вопрос не моей компетенции. Но лично я считаю так, что поскольку во всех соседних странах находятся американские военнос¬лужащие, считающие СССР и другие социалистические страны своими вероятными противниками, то размещение здесь наших войск совер¬шенно оправданно с военной точки зрения, – отрезал ладонью по воз¬духу офицер.
– А может, они, американцы, там находятся потому, что наши войска также находятся за границей?
– Вы думаете? Думаете, мы уйдём оттуда, и они уйдут со своих баз?
– А что. Может, так и будет?
– Чепуха! Как только мы уйдём, они тут же придут на наше место! НАТО двигалось, и будет двигаться на Восток! Это их главная геостра¬тегическая стратегия!
– Ух, как не модно вы рассуждаете!
– А мне пофигу моды. Я головой думаю, а не модами! – Тимофеев начинал сердиться, снова взял пальцами недоеденный кусок коржика, стал нервно вертеть его.
– Вот вы говорили, что сейчас время мирное. Войну никто не ждёт. Так зачем тогда вообще нужна военная профессия? – девушка, наконец-то при¬губила остывающий какао.
– Хм-м! – усмехнулся Тимофеев. – Зачем военные, говорите? Ну, смотрите сами, вы же умная девушка.
– Ну, смотрю!
– Ну, вот, – вытянул он ладонь, – мы сегодня слабы в экономическом плане. И если с нами до сих пор и считаются в мире, то только благода¬ря пока всё ещё сильной армии.
– Взаимовыгодные договора о сотрудничестве заключаются благода¬ря армии? Забавный ход мыслей!
– Смеётесь! Ну, неуж-то вы верите в бескорыстность? А потом, что значит понятие «мирное время». Ведь и само по себе слово «время» – величина непостоянная!.. Если в мирное время не иметь армию, в воен¬ное её возрождать будет уже слишком поздно.
– Хм! Ну а скажите, отличается ли служба в армии за границей от службы на Родине?
– Отличается.
– И в каком же смысле?
– В каком смысле? И в смысле комплектования частей и в смысле организации боевой подготовки, ведь там, на «переднем крае», боеспо¬собность должна быть выше. Ну, есть разница и в моральном, конечно же, смысле. Мы там в социальной изоляции всё-таки.
– А вообще как вы считаете, государство справедливо вознагражда¬ет военных за их труд?
– Неплохо, в целом. А так вы почитайте статьи, типа «полковник на раскладушке». Полагаю, у вас развеется старый миф об особой приви¬легированности военных. Ведь даже квартиры, у кого они есть – слу¬жебные. Это не на всю жизнь! Завтра «труба зовёт» и снова – вперёд с чемоданом в неизвестность! А знаете, попробую сделать маленький прогноз. Развернувшийся вывод войск ухудшит условия жизни воен¬ных. Ведь уже по первым шагам вывода стало ясно, что об офицерских семьях, их размещении беспокоиться некому. Когда-нибудь чаша терпе¬ния может переполниться.
– Чаша терпения? А вообще, какие цели вы преследовали, выбирая профессию военного? – женщина заглянула в список своих, заранее за¬готовленных вопросов.
Тимофеев задумался, зрачки его глаз поднялись, что-то ища в верх¬нем правом углу, восстанавливая визуальные воспоминания.
– Какие цели, говорите? Да никаких! В 16 лет человек полон надежд и благородных устремлений. Какие там цели! Кто в таком возрасте име¬ет чёткие представления о своём будущем? Лишь жажда романтики и желание стать настоящим мужчиной перевесило тогда во мне желание стать настоящим врачом.
– А что, врач разве не настоящий мужчина? – округлила глаза жен¬щина.
– Да нет, конечно, мужчина. Но тогда, в 16 лет, эти понятия мне каза¬лись не вполне совместимы.
– Да уж! А что вы скажете про офицерские семьи?
– А что про них сказать?
– Ну, там плюсы и минусы? – девушка грустно посмотрела в свой опу¬стевший стакан.
– Ещё какао? Или мож, чего ещё? – Тимофеев проявил внимание.
– Да, нет, спасибо. Мне хватит. Если вам нужно, то возьмите, я по¬дожду.
– Да не-е. И мне хватит, – ответил он, глядя на немалую очередь к прилавку, – я, вообще-то, холост, но, думаю, у женатых должно быть постоянно обострённое чувство любви.
– Это почему же?
– Да жен своих почти не видят. А те словно в вечном бессрочном отпуске.
– Да-а? В отпуске?
– Да! С работёнкой в гарнизоне-то не разбежишься. Вот и сидят себе дома. А если вспомнить поговорку, что с милым и в шалаше рай, вот и получается полная семейная идиллия!
