М. М. Кириллов Афоризмы Высказывания. Зарисовки

М.М. КИРИЛЛОВ










АФОРИЗМЫ,

ВЫСКАЗЫВАНИЯ,
 
ЗАРИСОВКИ













САРАТОВ
2017
             





       Афоризмы и высказывания автора взяты из его книг и отражают тот жизненный и профессиональный опыт опыт, который он накопил,   более 60-ти лет работая врачом и полкового медпункта, и  военного госпиталя, и клиник в различных городах Советского Союза и за рубежом.
      В наибольшей степени афоризмы отражают содержание таких книг автора, как «Кабульский дневник военного врача (1996), «Армянская трагедия» (1996) «Врачебные уроки» (2004), «Мои больные» (2010), «Красная площадь и её окрестности» (2015), «Многоликая жизнь» (2015), «Города и веси» (2016) и другие.
      Взятые из текста книг, высказывания автора, становясь афоризмами, что-то теряют, конечно, но и приобретают. Каждое высказывание становится сгустком наблюдения и мысли, приобретающим самостоятельность и дополнительную значимость.  Понятные по своему смыслу  и форме изложения, умозаключения автора могут заинтересовать читателя, возможно даже вызвав его критическое восприятие. Короткие зарисовки из книг автора являются примером «живописи в прозе» и усиливают образность его суждений.
       Читателем может быть любой взрослый человек, особенно врач.

        Автор – Кириллов Михаил Михайлович, 84 лет, профессор, член нескольких отечественных и зарубежных академий наук, правлений научных журналов, военно-полевой терапевт, прослуживший в Советской армии 43 года, писатель.

         Художественно-публицистическое издание


Кириллов Михаил Михайлович.
                Саратов, 2017 год.











Для настоящего Учителя интересы
ученика всегда выше его  собственных интересов.

Настоящее вытесняет прошлое,
освобождая место для будущего.

. Умение жить для другого, забыть себя, если нужно, плюс грамотность – это и есть настоящий доктор.

. Мало помнить Учителя, нужно следовать ему.

       Не следует забывать постулат, что каждая больная женщина – женщина!


       Книга (да и жизнь) не должна быть слишком продолжительной, иначе читатель (человек) не дочитает её до конца.

       Человек живет, пока его помнят.
Многие говорят, чтобы говорить,
 немногие, чтобы о чём-то сказать.

Врач должен быть очень близок больному человеку, только так он может повлиять на него и помочь.

Врач начинается с больного.

Настоящие больные всегда сидят в тени.

         Никогда не жалеть времени при первом осмотре больного, даже если оказывается, что тот здоров. При повторных обращениях всякий раз экономишь во времени и в объеме осмотра.

Если цоколь здания надежен, этажам ничто не грозит.

Чем острее начало заболевания и ярче его  клиника, тем лучше прогноз.

Без памяти о больных врач умирает
или становится ремесленником.

Большой соблазн лечить больных оптом,
а нужно – в розницу, так как  у каждого из них
с в о й  бронхит и  с в о й  полиартрит.

      Трудно быть профессором, но и палатным врачом – очень не просто.

Мы думаем, что жизнь кругла и сочна,
 как яблоко, на самом деле она тонка,
 как его кожица.

Старость - тупик вокзального перрона.
Здесь не спешат.

   Юность беременна жизнью, старость - смертью.

Страшно не умереть,
а, не утвердив себя в настоящем,
 превратиться в прошлое.

Очень важно воспитание молодых врачей,
 у которых  р у к и   у ж е  х о р о ш и,
у м  д о г о н я е т,  а  с е р д ц е   о т с т а ё т. 

        У детей долго не бывает собственных потерь, и каждая такая потеря кажется им собственной маленькой смертью.

Добрая память – это условие любви.

Память – венец жизни.

                Когда появляется апломб, исчезает  интеллигентность. Всякий искусственный пьедестал отвратителен. В среде врачей не должно быть место кляузникам, пьяницам, развратникам и ворам.

Коллектив – великая вещь .
 
        Врач, как никто, близок к  народу, обладая  специфическими возможностями влияния на людей и оценки уровня их жизни. Он постоянно сталкивается с проявлениями социальной несправедливости, с  положением  бедноты, с имущественным цензом на лекарства, на диагностические исследования, на условия размещения в стационарах и т.д. Все это проблемы не только медицинские, но и социальные, а значит, политические. Врач обязан  иметь «социальные» глаза, иначе он  слеп.

