Она

Часть  1.   Начало

     Выйдя из кафе, я увидел её. Она неторопливо шла мне навстречу, слегка опустив голову, её прекрасное лицо было каким-то отрешённым. Я видел, что она меня не видит, сдаётся мне, она вообще никого не замечала. Когда она поравнялась со мной, я негромко сказал:
- Здравствуйте, Вера Авдеевна!                Она вздрогнула от неожиданности, подняла глаза, в них промелькнуло удивление:
- Здравствуй, Всеволод! Неожиданная встреча. А ты не изменился, хотя, по-моему, уже прошло три года, как ты окончил институт. Как устроился, если не секрет? 
Не сказать комплимент этой женщине, было бы для меня воистину преступлением:               
- А вы с годами стали ещё краше, и это не лесть, а констатация факта! О себе могу сказать одно, пока у меня всё идёт нормально. После окончания института отслужил два года офицером Советской Армии в Монголии. После увольнения в запас вот уже полгода работаю на режимном предприятии ведущим специалистом. Работа связана с радиоэлектроникой и пока меня устраивает.
- Очень рада за тебя, и как хорошо, что я тебя встретила! У меня что-то стал барахлить проигрыватель, ты не мог бы отремонтировать его? – спросила она.
 - Так сразу сказать не могу, нужно посмотреть, – ответил  я.
- Хорошо, если не спешишь, давай зайдём ко мне, я живу неподалёку, - продолжила  она.
Я согласился, и через десять минут мы были у нее дома. 
- Вот проигрыватель, вот пластинки, вот схема. Ты пока смотри, а я пойду, чай поставлю, - сказала  она и удалилась на кухню.
Я поставил пластинку, сначала вроде бы нормально зазвучала, а дальше «поплыл» звук. Всё ясно - неисправен электронный регулятор оборотов диска.
- Ну, так что? – спросила она, входя в комнату из кухни.
- Неисправность не очень серьёзная, если разрешите взять проигрыватель с собой, через неделю принесу исправный, - ответил я.
- Конечно, бери! Только позвони, когда отремонтируешь, - согласилась она.
Несколько слов об этой женщине. Молодая, миниатюрная, стройная, очень красивая, она вела у нас практикум по высшей математике. Её муж – красавец парень, атлетического телосложения, учился на три курса старше нас. Говорили о них только в превосходной степени:
- Какая прекрасная пара! Как они подходят друг к другу!
И другие восторженные эпитеты, что, кстати, вполне соответствовало действительности.
Тут она принесла печенье, и мы сели пить чай. За чаепитием я спросил:
- А как ваш супруг? – Она помрачнела:
- Мы разошлись. – Я смутился:
- Извините, не знал, – и быстренько сменил тему разговора. Стало как-то неловко за мою  нетактичность, пусть невольную, и, поблагодарив за чай, я удалился.   
Позвонил я ей, через неделю, и спросил, когда завезти проигрыватель. 
- 30 апреля. С утра я занята, а в 16.00 буду дома, подходи - ответила она.
И вот я снова у знакомой двери. Открывается дверь, и улыбающаяся хозяйка  встречает меня. Вручаю аппарат и собираюсь уйти, но она меня не отпускает:
- Всеволод, я не могу отпустить тебя, не отблагодарив, если ты уйдёшь, то я обижусь.
Тон такой, что возражения не принимаются, видимо, все красивые женщины признают только повелительное наклонение. Это просто их характерная черта!
- Да не стой ты, как истукан! Проходи, раздевайся, проигрыватель поставь на журнальный  столик, мой руки и за стол, – распорядилась она.
Выполняю распоряжения хозяйки, захожу в зал, вижу изысканный стол с бутылкой вина. В её взгляде я прочитал что-то такое, что во мне стал просыпаться мужчина. Я стал видеть в ней,  прежде всего обольстительную женщину, и только потом любимого преподавателя. Да и вся тональность встречи была мажорной. Первый тост выпили за аппарат, чтобы служил и не  ломался. Второй она предложила за мастера, а третий произнёс я:
- За вас! И давайте поставим пластинку, проверить аппарат. - Она отозвалась:
- Поставь что-нибудь на свой вкус.
Я поставил «Падает снег», пригласил её на танец, и мы закружились так же медленно, как  падал снег, о чем пел Сальваторе Адамо. С удивлением обнаружил, как мы слились в поцелуе. И совсем не помню, как мы очутились в постели, похоже, оба были готовы к этому, и наша близость была неистовой, нежной и настолько прекрасной, что я не придал особого   значения её странным словам:
- Не подумай что плохое, просто мне это очень нужно.- Внутри, правда, сразу же возник    протест:
- А мне, что это не нужно, что ли? – но я промолчал.
