З А Я Ц

                ИЗ ЦИКЛА  РАССКАЗОВ  ОСНОВАННЫХ НА РЕАЛЬНЫХ  СОБЫТИЯХ


1985 год. Дальний восток. Приморье. Среди лесистых сопок,  горных рек и дикой тайги расположился военный  гарнизон.  Десяток пятиэтажных домов,  стандартный набор из военторговской гостиницы, столовой  и магазинов, Дом офицеров, котельная и местная деревушка за бетонным забором.
Солдаты клеили дембельские альбомы, младшие офицеры тащили службу и ходили на танцы в Дом офицеров. Старшие каждый свободный вечер устраивали пикники с шашлыком и водкой. Аборигены за забором круглосуточно на природе с водкой, но без шашлыка.
Местные жители, в связи  с безработицей, охотно трудились в гарнизоне  кочегарами, грузчиками и вообще кем угодно. В Доме офицеров, где начальником был я,  молодой майор, работал местный бич (бывший интеллигентный человек), лет сорока, Николай.  Рыболов, охотник. Любитель выпить. Неопрятный, небритый, с вечно трясущимися руками, но очень способный  художник оформитель. Женская часть коллектива, она же и основная,  его презирала, но терпела как необходимое зло.
Нужно  заметить, что в гарнизоне, было очень много военнослужащих приехавших после обучения в военных академиях, или по окончанию  службы в Германии и других странах Варшавского договора.  Люди с кругозором и неплохим уровнем культуры. Это обстоятельство давало  свои  плоды. На улицах было чисто, много клумб с цветами. На спортивной  площадке, в центре главной улицы, ежедневно  офицеры играли в волейбол, с гордостью демонстрируя яркие заграничные шорты и футболки. Вежливость и тактичность  в отношениях не были чем-то удивительным, скорее привычными и будничными. Оазис среди тайги.
Офицеры, имеющие личный транспорт, в то время считались продвинутыми и имели свой особый круг общения, в который многие бы хотели попасть, особенно молодые карьеристы и местные красавицы. Причина проста – возможность стать своим среди «элитной касты» и вырваться из гарнизона на простор к лучшим местам шашлычных оргий. Подальше от внимательных глаз жён, соседей и партийных секретарей.  Я  с только что приобретённым в  военторге  жигулёнке,  новейшим японским стереомагнитофоном и гитарой, быстро стал одним из заводил «касты», вдохновителем и организатором большинства пикниковых безумств.
В нашем  кружке оказались нач.прод, нач.фин, нач.ГСМ, ну в общем, всем всё ясно. С мясом проблем не возникало, с бензином тоже. Труднее было с алкоголем. Горбачёв с Лихачёвым создали трудности. Но мы как-то их преодолевали.
Ближайшая автозаправка находилась в Уссурийске, в 60-ти километрах от гарнизона. Поэтому армейские резервы горючего решали всё. Не могу не вспомнить, как начальник ГСМ в первый раз привёз мне в гараж бензин.
- Готовь к вечеру тару,  тебе привезут 93-й.
Я выстроил вдоль стены гаража больше десятка канистр, открыл горловины и приготовил воронку. Вечером подъезжает монстр - КРАЗ заправщик. Прапорщик размотал огромный гофрированный шланг-рукав и отпихнув сапогом воронку крикнул солдату водителю :
- Давай!
Диаметр рукава в два-три раза больше канистровых горловин!  Мощный напор бензина валил канистры набок. Водитель едва успевал ставить их в вертикальное положение. Земляной пол в гараже не успевал впитывать те восемьдесят процентов драгоценного горючего, которое  рекой лилось мимо. В шоке я не мог сказать ни слова. Когда канистры наполнились, прапор крикнул:
- Всё? Или ещё куда лить?
 - Всё сказал я. Спасибо…и с ужасом выбросил сигарету, которую собирался прикурить.
После этого  в гараже появились две металлические бочки.
Как-то после очередной шашлычной вечеринки, мы возвращались домой. Я оказался замыкающим в колонне из четырёх-пяти  машин, летящих по ночным полевым дорогам. За все полтора года службы я ни разу не видел ни одного гаишника на наших просторах, а начальник ВАИ(военной автоинспекции), ехал во второй машине и громко пел задушевные народные песни, после каждого куплета гулко стреляя в ночь  из дробовика. В свете фар я увидел  лежавшего на обочине зайца, видимо сбитого впереди идущими машинами,  так как ваишник не смог попасть бы и в стог сена. Я остановился и забросил его в багажник. В нетрезвой голове ярко высветился план-оправдание перед женой.  Был, мол, на охоте, вот и трофеи – дичь! Что придавало некоторый оттенок благородности и смысла, моему очередному  утреннему возвращению домой. Было уже совсем светло,  когда я, волоча зайца за задние лапы, поднялся  на пятый этаж и позвонил  в дверь. Помню только как бедный заяц, вырванный женой из моих слабых рук, был выброшен в окно кухни, а я оказался лежащим в ванне под ледяным душем.
