За белкой без собаки

Из книги "Охотницки да рыбацки байки и не только..."
Глава "Картинки детства"



                Посвящается светлой памяти моего отца
                Соловьёва Евгения Леонидовича

    Там где я живу, лес начинается прямо за огородом. Посёлок наш, расположенный в небольшой долинке, окружён с трёх сторон довольно взрослым кедровником, не чистом конечно, с примесью сосны, ели и лиственницы, в котором всегда, а последние лет десять почти безбоязненно, водится белка. Безбоязненность объясняется просто – отсутствием опасности. Опасность большей частью исходит от охотников, которых в посёлке остаётся всё меньше и меньше. Погода в тот год на удивление радовала, особенно охотников. Бесснежная, мягкая, с утренниками, солнечная середина осени. Как-то прогулявшись по окрестностям, с нахлынувшей вдруг радостью понял, что белки много и она будет «листвяная». То есть, урожай лиственницы нынче у беличьего племени в почёте, также не стоило сбрасывать со счетов и урожай кедровника.

    Мысль «тряхнуть стариной», пардон, вроде не старый ещё…значит  вспомнить молодость, мелькнула у меня две недели назад, когда я заканчивал собирать последние рыжики в выросшем на газотрассе сосняке, которым она заросла на сколько глаз хватает. Соснячок с примесью лиственницы был молодой, но шишка на нём уже была. Поедь, появлявшаяся то тут, то там, была преимущественно под «листвянками». Газотрасса, проходившая от посёлка в пятистах метрах от крайнего дома, отделённая от жилья этим самым кедровником, широкая, в шесть ниток. Нитки это трубы. Трубы аж с самого Ямала и в каждой 70 атмосфер. И нагрызано было по всей ширине этой «европейской радости с Ямала». «Европейской» я говорю не случайно, на каждой нитке табличка.

    Как говорилось в одной старой поговорке: «Давно я не брал в руки пианино!» Так вот, так же давно я не брал в руки ружьё. Утки и заяц меня никогда не интересовали, промысел пушнины остался вместе с участком в реорганизованном заповеднике. Собака состарилась и доживала, а новую завести как то не получалось. По весне, если погода совпадала со сроками, изредка выезжал на тягу. Хотя исправно проходил все процедуры продления лицензии на оружие и охотбилет нового образца был получен вовремя. Просто с белкования начиналась моя охотничья жизнь. С того самого ненастного позднеосеннего дня возле села Покровское, когда Байкал залаял недалеко от того места, где мы с папой готовили метёлки. Байкал – лаечный кобель, которого папа привёз с северов, когда ездил туда за ягодой. На редкость спокойная и умная собака. Ружьё, как сейчас помню, с самодельным буковым прикладом, ИЖ-58, 16 калибра, было с собой. Мой незабвенный родитель частенько вместе с ружьём брал и меня на свои охоты, но стрелять мне приходилось очень редко, хотя ружьё я знал хорошо. И тут вдруг решив, что моё время пришло, папа, послушав лай, сказал мне, тогда восьмикласснику: «Ну иди!» Дал заряженное ружьё и продолжил набирать берёзовые прутья в метлу. И я, обалдевший от навалившейся вдруг радости, как малое дитя, пробежал метров тридцать. Затем, осознав то, что предстоит, стал серьёзнее, но дрожь в руках не унималась долго. Байкал был азартным и лаял пока не придёшь, я это знал давно. Идти на лай было просто, прямо по дорожке, по которой мы приехали на нашей старенькой«Яве» с «корытом» от «Паннонии». Торопливо шагая, ощущая приятную тяжесть и запах ружья, я мысленно готовился к «встрече» с потенциальной добычей и выстрелу. Почему то уверяя себя, что выстрел должен быть один. Перед глазами проносились воображаемые картинки из массы прочитанной охотничьей литературы. Аксаков, Тургенев, Формозов, Мантейфель, Паустовский, Арсеньев, Федосеев, Астафьев и конечно же папа, принимали у меня первый экзамен. Я должен был во что бы то ни стало его сдать! Вот показался Байкал, он стоял под большой раскидистой берёзой и звонко заливался на маленький серый комочек, который лежал на толстой ветке, ближе к вершине. Сняв ружьё с предохранителя, приложился, выцеливая тщательно. Зажмурившись, нажал на ближний спуск! Отдачи и звука выстрела не помню. Вновь появившаяся в открытых глазах картинка изменилась. С берёзы падала, слабо цепляясь за ветки, белка! Отобрав дрожащими руками её у собаки, долго стоял, заворожено рассматривая и осторожно держа в руках первый трофей, первую добычу! Этот эпизод всегда вызывает у меня восторг! Настоящий восторг охотника! Принесённую белку папа ободрал, показывая как это надо делать. Особых эмоций, тем более похвал он не выказал. У него была очень своеобразная педагогическая метода. «Смотри и слушай!» Такой вот основной принцип. Он заставлял нас с младшим братом думать и мыслить самостоятельно, без всяких разжёвываний и показываний. Как когда то сказала Зинаида Гиппиус: «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Сейчас, вспоминая его с тихой грустью, я полностью согласен с этим. Он умел много разных дел. Ему было интересно творчество во всём. По металлу, дереву, охота, рыбалка, сбор грибов, шитьё. Он делал ножи, лодки, лыжи, выделывал шкуры, шил шапки и унты, резал по дереву и гравировал по металлу…Его творческий подход к любому делу исподволь, незаметно для нас самих, сформировал и воспитал наш художественный вкус, чувство профессионализма, мировоззрение и суть прекрасного в процессе созидания. Какое-то бессознательно блаженное чувство испытывал я, наблюдая как загнутые борта будущей лодки постепенно обрастали днищем, «пяткой» (корма) и «носком» (нос) или буковая доска превращалась в  изящный приклад ружья. Теперь я практически, не пустословно знаю, что нет предела совершенству! По образованию он был металлург. Очень любил лес. Немудрено, что два его сына пошли этими дорогами в своей жизни. Я в лесное хозяйство, а брат в металлургию.