В перерыве позвонил домой, и сказал, что остаюсь на работе на праздничное дежурство. Хотя, думаю, мама прекрасно понимала, что это за «дежурство».
Вместо праздничной Первомайской демонстрации мы поехали в дом её родителей полить цветы. Родители отдыхали на курорте «Мацеста» в Сочи. «Полив цветов» затянулся, там же и заночевали.
После праздника, что бы я ни делал, мысли непроизвольно возвращались к ней. Я боялся признаться себе, что влюбился в неё, но, похоже, это было именно так. Я никому прежде не признавался в любви, она будет первой. Когда же я позвонил ей, чтобы договориться о встрече, её ответ меня ошеломил:
- Всеволод, нам не следует больше встречаться, не обижайся, так будет лучше. И, ещё, пожалуйста, не звони мне!
Сразу же вспомнились её странные слова о том, что это ей нужно только ей. И ещё её слова, что она не может отпустить меня, не отблагодарив. Неужели она считает то, что произошло между нами, своей благодарностью за ремонт проигрывателя? Да нет, чушь! Короче, нет смысла устраивать разборку и о чём-то спрашивать её, когда ясно прозвучал отказ, подумал я. Уговаривать – это не мой принцип, и я ответил:
- Ну что же, Вера, на – «нет» и суда – «нет»!  – и положил трубку.
Признание в любви откладывается. Любовь прекрасна, но без взаимности её попросту нет. А посему – забыть и идти дальше. Жизнь продолжается.

Новосибирск, май  1974

Часть  2.   Продолжение

     В Севастополь я влюблён с первого моего отпуска. Этот – четвёртый по счёту, причём  подряд. Нынче решил приехать неожиданно, как говориться свалиться как снег на голову, и вот что из этого получилось. Дядя с тётей в отпуске на курорте «Ворзель», что под Киевом, о чем поведала соседка по лестничной площадке, причём уехали они всего три дня назад. Первый двоюродный брат Вадим – морской офицер ушёл в плаванье, его жена Валя с маленьким сыном гостит в Калуге у своего брата, о чём поведала Валина подруга, живущая этажом выше. Остаётся последняя надежда – второй двоюродный брат Иван, который лучше любого родного, мы с ним вместе выросли. Ваня - убеждённый холостяк, живёт в центре города, работает  электрогазосварщиком. Однако и его нет дома. Звоню в соседнюю квартиру, открывается дверь на цепочке, и в щелку выглядывает Ванина соседка Таисия Зиновьевна. Меня она узнала сразу, сняла цепочку, открыла дверь, и затараторила:
- С приездом вас, Всеволод, а почему Ване не сообщили, что приезжаете, он буквально на днях уехал в командировку, сказал, что будет работать на Учкуевском  пляже и там же жить, примерно две недели, пока не закончится ремонт, а меня на это время просил присматривать за квартирой. Вы можете оставить свои вещи, и съездить к нему, а кстати, где ваши вещи?
Показываю на портфель, где смена белья, две сорочки и туалетные принадлежности:
- Вот это всё, Таисия Зиновьевна, портфель не тяжёлый.
Она непонимающе покачивает головой, и то ли с упрёком, то ли с восхищением выдаёт:
- Вот молодёжь, так молодёжь! 
Найти Ивана на пляже в Учкуевке особого труда не составило. Он, конечно, обрадовался  встрече, и отчитал меня за то, что я не предупредил его о своём приезде. Потом объяснил мне, что поселился  здесь на время ремонта: во-первых, потому что ездить на работу  очень далеко, а во-вторых, что главнее, потому что часть сварочных работ выполняется вечером, после закрытия пляжа. Мне вовсе не хотелось доставлять Ване неудобства, и  поэтому я предложил:
- Давай, я на пару недель смотаюсь в Ялту, там отдохну, а потом вернусь в Севастополь! 
Иван с благодарностью смотрит на меня и соглашается:
- Вот это будет самое то, что надо! Я как раз работу тут закончу, возьму десять дней отпуска, что не догулял, и проведём их вместе.
