Фрося

I.        Российская Империя 1823 год.
           Родовое поместье Берман.
 
1.

            Ночь. Порывистый ветер с  дождем пытается, ворваться в дворянский особняк постройки восемнадцатого века, через окна и крышу, громка брякая льющей с неба водой. Каждую секунду, ночной небосвод, освещается разрядами молниеносной странницы, которая блуждает под покровом мглы, метая свои огненные стрелы, заслыша, грохочущий рокот разгневанных небес. Разбушевавшаяся буря, ломает ветви вековых деревьев, поднимая их ввысь, раскидывая по полям и лугам барских угодий. Дворовые насаждения из лип, черемухи, яблони и ели  бесконечно тарабанят  в хозяйские фасады, пытаясь выломать хрупкое стекло окна и спрятаться, там, под крышей теплого очага. Потушить бы все свечи, да лечь спать, укрывшись теплым пледом, наблюдая за спором природы, который, обязательно, разрешиться утренним восходом солнца. Вот только, не спиться жителям дворянского имения уже которую ночь, любимый барин умирает. В каждом уголке этого огромного дома, слышны молитвы дворовой  челяди, о спасения души их хозяина. Плачут и причитают крепостные, искренне желающее здоровья своему доброму барину. Сельский священник не прекращает свою молебен вот уж целые сутки, ходя по комнатам дворянского дома, размахивая кадилом и освещая, каждый уголок ладаном да крестным знаменем.
            Огромная спальня с резной кроватью из дуба, над которой висит портьерный балдахин, он лишь у изголовья достает до пола, остальная же его часть свисает ламбрекеном на потолке, обрамляю всю площадь барского ложе. Роскошная мебель расположилась в спальне своего хозяина, встав, каждая на свое место: прикроватная тумбочка, комод,  вместительный шкаф  придавали комнате неповторимый аристократизм, выдавая тонкий вкус своего хозяина. И во всем этом великолепии лежал он, издавая тяжелые звуки, вызванные мучительной болезнью:
- Фросечка! Милая!
- Я здесь, дядечка, возле вас.
- Не уходи, Фросечка.
- Я не уйду, милый мой, дядечка.
- Мне надо тебе признаться.....
- Дядечка, любимый мой, Вам надо молчать, так доктор велел. Я ни куда не уйду от вас, подле Вас сидеть буду, пока мест  вы не поправитесь.
- Ярослав Владимирович, Вам нельзя волноваться, - в комнату вошел врач, Сергей Михайлович, коренастый мужчина с густой шевелюрой и с такой же бородой. На носу у него красовались очки, а в руках чемоданчик с лекарствами.
- Мне надо …. сказать... - из последних сил произнес Ярослав Владимирович.
- Наговоритесь вдоволь, когда поправитесь, Ярослав Владимирович, - произнес Сергей Михайлович.
- Фрося... Фросечка... ты...., - Ярослав Владимирович тяжело в последний раз вздохнул и испустил дух.
            Залилась слезами Фросечка, падая к изголовью любимого дядечки. В спальню тут же вбежала тучная дама в годах, которая прислуживала на кухне. Стоило ей лишь мельком взглянуть на барина, чтоб сразу понять, что жизнь ушла из него. Подбежав к окну, она дернула за маленькую створку в большом окне. Дождевой воздух вихрем ворвался в комнату, пытая затушить горящие свечи. Ох, нельзя, чтоб душа умершего оставалась в закрытом помещении, на свободу она рвется, ввысь, к облакам, там где время замирает и душа обретает свободу.
- Ой, батюшки, что ж сейчас со всеми нами будет? Что же сейчас с тобой будет, Фросечка? - причитала повариха, стоящая около окна, по имени  Марфа. А Фрося все плакала, не обращая внимание на присутствующих. Умер ее покровитель, тот, кто с детства заботился о ней, дав, знания и воспитывая, как родную дочь, простую девочку - дочь крепостных крестьян.
            В комнату умершего зашел священник, встав, подле кровати, батюшка стал читать отходную молитву, для того чтоб душа, покинувшая тело, не испугалась злобных духов и демонов, облик которых так ужасен, что при их виде  душа, ворвавшаяся в новый для себя мир, мечется и трепещет. Она должна пройти достойна свой путь до встречи со своим ангелом-хранителем, который будет водить душу по загробным местам и будет рядом в дни мытарства.
- Фросечка, - обратилась к девушке Марфа, - надо омыть Ярослава Владимировича пока тело совсем не остыло.
- Я помогу тебе Марфушка, - отвечала девушка.
- Нельзя тебе, молодые не должны покойников обмывать. А на восходе утра Афонасий баньку затопит, да хорошо вымоет, дорогого нашего батюшку. Ой, милая, как подумаю, что его больше нет, так страшно сразу становиться, кто ж сейчас командовать то нами будет. Говорят племянница его, злющая, как Салтычиха.
- Не преувеличивай, Марфушка. Любил бы наш бедный Ярослав Владимирович, так свою племянницу, если б жестокость в ней была. Всегда дядечка только по доброму о ней отзывался. Да и одна она осталась в роду их дворянском. Остальные уж все померли. Вот и батюшку нашего настала смерть окаянная, - плача отвечала Фросечка. - Мало ли что люди говорят, разве знают они ее? Все жизнь во Франции прожила, лишь недавно с мужем  в Петербург приехала.
- Я вот на днях на базаре  встретила Соньку из поместья Щегловых, так она в Петербург недавно, с хозяевами своими, к нашей барышне заезжала. Ой, недовольны крестьяне Маргаритой Мирославовной. Все не так, да все не этак. То кофе не так подали, то обед не тот принесли. Всем она недовольна. Ни чем ей не угодишь.
- Полно тебе, Марфушка. И без того тошно.
- Ой, батюшки, - не унималась Марьюшка, - жить то как мы сейчас все будем. 
           На утро, Афонасий, а в простонародье -  Афоня, местный дворовой, затопил баню, чтоб на чисто  барина обмыть. Внесли тело хозяина в баню, где уж старухи-обмывальщицы для обряда все приготовили, читая, молитвы да Трисвятое, готовя, покойного ко встречи с Богом, чтоб предстал он перед Всевышнем в чистоте да в непокорстве.
           Закончив с обмыванием, облачили барона, за ранние приготовленную одежду, которая была куплена самим Ярославом Владимировичем для такого случая: белый прилегающий кафтан, такого же цвета камзол, длинные белые чулки и белые башмаки с пряжками. А затем отнесли покойного в дом, и уложили в гроб, который смастерили местные ремесленники за сутки из лучшей пароды дуба. Крестом положили руки на грудь. В левую руку усопшего вложили распятье, а на грудь положили икону Божьей матери, во круг покойного крестообразно зажгли свечи в знак того, что умерший перешел из тьмы земной жизни в область вечного света, в лучшую загробную жизнь. Священник окропил комнату, гроб и самого покойного святой водой и начал читать Псалам.
            Все три дня Фросечка не отходила от гроба любимого дядечки, оплакивая его.
         


2.
 
         Барону  Ярославу Владимировичу Берману, такой высоко почтенный титул достался в наследство от своего немецкого прапрадеда Якоба Бермана, который приехал в Россию  из Прибалтике еще при  самом Петре Первом. Якоб Берман был инженер морского дела, строил флотилии и судоходные корабли. Прибыл он в Россию с женой и маленьким сыном в тысяче семьсот седьмом году, на поселение в Немецкую  слободу. Якоб Берман, был человеком большого ума. Поселившись в слободе, первым делом он отдал своего   единственного сына - Леона на обучение к  пастору Иогану Эрнесту Глюку, который был не только  основоположником школы Посольского приказа в Немецкой слободе, но и вошел в историю, как пастор города Мариенбурга, в доме которого воспитывалась сиротская девочка,  о которой, спустя годы, заговорит весь мир, нареченная в будущем Екатериной Великой. Учеников, своих, Эрнест Глюк,  обучали иностранным языкам и не только, так же в ней преподавали риторику, философию, геометрию, географию и иные математические части. Но, сыну Якоба Бермана хотелось стать военным, уж очень нравилось ему играть с ребятами в «войнушку», да разрабатывать военные ходы. Сам Петр обратил на Леона внимания, да посоветовал, отдать мальчонку в Навигационную школу. По окончании, навигационной  школы, Леон получил звания морского сержанта. В тысяча семьсот семнадцатом году Берман младший впервые принял боевое крещение в сражение против Швеции. По окончанию же Северной войны он уже командовал собственной флотилией. Петр всячески поощрял молодого офицера за заслуги перед отечеством, давая в награду звания, титулы и уделы. Позже, сама Анна Ионовна пожаловала Леону Берману баронский титул и то имение, в котором и умер  этой ночью Ярослав Владимирович.
         Отец Ярослава, которого звали Владимиром, был младшим сыном Леона Бермана.  Первый сын Леона  не дожил и до семи лет умерев от оспы. Владимир же получил после смерти отца все его имущество. Наследство получилось выдающееся: несколько  имений с сотнями крепостных душ, а так же баронский титул и фамильный герб. У Владимира Бермана также как и у его отца родилось два сына. Старшего назвали Мирослав, а младшего Ярослав. Мирослав с детства тянулся к знаниям, его интересовала наука, математика и физика. Жизнь в России его не прельщала. Побывав  однажды за границей он там и остался, женившись на дочери влиятельного француза. Таким поступком он разгневал своего богатого родителя, который был всей душой настоящим русским, для которого Россия — была его родиной, душой, и сердцем. Владимир Берман искренне ненавидел все иноземное, по этой причине большую часть наследства он оставил Ярославу.
           Два брата были абсолютно разные по характеру и жизненным интересам. Один тянулся к знаниям, другой к земле. Мирослав был весь в прапрадеда, стремился расширить свои навыки и приобрести ученную степень. Ярослава же мало занимала наука, как и его отца, занимавшегося всю жизнь своими угодьями. Поместья — вот была самой главной страстью Владимира и его младшего сына.  Ярослав, как и его отец, сам мог посадить дерево или развить маленький садочек  у себя под окнами из различных цветков, сам за ними ухаживал, поливая и удобряя каждый из них. Мирослава же угнетала такая жизнь в тиши и в бездействии. Такие не похожие внутри, Мирослав и Ярослав были одинаковы снаружи. Два высоких крепких мужчины, особо не выделявшиеся красотой, смешиваясь своей наружностью с толпой.
          Не смотря на свои расхожие взгляды на мир, они были очень дружны. Ярослав  любил своего брата и всячески ему помогал чем мог, когда в этом была необходимость. Сам же Ярослав Владимирович породнился с влиятельной графской фамилией, тем самым, увеличив, свое состояние вдвое, женившись, на младшей дочери графа Никиты Степановича Черкасова — Анастасии.  Анастасия была самой  не красивой из трех  дочерей Черкасова.  Жидкие волосы, худощавое лицо, впавшие глаза, длинный нос и тонкие губы, и чересчур плоский стан  делали ее внешность  очень непривлекательной. Родители уже и не надеялись, выдать дочь замуж, когда в их доме появился младший Берман.  Для Ярослава внешность не имела особого значения, он любил деньги и властью не пренебрегал, а девушку он пожалел, видя ее страдания. Два таких разных качеств души сочетались в его натуре: доброе сердце и корысть. В любом деле он искал для себя материальную выгоду. Особенно,в молодые годы. Анастасия для него — выгодная сделка с судьбой. Но, не смотря на меркантильность своего предприятия, к жене  своей он относился с трепетом и с теплотой, не давая ее в обиду, тем более, что Анастасия была девушкой кроткой и застенчивой. Да и женившись, он ни чего не терял, а наоборот, лишь приобретал. Жизнь текла размерено, ни чем не меняя его привычный уклад, который был до свадьбы, точно так же, как и до брака, он занимался своими поместьями и угодьями, разводя в них цветочный оазис, высаживая деревья и кустарники.
          Крестьяне его любили. Хозяин он был хороший. Да и деревни его славились порядком и достатком. Барин из него вышел внимательный и гуманный, да и к людям относился с пониманием. Любовь к роскоши, переплеталась с благородством сердца.   
          Вскоре, после свадьбы Анастасия родила ему наследника. Сын был назван в честь деда — Владимиром. Анастасия надеялась, что дом их будет полон детьми, но Бог ей такой радости не дал. Все последующие разы, своего интересного положения, Анастасия не могла доносить ребенка до срока его рождения. Хотя,  однажды она даже родила девочку, но малышка на свет появилась мертвой. После всех неудавшихся попыток снова родить, у Анастасии не выдержали нервы. Она заболела и умерла. 
          Владимир Ярославович рос веселым, смелым и жизнерадостным мальчуганом. Когда сын подрос, отец  отдал его в военное училище, где мальчугану очень нравилось учиться. Владимир вырос отважным, был точной копией своего прадеда, большое будущее сулили ему его учителя. Но, в сражении с наполеоновскими войсками под Бородино, Владимир Ярославович получил смертельную рану от французского драгуна.  Смерть сына отец перенес с трудом. Часто ходил угрем и печален. Лишь маленькая крестьянская девочка Фрося скрашивала его будни, делая его жизнь счастливее.               
           Фрося родилась в семье крепостных крестьян под самый новый год тысяча восемьсот шестого года. Мать Фроси - Мария Ивановна, была знатной красавицей среди помещичьей челяди. Веселая и жизнерадостная девушка с огромными черными глазищами и с такой же смолянистой толстой косой. Стан ее  на поминал песочные часы: высокая, полная грудь, стройная талия и пышные бедра.  Каждый, кто видел Марию Ивановну, восхищенно любовался ее красой. Да и  самого барина не раз видели как он обхаживал Марью да любезничал с ней.
            Родители девушки служили в крепостных у Берманов уж второе поколение. Мать Марьи - Августа Митрофановна, работала в поле, а отец, Иван Михайлович, по фамилии Потапов, ухаживал за лошадьми в поместье барона Бермана, да по хозяйству помогал. Семья у них была большая: пять сыновей и три дочери. Да еще столько же братьев и сестер у Марьи по умирало. Выживали лишь те, которые зимой, да поздней осенью рождались, а из летних же ни кого в живых не осталось, до двух месяцев ни кто из новорожденных деток не доживал.  Не когда было матери летом за детьми присматривать, да и печалиться об утрате тоже не приходилось. Уйдет она с утра в поле, а приходит уж вечером. Молока то много в материнской груди, да вот только за день на солнце пеке портилось оно, да и сцеживать его некогда было. Накормит мать дитя свое таким молоком, да и умирает ребенок от несварения желудочка. Вот и выживали,лишь дети рожденные до посевных, да  после уборки урожая. Августа Митрофановна, однажды, ушла в поле, да так  и не вернулась, отказало сердце. Отец же  Марьи после смерти жены, прожил еще пять лет, да умер от коня, который его в висок лягнул. Выходила Марья за муж уж сиротой.
          Когда Марья подросла, отец ввел ее в барский дом  по хозяйству помогать, убирать комнаты, да за больной Анастасией Никитичной  ходить.
          В двадцать лет от роду вышла Марья за муж за крепостническо Федора Степановича Рябова, который старше ее был в двое, да и родилась от того брака Фросечка. Не долго девочка знала своих родителей. Умерли они от рук разбойников, когда малышке пять лет было. Отправил барин Марью да мужа ее Федора  в город на базар. Обратно с базара за пол ночь уж возвращались Фросины родители, в ту ночь на их разбойники напали, убили, да и разграбили барскую бричку. Сам Ярослав Владимирович плакал на похоронах супружеской пары. Жалко ему было красавицу такую хоронить, да и себя он обвинял в ее смерти. Косо люд на него смотрел, негоже барину по крепостной убиваться. Да только Ярославу Владимировичу дело не было до чужой молвы, не прошло и месяца, после похорон, как взял он на воспитания дочь Марьи да Федора - Фросечку. Так и росла крестьянская крепостная дочь в дворянском доме.
            Барон души не чаял в крепостной девочке. Все лучшее из заграницы выписывал, росла крестьянская дочь, как настоящая дворянка. Учителя из Петербурга с ней занимались, обучали грамматике да разным наукам.
           Заезжие к барину гости, часто интересовались Фросечкой, как она в воспитанницах у барона оказалась. Отвечал Ярослав Владимирович, что девочка эта, дочь его дорогого друга, сирота она осталась, погибли ее родители от рук разбойников. А он, один одинехонек остался, жену и сына похоронил, больно ему от этой утраты, а девочка эта несчастье переживать помогает, сердце отцовское согревает.
            А Фросечка с каждым новым днем все краше становилась. Мать свою один в один повторяла: смольные волосы, стройный стан, и глаза большущие, завораживающиеся. Воспитал барин милую, добрую, красивую девушку. Кто б узнал, что девушка эта крепостных да крестьянских кровей, ни за что бы не поверил.



3.

           Хоронили барона Бермана в семейном склепе. Недалеко от поместья в тысяче семьсот тридцать седьмом году впервые Леон Берман, похоронил на земле этой своего отца Якоба Бермана, а затем, спустя короткое время и тело матери своей в земле, возле мужа ее, закопали. С тех пор и стала эта земля семейной усыпальницей баронов Берманов. А как мать свою  Леон похоронил, так часовенку приказал недалеко от их могил построить, чтоб отпевали род их умершей в этой маленькой церквушке.
          Так и хоронили с тех пор отцов, мужей, матерей да умерших детей Берманов на этой земле. Вот уж двенадцатое захоронение этим утром на погосте семейном оказалось.  Четыре поколения уж померли, лишь одна наследница из рода их дворянского осталась.
          После обряда погребения, гости все собрались в поместье барона, помянуть покойного. Все дворянства из соседних имений, да из самого Петербурга прибыло, проводить Ярослава Владимировича в последний путь. Много в тот день было сказано добрых слов о бароне и о его великом роде. Вот только сокрушались люди, что племянница его единственная на похороны не пребыла.
- Как же такое может быть? Ведь она последняя в их роду осталась, родному дядьке на похороны не приехала, в последний путь не проводила, дань уважения не проявила! - возмущался помещик Павлов. -  Фросечка, не уж то вы ей телеграмму не выслали.
- Да как заболел Ярослав Владимирович, так тут же и сообщили. - отвечала Фросечка. - И как помер, дядечка, телеграмму отправили. Может дела какие-то в Петербурге ее задержали.
- Какие ж это могут быть дела, когда такое горе.
- Подождем еще немного, мало ли что случилось, -ответила Фросечка.
           К вечеру гости все разъехались по своим усадьбам, оставив Фросечку одну в этом огромном дворянском доме. До рассвета глаз сомкнуть не могла, бедная девочка, чудилось ей,что Ярослав Владимирович жив, да по дому все ходит, ногами шоркает. Несколько раз Фросечка из комнаты своей выбегала, посмотреть кто по коридору топчется, но так ни кого и не удалось, увидеть ей. А рано утром заслышала она стук приближающегося экипажа. То Маргарита Мирославна Берман с мужем со своим к дому подъезжала. Быстро накинув на себя халат, выбежала Фросечка, встречать долгожданных гостей.
           Спустившись в холл дома, Фросечка увидела не обыкновенно красивую молодую чету. На первый взгляд, молодая гостья  напоминала ангела с ее миленьким личиком, белыми шелковыми волосами с изящной фигурой. Ее кавалер, был похож на сказочного принца, высокий, статный, элегантный с аристократическими чертами лица. Они казались идеальными, все кто видел эту пару впервые восхищалось ими в тайне завидовав их красоте.
- Добро пожаловать, Маргарита Мирославовна, -  поздоровалась Фрося. - Мы вас уж третье сутки как ожидаем.
- Как смогли, сразу приехали, - ответила ей Маргарита Мирославовна, - А вы...?
- Меня зовут Фрося, Ярослав Владимирович еще маленькой взял меня в дом на воспитание.
- А да, да! Слышала я эту историю. Дочь крепостных.
- Мои родители умерли когда мне пять годков от роду было.
- А вам не кажется, что крепостной не места в дворянском доме. С этого дня, я хозяйка имения и попрошу, вас, убраться вон из моего дома. - Высокомерно сказала Маргарита Мирославовна.
- Слушаюсь, - покорно ответила Фрося, - я только  в комнату поднимусь, да вещи свои заберу.
- Негоже служанки в барских нарядах ходить,- ответила ей барышня.
- В чем же мне тогда ходить? Другой одежды у меня и отродясь не было.
- В чем вся челядь ходит, в то и ты одеваться будешь. А теперь пойди вон с глаз моих. Совсем дядя мой бардак в поместье развел. Все в свои руки брать предаться и порядок наводить, вовсе распоясались дворовые.
            Фросечка со слезами на глазах выбежала из дома в котором с детства жила.
- Фрося, милая, что с тобой? - встретил во дворе  заплаканную девушку Афоня.
- Маргарита Мирославна меня из дому выгнала, где ж я сейчас жить то буду.
- Ну не переживай, дом то большой и для тебя место найдется,- сказал Афонасий.
          Маргарита Мирославовна прошла в зальную комнату семейного поместья, раскинула вдоль руки и торжественно произнесла:
- Максим, вот и стала я одной из богатейших дам России и Франции.
- Зачем же ты так грубо с бедной девушкой обошлась? Твой дядя всю жизнь ее воспитывал, а ты  как собачонку ее прогнала.
- А не чего было холопов в дом приводить, да и воспитывать их как настоящих дворян. Пусть место свое знает.
- Какая же ты добрая, нежная и покладистая была до нашей свадьбы, сейчас же в демона превращаешься.
- Ну хватит, милый, неужели мы с тобой из-за холопов ссориться будем, - Маргарита Мирославовна подошла к своему мужу и попыталась его приласкать, но Максим отодвинул от себя ее руки и сказал:
- Через месяц я вернусь во Францию и буду требовать развод.
- Даже не надейся, я ни за что тебе его не дам! - со злостью сказала барышня.
          В комнату зашел слуга и доложил, что комнаты для господ готовы и попросил, следовать за ним.
           Маргарита Мирославовна всю жизнь прожила во Франции, а в Россию прибыла, лишь три месяца  назад. Ее отец Миросла Владимирович, старший брат Ярослава, еще в молодости  поселился во Франции, там и женился.  Первый  брак его был неудачным, первая жена Мирослава Владимировича  при родах умерла, да и родившейся ребенок и недели не прожил.  Горевал Мирослав Владимирович долго и лишь спустя годы нашел в себе силы, жениться во второй раз. Мать Маргариты Мирославовны была русская дворянка, приехавшая в гости к своей родне во Францию. В Россию же она больше не вернулась, а осталась вместе с Мирославом Владимировичем жить в Париже. За границей же и умерли родители Маргариты Берман, там же и похоронены, как не пытался Ярослав Владимирович уговорить Маргариту, похоронить отца ее на родной земле, там где покоиться весь их род, куда недавно и сам был схоронен, так и не удалось ему, склонить в свою пользу строптивую девушку.
         А  полтора года назад вышла за муж Маргарита Берман за дворянина Максима Семеновича Уварова.
         Роду Максима Семеновича насчитывалось уж семь веков. Еще Иван Красный пожаловал дружиннику Уварову в дар за хорошую службу боярский чин да вотчину. А в тысяча тридцать девятом году сопровождал, тот самый Уваров, перво родитель рода их боярского, сына Ивана Красного, самого Дмитрия Московского, позже именуемым Донским, к хану Золото Ордынскому - Навруду, которому в те века подчинялась Русь. Привезли они дары московские, наследнику Чингисхана, чтобы тот решил, кому будет принадлежать «Грамота на великое служение»: десятилетнему Дмитрию Московскому или же сопернику его  князю Дмитрию Суздальскому. Так повелось с завоевания Руси Ордой татарской, что решать вопрос о том, кто будет великим князем Руси, должен хан Золотой Орды. Дары Москвы оказались богаче даров Суздаля, но все же хан не решился, отдать Ярлык на княжество ребенку, устроив, для соперников испытание. Соперники на лету должны были, рассечь шелковый платок хана тяжелым мячом. Князь Дмитрий Суздальский легко справиться с этим испытанием, а вот князь Дмитрий Московский едва ли смог поднять меч в руках. Так потерял в малом возрасте Дмитрий Донской наследный титул, который ему достался от отца, называться великим князем Московским, которому подчинялась Русские княжества.
          По легенде, в той поездке выкупил Дмитрий Донской у татарского хана русского пленника - воеводу - Дмитрия Волынского. Сильного и смелого, руки у этого узника были связанны суконной веревкой, дабы пленный воевода  чего плохого не натворил. Дмитрий, выкупив его, разрезал веревку, которая удерживала запястья  Волынского. Но, как только почувствовал он свободу, тут же опрокинул столб на котором стояли свечи, освещавшие ханскую юрту,  мгновенно ордынский хан оказался весь в огне. Позже, именно Дмитрий Волынский, снесет деревянный кремль и на его месте построит белокаменный. Много легенд ходила в те временна про Волынского, в народе же его звали просто - Волынец. Побаивались его жители московского княжества.  Поговаривали, что однажды обидел Дмитрий Донской Волынца, который был не только военным, но и колдуном, служащим языческой веры, не простил нанесенного оскорбления Волынский. Однажды ночью, выкрал он у Дмитрия княжеский пояс, который в те времена являлся символом власти, да и проткнул его иглами отравленными. Но, по воле случая, не одел на себя тот пояс Дмитрий Донской. Служивого война  в платье свое облачиться заставил, повязавшись тем самым  поясом, а сам Дмитрий доспехи воинский надел, да на Куликовском  поле вместе со всеми бился против татарской орды. Так спас жизнь себе Дмитрий Донской, а слуга тот, от игл отравленных скончался. Узнав о подлости такой, прогнал с земли московской Князь Дмитрий воеводу своего выкупленного, да и не слышал народ больше ни чего об этом человеке.
          Уваровы преданно служили русским князьям, отважно защищая Русь матушку от набегов татарских и объединяя соседние княжества, в одно — Московское. При Иване же грозном тяжелые времена настали для всего боярского рода. Пытали, весили, травили и доносили на русского барина. Говорят, что не выдержали бояре над своим родом таких издевательств, да и отравляли Первого Русского Царя  малыми дозами ртути, подмешивая ее в еду, в питье и лекарства всем Рюриковичам.  С умел выжить род Уваровых в эти тяжелые времена для Руси, да и смутное время смогли, пережить. В Русско — Польской войне участвовали, да в ополчении Кузьми Минина и Князя Пожарского участие принимали.
           Не только воины рождались в Уваровском роду, но и купцы, лекари и даже ученые в их семействе были. Предки Максима Уварова занимались торговлей. Из Урала, Сибири, да самой Аляски меха и кожу возили. Прадед Максима - Семен Уваров саму Екатерину Вторую мехами из соболей, чернобурки, песца да горностая одаривал. Своим трудолюбием и предприимчивостью заработал Уваров себе не малое состояние, любой дворянин мог позавидовать нажитому за годы жизни финансовому имуществу Семена Уварова.
            У Семена Уварова было три дочери да сын. Дочерей он своих смог удачно женить. На сына же единственного - Михаила Семеновича  он возлагал большие надежды. Михаил Семенович блистательно закончил военное училище. Воевал в Русско-Турейцкой войне под командованием самого Григория Потемкина. В тысяча семисот восемьдесят восьмом году отличился под Очакова, за что и был награжден и удостоился очередного звания. Позже, Михаил Семенович участвовал в военных операциях под командованием самого Суворова, в той самой операции под  Негоешти, где  самовольно без согласования с  высшим начальством, была захвачена войсками Александра Суворова крепленый тортукайский гарнизон. Суворовские действия не нашли одобрения у командиров, выше его по званию, так как эта операция изначально планировалась как разведочная и за самоуправство, Суворов был передан в суд, и военная коллегия приговорила его к смертной казни. Тогда и прозвучали, от Екатерины Второй те самые знаменитые слова «Победителя не судят», не подтвердив, направленные против Суворова взыскания.
           Михаил Семенович Уваров был героически отважен. Благодаря тесному общению с  одними из самых необыкновенных людей своего века, он впитал в себя все самое лучшее, что мог взять от этих выдающихся, феноменальных, блистательных полководцев и политиков, восхищаясь их острым умом и гениальностью. Он был ловок, обладал обширными литературными и военными  знаниями. Без страха и сомнений первый бросался в бой, совершая все новые подвиги, который по достоинству были оценены и вознаграждены могущественными людьми того века.
           У Михаила Уварова родилось несколько детей. Да вот мало кто из них выжил. Оспа - в то время, была обыденной болезнью, встречающейся, практически, в каждой семье. Лишь сын да две дочери остались не тронутыми этой вирусной заразой. Сын носил гордое имя своего деда — Семен. Семен Михайлович гордился своим отцом, мечтая затмить своими подвигами славу своего родителя. В девятнадцать лет Семен стал гордо зваться - Гусаром, а через год женился на русской дворянской красавице, за которой ухаживали самые именитые современники того времени. Но, гусар это не только признанный герой на поле славы и мужества, но и отчаянный кутежник, преднамеренно стремящийся к лихой славе, к буйству страсти и любви, свободе, кабакам и играм.  Семейная жизнь ему быстро наскучила, появлялся он в своем имении редко. Даже в ночь, когда родился его единственный сын, Семен Михайлович не смог оторваться от своих «гусарских» дел. Сына назвали Максимом, рос мальчик среди нянек, учителей да воспитателей в родительском имении под Петербургом, изредка видя в их доме заезжавшего отца на несколько дней. В тысяча восемьсот тринадцатом году возвращаясь героем на Родину из Парижа, Семен Михайлович крепко поспорил со своим однополчанином, да и был убит на дуэли. А вот мать Максима, узнав о смерти своего мужа, долго не горевала, а на следующий год после смерти Семена Михайловича, приняла предложение руки и сердца одного  достойного француза,  и вместе с сыном покинула родные края, уехав, жить во Францию.
          Так Максим Семенович Уваров в возрасте двенадцати лет оказался в Париже. Воспитанный в духе французского общества Максима совсем не интересовало военное или торговое дело. Он был человеком творчества. Его увлекала литература, музыка, танцы и более всего живопись.



