Вид из окна

23 сентября 2016г.



                Оставьте, наконец, меня в покое,
                Я износил себя, как старое пальто.
                В окне кино, печальное, немое.
                Мне кто-то нужен? Нет, уже никто.

               
                А. Вертинский      


               

                ВИД  ИЗ  ОКНА 
                (или просто – одиночество)




       Распахните пошире окно и вам откроется вид на Лазурный Берег или, иначе, Ривьера, занимающая пространство Юга Франции и Северной части Италии. Эти места уже давно приковывали внимание многих поколений. За столь продолжительное время, кто только не пытался завладеть этими благодатными местами, и лигуры, и кельтские племена (знаменитые галлы), и римляне. Со временем все успокоились, поделили владения, учредили границы и зажили спокойно и рассудительно.
      Сегодня эти благодатные места на слуху у каждого, кому по душе мягкий и тёплый климат, цветущие и благоухающие бульвары, горы, сдерживающие потоки прохладного Европейского ветра, лазурный берег моря и голубой небосвод. Многие люди стремятся непременно заглянуть в Марсель, Ниццу, Канны, Сан-Ремо, Сан Тропе, Геную и другие, не менее привлекательные, курортные города. В тёплые летние месяцы, со всех концов Мира люди летят, едут, плывут, бегут, ползут, чтобы вкусить прелести прозрачной изумрудной воды средиземноморья, получить заряд бодрости, бродя по историческим местам, схватить всеми частями тела побольше солнечных лучей, отведать французского и итальянского вина, крутануть рулетку (а вдруг повезёт?), насладиться местной кухней (и обязательно хлебнуть тарелочку буйобеса - рыбацкой ухи).
      Попадая в эти места, ты чувствуешь себя, как приглашенный на праздник, везде тебя окружают возбуждённые нарядные люди, в маленьких кафшках на пляже пьют вино, шприцер, кофе всех типов (в кофемашинах: эсперессо, капучино, американо;  вручную- на песке: кофе по-турецки, френч-пресс, по-лейпцигски, по-ирландски «айриш-кофе»), жаждущие, на опохмелку пьют пиво, много. Температура воздуха сверху растёт, кровь в жилах начинает закипать, разгорячённые тела погружаются в воду, равномерно охлаждаясь, и, приводя температуру всех частей тела в норму.
       Обычно вечерняя часть дня начинается с «променада» вдоль набережной, вблизи роскошных гостиниц и дорогущих магазинов. Девушки кокетливо обнажают свои «прелести», служащих неплохой приманкой для храпящих и гарцующих, хоть и не племенных, но жеребцов. Девки ладные, высокие, белокурые с длинными ногами, с глупыми глазами, с объёмными сиськами, и с твёрдыми намерениями. Хлопцы на скаку ловят страждущие взгляды жриц любви, ищущих взаимности (недотрогам здесь не место). Вот уже у мужиков (в данном случае, национальность не имеет особого значения), глядишь, и слюна начала капать с клыков. Итак, всё готово к знакомству. Подумаешь, что  мужик ни рожей, ни кожей, ни умом не вышел, зато при деньгах! При таком раскладе любая девушка на «прогулке» на этот пустяк не обратит никакого внимания. В силу вступает закон непорочной коммерческой любви – «Вы нам денюжки и угощение, а мы вам такое «представление» устроим, что чесаться, зудеть и гореть будут все части тела ещё неделю!». Краше всех выглядят на европейских пляжах «Гарнi дiвчинi з Украiнi», со своим завораживающим по красоте и убедительности говором – «Поки дивись, це вам Эвропа! Тiльки грошi вперед дьяволяка!».
      Публику из постсоветского пространства (в основном, русские, украинцы и белорусы) в Европе можно наблюдать невооружённым взглядом. Казалось бы, европейский лик, мало чем отличающийся от немца, датчанина, голландца, чеха. Даже, если эти люди молчат и не произносят ни одного слова, всё равно, они выделяются из толпы своим ярко насыщенным сверлящим оценивающим взглядом, угловатыми манерами, пытающимися подстроиться под иностранца, или быть по крайней мере похожими на них. Кажущаяся потерянность наших людей объясняется, прежде всего, вынужденным перерывом общения с Западной культурой, а поскольку для её восстановления необходимо время, то приходится ждать и терпеть.      
      