     Так и решили. Переночевал я в Учкуевке, и на следующий день уехал в Ялту. Снять  жильё оказалось делом не сложным. Хозяйка дала свой адрес, объяснила, как проехать, договорились, что оплату я произведу вечером. Распрощавшись с ней, поспешил в дегустационный зал на набережной, куда в предыдущие мои приезды так и не собрался. Кассирша, продавшая билет, попросила поторопиться, так как группа уже зашла, и я был последним. В зале стоял полумрак, и первое, что бросилось в глаза, это дегустатор - мужчина внушительных размеров, с маленькой кудрявой, как у ангелочка головой. Он приветливо кивнул, и попросил пройти за столик в глубине зала. Я прошёл к указанному столику, поставил рядом со стулом портфель, уселся, поднял глаза и обомлел, за столом напротив меня сидела улыбающаяся, цветущая, несравненная она!
- Здравствуйте, Вера Авдеевна! – машинально поздоровался я, и только потом сообразил, что мы находимся в Ялте. Ой, тесен мир! Именно с этой женщиной, моим любимым институтским преподавателем у меня случился короткий, но бурный роман всего три месяца назад.
     После дегустации вин мы вышли вместе, и пошли вдоль набережной.
- Ты одна в отпуске, Вера? – спросил я. Она кивнула. Я продолжил:
- Давно здесь?
- Позавчера прилетела, в Ялте я давно мечтала побывать, но буду здесь не долго. Обратно улетаю ровно через две недели, - ответила она.
Идём дальше, о чём-то разговариваем, сейчас и не вспомню о чём, и чтобы не тянуть дальше «кота за хвост», обращаюсь к моей бывшей возлюбленной прямо и конкретно:
- Вера, я искренне рад нашей случайной встрече, и предлагаю объединить наши отпуска.
Она отвечает коротко:
- Буду только рада!
Я смотрю на неё: её взгляд, её улыбка в пояснениях не нуждаются. Законченный вроде бы наш роман, вспыхнул с новой, ещё большей силой.
     Прежде всего, мы поселились в другом месте, представившись мужем и женой. А поскольку в наших паспортах такой отметки не было, я заплатил хозяйке двойную цену. Кроме нас, в другой комнате у неё жили два молодых  лейтенанта, которые служили в Германской Демократической Республике. Оба вели себя очень корректно, при встрече с нами они неизменно говорили Вере комплименты типа, сначала один: «Как вы прекрасно выглядите!», потом другой: «Как вам это идёт!» Иногда я дополнял их:
- Я берегу жену, потому что другой такой в мире нет! – или нечто подобное в том же духе.
Было  видно, что комплименты Вере приятны, да и какая же нормальная женщина не любит комплиментов!
    В первый же вечер Вера рассказала мне свою печальную историю. С мужем она прожила несколько счастливых лет, очень хотела ребёнка, но всё никак не получалось. Проверились у врача, у обоих всё в норме. Наконец она забеременела, но случился выкидыш. Потом снова забеременела, и опять случился выкидыш. В связи с этим её муж обрушил на неё столько упрёков, что дальнейшая жизнь с ним стала не возможной, и они разошлись. Позднее она узнала, что её бывший муж женился на молоденькой девушке, которая родила ему ребенка. Однако вместо того, чтобы радоваться этому, он стал сильно пить, и, в конце концов, спился. Она прошла повторное обследование, и врачи ей поставили диагноз бездетности. Поэтому она сказала, что предохраняться не нужно. Так мы прожили в Ялте две недели. Наш ялтинский распорядок дня был таким: Утро – любовь, завтрак, море. Обед – обед, любовь, пережидаем  жару. Вечер – море, ужин, любовь. Мы были поглощены нашей безумной страстью, делали всё так, как будто это было в последний раз. В день отлёта я проводил её в аэропорт Симферополя и оттуда уехал в Севастополь. Последнюю неделю отпуска провёл с братом Иваном и улетел домой. Анализируя наши ялтинские отношения с Верой, я сделал интересный вывод: а ведь она меня действительно любила, я не мог ошибиться!
- Может жениться на ней? – спрашивал я себя, и тут же в меня вгрызался червь сомнения:
- Зачем тебе она? Она старше на четыре года, она бездетна. Какой же брак без детишек? – Я тут же возражал:
- Но ведь я эту женщину люблю, у меня в этом больше нет сомнения.
То, что она может мне отказать, я даже, как версию не рассматривал. Мне было ясно одно, любящая женщина так не поступит никогда. И я принял решение: при встрече скажу Вере, что люблю её и сделаю предложение.
