Случай у станции Галич. Мои впечатления

Сначала приведу юмореску «Галич» из «Изюма из булки» Шендеровича. Приведу полностью (юмореска короткая). А главное она на 100% правдива. Так оно и было. Я хоть и не был  в том стройотряде, ехал в этом купе:
«Дорога в стройотряд: плацкартное купе, оккупированное молодежью семидесятых, с гитарами в руках и либерализмом в башках. Человек, наверное, двадцать набилось.
 А на нижней полке, свернувшись калачиком, спит бабка — полметра той бабки, не больше… Ну и бог с ней. Поехали! Взяли чаю, накатили какой-то спиртной ерунды, расчехлили гитары, и началось вперемешку: Высоцкий да Ким, да какой-то самострок, да Визбор с Окуджавой…
 Допелись до Галича. А что нам, молодым-бесстрашным!..
 А бабка спит себе — глуховатая, слава богу, да и, мягко говоря, не городская. Спели «Облака», дошли до «Памятников». Пока допели, поезд как раз притормозил и остановился.
 — И будут бить барабаны! Тра-та-та-та!
 Бабка зашевелилась, приподнялась, мутно поглядела вокруг и сказала:
 — А-а… Галич… И снова легла.
 Тут нам, молодым-бесстрашным, резко похужело. Бабка-то бабка, а в каком чине? Нехорошая настала тишина, подловатая… В этой тишине поезд, лязгнув сочленениями, дернулся, и мимо окна проплыло название станции. Станция называлась Галич».
 Молодец Виктор Анатольевич, изложил кратко; но во всех подробностях. Кроме одной. Чувств, которые испытал при этом рассказчик. Понятно, что самого Шендеровича в этом купе не было (иначе обязательно поведал бы о своих эмоциях). А тот, кто ему эту историю рассказал, был то ли эмоционально суше, ну, по крайней мере, сдержанней меня.
 Я же за те 10 минут, что прошли от бабкиного: «А-а… Галич…», до «проплывшего мимо окна названия станции» испытал столько, что запомнил это историю на всю жизнь. 
 Молодец Шендерович, все верно изобразил. И про «тишину, что настала, нехорошую, подловатую». И размышления про бабку, «в каком она чине?» Мне виделосьв этот момент, что в генеральском. Будто сидит эта бабка в генеральском мундире во главе большущего стола и что-то пишет. А на другом конце стола, у самой двери, допрашивают меня двое молодых, нахальных, постоянно улыбающихся лейтенанта.
И вопросы мне ставят те лейтенанты каверзные. Понимаю я, что не отвертеться мне. Не доказать никак, что раньше не был я знаком с этими веселыми студентами, что с ними я, как и бабка-генерал, случайный попутчик. Я ведь, хоть не намного, но старше их. Институт закончил два года назад, и инженерю потихоньку в Южном Казахстане, а ребята эти едут в стройотряд, скорей всего, в Центральный. И ехал я в отличном настроении, т.к. успешно и в срок завершил командировку (не пришлось канителиться ее продливать).
 Только все это я вспоминаю, скорей, для собственного успокоения. А на душе тяжко. Ибо начнут разбираться, кто я, чем дышу, и слова доброго, пролетарского, обо мне никто из сослуживцев не скажет. Ибо с самого начала присматривались они ко мне. Не такой я по их понятиям, хоть и водку при случае пью наравне с ними. Все вроде бы обычно. Но все равно, что-то во мне не так.
 И не только потому, что я еврей. Это тоже имеет значение. Но не только это, и скорее не столько оно. Самое главное, что у меня иные интересы. Об этом слух по нашему стройтресту распространился быстро. Отважно принимая на грудь, я не столько сближался с собутыльниками, сколько, по простоте душевной, обнажал перед ними свою душу через мои странные для них интересы. 
 Так что финита ля, как говорится, комедия. Видать придется мне продолжать знакомство с глубинкой в местах еще более отдаленных, и уже в качестве не молодого специалиста, а заключенного.
 Этого я как раз более всего боялся всю свою жизнь. Не удержаться мне на уровне в роли зека. Не смогу выстоять, не смогу терпеть измывательства уголовной швали. Но и дать достойный отпор не хватит ни сил, ни характера. А кроме этого все  готов вытерпеть. Смогу жить и в голоде, и в холоде, и работать без отдыха весь световой день.
 Все это проносилось в мой голове со страшной скоростью. И, кажется, уже готов был к самоубийству. Но тут поезд тронулся, и я, как и все, понял, что наша престарелая спутница отнюдь не генерал КГБ, а простая старушка. 
…. Больше я с этими веселыми спутниками так никогда не встретился. Хотя знал, когда в их вузе очередной капустник, и бы даже на него персонально приглашен. И хотя был в эти дни в очередной командировке в Москве, но идти на него не было настроения. Пил водку в одиночку в своем номере. А пережитое тогда у станции Галич запомнил на всю жизнь