      На фарватере Лазурного Берега встречаются места спокойнее и демократичнее, чем именитые курорты. Например, местечко Диана-Марина, здесь царит тишина и покой, обещанный полупансион, жизнь течёт по расписанию, почти, похожему на распорядок в советских санаториях, только что клизму не ставят и снотворное не дают. На зарядку тоже не зовут, сам должен научиться справляться со своей немощностью, а вот на завтрак, милости просим, выбирай, что Бог послал, правда, послал «Бог» не такой большой выбор, который через пару дней в глотку не лезет –«Терпи казак атаманом станешь!». Невзирая на то, кто как устроился, а на горшок всё равно залезать нужно, до завтрака или после, это уж кому как больше нравится, а проще говоря, по самочувствию. После утреннего моциона, начали вылезать на пляж люди разных мастей и национальностей. Скандинавы и героические немцы с лютой ненавистью относятся к Солнцу, греются под его лучами, как поросята под паяльной лампой, пока шкура не начнёт покрываться пузырями, у них сразу в ход идут кремы, спреи и мази, то ли от загара, то ли наоборот, притягивающие побольше жгучих солнечных лучей. Чёрт их разберёт, басурман!
      Под небольшим пляжным грибком разместилась парочка преклонного возраста с явным перебором живого веса, немецкому телу даже на топчане места не хватает, куски живота свешиваются с краёв. Жена, не меньших размеров чем муж, молча лениво толкает мужа пальцами ноги, что означает, пора переворачиваться, видимо что-то задымилось. В ответ раздаётся полусонный голос мужа – «Я…я, натюрлих».
      Обособленно ведёт себя выделяющаяся парочка «голубых мужиков». Сказать, чтобы юных, таки нет, парням далеко за сорок, похоже, что англичане. Со стороны смотреть на них любо дорого, но не прикасаться, потому что противно. Так называемые, «неразлучные друзья», ходят, едят и спят вместе, на виду у публики стараются не прилипать друг к другу подолгу, но знаки нежного внимания периодически оказывают. Стоит посмотреть, как они нежно натирают друг друга кремом (родная жена, так вас не будет обслуживать), то ли для загара, то ли против, их шаловливые ручонки так и тянуться запустить в трусики, в это же время, красивые девчонки проходят мимо них, почти голые, а у них даже глаза не расширяются и ничто у них не шелохнётся. Вот бесенята! 
      На все окружающие красоты смотрят, с одной стороны, глаза туристов и разного отдыхающего люда, с другой, местных жителей. Коренное население в своей основе относятся, либо к среднему классу, либо к слабо обеспеченному. Дорогие квартиры в многоэтажных домах, виллы с бассейнами вблизи моря – это всё не для бедняков и не для местных людей. Дорогостоящие жилища приобретается приезжими «толстосумами», в том числе, и россиянами.
      В беседе с одним знакомым немцем (в прошлом, крупным бизнесменом из Дюссельдорфа, ныне пенсионером), отдыхавшим со своей супругой в курортном городке Алассио (Италия), пришлось услышать интересную вещь. В гостинице «Гранд Отель», где они остановились, среди отдыхающих ярко выделялись двадцать русскоговорящих представителей. У многих были дорогие машины (феррари, мазерати, мерседесы), кстати говоря, с российскими номерами. Со стороны казалось, что кроме отдыха их объединяет что-то одно общее, их поведение было пронизано нагловатой уверенностью в их настоящее и будущее. Ресторан стонал от их дорогостоящих причуд, как в части гастрономии, так и выборе вин. Ни дать ни взять, купеческие замашки ХIХ-ХХ века! Русь гуляет!
      Это одна сторона Лазурной медали – сумбурная, праздничная, с музыкой, яркими фейерверками, звоном бокалов, с песнями и смехом; другая сторона – спокойная трудовая, в своих скромных комнатушках, кухонными запахами по всему дому, с горькими слезами, иногда руганью, одним словом, всё, как это принято у трудовых людей. В этих уголках вам не встретятся ни ролс-ройсы, ни феррари, ни бентли и мазаратти, здесь снуют экономные юркие малолитражки, чаще не- новые. В маленьких кафешках обычно сидят работяги, поцеживая дешевенькое вино. Наш брат турист тоже редко жалует эти заведения, ведь они для народа. Не сладко живётся тем людям, которые родились в этих местах в бедности, и, которые продолжают жить не в роскоши. Они становятся заложниками «сладкой жизни», для них отдающей горечью. Дети, подрастая, редко остаются на родительских местах жительства, как правило, все разбредаются в поисках лучшей жизни, а если и остаются, то с грустью доживают свой век.