4.
            Проснувшись в обеденный час Максим Уваров привел себя в порядок и спустился в столовую, где уже был накрыт стол для хозяев. Он осмотрелся. Столовая в Бермонского имении была одной из парадных комнат. На середине огромного зала стоял овальный обеденный резной стол из белого дерева, во круг его были приставлены комфортабельные стулья. Максим уселся за стол, сервированный изящным фарфоровым сервизом и серебренными приборами.  Через минуту в столовую вошел дворецкий.
- Добрый день, барин. Чего изволите?
- Что обычно ел на завтрак ваш прежний хозяин, того и мне несите.
- Слушаюсь.
           Через минуту ко столу подали: яйца,  кашу овсянку, свеже испеченный хлеб и булки. На стол поставили кувшин с молоком.
- Приятного аппетита, - пожелал дворецкий Максиму Семеновичу.
             За завтраком Максим рассматривал интерьер столовой Бермонского имения. Стены столовой были раскрашенный в светло кофейный свет, на них весели картины с натюрмортом в красивых золотых рамках. Потолок был расписан в теологическом стиле, украшенном милыми ангелами сидящими в облаках и обрамлял его золотой карниз с такими же вензелями. Около стен стояли буфеты разной формы, но такие же изящные и роскошные, как стол и стулья. Кухонные шкафы  были наполнены дорогим фарфором и хрусталем.
             По завтраков, Максим Семенович вышел на улицу, через дверь, которая находилась прямо в столовой и вела на летнюю террасу с изысканной мебелью из стола и мягких кресел. Спустившись с лестницы на главную аллею дома, его взору открылся большой фонтан  в центре которого стояла фигура какого-то  римского бога. Обернувшись на зад, он стал рассматривать дворянский особняк. Дом был огромный. Снаружи его украшали колонны, пилястры, скульптуры и декоративная лепнина с дворянским гербом на массивных дверях. К дому примыкали флигеля, а на  крыше красовался бельведер. Дом был по во истину построен с большим размахом, в нем торжествовало большое архитектурное искусство, разум, изящество, красота и богатство.
          Пройдясь, по главной аллее через парк, Максим вышел к авантажно-величественным кованным воротам. Выйдя, за двор особняка, он решил пойти по узкой тропинке обрамленной вековыми тенистыми  деревьями и полевыми цветами.  Пройдя, несколько минут по той тропе и вдыхая ароматы природы, он увидел овраг с проложенным каменным мостом через него, выйдя, через несколько шагов, на луг, где пасся хозяйский скот, а вдали текла речка с дикими ивами, липами и березами вдоль берега. На противоположный берег реки вел мост, который висел над рекой и цеплялся между деревьями двух берегов. Максим Семенович, качаясь, прошел по мосту. На другом берегу реки он увидел девушку, в крестьянском платье в руках которой был мольберт и краски. Он удивился такой дивной и в тоже время дикой картине для русской деревни. Тогда он подошел к этой девушке, чтоб убедиться, что это не мираж.
- Доброе утро,- поздоровался Максим с девушкой, девушка бросила на него взгляд. В ее лице он узнал знакомые черты. - Вас Фросей зовут? А я Максим Семенович Уваров. Мы сегодня ранним утром виделись в доме.
- Доброе утро, - поздоровалась Фрося с молодым человеком и смущенно стала собирать краски и мольберт.
- Куда же вы? Не бойтесь, я вас не обижу. Можно мне взглянуть на ваш холст. - Максим посмотрел на картину, которую пыталась изобразить Фрося. - Вы прекрасно рисуете, - похвалил он ее.
- Я обожаю рисовала пейзажи: речку, траву, деревья и облака. - робко произнесла девушка. - Когда душа моя тоскует, в живописи я нахожу умиротворения и покой.
- Вы где-то учились этому искусству.
- Однажды, еще будучи в малом возрасте, я взяла в руки кисть и краски, и начала рисовать все то, что окружало меня во круг: большой стол накрытый кружевной скатертью,  стоявшую на нем хрустальную вазу, наполненную полевыми цветами. И так мне понравилось рисовать. Я подбежала к моему милому дядюшке, чтоб он увидел, то что я с умела изобразить. Дядюшка пришел в восторг от рисунка маленькой девочке и выписал из Петербурга учителя по изобразительному искусству,  который помогал мне изучать первые азы живописи.
- Знаете, я тоже очень люблю рисовать. Это приносит мне несказанное удовольствие. Во Франции у меня есть собственная мастерская, в которой я провожу большую часть своего времени. Вы обязательно должны побывать в Парижском Лувре — это божественное место, где можно часами изучать работы Микеланджело, Рафаэля,  Тициана, Батисты, Леонардо.
- Но, я простая крестьянка, - улыбнулась в ответ  на столь абсурдное предложение Максима девушка. - Париж, не сбывшаяся мечта моего детства. - Со вздохом сказала Фрося.
- Я должен принести вам свои искренние извинения за ту утреннею сцену, которую устроила вам моя жена. Она не должна была так с вами поступать.  Вы ведь все свое детство и юность провели в этом доме, а Ярослав Владимирович относился вам с уважением и теплотой.
- Да, это правда, дядечка — так я его называла, воспитывал меня как собственную дочь, заменив мне так рано покинувших меня родителей.
- Фрося, простите меня за дерзость, но, около вас лежит чистый холст, можно я порисую на нем что-нибудь?
           Фрося протянула чистый холст Максиму:
- Максим Семенович, а какой ваш любимый художник?
- Леонардо да Винчи, - произнес Максим, начав, водить кистью по холсту. - Это удивительный человек; изобретатель, художник, мечтатель, инженер, архитектор. Он стремился охватить все грани искусства, завладеть тайной человечества. Во Франции слагаются легенды об этом многогранном мужчине, о его творчестве и картинах. В каждой его работе видна рука мастера, в которой содержится так много тайн и загадок.
- Тайн и загадок? - удивилась Фрося.
- Да, именно так. Леонардо использовал живопись в качестве языка с будущем поколениям, наполняя свои картины секретными кодами. Говорят, Леонардо совсем не был христианином, а был наследником «Ордена Тамплееров», которые не признавали библию в ее современном виде. Для них не Иисус является сыном Божьем, а другой библейский персонаж, которого так часто в своих картинах изображал да Винчи, отличительной чертой этого святого был палец поднятый вверх и звали его Иоанном Крестителям. Да Винчи был последователем учения Иона, догмы которого отвергала католическая  церковь, считая их веру богохульством, а ее  учеников - антихристами. В те столетия, церковь являлась покровительницей художников, именно в основном, она заказывала иконы и фрески мастерам того времени. Да Винчи не мог открыто заявлять о своих взглядах, иначе бы его ждала инквизиция, ему оставалось лишь одно, разговаривать с будущими потомками через его картины, скрывая от современников его истинные взгляды.
- Я знаю о Ионе Крестителе лишь то, что именно он крестил Иисуса. Согласно Святым Писаниям Иисус встретился с Иоанном в пустыне Иордана, когда тот чувствовал стремление к пророчеству, но  все еще искал себя. Внимательно выслушав Иона, Иисус публично окрестился.
- Да, женщине родившей Иона в те года было уже восемьдесят лет и это было чудо. Иоанн - одинокий и замкнутый Библейский персонаж, воздвигнутый в ранг святых. Отдавший свою жизнь за Миссию. Но, он был  предан и проигнорирован этой религиозной организацией. Иоанн Креститель был арестован Царем Иродам. До самой смерти Иоанн ждал, что Иисус его спасет, но тот, так и не пришел ему на помощь. Иисус хотел проповедовать, но, почему то, лишь после смерти Иона Крестителя Иисус стал доносить свои учения. Фрося, видели ли вы когда-нибудь картину Леонарда да Винчи «Мадонна в гроте»?
- Ярослав Владимирович два года назад привез мне книгу с картинами знаменитых художников века ренессанса. Полотна да Винчи тоже были представлены в том альбоме, среди которых была и «Мадонна в гроте». Стоящая на коленях Дева Мария, покровительственно кладущая левую руку на голову младенца Иоанна Крестителя. С права же изображен младенец Иисус, подле которого, стоит ангел Курил, он бережно оберегает божественное дитя. А Иисус жестом благословляет Иоанна, который в свою очередь принимает его благословение. Картина наполнена атмосферой нежности и покоя.
- Все верно. Но, вам не показалось странным, что Леонардо расположил своих персонажей именно в таком порядке? В изобразительном искусстве существуют правила изображения святых. Так называемая иерархическая лестница. Иисус —  спаситель. Он главенствующий персонаж в любой картине, физически не кто не может превзойти миссию, иначе это обозначает, что есть не кто важнее его.  Образ Иисуса должен находиться выше любого архангела или апостола, или же быть в центре картины. Но, Леонардо меняет младенцев местами. Иисус оказывается намного ниже Иона. Но, это еще не все метаморфозы этого полотна. Иоана Крестителя всегда опекает ангел Курил, который, почему — то оказался позади Иисуса. Все детали этой картины сосредоточены на Иоанне Крестителе: ангел Курил указывает на Иоанна, как на избранного, а Мария бережно оберегает его, защищая своей божественной рукой.
- Может, мы не правильно поняли кто из младенцев Иисус, а кто  Иоанн?
- Но, в таком случае картина выглядит еще более несуразной и пародийной. Иисус стоящий на коленях перед Иоанном и принимающей от него благословение? Если внимательно присмотреться ко всем картинам Леонардо, то на всех полотнах мы увидим жест — палец поднятый верх, знак клятвы, указываемый на бога. Так он символизирует Иона крестителя, даже на тех полотнах, где он его не изображал. Леонарда да Винчи, знаками, понятными, только ему, указывает нам на истинность Божьего мира.
- Неужели, вы так же как и Леонардо да Винчи  отрицаете божественность Иисуса?
- Я отношусь к тем людям, которые сомневаются. Я не отрицаю, но и не утверждаю  истинность Евангелия. Мой мир тот, который я сам для себя нарисую.
- Ваши взгляды мне кажутся жестокими. Я свято верю в достоверность Библии. Иисус сын Божий, рожденный от девы Марии.
- Прошу вас, не принимайте близко к сердцу мои слова, это всего лишь слухи, догадки, легенды. А к какому художнику вы отдаете свое предпочтение?
- Рафаель Санти. Его «Сикстинская Мадонна» пронизана глубиной и духовным образом таинственности. Когда я увидела эту картину впервые, то почувствовала необыкновенную тоску. Мать, держащая на руках младенца. Мадонне известна судьбу своего сына и поэтому она так печальна, ее ребенка ждет Голгофа. Но, она не в силах предотвратить неотвратимость рока.
- Рафаэль был рожден в страшной трагедии. - Сказал Максим. - В то время, когда отец Рафаэля, Джовани Санти, находился в Риме, где он писал портрет папы Иоанна второго, его брат Никколь в припадке помешательства убил престарелую мать и смертельно ранил беременную жену, Маджию, которая была на девятом месяце, нося под сердцем Рафаэля. Страх и ужас охватил убийцу, когда он понял что натворил. И Никколь решается на самоубийство, дабы не попасть в руки стражников. Маджия же успела родить малыша, прежде чем скончалась от полученных ран.
- Мой учитель живописи,  рассказывал мне эту драматическую историю в жизни семьи Санти. Посмотрите на небо, Максим Семенович, его все затянуло тучами.
- И в правду, Фросечка, небо совсем хмурым стало. Разговаривая с тобой о живописи, я и не заметил, как быстро переменилась погода. Идем же домой.
            Фрося собрала свои кисти, краски и мольберт, и они вместе направились в имение Берман, но совсем иной тропой, не той, которой шел Максим к этому месту. Дорога, которой вела его Фрося оказалась короче. В дом они зашли с заднего двора.

5.

          Зайдя в дом Максим Семенович прошел в гостиную комнату, в которой увидел свою жену сидящую на диване, а рядом с ней господина, которого он видел впервые.
- Максим, ну наконец то ты пришел. Куда же ты пропал? Мы с Александром Карповичем тебя уже заждались.
            Александр Карпович стал с дивана и протяннул руку Максиму Семеновичу.
- Добрый вечер, Максим Семенович. Позвольте вам представиться — Александр Карпович Хансон.  Являюсь  поверенным нотариальным лицом Ярослава Владимировича. И пришел Вас уведовать, что на сороковой день будет, мною, оглашено завещание оставленное Бароном Берман.
- Дорогой, не вижу смысла оставаться нам так на долго в поместье. В Петербурге нас ждут Прилучены на званный ужин. А у Аристарховых на днях состоится балл в честь тридцатилетия их супружеской жизни, да и Ратманавы будут отмечать годовщину.
- Эта праздничная жизнь наскучила мне. Я устал от пиров и званных вечеров. Душа требует покоя и тишины. Я не вернусь в Петербург.
- Но, милый, оставаться целый месяц в этой глуши — мука!
- Ты можешь ехать в Петербург, когда захочешь. А я останусь здесь. Займусь живописью и чтением.
- Ну нет уж! Я не оставлю тебя здесь одного! Это противоречит правилам приличия, чтоб жена находилась в дали от мужа? Что о нас подумает общество!?
- Разве тебя это когда-нибудь волновало?
- Это исключено! Мы едим в Петербург, вместе.
- Марго, я уже сказал тебя, что остаюсь, здесь, в поместье. Ты можешь делать, что тебе хочется, оставаться со мной или же ехать в Петербург.
- Простите, что я вторгаюсь в ваш спор, Маргарита Мирославовна,  - вмешался в диалог Александр Карпович, - но ваш муж абсолютно прав. Ваша разлука продлиться всего несколько дней. Разве может случиться что-то плохое за неделю или же две.
- Хорошо, - ответила Маргарита Мирославовна, - завтра я приму решение, как быть. А сейчас, предлагаю вам, перейти в столовую и по ужинать.
- С удовольствием, - ответил нотариус.
          Александру Карповичу Хансону на вид было лет пятьдесят. Ярослава Владимировича Бермона он знал уже много лет и был его преданным поверенным во всех юридических делах. По происхождению  Хансон был словак. Его предок воевал наемником, в тяжелые политико - экономические времена для России, которые впоследствии будут зваться «смутными», под знаменами польского ханства, фактически являясь нашим врагом. Когда же народное ополчение под предводительством Минина и Пожарского освободили от польского нашествия Святую Русь и на трон взошел первый из Романовых, то пленным солдатам было предложено перейти на русскую сторону и поступить на военную службу. Так первый из Хансонов, почти два столетия назад, остался, служить русскому царю.
           Александр Карпович жил в Петербурге и имел хорошее положение в обществе. Самые знатные петербургские дома открывали перед ним свои двери.    Александр Карпович был семейным человеком. Он всю жизнь мечтал о наследнике, но по иронии судьбы, жена ему рожала только дочерей. Пять очаровательных барышень росло в его доме. Каждый раз, когда он узнавал, вновь, от супруге о ее интересном положении, Александр Карпович надеялся на то, что уж в этот раз точно родиться сын, поэтому называл еще не родившегося малыша «сыночком» и давал ему мужское имя. Ему казалось, что таким образом, там, в утробе матери, будет формироваться нужный для него пол ребенка. Но, все пять раз, рождались девочки, разочаровывая своего родителя. Сначала он раздосадованно гневался, но потом смирялся с судьбой и любил очередную дочь, так же сильно как и остальных. Единственное оставалось не измененным, все пять дочерей были названы именами, которые в большей степени подходили для мужчин: Александра, Евгения, Валерия, Василиса и Виктория.
           Зайдя в столовый зал, вся компания принялась за ужин, сопровождая его разговорами:
- Ах, Петербург, - начала разговор Маргарита Мирославовна, - колыбель аристократии, знати и цивилизации. Мы всего лишь сутки гостим в деревне, а я уже скучаю в дали от культуры и общества.
- Я же наоборот, устал от городской суеты, - произнес Максим. - В деревне я нашел умиротворение и тишину, которой мне так не хватало. Недавно мы с Марго были  на одном званном ужине у некоего господина  Пестеля. Люди, которые пришли к нему в дом, произвели на меня ошеломительное впечатление. Говорят, что это Пестель один из предводителей масонского движения. Практически у каждого гостя этого дома на  пальце руки красовалось кольцо  с цифрой семьдесят один.
- Да, вы правы, Максим Семенович, о этом масонском движении говорит уж весь Петербург. Павел Песталь дворянин по происхождению.  Главной идеологии их масонского общества, в котором замешаны одни из главенствующих лиц нашего государства, является революция. Лично я к этой личности отношусь с большим отрицанием. Да и в Петербурге мало найдется людей, которые бы любили его и уважали, кроме его соратников.
- Рассказывали мне про его отца, Ивана Борисовича Песталя, что был он жутким крепостник.   К  крестьянам своим относился со всей жестокостью и тиранией.
- Иван Борисович двенадцать лет был губернатором в Сибирском крае, окружив себя мошенниками и злодеями. От  деспотизма, насилия, произвола и диктатуры стонала губерния. А в тысяча восемьсот восемнадцатом году царь наш, Александр Павлович, за знав о беспределе в котором находиться сей край, снял Песталя с должности. А сынок то его злобу, на царя нашего, таит. Любит он своего отца страшно, идеализирует и гордиться он своим родителем. Вот и хочет Императора нашего  со свету сжить, да семью царскую всю по меру пустить.
- Какая ж их главная цель? Слышал я, что против крепостничества они выступают.
- Крепостные — это глобальный гнет Российского государства. Да и сам Александр Павлович об этом не раз упоминал, да вот решимости ни как не хватает, отменить столь страшную государственную беду. А что до Пестеля, так это только слова, ради того, чтоб чернь на свою сторону переманить. Убей царя и погрязнет Империя наша в хаусе, разрухе и анархии.
- Как же допускает русское правительство такого агрессивно настроенного общества прям у себя под носом. Ведь если в курсе весь Петербург об это масонстве, Александру Павловичу, и по давно, о нем давно уже доложили.
- Слышала я, живя еще в Париже , - вмешалась в разговор Маргарита Мирославовна, - что Мария Ленорман нагадала виселицу пяти русским дворянином, когда те, в тысяча восемьсот тринадцатом году победоносно в Париж зашли. Правда, я не помню их имен.
- Этого не может быть, - улыбнулся Александр Карпович, - в России смертная казнь отменена.
- Да, но Ленорман ни когда не ошибалась в своих предсказаниях. Мария Антуанетта тоже не поверила мадмуазель Ленорман, когда та ей предсказала гильотину. Наполеон так же к предсказаниям гадалки отнесся с недоверием о своей драматической судьбе, выслав ее за это пророчества из Парижа. Да и в судьбе якобинцев Марата и Робеспьера она не обманулась, напророчив им насильственную смерть. Не стоит недооценивать эту женщину.
- Я тоже слышал об этой женщине много положительных отзывов, -  ответил Александр Карпович. - Но, ни кто не застрахован от ошибки. Вы, меня, конечно, простите, но чтоб в наше время вешали дворян!? Это какой-то парадокс.
- Какой страшный ливень за окном, - решил сменить тему Максим Семенович, - Можем ли мы надеяться, что вы не покинете нас сегодня и останетесь переночевать.
- Был бы весьма благодарен за ваше предложение, - ответил  Александр Карпович.
- Вот и замечательно, - произнесла Маргарита Мирославовна, - я прикажу прислуге приготовить для вас комнату.
          Закончив ужинать, компания из трех человек еще долго сидела в маленькой уютной гостиной дома и вела светскую беседу о культуре, быте и общих знакомых.


6.

           На утро Маргарита Мирославовна и Александр Карпович отбыли в Петербург, оставив Максима Семеновича наедине с природой и с собой.
            Прошло несколько дней.  В утренний час, встав, по-раньше и по-завтракав, он вышел во двор для ранней прогулки по дивному саду  и  окрестностям Берманского имения. Он спустился с крыльца и направился задним двором в лесную чащу. Впереди себя он увидел молодую девушку, которую он сразу же узнал, быстрыми шагами он догнал ее.
- Фрося, доброе утро.
- Доброе утро, Максим Семенович.
- Куда путь держите в такое ранее время? - поинтересовался Максим.
- Иду в церковь на утреннюю службу. А потом на могилу к Ярославу Владимировичу сходжу, уж девять дней прошло с его похорон.
- Разрешите мне с вами пойти. А где находиться ближайшая церковь.
- В соседнем селе.
- Долго ли до него  идти.
- Не очень, за полчаса дойдем.
            Всю дорогу Максим с Фросей вели разговоры:
- Церковь, в которую мы с вами идем, - сказала Фрося, - изначально была деревянной. Но когда Леон Берман впервые сюда приехал и стал вести строительство  своего особняка, то и заодно решил вместо легко воспламеняемой церкви,  каменный храм построить. Строительство еще не было закончено, когда умер Леон Берман, по — этому заканчивал, возводить тот храм, уж сын его — Владимир. Закончилось же строительство как раз в Вознесенский день, так и решили назвать - Храм Вознесения Господня. До шла до наших времен одна людская молва, о той деревянной церквушке, что раньше, вместо храма стояла. Еще в шестнадцатом веке, когда на престоле Иван Грозный царствовал, жили на том месте, где Храм наш воздвигнут, богатые люди, занимавшиеся торговлей. Купеческая семья: муж, жена да двое ребятишек, один из малышей совсем еще грудной был. В тереме они жили пышно построенном с большими красными окнами да резьбою украшенном. Как-то уехал барин молодой  за пушниной, а жена с ребятишками одна в том доме осталась. А ночью, мимо их терема трое  опричников проезжало,  да  на ночь остаться напросились.  Боярыня то молодая — ослепительной красы была, пышна груда, белолица, с толстой русой косой. Взгляд отвести от такой прекрасной девы не было сил. Вот и царские злодее не пощадили замужнюю барышню, надругавшись над ней. А на утро костер развели, да терем до тла спалили, не пожалев, не девушки той, не ее деток. Муж ее долго горе свое оплакивал, а потом церковь на том месте воздвиг, а сам покинул места эти горькие, чтоб о былом не вспоминать. Вот и Владимир Берман, когда об этой истории услышал, храм хотел в честь девушки этой назвать, да только имен их ни кто уж и не помнил.
- Печальная история,- ответил ей Максим.- Горе убивает человека мучительней выстрела, ежедневно причиняя новую боль, от которой нет лекарства, она проникает в самое сердце и поражает каждый сантиметр своим ядовитым жалом печали и грусти,  приводя тебя все в большее уныние. Несколько лет назад моя матушка должна была родить на свет долгожданное дитя, от человека, которого она любила всей душою, да и я любил его как родного отца, не признавая этого грубого слова — отчим. И вот настал тот ясный день, когда на свет появилась мая младшая сестра. Она была прекрасна, слезы умиления текли по моим слезам. Мои родители крепко обнимали друг друга, радуясь долгожданной дочурки. Тот момент  останется самым счастливым  днем в моей жизни. Пройдет полгода и в слезах отчаяния будут утопать наши сердца, облачив наши тела в траурный наряд. В то лето матушка с младшей дочерью жили за городом, там у моего отчима был летний дом. Красивейшее место с вековыми насаждениями дубов и ясеней. Соловьиное пение услаждает твой слух, а по ночам слышно как ухают совы. Ах, как любил я там бывать, только, в ту ночь рядом меня не оказалось, я был в Париже.  Одна беда была тем летом, дожди уж целый месяц не заглядывали в тот край, а солнце жарила беспощадно. Ночью, когда все спали, разыгралась страшная трагедия, лес загорелся и огонь перекинулся на имение, в страшной суете люди, поддавшись внезапному страху, выбежали из дома, спасая свои жизни от заставшей врасплох их стихии. В тот злополучный вечер, малышку отдали кормилице, чтоб та накормила ее молоком и уложила спать, комната кормилице была в той части дома, которую в первую очередь и охватил пожар. Выбежав на улицу, матушка стала искать кормилицу с своей малышкой, не найдя их, мать поняла, что ее ребенок остался в доме. Но спасать дочь уже поздно, дом охвачен пламенем.  Так погибла моя младшая сестренка и женщина, которая кормила ее грудью. Видимо, кормилица заснула, а когда проснулась, спастись уже не было возможным. Матушка же была потрясена случившимся, горе ее поглотило. По ночам, обезумивши от беды, она бродила по комнатам и искала свою умершую дочь. Через год, не стало и матушки, сердце не выдержало страданий и перестало биться.   
- Какой ужас! - растерянно произнесла Фрося. - Простите мне мою невежественность, я не знала о вашем несчастье, иначе ни когда бы не рассказала вам ту историю о несчастной женщине и ее детях.
- Ну что вы, Фрося. Я совсем ни хотел вызвать в вас чувство вины. Вы ни в чем не виноваты, не казните себя. А вон и купала церкви, - произнес Максим Семенович, указывая в сторону монастыря.
          В дали, сверкая утренним солнцем,переливались церковные купала, отражая плывущие в небе облака и синеву неба. Максим глубоко вдохнул свежесть июньского утро, которое пахло лесными травами и утренней росой.
          В церкви служил утреннюю литургию отец Никифор. Батюшка этот был дворянской крови. Родился он в богатой аристократической семье родового поместья. Воспитывался в тогдашних современных устоев, когда, Российское общество голубых кровей, поддавшись, влиянию Запада, воспитывало свое потомство на европейски манер, придавая, своему чаду, характерные черты: вычурность, высокомерность, манерность и, конечно же, чувствительность.
          Никифор был единственным ребенком. Но, несмотря на то, что он рос при пристальном внимании нянь и учителей, воспитание он получил неоднозначное. Мать его была женщиной строгой, даже деспотичной, настроение у нее менялось несколько раз на дню. То она с материнской нежностью ласкала сына, прижимая к груди и зацеловывала его маленькие ручки и головку, то вдруг, неистово ругала за малейшую оплошность, ставя ребенка в угол, в котором был насыпан горох, или же закрывала его, на долгие часы, одного, в пустой комнате, в которой не было даже не единого стула, в знак наказывая, для того чтоб ребенок, подумал над своим поведением. Непостоянство  материнского характера и издержки европейского влияния изуродовали детскую психику, зародив в нем  множество комплексов.
             В двадцать лет Никифор впервые женился. Брак этот был выгоден для обеих семей, родители молодых, давно мечтали, породниться. Новоиспеченных супругов ни кто не спрашивал об их желаниях, женя сына, на девушке, которую он не любил. Никифор жену свою считал непривлекательной особой; с пустыми, глупыми маленькими глазками и с жидкими бесцветными волосами, похожими на старую вехоть, которой часто мылись в бане. Семья, из этой затеи не получилась и брак быстро развалился на маленькие осколки. Не прошло и года, как девушка, которая, к своему супругу, на протяжении несколько месяцев, старалась относить по-доброму, не выдержав, постоянных издевательств, сбежала с другим. Это событие изменило чувства Никифора, которые, до этого он испытывал к своей жене, воспылав к своей супруге нежным чувством любви. Узнав адрес, своей, уже возлюбленной жены, посылал ей нежные и горячие письма, в которых, просил прощения за свое дурное поведение и слепоту,  моля ее, о возвращении в родной дом. Но девушка была непреклонна в своем решении, отвечая на все его послания и визиты холодностью и безразличием. После года сердечной муки и невыносимых страданий Никифор,вновь, влюбился.  Даму, своего сердца, он повстречал на балу. У этой женщины был муж и трое маленьких детей, но этот нюанс молодого человека ни как не смущал. Несколько месяцев с подряд  Никифор безрезультатно ухаживал за ней, придаваясь отчаянному желанию меланхолии от неразделенной любви. Но как только, дама благосклонно ответила на его чувства, тут же Никифор потерял к ней всякий интерес. Так, на протяжении целого десятилетия он искал спутницу жизни, но мог любить лишь тех, кто его унижал и мучил. Душевные мытарства привели Никифора к Богу. Два года он прожил в монастыре отшельником, и осознав свое истинное предназначение, принял постриг. С тех пор прошло немало времени, Никифор, дослужился до настоятеля монастыря, в котором сейчас и служил.
          По окончанию утренней литургии, Фрося подошла к отцу Никифору:
- Фрося, здравствуй, рад тебя видеть, - воскликнул настоятель, когда заметил приближающуюся к нему девушку.
- Доброе утро, Батюшка, - поздоровалась Фрося с отцом Никифором,  по целовав руку священника.  -Пришла я за Ярослава Владимировича помолиться, чтоб Бог не судил строго его грехи и душу его благородную, на небеса вознесенную, за все простил и помиловал.
- Справедлив наш Бог и великодушен, ответил девушке отец Никифор. - «Не дивитесь сему: ибо наступает время, в которое, все находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божьего, и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения». Каждый день, Фросечка, молимся мы за  спасение души благодетеля нашего. Много добра он для церкви нашей сделал, помним и ценим помощь Ярослава Владимировича нашего. «Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому твоему увидеть тление».
- Ярослав Владимирович во истину велик был в своем великодушие и щедр на благородство и благодеяния, - искренне сказала Фрося.
- Да прибудет с ним милость Господня, - сказал Батюшка.
- Познакомьтесь, Отец Никифор с Максимом Семеновичем Уваровым, - обращая внимание на молодого человека, произнесла Фрося,- он  муж Маргариты Мирославовны, племянницы дядюшки.
- К сожалению, мне не довелось познакомиться с вашей супругой, - произнес священник, обращаясь к Максиму. - Но, надеюсь, в скором времени, смогу, увидеться  с вашей женой. А где же сейчас Маргарита Мирославовна? Почему не с вами?
- Марго  на днях отбыла в Петербург, а когда вновь изволит вернуться в поместья, я и сам не знаю, - пожав, плечами ответил Максим.
- Какая жалость, - искренне огорчился Отец Никифор. - Ярослав Владимирович часто вспоминал об ее отце, все сокрушался, что похоронен на чужбине, в земле басурманской, среди чужого люда.
- Любил Ярослав Владимирович брата своего. Часто вспоминал о нем. А как заболел, так каждую ночь бредил, о встрече с ним все договаривался. - с горечью произнесла Фрося. - Нам пора уже идти. Всего вам доброго, батюшка.
- Да благословит вас Господь, - ответил Отец Никифор,обдав их крестным знаменем.
            Выйдя из церкви, Уваров попросил Фросю, показать ему здешние места. Они сходили на кладбище и прогулялись по ближайшим окрестностям. А затем вернулись в дом:
- Это был прекрасный день, Фросечка. Мне так не хочется с вами расставаться. Вы такая чудесная.
- Благодарю, вас, Максим Семенович за доброе слова, - улыбнулась в ответ Фросечка.
- Поверьте, Фросечка, мне очень жаль, что все так печально вышло с моей супругой. Это недоразумение, что вы сейчас должны жить в комнате, отведенной для прислуги. Когда Марго вернется из Петербурга, я обязательно поговорю с ней о вашем положении в этом доме.
- Что вы, Максим Семенович, не стоит. Ошибка была тогда, когда мой бедный дядечка взял меня в воспитанницы, ведь я крестьянская дочь и должна занимать место то, которое положено мне по статусу. Вот и встало все на свои места.- вздохнула Фрося. - А теперь, прошу меня простить, пора нам с вами расстаться, вот уж полдень, пора и честь знать, да и по хозяйству Марьюшке помочь надобна.
            Фрося склонила голову, прощаясь, и быстрым шагом поспешила в сторону двора для челяди. Максим, смотрел ей в спину, не отводя задумчивых глаз. Когда ж она скрылась из виду, Максим неторопливым шагом направился  к главному входу поместья.
           Этой ночью Максим не мог уснуть, он все вспоминал сегодняшней день, мучаясь от бессонницы. Он думал о Фросечке, сочувствуя ее несчастью, ему хотелось помочь ей, вернуть время вспять, но это было не в его власти: « Какая все же замечательная девушка, как добра и умна. Мне с ней так спокойно, так хорошо, рядом с ней я чувствую умиротворенность и  удивительную безмятежность. Находиться подле нее доставляет глубочайшее удовольствие». Максим взял в руки тетрадный лист и карандаш, и начал выводить черты лица, не оставляющих его в мыслях девушки. Рисуя ее черты лица: губы, нос, рот,глаза, ресницы  Максим, невольно задумывался: « Она красива, очень красива, даже слишком красива, мила, стройна. Ее глаза, такие прекрасные, но в них столько грусти и печали. Я хочу увидеть улыбку на ее лице, хочу, чтоб в глазах появилась радость и счастья. Я должен помочь этой девушке, должен облегчить ее судьбу. На Марго я полагаться не могу. Она и пальцем не пошевелит, чтоб помочь этой девушке. Но я обязательно что-нибудь придумаю».



7.
        Дни растворялись один в другом, следуя привычному течению времени, как стрелки часов, выписывая секунду за секундой, не меняя привычного хода. Максим уже давно не чувствовал себя так спокойно и хорошо, как здесь, в цитадели зеленых крон деревьев, в буйстве красок луговых цветов, в уединение и безмятежности дней. Он часта ходил на тот берег, через висячий мост, где он увидел крестьянку, которая рисовала на холсте красками, которые имелись в распоряжение только у знатных людей. Он, то и дело, вспоминал этот день, воскрешая в памяти минуту за минутой, проведенную рядом с Фросей.
         С той последней встречи он видел ее не так часто, как ему бы хотелось, девушка была занята по хозяйству, она помогала Марфе: готовить, накрывать на стол, стирать и убирать барский дом. Лишь изредка им удавалось переброситься пару фразами, да и то, Фрося робела и не задерживаясь, уходила по своим делам.
        Лето, в тот самый год, выдалось жарким и душным, зато вечера теплыми, обдающими свежим ветерком. Какое же было блаженство после изнурительного жарой и солнцем дня, выйти во двор и вдыхать полной грудью свежесть приближающей ночи, которая обязательно прольется дождем. Вот и Максим, не за долго до того, как вечерняя мгла, вступит в свои права, прогуливаясь по саду, увидел девушку, которую сразу же узнал. Она сидела в беседке около пруда и читала книгу. Не раздумывая ни секунды Максим отправился по направлению к ней, ведь в тайне ото всех, он давно уже мечтал остаться с Фросей наедине и говорить с ней вдоволь, так чтоб им ни кто не мешал.
- Добрый вечер, Фросечка. - поздоровался он с девушкой.
- Доброго вечера, Максим Семенович, - оторвав, взгляд от книги, поприветствовала она его.   
- Я вижу вы читаете, интересная ли книга?
- Изумительная, -воскликнула Фрося.
- Да? Как же ее названия и кто автор?
- О! Это шедевр современной литературы, должно быть вы тоже читали ее, или же слышали о ней. Дядечка привез мне ее три года назад из Германии. - Она закрыла обложку книги и прочитала в слух, - Иоганн Вольфранг фон Гетте «Фауст».
- Да, я читал это произведение:
 Я богословьем овладел,
 Над философией корпел,
 Юриспруденцию долбил
 И медицину изучил.
 Однако я при этом всем
 Был и остался дураком. - Процитировал Уваров Гетте. - Впрочем,  это произведение у меня вызвало массу вопросов и сомнений.
- Да? И какие же? - улыбнулась Фрося, с любопытством, взглянув, на Максима.
- Почему Бог спас Маргариту и Фауста? На мой взгляд, они не достойны такой милости. Фауст омерзителен, он моральный монстр. Дорога жизни Фауста, усыпана жертвами его деяний. Он соблазняет девушку, намного младше себя, ради чего? Прихоти, желания обладать, мимолетного мгновения. По пути соблазнения, Фауст уничтожает все, что мешает ему, добиться поставленной цели: умирает мать Маргариты, ее брат, новорожденный ребенок, и во всех этих трагедиях есть и вина девушки, которая становиться невольной соучастницей смертей.
- Трагедия Маргариты меня трогает за душу, - обижена сказала Фрося. - Ей было всего четырнадцать лет. Она молода и глупа. Ее сердце трепещет при виде возлюбленного, она готова на все, лишь бы остаться с ним наедине. Бог милостив и все прощает.
- Милостив? - Усмехнулся Максим. - Разве, не сам Бог предложил Мефистофелю  весь этот театр, постановку? А Фауст, кто же он? Пешка в игре между Богом и Чертом.
- Вы не справедливы, Бог добр и все прощающий. - Фрося встала со скамьи, на которой до этого сидела, и хотела удалиться, но Максим молниеносно схватил ее за локоть руки.
- Куда же вы? Простите меня, если я вас чем-то обидел, видит Всевышний, я не хотел. Побудьте со мной еще пару минут, поговорите со мной.
- Максим Семенович, я не имею права здесь находиться. Лишь, по привычке, я зашла в эту беседку. Вы же знаете,какое сейчас мое положение.
- Ваше положение? Для меня оно не имеет ни какого значения.
- Доброй ночи, Максим Семенович, - девушка уже хотела выйти из беседки, но Максим резко взял ее за талию и приблизил к себе, их губы сомкнулись в поцелуи Ее руки обвили шею молодого человека, но через минуту она оттолкнула его от себя.
- Зачем вы это сделали? - растерянно спросила она Максима.
- Прости меня, я и сам не знаю, что на меня нашло, - начал с жаром оправдываться Максим. - Ты была так близко, я не смог сдержаться, не смог обуздать свое желание поцеловать тебя.
- Я часто читала, как барин соблазняет крестьянскую  девушку, а потом покидает ее на век, не неся за свои прегрешения ни какой ответственности. Но я не позволю, вам насмехаться надо мной. Вы ведете себя гнусно, я была о вас лучшего мнения.
_ Но я не хотел… - Фрося, недослушав начатую речь Максима, резко развернулась и вышла из беседки, оставив, его обескураженного и в замешательстве. Он хотел, догнать Фросю и объясниться, но девушка стремительно исчезла из виду.