        Важно помнить, что нынешняя армия по своей классовой сущности по-прежнему - рабоче-крестьянская. Парадокс состоит в том, что ее основное предназначение теперь - защита награбленного отечественной буржуазией. Если этого не понимать, трудно лечить рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели.


      Полагаю, что заинтересованное внимание к человеку, уважение к наиболее значительному в его жизни, обнажение наиболее полезных сторон в его деятельности, подчас с возрастом забытых, стертых, примелькавшихся, в состоянии актуализировать не только его социальный статус, его психическую сферу, но и пусть хоть временно,    нормализовать даже некоторые его физиологические возможности. Под влиянием этих факторов больной человек как бы возвращается в то время, когда он был на вершине своих возможностей, своей значимости и когда он был молодым и здоровым.

      Врач должен быть емким человеком, мудрым, умеющим настраиваться на разные человеческие «волны и частоты». Точно так же, как мы ищем наилучшую частоту звучания радиоволн в приемнике. И иное нас не удовлетворяет.  В конечном счете, врач должен уметь бережно и умно принять все интимное, трудное и больное от разных (подчас многих) людей, попытаться изменить эти трудности в их сознании, во внутреннем восприятии болезни к лучшему и сохранить возникшую связь с ними. Врач должен быть очень близок больному, только тогда он может влиять на него и помочь. Не всем можно врачевать, многим нельзя. Умение жить для другого, забыть себя, если нужно, плюс грамотность – это и есть настоящий доктор. Тогда даже невозможное может стать возможным.

      Скольким матерям становилось больно, когда они теряли своих сыновей на войне, но никто не знает, скольким солдатам перед смертью являлся образ матери, скольких охватывало чувство вины за то, что не уберегли своих матерей от боли утраты.

        Уходят люди, казалось бы, столпы постоянства натуры и дела, и от них ничего не остается, кроме короткой памяти. Что-то очень важное, вспыхнув, превращается в ничто. Иногда кажется, что можно сгореть для людей, лишь испачкав их своим пеплом. А нужно гореть, продолжая согревать других.

   В трудные минуты нужно держаться,  с тем, чтобы не посрамить своих Учителей и самого себя.

    Адресная книжка
       как опустевший  вокзал:
 все разъехались…
               
В жизни часто не все так, как в книге.

     Рассказывать о своих больных следует  не всем.
      Иногда перед самой смертью у умирающего человека возникает какое-то озарение, его оставляют боли и тоска, и он успокаивается.

     Люди остаются людьми, какой бы черной ни была окружающая их действительность.

    Для врача, близкого к больным людям и к своим  ученикам, его работа и жизнь, даже в нынешнем ущербном мире, кажутся более светлыми, чем для обычных людей.

    Жизнь продолжается, жалко только, что мчится она, как поезд в метро.

    Думаю, что нам в этой жизни дано приблизиться к Богу, накапливая его в себе. Бог – это добро как минимум, любовь как максимум. И то и другое имеет определяющее свойство – отдавать. Если, отдавая, одаривая, мы счастливы, то это и есть одобрение Бога. Это не у всех получается. И поэтому по-настоящему счастливых немного.


     Возненавидеть или – проклясть – это как если бы провести в душе резкую черту, отделяющую тебя от откровенного наступательного зла, это вынесение внутренним нравственным судом приговора, который обжалованию не подлежит.

 В современной церкви Внешнее вытесняет  Внутреннее.

Главное в жизни – умение «окопаться». Кто этого не делает, - легко живёт, но и легко теряет.

       КПСС  переродилась раньше, чем успела довести своё дело до конца.

      Прошлое, полное жестокой борьбы и крови, сохранило не засохшую кровь, а творения ума и рук зодчих и рабочих, творения интернационального, общечеловеческого значения.

Просеиваю мысли.
 Вроде бы их много, а в решете пусто..

 Кудрявые короли посреди грязи. Азербайджан.

        Известно, что орлы-стервятники никогда не уничтожают живность в непосредственной близости от их гнезд. Эта живность – их резерв, их НЗ на черный день. .
        У американского писателя Вашингтона Ирвинга есть рассказ о том, как один житель городка как-то поднялся на соседнюю гору и заснул там. Проснулся спустя много лет. Спустился в городок. Видит: дома как стояли, так и стоят.  Аптека, ратуша, церковь стоят, а люди  - другие, и его не узнают. Да и он ни родителей, ни  друзей своих не находит. Страшно ему стало. Так и с нами происходит в постсоветское время. Всего-то несколько лет прошло, а все умерли.

      Такой добровольной, осознанной, безусловной подчиненности какому-либо человеку я никогда больше не испытывал. Все мы не испытывали. А, может быть,  других таких людей в нашей жизни не было? С точки зрения создания и защиты рабоче-крестьянского государства И.В.Сталин – фигура поистине великая ( 1947г.).