     Сразу по прилёту домой я позвонил ей. На моё предложение встретиться она после  небольшой паузы сказала:
- Позвони через неделю, сейчас очень много работы. Извини.
Радости в её голосе я не услышал, и мне подумалось:
- А ведь где-то на горизонте маячит её отказ.
 Может, это и прозвучит странно, но в глубине души я этого ждал, хотя не могу объяснить почему. Непостижимая  женщина! Позвонил я ей через неделю, как она просила, и мы договорились встретиться у неё дома.
- Вера, что-то случилось? – спросил я, едва переступив порог.
- Да, случилось. Я выхожу замуж и переезжаю в Киев.
Я даже не удивился, потому что, ожидал услышать нечто подобное, и поинтересовался:
- Кто же счастливчик?
- Мой научный руководитель в аспирантуре, - ответила она.  И как-то странно посмотрела на меня, видимо её удивил мой спокойный тон, но через небольшую паузу она всё-таки выдала скороговоркой:
- Сева, не нужно делать из этого трагедию, не расстраивайся, так будет лучше для нас обоих, ты моложе меня, у тебя всё ещё впереди, поверь, а в будущем тебя ждёт только хорошее!
Не знаю, но почему-то на душе было совершенно спокойно, и я попросил её:
- Вера, принеси, пожалуйста, листок бумаги, я хочу подарить тебе стихотворение.
Мы прошли в комнату, я присел в кресло, чуть отодвинул стоящий на журнальном столике проигрыватель, который нас связал, и на тетрадном  листке написал строчки, которые были о нас, о море, о любви. И даже о лейтенантах, наших мальчиках-соседях одну строчку.

Вот такая приключилася история:
Вспомни Вера очертанья крымских скал,
Возле Черного сияющего моря я
Твоим подданным и верующим стал! 
От тебя в восторге были наши мальчики,
А я швырял камнями в тёплую волну,
Камни по морю скакали, точно мячики,
И ныряли в голубую глубину.
Я от любви к тебе буквально помирал,
Зачем же Вера, Веронька, Верусь
Ты бросила меня? Но я ж – не бумеранг,
И потому обратно не вернусь.

Она внимательно прочла стихи и положила листок в карман. У двери обняла меня, поцеловала и сказала:
- Сева, хочу, чтоб ты знал, в Ялте всё было по настоящему.
И хотя на душе у меня было пусто, я ответил:
- Вера, знай и ты, у меня тоже было всё по настоящему, настоящей некуда.
Выйдя от неё, с грустью подумал:
- Вот и ещё одна страничка моей жизни канула в лету, не самая худшая, кстати. Признание Вере в любви откладывается снова, на сей раз навсегда. На улице пахнуло свежим осенним ветерком, заканчивался сентябрь.
     Прощай, Вера.  Остались: Надежда и Любовь!

Севастополь – Ялта – Новосибирск         август – сентябрь  1974года

Часть  3.   Окончание

   Золотая осень, снова я в родном городе. Уже много лет живу в Севастополе, а в Новосибирск, приезжаю раз в году проведать отца. Пока Алина Ивановна – жена моего отца, накрывает стол, звоню своему однокашнику и лучшему другу Сашке.
Он восклицает:
- Привет, Сева! Рад тебя слышать, ты приехал очень кстати, завтра в нашем институте будет торжество по случаю 50 – летия нашей кафедры. Я буду со Славой, подъезжай и ты. – Конечно, буду, - отвечаю я, и вспоминаю, что последний раз со Славой, ещё одним нашим однокашником, мы встречались два года назад в московском районе Кунцево. Он тогда жил у дочери, купившей недавно квартиру, и помогал с обустройством. Домой в Новосибирск  собирался вернуться через полгода.
«Лучше НЭТИ – нет на свете!», такая прибаутка бытовала во время нашей учёбы. Наш институт НЭТИ – это  Новосибирский Электротехнический Институт сегодня он называется Новосибирский Государственный Технический Университет. С изменением названия поднялся статус – веяние времени, а суть, полагаю, не сильно поменялась.
     В назначенное время собираемся в амфитеатре, где нам читали лекции. Народу много, но из нашего выпуска только пять человек, из нашей группы трое, из первой - Олег, из четвёртой – Вася. Официальная часть проходит помпезно, много выступающих от выпусков разных лет. От нашего выпуска - 1971 года ребята попросили выступить меня. К трибуне я не пошёл, а встал с места сказал кратко:
- Всех с Полтинником! Здоровья Вам! Дальнейших творческих успехов! – чем вызвал бурю оваций, и был весьма удивлён. А ребята заметили: «Публика так восторженно встретила твои слова, потому, что краткость - сестра таланта!» Наверно они были правы, предыдущий оратор минут десять гундосил что-то, а о чём он говорил и не вспомню даже.    
