Маленькая любовь

Так уже издавна сложилось, что в жизни каждого человека наступает период, когда на планете становится тесно. В такие дни хочется улететь на Марс и больше никогда не возвращаться на Землю. Это не полоса, скорее, траурная лента хорошего настроения. В такие дни очень тяжело дышать. Очень тяжело высказывать свое мнение.
В трудные дни, мысли становятся поэтически нестабильными. Ими можно играть, не выискивая сложных рифм. Ими можно плевать на бумагу, без страха промахнуться. В такие дни, улицы читают тебе письма, не боясь простудить сердце. В такие дни, люди говорят на твоем языке. На языке жестов или подмигиваний на остановке. В такие дни, ты влюбляешься в прохожих. Забываешь о тоске и ищешь любовь на лавке напротив.
В такие дни, твое внутреннее состояние исковеркано запятыми. Ты этому рад. По-детски. Наивно рад тому, что ты вот-вот умрешь. В такие дни ты, жалкое подобие честного человека, горишь в аду от одной мысли о чем-нибудь скверном.

Это очень трудно объяснить, но в такие дни ты – это Ты. Ты, который в каждом прохожем видишь иглу, пронзающую твое хрупкое механическое сердце. Именно в эти дни, а не во все остальные 360 календарных.
Глупые люди врут, рассуждая о поэтической жизни писак. Глупые люди примитивны и изнасилованы системой стереотипов. И только в такие дни как этот, ты понимаешь, что пути назад больше нет.

Сейчас ты поддался соблазну и отречено воешь на луну. Все это происходит, когда ты влюбляешься в чьи-то черты лица. Или лицо. Или тело. В человека, в общем. Не в похотливую субстанцию, что заполняет твой рассудок. А в истину, пронзающую кожу сотней мелких блевотных иголок, которые часом до жути надоедают.

Это любовь? Или похмелье? Что-то из этого. Только что? В такие дни я часто путаю себя с другим человеком.
В такие дни, я думаю лишь о прикосновении и минутном взгляде. В такие дни я счастлив. Самую малость.
В такие дни, я все сильнее и сильнее умираю, потому что не могу прикоснуться к ее губам. Это бывает редко. Возможно, настолько редко, что случается один раз в жизни. Единственный раз, когда ты не избегаешь тавтологии.

Любовь рождается во время страха. Когда страшно упустить возможность.

В этот раз начиналось все, как обычно. Классика жанра брала верх над законами джунглей и повадками диких зверей. Любовь, по-настоящему сильная и независимая, способна не то, чтобы человека изменить, она готова изменить даже животное.

Когда я поехал за ним, на улице поднимался дикий ураган. Люди ссутулившись сновали по городу направляясь по своим делам. Одни шли с работы, другие с учебы, третьи с тренировки. Такой себе замкнутый февральский круг плохой погоды, кашля и насморка, что одолевал большинство горожан моего небольшого городка.

Чего скрывать, мое настроение также споткнулось об холод, грязь и слякоть. К тому же, я шел с очередного собеседования, которое и в этот (кажется, сотый) раз провалил. В детстве я думал, что мечты сбываются, но повзрослев, осознал, что мечты мечтам рознь. В свои шестнадцать лет я мечтал о новом крутом телефоне, милой девушки из параллельного класса. В принципе, уже в детстве с мечтами у меня возникали проблемы: они не сбывались. Это очередной замкнутый жизненный круг: ты веришь в то, чего никогда не будет. Также было и с моим поиском работы, которой я хотел себя посвятить.

Так вот, я пытался устроиться на работу на региональный телеканал. С мыслями о том, что у меня милая мордашка - я шел завоевывать мир. В общем, через десять минут меня послали куда подальше, со словами «Твое упорство даст плоды», «Возможно» - подумал я, натянул свою полосатую регги-шапку и проследовал нахер с этого пафосного и роскошного рабочего места, на котором мне никогда не сидеть.

