Летом на даче повесть о превратностях любви Гл. 29

 
          Анфиса вошла в подъезд «хрущёвки» и быстро поднялась по лестнице на третий этаж. На двери квартиры Константина Львовича висела табличка «дежурный по этажу». Анфиса положила пальчики на кнопку звонка, сначала полюбовалась прекрасным маникюром, а потом позвонила. Сердце в груди бешено колотилось. Вершилась ее судьба.

          Дверь квартиры открылась, и на пороге возникла Ирина, в мужской рубашке, с распущенной косой. Темные глаза девушки лучились блаженством, на смуглых щеках рдел румянец.
          Анфиса отступила назад. Она открыла рот, и снова закрыла.  Потрясение было настолько сильным, что женщина онемела.

          - Кто там? – послышался из глубины квартиры голос Константина Львовича. Он подошел к Ирине, обнял девушку за плечи и привлек к себе. Был он в майке и в семейных трусах. – Анфиса? Извините нас за неприличный вид. Мы не ждали сегодня гостей.

          Анфиса окинула презрительным взглядом девушку. «Разве может эта дурнушка быть мне соперницей?» - читалось на ее надменном лице.
          Голос вернулся к Анфисе.
          - Давно хочу вас спросить, Константин Львович: я красивая женщина? – она гордо вскинула голову.

          - Вы очень красивая женщина, но… ваша красота для моих научных изысканий абсолютно бесполезна, уж извините, - Константин Львович подумал немного и добавил. - Идите домой. Вы замужем за человеком, от настроения которого зависит моя карьера. Прошу вас, сделайте его счастливым.
 
          У Анфисы болезненно сжалось сердце.
          - Но я тоже хочу быть счастливой! За счастьем и пришла, – она выдавила умоляющую улыбку. Самоуверенность с нее слетела, и выглядела женщина потерянной и жалкой.
 
          - Вы обратились не по адресу, - Константин Львович бесцеремонно захлопнул дверь.
 
          Анфиса постояла, тупо разглядывая покачивающуюся табличку «дежурный по этажу», затем повернулась и медленно спустилась вниз. От унижения грудь раздирали рыдания. Выйдя на крыльцо, она уткнулась в сумочку и дала волю слезам, причитая и завывая. Ее не интересовало, что подумают старухи, сидящие на лавочке у подъезда.
 
          Наревевшись, Анфиса достала  пудреницу и прошлась пуховкой по опухшему носу и покрасневшим щекам. «Хорошо, что все так закончилось, - подумала она, успокаиваясь. - Если бы я ушла от Павлуши к Косте, мне бы пришлось драить грязные лестницы подъезда».
          Бросив пудреницу в сумочку, молодая женщина щелкнула замочком и ослепительно улыбнулась любопытным старухам.

          Добравшись до дома на троллейбусе, Анфиса вышла на тротуар и пересекла тихую березовую аллею, по которой пожилые  пары совершали вечерний моцион, миновала ухоженный двор и вошла в подъезд. Ярко освещенный чистый холл, цветы на подоконниках, белоснежные стены с вкраплениями цветной мозаики, широкая лестница с ажурными перилами. Анфиса глядела на все это уже другими глазами: уходя от Павла Степановича, она думала, что вернется сюда только за вещами. А вернулась, чтобы остаться навсегда.
 
          Анфиса поднялась по лестнице на второй этаж и отперла дверь квартиры.
          Из гостиной вышел Павел Степанович.
          - Ты дома, Павлуша? – скинув туфли, Анфиса надела мягкие тапочки и остановилась перед зеркалом, сделав вид, что поправляет прическу.

          - Я беспокоился за тебя. Ты уехала в город, ничего не объяснив. Я даже подумал: не заболела ли моя любимая женушка. Приехал, вижу, сумка твоя у порога валяется, а тебя нет. Анфиса, что происходит?

          - Не волнуйся, все хорошо, - Анфиса  нежно погладила плоский еще живот. «Как же сильно я буду любить тебя, мой маленький!» - она уже знала, что ждет ребенка. – «Павел проживет еще лет десять, а то и дольше.  За ним я – как за каменной стеной, а с Константином мне бы пришлось пройти долгий путь к достатку. Я не готова к такому пути».
 
          Не смея повернуться зареванным лицом, Анфиса взглянула на мужа сквозь зеркало и произнесла с виноватой улыбкой, – я ездила к подруге. Она работает гинекологом в республиканской больнице. Нет никаких сомнений, дорогой. Я беременна!

          Павел Степанович вытаращил глаза и даже присел от неожиданности, всплеснул руками и громко захохотал.
          - Фиска! Фиска! Какая радостная новость! Оказывается, я еще ого-го!
          Потом кинулся к жене, подхватил ее на руки и так закружил, что тапки с ног Анфисы разлетелись в разные стороны.


          Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/10/16/1931