8.


             Фрося забежала в комнату и резким движением захлопнула за собой дверь. Несколько секунд она стояла в оцепенении, без чувств, пытаясь, остановить сердцебиение.
             «О Боже Милостивый, как же это могло произойти? - спрашивала она себя. - Он поцеловал меня, но зачем, для чего? Неужели, он такой жестокий и намерения его дурны? Ведь он женат и принадлежит другой женщине. И эта женщина красива, очень красива. Меня он любить не может, он лишь смеется надо мной. А как же иначе может быть. Ах, какой  же он гнусный человек, решил, скрасит свое одиночество и скуку, в разлуке с жены, в объятиях простушки, - сердито думала Фрося. - Как же мне сейчас быть? Как я посмотрю на него когда вновь его увижу? Я не должна позволять ему приближаться к себе, не должна. А я, тоже хороша!  Позволила ему, поцеловать себя. И моя вина есть, в том что произошло. Более того, ответила на его поцелуй, наши губы соединялись и я чувствовала то, что до сих пор не испытывала. -  В памяти воскрес момент объятия и ласк. Трепет и дрожь, взяли ее тело. Страстная волна возбуждения покрыла мурашками все ее стройный стан. - Святые, что же со мной происходят, почему воспоминания о нем, так тревожат мою душу? Почему я чувствую к нему то, что чувствовать не должна. Почему не оттолкнула его в час беды? Этот поцелуй обжигает мои губы, а сердце хочет, выпрыгнуть из груди. Неужели, я могу, любить такого низкого и подлого человека? Я должна, забыть сегодняшний вечер,  не вспоминать».
              Но напрасно девушка уговаривала себя, оставить мысли о Максиме, и о вечерней встречи с ним. Всю ночь она не могла сомкнуть не на секунду заплаканных глаз. То она ненавидела его и проклинала, то безумно любила и трепетала, подумав, о его объятиях.
              Максим, как и Фрося, не мог заснуть этой ночью. Он, как зверь, загнанный в клетку, метался по комнате, в невозможности и пяти минуть усидеть на одном месте. «Ее обвинения не справедливы, - думал Максим. - Видит Бог, я не желал, чтоб так все вышло. Но я не смог, избежать, того, что произошло. Порыв обнять ее и поцеловать, был настолько сильный, не подвластный разуму - инстинктивный, что удержать, то нахлынувшие безумие я не смог. Возможно ли вновь, заслужить ее прощение, доверие к себе. Неужто, Фрося век будет, злиться на меня? - Максим подошел к распахнутому настежь окну, ночь была тиха и необычайно звездна, он глубоко вздохнул свежий ветерок, который слегка покачивал кроны деревьев и снова задумался. - Но ее губы отвечали мне взаимностью, я это чувствовал, я не мог обмануться. Значит ли это, что она ко мне не безразлична? А что чувствую я к этой девушке? - спрашивал он себя. -  Хочу постоянно видеть ее, слышать, говорить с ней. Мне отчаянно ее не хватает. Мне хочется помочь ей, уберечь от невзгод. Она, кажется, такой беззащитной, ранимой, как майский цветок, который только-только, пробился через промерзшую вьюгой землю и отогретый весенними лучами. Ее душа пронизана добротой, заботой, лаской, - с нежностью думал он. От нее исходит неповторимая теплота и свет струящийся из самого сердца. Я полюбил ее, сейчас я это знаю, чувствую. Я влюбился в нее в тот самый первый день, там, на лугу, около речки, в девушку, рисовавшую акварелью на холсте. Но признать в этом даже самому себе не мог. Ведь я женат. Хотя мы с Морго и чужие люди, я не мог, позволить себе, любить другую женщину и поступать нечестно, безнравственно. Та любовь, которая зародилась в моем сердце, послание небес, дар  Всевышнего. Нет, я не могу от нее отказаться, не могу, ее потерять.  Я должен, открыть Фросе свое сердце, рассказать ей, о своей любви. Уверен, она поймет, она не оттолкнем меня. С Марго я разведусь, как только это будет возможно. Мы давно с ней посторонние. Как женщина, она мне безразлична. Ее скверный характер развеял все мои надежды на счастливый брак, крепкую семью. Мои иллюзии разбились мгновенно, как только мы обвенчались, обманывался я не долго на ее счет».  Так Максим думал до рассвета, надеясь, что новый день решит все проблемы и подарит ему надежду на счастливую  жизнь.



9.


              Утром Уваров спустился к завтраку, тайна, надеясь, на то что, в столовой он сможет, встретиться с Фросей. Ожидания его не обманули. Девушка накрывала на стол. Увидев Максима, Фрося поспешила выйти, но тот успел ее, схватить за талию и приблизить к себе. Мгновенно реагируя на эту выходку, Фрося подставила поднос между ними, который она держала в руках и постаралась, оттолкнуть Максима от себя.
- Что вы себе позволяете, немедленно отпустите меня, - возмущалась Фрося, пытаясь, вырваться из рук молодого человека.
- Фрося, милая, выслушай же меня. Мне надо тебе много объяснить. - За дверью послышались шаги и он быстро произнес. - Пожалуйста, приходи сегодня вечером в нашу беседку, я буду тебя там ждать. Обещаешь?
               Но Фрося лишь с негодованием посмотрела на него, и высвободившись из его рук, молча вышла.
              «Какой наглец, - думала она. - Как он смеет, так поступать со мной». Злость и возмущение, которое она испытывала в эту секунду к Уварову, переполняло всю ее душу. Понять его намерения она ни как не могла. Одно она знала точно, что молодой человек, лишь, хочет ее использовать, как глупую куклу в своей игре, в которой она участвовать, не хотела, но тем не менее от одного взгляда на Максима сердце девушки переставало, биться и  легкий румянец смущения окрашивал ее щечки.
               Весь день Максим не находил себе места, он пытался, занять себя чем-нибудь,несколько раз брал кисть в руки, или садился, читать, или же уходил гулять, доходя до той самой церквушки, которую реконструировали Берманы, воскрешая в памяти тот день, который провел он рядом с Фросей. Время, для него, тянулся мучительно медленно, минуты стояли на месте, а секунды так медленно двигались по циферблату, что казалось, что этот день будет длиться вечно.
               За ужином,он видел Фросю, пару раз она заходила в столовую, чтоб накрыть на стол и принести что-то съестное на подносе. Как не пытался Максим, начать с Фросей разговор, пытаясь, разузнать у нее, придет ли она сегодня в беседку, у него так ничего и не вышло. Девушка ставила поднос на стол и, спеша, покидала помещение, даже,  не взглянув, на Максима и, не проронив, не единого слова.
              Однако, молодой человек не терял надежды, и поужинав, отправился в назначенное место. Дневной свет, устало передал бразды правления ночному сумраку, а девушка так и не пришла. Подождав, еще какое-то в время, в темноте спящего сада, Фросю, Максим расстроенный побрел в дом. Зайдя, в свою спальню, он застал там Марфу, которая, готовила его ложе ко сну.
- Марфа, вы бы не могли приготовить мне кофе, когда закончите стелить мою постель. Я буду в кабинете Ярослава Владимировича. Попросите, подать его туда.
- Слушаюсь. - Коротко ответила Марфа. И Максим вышел из комнаты.
              Марфа суетилась на кухне, когда туда зашла Фрося.
-Не спиться мне что-то, Марфушка, все с боку на бок верчусь, а сон все так и не приходит.
- Вот и хорошо, - радостно ответила ей Марфа. - Возьми-ка поднос с кофе, да и отнеси его молодому хозяину, уж давно ждет.
- Нет, пожалуйста, милая Марфушка, не заставляй меня этого делать. - Взмолилась над ней Фросечка.
- Не уж-то, он тебя укусит, - посмеялась над ней Марфа. - Не к волку в логово я тебя отправляю. Да и хозяин он хороший, добрый, отзывчивый. Вот, дуреха, от чего ж у тебя лицо такое испуганное сделалось? - удивлялась Марфа. - Знаю, не к такой ты жизни привыкла, девочка. С младенчества тебя как королеву, Ярослав Владимирович воспитывал. Растил тебя как собственную дочь, не к ночи помянутый, - пере крестясь, сказала Марфа и добавила, -  земля ему будет пухом. Да вот не стало, кормильца нашего, покинул нас без временно. И тебе доля тяжкая уготовилась. Не чего с эти не поделаешь.
- Да я ж за любою работу берусь. Ни чего не чураюсь. Все исполняю. Знаю я , что крестьянкой родилась, а не барышней. Разве слышала ты от меня когда-нибудь дурного слова, сказанного в повелительном тоне, или отказа по хозяйству что-то выполнять. Но сейчас как мать родную заклинаю, дать мне иное задание, все сделаю, что скажешь. - Умоляла девушка  повариху.
- Не пойму я тебя, Фросечка. Разве труд это какой, хозяину кофе отнести. Неужто, таишь ты от меня что-то?
- Ох!- вздохнула девушка. -  Марфушка, нет от тебя у меня ни каких тайн. - Взяв, со стола поднос с горячем кофе, понесла в злосчастный кабинет, в котором раньше так любила, проводить время с любимым дядюшкой.
               В тайне, она молилась, чтоб кабинет, оказался пуст. Тогда б она смогла быстро поставить поднос на стол, и убежать от туда, не допуская, встречи с человеком, которого она считала подлецом. Фрося робко постучала в дверь кабинета:
- Да. Войдите. - послышался знакомый голос, от которого она вздрогнула.
- Я принесла вам кофе, - войдя в кабинет, сказала, девушка, не поднимая смущенного взгляда. Поставив, на стол поднос, она хотела побыстрей оказаться за дверью, но Максим не дал ей такой возможности. Он моментально вскочил со стула и подошел к девушке, положив, руки на ее плечи.
- Фрося, я так рад тебя видеть. Я и не надеялся сегодня, вновь, с тобой повстречаться.
- Максим Семенович, я прошу вас, отпустите меня.
- Нет, нет, нет. Пока ты меня не выслушаешь, я не отпущу тебя. Весь вечер  прождал тебя в беседке, но ты не при шла. Почему, Фрося?
- Разве вы не знаете, что у знатных джентльменов, иногда бывают плохие намерения к девушкам, ниже их в социальном сословии?
- Ты думала, я хотел тебя обидеть? Но это не так. Я, лишь, хотел, поговорить с тобой, хотел, чтоб ты меня выслушала. Я люблю тебя, Фросечка. Не кори меня, за эти чувства к тебе. Они искрение, настоящие.
- Вы говорите, что любите меня. Но у вас есть жена. Вы принадлежите другой женщине.
- Мы с Марго чужие люди. Мои чувства к ней давно остыли. Не прошло и месяца  с нашей свадьбы, чтоб я смог понять, что это за человек — ангел  снаружи и демон внутри. Моему разочарованию в собственной жене не было границ — злой, циничный, жестокий человек. Однажды, к Марго на улице подошла бедная француженка в рваном и ободранном платье, рядом с ней бегали пять маленьких сорванцов, таких же бедно одетых, как и их мать. Женщина объяснила, что ее муж погиб от рук бандита, он был единственным кормильцем семьи. И вот сейчас им не чего было есть, она попросила несколько франков на хлеб и молоко для  детей. Но моя жена, лишь, презренно посмеялась над чужим горем, она одарила женщину оплеухой, за то, что та, посмела, подойти к ней, назвав, ее убожеством и оборванкой.
- Что же сделали вы? Неужели так и остались безучастны к этой бедной женщине? - негодовала Фрося.
- Конечно же нет, Фрося. Ты обо мне слишком скверного мнения. Я вынул из кармана бумажник, и все деньги, которые на тот момент находились в нем, отдал бедняге. Но это всего один из тысяч дурного поведения моей жены. И жизни не хватит, чтоб рассказать все те ужасные поступки которые она совершила. - Максим тяжело вздохнул. - Фросечка, я рассказал, тебе, эту историю, лишь с одной целью, чтоб ты поняла, что моя жизнь с Марго категорично невозможна. Как только Маргарита вернется в поместье, я буду требовать развод. А затем, я заберу тебя во Францию. Меня не волнуют социальные предрассудки и твое финансовое положение. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Франция — это другой мир. Там больше нет рабства. Там, мы будем счастливы, я в этом уверен. Но я еще не знаю, что ты чувствуешь ко мне, есть ли у меня надежда на твою любовь?
              Но фрося ни чего не ответила, она лишь покачала головой, в знак согласия. Тогда Максим еще сильнее прижал ее.
- Скажи мне, что ты любишь меня, так же сильно, как и я тебя. Я чувствую это. Ты вся трепещешь в моих объятиях, скажи, это от любви? А вчера, я чувствовал, как твои губы отвечали мне, на мой поцелуй. Ты же любишь, меня, Фросечка?
- Да. - робко произнесла девушка.
- Скажи мне это еще раз. - обрадованно произнес Максим. - Хочу это услышать еще и еще, - и крепче прижал девушку к себе.
- Да, я люблю Вас. Люблю.
- О, какое это наслаждения слышать из твоих уст эти слова! - радостно воскликнул Максим. -  Пообещай мне, Фросечка, что как только будет оформлен развод, ты уедешь со мной. И мы будем самими счастливыми на свете, вдвоем.
- Я за Вами, хоть на край света! - смеясь, сказала Фрося. - Ведь, я вольная. Еще в возрасте десяти лет, Ярослав Владимирович освободил меня.
- Я так счастлив, Фросечка. Как будто ясный день, взошел средь темной ночи.
- Мне пора уже идти, Максим Семенович. Марьюшка может что-то заподозрить.
- Называй меня Максим, Фросечка. Ведь мы с тобой сейчас не чужие. Ты моя любимая, и даст Бог, совсем скоро, будешь моей женой. - Максим стал с нежностью покрывать поцелуями губы своей любимой. Фрося, тоже, прижималась все крепче к Максиму, отвечая взаимностью на его ласки.
-Мне надо идти, Максим. - осторожно прошептала Фрося.
- Но зачем, пусть все знают, что мы любим друг друга, мне не чего стесняться.
- Нет, Максим, - строго на него посмотрела она. - Сначала ты должен, поговорить с Маргаритой Мирославовной. Пока не будет решен вопрос с разводом, ни кто не должен, знать о нашей любви. Я и так себя виноватой чувствую. Не привыкла я поступать против совести, непорядочно.
-Хорошо, милая, как скажешь, коль тебе так будет спокойней, подождем Марго, а уж потом, всему свету расскажу, что ты любовь моя.
- Так и будет, милый. А теперь мне идти пора. Отпусти же меня.
           Максим выпустил Фросю из объятий, предварительно нежно поцеловав. Она одарила его нежным взглядом и вышла из кабинета.
 



10.

           «Боже праведный, прости меня за мои грехи, - Фрося сидела на коленях перед образом святой Троице, сложив, ладони вместе и молилась. - Я грешна перед Тобой, Отец наш небесный. В моем сердце живет любовь к мужчине, который несвободен. Но она настолько сильна, что толкает меня на прегрешения. Я слаба перед ним и верю каждому его слову. Он так искренне мне говорил, что любит меня, что жизнь с другой женщиной ему не в радость, и что расстанется с ней, как только она вернется в поместье, и увезет меня с собой, потому что любит меня. Мать наша небесна, пресвятая Дева Мария, ты тоже женщина, ты должна, меня понять и простить. Нет в моих поступках злого помысла, не карай меня за любовь, не оставляй меня, Пресвятая Мария. Аминь, -перекрестившись произнесла Фрося».
           Так прошла неделя с тех самых событий, когда Максим объяснился Фросе в любви. Они были счастливы. В полдень они уходили в лес, за реку, и долго бродили, держась, за руки, мечтая, о совместной жизни, раскрывая тайны их души, и рассказывая секреты, которые ведомы были, только им одним. Вечером, когда дом засыпал, они встречались вновь, найдя укромное местечко в тени Берманского сада, чтоб насладиться ночной тишиной и близостью друг друга.
           Тот день выдался на редкость холодным. Все утро моросил мелкий дождь, то разгуливаясь до крупных капель, то вновь преходил на мелкие, еле заметные. К обеду, казалось, что он совсем закончился, однако, воздух был пронизан крайней промозглостью: пахло мокрой травой, сырой землей и с крон деревьев, скользили мелкие капли дождя. Тяжелое, хмурое небо царило над всем этим холодом природы, придавая летнему дню, серость и мрачность осени.
           Максим уже собирался выходить из дома, спеша на свидание к Фросе. Он потянул ручку тяжелой дубовой двери и на пороге увидел ее, вздрогнув, от неожиданности:
- Марго!?
- Ты так удивился, как будто и не ждал меня вовсе, - сказала Маргарита Мирославовна, проходя в дом. - Между прочим, осталось совсем немного времени, когда огласят завещание моего дяди. И я стану хозяйкой всего этого богатства. - Кружась, говорила Маргарита. - Ну обними же меня, - Марго подлетела к мужу и обняла его за шею, сияя от радости.
- Да, я совсем потерял счет времени, - растерянно произнес Максим.
- Чем же ты занимался? Я вижу ты куда то собирался идти?
- Хотел, прогуляться, — коротко ответил Максим. - Послушай, Марго, я  рад, что ты приехала. Нам надо очень серьезно поговорить.
- Милый, я так устала с дороги. Скажи, этот разговор терпит до ужина?
- Терпит, - ответил Максим.
- Вот и отлично, я поднимусь в спальню. А где вся прислуга? Я хочу помыться и что-нибудь перекусить.      
- Афонасий, - обратился Максим к слуге, который зашел в дом, для выполнения барских приказов. - Принеси в умывальную горячей воды, да наполни ею ванную. И стол попроси, накрыть, Маргарита Мирославовна проголодалась с дороги. 
- Да девок позови, пусть раздеться, помогут, - добавила Маргарита Мирославовна.
- Слушаюсь, - сказал Афоня и по клонясь, удалился.   
           Марго поднялась в спальню, а Максим, не теряя времени, быстрым шагом пошел на встречу к Фросе. Она уже давно ждала его.
- Дорогая моя, -  обнял Максим девушку и крепко прижал к себе. - Сегодня все тайны будут раскрыты. Нам больше не придется, скрывать нашу любовь и украдкой встречаться. Вернулась Марго, и вечером у меня будет с ней разговор. Но, чем  же ты расстроена, милая?
- Скоро сорок дней, как дядечки моего любимого, нет на белом свете. Мне б в печали ходить надобно, да траур носить. А вместо этого, счастье в моем сердце живет и улыбка с лица не сходит. Я предательницей себя чувствую. Каждый день в молитвах прощения у него прошу за поведение свое бессовестное.
- Разве виноваты мы в любви своей? Это чувство не подвластно нашему разуму. Наша любовь не грех, а благословение Господне.
- Ах, Максим, да разве может Бог благословить такую любовь. Я воровка. Я отнимаю у жены, венчанного мужа. Страшно мне, Максим. Боюсь я, что расплачиваться мне, придется за любовь запретную.
- Потерпи совсем немножко, и ты увидишь, как мы будем счастливы.
- Дай Бог, любимый. - И Фрося крепче обняла Максима.
- Сейчас нам надо идти, - сказал Максим. - Совсем недолго нам в разлуке жить осталось.
- Хорошо, - улыбаясь, сказала Фрося. И радостно они пошли, взявшись, за руки, обратно в Берманское поместье.
 



11.


            Отдохнув с дороги, Маргарита Мирославовна, вышла из спальни и пошла, искать мужа. Максим рассматривал маленький томик стихов, тогда еще мало известного поэта - Александра Сергеевича Пушкина.
- По ужинаешь со мной? - спросила его Маргарита, оторвавЮ от чтения.
- Александр Сергеевич Пушкин, - задумчиво произнес  Максим. - Раньше не слышал о таком поэте.
- Неужто у дяди моего стихи его имеются? - усмехнулась Маргарита. - Он же из ссыльных. Кстати, он тесно дружит с теми масонами, которые еще носят кольцо с цифрой семьдесят один. А в данный момент, изгнан в Одессу, там и отбывает свой срок. Говорят, Пушкину грозила «исправительная» ссылка в Сибирь или в Соловецкий монастырь. Но поэт сам явился к столичному генерал-губернатору графу Милорадовичу и самолично, по доброй воле своей, вручил ему тексты запрещенных стихов. Благодаря такому жесту, а также заступничеству Карамзина, три года назад,  отбыл в воспитательных целях в ссылку на юг, сохраняя за собой личную свободу, возможность творить и наслаждаться приятным тёплым климатом,- с сарказмом ответила Маргарита.
- От куда тебе все это известно? - удивился Максим.
- Ты, видимо, позабыл, что я только что вернулась из Петербурга. Города, где известно все, и про каждого.
- Марго, я тебе хочу сказать, одну очень серьезную вещь. Выслушай меня, без истерик. - Не теряя времени даром, Максим решил, начать разговор, которого так долго ждал.
- Ну что там у тебя стряслось? - Устало спросила Маргарита Мирославовна своего мужа.
- Я хочу с тобой развестись.
- Эта песенка стара , как мир. Максим, мы уже много раз говорили с тобой на эту тему, я не дам тебе развод.
- Я буду настаивать на нем.
- Какие же для этого основания?
- Я полюбил другую.
- Как это «ты полюбил другую»? Что за бред, Максим. - Маргарита Мирославовна начинала злиться. А через минуту она уже перешла на нервный крик. - Кто она? С кем ты водил шашни в мое отсутствие в этом Богом забытом месте?
- Марго, бессмысленно истерить. Успокойся. Я лишь хочу быть честным с тобой, я люблю другою женщину.
- А как же я? Ты не можешь меня оставить. Ты не имеешь права меня оставить!- В истерике кричала Маргарита.
- Но я не твой слуга. Я человек, который хочет быть счастливым.
- И сделать несчастными меня и своего ребенка? Да, малыша, которого ношу под сердцем.
           В этот момент раздался грохот посуды. Фрося несла хозяевам кофе, которое приготовила Марфа. Около не запертой двери, она оказалась именно в тот момент, когда Марго, произносила последние слова. Растерянная девушка стояла в дверях, закрывая лицо руками.
- Фрося! - Взволнованный Максим подбежал к девушке. - Ты не поранилась?
- Я сейчас все уберу. - Дрожащими руками Фрося начала, складывать осколки разбитой посуды на поднос.
- Ты хоть знаешь сколько стоят эти чашки? Неуклюжая, дрянная  девка! Да тебе век с нами не расплатиться! - закричала Марго.
- Хватит! - крикнул на ее Максим. - Ты ведешь себя возмутительно. Твоя скупость и злость переходят все границы.
- Ты защищаешь эту оборванку? Не с ней ли ты развлекался пока я в Петербурге была.
- Это тебя не касается, - спокойно ответил Максим.
- Пошла вон! - закричала Маргарита Мирославовна на Фросю. - Ты у меня еще за все ответишь, нищенка. Ненавижу!
             Фрося собрала последние осколки и быстро удалилась, захлебываясь в слезах от бессилия, обиды и унижения.
- Меня от тебя воротит, - сказал Максим своей жене и вышел в след за Фросей.
             Фрося ворвалась в кухню, заплаканная и огорченная.
- Что произошло? - удивилась Марфа. - Неужто из-за этих чашек, куколка моя расстроилась? - С материнской нежностью обращалась кухарка к Фросе. - Ну не плачь. Знала б ты сколько посуды прислуга побила, так за жизнь не посчитать. У господ наших чашками этими все шкафы забиты. Вот дуреха.
- Ой Марфушка! - только и могла выговорить Фрося, закрывая лицо ладонями и в схлебывая от плача.
             В кухню зашел Максим, и обратился к Марфе:
- Марфа, ты бы не могла оставить нас с Фросей на едине, я хотел с ней поговорить.
- Уж не ругайте вы ее за разбитую посуду, вон как переживает, слезами вся умылась. - Ответила Марфа Максиму Семеновичу, и вышла из кухни.
- Фрося, -начал было Максим, но девушка его перебила.
- Я все слышала про ребенка, Максим. Твоя жена беременная. - Фрося вытерла слезы и спокойным голосом, каким только могла, продолжила дальше. - Это обстоятельство меняет все наши планы, ты не можешь уйти от своей жены.
- Фрося, милая, дорогая, любимая. Мы сбежим сегодня ночью, вместе. Я не люблю Марго, ты моя единственная любовь.
- Нет, Максим. Это не честно, непорядочно. Я могла бы бороться за тебя со всем белым светом, но не с малышом, который не виноват, в том, что его отец любит другую женщину. Это твой сын или дочь! Ты должен быть рядом со своим ребенком, заботиться о нем, воспитывать его. С этой минуты, все отношения между нами будут прекращены. А все, что между нами было — забыто.
- Твои слова ранят мне сердце, Фрося. Не проси меня отказаться от тебя.
- Наша любовь была ошибкой. Она невозможна. У тебя будет ребенок, твоя кровинушка. Ты больше не принадлежишь себе, твоя жизнь, теперь, на веки связана с малышом, который живет под сердцем у твоей жены. Не мучай меня больше, Максим. Уходи. - Но Максим стоял не шелохнувшись. - Тогда уйду я. - И Фрося резко вышла из столовой, оставив Максима одного, наедине со своими мыслями и горем.


12.