           Как-то после возвращения из Грузии в Москву мы вечером поехали на Красную площадь. На склоне её, как на краю Земли, возвышался Храм Василия Блаженного. Высокие стены Кремля. Брусчатка. За Мавзолеем, несмотря на сумерки, был хорошо заметен светлый бюст Сталина. В памяти всплыли испытанные ещё в детстве трепет, волнение и радость от подчиненности чему-то простому  и ясному, общему для всех. Как далеки мы сейчас от этого времени и чувства.
      Подумалось: к Сталину следует относиться «по заслугам», но к его памяти нельзя относиться несерьёзно.  Ему принадлежат вещие слова: «На мою могилу нанесут много мусора, но ветер истории развеет его».

    Процесс перерождения бывших якобы коммунистов, позже якобы демократов в палачей исторически неизбежен. Это обычная эволюция представителей мелкобуржуазной среды. Но и протест неизбежен. Глумление над людьми труда восстановит в них память о средствах борьбы пролетариата за свое освобождение.


      Больной человек со свойственной ему индивидуальностью перестает в наше время быть основой клиники. Скоро он должен будет лечить себя сам. Великие учителя – Мудров, Пирогов, Боткин, Захарьин, Бурденко, врачи- фронтовики – превращаются в бессмысленные памятники с острова Пасхи. Случайные люди занимают места главных врачей, ректоров Университетов, министров, депутатов, толпами осаждают злачные места.

     Поганки растут быстрее благородных грибов. Чем примитивнее организация, чем больше она ориентирована на потребление, тем экспансивнее её рост. В этом преимущество паразитов, они освобождены от созидания. Это показал фашизм. Это демонстрирует современный бандеро-фашизм.

   Это только кажется, что ежедневно повторяешься ты и мир вокруг тебя. Нет! Все изменяется: облетает лист, холодеет вода в фонтане, поправился и выписывается больной, врывается порция новой информации. Это как самолет на большой высоте: вроде бы замер, а ведь как летит! А пока что кажется, что смотришь на мир, лежа на дне глубокой ямы...

        В работе  все крупно: мысли, дело, польза.

          Вечер, Солнце садится. Четкий темный профиль афганских гор на бирюзовом, печальном небе. Краски гаснут, зажигаются звезды. Горы постепенно сливаются с небом, и высокие огни заставы, затерявшиеся среди звезд, начинают казаться межпланетным кораблем. Здесь его зовут «тарелкой».
       
         Мы не инициативны. Нас нужно здорово избить, чтобы возникший все-таки протест породил какую-то инициативу. Сейчас стране нужна реальная демократия, то есть демократия, располагающая властью, а не только гласностью. Нужна энергия высокого интеллекта и справедливости.

         Люди переживают, думают, говорят. И это — печать времени. Важно только, чтобы гласность из средства не стала целью, чтобы море разлившегося дерьма не скрыло фарватер очищения нашей жизни.

          Архисложная штука — деонтология безысходности. Реанимационное отделение.  Смотрит парень в белый потолок днями, три раза в день глотает с ложечки суп, видит, как мелькают рядом люди-тени в белых халатах, такие же далекие от него, как его бесчувственное тело... Один только и есть спаситель—аппарат, который гонит воздух. Как перешагнуть грань между ним и собой, если ему уже ничего не осталось, а тебе — весь мир. Ты только на «порог», а тебе навстречу полные слез глаза и искривившееся в рыдании лицо. «Живая голова»? Нет! Живая душа!

          Люди раскрываются лучшим, нужно только подождать и верить в это.

       Вы знаете, люди на фронте очень сложные. Посмотришь — плохой человек, мелочен, даже жаден, а трудная минута подошла — такой пользой для людей вдруг повернётся, себя не помнит — весь в деле... И — наоборот. Героев не видел. Трудяги — есть».

       Афганское «молоко» еще не отдало своего «масла». Но предстоящая история неумолима: дважды в одну реку войти нельзя.

      Приснился страшный сон: много змей, больших, но занятых своим делом, быстро ползущих и вроде бы не ядовитых. Одна из них оказывается совсем рядом. Голова — с голову ребенка. Я даже погладил — теплая. И жутко и жалко. А глаза — большие, асимметричные, разные, синие и печальные, такие, как у детей на рисунках, — в пол-лица. Очень беззащитные глаза... Аллегория Афганистана.