     И вот собравшись, с утреца, я вышел из дому. Идти было метров пятьдесят до первой ёлки. Каково же было моё удивление, когда подходя к ней и как бы заходя в лес, я спугнул с земли первую белку на первую ёлку! Поднялась она невысоко, уверенная в своей безопасности. Рассмотрев её в старенький театральный бинокль, который со мной всегда на охоте, убедился, что белка «вышла»…  Белка не выказывала никакого беспокойства, спокойно сидела в метрах шести от земли и смотрела на двуногое существо, за которыми она время от времени наблюдает, когда лущит шишки на ёлках у дороги. Двуногое, достав из-под шкуры маленький блестящий предмет, направило его на вытянутых передних лапах, а потом поразмыслив о чём то, неуклюже поскакало дальше на двух задних… Решил я, что это наша уличная соседка. Достал телефон и запечатлел её. Такой вот лесной красавицей она оказалась!

    Оставив «соседку» в покое, тихонько стал углубляться в лес по одной из тропинок, которых вокруг села множество. Для себя я решил, что этот день будет рекогносцировочным. Обойти, посмотреть, найти наиболее массовые места скопления зверька, определить маршруты, степень спелости. Кедровник, окружающий посёлок, растёт на склонах небольших, разных по высоте холмов. То есть рельеф довольно сложный. Самая высокая точка, называемая местными жителями Сопка, находится недалеко от черты села. Там стоит пожарная вышка, с которой в пожароопасные летние периоды ведутся наблюдения. Вот к этой Сопке я и направился, сознательно делая большой круг, неторопливо и стараясь как можно меньше шуметь, переходя с одной тропинки на другую. Урожай кедровой шишки был средненьким, тем не менее вся живность, которая бодрствовала и употребляла орех в пищу, добросовестно запасала провизию на зиму или наедалась впрок. Самой яркой «хфигурой» среди местных аборигенов была кедровка! Пишу в кавычках, потому как, больше про этих птиц писать никак нельзя! Во-первых, это самая многочисленная, громко и надоедно кричащая, абсолютно не боящаяся человека, перепахивающая клювами(!) обширные площади мохового покрова, орава (долго подбирал слово). Во-вторых, залезающая во все ловушки и капканы, мешающая слушать и слышать окружающее пространство. Деловито и по рабочему сновали  по стволам поползни, одним глазом между делом выглядывая, не лежит ли где свободная кедровая шишка? Жаль было старательных пичуг…у «хфигур» всё под  контролем и любые «поползновения»  пресекались на корню. Дятлы ещё могли подискутировать с нахалками и в большинстве случаев у них это получалось. Белку кедровки не трогали никогда и разлетались от них молча. По поведению получается, что белка «круче». Кедровые орехи кормили многих. В голодные зимы я видел по следам, даже копавших шишки лисиц.