     На неофициальную часть наша пятёрка решила не идти, а отметить это событие в кафе, что неподалёку от института. Договариваемся встретиться через час, так как у Славы договоренность о встрече с одним человеком, а Олежке нужно зайти по каким-то делам на нашу кафедру, где он – кандидат технических наук работает. Мой друг Сашка и Вася, оба - кандидаты технических наук говорят, что им тоже нужно отметиться в своей «железяке», так на местном жаргоне называют Институт Инженеров Железнодорожного Транспорта. Остаюсь один, и с удовольствием брожу по коридорам, где с каждым уголком связаны воспоминания, где прошли мои лучшие годы. Становится немного грустно, и через полчаса направляюсь к выходу. Выхожу из холла спускаюсь с крыльца, оглядываюсь. Народу совсем немного, но что это? Из института выходит она. Этого не может быть! Много лет тому назад она переехала в Киев, но какое поразительное сходство! Женщина приближается, взгляд останавливается на мне, брови её удивлённо ползут вверх, в глазах неподдельное удивление.
А ведь это действительно – она! Та, с которой у меня почти четверть века тому назад случилось два бурных романа, и которая дважды отказала мне. Я полагал, что она пройдёт мимо, сделав вид, что не узнала меня, но она, поравнявшись со мной, остановилась.
- Здравствуй, Вера! Не ожидал тебя здесь встретить, – говорю я. Она отвечает  вопросом:
- Здравствуй, Всеволод! А что, интересно, здесь делаешь ты? – Отвечаю просто:
- Был на пятидесятилетии нашей кафедры. А вот почему ты тут, а не в Киеве? -
Она мрачнеет:
- Это долгая история. Лучше ты расскажи о себе.
Но и у меня, по некоторым причинам, тоже нет никакого желания рассказывать ей подробности, произошедшие с момента нашей последней встречи. Отделываюсь дежурными фразами, мол:  всё нормально, всё прекрасно, всё в шоколаде. Такой разговор вроде бы обо всём и в то же время ни о чём, продолжается около пяти минут. Однако, пора и откланяться:
- Извини, Вера, мне пора, у меня с ребятами встреча в кафе. До свиданья. Счастья тебе и всех благ.
На лице у неё то ли удивление, то ли растерянность, то ли недоумение. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но не успеваю сделать и двух шагов, как за спиной слышу её голос:
- Сева, подожди, – в голосе её слышится мольба. Оборачиваюсь, вопросительно смотрю на неё. Она быстро приходит в себя и ровным голосом, в котором снова звучат привычные повелительные нотки, произносит: 
- Ты не можешь уйти просто так, мы же не чужие, я хочу пригласить тебя к себе на ужин. Ты ведь не возражаешь?
Я опешил, резанула мысль: «А вот это ни к чему!», но мой голос сказал совсем другое: 
- В принципе не возражаю, если не причиню тебе неудобств. Куда мне подойти?
- Ты помнишь, где жили мои родители? – спросила она.
- Ещё бы не помнить, в коттедже её родителей много лет назад мы с ней провели день и ночь, и какие! Её  родители, помнится, тогда отдыхали где-то на курорте, - подумалось мне, и я и ответил:
- Конечно, помню, а в какое время?- она пожала плечами:
- Как закончится ваше мероприятие в кафе, так и подходи. Пообещай, Сева, что придёшь?                Она, видимо, хочет ещё раз услышать моё согласие, я не могу и не хочу ей отказывать:
- Хорошо, Вера! Обещаю.
И гляжу на неё, на её лице сияет улыбка, какую я не видел со времен нашего ялтинского романа. Она стоит и смотрит мне вслед, пока я перехожу на другую сторону улицы, и направляюсь к кафе. В голове кавардак, сплошные вопросы и ни одного ответа. Более того, воспоминания о двух наших романах мне весьма тягостны. Видимо всё-таки я очень сильно любил эту женщину.
- Так стоит ли вообще идти к ней? Стоит ли ворошить прошлое, травить душу? - подумалось мне.
А внутренний голос возразил:
- Ничего страшного, это же всего лишь дружеский ужин!