                ***
      Наконец, настало время заглянуть в маленький старинный замок Клавесана (Clavesana), когда-то служивший оборонительной крепостью. Расположился он, как бы над таким же маленьким и уютным городком Черво. Собор San Giovanni Battista (Святого Джованни Баттиста) в стиле барокко, построенный в 1720 году, величественно возвышается над городом и виден за много километров. Петляющая дорога поднимается круто вверх и, вот, вы уже вступаете на узенькие улицы старинной крепости. Время не оставило в покое старинные здания, что-то разрушилось, что-то восстановили, превратив тем самым, когда-то крепость в исторический памятник с одновременным проживанием жителей. Дух захватывает, когда по крутым улочкам, в некоторых местах просто протискиваешься боком. Голубое небо вы увидите, в том случае, если круто вверх запрокинете голову. Каменные здания стоят настолько близко друг к другу, что ваша протянутая рука из одного окна, свободно оказывается в квартире вашего соседа напротив. При такой уплотнённой архитектуре зданий о просторных площадях между ними, речь вообще не идет. Относительно небольшая площадь, раскинулась перед собором, с которой открывается неизгладимая по красоте, панорама на Лигурийское побережье.
      С наступлением периода дождей (благо он не такой
продолжительный, как в средней полосе России), для жителей приходят тоскливые дни, влажность увеличивается, окна закрываются наглухо, с проникающим светом, в солнечные дни-то темновато, а в пасмурные приходится включать свет. Человек привыкает ко всему, а, уж к родительскому дому, особенно. Жители Клавесана не были исключением, сызмальства привыкли к кривым, узким и тёмным улицам. Высокие каменные дома не пропускают дневной свет, и лишь изредка солнечные лучи попадают на маленькие улочки. Ни машина, ни крупная повозка не проедет по таким дорогам, узкая арба с движущей силой осла позволяет что-то перевозить по городу, в последствии появились мотоциклы и мотороллеры. Родословную старожил Клавесина можно проследить по учётным записям рождения в соборе Св. Батиста.
      По понятным причинам в такой каменной крепости (почти, как тюрьма) долгожители не водятся, но покидать насиженные места  желающих среди жителей мало, кроме молодёжи, те стараются вспорхнуть с родительских мест при первой представившейся возможности. В церковной книге учётных записей пестрят итальянские фамилии, одни использовали когда-то название места пребывания, другим больше нравились схожесть с какими-то цветами, кому-то ближе церковные имена, некоторые согласились подвинуться поближе к животным. Ментальное устройство человека таково, что он постоянно находится в поиске выбора, либо он старается подражать кому-то, либо изобретать что-то, а вот с последним не всем удаётся изобрести что-то толковое. По крайней мере, фамилия Фаббри досталась Паоле по наследству, а имя выбрали в церкви. Сами по себе фамилия и имя, не приносят счастья или горя, все прелести жизни проявятся гораздо позже, и никто не сможет вам предсказать, что ждёт вас впереди. Правда у людей в мыслях нет-нет да сверкнёт луч надежды – «А может повезёт?», иногда да, а в большей части нет.