Надо отдать должное  военному чувству ответственности, обязывающему  нас офицеров  в любом случае, как бы тебе не было плохо, прибыть на службу вовремя, чисто выбритым, опрятным и хорошо пахнущим.  Что я не без гордости показал жителям гарнизона, уже через два часа важно   шагая по чистым тротуарам.  Как всегда, приняв доклад дежурного, я с осмысленным лицом прошёл в кабинет и начал ежедневное совещание или летучку, как говорят на гражданке. Директор  музыкальной школы и по совместительству председатель месткома, начала с привычного – с жалобы на художника оформителя Николая:
- Ну сколько можно терпеть вызывающее поведение этого работника! Дети и даже взрослые       посетители пугаются его внешнего вида и манер! Не брит, руки дрожат! Как он может работать с красками? Он не в состоянии провести даже простую ровную линию! Он профнепригоден! Примите же, наконец, меры и увольте его.
Эти постоянные жалобы в отношении незаменимого и талантливого художника, разозлили меня. Они не понимают, что найти ему замену в таёжной глубинке невозможно.  Я встал  и пригласил всех присутствующих на совещании руководителей отделов следовать за мной. Мы спустились в цокольный этаж, где находилась художественная мастерская и всей толпой ввалились в помещение.
Просторная комната  была  заполнена щитами с кинорекламой, полками с красками и кисточками, длинный  стол, тренога с чистым загрунтованным планшетом. На электроплитке в углу кипела вода, в кастрюле плавился клей. Николай в синем рабочем халате сидел у стола и что-то размешивал в эмалированной миске.
-  Здравствуй, Николай, сказал я и повернувшись к делегации возмущённых работников культуры, продолжил:
-  Коллектив не устраивает твой внешний вид и образ жизни. Выпиваешь на работе? Покажи нам свои руки.
  Николай  смущаясь, посмотрел на меня удивлённым взглядом, но увидев в моих глазах скрытое одобрение, протянул свои худые, перепачканные краской ладони. Они вызывающе вздрагивали и вибрировали. Каждый палец жил своей собственной жизнью. В толпе жаждущей крови пронёсся одобрительно – возмущённый шепоток. Ну! Что мы говорили!
Я продолжил, как бы поддерживая общее мнение:
-  Ну и как ты можешь рисовать и писать с таким тремором ?  Коллектив  считает что ты не в состоянии провести даже прямой линии. Что ты на это скажешь?
Я незаметно для присутствующих показал глазами на лежащие на столе фломастеры. Коля понял. Взял в руки чёрный  и подойдя к стоящему в станке чистому планшету, одним движением руки, сверху вниз, провёл идеально ровную, как по линейке черту.
Повисла тишина. Даже я не ожидал такого ошеломительного результата. Члены делегации отводили глаза, кто-то прыснул в кулак. Я повернулся к ним и спокойно сказал:
-  Кто-то может повторить?  Нет? Прошу всех приступить к своим служебным обязанностям.
Народ быстро вышел из мастерской, тихо закрыв за собой дверь. Бессонная ночь напомнила о себе. Я устало поморщился и сел на стул:
-  Коля, у тебя есть что-нибудь попить?
Коля обрадовано засуетился:
-  Конечно, найдём, шеф!  Чай со смородиной, вода, ну и настойка на лимоннике.
-  Давай настойку.
Коля со значением повернул ключ в двери. Выпили по половине кружки.
Глаза широко раскрылись, сердце застучало ровно и с удовольствием. Лимонник - чудо Дальнего востока. Закурили.  Коля,  как будто вспомнив что-то смешное, сказал:
-  Бывают же чудеса на свете.  Иду, сегодня рано утром  на работу вдоль домов офицерского состава, рано, не спится, делать нечего.  Вдруг  передо мной  прямо с неба падает заяц! Бац! Я посмотрел вверх и вокруг – никого!  Чудо. Вон в кастрюльке варится. Будешь?
-  Нет спасибо.
Я сильно закашлялся, встал и почему-то со злостью сказал Николаю:
-  Пить меньше надо.
И вышел из мастерской.