Я снова пытаюсь возразить внутреннему голосу:
- Она же дважды отказала мне. Не один, а целых два! Зачем идти к ней, с её мужем знакомиться? Хотя я так и не спросил, замужем ли она сейчас. Идти, право же, не стоит.
Окончательную точку в этом споре ставит внутренний голос:
- Ты обещал, значит нужно идти!
Наш маленький фуршет с однокашниками прошёл в кафе на пять баллов. Но мы были уже совсем другими людьми, поэтому в разговоре звучали в основном воспоминания. Не осталась незамеченной моя задумчивость. Друг Сашка спросил:
- Что, прошёлся по институту, и ностальгия зацепила? – я не стал возражать:
- Наверное. - Хотя думал совсем о другом. О Вере, о любви, о наших романах, которые были искренними, но к логическому завершению так и не пришли. Чего нам не хватило тогда - 24 года тому назад? Может быть, я был недостаточно настойчив? А может, она была слишком категоричной? Ответа не было. Друзьям о Вере я не рассказывал. Зачем? Этим я не бравировал никогда.
Наша встреча подошла к концу:
- Ты когда позвонишь? - спросил я Сашку. Он ответил, что завтра вечером, когда со Славой определится.  Мы собирались втроём на Сашкину дачу на Оби на два дня: отдохнуть, поиграть в преферанс. Выйдя из кафе, попрощались и разошлись.
     Неподалёку от Вериного дома, зашёл в магазин и купил ей шампанское и коробку конфет, себе коньяк. Подхожу к дому, жму кнопку звонка на калитке. Беглый взгляд отмечает: коттедж Вериных родителей подвергся основательному ремонту и выглядел отлично.
- Всё-таки зря я пришёл, - мелькнула мысль, но отступать было уже поздно. Из дома вышла улыбающаяся Вера, открыла калитку, и мы вошли в дом. Моим глазам предстала просторная прихожая. После мытья рук в великолепно отделанной ванной прошли в зал. 
Здесь был накрыт стол с бутылкой вина, как в нашу первую встречу, вручил и я принесённые припасы. Она принесла мне коньячную рюмку, и мы сели за стол. Пошла непринуждённая застольная беседа, прерываемая ненадолго, чтобы произнести тост и закусить, странно, но у меня создавалось впечатление, как будто в последний раз мы виделись только вчера.
     Вера рассказала, что жизнь с мужем в Киеве не сложилась, они разошлись, и она вернулась в Новосибирск. Замуж решила больше не выходить. В этот дом переехала после смерти родителей. Свою квартиру в центре продала за хорошую цену и отремонтировала родительский коттедж. И завершила свой рассказ:
- Здесь лучше, чем в центре, до работы намного ближе, и нам  с дочерью здесь комфортно.          Я вопросительно посмотрел на неё:
- Ты говорила, что врачи поставили тебе диагноз – бездетность. Или ты вылечилась?
- Сева, это больная тема для меня, которую обсуждать не хочу, короче  Бог дал! – ответила она.
- Искренне рад за тебя, поздравляю. Давай выпьем за твою дочку. Мы выпили, и после этого тоста Вера попросила:
- Что мы всё обо мне? Лучше ты расскажи о себе.
Вкратце рассказал ей: через два года после нашей ялтинской эпопеи, я женился, но жизнь в первом браке не сложилась. От брака остались сын и дочь. Четыре года жил холостяком, пока в очередном отпуске в Севастополе не встретил свою судьбу. Поженились, она приехала ко мне, год с лишним прожили в Новосибирске, потом решили окончательно переехать в Севастополь. В настоящее время приехал, проведать отца, с этим совпал полувековой юбилей нашей кафедры, а после торжественного собрания встретил её.
- А ты по-прежнему преподаёшь? – завершил вопросом свой рассказ.
- Да, - ответила она. – Но теперь в ином качестве: читаю лекции, и совсем немного веду практикум. Я ведь в Киеве защитилась, и теперь кандидат математических наук.
     В это время открылась дверь и в залу вошла красивая, стройная, молодая девушка. Она окинула взглядом наше застолье и с интересом посмотрела на меня. Я взглянул на неё и обомлел: на меня смотрело моё собственное лицо с фотографии в студенческом билете. В те далёкие годы я очень переживал, что Господь Бог наградил меня таким нежным, девичьим лицом, совсем не мужественным. Из оцепенения меня вывел голос Веры:
- Познакомься, моя дочь Таня!                Таня с удивлением взирала на меня. Я встал, подошёл к ней, посмотрел ей в глаза и поцеловал руку:
- Очень приятно, Таня, меня зовут Всеволод Павлович – давний знакомый вашей мамы.