– А-а, так значит это минусы.
– Это были плюсы. О минусах говорить не стану!
– Хм,.. тогда последний вопрос: вы не разочарованы в своей профессии?
– Разочарован, но не столько в самой армии, сколько в существую¬щем положении общества и, естественно, в армии – зеркале общества. При этом уверен в том, что именно в армии я могу принести максималь¬ную пользу для своей Родины.
– А вы не думали остаться в Чехословакии? – наконец, неожиданно провокационным вопросом журналистка огрела гвардии старшего лей¬тенанта.
– Я не мечтаю стать иммигрантом, как бы мне там не нравилось.
– Почему? – девушка подняла брови.
– Как вам сказать?..
– Да как есть, так и говорите, – девушка не спускала с молодого че¬ловека своих пристальных разоблачающих карих глаз.
– Мне пару раз приходилось встречать иммигрантов. Несчастные люди.
– Разве?
– Конечно! Люди, лишившие себя собственной Родины добровольно. Чаще они, оправдывая перед самими собой свой выбор, кидают «дроти¬ки» в сторону своей бывшей страны. «Наши» у них – всегда грубые, и у нас всё только плохо, и это правило. За границей все – всегда любез¬ные, и там всё только хорошо, и это тоже правило. А как мы судим о той же любезности? Ведь там мы – иностранцы. А к иностранцам и у нас всегда и везде, со времён «царя гороха», особое почтение, да ещё какое, что ни в одной стране мира такого, уверен, вы не найдёте! Кроме того,
кто такие «наши», если не мы сами? Это мы и есть. От самого себя не убежишь. Веди сам себя, так, как ожидаешь от других, вот и не придёт¬ся бежать от «наших» за бугор. Я же сам от себя не бегу.
– Ладно, у меня теперь последний вопрос.
– А последний вопрос уже был! – расплылся в улыбке Тимофеев.
– Ну, это самый-самый последний. И он из другой области.
– Да? Ну и что же у вас за вопрос такой. Мне аж страшно уже ста¬ло! – он поёжился, передёрнув плечами.
– Вопрос и впрямь, очень страшный.
– Очень-очень? А может, не надо, а? – шутил офицер.
– Надо, Федя, надо! – отшутилась и девушка. – Так вот, что вы ду¬маете про атомную энергетику? На фоне Чернобыльской катастрофы.
– Да уж. И впрямь страшный вопрос, – улыбка сошла с его лица, – отвечу просто: я против. Мы берем от нашей планеты все, что нам нужно. Порой действия человека приводят к необратимым процессам на Земле. Мы на пороге катастрофы, но пока земля не начала расхо¬диться по швам лично под тобой, кажется, что это не про нас и у меня сейчас есть более важные проблемы. Нам ведь уже не обойтись без атомных станций? Мы все этим пользуемся. Только нам за все это и платить придется. Оглянитесь вокруг. У нас уже рак, как насморк, чуть ли не в каждой семье. Ледники, озоновая дыра – это где-то там далеко. А каждый думает: «Я в этом не виноват, я слишком маленький, чтобы своими действиями повлиять на процессы». Мы не хотим этого замечать, мы как бы не против сохранять природу, но в тоже время глубоко вникать нам недосуг. Ну да, потепление на планете! Тепло ведь, не холодно. Пока это беспокоит по большей степени ученых, ко¬торые занимаются изучением этих вопросов. Они пытаются объяс¬нить человечеству, что мы на пороге глобальной катастрофы. А это должна быть главная задача правительств всех стран. Это должна быть главная проблема каждого из нас. У каждого есть личные важные дела, но скоро своими проблемами нам даже не будет возможности заниматься. Мы все просто погибнем.
– Ну что ж, спасибо, было действительно интересно с вами поговорить, – девушка потянулась за пуховиком.
Тимофеев надел шинель.
– До свидания или как там у вас, в Чехословакии, говорят?
– У них, в Чехословакии, – поправил старлей.
– Ну, да, у них.
– До виденья! – Тимофеев пожал хрупкую ладонь, протянутую девушкой.
Стемнело рано. Снег хрустел под сапогами блестящим глянцем в жёлтом свете фонарей. Он бодро и радостно шагал домой. В последний раз в этом отпуске. А кто знает, когда и где его самый «последний раз»!..

Из романа «На переломе эпох» :
Том 1
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh/
Том 2
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh2/

Видео- очерк о Великих Русских сражениях прошлого: 

https://youtu.be/0DNpSvh46ik