                Маргарита Мирославовна была в не себя от бешенства. Она ненавидела Фросю каждой частичкой своей души. Она нервно металась в кабинете, как зверь загнанный в клетку, из угла в угол, отмеряя шаги, раздумывая над случившимся: «Как он только мог даже взглянуть в сторону этой холопки, крепостной лакейки. Как она ловка всех одурачила. Сначала дядюшку во круг носа обвела, из грязи в князи, всю челядь себе прислуживать, заставила. Носила наряды барские, да ела за одним столом с дворянами да графами. Вот и муженька моего захотелось, ей заполучить. Сердобольного обдурить задумала. Только не знает она еще с кем связалась. Я ей покажу, кто такая Маргарита Мирославовна Бермен!».
- Афонасий! Афонасий! Черт вас всех побери! Оглох ты что ли! Или не слышишь ты, олух, этокий, когда барыня зовет! - Кричала Марго крепостному дворовому, выходя из кабинета.
- Чего изволите, Маргарита Мирославовна? - Примчался на крик своей хозяйки Афоня.
- Приказываю тебе, высечь крепостную Ефросинью плетью, двадцать раз сегодня, да столько же завтра.
- Да как же это? Да за что же это? - Причитал Афонасий. - Рука ведь не поднимется.
- А ослушаться, меня вздумаешь, самого избить прикажу, да в два раза больше наказание получишь. Выполнять приказ.
             А Фрося в это время в комнате у себя плакала. Слезы не переставая текли из глаз. Горька ей было расставаться с любовью. Понимала она, что отношения их с Максимом, не возможны, что мечты ее не сбыточны. Да и жизнь ей казалась законченной, не постучится больше в ее дверь солнечный, радостный, улыбчивый день. Будущее виделось серым, бессмысленным и безнадежным. Как жить ей дальше, Фрося решительно не знала. В те минуты, ей хотелось заснуть, и больше ни когда глаз своих не открывать. За переживаниями своими Фрося даже и не слышала, как в дверь постучали и в комнату вошла Марфа:
- Ах, бедная ты моя девочка, ну хватит плакать, на ка, вот, возьми платочек, да вытри глазки, - успокаивала  Фросю добрая Марфа.
- Марфушечка, - обняла Фрося кухарку за плечи и припала головой к пышной груди своей подруги. - Если бы только знала, какой тяжкий грех я совершила. Как грустно мне сейчас и стыдно. Жить на белом свете не хочется.
- Фросечка, разбить пару чашек, не грешно это. Посуда к счастью бьется. - Улыбнулась Марфа. - Или таишь ты что-то от меня?
- Таю, Марфочка. Влюбилась я в хозяина нашего молодого, в Максима Семеновича. Вот какое преступление на сердце у меня.
- А что ж, хозяин наш, Максим Семенович, знает ли он о твоих чувствах?
- Знает, Марфуюшка, знает. Да только не нужны они не кому, эти чувства проклятущие. Жена его, Маргарита Мирославовна, скоро ребеночка ему родит.
              Марфа лишь покачала головой в знак сочувствия, не нашла она слова утешения для Фросечки. Так они сидели в комнате, обнявшись, Фрося рыдала у Марфы на плече, а та все приговаривала: «Будет тебе, Фросечка, плакать то. Утро вечера мудренее. Вот увидишь, скоро все образумиться».
             В дверь кто-то робко постучал. Марья тихонько встала и пошла ее открывать.
- Чего тебе, Афоня? - спросила Марфа, застывшего в двери крепостного.
- Ой, Марфа, уж не знаю как и сказать. Маргарита Мирославовна за Фросей меня посла.
- Чего ей от девочки нашей понадобилось?
- Ой, да и сказать не знаю как, не то что приказ, тот проклятущий выполнить, - огорченно произнес Афонасий.
- Ну говори же, не томи, что сделать то велено с нашей куколкой?
- Плетями приказано бить, не менее двадцати раз.
- Ой, батюшки! Не уж то, ты посмеешь, кровиночку нашу ударить?
- А коль приказ не выполню, сам избит буду. - Произнес Афоня, стыдясь, своей слабости.
- Не печалься, Афоня. Раз велено, тебе, наказать меня, так исполняй. - Смело произнесла Фрося.
- Опомнись, Фросечка, - Не унималась Марья. - Разве можно живого человека хлыстом бить. Это ж зверства. Запрещаю, тебе, Афонасий, приказ этот бессердечный выполнять.
- Виновный должен быть наказан, - решительно сказала  Фрося. - А другие за него не должны страдать. Веди меня, Афонасий,  куда наказано, да исполняй указ без сожаления. Я на тебя зла не держу. Все мы люди под невольные. Не должен ты за мои грехи страдать.
           И Фрося без страха и сомнения вышла из комнаты. Повел ее Афонасий на скотный двор, завел в конюшню, да приказал, снять платье, оставив лишь на девушке нижнюю сорочку, да привязал руки к двум столбам:
- Фросечка, простои меня, миленькая. Видит Бог, с тяжелой совестью и горечью, выполняю я сей приказ жестокий.
- Не казни себя, Афоня, не твоя это вина и корить себя не за что.
            Афоня взял в руки хлыст. С визгом он проскользнул по нежной спине Фроси. От жуткой боли потекли слезы из глаз девушки. Через секунду последовал следующий удар, рассекая ткань сорочки и как лезвие разрезая юную кожу пленницы. Адская боль пронзила все ее тело, но не стоном, не криком, не выдала она свои мучения, мужественно перенося невыносимую пытку. От следующего удара, потемнело в глазах и хотелось, громко кричать, от пронизывающей боли в каждой клеточки тела, доходящей до самого головного мозга, который разрывался от  мучительных истязаний. Очередной хлесткий, едва выносимый удар, пронесся по ее стану, вызывая лишь мысли о смерти, а в следующий миг — беспамятство.
             В это самое время, когда Фрося стойко терпела жестокие удары судьбы, истязавшие ее тело и душу, Марфа, в попытке помочь своей подруге, которую она  знала с младенчества и любила, как родную дочь, бежала на поклон к Маргарите Мирославовне с надеждой умилостивить ее своим молитвами и слезами. Она, не видя дороги, мчалась в хозяйски особняк, причитая и заклиная при этом Господа, спасти ее бедную девочку от расправы. Около фонтана, среди аллее, ведущей в дом, она увидела Максима, который задумчиво смотрел сквозь струящуюся воду, падающую с высоты вниз:
- Максим Семенович! Беда то какая! Ведь убьет Афонасий, девочку мою! - кричала Марфа Максиму.
- Что случилось, Марфа? Кто, кого убивает?
- Ваша жена - Маргарита Мирославовна приказала бить хлыстом Фросю, да не менее двадцати раз. Не выдержит она этого, погубит он ее. В ноги вам век кланяться буду, да молиться за вас, только умоляю, прикажите, отменить пытку эту.
- Что?! - ужаснулся Максим. - Куда Афоня ее повел!
- Так на задний двор, в конюшню.
               Не теряя не секунды, Максим по мчался в конюшню, где изводили девушку до смерти. Прибежав, в загон, он увидел ее истерзанное тело, истекавшее кровью и руку Афонасия, занесенную для следующего удара. Моментально, он схватил его за запястье и оттолкнул от обречницы. Максим подхватил Фросю, в тот самый момент, когда ее силы, уже были на исходе, через мгновение, девушка потеряла сознание, рухнув на руки молодого человека.
- Врача! - что есть сила закричал Максим. - Что стоишь как истукан! - неистово зашумел он на Афонасия. - Развязывай руки!
               Когда запястья девушки были освобождены от оков, Максим осторожно взял возлюбленную на руки и понес девушку в ее комнату:
- Потерпи, девочка моя, немножко. Доктора! Приведите немедленно доктора! - кричал он на весь двор.
               Максим внес девушку в ее комнату и аккуратно положил на кровать. Через минуту зашел деревенский врач, которого привела Марфа. Он осмотрел девушку и с помощью, протер спину девушки каким-то раствором и мазью, а затем дал указание Марфе протирать этим эликсиром спину два раза в сутки, мазью же мазать раны каждые три часа, поднес к носу девушки ватку с нашатырным спиртом, а после того, как девушка очнулась, удалился, с ним вышла и Марфа, оставив, девушку на едине с Максимом.
- Зачем ты здесь? - обратилась  Фрося к Максиму.
- Не прогоняй меня, любимая, этой ночью я все равно не оставлю тебя, ты слишком слаба.
- Как же твоя жена? Ты ведь знаешь, что это не хорошо, находиться, здесь, около меня.
- Меня это не волнует. Да и жены у меня больше нет. Неужели ты думаешь, что я смогу ей простить, то что произошло с тобой сегодня?
- Максим, ты должен быть со своей женой и ребенком. Я заслужила сегодняшнее наказание. Сам Господь Бог меня покарал, руками твоей жены.
Наша любовь не возможна. Завтра я уйду из этого дома, и ты больше ни когда меня не увидишь.
- Куда же ты пойдешь? Нет, это исключено! Во-первых, ты слишком слаба. Ну а во-вторых, здесь твой дом. Ты выросла в этом месте. Да и идти тебе не куда.
-Этот вопрос решенный. Я хорошо обучена, владею иностранными языками. Я смогу найти работу гувернанткой, - слабым голосом отвечала Фрося.
- Послушай, Фрося, я не хочу, чтобы ты бродила по улицам, одна, беззащитная, без денег, в поисках работы.
- Разве ты не понимаешь, Максим, я не могу остаться в этом доме. Маргарита Мирославовна ни когда не простит мне наш роман, да и я не смогу, видеть тебя с другой. Не мучай меня, Максим. Я тебя прошу, уйди.
- Я уйду, Фрося, только в том случае, если ты мне пообещаешь, что выкинешь эту безрассудные мысли из головы. Я обещаю, тебе, Марго больше и пальцем тебя не тронет.
- Ах, Максим, меньше всего я за это переживаю, - печально вздохнула  Фрося.
- Как только завещание будет оглашено, я заберу Марго в Париж. Ты больше ни когда нас не увидишь. Только прошу, тебя, остаться здесь, в этом доме. Если же завтра я узнаю, что ты ушла, буду искать тебя по всюду, пока не найду, ты меня слышишь? И так мы договорились?
            В эту минуту раздался стук в двери и в комнату вошла Марфа.
-Максим Семенович, ваша жена уж вас обыскалась, весь дом на уши поставила.
-Итак, Фрося,  я надеюсь ты услышала меня. - В его голосе слышалась, решительность выполнения задуманного. Он строго посмотрел на Фросю и вышел из комнаты.
- О чем это вы здесь договорились с Максимом Семеновичем? - Встревоженно спросила Марфа Фросю.
- Тебе не  о чем беспокоиться , Марфа, все это пустяки. - грустно ответила Фрося.
- Вижу я, какие у вас с ним «пустяки». Вон все тело ранами исполосовано.
- Разве может быть физическая боль сильнее душевной? Нет, милая Марфа, рана сердечная, заглушает телесные. - тоскливо отвечала Фрося.
- Ох и душегубка эта Маргарита Мирославовна, - вздыхала Марфа.  - Салтычиха! Ну не чего, и на нее управа найдется. Мы вот жалобу Государю нашему напишем, что барыня наша крестьян побоями мучает.
- Ни каких жалоб, я писать не буду. Заслуженно наказание понесла.
- Все коришь себя за любовь окоянную. - Покачала головой Марфа. -Да в каждом доме история такая случается. Сколько деток то крестьянских, барской крови нарождалось. Нет, Фросечка, не в чем винить себя. Соблазнять сначала, изверги зажиточные, девок своих дворовых, да и с чистой совестью, оставляют их с детками новорожденными. А нашего брата ни кто не защитит, лишь угнетать и могут.
- Устала я, Марфушечка. Не сердись, милая. Оставь меня одну.
              Марфа поцеловала в лоб Фросю, как мать дитя свое целует, окрестила, да вышла за дверь.
             А Фрося уснут не могла, все думала: «Нельзя мне сейчас уходит, исполнит Максим свое обещание. Я подожду, пока в Петербург они уедут, а там и убегу».
             Максим нашел Маргариту Мирославовну в спальной комнате. Она сидела в большом  кресле — качалке, в котором нервно раскачивалась в зад и вперед:
- Как ты посмел отменить мой приказ? - гневно спросила Марго у Максима, когда тот зашел в комнату. - Ты принижаешь мой авторитет, среди этих бедолаг.
- Тебя только это волнует, Марго? По твоей милости чуть не умер человек.
- Человек?! Нет, это не человек, это волк в овечьей шкуре. Сначала, она свела с ума моего дядюшку, а теперь вот и тебя.
- Не говори глупости, Марго, когда Ярослав Владимирович взял на воспитание Фросю, ей было всего пять лет. Он любил ее как родную дочь.
- А ты? Что ты чувствуешь к этой нищенке, - пренебрежительно спросила Маргарита.
- Ты правда хочешь это знать? Я люблю Фросю всем сердцем. Но это уже ни имеет ни какого значения. Фрося слышала, что ты ждешь ребенка и теперь отказывается быть со мной. Скажи, Марго, ты вправду беремена?
- Разве этим можно шутить? - нахально ответила Маргарита.
- Что ты хочешь Марго?
- Я хочу чтоб было все как прежде. Ты и я. - Нежным тоном сказала Маргарита.
- Хорошо. Через два дня мы вернемся в Петербург. А затем уедем в Париж. Но ты должна мне дать обещание, что больше и пальцем не посмеешь прикоснуться к Фросе.
Иначе, я уйду от тебя, навсегда, более того, я заберу с собой ребенка, когда он родиться, и ты больше ни когда нас не увидишь.
- Ты меня пугаешь? - Усмехнулась Маргарита.
- Нет. Предупреждаю. И так, Марго, ты согласна на мои условия?
- Да, милый, спустя два дня, когда завещания будет оглашено, мы уедем из этого дома. - С лаской произнесла Маргарита, а затем подошла к муж, и хотела его обнять, но Максим отстранил от себя ее руки.
- Я буду спать в соседней комнате, - сказал он и вышел.
«Ты еще пожалеешь, за мое сегодняшнее унижение» - подумала Маргарита. И легла в постель.



13.

      
            На утро в дверь особняка постучали. Дверь открыл дворецкий. На пороге стоял тот самый доктор, который лечил Ярослава Владимировича Бермена — Сергей Михайлович Перов. Он с давних пор знал эту семью и был вхож в этот дом, как друг и соратник.
            Сергей Михайлович был знатный врач и вот уже много лет жил в Петербурге. Своего сегодняшнего положения он добился трудом и упорством. Родился Сергей Михайлович Перов в семье мещанина. Отец его был ремесленником и мелким торговцем. Держал в Петербурге маленькую лавочку, там продавал предметы мебели, которые сам и изготовлял. А мать Сергея Михайловича  по нелепой случайности, когда сыну не исполнилось и семи лет, осталась слепа на один глаз. А случилось это так. Зашла она однажды в мастерскую своего мужа, а он в это время напряженно работал  над заказом одного известного помещика: стругал, пилил, тесал. Вот тогда, деревянный вершок  ей в глаз и прилетел, когда жена, по неосторожности, к мужу ближе подошла. С тех пор маленький Сережа врачом и надумал стать, да мать от сей беды вылечить.
           Первое свое медицинское образование Сергей Михайлович получил в Московской Госпитальной школе, куда поступил волонтером. По окончанию четырех летнего курса, он был признан лекарем и командирован во Францию для повышения квалификации, где и получил докторский диплом. Спустя год, Сергей Михайлович возвратился обратно в родные края Российской Империи, и выдержав, экзамен в своем бывшей медицинской коллегии, был признан эскулапом, и получил разрешение на медицинскую практику. Но в России  он задерживаться не стал и, вновь, вернулся в Париж, где и устроился врачом в один местный госпиталь по приглашению сотоварища.
            Там Сергей Михайлович впервые познакомился с Мирославом Владимировичем Берманом. С тех пор Перов стал личным врачом этой семь. Да и Ярослава Владимировича, он так же увидел впервые во Франции, когда тот, приехал в гости к брату, да и за болел.
            Личная жизнь у Сергея Михайловича к сожалению не сложилась, хотя он и был женат. Еще в начале своей карьеры, Перов познакомился с очаровательной француженкой из небогатой семьи, да и женился на ней. Но брак их был не долгим. Француженка оказалась женой неверной, не сумевшая, устоять перед чарами другого мужчины. Соперник Сергея Михайловича, был человеком умным, обходительным, он всегда прекрасно выглядел, относился к тому типу людей, к которому сразу возникает доверие. Покорить, любую из дам, ему не составляло и труда. Работал, тот мужчина, врачом, в том же госпитале, что и Перов и специализировался на психотерапии. Однажды, с женой Сергея Михайловича, случился нервный приступ, вот он и предложил своей супруге пройти курс лечения у того самого психотерапевта. А позже, когда выяснился факт измены, всплыли и другие подробности о том враче. Оказывается, склонен он был к маниакальной зависимости и под маской добропорядочного гражданина , скрывался большой притворщик и манипулятор. Психотерапевт соблазнял своих пациенток и пользовался их доверчивостью. Он испытывал удовольствия, принуждая своих пациенток к сексуальному рабству, при этом всячески унижая их и мучая. Перов, стал замечать, что жена его, все чаще домой, от того врача, приходит в подавленном состоянии: молчалива, нелюдима, задумчива и печальна, да к тому же на теле у нее начали появляться ссадины, порезы и синяки. Вот и начал Сергей Михайлович интересоваться, как же лечит ее тот врач. Однажды, она не выдержала строгого взгляда мужа, разрыдалась, да все подробно ему и рассказала. Эта история легла черной меткой на то лечебное заведение, в котором работал Сергей Михайлович. И не желая чернить свою репутацию, Перов ушел из того госпиталя, благо, к тому времени, у него уже были свои постоянные пациенты, которых он лечил.
          В Париже он прожил без малого пятнадцать лет. Все чаще он скучал по Родине, тянуло его душой в снежную, морозную Россию. И после того как в 1812 году наполеоновские войска были разбиты и Париж был освобожден от узурпатора, Перов продал во Франции всю недвижимость и вернулся в родные края. В Петербурге он быстро заслужил добрую славу квалифицированного врача, а на деньги с проданного имущества, он купил себе дом и в нем же открыл маленькое отделение для приема больных. На сей прием ходил весь высший свет Петербурга и его окрестностей. Таким образом Перов жил и работал в Петербурге уже более десяти лет.
-Скажите, любезнейший, где я могу найти Ефросинью?  - войдя в дом поинтересовался доктор у дворецкого.
               Дворецкий объяснил Сергею Михайлович, что Фрося не живет больше в главном доме. Тогда Перов попросил, проводит его в комнату где сейчас находилась Фрося. Дворецкий отвел Перова в людскую и указал на нужную ему дверь. Доктор постучал, и не дожидаясь ответа, вошел в комнату.  Увидев, Сергея Михайловича Фрося улыбнулась и хотела, было встать, чтоб поприветствовать такого солидного человека, но Перов быстрым шагом приблизился к койке и аккуратно уложил девушку обратно в кровать:
- Как ты себя чувствуешь, Фросечка? Все я знаю,  как с тобой обращаются в этом доме после смерти Яролава Владимировича. - С сочувствием сказал Перов Фросе. - Вчера я был у ваших соседей - Потаповых, у них дочь простыла, да и  заболела, вот и ездил, осматривать. Так весь дом только и шумел о том, как тебя плетями Марго бить приказала. Ты ведь и сама знаешь, как быстро новости у нас по уездам распространяются. Крестьянский люд болтлив,- глубоко вздохнул врач. - А я ж, как новость эту услышал, так сразу к тебе поехал. Поднимай сорочку, осматривать сейчас тебя буду, - приказал доктор девушке.
                И Фрося послушно выполняла все указания доктора, которые он давал.
- Ты ведь знаешь, Фросечка, как я относился к Ярославу Владимировичу, - начал Перов, когда осмотр был закончен. - Он почти мне братом был и секретов от меня у него не было. Знаю я то, что другим знать, пока, не велено. Марго не имела права с тобой так плохо обращаться, жестоко и бесчеловечно относиться так к кому бы то не было вообще, в принципе, нельзя.  Пока завещание не оглашено, она не является здесь хозяйкой. Тебя же Ярослав Владимирович любил, больше чем дочь родную и ближе тебя у него, ни кого не было.
- Я простая крестьянка, дочь крепостных. Разве, обязана меня Маргарита Мирославовна любить, так же как дядюшка. Мне и так жаловаться на жизнь не приходиться. Я жила так, как другим крестьянским детям только снилось. А в том что произошло, сама виновата, вот и за грех расплатилась.
- Да в чем же твоя вина, Фросечка? Как такое милое, доброе, чистое создание, как ты, может причинить кому-то зло? С детства я тебя знаю. За всю жизнь свою долгую не встречал более милосердного сердца, чем у тебя.
               Но Фрося лишь опустила взгляд, стыдясь, смотреть в глаза Сергею Михайлович, глаза ее наполнились слезами.
- Не уйду отсюда, пока ты мне не расскажешь, что у вас здесь произошло,  - твердо сказал Перов. - Мы дружим уже много лет, и ты прекрасно знаешь, что доверять мне можешь, как себе.
- Не судите меня строго, Сергей Михайлович. Расскажу я, вам,  тайну свою. Знаю, осудите, - тяжело вздохнув, сказала Фрося. - Но и скрывать от вас сей грех совесть не позволяет. - Собравшись с духом, Фрося начала свой рассказ, поведывав доктору о своей несчастной любви. - Не разумом совершала я то прегрешение, а сердцем. Лишь любовь двигала мной в те раковые минуты. Не смогла я обуздать свои чувства, заставить, замолчать тот рокот страсти и влечения, который бушевал у меня в груди и толкал на безумства, в объятия женатого мужчины. - Фрося печально посмотрела на Перова, ожидая в его взгляде увидеть укор. Но он внимательно слушал, не сводя, с нее своих глаз. И тогда, потупив очи, Фрося продолжила свой рассказ. - Раньше я и не знала, что душа может так болеть, что даже телесные раны не способны заглушить той сердечной агонии, которая костром полыхает в  груди, пытаясь вырваться наружу. А сердце кровоточит водопадом слез, а душа рвется на мелкие кусочки горькой тоски. Я полюбила человека — запретного. Мужчину — с которым быть мне не суждено. - Перед тем как назвать имя, человека которого она любила, Фрося, глубоко вздохнула, обогащая легкие воздухом, чтоб набраться мужества. - Уваров Максим Семнович, - со вздохом, стыдясь того имени, произнесла девушка, - думаю, вы и сами догадались о ком речь, - печально сказала Фрося.
- Фрося, сердце не выбирает кого нам любить, в этом нет твоей вины. А ведь ты еще совсем юная,неискушенная. Разве, испытывала, ты что-то подобное до этого случая? Твои эмоции к этому человеку лишь влюбленность, пройдет время и ты все забудешь. Новые впечатления, вытиснят старые чувства, - сочувственно, произнес Сергей Михайлович. - Скажи мне, Фрося, а как Максим Семенович вел себя с тобой?
- Максим так же сильно меня любит как и я его. - С жаром сказала Фрося. - Он обещал, развестись с Маргаритой Мирославовной и увезти меня с собой.
- К чему тогда все эти горькие слезы печали, раз дело уже решено? Или же по возвращению своей жены, он изменил свои намерения?
- Маргарита Мирославовна ждет ребеночка, - печально сказала Фрося. - Теперь вы понимаете, что наша любовь невозможна.
- Марго ждет ребенка? - Удивился Перов. - Вот так новость. Скажи, Фросечка, а от куда ты про это узнала?
- Я сама слышала, как Максиму Маргарита Мирославовна говорила, что беремена.
- Послушай, Фрося, а ты уверена, что не ослышалась?
- Не ослышалась, Сергей Михайлович. - Покочала головой Фрося. -Дети в семье дело обыденное. Если Господь им ребеночка послал, значит Богу так суждено. А мне лишь уйти остается, оставить любовь эту навсегда. Завтра огласят завещание дядечки. Маргарита Мирславовна станет законной владетельницей поместья. Я же здесь жить больше не смогу, слишком тяжелы воспоминания. Умоляю , Вас, дорогой мой, Сергей Михайлович, помогите мне уйти от сюда. Я работы не боюсь. Знаю, я про себя, что крестьянкой родилась и  что на жизнь трудом зарабатывать мне суждено.
- Хорошо, Фросечка, обещаю, что придумаю как выкрутиться тебе из этого положения. Не отчаивайся, все образумится. Поверь моему опыту, я то уж знаю о чем говорю. И у меня жизнь не сахарная была. Все я пережил и радость, и печаль. Длина у тебя еще жизненная дорога, все на ней повстречается и ухабы, и кочки, и ровная прямая с ярким солнцем, и ясным небом. А сейчас мне пора, больные ждать не могут, - улыбнулся он Фросе. - Завтра я буду присутствовать на оглашении завещания, так что, до скорой встречи, Фросечка. - Сергей Михайлович встал с кровати, поцеловал Фросю в лоб по отцовский, а затем вышел.
- До свидания, - тихо сказала Фросечка в след доктору.




14.



       Прежде чем покинуть поместье, Перов решил поговорить с Максимом. Встретив, во дворе камердинера, которого давно уже знал в лицо, Сергей Михайлович поинтересовался у него, где может найти он молодого барина. Камердинер ответил, что видел Максим Семеновича в кабинете старого барона.
- А что же Маргарита Мирославовна уже встала? - задал Сергей Михайлович еще один вопрос камердинеру.
- Нет, барышня еще спать изволит.
- Тогда я поднимусь к Максиму Семеновичу, - сказал Перов.
          Доктор подошел к  двери кабинета, в котором бывал уже сотни раз. По жилам пробежала судорожная волна воспоминания. На минуту ему показалось, что, зайдя, в ту комнату, он вновь, увидит за дубовым столом, своего старого приятеля, который улыбнется ему в ответ, и как всегда с добрым  дружеским приветствием, пожмет ем руку. Прошло так мало времени с тех пор, когда в последний раз они виделись друг с другом.  Ярослав Владимирович умирал в агонии на смертном одре, а он, его единственный врач, которому тот все цело доверял, не смог предотвратить сей беды. Вихрем, одна за одной, проносились картинки того страшного вечера, сменявшие одна другую кадрами из их раней жизни: знакомства, крепкая дружба и совместный досуг.  Так много минут, часов и дней связывали их друг с другом: беседы, окутанные тайнами, которые знали лишь они одни; застольные игры, за которыми они могли провести всю ночь; охота, которая была придумана для совместного моциона и общего отдыха, на которой  не было убито не одного зверя. А сейчас все это исчезло, как будто и не было совсем, оскуднив, его собственную жизнь, утратив, друга, которому он всецело доверял и любил, как родного брата, нашедшегося в паутине лет и в монотонности ушедших дней. Судьба, подарившая ему человека, родственного душой и мыслями, с которым был он, что называется «на одной волне», отняла, вцепившись в него своими острыми когтями. Так простояв у двери с минуту, Перов постучал в дверь:
-Доброе утро, Максим Семенович, имею честь представиться вам — Перов Сергей Михайлович, - и протянул руку для пожатия Максиму. До этой минуты эти люди не разу не встречались. Первое, что отметил для себя Сергей Михайлович, что молодой человек необычайно красив и строен. Его наружность вызывала только положительные эмоции, влюбиться в такого — немудрено, тем более неопытной девушке, которая раньше особо и не встречала юношей. - Я давний знакомый обоих братьев Бермен, царство им небесное. А с Ярославом Владимировичем еще и добрые друзья. Более того, лечащий врач этого семейства.
- Рад с вами познакомился, - вымолвил Максим.
- Думаю, вы догадываетесь, по какому вопросу я к вам зашел, - с хитрым прищуром сказал Перов.
- Если честно, то у меня два варианта ответа, - растерянно сказал Уваров.
- И они оба верны. Но сначала начнем с Фроси. Только что я был у нее. Фросю я знаю с юных лет, и я не только являюсь ее лечащим врачом, но и другом, поэтому, она не стала от меня ни чего скрывать и рассказала мне всю вашу историю. - Сделав театральную паузу, Перов продолжил. - Я обещал Ярославу Владимировичу, что после его смерти буду присматривать за девушкой и не дам ее в обиду. И сейчас хочу спросить у вас, Максим Семенович, как же так вышло, что вы женатый мужчина, соблазнили, юную, неопытную, неискушенную девушку? Вы же понимали, что Фрося из бедной семьи и, что она сирота, и, видимо, думали, что за нее не кому заступиться. Но, только вы ошиблись , Максим Семенович, я не оставлю Фросю в беде и если потребуется, принять кардинальные меры для ее спасения от вас, то уж знайте, я не отступлюсь. - Строго сказал последние слова Перов.
           Максим внимательно слушал Перова, когда тот излагал свои обвинения. Этого человека, он видел в первый раз и оправдываться перед ним, у него не было ни какого желания, но рассудив здраво, что человек этот давно знаком с Фросей и что девушка не стала от него ни чего таить, видимо, по причине, того, что он, Сергей Михайлович, дорог сердцу девушки, раз та решилась на откровения и в будущем, этот доктор, наверняка, сможет, помочь Фросе встать на ноги, и присмотреть за его возлюбленной, раз обещал это своему товарищу Максим решил, что не стоит  скрывать от этого человека свои чувства и рассказать, что у него твориться на душе, тем более, что на каком-то инстинктивном и интуиционном уровне, Перов вызывал симпатию у Максима.
- Я не хотел, чтоб вышло все так, как сейчас, - начал Максим. - Мои помыслы и чувства были к ней чисты. Обидеть ее, я не хотел. Я полюбил эту девушку за ее красоту и не только внешнюю, и внутреннюю: за ее доброе, чистое, отзывчивое сердце.  Нежную, милую, ласковую. Мое сердце изранено тысячами ссадин и ран. Жить без нее для меня мука, терзающее мою бедную душу. Поверьте, если б я только знал, что Марго окажется в положении, то ни когда бы не допустил нашей близости. Но я надеялся на другой исход. Я радовался как мальчишка, своей вспыхнувшей любви, мечтал, увезти ее из этих мест и жить в счастье и добре до конца дней наших. Но видно Бог уготовил для меня другой путь, с женщиной, которую я не люблю и уже ни когда не полюблю. Мое сердце теперь уж навсегда  принадлежит Фросе. Вы правы, Сергей Михайлович, я не должен был влюблять в себя Фросю, эту невинную, не искушенную в любовных делах девушку. Но я не смог, устоять перед ее чарующими глазами, которые смотрели на меня с такой нежностью и преданностью, не смог удержаться от ласковых и пламенных губ. Я обезумел. За жизнь с ней, готов был отдать душу дьяволу. Оставить собственного ребенка, но она не захотела, она прогнала меня, отвергла.
               После этих слов Максим замолчал, в кабинете Ярослава Владимировича повисла гробовая тишина, даже Перов не ожидал такой исповеди от молодого человека и лишь спустя несколько громких секунд, которые отчитывали свой размеренный ритм, Сергей Михайлович начал говорить.
- Я верю вам. Ваша искренность вызывает у меня уважение. - Сказал доктор не торопясь, вкладывая в каждое слово дань понимания и почтения к чувствам Максима.  - Скажите, Максим Семенович, что за врач осматривал вашу жену?
- Мы не разговаривали с Марго на эту тему, - пожав, плечами, ответил Максим.
- Ну а какой срок беременности, вам тоже не известно?
- Нет. -Коротко и просто сказал Максим.
- Ну хорошо, завтра я сам поговорю с вашей супругой. Ну а сейчас мне пора идти. Я и так задержался больше положенного. Если я не ошибаюсь, завтра в одиннадцать будут читать завещание Ярослава Владимировича.
- На сколько мне известно, именно в это время его и оглашат.
- Ну что ж, тогда до завтра, Максим Семенович.
- Всего хорошего, Сергей Михайлович. - И после скорого рукопожатия, Перов вышел за дверь.
               




15.



           Как только рассвело и пропели первые петухи, Фрося, превозмогая боль, встала с постели, для того чтоб пойти на могилу к Ярославу Владимировичу. По пути на кладбище, она свернула на огромную поляну, усыпанную цветами. На ней она собрала охапку полевых ромашек, тюльпанов, ирисов и нарциссов. Букет оказался на столько внушительным и разноперым, что с трудом умещался в руках у Фроси.
           Сев, возле могилы, и положив на нее принесенные цветы, девушка начала вести разговор с Ярославом Владимировичем:
- Здравствуй, дорогой мой, милый, дядюшка.  Вот уже как сорок дней прошло с тех пор, как вас не стало, а сердце, видя, вас похороненного, на этом погосте, обливается слезами и тоской сжимается в груди.  Все с вашим уходом переменилось в моей жизни, уж нет больше той жизнерадостной, веселой, беззаботной, легкой Фроси,  да и не когда уж не будет так как прежде. Но вы не огорчайтесь, милый дядюшка, не печальтесь за меня, Бог не оставит, он поможет мне найти свой путь. Однажды, Он уже осчастливил меня, послав, мне вас, такого доброго, хорошего и заботливого, наполнив, радостью мое детство и юность. Я вечно буду Ему и Вам, мой дорогой дядечка, благодарна за этот подарок судьбы. Спасибо Вам, за вашу нежность, любовь и ласку, которой вы одаривали маленькую крестьянскую девочку, на протяжении всей вашей жизни. Я помню все. Как мы часами сидели у вас в кабинете и вы рассказывали мне о вашем детстве, юности  и взрослой жизни. Помню, с какой любовью вы вспоминали о вашем сыне и брате, царство им небесное, и как много могли о них говорить, а я только слушала Вас, благодарная за вашу откровенность, боясь, вас перебить или огорчить своим невниманием. Помню наши пешие прогулки, и снова разговоры и истории о Вашем почтенном деде и прадеде. Я так хорошо знаю всю вашу родословную, и так их всех люблю и уважаю,  как будто и сама являюсь частичкой вашего дома. Но нет, конечно же знаю, кто я есть. Знайте, дорогой мой дядюшка, что Вас я ни когда не забуду, вы будете всегда со мной, частичкой моего сердца и памяти.  Сейчас же, мне пора идти. Сегодня, я пришла к Вам в последний раз. Я должна уйти из вашего дома, исчезнуть раз и навсегда. Так сложились обстоятельства, и лишь я одна виновница тому. Как же мне грустно покидать, все то, что я так люблю. Но другого выхода нет. Прощайте, мой любимы, дорогой, милый дядюшка. Царство небесное Вам, вечный покой. - Поцеловав,  могильный крест и перекрестившись, Фрося покинула погост.
        С кладбища девушка направилась в церковь. Она должна была соблюсти все обычаи сороковин. Там она заказала сорокоуст по умершему, сама же долго, и отчаянно молилась. После утренней литургии, которую по обыкновению служат в церкви, к Фросе подошел Отец Никифор.
- Как ты себя чувствуешь, Фрося? - спросил он девушку. - Слышал я от прихожан, что не сладко тебе без Ярослава Владимировича живется. Все зайти в поместье намеревался, да простит меня Бог, так и не выбрался к вам.
- Исповедуйте меня, Батюшка, - слезно попросила его Фрося. Долго Отец Никифор разговаривал с Фросей, внимательно, слушая покаяние. Ее рассказ, не оставил его равнодушным. Он и сам пол жизни страдал из-за любви. Ему захотелось, пожалеть девушку, помочь ее горю, хотя, он и понимал греховность и безнадежность всей ситуации, и укорять ее, ему совсем не хотелось, но все же  святость семейных уз, доминировала в его сознании служителя церковных ценностей, над сочувствием.
- Вина твоя несомненна, Фрося. Любовь ли ты чувствуешь к тому мужчине или обыкновенную страсть? Любовь от Бога, страсть же от дьявола. Сатана завладел твоим сердцем, увлекая тебя к плотскому влечению. «Привыкшую к пустыне дикую ослицу, в страсти души своей глотающую воздух, кто может удержать?», Так говорил пророк Иеремии, рассказывая нам о дикой ослице, которая пришла к жилищу человека и соблазнила одомашненного осла, пасущегося около дома.  Она  - свободолюбивая, необузданная, подчиниться своим плотским желаниям, влечению и искушению. Страсть животного, желание плоти оказалось выше обыкновенной осторожности. Ты должна забыть этого человека, отпустить его и прийти снова к Богу, покаявшись за совершенный грех. И Он тебя простит: ««Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово. И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?»
-  «Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? - Продолжила Фрося библейское учение, зная его наизусть, - Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, - говорит расслабленному: "Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой". Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали». Но, все же, мой грех не в страсти, а в любви. Чувство нежности, самопожертвования к Максиму, не может быть простой похотью. Да, я слаба перед ним, но все же разум главенствует. Я отказалась от него. Совсем скоро я уйду из этих мест, чтоб больше ни когда с Максимом не встречаться, не испытывать себя и  свое бессилие перед ним. Боюсь, что, однажды, вновь, возвратиться он в поместье, а я не захочу от него убежать. Поэтому, я должна покинуть эти места навсегда.
- Бог не оставит тебя, Фросечка. Все мы дети Господни. Он поможет нам вступить на правильный путь, и не оставит душу верную во грехе.
- Спасибо, Батюшка, а сейчас мне пора уходить. Свидимся ли мы вновь, одному Богу известно.
- Ступай с миром, дитя мое. Господь с тобой. - И Отец Никифор окрестил девушку, будто дух святой впустил.
            Фрося долго бродила по полям и лесам, любуясь цветами, деревьями, небом и птицами, и прощаясь со всем этим природным богатством, которое так дорого было ее сердцу.
             В полдень она пришла в поместье где ее встретила Марфа:
- Фросечка, да где ж ты ходишь, вот уж целый час тебя все ищут. - Торопясь сказала Марфа.
- Зачем? - удивилась девушка.
- Ну как же. Уж давно все гости собравшиеся помянуть барона нашего любимого, разъехались по домам, остались лишь Александр Карпович, да Сергей Михайлович. Тебя, дитятко, ждут, чтоб завещание, оставленное Ярославом Владимировичем прочесть.
- Нет, Марфочка, я не пойду туда. Да и зачем. Ни какого отношения ко всему этому я не имею.
- Велено мне, как тебя увижу, сразу в зал привезти. Без тебя не начинают.
            В это время в кухню, где сейчас находились Марфа и Фрося зашел сам Александр Карпович Хансон.
- Фросечка, а вот и вы! - радостно воскликнул нотариус. - А мы вас уж битый час ждем. Пошли те со мной, не будем времени терять даром.
- Александр Карпович, я очень рада Вас видеть, - улыбаясь произнесла Фрося. - Только я не понимаю, зачем же вы ждете меня?
- Такого желание Ярослава Владимировича, чтоб на оглашении завещания обязательно присутствовали ли вы, Фросечка.
- Ох, представляю как Маргарита Мирославовна теперь сердиться, - невыдержав, своих мыслей, сказала Марфа.
- Да. Я и не представлял, что Маргарита Мирославна, может быть на столько свирепа, - сказал изумленно и слега недоумевая нотариус. - Ну, что Фрося, пойдемте. Быстрее начнем, скорее закончим. У меня еще дела сегодня в Петербурге есть, знаете ли задерживаться  уж очень бы не хотелось.
            Ни чего не оставалось делать девушке, как последовать за Александром Карповичем. Как ей хотелось избежать этой неприятной встречи с Марго, и не видеть человека, которого она так любила, чтобы не испытывать вновь себя и не бередить болью залитую душу.
            Маргарита Мирославовна и вправду была не в себе от ярости. Когда нотариусом было сообщено, что без Ефросиньи завещание не будет зачитано, Марго взорвалась яростными изречениями, по поводу такой ситуации:
- Это не мысленно, - гневно возмущалась Барышня. - Для какой надобности должна присутствовать при столь сокровенном моменте эта служанка, халопка. Как вы, уважаемый Александ Карпович, даже могли подумать, что я допущу такой несправедливости. Каждая дворняжка должна знать свое месте и этой девице не место в столь почетном доме. Ни хочу, чтоб и нога ее ступала через порог этого дома.
- Воля Ваша, Маргарита Мирославовна — спокойно ответил нотариус, - тогда завещание будет читаться там, где присутствие этой девушки не будет вызывать у Вас столь яростных эмоций.
- Вы не посмеете, - топнула в бешенстве Марго. - Я хозяйка этого всего, и приказываю Вам, начинать, оглашение завещания моего покойного дяди.
- Поверьте, Маргарита Мирославовна, и для меня время — деньги. Но в отсутствии Фроси я не имею права, таково посмертное желание Вашего покойного дяди, - чуть с сарказмом произнес Александр Карпович последние слова.
- Маргарита Мирославовна, - вмешался в разговор Сергей Михайлович, до сих пор молча наблюдавший за этой сценой. - Примите мои искренние поздравления, о скором Вашем материнстве. - От зоркого взгляда Перова не ускользнуло испуганное выражение лица Уваровой, когда он произнес эти слова. - И по сему поводу, мне б хотелось поговорить с вами тет-а-тет, пока мы ждем Фросю.
          И Марго с доктором прошли в кабинет.
- Маргарита Мирославовна, - начал Перов, - мне бы хотелось, попросить прощения у Вас за ту врачебную ошибку, какую  я не имел право совершать.
- Ну что вы, Сергей Михайлович, все мы люди, и все можем ошибаться,  - натянуто улыбаясь ответила Марго. - Не берите в голову, я на вас зла не держу. Давай те же вернемся в гостиную, я буду вам за это бесконечно признательна.
- Вы не понимаете, Маргарита Мирославовна, моя оплошность не допустима, я врач и не имею права допускать таких серьезных ошибок. О своем не верном диагнозе, поставленном Вам, я должен сообщить медицинской коллегии, которая должна решить мою дальнейшую судьбу, и конечно же попросить прощения не только у вас, но и вашего мужа.
- Я же сказала, Вам, Сергей Михайлович, что все хорошо, и не стоит об этом думать, - занервничала Уварова. - Моему мужу не зачем знать, что несколько дней назад я была у вас на приеме.
- Как же так, Маргарита Мирославовна. Я не имею права больше принимать больных, я должен быть честным перед вами и всем белым светом. Кстати, что за врач диагностировал у Вас беременность, с ним бы мне хотелось тоже поговорить.
- Это не важно, Сергей Михайлович, уверенна, он вам не известен, он лишь на начале пути своей медицинской кары.
- Тогда, разрешите мне вас вновь осмотреть и убедиться самому в своей виновности. Поставить здоровой девушке бесплодие вверх непрофессионализма.
- Ну что Вы, доктор. Я на вас зла не держу. Давайте забудем о том, что произошло, как будто ни чего и не было. Вы не станете ни кому рассказывать о вашей, так сказать, оплошности, -игриво сказала Марго, - и ваша карьера не пострадает.
- Этот вариант мне не подходит, извините меня, Маргарита Мирославовна. - Серьезно сказал доктор. - Сегодня же я покаюсь перед вашим мужем.
- Нет, нет, нет... - Испуганно сказала Маргарита.
- Чего вы так опасаетесь, Маргарита Мирославовна? Может мой диагноз был верен и это вы обманываете своего супруга, - не выдержав больше обмана, в котором он не сомневался, спросил Перов. - И так, Маргарита Мирославовна, я вынужден сообщить вашему супругу о том, что вы были у меня несколько дней назад и я вам поставил бесплодие.
           Тут в кабинет постучались и вошел слуга, чтоб доложить, что ждут лишь их двоих для оглашения завещания.