Тут вмешалась Вера:
- Всеволод Павлович скромничает, он не просто мой знакомый. Он – мой самый лучший и любимый студент за всё время моего преподавания. Садись с нами ужинать.
-Сейчас, только руки помою, - сказала Таня и удалилась.
-А ведь Вера назвала свою дочь, вернее нашу дочь, можно сказать, в честь меня, - подумалось мне.
- Много лет тому назад во время нашего ялтинского романа я ей однажды сказал, что если у меня когда-нибудь будет дочь, то я назову её Татьяной.
Во время ужина Таня с любопытством поглядывала на меня, глаза у неё были выразительными и добрыми. Думаю, она догадалась обо всём, а, скорее всего, Вера ранее рассказала ей о наших истинных отношениях.  И мне это окончательно стало ясно после того, как Таня сказала:
- Мне очень понравились стихи, которые вы подарили маме.
Я старался держаться спокойно, хотя внутри было паршиво. Всё о чём мы с Таней говорили, я не помню, помню только, что она в этом году она окончила Новосибирский государственный университет экономики и управления, и поступила в аспирантуру. За столом она вела себя непринуждённо, поддержала два наших тоста. Потом поднялась из-за стола, и сказала:
- Спасибо за ужин, приятного аппетита, пойду к себе.
Когда Таня вышла из залы, я вопросительно посмотрел на Веру:
- Когда она родилась?
- 3 мая 1975 года, - был ответ.
По срокам совпадало, но более всего по поразительному внешнему сходству выходило, что Таня и моя дочь - плод нашей ялтинской страсти.
- А какое отчество ты ей дала? – спросил я.
- Всеволодовна, - ответила Вера, и добавила, - моего второго мужа, как и тебя, звали Всеволод.
Это невинное дополнение настолько сильно задело меня, что дальнейшие расспросы я прекратил, и подумал:
- Если сочтёшь нужным, расскажешь подробности сама.
Но Вера не захотела, а я больше не спрашивал. И мне стало понятно, зачем она пригласила меня на ужин.
Она ещё что-то говорила, но я либо отмалчивался, либо что-то односложно отвечал. Вскоре наш разговор иссяк, и я  засобирался домой. И тут она проявила неслыханную настойчивость, она категорически не отпускала меня, и думаю, была абсолютно права, так как было уже поздно. И я решил остаться, позвонил Алине Ивановне и сказал, что заночую у Сашки.
- Мы с отцом так и подумали, - ответила она.
Маленькая комнатка, которую отвела мне Вера, располагалась рядом с её спальней, и комнаты сообщались между собой. Дверь была не заперта, и могла запираться на ключ только   из её спальни, я обратил на это внимание, пока она была в ванной. А может быть, придёт и запрёт? Или это намёк?
    Однако мне было не до намёков, а на душе было мерзопакостно. Я направился в кухню, выпил рюмку коньяка, закусил долькой лимона, подумал и повторил, вроде как немного отпустило. Выйдя из кухни, услышал звук открываемой двери, и из ванной вышла Вера:
- А я думала, что ты уже лёг.
- Да, нет, попить выходил на кухню, сейчас лягу. Спокойной ночи! – ответил я.
Войдя в комнату, разделся, лег, но сон не шёл. В голове роились какие-то нелепые мысли:
- Может, Вера не знала о своей беременности, когда отказала мне?
- А может, знала, но не сказала мне, боясь, что в третий раз случится выкидыш? Чтобы мне жизнь не портить?
- А когда беременность благополучно завершилась досрочными родами, то просто запудрила мужу мозги. Ведь всем известно, что девочки нередко появляются на свет досрочно.
Одно я знал точно, в Ялте её любовь была истинной, а её отказ был за гранью моего понимания.
Из Вериной спальни доносились тихие шаги, она, как и я, не спала. Наконец шаги стихли, послышалось шуршание одеяла, вроде бы улеглась. В сознании машинально отложилось, что межкомнатную дверь, которая замыкалась только из её спальни, она не заперла. А я продолжал лежать, размышляя и переваривая неожиданно свалившиеся новости. Не знаю уж, сколько я пролежал, но когда посмотрел на часы, было два часа ночи.
- Всё, спать! – приказал я себе мысленно, и тут из Вериной спальни раздался голос:
- Ты не замёрз?