 

     Не принимая во внимание «соседку», по ходу к основному кедровнику, с небольшими промежутками, видел трёх бельчат, без кисточек и с почти летними хвостами. Два подпустили близко и зацокали, а третий  увидел меня позже, чем я его, затаился в ёлке на высоте человеческого роста, забавно замерев. Видно было, что это одно гнездо. Молодёжь поспевает позже, поэтому они мне были неинтересны. Уже на подходе, обозначила себя цоканьем ещё одна белка. Долго искал по голосу и нашёл на высоченной ёлке в полдерева. Как только она поняла, что я её заметил, побежала вверх и замерла где-то в макушке. Этот интересный момент я заметил давно. Встреча взглядами для многих зверьков сигнал к бегству. Обычно так поступают старые, «попадавшие в переплёт» особи. Вот и на этот раз я имел дело с такой. Долго высматривал её в бинокль с разных сторон. Увидел, но стрелять было неудобно. Всё таки решился на выстрел, но как в таких случаях бывает – не попал. По череде густо растущих елей, по их вершинам она пошла «грядой»(верхом) не останавливаясь, стремясь к кедровнику. Стрелять и бежать одновременно было не с руки, тем более, что бежать приходилось далеко не по асфальту. Такой «лесной биатлон» редко приводит к хорошему выстрелу. Приходится стрелять, чтобы только попасть. Про качество шкурки тут «бабка надвое сказала». Как повезёт. Мне в данном эпизоде вообще не повезло, второй выстрел был в никуда, так как я её потерял и думая, что она сидит в густой мохнатой пихте, выстрелил дробовым наугад, хотя бы чтоб спугнуть. Никакого эффекта…Хитрюга ушла по-английски, молча и незаметно. Так несолоно хлебавши начался первый охотничий день. Но я не расстроился. С радостью отмечая, что не всё так просто, как было в предыдущих эпизодах и есть особи, способные перехитрить охотника. Это местный генофонд! Интереса в стрельбе с целью добыть как можно больше не было и в помине. Мне было интересно найти и выстрелить так, чтобы шкурка была без дефектов при приёмке. То есть, как говорится, «попасть белке в глаз»…

     На это расхожее выражение у меня в процессе практики сложилось мнение, что оно придумано в средней или восточной Сибири, в местностях с чистыми лиственничными лесами (горные лиственничники до 20 метров высотой), где эвенк или якут не слезая с ездового оленя (а это уже на 2 метра выше обычного) стрелял их как в тире из «мелкашки», с работающей собакой. Никто не убедит меня, что дальше чем за 20 метров видит беличий глаз в лесу. Может «зоркие соколы» мне и возразят, но прицелиться в такое место можно только с оптикой, которой при ходовой охоте редко кто пользуется. Бывают приречные ели такой высоты, что подходишь, смотришь на вершину и «шапка падает», какой уж тут глаз, а лиственницы, толщиной вдвоём не обхватишь, до сорока метров высотой? С этих "листвянок" и с 12 калибром и утиным мощным зарядом не с первого раза получается, старые кедровники тоже упоминать не буду. Как говорят местные бывалые охотники «в такую кедру барана повешай – не увидишь!» Не то что беличий глаз!