Исходя из предыдущего абзаца, несложно заметить, что я был довольно угнетен данным отказом. Но, все, что не делается - делается к худшему. Теперь уж точно поменяв свой жизненый план, сказал себе - Работа не волк. Осознав это, я продолжил свое бессмысленное существование на шее у своих родителей.
Когда я его забрал, уже тогда что-то в лесу сдохло, ибо я никогда не любил маленьких грызунов. Но, этот тип был довольно симпатичный. Примерно, сантиметров пять в длину, и толщиной, кажется, в коробок спичек. Природа его хорошо приодела: рыжий цвет, пронзительный взгляд, грудь вперед, усики и лапки с цепкими, острыми коготками. Он напоминал мне меня: сильный, уверенный в себе, но маленький и потерянный в сложном мире.

Буквально через час он был уже у меня дома. Обживал новую комнату, которой являлось желтое пластмассовое ведро. Дно его жилища было усеяно сеном, хаотично разбросанной пищей в виде овса, пшена, маленьких кусочков хлеба, яблока и морковки. Это все было измельчено до размеров таблетки от головной боли. Он ел - ему нравилось. Я наблюдал - улыбался. Очередной круг.

____________

Геральт - так я назвал рыжего хомяка, который жил в моем ведре уже месяц. За это время он серьёзно стух. Похудел, очень много спал. Часто мной был замечен за чтением какой-то своей маленькой хомячьей литературы. Что примечательно, Геральт читал в очках. Уже в таком раннем, казалось бы, возрасте, мой Геральтчик подавал признаки гениального ума. Не каждый хомяк мог послать тебя нахер, сплюнуть и закурить сигарету.

Часто я слышал его кашель. Очень тихий, но участившийся в последнее время. Каждый раз после бронхиального спазма Геральт вслух проговаривал «Блять!», после чего отправлялся читать, пыхтя очередной сигаретой.

Бывало и такое, что он просто сидел и размышлял. В тот день на улице была жутко убогая погода, когда я заметил это впервые. Дождь и грязь, а блуждающий на улице грипп только помогал системе обновлять общество, запустив в него смертельный вирус. Геральт сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и умостился в кресле, которое сам смастерил из соломы. Казалось, он смотрел в стенку ведра, но философский склад ума хомяка говорил о том, что он смотрит в будущее.

Однажды утром я почувствовал очень странный запах. Бодрящий и тонизирующий. Геральт варил себе кофе. Заглянув в ведро, я увидел, что он сидел за столом и читал хомячью прессу попивая свежезаваренный эспрессо. Хомяк поднял голову, посмотрел на меня, как на идиота, и вернулся к чтению газеты, периодически покашливая и матерясь.

Однако заметно плохое самочувствие Геральта сделало свое дело. Вначале он сильно похудел, зрение снизилось до минимума появилась отдышка. Лично я думал, что это из-за курения. Мол, никотин способствует тому, что маленький организм попадает под воздействие табака намного шустрее человека. Возможно это так.

Все решилось одним серым заурядным утром. Я заглянул в комнату Геральта, но хомяка в ней уже не было. Он ушел, оставив после себя несколько надписей на стенах: «Печаль будет длиться всегда» - с ссылкой на Ван Гога, и «Нет лирики без диалога» с подписью внизу - Осип Мандельштам.

На маленьких книжных полках хомяка я нашел собрание стихотворений Есенина, Бродского, Мандельштама, Пушкина и других не менее значащих авторов своего дела. В одной части его комнаты была помойка, куда он бросал окурки, плохую пищу, и винные бутылки. Другая часть ведра была отведена размышлениям Геральта. Там стоял стол из соломы, на котором лежали скомканными десятки бумаг. Видимо Геральт был писателем. Напротив стола, на стене, красовалась надпись «Мария» выцарапанная ноготком великого мыслителя. Как уже потом я понял, хомяк не выдержал разлуки с любимой хозяйкой, отчего и стух. «Любовь - это вам не ****ские человеческие взаимоотношения полов» - прочел я в одном из дневников хомяка.
____________

Таким был мой Геральт. Сильный и независимый. Отнюдь, я не был таким. Я терялся от осознания того, какую нишу занимаю в этом мире будучи человеком.
Этот парень поменял меня. Я был готов к будущему.