           Зеленые кроны сосен застыли в бирюзе неба. Природа здесь действительно благословенна. Утро — как щека ребенка, день — как горка апельсинов, ночь — как цыганка с серьгой в ухе. А по дорогам, дувалам и пещерам ползёт гадина  война, сея горе. Раздавить бы ее, да не просто.

          Люди разные. Слабо подготовленные работают вперемешку с мастерами-практиками. Слабость не порок, если она сменяется силой, и подлесок становится лесом.

          Ночь. Небо черное с серебром. Краюха луны над головой. С заставы, на которую смотришь, задрав голову, рыщет луч прожектора. Хоженые-перехоженые темные аллеи. Кроны высоких сосен украшены звездами. Морозный воздух, парочки в обнимку. Маленькие шалости одиноких взрослых людей.

         Живу как солдат. Все — в рамках целесообразности, как будто идёт экзамен или придёт экзамен. И так — всю жизнь, и не у меня одного. Хлестнули война и сиротство, измучил культ руководящей посредственности. Но все это научило терпению. Вот и живешь как в караульной роте перед заступлением на пост государственной важности. Сам себе отец, мать и сонмище учителей.

     Тот, кого афганская боль не меняет, кого сумасшествие здешнего «пятачка» у ворот оставляет спокойным, — кабульский шизофреник. Пусть мой дневник будет свидетелем этого беспокойства души.

         Поздний вечер. Звезды так правильно размещены на небе, что невольно эту неожиданную «правильность» воспринимаешь как проявление разума и смысла.

         Сестры реанимационной — сестры милосердия. Незаметный контроль за пульсом, давлением, капельницей. Записи в листах интенсивного наблюдения. Ласковые руки. Заглянуть в глаза, подбодрить, заставить, а когда внезапно станет плохо, — быстро-быстро включить, принести, подать, достать, спасти. А утром, после смены, прийти к себе  и, еле сняв одежду, рухнуть на постель - без сил.

     Реаниматоров никто не узнает: ни те, кто выживает, ни те, кто помирает...

       Гегемон, хозяин,  собственник громадной  страны – её многомиллионный рабочий класс – превращён в чью-то собственность – частную, государственно-частную, не важно, в чью. Его покорность – условие современного мнимого общенационального «единства» России.

        По тротуару быстро-быстро идёт мальчик. На голове у него большое блюдо с фруктами. Голова —подставка: глаза смотрят, рот смеется, а шея работает.

         Хорошо, когда совсем стемнеет, забраться по лестнице, прислоненной к дому, на его крышу. Вокруг расстилаются огни города, а над головой — море звезд. Так бывает, когда лежишь на копне, а над тобой ночное небо. Тихо, чуть дышит сено, покалывают травинки. Звезды мигают, и от свежего воздуха и простора кружится голова. И на душе легко так, что ни говорить, ни думать не хочется, летишь и летишь себе прямо в звёзды... Слезаю осторожно. Нехорошо, если все начнут лазить по крышам...

       Ну, а кто же герои? А они — вокруг. Спокойные и размеренные, надежные, как волы в упряжке, терпеливые — они и герои. Вот кому ногу оторвало, а он скрипит, но  молчит, не думает даже о том, что инвалид, — ещё не понял, вот это — герой. Это — точно.

         Есть и «люди-гильзы», выпотрошенные, растерявшие себя. Поза, бравада, должность, демагогия, то есть еще сохранившаяся форма утраченного дела, необязательность, отсутствие инициативы и идеалов, пьянство и успех у женщин, внимание которых завоевывать не нужно. В том-то и дело, что всё в нем было раньше: и здоровье, и молодость, и идеалы, и интеллигентность. Он их растранжирил.


          Исторический оптимизм состоит в констатации того, что любое поражение содержит в себе зерно будущего прогресса. Афганистан сегодня в крови, но нужно верить, что добрые семена просвещения, народовластия и самостоятельности, которые были посеяны в те недавние годы советскими людьми, сохранившись в памяти народа, дадут всходы в будущем афганском обществе.   Декабрь 1987 г.
       Прошли ещё 30 лет. Современные события на Ближнем Востоке подтверждают значимость ранее сделанных записей. ИГИЛ – это Афганистан в квадрате и угроза существования уже всему миру.    Декабрь 2016 г.

     Наша армия в Афганистане — часть населения страны с особенно широко открытыми глазами.