     Без собаки тонкость заключается ещё и в том, что белка не пугана собачьим лаем и не прячется глубоко, но сидит не крепко и может начать движение в любую минуту. Также немаловажную роль играет первый выстрел. Быстро и тщательно выбранный ракурс при стрельбе обеспечивает успех именно первым выстрелом. После промаха вариантов масса. Один из них я описал выше…

      …Мой приход в кедровое царство тут же растрезвонили кедровки, но своим «керканьем» они сыграли мне на руку. Я заметил в двух местах беличье движение и стоял в раздумье – к какой же из них идти первой? Расстояние между ними было метров тридцать. Одна сидела на небольшой ёлке в полдерева, а вторая лежала на сухом нижнем сучке здоровенной кедры. Неторопливо подходя к кедре, я боковым зрением следил за спокойно лежащим зверьком. Выбрал место для стрельбы и на этот раз не промахнулся. Пулька прошла по голове перед глазами. Утихомирив её на земле, стал подходить ко второй. Она сидела там же в той же позе. Мелкашечных выстрелов белка редко пугается. Перезарядив, успокоил руки - и она стала лёгкой мишенью. Подумалось, ну вот, то нет, то сразу две! Какая непредсказуемая штука эта охота! Адреналиновая рябь ещё не превратилась в волну, но приятно грела душу. Быстро ободрав, отрезал голые хвосты на тушках и оставил их на сучках. Лесным жителям они пригодятся, а мне ни к чему. Разложив шкурки и тушки в разные мешочки в рюкзачке, перезарядился и неторопливо отправился дальше.

     Сезон белкования открывался с хорошими перспективами! Можно было спокойно, в своё удовольствие бродить недалеко от дома, наслаждаясь процессом. Вдыхать вкусный, слегка морозный воздух предзимья, слушать лес, птиц и собственные мысли. Красота! Есть какое-то особое очарование в приготовившемуся к зиме лесу. Осень завершает цикл времён года, дорисовывая ещё один малый виток спирали в естественном ходе всего живого и одушевлённого в природе, подводя своеобразные итоги. Мой неторопливый бесшумный ход и не выделяющаяся на фоне леса одежда не нарушали гармонии и как бы «впускали» меня в свой лесной мир, открывали маленькие тайны и нюансы незаметной, вроде бы, жизни. А жизнь шла своим чередом, не останавливаясь ни на миг. Вот слышна перекличка стаек вездесущих синиц гаичек, вдруг заунывно, несколько раз, «проскулил» желна, прогнозируя непогодь, где-то вдалеке просыпал серебряные монетки рябчик, в стороне посёлка время от времени лаяли собаки, кедровки, как соседи коммуналки на кухне, сварливо делили не поделенные, опавшие кедровые шишки…Неторопливо шагая, издали заметил движение белки с земли на ёлку. Меня она не видела и занималась своими делами. Деловито и споро поднялась к макушке высоченной ели, готовясь, наверно, к завтраку. Стараясь не обнаруживать себя, тихо подошёл ближе, чтобы удобнее было наблюдать. Ведь охотясь с собакой, приходишь к месту, когда собака уже нашла и облаивает спрятавшегося и затаившегося зверька и жизни беличьей, как таковой, по сути, не очень и знаешь. Определив себе место среди усеянной шишками вершины, решившаяся перекусить белка, срывала облюбованную шишку, неуловимыми движениями, как и подобает грызуну, лущила её, осыпая окрестность пустыми чешуйками. Между приёмами пищи белка издавала негромкие, напоминающие бормотание звуки, которых я никогда не слышал. Однако самое интересное было впереди. Краем глаза заметил движение на соседних елях. К «хозяйке» грядой шла ещё одна белка. И забралась на ту же ель! Встреча была своеобразной…Разозлённая вторжением, «хозяйка» яростно набросилась на пришелицу! Начались «гонки по вертикалям»! Беготня от макушки до половины дерева с молниеносной скоростью и выпадами друг на друга продолжалась минуты три. Незванная гостья ретировалась также как пришла. И тут в памяти всплыла картинка из прошлого. Когда- то, будучи студентом, на каникулах после очередной зимней сессии, я ездил в Москву. Там посещая ВДНХ, забрёл в павильон «Охота и охотничье хозяйство» (могу ошибиться с названием). На одном из очень больших и высоких оконных проёмов был сделан вольер. Подоконник до верха окна был забран мелкой сеткой, внутри располагались домик-жилище и кусок ствола дерева с сучьями. На табличке, прикреплённой к сетке, было написано «баргузинский соболь». На нижнем широком сучке свернувшись серебристо-чёрным клубком и не обращая внимания на посетителей, которых было немного, спал этот самый соболь. Насмотревшись на зверька я отошёл к стендам и вдруг…он ожил. Его движения были похожи на образно говоря, разъярённую шаровую молнию, которая со скоростью света рикошетила от сетки на ствол и сучья, заскакивала в домик и залетала на самый верх. Всё это действо продолжалось минуты две, не больше, после этого соболь исчез в домике. Всё, волшебство кончилось, но навсегда запало в душу. Аналогия с белками напрашивалась сама собой. Какой-то особенной, взрывной энергетикой наградила земная сущность таких разных… хищника и жертву…и таких близких… крошечных частиц звеньев одной неразрывной цепи, опоясавшей окружающее пространство. Название которому - Матушка Природа. Такая всесильная и, как оказывается, такая хрупкая.