16.
            Все собрались в гостином зале родового поместья Бермен. Фрося старалась не смотреть в ту сторону, где находилась Маргарита Мирославовна с ее супругом. Но даже интуитивно, не видя взгляда соперницы, она чувствовала с какой злобой и ненавистью, та взирает на нее, рассматривая ее со спины. От волнения и внутреннего дискомфорта пробежали холодные мурашки по телу девушки и стало трудно дышать. От зоркого взгляда Сергея Михайловича не скрылось тревожное состояние Фрося, поэтому, он встал со своего места и сел около нее, взяв Фросю за руку. С благодарностью, за проявленное сочувствие, Ефросинья посмотрела на доктора.
- Мною, Хансон Александром Карповичем, - начал нотариус, не теряя драгоценных минут, читать долгожданный документ, - было заверено Завещание, написанное завещателем - Бермен Ярославом Владимировичем, первого мая тысяча восемьсот двадцать третьего года.  Завещание написано лично завещателем и переданное мне в запечатанном виде, подписанное двумя свидетелями Перовым Сергеем Михайловичем рожденного тринадцатого января тысяча семьсот семидесятого года и  Марфой Степановной Наумовой — рожденной пятого октября тысяча семьсот шестьдесят второго года, в семье крепостных. И подписано мной лично.
           Александр Карпович распечатал конверт и вынул из него документ, в котором хранилась последняя воля покойного.
« Я, Бермен Ярослав Владимирович, рожденный, тринадцатого апреля, тысяча семьсот пятьдесят восьмом года, в селе «А», составил завещание, дабы, предотвратить всяческие происки и распри родственников, а так же, их ссоры, вымогательства и неудобства».
- О каких родственниках идет речь? - удивленно усмехнулась Марго, - я последняя из нашего благородного рода.
- Маргарита Мирославовна, - строго посмотрел на Марго нотариус, недовольный, что его перебили -я, лишь, выполняю последнюю волю покойного, и так же как и вы, вижу эти строки впервые, которое поручено именно мне вам озвучить. И так… - продолжил читать Александр Карпович завещание. « Оставляю все свое имущество, которое мне досталось в наследство от моих уважаемых предков, и,  увеличенное мною лично, а так же, все присвоенные родовые титулы, которые принадлежат нашему роду,  моей единственной дочери, рожденной от крепостной - Марьей Ивановной Рябовой и выданной, по моему личному распоряжению, за муж за - Федора Степановича Рябова, дабы, скрыть факт беременности — Ефросинье Степановне Рябовой, именуемой в дальнейшем - Ефросинья Ярославовна Бермен.
              Так же мною оставленное письмо для моей дочери, которое прошу, передать ей лично в руки, после моей кончины. Ярослав Владимирович Бермен.»
            В комнате повисла гробовая тишина. Каждый, кто слышал строки завещания барона, был ошарашен и потрясен, по-своему, его заявлением. Несколько секунд ни кто не мог и слова произнести, первым осмелился, нарушить молчание Александр Карпович:
- Фрося, вот то письмо о котором шла речь, оно   ваше, - и нотариус протянул девушки конверт, который она взяла, чуть дыша от неожиданного признания человека, которого она всегда считала своим благодетелем и любила, как собственного отца, даже не подозревая, о факте родства.
- Это возмутитель, - чуть повышая голос и, приходя, в сознания от нанесенного  удара, начала свою речь Марго. - Это что была шутка? Розыгрыш? Ну! Признавайтесь, Александр Карпович, где настоящие завещание. Я посмеялась, оценила эту фальшивку, сейчас же читайте подлинное. - Марго негодовало, казалось, земля уходит из под ее ног. Она не могла поверить, тому что сейчас произошло. В ее голове ни как не укладывалось, что это могло быть правдой и ее заклятый враг получит все, что она давно уже считала своим.
- У меня лишь одно завещание, которое только что вы все услышали, другого нет. - Чуть растеряно сказал Хансон. Он понимал весь абсурд ситуации. То что произошло несколько минут назад было курьезным для российского дворянства, и не потому что, патриархальные законы, обделяли бастарда в его правах на собственность родителя, а потому, что такого рода объявления, было среди дворян редким и исключительным. Мало, кто мог признаться и признать собственного ребенка, рожденного незаконным путем, вне браке.
- Это все ложь. Неправда. - неистовствовала Маргарита. - Он не мог так со мной поступить. Не мог оставить все свое имущество этой крестьянке. Он же болел, когда составлял это абсурдное завещание, и по все вероятности был не в своем уме. Да, так оно и есть. Я буду бороться, подам в суд. Она не получит ни копейки из моего наследства.
-Маргарита Мирославовна, - вмешался в разговор Павлов, - вы можете, судиться сколько вам угодно. Но, прежде, должны знать, что это завещание подлинное. Да, барон болел последнее время, но болел физически, а не умственно. В тот день, когда составлялось завещания, я был около него, и в суде смогу, засвидетельствовать его здоровый ум. Более того, о том, что Фрося является ребенком Ярослава Владимировича, я знал давно и о том, что он думает отписать все свое имущество именно своей кровной дочери, сделав ее наследницей всего, его состояния.
- За что вы так меня ненавидите, Сергей Михайлович, - изумилась Уварова. - Что я сделала вам плохого? Вы же знали моих родителей еще до моего рождения. Как же вы можете, защищать эту воровку, которая все у меня хочет, украсть?
- Это не правда, - вспыхнула Фрося, - видит Бог, я этого не хотела! Мне совсем ненужно это состояние, я с легкостью могу отказаться от него.
- Не горячись, девочка, - обратился Перов к Фросе. - Волю умершего надо принимать с благодарностью и смирением. А именно таково было распоряжение твоего отца и мы обязаны принять это, как завет. К вам, же, Маргарита Мирославовна, - Сергей Михайлович посмотрел на Уварову, - я совсем не питаю ненависти. Все это ваши выдумки. Я, лишь, хочу справедливости и это является моей главной целью.
- О какой справедливости идет речь? - возмутилась Марго. - Разве это честно, или может быть законно, что какая-то служанка, крепостная нищенка, заполучит в свои руки все наше состояние, которое, кровью и трудом зарабатывали мои деды и прадеды. В этой оборванке и побирушке течет кров рабов, прислужников, а ни как не уважаемых барышень, - раздраженно негодовала Маргарита.
- Хватит, Марго, - резким голосом перебил свою жену Максим, до сих пор не проронивший не слова. - Все уже устали, слушать твои оскорбления в сторону Фроси. Они бессмысленны. Своим неадекватным поведением, ты лишь унижаешь себя. Разве тебе мало что ты имеешь? - Максим  сделал глубокий вздох и стал, говорить уже более спокойным тоном. - Как только все наши вещи будут собраны, мы сразу же покинем этот дом.
- Максим Семенович, - обратился к молодому человеку доктор, - до вашего отъезда, мне бы хотелось поговорить с вами.
- Нет, вы этого не сделаете, - Марго за секунду оказалась возле Перова, схватив его за локоть. Даже сам Перов был ошеломлен такой дерзостью. Тихим, но властным голосом Марго шептала доктору. - Разве вы не видите, она отобрала у меня все! А теперь хочет, заполучить еще и мужа. Я вас прошу, ради Бога! Вы же христианин, спасите семью, не рушьте, то что создано с благословения Самого Всевышнего. 
- Простите меня, сударыня. Разве может разрушить крепки союз двух любящих людей, та новость, которую я сообщу вашему мужу? Я слишком уважаю свою профессию, чтобы потакать лжи.
- Я прошу меня извинить, - произнесла Фрося, не выдержав, того негатива,который исходил от ее соперницы, которая находилась слишком рядом возле нее, - но я хотела бы уйти в свою комнату.
- Да, конечно, Фросейчка, пойди. - ответил ей Сергей Михайлович. - И девушка быстрым шагом покинула зал, предварительно, попрощавшись, со всеми. Она смущенно посмотрела в ту сторону, в которой стоял Максим. Для нее было пыткой, понимать, что это последний раз, когда она видит, такие дорогие черты лица любимого человека. Неволь, она подумала: «Как бы мне хотелось, поменяться с Маргаритой местами. Мне ни чего не нужно, не наследства, не званий, не гербов. Хочу лишь, чтобы он был рядом». Но от этих мыслей ей стало не по себе и она тут же запретила себе о нем вспоминать.
- Мы можем пройти в кабинет, - сказал Максим, проводив, Фросю любящим взглядом, так же мысленно прощаясь с ней навсегда.
- я тоже вынужден вас покинуть, - раздался голос Александра Карповича. Знаете ли дела. До свидания, - и нотариус вышел вслед за Фросей.
- Ну раз мы остались одни, не вижу смысла откладывать разговор в долгий ящик, начал Перов.
- Не слушай его, милый, - обняла своего мужа Марго, - я хочу, уехать прямо сею же минуты.
- Что происходит, Марго? - уже удивленно и заинтересованно спрашивал Максим свою жену. - Сергей Михайлович, я внимательно слушаю вас, - отодвинув Маргариту от себя, произнес Уваров.
            Марго бросила в сторону доктора жалобный взгляд, умоляющий его молчать, Перов почувствовал ее отчаянье, но все же произнес:
- Дело в том, Максим Семенович, что ваша жена несколько дней назад была у меня на приеме, и мой диагноз был неутешителен для вас. К сожалению, Маргарита Мирославовна не может иметь детей, она бесплодна.
- Но Марго беремена, так она мне сказала, - в замешательстве ответил Максим.
- Я имею слишком большой опыт работы, и поверьте мне, если б ваша жена, была бы в положении, мне бы не составило труда определить столь интересное положение вашей жены. Ежели, мой диагноз вызывает у вас какие-то, не были сомнения, то вы можете, обратиться к другому специалисту и проверить все еще раз, или же поговорить с тем врачом, который поставил вашей жене беременность, к сожалению, Маргарита Мирославовна скрывает от меня имя того врача, - последние слова Перов произнес с чуть заметной иронией, понимая, что скорее всего, всю эту ложь Уварова придумала сама без чьей-то либо помощи. И по размыслив еще несколько секунд Сергей Михайлович добавил, - ну а впрочем, это дело индивидуальное и каждый может поступать, так как он считает нужным, вы можете, поверить своей жене на слово и надеяться, что случиться чудо и ваша супруга подарит вам первенца.
- Сергей Михайлович, у меня нет оснований вам не доверять, - произнес Уваров, и тут же обратился к своей супруге. - Марго, к чему была вся эта ложь, обман рано или поздно бы раскрылся и я бы от тебя все равно ушел.
- Максим, не слушай его, все что говорит этот доктор, все обман. Я ношу под сердцем твоего ребенка, поверь мне, - ласково говорила Марго своему мужу, пытаясь произносить каждое слово , как можно убедительней.
- Сергей Михайлович, - обратился Максим к доктору, - подскажите нам хорошего врача, к которому мы бы могли обратиться, что бы развеять все сомнения.
- Максим, да разве ты не видишь, что он сообщник твоей любовницы! - зло выкрикнула Марго, потерявшая, терпение и надежду, спасти свое теперешнее положение.
- Я уверен, что ты придумала, весь этот обман, только для того, чтоб разлучить меня с Фросей! - не вытерпел более той лжи, которую Марго пыталась, внушить ему. До этого момента он разговаривал с ней спокойно и уравновешенно, надеясь, что у его жены проснется совесть и она во всем признается сама. Но его выдержке пришел конец, и он больше не мог сдерживать себя. - Ты хотела, увезти меня от нее в Париж и там удерживать ложью, надеясь, что когда обман раскроется, я от тебя уже ни куда не денусь. Но это не так. Я от тебя все равно бы ушел, потому как, больше не люблю тебя и, более того, уже и не уважаю. Знай, что в Париж я с тобой не вернусь. И если Фрося, вновь, меня примет, то останусь здесь, с ней.
_ Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, - перебил Перов Максима, - но мне пора, разрешите откланяться.
- Всего доброго, Сергей Михайлович, - ответил Уваров. - Благодарю вас за правду, вы спасли не только мою жизнь, но и Ефросиньи.
- Я без тебя ни куда не уеду, ты мой муж, и останешься им навсегда, я не дам тебя развод, - неистово, глотая, как умирающий, последний глоток воздуха, произнесла Марго.
- Маргарита, - спокойно ответил ей Максим, - ты не можешь иметь детей, а это значит, что я не только с тобой разведусь, но и развенчаюсь. Я устал, этот разговор бессмысленный. Ты можешь оставаться здесь, сколько тебе захочется, только знай, что это бесполезно, нашему браку пришел конец. Прошу тебя, смирись с этой мыслю. Прости, мне  нужен воздух, - и Максим вышел из дома на улицу, оставив, пока что еще, свою жену, одну, разбитую, но не сломанную.
              Маргарита  уехала из поместья в Петербург. В душе она чувствовала злость и ненависть, поджидая, удобного момента для мщения. И все же, не смотря на свой скверный характер, в эти дни она чувствовала себя самой несчастной девушкой на свете, плача, в комнате, в дали от чужих глаз.



17.


          Фрося вошла в свою комнату. Ее чувства были смешанны. Она не понимала, радоваться ей или огорчаться, свалившегося на ее наследства. Да и новость об отце она восприняла ни так радостно, как бы ей хотелось. Она пока еще не понимала, как ей ко всему этому относиться. Поэтому, она раскрыла конверт с письмом Ярослава Владимировича, которое он ей оставил,  чтобы развеять свои дурные мысли, которые у нее кружились в голове. Ей было жаль мать, которую она безмерно любила. Ведь все указывало на то, что пожилой хозяин, воспользовался наивностью молодой, неопытной девушки, а когда узнал об ее положении, то заставил, выйти за муж, за человека, которого она не любила. И если б не эти обстоятельства, то может, судьба у этой бедной девушки, сложилась бы иначе, более счастливо. Фрося вынула письмо с гербовой печатью из конверта и начала читать: «Дорогая моя доченька, ты держишь в руках мое письмо, написанное для тебя, с надеждой, что когда-нибудь ты сможешь, простить своего отца, который тебя безумно любил. Сейчас, раз у тебя в руках это письмо, меня с тобой больше нет рядом и ты уже знаешь, что ты, рожденная, от плоти и крови моей. Бог забрал мою душу в свое небесное царство, туда, где сейчас обитают все наши родственники, да, я пишу - наши, ведь они и твои тоже, в тебе, моя родная, течет кровь почтенных, достойнейших мужей своего поколения. Наш великий род увенчан орденами и славой, он достоин гордости. И я знаю, что ты пронесешь  с  достоинством, выпавшую тебе честь. Прошу тебя, дитя мое родное, не горевать о нашей разлуки, ведь там, на небесах обетованных, я вновь, увижу всех тех, кого так сильно любил. Разъединяя с одними, Он - все видящий и действующий справедливо, соединяет нас с другими, с теми, с кем когда то разлучил. Мне, прожившему жизнь, не за что Его упрекать. Пусть и отнял Он у меня, по дороги земного странствия, почти всех тех, кто был для меня так сердечно дорог: мать, отца, брата, сына и, конечно же, Марьюшку - твою мать. Да, я любил эту женщину, одному Богу известно, как ее любил. Она была  молода и нежна как  подснежник ранней весной, красива как гортензия и дика как полевой цветок. Ей не было еще и двадцати, она была почти девчонкой, едва ли не такого же возраста в котором сейчас находишься и ты. А я старик. Мне было уже пятьдесят. Но я умирал от страсти, когда видел ее. Я жил ей - богатый помещик, ее владелец, боялся даже дышать, когда она появлялась в поле зрения моих глаз. Дожив, до преклонного возраста, даже и не представлял, что сердце может чувствовать все это, что душа может замирать от одного лишь взгляда, слова, прикосновения. Как же долго я пытался, уберечь ее от себя, но не вышло. Однажды, я не смог, обуздать свои чувства, я пришел к ней в ночь и взял ее. Она была не винна, я же сделал ее женщиной.  Ее юное упругое тело соединялось с моим — дряхлым и изношенным. После этой ночи, которую она, наверняка, проклинала в душе, так как не любила меня, я был ей противен, омерзителен, да, я чувствовал это, я был для нее старик. Так вот, после той ночи, меня одолевало раскаяние. Я и сам был себе мерзок и гадок. Весь день я не мог, найти себе место, я опорочил ее порядочную, отнял у нее ее достоинство и гордость. Меня самого от себя воротило. Но настала ночь и я не смог, удержать свой порыв, похоть, и я вновь, пришел к ней, и снова взял ее беззащитную. И так продолжалось снова и снова, каждую ночь на протяжении несколько месяцев. А потом она сказала, что ребеночка ждет, я же испугался людской молвы. Несколько дней и ночей я не спал, все думал как сей позор от людей скрыть, да и надумал. Федор — конюх мой, уж давно у нас служил, предан мне был, как апостол Павел Иисусу. Видно, такой верности у лошадей своих научился, с детства за ними следил, всю жизнь им отдал. Да мне благодарен был, за то, что лишь ему позволено за ними ухаживать. Вот и поженил я Марию с Федором, ни чего им не оставалось делать, толь как подчиниться моему приказу. Федору я строго на строго приказал, до Марьи не дотрагиваться. Она моя была. Лишь я имел на нее право. Так и жили мы, она жена Федора по закону, а моя по сердцу. Все пять лет к ней в ночь ходил, да и она уж стала ко мне привыкать и больше не дичалась так как раньше. А потом произошло великое горе, сын мой единственный погиб в той проклятой войне, когда французы, на землю нашу Русскую, своими грязными басурманскими сапожищами ступили. Да не успел я от того несчастья отойти, как новая беда приключилась, матушки твоей от бандитских рук не стало. Ох и тоскливо мне тогда было. Печаль совсем овладела моим сердцем, жить не хотелось. Так ходил по дому не живой, не мертвый, как будто все что было во мне живого — выпотрошили, оставив лишь одну оболочку. И вот, однажды, в саду, я увидел тебя, ты была совсем малышка. Ах, как же ты на нее походила, то же лицо, глаза, волосы. И тогда я понял, что Всевышний дал мне еще один шанс, начать жизнь за ново. Конечно же и раньше я видел тебя и играл с тобой, но это было все не то, я старался забыть чьей ты крови, я воспринимал тебя как ее дочь, но себя твоим отцом я не считал. Я был другим человеком, доченька, пойми меня и прости за те слова и признания, которые ты сейчас вынужденна читать, но ты должна, знать правду, всю, истинную, без подвоха. Только так я могу, вымолить у тебя и у Него прощения, так как Марья давно простила меня, за ту боль которую я ей причинил, я это точно знаю. Незадолго до ее смерти, у нас был разговор, в котором я просил у нее прощения и знаешь, что она мне отвечала: « Я давно вас простила, барин. Вы подарили мне самое ценное сокровище, которое есть у меня, мою доченьку, и за это я буду век вас благодарить». Когда-нибудь и ты сможешь, меня простить, я это знаю. Ведь у тебя доброе, милосердное сердце, доченька моя. Знай, что с тех пор как я взял тебя на воспитание в свой дом, я любил тебя с каждой минутой все сильнее. Прошу тебя, не принимай решения с горяча, не отказывайся от того, что я тебе даю. Ты заслуживаешь этого. Подумай, ведь, с тем что у тебя будет, ты сможешь, помогать людям, участвовать в благотворительности. С тем состоянием, что у тебя будет, ты сможешь намного больше, чем без него. Я верю в тебя, знаю, что ты сможешь, распорядиться им с умом. Наверное, ты как и многие, спрашиваешь себя, почему я не оставил ничего своей племяннице, и я отвечу тебе. Марго напоминает мне цветок, он называется Калла Лили, который на первый взгляд вызывает восторг своим элегантным и безупречным видом, но это цветок ядовит изнутри, он убивает, стоит лишь только попробовать его сок. Маргарита была поздним и единственным ребенком в семье, мой брат в ней души не чаял.  Потакая всем ее капризам он из маленькой милой девочки вырастил эгоистичную, лишь признающую свое мнение и свой авторитет, злую и жестокую даму. Я помню день похорон Мирослава, как же она была груба, высокомерна и непреклонна.  Он, так любивший Европу, все же каждый раз, по моему приезду, просил меня клятвенно обещать, что его тело придадут земле на родине, там где покоятся его предки, в нашем могильном склепе. В тот вечер разразился страшный скандал, мы ругались с Марго, я умолял, ее исполнить последнюю волю отца, но она была несгибаема в свое упорстве. Ей просто было лень заниматься, захоронениям своих родителей в другой стране, по ее словам это было слишком хлопотно. Хоть я и предлагал, взять все расходы на себя, но все же эта женщина была тверда в своем решении. Нет, я не хотел ей мстить, таким образом, за ее упрямство, я просто понял что это за человек, и не хотел бы, чтоб к ней в руки попало то, чем я так дорожил. На тебя же, доченька, я могу, положиться полностью, твое доброе сердце, заслуживает, того, чем ты будешь, обладать. Ну вот и все, родная, это все что я хотел тебе сказать. Пора и честь знать. Прощай на всегда. Навеки любящий тебя, твой папа».
           Фрося с брезгливостью отшвырнула письмо от себя. Из глаз полились слезы. На душе остался осадок разочарования в человеке, которого до этого времени она боготворила. Девушка не понимала как ей дальше жить с той правдой, которую она только что узнала. Сквозь пелену слез и рыдания, Фрося услышала стук в ее дверь, через секунду в которую вошел Максим. В отчаянном порыве она бросилась молодому человеку на шею. Это было первое эмоциональное побуждение ее сердца, которому она последовала, не задумываясь о последствиях. Ее сердце было вновь опечаленно, и увидев его, такого любимого и родного, Фросе захотелось, обнять Максима, прижавшись к его груди, чтоб стало чуточку легче ее душе.
- Он пользовался моей мамой без ее на то согласия, понимаешь, Максим, - рыдала Фрося у него на плече. - Мой отец был простым насильником, который пользовался телом крепостной. Мне ни чего его не надо, Боже, да как же мне сейчас с этой правдой жить.
- Дорогая моя, если тебе ненавистно так то наследство, откажись от него. Я сам смогу, обеспечить тебя всем, чем ты заслуживаешь, - успокаивающим тоном говорил Уваров. Опомнившись, Фрося отстранилась от Максима.
- Зачем ты здесь, Максим? Ты же знаешь что наша любовь невозможна.
- Теперь возможна, - улыбаясь, ответил Уваров. - Марго не беременна, ребенок — это очередная ее выдумка, для того, лишь, чтоб удержать меня.
- Но как такое может быть? Разве можно шутить такими вещами?
- Для Марго нет ни чего святого. Но, все тайное, стало явным и нас больше ни чего не сможет разделить. - И он обнял Фросю, а она прильнула к его груди, чувствуя, успокоение и умиротворение, в замирающем, на минуты спокойствия мире.
                Через месяц Максим получил документ о расторжении брага с Маргаритой Уваровой, а так же благословения Епархии на брак с Фросей. Венчание было скромное, без особых торжеств. Были приглашены лишь самые близкие люди.
                Фрося, хотела, отказаться от всего, что ей оставил отец, но Сергей Михайлович убедил ее, не принимать не обдуманного решения и не действовать с горяча. Не один день потребовался на эти уговоры, но все же со временем Фрося смягчилась и, вновь, потеплела к своему отцу. Половину того, что ей досталось от отца она пожертвовала церкви и нуждающимся, а так же объявила своим крепостном о своем решением, что всем желающим она подпишет вольные, но мало кто из невольных крестьян шел за документом освобождающим их от рабства, нравилось им жить и работать у Берман, которые им давали кров и еду, при этом не угнетая их и не притесняя.   
                Так прошло два года в любви, согласии, понимании и нежности.





II.  1825 год. Декабрь.
            


1.

                Фрося была уже на девятом месяце беременности. До родов оставалось совсем мало времени, еще неделя, другая и на свет должен, был появится долгожданный малыш, которого ждали с такой любовью и нежностью его родители.
                Сегодня ей совсем не спалось, болела спина и тянуло живот. Она посмотрела на рядом лежащегомужа, он спал, но совсем не спокойно, метаясь из стороны в сторону.
- Максим. Максим. - нежным голосом начала будить она мужа. Спустя секунды Максим открыл глаза. - Ты так тревожно спал, что я решила тебя разбудить.
- Да, мне снилось, как будто я тону в каком-то болоте и оно засасывает меня, я пытаюсь выбраться, но ни чего не выходит, лишь глубже погружаясь в тихий омут.
- Ты не утонишь, я спасла тебя, - радостно ответила Фрося.
- Дорогая, почему тебе не спиться в такой ранний час? - обеспокоенно спросил Максим.
- Уже светает, - улыбнулась Фрося. - Ты еще по спи, я пойду во двор, подышу свежим морозным воздухом.
- Хорошо, милая, только будь осторожней.
- Ну что со мной может случится, - смеясь, отвечала жена мужу, - посмотри, какой пушистый снег припорошил все во круг, какая красота на улице. - И Фрося осторожно встала с кровати, оделась и вышла на улицу. Она вдохнула полной грудью  свежесть декабрьского утро и решила пойти в загон, посмотреть на телят, которые несколько дней назад родила им корова Буренка. Утро только-только начало вступать на свой ежедневный пост, дорога ведущая в загон, была усыпана  мелкой россыпью пушистых снежинок. Ступеньки, лежащие по дорогу к сараю, были покрыты снегом, Афонасий еще не успел, их почистить, а там под белой россыпью лохматых кристаллов лежал лед, на который, ступив, неосторожно, Фрося подскользнулась и полетела вниз, приземлившись прямо на живот.
- Максим Семенович! Максим Семенович! Горе то какое! Фрося на лестнице во дворе, подскользнулась да упала! - взбежав в дом, причитала Марфа.
- Что? Где? - испуганно произнес Максим и хотел было ринутся во двор, но тут увидел, что жену его ведет  Афонасий. Фрося придерживала рукой живот. Максим перехватил Фросю у Афони в свои руки и приказал, позвать доктора,  который жил в их поселке и лечил крестьян.
- Валерий Емельянович, что с Фросей? -спросил Максим у доктора после осмотра.
- С вашей женой, Максим Семенович, все в порядке. Но было кровотечение, которое нам удалось, остановить. Будем молиться Богу чтоб с ребеночком ни чего не случилось. Еще должен вас предупредить, что могут внезапно начаться роды, срок уже большой и такие падения ни чего хорошего не несут.
- Валерий Емельянович, я вас прошу, побыть с Фросей, а я сегодня же поеду в Петербург и привезу Сергея Михайловича.
- Можете положиться на меня, Максим Семенович.
- Хорошо. - И тут же дал команду приготовить ему скакуна. Максим был хорошим ездоком, поэтому до Петербурга он решил добираться не в коляске а верхом.
         Перед дорогой он зашел к жене попрощаться:
- Я не хочу чтоб ты ехал, Максим. Валерий Емельянович отличный специалист, на него можно положиться, да и Сергей Михайлович обещался на днях за ехать.
- А если с вами что-нибудь случится, - ответил муж жене, - я себе этого ни когда не прощу. До  Петербурга я быстро до скачу. К вечеру я буду дома. - И нежно поцеловав Фросю, он вышел из комнаты.
- Максим! -Фрося сделала еще одну попытку докричаться до мужа и остановить его,
 в казавшей ей безумной затеи ехать в Петербург. Сердце ее беспокойно стучало и на душе было не спокойно, но Максим уже садился на вороного.
              В декабре 1825 года была очень напряженная обстановка в России. Вот уже как месяц страна была в непростом положении. Александр Павлович умер, не оставив, после себя наследника престола. Россия замерла, в ожидании нового царя, которым, по всем правилам престолонаследования, должен был стать Константин, следующий по старшинству за Александром. Но Константин не спешил, принять престол, хотя и являлся формально Российским Императором. За месяц меж царствования по стране разлетелся слух, что Александр оставил секретный документ, из которого следовало, что Константин отказывается от престола в пользу Николая Павловича, третьего из братьев. Но и Николай не спешил объявлять себя наследником, даже поговаривали, что под натиском генерал-губернатора Санкт-Петербурга Милорадовича, Николай отказался от  престола в пользу Константина еще до вскрытия манифеста. Но все же Николай решает взять власть в свои руки и объявляет себя императором, назначив присягу на 14 декабря. Именно в этот день Уваров скачет в Петербург, чтобы привезти в поместье Перова. Он еще не знает, что, там на Синатской площади идет противостояние правительственных войск и войск заговорщиков. Позже, это масонское общество будет называться «Декабристами». А пока, это мятежники, которые хотят, смены власти. В одиннадцать утра, три тысячи мятежных гвардейцев стояли на Синадской площади, в надежде, не допустить, присяги сенаторов Николаю Романову. Но Николаю было известно о планах бунтовщиков, которых он обхитрил, проведя присягу еще на рассвете. Мятежники стояли около пустого здания Сината не понимая, как действовать дальше. Да еще и человек, руководивший  восстанием испугался ответственности, звали его Сергей Трубецкой, он не явился на Синадскую площадь, оставив бастующих гвардейцев без командира и наблюдал за происходящим из-за угла. Все попытки уговорить восставших сдать оружие, не увенчались успехом. И к вечеру был дан приказ Николая стрелять по собравшимся из пушек. К этому моменту вся площадь была заполнена зеваками, которые наблюдали за бунтом. В это самое время и скакал Максим около той площади. Увидев толпу людей, которая заполнила всю площадь, образовав кольцо во круг, он на секунду притормозил своего скакуна. Но не успел он, вновь, пришпорить коня, как раздался оглушительный пушечный выстрел. Его кони стал на дыбы, сбросив с себя наездника. Через секунду он оказался лежащим на асфальте, в глазах потемнело и он потерял сознание.