Притворяться, что сплю, было глупо. Я встал, зашёл в её комнату и лёг рядом. Она была словно жаром пышущая печь. И снова мы утонули в океане любви, куда нас унесли ласковые волны, как много лет назад, словно не было пролетевших двадцати четырёх лет между этой встречей и предыдущей. Мы никак не могли насытиться, и вдруг я ощутил, как у Веры подрагивают плечи, она беззвучно плакала.
- Я тебя чем-то обидел? – спросил я у неё. Она ответила:
- Нет, нет. Прости меня, пожалуйста, выслушай и не перебивай. Я должна рассказать тебе как всё было на самом деле, мне тяжело жить с этим, и ты должен знать правду. Тогда в Ялте я тебя обманула, никакого диагноза бездетности не было. Как только ты вошёл в зал дегустации, я для себя решила, мы будем вместе, и место свободное было именно за моим столиком, это судьба. У меня были опасные дни, я решила забеременеть, и, если не будет третьего выкидыша, родить. Глупая, я думала Всеволод, мой второй муж ничего не поймёт, ведь с ним у меня была близость, правда в неопасные дни, но он то не знал об этом. Любя тебя в Ялте, я знала, что откажу тебе, потому что всё было уже решено: и с аспирантурой, и с диссертацией, которая уже была готова, и с защитой, и с дальнейшей работой в Киеве, и конечно со свадьбой, ведь я дала согласие Всеволоду на его предложение. Но муж оказался очень ревнивым и подозрительным, а мать его с первого дня меня невзлюбила. Когда родилась Таня, она совсем не походила ни на мужа, ни на меня. Потом я защитилась, стала работать, и вроде бы всё наладилось. А когда Тане исполнилось четыре года, мать Всеволода надоумила его сдать тест на отцовство, и он тайком от меня сдал её кровь на анализ, который показал, что отец не он.
Он немедленно подал на развод, и мы с Таней вернулась домой. Хорошо, что мои родители были живы, они очень помогли в воспитании Тани. Когда они ушли из жизни, мы с Таней переехали сюда. Твоих реквизитов у меня не было, была лишь твоя студенческая фотография, которую ты мне подарил. Я бы могла тебя разыскать, но врать не стану, я этого не хотела. Только сейчас я поняла: у меня был только один муж, это ты, но, к сожалению, всего семнадцать дней. И в этом только моя вина, прости меня, если сможешь. Вот и всё.
Не берусь оценить моё состояние после сказанного, всё, что я услышал, было крайне неприятно, и даже цинично, но слов, чтобы выразить моё отношение к этой исповеди не было, желания тоже. Она повинилась, но осудить эту женщину я не мог, не мог и всё!
Я молча встал и ушёл в свою комнату, там лёг в кровать и мгновенно уснул.
Утром Вера разбудила меня. И хоть поспал я чуть больше трёх часов, но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Таня уже накрыла завтрак на стол, и мы втроём славно позавтракали. Затем Таня оделась и ушла по своим делам, сказав мне на прощание:
- Всеволод Павлович, очень рада была с вами познакомиться, – я улыбнулся, и ответил:
- Я, Таня, тоже был исключительно рад нашему знакомству! Желаю хорошего  здоровья тебе, счастья и творческих успехов во всех делах!
Уже приоткрыв дверь, она обернулась и продолжила с лукавой улыбкой:
- Пообещайте, что ещё побываете у нас.
- Обещать абсолютно точно не могу, только по возможности. Ведь я живу в другом городе, а после распада Советского Союза я оказался ещё и в другой стране - сказал я.
Мы с Верой вышли на крыльцо, у калитки Таня обернулась и помахала нам рукой.
Вскоре стал собираться и я. Вера обняла меня, поцеловала, пыталась что-то несвязно объяснить, просила простить, а из глаз её катились слёзы. Смотреть на неё было больно, мне было очень жалко её. Обняв её, я вытер ей слёзы, поцеловал и, пересилив стоявший в горле комок, сказал:
- Вера, мне тебе прощать нечего! Я лишь задам вопрос, ответ на который не обязателен. 
Зачем же Вера, Веронька, Верусь? 
Около калитки я последний раз взглянул на неё, в глазах её застыла мука. Похоже, она поняла, что мы больше не увидимся никогда, а что-то исправить уже невозможно.
- Прощай, Вера! - подумал я и, не оглядываясь, ушёл.

Октябрь 1998 г.