     Белка вернулась на прежнее место и продолжала прерванный завтрак, который судя по времени, плавно переходил в обед, также продолжая сорить поедью и что-то бурчать себе под нос, видимо осмысливая произошедшее событие. Находясь под впечатлением увиденного и давних воспоминаний, о стрельбе не могло быть и речи, повесив ружьё на плечо, зашагал прочь, на некоторое время выключившись из действительности, снова вспоминая яркие картинки, которые стояли перед глазами. С удивлением приходилось корректировать и дополнять те сведения, которые сложились в голове в отношении беличьего племени. Воистину «век живи – век учись»! День между тем уже начал вторую половину. Добыв в кедровнике ещё пару и пропустив трёх невышедших, я спустился со склона Сопки и зашёл на кромку соснового борка и старого ельника, окаймляющего огороженные поскотины посёлка. Дорожка была чистой и местность тоже. Здесь в советские ещё времена проводили уборку захламлённости лесники нашего лесничества. Это мероприятие включает в себя уборку ветровальных и упавших от старости деревьев в целях пожарной безопасности в лесу. Хорошее, полезное дело делалось…теперь лесников сократили, вместо мероприятий контроль… Так вот, стараясь не шуметь, я не спеша шагал, смотрел по сторонам и слушал. Видимость была хорошей, подроста  мало. И вот метрах в пятнадцати впереди увидел бежавшую по той же дорожке белку. Самым интересным было её передвижение. Во время перебежек она периодически вставала столбиком, оглядывая местность, как горностай! Бинокль сказал глазам, что «это» ещё не поспело, поэтому я просто смотрел. Далее путь лежал на газотрассу, хотелось проверить «листвянки». Зашёл в том месте, где обычно собираю рыжики осенью. С соседней «нитки», это метрах в тридцати, спорхнул рябчик.  Он бегал пешком по нагребённому и заросшему молодым лесом валу, над трубой. Решил сходить, посмотреть. По «одинке» они тут редко, всё больше выводком, ещё ведь не зима. Не поднимаясь на вал, заглянул за него и насчитал трёх, неторопливо что-то клюющих, рябков. Дробовой выстрел разогнал двух в разные стороны. Подобрав добычу, с довольным видом (кто бы видел!) двинулся дальше и метров через сто нашёл белку в отдельно стоящей, небольшой сосновой куртине. Эта взрослая особа сидеть на месте не хотела и я минут 25-30 бегал за ней с одного конца куртинки в другой! Деваться ей было некуда, спрыгнуть на землю, как иногда это делают соболь или куница, духу не хватало. Не знаю, как назвать этот вид «лесного биатлона», может спринтом, а может индивидуальной гонкой, хотя бегали мы вдвоём, тогда определим это масс-стартом, есть что-то такое в спорте. Учитывая, что бег я с детства не любил, этот «этап» дался мне с трудом, подловил я её в одном месте, когда она думала, куда бы ещё прыгнуть, чтобы это настырное двуногое отстало наконец. Переведя дух и сделав необходимые дела, решил подаваться до дому, день, незаметно для меня, уже встретился с вечером. 5 белок и рябчишка – для первого дня, я решил, что неплохо.