2.


        Открыв глаза, Максим увидел себя лежащим на больничной койке. Во круг него было множество раненных, среди которых ходили медсестры.
- Сестра, - слабым голосом позвал он одну из  девушек в белом халате. Спеша, девушка подошла к больному.
- Как вы себя чувствуете? - спросила она его.
- Как после сражения. Где я? И что я здесь делаю?
- Подождите, к вам сейчас подойдет доктор, - ответила медсестра и вышла из палаты.  Через несколько минут в палату зашел врач.
- Как вы себя чувствуете, - обратился он к Максиму. - Рад что вы пришли в сознание.
- Доктор, как я сюда попал? Где я доктор? - это единственное что волновало Максима.
- Вы в больнице. Вам очень повезло, в тот момент, когда вы падали с лошади, я и мой товарищ были не неподалеку и смогли, спасти вас от разъяренной толпы,  которая в следующую минуту кинулась в рассыпную,  мы же успели подхватить вас на руки. По городу до сих пор собирают жертв того противостояния.
- Я вас не понимаю, доктор. О каком противостоянии идет речь? И с какой лошади я упал.
- Ну как же? Несколько тысяч гвардейских войск собралось на Сенатской площади, еще сегодня с утра, чтоб не допустить присяги Николаю Павловичу сенату.
          Максим схватился за голову, от боли гудели виски, а от смешанных мыслей, разрывало мозг:
- Сенатская площадь, Николай Павлович, - повторял он, сумбурно понимая смысл происходящего. - Я ни чего не понимаю. Такое ощущение, что мне сниться кошмар.
- Молодой человек, - забеспокоился врач, видя возбужденное состояние больного. - вы помните как вас зовут.
- Да, Максим Семенович Уваров. На днях я женился.
- Поздравляю вас, как зовут вашу жену? Где мы можем ее найти.
- Маргарита Мирославовна Бермен, - а затем он сказал адрес парижского особняка.
- От франции до Петербурга слишком далеко, -пошутил доктор, - может в Петербурге  у вас есть родственники, скажите, где вы остановились?
- Петербурге? - удивился Максим. - Я не могу находиться в Петербурге. Этого не может быть. Я точно помню вчерашний день и провел я его во Франции.
- Но этого не может быть,за сутки вы бы не добрались до России. Ответьте мне на вопрос какой сегодня день и год. - И Максим назвал день и год, когда он вступил в брак с Марго.
- Молодо человек, сегодня 14 декабря 1825 года. Скорее всего у вас частичная потеря памяти. Видимо при падении вы сильно ударились головой, что и вызвало амнезию.
- Да?! - Максим был в замешательстве. - Как же такое может быть? Практически четыре года своей жизни стерлись, как их и не было.
- Ну не волнуйтесь,  вам обязательно вернется память, надо только подождать. А пока, вы сможете назвать, хотя бы примерный адрес где найти вашу жену или людей которых бы вы знали.
- Да, у Марго в Петербурге есть дом, скорее всего мы там и остановились. - И Уваров назвал адрес.
              Через час Маргарита Мирославовна была в больнице. Ей сообщили, что ее муж, Максим Семенович Уваров, находиться в госпитале, и что у него  сотрясение головного мозга. Маргарита была удивленна, что именно ей сообщили об этом происшествии, но все равно приехала. Она зашла в больницу, где лежал Максим. Это было обветшалое, изношенное здание. Стены больнице трескались от сырости, холода и старости. Внутри неприятно пахло лекарствами, потам и людскими экспериментами. Коридоры больницы были битком забиты раненной чернью, теми зеваками, которые наблюдали сегодня за неудавшимся переворотом. Когда Марго вступила на порог лазарета, все взгляды были прикованы только к ней. Даже работники этого медицинского учреждения не привыкли, видеть в их Богом забытой больницы, таких элегантных и изысканно одетых особ.
- Вы кого то ищете, сударыня, - обратился к Маргарите тот самый врач, который спас Максима, он как раз в эту минуту проходил мимо Марго, которая зашла в помещение .
- Да, мне сказали, что Максим Уваров находиться здесь, но, видимо, это какая то ошибка.
- Нет, вам все правильно донесли, ваш муж и вправду в этой самой больнице. Вы его жена? - и Маргарита кочнула головой в знак согласия. - Пойдемте, я вас к нему отведу. - Сказал доктор и повел Марго в палату, в которой лежал Максим. - Но прежде вы должны знать, - объяснял по-пути врач своей спутнице, - У вашего мужа частичная амнезия. Видимо, при падении с лошади был поврежден отдел головного мозга отвечающий за память. Последнее, что помнит ваш муж, это день вашей свадьбы.
- Скажите, доктор, а он сможет вспомнить, то что забыл?
- Это только одному Богу известно. - Пожав плечами, ответил врач. - В наше время мозг практически не исследован, ни кто вам точно не скажет какие будут последствия. Я вам бы советовал, постепенно рассказывать Максиму Семеновичу, что произошло с ним за эти годы которые он не помнит. Боюсь, что от сильного волнения он может, полностью потерять рассудок. Постарайтесь не волновать вашего мужа.
- Я поняла вас доктор, - внутренне ликуя, но внешне оставаясь все такой же серьезной, ответила Марго.
                Открыв дверь палаты, врач пропустил Марго вперед. Палата напоминала военный лазарет, множество раненных стонали и хрипели от боли. Такого жуткого зрелища ей еще ни когда не приходилось видеть. Марго с ужасом и презрение со дрогнула от увиденного. Ей хотелось поскорей покинуть это в высшей степени неприятное место. Но она взяла себя в руки и, увидев, койку на которой лежал Максим, прошла к нему:
- Максим, дорогой. - Обнимая своего бывшего мужа произнесла девушка.
- Маргарита, я так рад тебя видеть, наконец то ты пришла. - Радостно воскликнул Уваров и тут же задал, мучивший, до сих пор его вопрос. - Как мы оказались в Петербурге?
- Я позже тебе все расскажу, милый. Любимый в России разрастается революция. Оставаться здесь нет больше ни какой возможности. Я тебя умоляю, мы не должны терять более ни минуты. Нужно бежать от сюда, немедленно. Вернуться во Францию, и больше ни когда не возвращаться в эту варварскую строну.
- Я бы не советовал вам такие дальние поездки , - вмешался в разговор доктор, - ваш муж еще слишком слаб. - Марго окинула врача свирепым взглядом:
- Послушай, Максим, ты хочешь, чтоб нас здесь убили? Тысячная армия бунтует и если они добьются своего, то Россию ждет та же история, что и Францию двадцать пять лет назад, а может еще и хуже. Оставаться в этой стране не безопасно. Я прикажу своему слуге, собрать только все самое необходимое, что понадобиться нам в дороге. Откладывать, наше возвращение с каждой минутой становится все опасней, ты понимаешь, милый. Есть ли у вас какой-нибудь врач или медсестра, который может, сопровождать нас до Парижа? - обратилась Марго к доктору. - На счет вознаграждения вы можете не волноваться, мы щедро заплатим. Ваш  человек может рассчитывать на комфорт, он поедет в одной с нами карете.
- Ну что ж, я думаю, найдется кто-нибудь, кто захочет хорошо заработать. Подождите меня пять минут, я спрошу у наших сотрудников, кто не прочь вам помочь. - Ответил доктор.
- Хорошо мы вас ждем. - качнула головой в знак согласия Марго. - О Боже, скоро весь этот кошмар закончится, и мы снова окажемся дома во Франции. - Со вздохом обратилась она к бывшему мужу.
- Марго, но у меня странные ощущения. Я совсем не хочу уезжать из России. Я не понимаю, как тебе это объяснить, но что-то меня здесь держит, притягивает. Наверно это глупость, но все же… Мысль о возвращении меня пугает. Сколько мы уже в России?
- О, дорогой, совсем недолго. Это волнение. Россия все же твоя Родина. И ты так много лет не ступал на эту землю и вот, когда мы здесь очутились с тобой произошло такое несчастье. Уехать из России это не моя блажь, вынужденная мера. Всю страну охватил мятеж, власть меняется. Уже разгорелся революционный пожар. Оставаться здесь безумство.   
- Правительственные войска сделают все, чтобы подавить восстание, - с жаром сказал Максим.
- О каком правительстве идет речь? - усмехнулась Марго. - Вот уже месяц страной ни кто не управляют. От власти, отказался и Константин, и Николай. Бежать из страны, лишь единственный выход спастись.
- Ну что ж, - послышался голос врача из-за спины Марго, к которому она тут же обернулась. - Я привел к вам девушку, которая согласилась сопровождать вас до Парижа, но за это променад, сударыня желает, получить хорошую плату.
- За это вы можете не беспокоится, девушка получит очень хороший гонорар. Это я вам гарантирую. Что ж, сейчас же я отдам приказ, своему кучеру собираться в дорогу. И сделать это как можно быстрее. Я останусь, здесь, с тобой, милый, - обратилась Марго к Максиму. - Как только вещи будут упакованы, кучер заберет нас от сюда курсом на Париж. - Максим нерешительно махнул головой в знак согласия, все еще не понимая, правильно ли он поступает, и Марго вышла из палаты, чтоб отдать все распоряжения, по поводу отъезда и сборки того необходимого, что может понадобится им в дороге и тут же вернулась в палату. В это же время врач, дал Максиму лекарства от которых он заснул. И отпустил девушку, которая, должна была сопровождать Маргариту и Максима до Парижа, собрать все необходимое для отъезда.
              Девушку звали Екатерина Капустина и ей было всего двадцать два  года. Наружности она была обычной. Ее нельзя было назвать красавицей, но и не привлекательной назвать тоже было нельзя. Она была студенткой медицинского колледжа, а так же подрабатывала медсестрой в данной больнице. Жила Катя в хорошем доме с матерью и двумя младшими братьями, которые находились в подростковом возрасте, кроме того мальчишки учились в школе-интернате, приходя, лишь на выходные в отчий дом. Семья их была дворянская, да вот только давно обнищавшая, денег не хватало даже на свечи, а еще и   за учебу двух братьев, нужно было платить, которая стоила не малых средств. Отец их давно уж помер, оставив, семью без кормильца, а мать, вечно больная мигренью и хандрой, постоянно  лежала в собственной постели, изредка, спускаясь, на обед и ужин. Дом, в котором жили Капустины состоял из четырех хозяйских спален на верху и трех нижних комнат, которые предназначались для прислуги. Но из-за невозможности держать в доме лишние рты, комнаты пустовали. Катастрофическая нехватка денежных средств вынудила семью сдавать нижний этаж постояльцам. Поначалу, эти вынужденные меры вызывали у хозяйки дома полное отрицание, но все же, наступив на горло гордости и, убедив себя, что это всего-лишь на короткий срок, уступила своему собственному же рассудку, не теряя надежды, выдать дочь за состоятельного человека тем самым поправив свое печальное положение. Шли годы, дочь становилась все старше, так и не найдя для себя хорошего мужа, а для матери достойного зятя. Лишь раз, Катя любила. Это событие произошло три года назад. Молодой француз, музыкант, скрипач, он  снимал комнату в их доме. В Россию он приехал с группой музыкантов, которые гастролировали по Европе, и вот пришел черед и до Петербурга. Основная часть  гастролеров остановилась в гостинице, что располагалось неподалеку от дома Капустиных. Другие же пять человек, которым не хватило свободных номеров, вынужденны были снимать комнаты у выше упомянутой семьи. Капустины сделали для французских музыкантов исключение, открыв свободную комнату на верхнем этаже дома, в которой и жил тот самый молодой француз. Целых три месяца французы снимали у Капустиных жилье, и за это время, одолеваемый скукой, молодой ловелас и волокита смог, соблазнить молодую, не умудренную опытом девушку.  Он охапками таскал ей цветы, подаренные зрителями, приходившими, послушать заезжих артистов. По ночам он читал ей Байрон:
 Ты плачешь - светятся слезой
 Ресницы синих глаз.
 Фиалка, полная росой,
 Роняет свой алмаз.
 Ты улыбнулась - пред тобой
 Сапфира блеск погас:
 Его затмил огонь живой,
 Сиянье синих глаз.

 Вечерних облаков кайма
 Хранит свой нежный цвет,
 Когда весь мир объяла тьма
 И солнца в небе нет.
 Так в глубину душевных туч
 Твой проникает взгляд:
 Пускай погас последний луч -
 В душе горит закат.
              Он брал ее с собой на концерты и дарил ей соло на скрипке. Он клялся ей в вечной любви и обещал жениться. И Катя не устояла, в ночь перед отъездом труппы из России, она отдалась ему, чтоб на век быть только его, а он обещал, вернуться за ней, как только закончится гастрольный график. И она ждала год, два. А он все не ехал.  И вот, счастье постучалось в ее дверь, она увидела афишу с той самой труппой. И она стала ждать его снова, с надеждой и верой, что завтра он придет за ней и заберет ее с собой. Но он не шел. Всего неделю труппа пробыла в Петербурге, и вновь уехала. Горе и отчаяние охватило сердце девушки. Она несколько дней не вставала с постели, забыв, про учебу и больницу, даже мать вечно унылая своей серой жизнью и отдающаяся печалям и страданиям, не выходя, из своей безжизненной кельи, не смогла, не заметит перемен в своей дочери. Она заваривала для Катерины ромашковый отвар и кормила ее сладостями и различным лакомством, которые сама покупала в продуктовой лавке. Мать всячески пыталась, ободрить свою дочь, не дав, ей впасть в окончательное уныние и загубить, пока еще, молодую жизнь, и уговоры подействовали на Катю, она снова начала, ходить на учебу и бывать в больнице. В тот день, когда доктор, который лечил Максима, объявил о предложение за хорошее вознаграждение, сопровождать больного до Парижа, Катя не раздумывая, согласилась. Это был ее шанс, найти ее француза, чтоб посмотреть ему в глаза. Она должна, была с ним встретиться и поговорить. Тогда, она даже и не подозревала, что та поездка, окажется в ее жизни роковой.
           В ночь на 15 декабря экипаж с тремя путниками мчался из России в Париж. Счастье Марго было безгранично. Она была уверена, что Максим уже ни когда не вспомнит Фросю, а она уж в этом ему поможет. - «В Россию мы больше не вернемся, - так думала Маргарита. - Это слишком рискованно. Какое же счастье, что я не поехала в Париж, а осталось в Петербурге. Она украла у меня все! Но я вернула должок. Максим со мной, и это главное. Я люблю его и хочу,чтоб он был при мне. Тот доктор, я ему хорошо заплатила за молчание, да он и не догадывается , в какой афере остал соучастником. А вот эта девка,  с ней надо что-то решать, я не должна допустить, чтоб она вернулась в Россию. Слишком опасно. Петербург — это большая деревня. Об ее поездке может узнать, случайно, тот, кто заинтересован найти Максима, например Перов. Этого допустить ни как нельзя. Нет человека, нет проблемы, - усмехнулась про себя Марго».




3.
                По степенно, в течении дня до поместья стали, до ходить слухи, что в Петербурге волнения. Эти тревожные известия еще больше породили в душе у Фроси переполох. Бедная девушка не могла, найти себе места, переживая за мужа, каждую секунду она подходила к окну, надеясь, увидеть любимый силуэт. Но вот и часы пробили полночь, а Максим так и не вернулся домой. Переживания за любимого не прошли бесследно, под утро начались схватки. Роды были тяжелые, длились не один час. Но все же через множество часов мучения на свет появилась прекрасная девочка с белокурыми волосиками. Валерий Емельянович  усталый, но счастливый передал малышку в руки матери.
- Правда, она похожа на ангела? - утомленным, но таким нежным и любящим голосом спросила Фрося, прижимая. ребенка к груди.
- Она красавица, - улыбаясь, ответил доктор. - как интересно, родители темноволосые, а дочь светленькая.
- Максим рассказывал, что у его мамы были белые волосы. Значит ты у нас в бабушку, -говорила Фрося, сюсюкаясь с малышкой. И вдруг взгляд ее помрачнел, она подняла на доктора вопрошающий взгляд, полный тревоги. - Разве Максим еще не вернулся, почему его не приглашают в комнату, полюбоваться дочкой?
- Нет Фрося, Максима Семеновича еще не было.
- Где же он. Почему так долго не едет. - задумчиво сказала Фрося.
- Не волнуйтесь, Фрося, ваш муж обязательно скоро будет. - И Фрося качнула головой в знак согласия, но на душе ей было очень неспокойно. Дурное предчувствие не покидала ее с тех пор, как Максим покинул поместье.
                Вечером, следующего  дня, в особняк приехал Перов. Как только он ступил на порог дома,его сразу же ошеломили известием, что Фрося родила. Но это были еще не все новости, более всего его поразило известие, что Уварова уже несколько дней не было дома и что, уехал он из поместья, чтобы найти, его, Перова в Петербурге.
- Но ко мне он не приезжал, - растерянно ответил Сергей Михайлович Валерию Емельяновичу.
- Что же с ним могло случиться? - задумчиво произнес Валерий Емельянович.
- Боюсь, что самое худшее, - ответил Перов, - В Петербурге был, кошмар, суматоха и неразбериха. Все больницы переполненный, множество убитых и раненных.
- Да, слышали мы про этот неудавшийся бунт. Что ж сейчас будет то?
- А черт его знает. Не думаю я, что Николай Павлович может добротно, возглавить Россию. Ох, не готовили его к такой стези. Поговаривают, что еще в девятнадцатом году во время семейного разговора Александр говорил Николаю, что ему предстоит,  стать царем, но Николай стал с жаром, убеждать брата , что не чувствует в себе силу и духу. Он же настоящий салдофон, не имеющий ни чего общего с политикой и дипломатией.
-Будем надеяться что все образумиться.
-Да, только это нам и остается, - произнес Перов. - Валерий Емельянович, расскажите как прошли роды.
- Тяжелые, Сергей Михайлович, думал, что потеряем мы ребеночка, но Славу Богу все обошлось. Девочка родилась на первый взгляд здоровой. Понаблюдать бы за ее развитием надо.
- В этом вы можете быть уверенны. Девочка в надежных руках. - помолчав минуту, Сергей Михайлович добавил. - Поднимусь к Фросе.
- Что вы ей скажете про Максима Семеновича? - но врач лишь пожал плечами, поднимаясь по лестницу вверх.
              Перов бесшумно открыл дверь. В комнате стоял полумрак, бросая, эпические  тени предметов интерьера на стены и двери комнаты. В этом ночном хороводе из фантастических отражений  силуэтов, которые оживали при малейшем дуновении ветра, спала Фрося с новорожденной малышкой, которая мирно посапывая, лежала в одной кровати с матерью. Сергей Михайлович как можно тише зашел в опочивальню, где безмятежно спали мать и дочь. Осторожно он приблизился к кровати, чтоб взглянуть на маленькую баронессу, которой отроду было всего лишь несколько часов. Стараясь не шуметь, Перов осмотрелся и найдя для себя подходящие место, как можно тише приблизился к нему. Это было мягкое кресло, на которое была накинута чернобурка, стоящее на против камина, который волшебно потрескивал, придавая  мраку комнаты магический покой. Разместившись в нем по-удобней, он стал размышлять над случившимся, обдумывая с сложившиеся обстоятельства: «Куда же подевался Максим? И где его искать? Неужели, он стал жертвой тех событий, которые произошли накануне? И вместе с теми несчастными, которым не повезло возвратиться домой, покинул этот мир? Нет. Этого не может быть. Прежде, я должен, постараться, разыскать его. Мой человек завтра же обойдет все больницы и тюрьмы. И все же, если мы его не найдем, что тогда говорить этой бедной девушке, как  она переживет такую потерю? Надо бы хорошенько обдумать этот вопрос». Кряхтение малышки прервали раздумья доктора. Он увидел как проснулась Фрося и взяла дочь на руки успокаивая ее плачь. Через секунду она заметила и его, сидящего в углу комнаты и наблюдавшего за ними.
- Сергей Михайлович, Максим уехал к вам, - первое с чего начала разговор Фрося.
- Мне уже об этом сообщили, но вынужден тебе доложить, что я с ним не виделся.
- Как же так, - растерянно сказала Фрося.
- Я обещаю, тебе, Фрося, что мы найдем Максима. Ты мне веришь.
- Верю, Сергей Михайлович. Но все же, как вы думаете что с ним могло случиться?
- Трудно сказать, Фрося, но я очень надеюсь, что ни чего серьезного. - И Фрося тяжело вздохнула, услышав эти слова, она тоже надеялась на лучшее. - Ты уже придумала имя для девочки, - желая, сменить тему, спросил Перов.
- Да, ее будут звать Клавдия, в честь матери Максима. Я ее ни когда не видела, но думаю, что они с ней очень похожи.
- Красивое имя, - улыбаясь, ответил доктор.
- Не окажете честь стать нашим крестным, - спросила Фрося у Сергея Михайловича.
- Почту за честь, - ответил тот. - Ты уже думала когда состояться крестины?
- Как только найдется Максим, - с грустью, но с надеждой в голосе ответила Фрося.
          


4.


           С тех самых пор прошел ни один год. Ежедневно, Фрося ждала своего мужа, хотя для всех это и казалось безрассудным занятием, но огонек в сердце девушки не гас и какой-то внутренний голос говорил, что он обязательно к ней вернется. Конечно, и у нее бывали минуты отчаяния, когда ей казалось, что Максима больше нет на белом свете и тогда она долго плакала, одна, в своей комнате, так чтоб ни кто не знал об ее слезах. Бывало, от горя и тоски она рассыпалась на осколки, но все же, с рассветом по кусочкам, склеивала себя вновь.  Брала себя в руке и говорила сама себе, что муж ее жив и он обязательно к ней вернется. Этот «самообман» как считали все во круг, да, порой, она и сама так думала, помогал, ей жить.
            Перов выполнил свое обещание, данное Фросе в тот день, когда родилась ее дочь, и предпринял все, чтоб найти Уварова, но результат оказался не удачным. Его человек, даже был в той больнице и, казалось, что еще немножко терпения и они узнают правду, но фортуна была не на их стороне. Ни кто из сотрудников той больнице не рассказал про молодого человека, потерявшего память и, увезенного, в тот же день, в Париж. Разочарованный в  поисках и подавленный случившимся, Сергей Михайлович долго не мог, признаться Фросе, что след потерян и ни каких сведений о ее муже у него нет. Перов был уверен, что Уварова больше нет на этой земле, что ожидание умершего человека бесполезное занятие и ни раз пытался. поговорить об этом с Фросей, но все его попытки были резко оборванны. Она и слышать не хотела, о погибшем муже, это не укладывалось у нее в голове и тем более в сердце.
              Постепенно жизнь налаживалась, и хотя, практическо год Фрося провела в запрети, занимаясь только своей  малышкой, все же, Перову удалось, сделать невозможное, уговорить девушку, выходить в люди, и не замыкаться в себе. И Фрося стала, бывать в Петербурге, посещая различные выставки, театры, балы.  Тем времени слух разнеся по всему Петербурге, что не далеко от города живет молодая одинокая вдова, да к тому же неотразимая красавица, да еще и с приличным состоянием. Каждый новый день заезжали к девушки все новые женихи, но все попытки, хоть как-то начать, ухаживать за одинокой вдовой, заканчивались неудачей. Хотя, и был один настырный молодой человек, который несколько лет не оставлял Фросю в покое, выдавая, себя за друга. Звали его Владимир Николаевич Воронцов , красотой которого восхищались все современники того времени.
               Родился Воронцов в обеспеченной дворянской семье, и детство его проходило в полнейшем достатке.  Но к тому времени, когда он впервые повстречал Фросю, финансовое положение семьи было неважным, а если сказать точнее, то обнищавшим, хотя, и пытались Воронцовы, показать окружению, что все еще имеют массу возможностей, «живя на широкую ногу» и ни в чем  себе не отказывая. Отец Владимира — Николай Петрович, был изрядный мот и кутила. Еще , когда Владимир был совсем ребенком, Воронцов старший вздумал, перестроить усадьбу, в которой они жили, на современный лад. На переустройства дома была потрачена огромная сумма денег. Реконструкция велась масштабная, каждая новая деталь новоявленного дома, отличалась изысканностью, роскошью, величием и, конечно же, дороговизной, что изрядно истощило кошелек Воронцовых. В добавок, Николай Петрович был заядлый картежник, проматывая состояние семьи  за игральным столом. Да и Воронцов младший не отличался экономией и благоразумием.  Еще будучи за границей, где он получал образование, Владимир требовал пересылать ему не малые суммы денег, тратя их, на различные развлечения, такие как вино и женщины. По возвращению в Петербург, Владимир узнал, о том, что их состояние, которое веками накапливали их предки, было размотано, прогуляно и растранжирено до последнего гроша, а их усадьба давно заложена под залог. Возлагая большие надежды на сына, который должен был вернуться из-за рубежа с приличным образованием, родители полагали, что Владимир станет достойным гражданином отечества, став, величественно нести государственную службу, и тем самым, сможет, поправить их сегодняшние дела. Но Воронцов младший не спешил, обременять себя чиновными  делами  и прибыв, в родные пенаты , продолжал вести праздный образ жизни.
               Фросе же, этот молодой человек был представлен на одном из баллов, на который ее уговорил, пойти Сергей Михайлович. С первого взгляда, она покорила Владимира своей красотой, а узнав, о ее положении, решил, во что бы то не стало, завоевать прекрасную «вдову», и не только ради любви, но и с целью поправит свое финансовое положение. Но все его ухаживания были напрасны, Фрося воспринимала Воронцова, только как друга. Сколько раз он рассказывал молодой матери о его чувствах и просил, не прогонять его от себя, делая акцент на жалость, к своей бедной влюбленной персоне, но девушка отвечала категоричным нет, говоря прямо и откровенно, что ее сердце принадлежит лишь одному человеку, ее мужу, которого она будет любить до конца своих дней.  Что его увлечение ей — это впустую потраченное время и ему пора переключиться на другую женщину, с которой, вполне возможно, он создаст семью и будет счастлив. Но Воронцов не отступал от  цели, надеясь, все же на взаимность, ведь ни одна женщина мира не смогла, устоять перед его красотой и обаянием, и это придавало ему надежду и уверенность в завтрашнем дне:
- Я люблю, Вас, Фрося. Всем сердцем. Вы единственная женщина на этой земле, с которой бы я хотел, провести остаток своих дней, - отчаянно пылко пытался Вонцов донести до девушки свои чувства к ней.
- Владимир, умоляю вас, не тратьте время по-напрасно. Вы прекрасно знаете мою ситуацию. Я ни когда не смогу ответить вам взаимностью, - пыталась, охладить пыл молодого человека Фрося.
- И все же я надеюсь на взаимность. Не гоните меня от себя, дай те же мне возможность, доказать вам мою волчью верность и преданность.
- Разве дело в вас! Когда волчицу убивают, то волк больше семьи не создает. В моем сердце зима и только один человек сможет ее растопить, другим же это не подвластно. Скажите, Владимир, вы любили когда-нибудь так, что даже имя человека причиняет невероятную гамму чувств. Когда он был рядом, то  стоило, лишь, услышать его имя, то сердце замирала в сладостном ожидании, а кровь бежала по венам весенним звенящим ручейком и на душе расцветала весна с душистым запахом сирене. А сейчас он исчез, пропал, и я не знаю, что с ним, жив ли он. Но все равно продолжаю, ждать, пусть это кажется безумием, сумасшествием. Мне все равно, что думают другие. Но я его жена, перед Господом Богом. Перед алтарем я поклялась в вечной верности и любви. Да, я безрассудно жду Максима. И не потому, что  должна, обязанна, так велел Бог. А потому что, один лишь звук имени его, сейчас, когда он далеко, отзывается в моей душе болью, это как орел, которому отрезали крылья. Раньше, он мог летать над замлей, под облаками, любуясь красотами земли, ее морями и лесами и он был счастлив, потому что он был цельным. Но в один миг, у него отняли эту возможность, и как бы он не старался, начать жить заново, ежедневно,он будет, вспоминать об ушедших днях, и ему будет горько от этих воспоминаний, но все же он будет продолжать жить, надеясь, вновь парить, разрезая воздух своими могущественными крыльями.  Так и я живу, ампутированная, без частички себя, жду, прося Всевышнего, вернуть утерянное. Увы, Владимир, не просите меня, полюбить, вас, так как это невозможно. Моя вторая половинка потерялась, разделив, меня на двое и только, та душа и сердце, сливаясь с моим расколотым естеством, излечит меня, соединившись со мной во едино.
-Я буду ждать вас столько, сколько потребуется. - Каждый раз отвечал Воронцов благонадеянно Фросе. Он не верил, что Максим жив, и по этому не оставлял надежды, что, однажды, ей надоест мучить себя и жить воспоминаниями, что Фрося одумается, проснется и посмотрит на него ласковым взглядом, оттаяв, свое сердце для новой любви.


5.

             Максим же много лет прожил неведении и обмане, забыв, про жену и ребенка, которого он так и не увидел, не держал на руках, не присутствовал в тот момент когда его дочь появлялась на свет. Марго ни когда не упоминала о Фросе. Уварову была рассказана банальная история о том, как они приехали на несколько недель в Петербург, посмотреть как изменилась Россия. Он часто интересовался у Марго, чем они занимались эти три года, которые выпали у него из памяти, но ответы всегда были сухими и невнятными, говоря о том, что доктора опасаются за его здоровье и рассудок и рассказы были тут же прерваны, как не пытался Максим убедить, что правда пойдет только ему на пользу, все же Марго стояла на своем.
             Возвратясь, в Париж Максим настоял на том, чтоб они жили в его доме и Марго уступила, хотя и с большой тревогой, она надеялась, через некоторое время, переубедить Максима, переехать в дом Мирослава Бермана, но Максим желал быть хозяином своего дома, дом же Берман ему казался чужим и холодным.
             Еще в дороге, Маргарита  убедила Екатерину Капустину, пожить в их доме некоторое время, на что Катя с радостью согласилась, ведь она тоже не хотела, покидать Париж так и, не увиде,в своего возлюбленного. Она рассказала свою историю Максиму и Марго по пути в Париж и Уваров с радостью согласился, помочь девушке, отыскать музыканта. Достать адрес скрипача оказалось не сложно и вот Катерина едет на встречу к тому, кто воспользовался ее наивностью. Она робко постучала в дверь, спустя пару секунд дверь открыла женщина, она была в глубокой беременности, ее живот выделялся, как темное пятно на светлой ткани, она спросила Катерину: «Чем она ей может помочь?», Катя ответила, что ищет хозяина этого дома и у нее срочный к нему разговор. Тогда женщина в положении впустила Катю в дом, сказав , что она, если желает, может, его подождать его пару минут. Девушка зашла в дом, и увидела еще двух маленьких сорванцов пяти и трех лет. «Чьи это дети?», - спросила Катерина у женщины. Дама с улыбкой ответила, что это ее дети и что она является хозяйкой этого дома. Это известие ударом легло на сердце Катерины. В глазах потемнело, а сердце безудержно отстукивало бешеный ритм. В Волнении она выбежала из дома, даже не попрощавшись. Она бродила одна по улицам чужого города и горько плакала. Картина произошедшего с ней яркими красками вырисовывалась в ее мозгу. Мужчину которого она любила, которому она отдалась в надежде стать его супругой, был уже давно женат. У него была семья. Сейчас она ясно понимала, что была в его руках лишь развлечением на время, которое он проводил в дали от своей жены. Удобной куклой, в которую он играл от скуки, чтоб скоротать долгие  северные вечера. Она стояла на мосту и смотрела на воду бурлящую в низу. Она уже готова была поддаться искушению и прыгнуть в бурный поток, издающий шум у нее под ногами, но вдруг она вспомнила свою мать и братьев, которые так нуждались в ней и жалость к своим родным и любимым людям одержали верх над горькой и печальной судьбой девушке, над историей, казавшей ей на всегда оставившей клеимо в ее душе и глубокую рану в сердце. Она свернула с моста и поймала извозчика, который довез ее по названному адресу. Если б только девушка знала, что тот дом, в который она сейчас направлялась, станет ее последним пристанищем, что она ни когда уже не сможет увидеть родных ей людей, она  бы приказала, ехать прочь из этого города, обратно в Россию, не взяв ни гроша от своего душегуба. Марго малыми дозами подмешивала в еду и питье Катерины яд, который она приобрела у одного аптекаря за хорошие деньги. Ежедневно Капустиной становилось все хуже, но она даже и представить не могла, что она умирает, списывая ,свое состояние на депрессию. Когда же пришло время покинуть Париж, Катерина совсем себя почувствовала плоха. Максим пытался, отговорить девушку от этой затеи и хотел вызвать доктора, чтоб тот осмотрел Катерину, но та отказалась. В дороге сердце девушки не выдержало и она скончалась, кучер же испугавшись, сбежал вместе с деньгами, которые были заплачены за услуги, оказанные девушкой. Так Катерина Капустина, не доехав до Родины, умерла  в безлюдном поле на чужой земле, оставленная на съедение зверям и  растерзание, того, что при ней имелось, разбойникам.
                Спустя, пол года Уваров узнал из газет, что в России приговорены к смертной казни пять дворян, которых называли главами декабрьского восстания. Хотя изначально приговор был намного суровей и к смертной казни готовились аж тридцать девять человек, но Николай был к ним великодушен и помиловал, сослав их в Сибирь. «Сегодня 13 июля 1825года, - читал статью Уваров, - по решению  Российского Верховного уголовного суда о смертной казни был вынесен приговор следующим лицам:  Н. М. Муравьев-Апостолу, П.Г. Каховскому, К.Ф Рылееву, П.И Пестоль и С.П Трубецкому. Рано утром вердикт был приведен в исполнение, заменив, четвертование на повешение.  Казнь не произошла без конфуза. Трое повешенных на эшафот всходили дважды: Н.М Муравьев, П.Г. Каховский и К.Ф. Рылеев. Первая попытка вышла неудачной и эти три дворянина, сорвались с петли, но были повешены вторично. Всходя, за нова, на виселицу К.Ф Рылеев возмутился, произнеся следующие слова: «Несчастная Россия, даже  повесить, нормально не могут.»» Закончив, читать, Максим задумался, ему казались знакомыми, те фамилии, которые были в газете.
- Павел Пестоль, - сказал Максим в слух, - может, мы когда-то  были с ним знакомы? Семьдесят один, - растерянно произнес он. - Что это за цифра? - задумчиво, выговорил он.
                Уваров  спросит у Маргариты не знакомы ли они с некоторыми из этих людей, но Марго лишь отрицательно покачает головой, сказав, что не про одного из них ни чего не слышала, и вряд ли Максим мог, быть с кем-то из них знаком. А цифра? Мало ли что в голову взбредет.
                Шли дни, месяцы и годы. Максим все сильнее понимал, что Маргарита душевно далека от него и он ни как не может, справиться с мыслями, что она для него чужая. Как ни пыталась, Маргарита, вновь, завлечь, влюбить в себя своего бывшего мужа, у нее ни чего не выходило. Она больше не совершала тех ошибок, которые она делала в браке с Максимом. В этот раз она сменила тактику и была с ним добра, мила и нежна, но все же, дьявольщина, которая жила в ней просыпалась в ее сознание и брала вверх. Она становилась злой и агрессивной с людьми, которые ни чего плохого ей не делали, но как-то пересекались на ее пути. Порой, Максиму казалось, когда он видел Маргариту в припадке злости и жестокости, что это и есть настоящая Марго. Усталость, от непонимания, несхожести душ и сердец, холодности, которое Максим испытывал по отношению, как он думал, его жены, вынудило его убегать от семейной рутина и скуки в дом, который он приобрел на берегу Сены. Природа лечила его. Он мог, часами сидеть на берегу реки, смотря на ее течение, а затем брать кисть в руки и начинать творить. В его тайной и загадочной хижине, в которую не ступала нога той, от которой он сбегал, набралось множество картин на которые вдохновляла сама природа. Конечно, Марго знала о существовании того дома, но не разу туда не съездила, считая, ее убогой и ничтожной, неподходящей для житья, тем более такой уважаемой даме, как она. Впрочем, на это и рассчитывал Уваров, когда отдавал за тот дом деньги.
                Таким образом прошло пять лет.