      Взгляд из бедняцкого окна и из окна дворца мало чем отличается, то же небо, те же облака, то же солнце, то же море – однако, существует и разительное отличие во взглядах смотрящего; один гол как сокол, другой безумно богат; один голоден, другой сыт, увы разные люди, впрочем и окна разные.
      Старинная архитектура в своей основе опиралась на оборону города, и каждое жилое окно должно было представлять для непрошенных пришельцев серьёзные трудности. Вести бой из укрытия гораздо приятнее, нежели нападать незащищённому (словно голому) с улицы, где на тебя сыпался град пуль, кипятка, расплавленного свинца. На этом строилась стратегия обороны. В мирное время все окна и помещения заполнялись людьми, и так они жили веками.
      Здесь начались первые шаги и первые шишки, и боль Паолы, правда, от них, в дальнейшем не осталось и следа, но память надёжно их сохранила, запомнилось и то, где тебя ласкали нежные руки матери, где протекало твоё детство и, это до боли любимое, окно в мир. Если попытаться высунуться из окна и задрать голову в сторону неба, то можно увидеть узкую голубую полоску и пролетающих ласточек.         
К великому сожалению, Паоле не выпало счастье любоваться из своего окна окружающими красотами, её окна выходили в маленький дворик, и смотреть было можно только на соседские окна, такие же грустные и тёмные, как и её, или смотреть вниз на редких прохожих. Позже, на первом этаже, кто-то из соседей открыл маленький магазинчик сувениров для туристов, но туристы появлялись только летом и изредка забредали туда. Владелец магазинчика частенько выползал из магазина и располагался на стульчике выкурить сигаретку, иногда, когда Паола появлялась в окне, меду ними шла незатейливая беседа. И ей и ему было томительно и скучно, беседа была не о чём-то серьёзном, так просто, она больше проходила от скуки. Однообразная жизнь в тёмном пространстве угнетала Паолу, она избегала шумных подруг, уединение подходило больше к её характеру, у неё сложился свой мир, и впускать кого-то ей не хотелось. Брат и сестра жили своей жизнью, далёкой от понимания Паолы. Поскольку радостей в жизни было мало, у неё была мечта установить на подоконнике горшочки с яркими цветами, ухаживать за ними, поливать их, любоваться ими, но разве это возможно, ведь им нужно Солнце. Возраст это такая сложная вещь, сегодня ты ещё мал для понимания взрослых вещей, а завтра ты уже созрел и, может быть, даже перезрел для понимания чего-то большого и важного. Давно позади осталась колыбель, настолько трепетно любимая, что порой сердце замирает при воспоминании раннего детства. В который раз Паола подходит к окну, всё тоже самое ничего не изменилось, всё также несутся высоко над крышами облака, всё также светит солнце, скоро придут дожди, окно закроется и придётся смотреть, облокотившись о подоконник на серую стену и пустой дворик. Всё вокруг продолжает вертеться и двигаться, мир не стоит на месте. Незаметно пришло время, которое начало будоражить и тело и душу, в голове шумит непонятно что, а это всего лишь – «Пришла пора она влюбилась…». Но вновь вмешалась её застенчивость и скрытость, а ведь, что ей стоило распахнуть свою девичью душу, сделать хотя бы робкий шаг в сторону возлюбленного, так нет, что-то забурлило, запротестовало и приоткрывшееся окошко чувств, беспричинно резко захлопнулось, и, вновь горькое одиночество. Опять раздумья у окна.
 