     Выйдя на просёлок и решив, что «сапоги дорогу знают», вспоминал события прошедшего дня. Поднимало настроение и грело душу чувство предвкушения обозримого грядущего. Начавшийся отпуск, и что наступает охота, и что охота эта обещает быть интересной! Это же чувство оживило в памяти картины детства и отрочества.

     Вспомнился наш «сад» на берегу родной речки Исы, где прошло всё сознательное детство и юность. «Сад» - это садовый участок в коллективном саду, в десяти километрах от города, где я родился. Очень интересно и памятно это место. Ещё до организации этого коллективного сада, мы, всей семьёй, приезжали сюда отдыхать с ночевками, на выходные дни: ставили палатку, разводили костёр, варили еду, собирали рыжики в ближайшем соснячке, рыбачили. Приезжали сюда на мотоцикле или приплывали  на лодке. Всегда к высокому берегу с одинокой сосной, где всегда ставилась наша палатка. Это продолжалось много лет. Так вот. Когда здесь решили организовать коллективный сад, папа подал заявку. Когда нарезанные участки стали распределять между хозяевами, всё решали жребием. И как в сказке, но абсолютно справедливо, хотя и невероятно - участок с одинокой сосной вытянул папа! Наша семейная радость была безмерной! Разрабатывался участок, был нарублен лес для строительства дома. Добрая энергетика родного места, где каждое дерево, каждый изгиб реки знакомы с детства, пронизывала нас в этом родном пространстве лучиками счастливой благости! Построенный папой дом, посаженные ягодные кусты, плодовые деревья и ухоженные мамины грядки завершили этап благоустройства. Родители, выйдя на пенсию, проводили здесь всё время. Отец занимался рыбалкой и охотой, строил лодки и ещё много разных дел, с мамой делались вылазки за грибами. Отсюда я с папой и Байкалом начал постигать сначала беличий, а потом и весь охотничий промысел. Зимой сад тоже навещался постоянно. Дело в том, чуть позже папа срубил там баньку и мама с папой каждую неделю, доехав на автобусе до края города,  дальше пешком через пруд, приходили сюда мыться и париться, а если клевала рыба или у папы опять были какие-нибудь задумки что-то сшить, смастерить и т.д., оставались подольше. В квартире их ничего не держало, а родное место влекло к себе как магнитом. Забегая вперёд скажу, что здесь же позже выросли и внуки – дети моего младшего брата, которые и сейчас продолжают нашу традицию. Незаметно, но вполне осознанно «сад» стал нашим «родовым гнездом». Здесь, в уютном покое, неброская, но такая родная природа этих мест сформировала мои мироощущения. Отсюда, именно из этого места, ушли в жизнь и я, и мой младший брат, мысленно не расставаясь с «садом» и ощущая его гармонию, где бы мы не находились. Как папа сумел найти и выбрать именно это место - для меня так и останется загадкой, спросить у него в своё время, я не успел, его уже 4 года как нет с нами. О человеке судят по делам его,  Леонидыча помнят, много он хорошего в умы людские вложил, много хорошего после себя оставил.
 
     Конечно, многим людям,  всё это не интересно и где-то не понятно, а некоторые и не утруждают себя пониманием. Я на них не в обиде, как говорится - «каждому своё». Но… остальные - то меня поймут!

27.03.2015г.