III. 1830 год. Поместье Берман.


1. 

                Последний день лета вступил на дорогу своего прощального шествия идущего года, окрасив, его разноцветными красками наступающей осени. Осени, которая принесет в Россию смертельную эпидемию, и вспыхнет холерным вирусом русская земля, сжигая на своем пути жизни и судьбы людей. Но пока еще ласковыми лучами греет солнце, радуя, людей последними погожими деньками, обнимая своим теплом снаряжающуюся в зиму природу, которая, обманно окрашивается, в разноцветные цвета радуги, чтоб через неделю, другую померкнуть в серой тоскливости дождей и хлябости луж, вместо пестрого многоцветия проселочных и уличных дорог. 
               Первые лучи солнца заглянули в открытое окно спальни Фроси. Встав, с кровати и, приведя, себя в порядок, девушка спустилась к завтраку. Не успев, сеть за стол, Фросе доложили, что Отец Никифор ждет ее в гостиной:
- Удивительно, - изумилась Фрося. - в такую-то рань. - И она поспешила в парадную комнату, чтобы самой пригласить батюшку позавтракать с ней вместе.
 - Отец Никифор, доброе утро. - с улыбкой поприветствовала Батюшку девушка.
- Здравствуй, Фросечка.
- Пройдем те к столу, Батюшка. За завтраком вы мне расскажите, чем обязанна такому раннему визиту.
                И Отец Никифор, приняв, предложение Фроси проследовал за ней в столовую.
- Фрося, на днях я покидаю наши края, когда же я вернусь ,вновь, сюда и сам не ведаю, - начал священник.
- Мне будет жаль с вами расставаться, - грустно ответила Фрося, - Вы ведь с детства меня знаете, все мои тайны, горести, радости и печали. Мне вас будет очень не хватать. Куда же вы едите?
- Сначала в Ватикан, затем в Париж.
- Как я рада за вас, вы ведь всю жизнь мечтали там побывать.
- Да, это правда. Пришло время воплотиться в жизнь моим тайным желаниям. Но, Фрося, поговорить я пришел совсем о другом.
- О чем же?
- О Клавдии. Твоей дочери скоро исполниться пять, а она все еще не окрещена. Не хорошо это, Фрося. У девочки должен быть свой ангел хранитель, и мне бы не хотелось, уезжать от вас, не исполнив, свой долг священника.
- Да, вы правы, Батюшка. Но вы же знаете, по какой причине я откладываю крещение дочери.
- Я понимаю тебя, Фрося, и уважаю  твое терпение, но девочка не должна страдать из-за того что ее отец пропал без вести и кто знает, вернется ли вообще.
- Вернется, - строго ответила Фрося, но ту же смягчилась, продолжив, разговор уже в более дружелюбном тоне. - Вы правы, Клаву надо окрестить. Когда у вас назначен день отъезда, Батюшка?
- Через неделю меня уже здесь не будет.
- Тогда договорились, до вашего отъезда мы совершим сей обряд. 
- Я очень рад, что ты не стала спорить со мной и приняла разумное решение, Фрося.  Ну что ж, спасибо за чай, - вставая из-за стола, поблагодарил девушку священник,  - теперь же мне пора идти. До встречи, Фрося.
- Всего хорошего, - вставая из-за стола, чтоб проводить отца Никифора, сказала Фрося.            
               Был полдень. Это время Фрося всегда проводила с дочерью. Сегодня они беззаботно играли во дворе на импровизированной детской площадке. Клавдия росла чудесной, доброй, нежной и умной девочкой. Но был у нее один недуг, который очень беспокоил мать, Клава за свои четыре года не произнесла не единого слова. Сам Перов не мог, поставить точного диагноза, считая, отсутствия речи у ребенка запоздалым развитием этой самой речи. У девочки был хороший слух, острое зрение и развитый ум. Для своего возраста она отлично рисовала, моментально запоминала все то, что ей показывали и называли, с легкостью, определяя, тот предмет или картинку, который был назван. Так же она без особого труда писала любую букву алфавита и знала цифры от нуля до десяти.
                Сегодня Фрося совсем не ждала Перова, но играя с дочерью в песочнице и, строя, там, различные замки и кулинарные «шедевры»,  вдруг заметила, что Клавдия, оторвавшись, от возведения очередного песочно-архитектурного ансамбля из башен, рвов и мостов, подняв, голову вверх, весело улыбнулась, встала с колен и побежала по направлению к дому. В следующую минуту  Фрося уже наблюдала картину, как ее дочь с весельем повисла на шее у доктора и крепко его обнимала.
- Сергей Михайлович, - радостно крикнула Фрося Перову, - какой приятный сюрприз.
- Фрося, добрый день, - поприветствовал эскулап девушку, подходя к ней с ребенком на шее. - А что это у меня для тебя есть, - игриво он обращался к Клавдии, доставая из кармана леденец, и, давая, его девочке. Клава аккуратно, взяв, его из рук доктора, вежливо поклонилась в знак благодарности и удалилась на одну из скамеек, которые стояли во круг детской площадки, чтобы насладиться сладким вкусом сосательной конфеты. - Как у вас дела? - затем обратился он к Фросе.
- Все как обычно, - с некой грустью в голосе сказала Ефросинья.
- А я ведь к вам не просто так сегодня зашел, а с неким делом. Пройдем, Фрося, сядем и спокойно поговорим. - И компания из двух человек присели на соседнею скамью, что стояла под тенью вековых лип, на против той скамьи, на которой сидела девочка.
- Вы меня заинтриговали, Сергей Михайлович. - серьезна сказала Фрося.
-Послушай, Фрося,недавно я писал в Париж одному моему приятелю, когда-то мы вместе с ним работали. Сейчас же он уважаемы человек во Франции, доктор медицинских наук. Я ему рассказал о Клавдии и он согласился, осмотреть ее.
- Хорошо, что требуется от нас?
- Собирать багаж и ехать в Париж.
- Как в Париж? Я решила, что он прибудет в Петербург.
- Фрося, это поездка необходима для девочки. Одна голова хорошо, а две лучше. Я уверен, он сможет, помочь ей. - Помолчав немного, и видя, что девушка находится в неком оцепенении, Перов добавил. - Есть еще одно обстоятельство из-за которого я желал бы, чтоб вы уехали из России в ближайшее время. Уже вывялено несколько человек зарожденных холерой. Ты понимаешь, Фрося, как это опасно? Боюсь, ка бы эта зараза не превратилась в эпидемию.
- Да, но…
- Не понимаю, какие могут быть раздумья?
- Вдруг Максим вернется, а нас нет.
- Тогда мы ему скажем, что ты во Франции, - тяжело вздыхая, ответил доктор. Каждый раз он изумлялся, слыша от девушки с какой верой и терпением ждет Фрося мужа.   - Ты ведь не оставляешь пустой дом, - добавил он, не желая, спорить по этому вопросу.
- Да, вы правы, я не имею права раскидываться такой возможностью. Скажите, Сергей Михайлович, когда мы едим.
- Как только соберете вещи, я сразу же отпишусь во Францию. У тебя ведь есть адрес и ключи от дома Максима.
- Да, - со вздохом сказала Фрося,- мы мечтали, побывать там, когда родиться ребенок, но не пришлось, - грустно добавила она.
- Что ж, я рад, что тебе будет где остановиться. Послушай, мой кучер  француз, он со мной еще с тех пор, как я там жил. Он полностью в вашем распоряжении. Париж он знает как своих пять пальцев.
- Но разве вы не едите с нами?
- К сожалению у меня не получится. Но тебе не за что тревожится. Жак — так зовут моего человека, очень хороший, на него можно полностью положится. Если ты хочешь, ты можешь взять с собой Владимира Воронцова, уверен, он бывал в Париже
и не откажется от такой поездки.
- О, нет. Я вас умоляю, Сергей Михайлович, не говорите ему ни чего о наших планах. Я тоже уверена, что если ему предложить, сопровождать нас он с удовольствием согласиться. Но мне бы этого не хотелось.
- Почему? - удивился Перов.
- Ну вы понимаете, замужней девушке неприлично, появляться в обществе молодого неженатого мужчине.
- Я понял тебя, Фрося.
- Сергей Михаалович, у меня к вам тоже есть одно дело. Сегодня с самого утра ко мне заходил отец Никифор. Он надолго уезжает из наших краев. Так вот, мы договорились с ним по крестить Клавдию до его отъезда. Не согласитесь ли вы, Сергей Михайлович, стать крестным отцом моей дочери?
- Почту за честь, Фросечка, - улыбаясь ответил Перов.
              Отобедав, в поместье Бермен Перов попрощался и отбыл по своим делам. А через несколько дней он приехал вновь, чтоб участвовать в крещении Клавдии и проинструктировать Фросю по скорому отъезду. На следующий день крестин мать с дочерью оставили родовое гнездо, чтоб там, в далекой Европе, вновь, обрести мужа и отца.



2. 1830 год. Франция. Париж.



                Парижское лето 1830 года выдалось не спокойным для Франции. Идеологически настроенная молодежь  пыталась, свергнуть короля Карла десятого и его правительство. В июле город был охвачен мятежом. Начались вооруженные столкновения бунтовщиков с полицией и войсками. Париж был весь заставлен укреплениями и баррикадами, восставшим удалось, захватить правительственные здания и, тем самым, добиться отречения  Карла десятого от престола, корона была вручена герцогу  Филиппу Орлеанскому, позже именующим Луи Филиппом первым.  В результате  июльского переворота были свергнута династия Бурбонов на всегда, а эхо революции прокатилось по всей Европе, вспыхивая кровавым огнем.
                Сентябрьским осенним днем карета с тремя дамами, Фросей, ее маленькой дочерью и Марфой, которая была,  взята для помощи по дому и с девочкой, въехала в Париж. Карета двигалась по главным улицам города. Через окна кареты они наблюдали за  элегантностью и изысканностью узких улочек богатых кварталов, где жила парижская знать , его каменных мостов, переброшенных через бурно текущую реку, домов, увитых цветами и великолепных дворцов. Их экипаж медленно передвигался в центральной части города, давая пассажирам, рассмотреть всю его красоту.
- А это Елисейские поля, - крикнул Жак женщинам, - а дальше вы сможете увидеть Триумфальную арку.
- О, Боже!Триумфальная Арка! - вдохновилась Фрося. - Твой отец, моя дорогая, - обращаясь она к дочери, - много рассказывал о ней. Проехать через такое сооружение — это самая большая драгоценность и награда для полководца и его армии, без которой он бы не назывался великим. Смотрите, а вон и она, - показывала рукой Фрося дочери и Марфе на воздвигающуюся арку. -Только после оглушительных побед Гай Юрий Цезарь был всерьез воспринят римлянами и признан великим императором. Триумф Юрия Цезаря. Именно  в Великой Римской империи впервые  зазвучало слово — триумф — что обозначало, вступление великого полководца и его бесстрашной армии с победой — безоговорочной, быстрой и с наименьшими потерями, а арка под которой они проходили  — триумфальной. Твой отец, Клавочка,  мечтал увидеть это произведение искусств, так он ее называл, в ее конечном облике. Ее фундамент был заложен еще при Наполеоне. Она должна была стать символом великих побед Бонапарта и его войска - смелого и храброго. Но воинственно настроенный император «перекроить» карту старого света, начал, терпеть поражения на полях сражения. Вот уж двадцать четыре года идет ее строительство и когда закончится, только Богу известно, - с грустью улыбнулась Фрося дочери, поцеловав ее головку и нежно проведя рукой по волосам девочки, которая прильнула к материнской груди  и с вниманием слушала ее рассказ.
                Все работы над аркой завершаться через шесть лет после описываемых событий, и ее не без основанием назовут шедевром архитектурного искусства. Наполеон Бонапарт умер, так и не осуществив, своей заветной мечты, с триумфом проехать под сводами Триумфальной арки, вдохновленный, после великих побед своим талантом военного стратега. Однако, в 1840 году, кортеж везущий его останки все же проложит свой путь под дугами победной арки, тем самым, посмертно, удостоив, величайшего французского воина и завоевателя сей почести, и исполнения мечты.
                Экипаж свернул на площадь, которая после революции стала называться Площадь согласия. До 1789 года площадь именовалась В честь Людовика пятнадцатого, чей памятник и украшал площадь, стоя, прямо в ее центре. С приходом мятежной власти конца восемнадцатого века памятник был снесен, а на его месте была воздвигнута гильотина, которая, сполна выполнила свое предназначение.   Алая река из крови лилась потоком по мостовой, а ее зловонный запах был на столько сильным, что коровы, проходивших по площади, охватывала паника.
                Карета прибыла в назначенное место, о чем и доложил Фросе Жак. Выйдя, из кареты и, увидев, дом своего мужа, девушка невольно разволновалась, ей стало трудно дышать, но, сделав, глубокий вздох, Ефросинья постаралось, взять себя в руки. Она помогла Клавдии, соскочить на землю с высокой ступеньки кареты и грустно сказала дочери, смотря, на красивейший дом в готическом стиле: « Здесь жил твой папа, милая, давно, еще до твоего рождения». Найдя, ключи от дома в сумочке, Фрося подошла к двери, вставив, его в замочную скважину, она попыталась, его повернуть, но ключ не подходил к замку, тогда она, чисто механически потянула за ручку и к ее удивлению дверь ей поддалась. Но это событие привело девушку в замешательство и насторожило ее, поэтому она приказала своим попутчикам, оставаться на улице, пока сама их не позовет.
                Войдя в дом она осмотрелась, здесь явно кто-то жил и откуда-то доносились людские голоса. Вдруг из-за спины она услышала голос:
- Мадам, вы кого-то ищете? - повернувшись, девушка увидела слугу.
- Скажите это дом господина Уварова?
- Так точно. Но Максима Семеновича сейчас нет дома.
- Нет дома? - с непонимание, повторила Фрося.
- Да, он будет позже, но мадам…
- Люк! - услышала знакомый голос Ефросинья, с верхнего этажа - у нас гости? - а потом застучали босоножки по лестничным ступенькам, спускаясь вниз. С изумлением девушка увидела Марго, которая в ту же секунду, увидев, Фросю с ужасам в глазах смотрела на нее. С минуту они молча смотрели друг на дружку, не понимая сон это или явь.
- Марго? Что ты здесь делаешь? - прервав, молчание первая заговорила Фрося.
- Люк, - обратилась Маргарита к слуге, - ты свободен. - И туту же взяв себя в руки начала диалог с Ефросиньей. - Я здесь живу, как видишь.
- Но по какому праву? - возмутилась Уварова.
- Я должна тебе это докладывать?
- Этот дом принадлежит Максиму, моему мужу. Я надеюсь ты не забыла на ком он женат. - И вдруг в памяти Фроси воскресли слова, произнесенные слугой, о том, что Максима Семеновича в данную минуту нет дома, но он будет позже. Пораженная девушка появлением Марго, совсем позабыла об этих словах Люка в первые секунды своего изумления. - Максим здесь? Я слышала как слуга произнес его имя, сказав, что он скоро должен прийти,- как то не решительно и озадаченно спросила она.
- Да, мы снова семья. - Марго решила действовать нагло и решительно, постаравшись, как можно быстрее, избавиться от нежданной и такой нежеланной гости. - Максим любит меня и всегда любил. А ты была лишь развлечением. Поигравшись, он, вновь, пришел ко мне. Он умолял, простить его и уехать с ним по-дальше от тебя. Теперь же мы с ним очень счастливы, так что прошу, покинь мой дом.
                Фрося не могла произнести не слова. Она стояла обездвиженная. В глазах потемнело от услышанного, наливая их слезами и к горлу подступал комок отчаяния. Тогда Марго, не выдержав, минут молчания, которые ей, казалось, несутся вскачь галопом. Каждая секунда для нее была дорога, нужно было успеть выпроводить Фросю за дверь, и она молча протянула руку в сторону двери. Этот жест вывел Ефросинью из стопора.
- Нет, - вдруг решительно заявила Фрося, - пусть Максим мне все объяснит. Посмотрит мне в глаза.
- Послушай, - раздражительно начала говорить Марго, -ты что мазохистка? Максим слишком добр, он не хочет, чтобы ты страдала. Просто уходи. Начни новую жизнь, забудь, что ты когда-то была с ним знакома.
- Не хотел, причинить мне зла?- усмехнулась Фрося, с долей возмущения и досады. - Он просто уничтожил меня своим бегством и трусостью.  Так пусть сейчас, когда я его нашла, объяснит мне, за что он так со мной поступил.
- Хорошо, тогда я прикажу, вышвырнуть тебя за дверь.
- Ты можешь делать, что угодна, но я не уйду от сюда, пока не увижусь со своим мужем. У тебе не получится меня прогнать, ежедневно, я буду приходить в этот дом, пока не добьюсь желаемого.
                Это был удар для Марго. Она не понимала, как действовать дальше, оставался  лишь единственный шанс, заставить, уйти из этого дома эту девушку, рассказав, ей правду.
- Хорошо, - начала она, - ты узнаешь правду. Максим не помнит тебя, он считает меня его законной женой.
- Что за бред? - возмутилась Фрося.
- Послушай, это чистая правда. Помнишь, пять лет назад в декабре, были какие-то столкновения восставших солдат, против нынешней власти, так вот, в Петербурге была стрельба. Максим в тот день, каким-то образом очутился на площади, где и происходили эти события, его лошадь встала на дыбы и он не удержался в седле, упав с нее, при этом ударившись головой. Удар был довольно сильный, что привело к частичной потери  памяти, последнее, что помнит Максим это день нашей с ним свадьбы.
- Почему же ты не рассказала ему всю правду? Ты решила, что он ни когда меня не вспомнит? Ты поступила подло.
- Доктор, который дежурил в тот день в больнице ,запретил мне это делать. От сильного волнения Максим полностью может лишиться рассудка. Теперь ты понимаешь, всю тонкость сложившийся ситуации. Он не должен тебя увидеть. Уходи.
- Я тебе не верю. Ты все врешь.
- Тогда почему он не вернулся к тебе?
- Я хочу увидеть Максима, только после этого я приму для себя решение. - В голове у Фроси творился хаос. Она не понимала во что ей верить и как быть, одно она знала точно, что без разговора с мужем, она не покинет этот дом. Спустя, минуты женщины услышали стук двери, все их взгляды были обращены на топот приближающихся шагов.
- Марго, - услышала Фрося голос, который пронесся холодной бурей по венам и остановил биение сердца. - Чей экипаж стоит около нашего дома? - его силуэт показался в комнате, и с улыбкой он произнес, - женщина с ребенком, гулявшие, около дома, увидев меня, перекрестилась, зовя, всевышнего на помощь и чуть не упала в обморок. - И, заметив, гостью в гостиной, которая была белее свеже выпавшего снега, обратился к ней, - Вам плохо, мадам? Вы сейчас упадете в обморок. - А через секунду Фрося уже ни чего не видела, мрак завладел ее очами и она потеряла сознание.



3.


                Открыв, глаза Фрося увидела склонявшегося к ее лицу мужа, который хлопал ее по щекам. Она смотрела ему в глаза, видя и осознавая, что Максим не узнал ее. Она хотела ему что-то сказать, но дар речи подвел ее, и из ее уст вырвался стон отчаяния.
- Славу богу, вы пришли в себя? - сказал он Фросе.
- Максим, принеси стакан воды,- командным голосом произнесла Марго и со словами «Я сейчас вернусь», - Максим вышел из гостиной. - Теперь ты видишь, что я говорила правду,- быстрым, но довольна тихим голосом обратилась Маргарита к Фросе. - У тебя есть лишь два пути,уехать, не рассказав, ему о вашем замужестве, тем самым спасти Максима от сумасшествия или же рискнуть его здоровьем,  и тогда он не достается не тебе не мне.
                В комнату вошел Максим, неся, в руках стакан воды, протягивая, его Фросе:
- Как вы себя чувствуете?
- Лучше, - безжизненным голосом ответила Фрося и отпила принесенную для нее воду, сделав, несколько глотков.
- Меня зовут Максим Уваров. Скажите, мы раньше с вами не встречались? - с интересом он смотрел на свою же жену, даже не догадываясь об истинном предназначении в его жизни сей особы. - Простите, за такой вопрос, дело в том, что я не все события помню из своей жизни. -  Фрося смотрела на него и не знала, как ей поступить и что сказать, но, спустя, мгновение тихим и нерешительным голосом ответила:
- Нет. - Но затем взяв себя в руки сказала, то что привело Маргариту в бешенство. - Я двоюродная сестра Маргариты, мое имя Ефросинья, я вас прошу, позволить, мне какое-то время, пожить в вашем доме.
- Конечно. Вы можете оставаться здесь, столько, сколько вам потребуется.
- Благодарю вас, Максим Семенович.
- А женщина и девочка, что гуляют около дома они…
- Моя дочь Клавдия и Марфа, она мне вместо матери.
- Клавдия, - пропел Максим это имя. - Давно я не слышал этих родных звуков для моего слуха. Так звали мою мать, к сожалению, ее больше нет на этом свете. И так, я прикажу, приготовить для вас спальни и надо позвать ваших женщин в дом.
- Спасибо, я сама выйду к ним  и скажу, что мы останемся у вас на какое-то время. - И Фрося, до сих пор, сидевшая, на софе, не решительно, по клонясь, Максиму, вышла из дома. Марго же кипела от ярости, не понимая как ей вести себя дальше. Для нее лишь было ясно одно, надо как можно быстрее избавится от этой девушки.
              Завидев, Фросю, Марфа кинулась к ней на встречу.
- О, Боже Праведный, твой муж жив.
- Жив, Марфушка, жив. Но меня он не помнит.
- Как так? Уж не так и сильно ты изменилась за эти пять лет, что его не было.
- У него амнезия, частичная потеря памяти, - со вздохом грусти сказала Фрося. - И самое обидное, что я не могу рассказать ему правды, Маргарита говорит, что от сильного волнения он полностью может потерять рассудок.
- Это как? - непонимающи переспросила Марфа.
- Стать безумным, Марфушка, - с отчаянием ответила Фрося.
- И вы ей верите? Подожди, а что делает Маргарита Мирославовна в доме твоего мужа?
- Говорит, что он думает, что она все еще его жена, что последнее, что помнит Максим, так это день их свадьбы. Вечером я тебе все подробно расскажу, я и сама, пока, не совсем понимаю что произошло.
- Как же так? Ее помнит, а тебя нет?
-Так-то Мафушка, ее помнит, а меня нет. Да и мне придется молчать. Только, посоветовавшись, с Сергеем Михайловичем я смогу, что-то предпринять и ты, пожалуйста, молчи Марфушка.
- Как скажешь, Фрося.
                Чемоданы были разгружены и вещи подняты по комнатам. Марфа осталась с Клавдией, чтобы разложить и развесить платьишки, кофточки, носочки девочки по полкам. Фрося же ушла к себе, разбирать чемоданы. Она осмотрела комнату в которой ей предложили поселиться. Эта была уютная спальня разрисованная голубыми красками, с изящной мебелью и с огромным прикроватным зеркалом. Голова у Фросе разрывалась от боли. Утомленная долгой дорогой, перенесенным волнением и подавленным состоянием из-за случившегося, она долго не могла, заставить себя, начать, разбирать вещи, смотря, в пустоту и думая, как ей вести себя дальше: «Главное что живой, - со вздохом произнесла Фрося. - Но, что делать мне? Как мне себя с ним вести, ведь он мой муж и отец Клавдии, а он даже этого не помнит, не знает. Но, мне предается молчать, пока молчать, сначала надо во всем разобраться, сегодня же я напишу Сергею Михайловичу письмо, вдруг и правда Марго все лжет. Боже, как же мне хочется прижаться к его груди, сказать, как сильно я его люблю и что все это время ждала его. Только, я не могу этого сделать, а вдруг, слова Маргариты истины и правда может ему навредить. Я не могу так рисковать его здоровьем».
                Спустя время, гостей позвали на ужин, и все трое спустились ко столу. Клавдия с аппетитом ела предложенные ей блюда, а вот Фрося совсем ни к чему не притронулась, ей совсем не хотелось есть, в горло ни чего не лезло, заметив, этот факт, Максим не по ленился спросить у Фроси почему она ни чего не есть, неужели ей не по нраву их еда:
- Что вы, Максим Семенович, дело совсем не в еде, - вежливо ответила Фрося.
- В чем же тогда дело?
- Понимаете, завтра у нас назначен прием к врачу. Моей дочери скоро исполнится пять лет и она все еще не начала, разговаривать. Этот факт очень огорчает меня. И от того, что скажет врач, будет зависит многое.
- Кто же будет вас осматривать?
- Вивьен Габер, нам его посоветовал один очен хороший человек, именно по этому поводу мы и приехали в Париж.
              Вивьен Габер был врач уже в третьем поколении. Его золотыми руками восхищалась вся аристократия Франции. Его больница в Париже пользовалась большим спросом у самых богатейших фамилий того времени, а сам он был одним из уважаемых людей современности. Отец Вивьена, мечтавший , что сын продолжит династическое шествие на медицинском поприще,  отправил мальчика, еще в совсем юном возрасте, проходить обучение в Германию. Вивьен Габер был достойным продолжателем семейного дела, он с азартом  впитывал в себя получаемые знания и стремился, самостоятельно расширить новые азы в научной медицине, овладевая новыми познаниями. Более всего его увлекала  хирургия и анатомия человеческого организма. Еще в весьма юном возрасте он защищает докторскую диссертацию, становится профессором, затем он подрабатывает научным работником в одной из крупнейших лабораторий города, это позволяет ему более досконально изучить человеческий организм, проводя опыты, и трудясь, над научными открытиями в области хирургии и медицины в целом. Так же Вивьен Габер пробует себя и на преподавательском поприще, читая,  лекции в Французской Медицинской Академии, и в ней же возглавляет хирургическую кафедру. Так к своему почетному возрасту Вивьен Габер стал одним из лучших эскулапов того времени. Да и личная жизнь сложилась более чем удачно. Он был женат на прекрасной женщине, которая родила ему двух дочерей и сына, так что Вивьен Габер — хирург от бога, мог, считать себя вполне счастливым человеком, взявшим, от этой жизни, все, что только он мог.



4.