      Разве в детстве кто-нибудь задавал себе вопрос, что такое одиночество? Конечно, нет. Мало вероятно, что вы сразу найдёте такого человека. Обычно подобные ощущения одиночества проявляются гораздо позже, в юношеском и последующих возрастах. Состояние одиночества наступает не мгновенно, а на протяжении какого-то промежутка времени, причиной тому могут служить какие-то неурядицы, в личной жизни, в работе, в быту, оно больше носит психологический характер. Порой состояние одиночества перерастает в глубокую депрессию, последствия которой могут быть разнообразные, при этом суицид не исключается.
      Существуют давние споры между одиночеством и уединением, некоторые даже пытаются увязать эти два разно полюсных понятия. Если с одиночеством более или менее понятно, то с уединением, не всё так просто, в конце концов уединятся можно друг с другом и под одеялом. Прямо скажем, не плохая мысль.   
      Так всё-таки, когда же наступает состояние одиночества?  Тогда когда тишина звенит только в твоих ушах, когда никто не ведает сколько кусочков сахара ты кладёте в свою чашку, когда ты смотришь в зеркало и видишь в нём сильно похожую рожу. И всё? Конечно нет. Продолжений бесчисленное множество. Когда туман мистики постепенно рассеивается, и ты можешь, при сильном желании, налить бокал вина и чокнуться с визави в зеркале, малоутешительное действие, но опыты показывают, что возлияния в такие минуты оказывает слабое временное воздействие, зато после значительно отягощает состояние души. Одиночество, это, когда ты всех видишь вокруг, а тебя никто не замечает.
                ***       
      Мы опять смотрим вверх на окно на втором этаже, в эту минуту оно закрыто, вскорости оно откроется и мы сможем увидеть, но уже престарелую женщину во всём черном, словно она недавно похоронила мужа, нет это просто траур по её молодости, которая навсегда ушла из её жизни. Женщина, которая не вкусила радости лишения невинности, которая потеряла окончательно счастье материнства, у которой не осталось ничего, родители давно покинули этот мир, сёстры и братья разъехались кто куда, осталась она одна хранитель родительского очага. В доме ничего не изменилось, все вещи состарились и стоят без движения на своих местах, и лишь только окно периодически открывается, напоминая о том, что здесь ещё живут люди.
      В силу своего характера у Паолы произошла социальная изоляция, отторжение, а, если быть точным, то скорее добровольная изоляция и последующее одиночество. Многие полагают, что нынешнее общество поражено страшной эпидемией, связанной с уединением, люди уходят в себя самих, замкнутость или неудовлетворённость эти все неурядицы они перетирают в своём мозгу. Мир меняется и расслаивается, как фанера, намокшая под дождём, богатые не хотят понимать бедных, бедным не до богатых, урбанизация городов добивает «личность» человека.
      Вы хотите что-то добавить, остановитесь, разберитесь прежде всего в самом себе, приоткройте завесу своей души, и, если вы не одиноки, возрадуйтесь этому безумному, безумному Миру. Многое не подвластно человеку, но, если в вас бьёт ключ любви ко всему вас окружающему, вы также будете счастливо журчать, источая пленительный звук воды и счастья.
      Престарелая женщина в любую погоду ежедневно спускается по крутым ступеням и направляется в церковь, чтобы в очередной раз исповедоваться перед Богом. Исповедоваться значит каяться, каяться – это значит сознавать свою вину. А в чём её вина? В её положении испытывать сожаление, вероятно, но в этом отсутствует какая-либо греховность, следовательно о каком покаянии может идти речь.   
      Человек живя, грешит каждую минуту, то он наступил на муравья, то он плохо подумал о ком-то, то сказал грубое слово соседу и так без конца. Люди созданы во грехе, а уж о нашей жизни и говорить-то не приходится. Бог слушает всех, и каторжников и заблудившихся в жизни людей, и бедных и богатых, и царей и нищих, и здоровых и калек, все мы для него дети, а ведь детей принято прощать. Всевышним, каждому предопределена своя судьба, само понятие несколько мифическое, она определяется не человеком и не зависит от его воли, но в тоже время принадлежит всецело только ему, горькая или сладкая, её не потеряешь и не продашь, поскольку она твоя и её ты понесёшь, как собственный крест до конца жизни. Чужая судьба находится за пределами твоих границ, и ты можешь быть только наблюдателем, сетовать о неудачах того или иного человека, или радоваться за него. 
      Машины по-прежнему несутся, одни сверху по автостраде, другие вдоль моря, через сам город, по старинной дороге Виа Аурелия, заложенной ещё в древние времена, мимо городка Черво и возвышающейся над ним крепости, свидетеля старины, войн, а также хранителя человеческих душ. У каждого свой путь, одним в сторону Марселя, кому-то в сторону Генуи, и никому нет дела до затерявшегося одинокого окна в старинной крепости.


1 октября 2016г.
Апрелевка