Цирковое шоу по-российски

Дул холодный западный ветер. По стране кувырком катились перемены и реформы.
Какие-то клоуны обещали, что всё будет хорошо и весело. Это был шумный балаган,
грандиозное цирковое шоу. Раздавали программки о чудесах капитализма. Фокусники с длинными грязными руками жонглировали напёрстками, и тоже показывали чудеса, извлекая деньги из карманов толпы. Толпа одобрительно визжала под фонограмму. Большие уродливые куклы с нарисованными улыбками и злыми глазами жадно взирали на силуэты магазинов и фабрик. Пьяный неуклюжий директор постоянно что-то задевал, и оно  падало, разбиваясь. Певцы-скоморохи преданно поддерживали его за руки. Толстый откормленный клоун с отвисшими щеками показывал хохмочки. Из чужих купюр он делал кораблики, и бросал в реку, говоря, что они в свободном плавании, и скоро вернутся с товаром. Люди не понимали, что это шутка, и не смеялись, но деньги отдавали.
Близился вечер. Пьяный директор балагана сидел на трамвайных рельсах и, бросая ввысь пустое конфетти, кричал: «Берите сколько хотите!».
Какой-то нахальный рыжий клоун светил фонариком людям в глаза, и требовал оплаты за свет. Потом он достал коробку с дорогими конфетами, и пообещал, что поделится, но дорогие конфеты ел сам, а фантики отдавал детям. Было очень смешно. Но когда он потребовал плату и за Лунный свет, его поколотили, и бросили в реку, а он не тонул. Наверное, это был надувной клоун.
Сзади манежа, под тусклым светом, стояла другая толпа – суровая и молчаливая. Между толпами сновали ряженые и скоморохи, зазывая на кулачные бои. Поздравить народ с праздником спешили танкисты, изредка постреливая в окна домов.
Всем заправляли клоуны – подручные директора балагана. У главного клоуна на плече сидел попугай, который каждые 5 минут кричал, - Ослов на переправе не меняют.
Вскоре на сцену выпустили массовиков – затейников непонятного пола с накрашенными губами и голубыми бантиками, и назначили править культурой вместе с сектантами. Встретившись, они начали плевать друг на друга. Радостный директор заметил, что торжество свободы мнений состоялось, и теперь каждый волен оплевать любого. Бывалые клоуны  и те морщились, глядя на бесстыжих пискляво-голубых  затейников. Но поделать ничего не мог даже директор, ведь сценарий духовности был одобрен далеко за морем, в  заморье, где мор культуры был в разгаре.
Возникшая рыночная экономика дала рынок. Торговали всюду – на улицах, биржах, аукционах. Продавалось всё – Родина, проститутки, милиционеры, жвачки, судьи.
Праздничный балаган ощущался только в центре, а дальше царили сумерки, где стреляли и резали. Длинные узколобые тени скользили по ночным улицам, сея страх и напряжение.
Далеко на юге над горами занималось тревожное кроваво-красное зарево. Местные заводилы пытались окрасить его в зелёный цвет. От этого зарево становилось ещё более красно-кровавым. Но цирк продолжался. А под суету фокусы с деньгами получались даже  лучше.


Примечание.
Современники Ельцинской эпохи наверняка в этом гротеске найдут что-то знакомое.
И главного реформатора со свободно плавающими ценами, и главного энергетика с его ваучерами и другие прелести эпохи. Очень запомнилась затасканная фраза второй предвыборной Ельцинской кампании - "Коней на переправе не меняют". Из газет, из телевизоров, она доставала. Начинало казаться, что сейчас из подворотни выскочит последняя собака и та загавкает, что коней на переправе не меняют.
Чтобы точнее определить эпоху иногда не хватает эмоций или логики, особенно там, где логикой и не пахло. Эпоха Ельцина это был бредовый сон наяву, из которого выбраться было невозможно, а можно было только терпеливо наблюдать, когда это закончится. Логикой не описать нелогичное. Если ограничиться руганью кучки подлецов, то это будет лишь выплеск эмоций с упущением чего-то важного. Но если тот  гротеск, который был наяву, обрисовать подобным гротеском, тогда передача эпохи будет на уровне непосредственного восприятия той атмосферы. Это  и было сделано.

                Январь 2011 г.