         Сразу у  въезда в Спитак, раскинувшийся в лощине среди невысоких армянских гор, покрытых глубоким снегом, горы каменного мусора. Целого современного здания — ни одного. Висят обрывки этажей. Дома с «перебитым позвоночником, с выбитыми зубами, оскаленным кровавым ртом». На балконах и лоджиях подвешены связки лука, уже 20 дней висит белье. Обрушилась стена и обнажила анатомию квартир, в которые нельзя подняться. На оставшейся части пола новенький шифоньер, диван с подушками... Раздавленные блоками гаражей легковые машины. Полегли автобусные стоянки.
     Контраст: солнце,  горы, голубой снег, чистый воздух и - гибель, смерть, тряпье, оборванные струны жизни. Покосившиеся фонари, выбитые  стёкла, осыпавшаяся черепица, продырявленные крыши. Холод, холод, обесчеловеченное жилье. Не видно собак.
      Над городом как гимн — каменное величественное кладбище, которое пощадила стихия. У стен его сотни гробов — черных, белых — струганых, красных, детских, взрослых... Гробы лежат, стоят, громоздятся.

     Во мне все время какая-то грустная песня. О чем эта песня? Эта ноша? Эта печаль? О людях. Кому нужны воины-интернационалисты, калеки афганские?! Кого они защитили? Кому нужны будут армянские, спитакские, ленинаканские калеки? Добрых 10000 инвалидов? Разве что матерям, если остались в живых.
     Как нельзя понять бесконечность, Вселенную, так нельзя почувствовать, выразить все горе армян! А ведь я еще не видел раздавленных детей. Для того, чтобы это вобрать в себя и выразить, нужно быть или Шекспиром, Лермонтовым, Достоевским, или сумасшедшим.

     Гора Арарат на юго-запад от Еревана, километрах в пятнадцати. В хорошую погоду она хорошо видна. Силуэт её то чёткий, как графика, то далёкий и тёмный, то залитый солнцем, белоснежный, с бороздками ущелий, складок и лесов, а то и вовсе как завалившееся животное, покрытое толстым мохнатым одеялом из облаков. Гора Арарат – армянская молитва.

     Помнят - все, одарить своею памятью других - способны немногие.





ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТРУДЫ М.М.КИРИЛЛОВА
(1996 – 2016 годы)
        Кабульский дневник военного врача. Саратов. 1996. 67 с.
        Армянская трагедия. Дневник врача. Саратов. 1996. 60 с.
        Мои учителя. Саратов. 1997. 40 с.
        Незабываемое. Рассказы. Саратов. 1997, 113 с.
        Незабываемое. Рассказы Саратов, 2014, 114 с.  ( 2-ое  изд).
        Перерождение (история болезни). Выпуски
                1,2,3,4,5. Первое издание 1999 – 2006 гг. 
                Второе издание 2015 г. Саратов.
        Учитель и его время. Саратов. 2000, 2005. 150
        Спутница. Журнал «Приокские зори».   Тула.№2. 2008.
        Мальчики войны. Саратов. 2009.  2-е, дополненное,
              издание.   Саратов, 2010,  163 с.
        Врачебные уроки. Саратов. 2009. 52 с.
        После войны (школа). Саратов. 2010, 48 с.
        Моя академия. Саратов. 2011, 84 с.
        Статьи о Н.И.Пирогове и С.П.Боткине, о моих учителях
              (М.С.Вовси, Н.С.Молчанове, Е.В.Гембицком, С.Б. Гейро, В.В.Бутурлине,  М.Я Ратнер), о моих учениках и больных – на страницах журнала «Новые Санкт –                Петербургские врачебные ведомости» за 2000 – 2015 годы. 
        Врач парашютно-десантного полка. Повесть. Саратов. 2012.
        Мои больные. Сборник рассказов. Саратов.   2013г.
        Многоликая жизнь. Саратов. 2014, 150 с.
        Красная площадь и её окрестности. Саратов,
               2015, 117 с.
        Детки   и  матери. Саратов. 2015, 107 с.
        Цена перерождения. Саратов, 2016. 43 с.
        Города и веси. 1,2 и 3-й  Сборники очерков, рассказов и
               путевых заметок. Саратов, 2016 год, 320 с.

                Основные работы помещены на сайте «Михаил
                Кириллов Проза Ру».


Кириллов Михаил Михайлович
Редактор Кириллова Л.С.
Дизайн – В.А.Ткаченко


АФОРИЗМЫ, ВЫСКАЗЫВАНИЯ, ЗАРИСОВКИ
Художественно-публицистическое издание

Подписано к печати   2016 г.
Формат 60х84  1/16  Гарнитура Times New Roman.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л.
Тираж 100 экз. Заказ  №
Отпечатано в ООО «Фиеста – 2000»
410033, Саратов, ул. Панфилова, корп. 3 А.
Тел. 47-96-08