             Ночью Фросе совсем не спалось. Хоровод из раздумий кружился в голове у девушке, своровав, покой и сон, а в замен, подарив, бессонницу и душевную тоску. Чтоб хоть как-то успокоить волнение и смятение своего угнетенного сердца, Фрося взяла в руки перо и лист бумаги, чтоб написать письмо Перову. Строчка за строчкой лились из ее пера, рассказывая, своему лучшему другу и покровителю, все то, что с ней сегодня произошло. На бумаге она оставляла ту боль, которую она испытывала сейчас, страдания, терзавшие ее естество и сомнения, которые растерзывали ее на куски. Закончив, писать, Фрося попыталась уснуть, но как бы она не звала на помощь Морфея, ее усилия были напрасны.  Тогда, встав, с постели и, накинув, шаль она вышла из комнаты и тихонько, стараясь передвигаться бесшумно, зашла в комнату дочери, усевшись, на кресло, что стояло возле кровати, и стала, любоваться Клавдией, которая мирно спала в своей кровати. С рассветом, умолкли голоса, не дававшие сознанию покой, утихла печаль и убаюкала, в зашедшая, лазурь Фросю.  Закрывая уставшие веки, не вставая с мягкого кресла в комнате свой дочери, девушка отдалась в руки сновидениям. Но сон ее бы не долг. Спустя короткое время, Марфа, которой было велено, разбудить Фросю и Клавдию по раньше, чтобы не опоздать на прием к врачу, не найдя, свою подругу в кровати, поспешила в комнату девочки, где и застала, спящую Ефросинью.
- Фрося, - осторожно прикасаясь к плечу девушки, начала тормошить ее Марфа.
- Марфа, - открыв глаза протянула Фрося, - я и не заметила как заснула. Который час?
- Было сказано, разбудить в восемь. Так и поднимаю.
- Спасибо, Марфушка. Надо и Клавдию будить. - И мать ласково начала просить дочь открыть глаза. Когда же сей ритуал был окончен и все были на ногах Фрося ушла к себе в комнату, готовится к походу к врачу, Марфа же осталась с Клавдией, помогать девочке одеваться, а затем она спустилась вниз и принесла, матери и дочери завтрак. Поставив,  его на прикроватный столик в комнате Клавдии, она, собралась идти и за Фросей, но девушка, спустя, секунду зашла в комнату дочери.
- Марфа, ну зачем? Мы бы и в низу могли попить чай.
- Поговорить, я с тобой хотела на эту тему, Фрося, с глазу на глаз, - шепотом сказала Марфа,вид у нее был заговорщический, что заставила, Фросю улыбнуться.
-  И что же ты мне хочешь сказать?
- А вот что. Видела я вчера как зло Маргарита на тебя смотрит, чует мое сердце, что не ладное у нее на сердце на счет тебя задумано. Что именно, знать не могу, но опасаться ее стоит, злодейка, каких свет не видывал. Слыхала я историю, как одна барыня своих соперниц ядами всякими травила, такая же беспощадная как наша Маргарита Мирославовна была. Вот я и подумала, что сама готовить вам буду, от беды по-дальше.
- Марфушечка, но это не удобно, - нежно ответила своей заботливой подруги Фрося. - Как ты это представляешь? «Извините, но я не буду кушать вашу еду Максим Семенович, так ка моя милая Марфа опасается, что ваша, как вы думаете, жена, может меня отравить» - так я должна ему сказать, когда мы сядем за стол?
- А что хочешь, то и говори, уж это не мои проблемы. Но есть вы будете лишь то, что я вам приготовлю.
- Хорошо, - улыбнулась Фрося Марфе, - а сейчас нам уже пора идти. Клавочка, ты допила свой чай? - обратилась она к дочери, в ответ на это Клавдия качнула головой и женская компания, спустилась вниз. Открыв, входную дверь и, пропустив, вперед дочь и Марфу, Фрося и сама хотела было выйти, но заслышав, шаги спускавшегося по лестнице человека, она невольно повернулась, чтобы удовлетворить свое любопытство и убедиться, что интуиция ее не подвела и что шаги принадлежат Максиму. Максим, увидев, Фросю, поспешил поприветствовать ее:
- Доброе утро, Максим Семенович, - ответила она ему.
- А вы уже уходите?
- Да. Доктор нас ожидает с утра.
- Если вы не против, то я хотел бы сопроводить вас. Вы ведь впервые  в Париже. И мне бы не хотелось, чтоб вы заблудились.
- Жак — наш кучер, он вырос в этом городе. Вы можете не волноваться, за то, что мы можем заплутать.
- И все же, позвольте мне вас проводить.
- Если вы этого хотите, то мы будим только рады.
                И Максим заботливо посадил дам в карету, а затем и сам уселся на против Фроси.
                Больница Вивьена Габера была одной из лучших в городе. По широким и светлым коридорам лазарета ходили мед сестры в кристально белых и как глянец отутюженных халатах. Фрося подошла к девушке, которая отвечала за прием граждан и попросила, сообщить Габеру, что: « Ефросинья Уварова прибыла в Париж с дочерью Клавдией для консультации у доктора, по личной просьбе Сергея Михайловича Перова». Незамедлительно, мать с дочерью пригласили, войти в кабинет доктора, как только было доложено ему о их появлении. Осмотрев, девочку Вивьен
Габер сделал следующие выводы:
- Видимо, была  родовая травма. Но думаю, я смогу, помочь девочки. Мы сделаем небольшую операцию в ротовой полости, подрезав уздечку языка. А затем, постоянные занятия по логопедии. У нас кстати имеется отличный специалист в этой области. Я рекомендую его вам, что самое главное он из России. Но а пока мы должны взять все анализы у маленькой пациентки, так же девочку осмотрят лучшие специалисты моей больницы для удостоверения правильности поставленного диагноза. Доктор говорил по французски, по-этой причине он общался только с Фросей, которая хорошо владела этим языком. - Скажите, мадам, завтракала ли девочка, перед тем как приехать ко мне.
- Да, мы пили чай, - ответила Фрося.
- Анализы принимаются только на голодный желудок. К сожалению, сегодня я не смогу вам больше ни чем помочь, но буду ждать вас завтра. И помните, утром Клавдию нельзя кормить ни чем.
- Спасибо, доктор. Мы будем делать все как выскажете.
- Тогда, всего вам доброго, до завтра, - вежливо ответил Вивьен Габеер. И Фрося тоже попрощалась с доктором. Она уже держалась за ручку двери, чтоб открыть ее, как вдруг остановилась и повернулась к врачу:
- Простите за беспокойство, могу ли я вам, задать еще вопрос, личного характера.
- Я вас внимательно слушаю.
- Может, ли молодой человек, частично потерявший память, сойти с ума, если ему рассказать правду?
- Это очень деликатный вопрос, Фрося. Понимаете, мозг в наше время еще мало изучен. Ни кто конкретно не ответит вам на столь затруднительный вопрос. Дело в том, что мы не знаем, как будет воспринята человеком, та информация, которую вы хотите до него донести. Исключать потерю рассудка, мы не можем, ситуация может усложнится в том или ином случае, если у человека кто-то из родственников страдал безумием, но и нельзя исключать возможности, что узнав правду о себе, больной может полностью выздороветь.
- Благодарю вас доктор.
- Рад был вам помочь. До завтра.
                И Фрося с дочерью вышли из кабинета, предварительно, попрощавшись, еще раз. Максим ждал их в парке, который был на территории больницы, увидев, Фросю с девочкой он подошел к ним.
- Как все прошло? - спросил он Фросю. И  девушка рассказала ему все, что предложил, им сделать Вивьен Габер. - Это же замечательно! - воскликнул Максим, - значит Клавдия сможет говорить.
- Я очень на это надеюсь.
- Знаете, мне совсем не хочется домой. Если вы хотите, я мог бы провести для вас экскурсию по Парижу.
- Хотим. - Улыбаясь, ответила Фрося. - Я очень хотела бы сходить в Собор Парижской Богоматери. Наш церковный настоятель, Отец Никифор, так много о нем рассказывал, что и я заразилась его мечтой, хоть раз побывать в этом храме.
- Это отличная идея, мы можем  до него прогуляться, если вы не против, совершить моцион по улочкам Парижа.
- Клавочка, как ты смотришь на то, чтобы пройтись и осмотреть город, в котором мы с тобой еще ни разу не были, - спросила Фрося дочь, и девочка весело кивнула в знак согласия. - Мы согласны, только надо Жаку сказать, где нас ждать, да и Марфа вряд ли захочет идти пешком.
- Мы можем их отпустить по своим делам или же домой, а сами когда устанем, возьмем извозчика.
                Предложение Максима было с радостью одобрено не только Фросей, но Жаком с Марфой, которые с удовольствием поехали домой, чтоб поесть и отдохнуть. Максим же с женой и дочерью, о  коей действительности он даже и не подозревал, отправились пешком по улицам Парижа, чтоб воочию увидеть легендарный собор. Они шли не торопясь, слушая рассказ Уварова, как мать привезла его, совсем ребенком, в этот город. Фросе была известна вся эта история, да и Клавдия знала все про своего отца из уст матери, но все же обе девушки внимательный и чутко слушали этого мужчину, который был дорог их сердцу, стараясь, не пропустить не слова. Спустя время, взору сей компании открылся великолепный вид древнего храма, который был построен в неповторимой готике того времени. Но все же облик этой вековой достопримечательности опечалил Фросю, приведя, ее в крайнее изумление и расстройство.  Фасад собора, его скульптурный и ризной наряд был сильно поврежден и варварски уничтожены ценные архитектурные решения:
- Как же так? - удивлялась она, - Во что превратился этот памятник искусства? Пять веков назад под его сводами устраивались торжества и игрались мистерии, радуя горожан, незабываемыми религиозными постановками. Люди того времени вложили душу в его строительство. Каждый горожанин от короля до бродяги и последнего нищего внес свое лепту в его создание, помогая, кто чем может, оказывая честь и уважение, своим участием, строительству божественного здания, которое несло духовность и святилище парижскому народу, принимая помощь за Благочествие.
- К сожалению, современники безжалостно могут, уничтожить, то что строилось веками. Их волнуют только собственные успехи. Они смело, без со зрения совести, губят, разоряют и насилуют своим похабным поведением, то что пережило не один десяток поколения, лишь бы удовлетворить свою психическую отсталость и неуравновешенность. Им невдомек чувство ответственности и уважение перед временем, в котором жили их предки.  Французские революционеры, сражаясь за лучшие будущее и ненавидя прошлое, сжигали, все на своем пути, стирая с лица земли вчерашний день. И Notre Dame de Paris не удалось, избежать их гнева. Скульптуры были разбиты,и обезглавлены, а их головы отданы коммунам Парижа в качестве трофеев,  церковная утварь, колокола и даже свинцовые гробы захороненных в них епископов, пошли на переплавку. Наибольший урон понесла Королевская галерея, состоящая из двадцати восьми скульптур царей Иудейского царства.  Сначала Собор освятили в Культ разума, проводя в нем карнавалы и парады, а затем устроили в нем продовольственный склад. Да и июльские события, нынешнего года, еще более усугубили внешний и внутренний облик собора. К сожалению, этот памятник искусства стоит в центре Парижа и при каждом новом бунте ему достается сполна. Что с ним будет дальше, я не знаю, но собор выставлен на торги или же быть может снесут его вовсе. - Фрося ахнула от возмущения, которое бушевало в ее груди.
- Какое варварство, - все что она могла, сказать на это.
                Через год Виктор Гюго опубликует свой великий роман о глухом горбуне Квазимодо и красавице Эсмеральде, тем самым спасая собор, сделав его, символом Парижа. Ну а пока улицы, Парижа окрашены  в краски цинизма, растления и содома.
              Побродив, еще некоторое время по городу, Уваров словил извозчика и компания поехала домой. Марго была в бешенстве, когда узнала, с кем провел свой день Максим, хотя и старалась быть милой и не показывать свое раздражение, натянуто улыбаясь, когда Максим рассказывал ей о прогулке. Еще вчера Маргарита купила яд. Ее план, как избавится от соперницы был прост, тем более, что это не первый случай, когда, задуманное с лихвой воплощалось в жизнь и жертва находила свою погибель. Как только стол был накрыт, Маргарита спустилась в кухню, чтоб разведать там обстановку, и дать указания кому какую тарелку и с чем подать, но к ее большому разочарованию Марфа сама готовила для своих хозяев и не отходила не на шаг от кастрюли, в которой варилась еда. Ожидания Маргариты не оправдались и она подавленная фактом не сбывшихся надежд, вернулась за стол. Она твердо решила, вечером поговорить с Максимом, чтобы тот запретил, Марфе приближаться к кухне, но этот разговор не увенчался успехом, так как еще днем, Фрося попросила Максима, разрешить Марфе, готовить, ведь эта женщина всю жизнь, только тем и занималась, что пекла, варила, жарила, парила для своих хозяев, и сейчас женская ревность не дает ей покоя, она очень расстроена тем фактом, что кто-то другой занимает ее место, даже, находясь, в гостях за тысячу километров от дома. Да и сам Максим с удовольствие ел, то что приносила на стол Марфа, говоря, что вкуснее блюд, он в жизни не пробовал. В душе же Маргариты бушевал вулкан с извергающей от туда лавой ненависти и злости.  Она лишь знала одно, что  больше не допустит крушения своего корабля, не отдаст снова Максима в руки той, которая уже раз посмела на него посягнуть, - «Я должна избавится любыми способами от этой дуры и ее немой дочери», думала Маргарита. Она весь последующий день не отходила от Максима не на шаг, внимательно наблюдая, за тем, чтобы не позволить, остаться им наедине. Но вечером Уварову все же удалось вырваться из под опеке Марго и прежде чем лечь, спать, он зашел в комнату девочки, пожелать ей приятных снов.  Там он застал и Марфу с Фросей, они разговаривали, а вот Клавдия рисовала. Максим был поражен увиденными рисунками, которые изображала малышка. Их глубина и четкость линий озадачили его  и привели в восторг. Он с восхищением смотрел на маленькую художницу, которая открылась для него  с новой стороны.



5.



             «Странно, - думал Максим у себя в спальне, - мне так понравилось, проводить время с Фросей и Клавдией. Так хорошо, спокойна и умиротворенно мне уже не было давно. Удивительно, то ощущение, которое я испытываю, находясь, рядом с ними, как будто это что-то мое, кажется, что знал я их уже давно, наверно, в прошлой жизни. Словно родственная душа, сплетенная в одну. Но, Господи, эти мысли опасны, я не должен увлекается этой девушкой. Она чужая. Соединенная Богом с другим мужчиной. Узы, связавшие их крепки и неразрывны, ведь у них есть дочь. Я и сам несвободен, хотя, сердце одиноко и пустое. Но все же, Марго моя жена, пусть парой бывает едка, презрительна, надменна и груба, тем не менее я ее муж, и она не заслуживает предательства. Все эти годы, она была мне верна и в ее искренней любви ко мне, я не усомнился ни разу. Водно, таков мой рок, потратить жизнь не не любимую. Хватит. Я должен, смотреть на Фросю толь как на двоюродную сестру моей жены. Я не имею права увлечься этой девушкой. Остановись. Покончено, и речи не может быть». 
               На утро спустившись в столовую, он узнал, что их гостей уже нет дома, что еще рано утром они уехали к доктору Вивьену Габеру. Максим долго не мог найти себе занятия, то он пытался взять в руки интересный роман и завлечь себя  чтением, то брался за кисти и краски, но все же непреодолимая сила тянула его к той, к которой сегодняшней ночью он дал себе зарок, не приближаться  сердцем и душой. Не выдержав, испытания на прочность и несгибаемость своего решения, Максим спустился в холл, чтоб прогуляться, предварительно, встретив, Маргариту, которая только сейчас пускалась к завтраку, когда день уже вступил в свои права. Она задержала его, поинтересовавшись, куда он так спешит, на что был дан ответ, что уезжает из города в его хижину и вернется только вечером. Маргарита нежно поцеловала любимого и он стремительно вышел из дома.
                Фрося с дочерью и Марфой, когда все назначенные доктором процедуры на сегодня были завершены, вышли из больницы. Какого же было их удивление, увидеть, ждущего, в парке, на скамье их Максима:
- Добрый день, - поздоровался он с женщинами, - сегодня невероятно яркое солнце и такое безмятежное небо цвета морской волны, так мирно гармонирующие  с летящим потоком теплого ветра, такого освежающего и сказочно легкого. Я ждал вас, чтобы взять с собой в мой уютный маленький дом. Я уверен, вам там понравится. Вчера я видел рисунки, этой прелестной девочки улыбнулся он Клавдии, - и очень бы хотел, показать ей свои. И так, вы согласны поехать со мной, Фрося?
- Не вижу причин отказать вам. - ответила та.
                И вся компания уселась в карету Уварова, за исключением Жака, который был отпущен до завтрашнего утра по своим делам.
                Дом, в котором любил бывать Максим, находился в уединенной поселочной местности, где тишину нарушало лишь пение птиц, шелест листвы, колыхаемой ветром, и шум воды, доносившийся сквозь полосу зелени столетних Лип и Каштанов, приглушая, поток вечной Сены. Выйдя, из кареты Фрося увидела старинный дом из рыжего и белого камня, с небольшой террасой во круг него, где был поставлен  резной антикварный стол с удобным мягким диваном и такими же креслами во круг него, и множество зелени, которая была по всюду, она обвивала дом, обнимая, его своими роскошными цепкими стеблями вьющихся роз, винограда и плюща с его мясистой листвой. Великолепный сад оберегал своим величеством уют и отрешенность дома. И завершала картину аллея с аккуратно высаженными кустами фруктовых деревьев вдоль тропинки, ведущей, к старинному фонтану из камня с античной статуей в нем. С тыльной же стороны дома стояла уютная беседка  в древне греческом стиле с примыкающими к ней античными скульптурами, амфорами и старинными урнами, контейнерами из литого камня для посадки цветов.
- Восхитительно! - не смогла, сдержать своего восторга Фрося.
- Да. Оазис спокойствия, уединения. Островок умиротворения и самовыражения, моя отдушина от суеты и шума пыльного города. Пойдемте, я покажу вам дом.
                Внутри было два этажа. Первый этаж был абсолютно рядовым. Комнаты же на верху были приспособлены под галерею и собственную мастерскую. По всюду, на стенах, были  развешаны полотна известных художников, которые Максим приобретал на различных выставках и аукционах. Свои же работы он бережно хранил в отдельной комнате, которая по его мнению, была самой светлой и уютной. Самым важным элементом при выборе мастерской была стеклянная  мансарда, которая примыкала к комнате, и выход на светлый  и комфортный балкон, делая ее более исключительной и уникальной перед остальными комнатами дома. Оставаясь, на ночь, Максим больше всего, любил спать на том чердаке, открывая витражные окна, которые пронизывала мгла, своей душистой теплотой, цветущих трав и удивительным спокойствием небосвода, который рассыпал на своем ультрамарине миллиарды маячков вселенной, которые своим сиянием направляют странников  морей на верный путь. В часы же ненастья, Уваров вдохновленно наблюдал за яростной схваткой двух вечно воюющих Империй — небесной выси и земной юдоли.
                За домом присматривали  мужчина и женщина элегантного возраста. Еще пять лет назад они работали в доме отчима и Максим знал их с тех пор, как переехал с матерью во Францию. Но, еще за несколько месяцев до свадьбы с Марго, муж матери Максима променял мирскую жизнь на Эдем поднебесный. Сердце отчима не выдержало горестных страданий по безвременно, ушедших, жене и дочери, прервав, свое биение навечно. Женившись на Фросе, Максим не раз думал о том чтоб отправить письмо в Париж, о случившихся изменениях в его жизни, да все «руки ни как не доходили», откладывая, это известие на потом. В браке с Фросей он жил словно на земле обетованной: в счастье и покое. Он позабыл обо всем, что было в прошлом:  о Париже и тех людях, которые любили и ждали его, не находя, себе место от беспокойства.
                Мужчину звали Морис, а женщину Ивет. Их связывали счастливые и крепкие узы брака. Лишь одно печалило их души — Бог так и не обрадовал их сердца ребеночком, поэтому Максима они любили как родного. Вернувшись во Францию, он первым делом пошел, навестить Мариса и Ивет, какого  было его удивление, что в Париже не было его два года. Но хитрость и коварства Марго не знает границ, она ловко выкрутилась из щекотливого положения, придумав лож,   о том, что больше года они путешествовали по миру, а не находились в России. Когда Уваров приобрел этот дом, то даже и помыслить не мог, чтоб вели хозяйства на той фазенде, кто-то другой. Лишь Марису и Ивет он мог, доверить, то что полюбил с первого взгляда, стоило ему только увидеть этот дом.
                Фрося с дочерью с интересом разглядывали полотна, написанные Максимом. На центральной стене комнаты в ее середине висел портрет белокурой женщины удивительной красоты. По чертам женщины Фрося сразу догадалась, что это была его мать в честь которой и была названа Клавдия: ее догадку озвучил и сам Максим:
- А эта женщина на портрете моя матушка. Она тезка вашей дочери. Я с самого первого дня отметил для себя, что Клавушка мне очень сильно напоминает мою собственную мать. Те же глаза бирюзового цвета, густые, длинные ресницы, тонкий нос с узкой переносицей, с чуть вздернутым кончиком и губы — очерченные нежным бархатом. - На что Фрося лишь лукаво улыбнулась. - Давно вас, Фрося, хотел спросит, почему отец Клавдии не с вами.
- Мне бы не хотелось говорить на эту тему, - уклончиво сказала Фрося. Она ежедневно ждала этого дискомфортность вопроса, постоянно думая, как же ей вести себя в такой неловкий момент и сколько бы она не размышляла, ей так и не удалось ни чего придумать. Фросе, совсем не хотелось врать и придумывать не существующего родителя, а сказать правду, она тоже не могла, так как боялась навредить душевному состоянию своего любимого человека.
- Но почему? - не унимался Максим. Ему невольно хотелось, узнать о том человека, которого, сам себе не признаваясь, он считал соперником, но всячески гнал от себя такие мысли. - Разве он вам сделал больно, неприятно? Вы ни разу о нем не упомянули, если честно, я вообще мало что знаю о вас. Почему вы так тщательно пытаетесь, утаить от меня вашу жизнь?
- Пожалуйста, Максим Семенович, прошу вас, не мучить меня. Однажды, придет время, и я расскажу вам все о себе, но только не сейчас, не сегодня.
- Хорошо, Фрося, как хотите, - разочарованно сказал Максим.
               Сытно по обедов, вся компания состоявшая не только из Максима, Фроси и Клавдии, а так же и Марфы, Мориса и Ивет отправились гулять по великолепному берегу вдоль реки, рассматривая восхитительную природу южных широт и красоту близ лежащих деревень, с их очаровательными домами и живописной дали зеленого лога. Вернувшись, под вечер в дом, Максим предложил остаться на ночь здесь. И как бы Фроси не хотелось, ответить согласием, она все же отказалась. С утра им нужно было посетить доктора и опаздывать не желательно.
                Возвращение в Париж оказалось для Фроси скверным. Такой чудесный день, должен был закончится для нее слезами. Маргарита, увидев, что Максим вернулся не один, догадалась, с кем провел он сегодняшний день и не успел он еще ступить на порог, как Марго кинулась к нему на шею со словами, «Милый, как я по тебе соскучилась» и крепко поцеловала в губы. Фрося же с ужасом смотрела на эту картину. Ей хотелось, убить сначала свою двоюродную сестру, а потом и мужа, но еле сдержав слезы, и само обладав, со своими эмоциями она пожелала всем спокойной ночи и, взяв, дочь за руку поднялась на верх. Ком рыдания застрял в горле, поэтому, увидев, следом за ними идущую Марфу, она передала девочку ей в руки, сама же отправилась к себе и в одиночестве дала волю навернувшимся чувствам злости, ревности и тоски.



6.



               Осень в Париже изумительная пора, она радует своих жителей и гостей пурпурными красками падающей листвы и ласковой погодой. Сентябрь минул не заметно и уже шла вторая неделя октября, которая сопровождалась дождями и догорающей теплотой потускневшего солнца. Жить в Доме Максима Фросе с каждым днем становилось все невыносимое. Перед ее глазами Маргарита ежедневно разыгрывала спектакль любви и нежных чувств к Максиму, а он ее не отвергал, принимая ее ласки. Но все же она стойко переносила, увиденные постановки днем, и не могла сдержать накатывающихся слез ночью. Марфа, видевшая, подавленное состояние Фроси, уговаривала ее, поговорить с Максимом Семеновичем и рассказать ему всю правду, но девушка, не прислушивалась к просьбам  мудрой женщины,боясь, что ее откровенность приведет к печальному исходу. Да и доминирующей задачей для нее была избавить дочь от немоты.
                Операция была назначена на сегодняшний день. Всю предыдущую ночь Фрося не сомкнула уставших глаз, волнуясь, за исход предприятия. До рассвета она просидела возле кроватки дочери, наблюдая за ее сном и, думая, лишь о ее скором выздоровлении. Утром она разбудила Клавдию, которая была невероятно спокойна и весела, она приветливо улыбалась и ласково обнимала мать. Максим, желая, поддержать Фросю и Клавдию, поехал с ними в больницу и не отходил от операционной, мучительно ждя, когда же закончится операция. По окончанию, Клавдию, отдали в руки матери, сказав, что после такой операции, совсем не обязательно ребенку находиться в больничных условиях, как только девочка отойдет от наркоза, она может заниматься своими привычными делами, не меняя обычного распорядка дня, дав, рекомендации на реабилитационный период и раствор полоскательной смеси. Так же спустя два дня, девочка снова, должна прийти на прием к врачу, и более того, если не будет ни каких осложнений, начать, заниматься с логопедом. Но вечером Клавдии стало плохо, у нее поднялся сильный жар. Клавдия не находила себе места, пытаясь успокоить материнской лаской своего ребенка, но девочка металась на постели от температуры и боли. Фрося, постоянно меняла холодные компрессы, прикладывая к лбу девочки новые. Как мать, она очень переживала за своего ребенка, слезы капали из ее глаз. Она смотрела отчаянным взглядом и проклиная себя за свое же бессилие, когда вдруг в комнату вошел Максим. Увидя, любимого человека и испытывая потребность в успокоении, она инстинктивно прильнула к его груди. По-началу, молодой человек растерялся, но затем, по его венам пробежала теплая волна нежности, аромат , который исходил от  ее волос, тела, опьяняющи  действовал на него, одурманивая его сознание. Он сам того не осознавая, глубоко вдыхал ее запах, его губы искали ее волосы и прикасались к ее голове, прижимая ее стан, все ближе к своему телу.
- Максим, Клавушка вся горит, - рыдающим голосом сказала Фрося, отстраняясь от его плеча. - Такого с ней ни когда раньше не было.
- За доктором послали? - спросил он Клавдию не ровным голосом.
- Да, еще час назад, но его все еще нет.
                В дверь постучали и в комнату вошел Вивьен Габер. Максим с тоской выпустил Фросю из своих объятий. Доктор осмотрел Клавдию и, заявив, что организм девочки приходит в себя после наркоза, ввел внутривенное обезболивающие и жаропонижающие вещество, сказав, что через пару часов, Клавдия придет в себя. Он хотел, пойти домой, но Фрося слезно умоляла его, остаться до утра, чтоб убедиться, что дочь находится в безопасности. Ему приготовили комнату по близости и он беззаботно проспал до самого утра. Фрося не отходила от Клавдии не на шаг, пока не уверилась, что температура спала и ее дочь в порядке.




7.


                Максим так же не мог заснуть. Он все вспоминал те объятия и те чувства, которые он испытал к Фросе, когда она прильнула к нему. То влечение, которое он к ней испытывал, одновременно пугало и манило его. Мысли вихрем кружились в его голове. Ему бы хотелось упорядочить их, но он был не в состоянии совладать с собой. Сотни раз, он себя уговаривал, что все пустое, она за мужем, а он женат, и он должен соблюдать верность, той, которой в этом поклялся.  Но не смотря на свое упорство, борьбу, самим с собой, и не желание признаваться в глубоких чувствах, все же он так и не смог, избавится от воспоминаний и желания вновь прикоснутся к Фросе. Днем, он зашел по проведать Клавдию, но девочка спала и на удивления, рядом с ребенком ни кого не было. Выйдя из комнаты ребенка, Максим увидел, что дверь в спальню Фроси не заперта, искушение заглянуть в нее было на столько сильным, что он не смог его сдержать:
- Я хотел узнать, как здоровье у Клавдии, - увидев, Фросю, которая что-то искала в своем чемодане, сказал Максим, - но в ее комнате не было не вас, не Марфы.
- Я отпустила Марфу отдохнуть, она как и я всю ночь провела около постели Клавушки. Сама же отлучилась на минуту, чтоб найти сборник сказок, Клавдия их очень любит, слушать. Ах, вот и они.
- Можно посмотреть книгу?
- Конечно, - и Фрося протянула Максиму сборник,подойдя к нему совсем близко и добавила, - они народные. - По телу молодого человека пробежали мурашки и не сдержавшись искушения и магнитного влечения, он обнял девушку за талию, приблизил к себе и коснулся ее губ своими, книга выпала из рук. Фрося обвила его шею своими руками, чувствуя на своих губах его сладкий поцелуй.
- Я схожу с сума, - сказал Максим, прервав, поцелуй, который длился не одну минуту. - Я совсем не понимаю, что со мной творится. А самое странное, с тех пор как ты вошла в мою жизнь, мне постоянно кажется, что со мной это уже было. И сейчас, когда я тебя целовал, вдруг картинка, странная, неуловимая, пролетела мимо, как будто, это все уже было. Скажи, Фрося, зачем ты ответила мне на мой поцелуй?
-  Потому что я люблю тебя, Максим, - без стеснения ответила Фрося. Не смотря на свой спич Максим все еще не выпускал ее из своих объятий.
- Но это не правильно! Ты же понимаешь, что мы не можем быть вместе. У тебя есть муж, я же женат на другой женщине. Мы предатели, потому что обманываем тех, кто нам верен. - Эти слова были удивительны для Фроси, ведь, тогда, когда она была всего лишь крестьянской девушкой, его совсем не беспокоил тот факт, что он был женат, что же изменилось, спрашивала она себя. - Любовь делает нас слепцами, безумцами. Она толкает нас на поступки, за которые потом придется отвечать, нет, не перед Богом, в его я мало верю, но перед совестью. Мне было бы проще если б ты оттолкнула меня, убежала от меня, но ты прижимаешься к моей груди и не ищешь спасения от меня, а я не решаюсь, не могу убрать руки с твоей талии. - За дверью послышались шаги, Максим сразу же узнал стук каблучков и шорох платья, это была Марго, поэтому, он с сожалением, отстранил от себя Фросю и вышел в коридор.
                Увидев, Максима, выходящего из комнаты, девушки, которую Маргарита искренне ненавидела, она остолбенела от неожиданности. Ее кровь истерично закипала злобой, желчью струясь по венам:          
- Что ты делал у нее в комнате, - еле, скрывая, свое гневное раздражение, спросила Маргарита, проходящего, мимо нее Максима.
- Интересовался здоровьем Клавдии, - сквозь зубы ответил Максим. Остановившись, на доли секунд около Марго, Максим добавил. - У меня очень разболелась голова, мне нужен воздух, я выйду в сад, - и исчез из виду.
                Фрося наблюдала за действием мизансцены, которая происходила в коридоре. Когда же ее муж скрылся из виду, она поспешила в комнату своей дочери, но Марго со всей силы, которая только была в этих хрупких руках, схватила ее за локоть руки, Фрося ахнула, почувствовав, болиь
- Отвечай, мерзавка, что делал он у тебя в комнате? - дыша  лютым пламенем бешенством, спросила Марго у Фрося.
- Кто он? - спокойно переспросила ее Фрося.
- Не строй из себя идиотку, - ехидно  ответила Марго.
- Мой муж? Ну разве ты не в курсе, что делает муж у жены в комнате? - В это время Марфа подходила к комнате, она стала свидетельницей разыгравшийся сцены. Не долго думая, она втиснулась своим крупным телом между девушками, со словами:
- Что здесь происходит? - и высвободив, Фросю из цепких рук Марго втолкнула ее в комнату девочки.
- Я клянусь, если ты со своей дворнягой не уберетесь из этого дома, то очень сильно пожалеете, - кипя от злости, яростно про шипела Марго.
                Но Марфа молча захлопнула перед носом Маргариты Мирославовны дверь. Марго же зашла в свою спальню, ее мозг бешено работал, соображая и отыскивая решение проблемы.
                В это же время в сознании Фроси переплеталось миллион чувств от взволнованности, и теплой струи страсти от недавнего поцелуя, до непонимания и злости, от сказанных слов Максимом. Она подошла к кроватки дочери и убедившись, что девочка спит, отошла к открытому окну, чтоб глотнуть свежего воздуха. Марфа же была в изумлении от увиденного:
- Ух! Кобра ядовитая! - возмущенно сказала Марфа. - Ух глазищи, прям дьявольщиной так и сверкали, видела, сколько в них было гнева и раздражения, была б ее волю, убила б и тебя, и меня. Что у вас произошло, Фрося?
- Увидела как Максим из комнаты моей выходит, вот и разозлилась.
- А что он в комнате то твоей делал?
- Сначала спросил как дела у Клавушки, а потом, Марфушка, Боже Праведный, что было потом.
- Ну не томи, рассказывал.
- Целовать меня начал. Я до сих пор дрожу, сердце из груди так и вырваться просится, разлетаясь от нежности. Но, Марфушка, затем он начал говорить, и слова его меня сильно расстроили.
- Чем же он так тебя огорчил?
- Он сказал что его тянет ко мне, но быть нам вместе не суждено. Как же это понимать, Марфушка? Почему, когда мы с ним только познакомились, он был готов на все, а сейчас говорит так странно.
- Ох, и не знаю, что ответить, тебе, девочка моя. Посмотри, какая Маргарита Мирославовна при нем, ангелом притворяется, а как только Максим Семенович за порог, так вся не часть из нее повылазит. Сама же знаешь какой Максим Семенович совестный, вот, видимо, жалеет он ее. Я вот, что думаю, Фрося, расскажи ты мужу своему всю правду, раскрой на Маргариту глаза.
- Нет, что ты Марфа. Я боюсь. А вдруг правда эта для Максима станет роковой. Мисье Вивьен предупреждал меня , о наследственном безумии, мать же Максима умственным расстройством страдала. Нет, нет, я лучше умру, чем наврежу ему.
- Да, но есть и обратная сторона медали, вдруг он вспомнит тебя, когда узнает все.
- Было бы хорошо если б он вспомнил меня, сам, без моего участия.
- Ну раз не хочешь правду мужу своему рассказывать, тогда флиртуй с ним, заигрывай. Сделай так, чтоб он от любви к тебе обезумил, да и голову потерял.
- Что ты, я совсем не умею кокетничать, такая игра мне не подвластна.
- Ну а ты постарайся. Это ж твой муж. Чего стеснятся то? - Но Фрося лишь отмахнулась от нее рукой. Поняв, что разговор этот бесполезный, Марфа переменила тему. - Ты недавно говорила, что письмо из Петербурга пришло, от Перова.
- Да, да Марфушка, погоди, сейчас я тебе его прочту. - И Фрося вышла в свою комнату за письмом, но через мгновения, вернулась обратно. И, устроив, на уютный диванчик, который стоял в комнате Клавдии, начала читать.
                « Здравствуй, Фрося. Твой рассказ изумил меня. И сейчас, когда я думаю, над тем, что ты мне написала, приходит в голову мысль, как же мы не догадались, искать Максима Семеновича в Париже? Почему же такая очевидная мысль не пришла нам в голову? Но кто же мог знать, что с ним случится такое несчастье. Мы же обошли все больницы города и не в одной из них, нам не было сказано о мужчине потерявшем память. Но все же Всевышний существует и он любит тебя. Благодаря своей милости, Он привел тебя к мужу, чтобы соединить вас вновь, несмотря на все преграды и расстояния, которые вас разлучали. И все же я вынужден внести ложку дегтя, к сожалению, слова Маргариты Мирославовны не выдумка. Мозг и вправду мало изучен и ни кто не даст гарантии, какие будут последствия, скажи ты Максиму Семеновичу правду. Больше всего меня пугает неблагоприятная наследственность Максима Семеновича, ты же знаешь о его матери, которая была душевнобольная и это обстоятельство усложняет дело. Решать лишь тебе, рассказывать своему мужу правду или оставить все как есть. - Фрося прервала чтение и тихонько сказала Марфе: «То же самое мне говорил и Вивьен Габер», - и продолжила читать дальше. - Ты прости меня за столь поздний ответ, раньше ни как не мог. В Петербурге не был уже практически месяц. Письмо твое переправили в Москву, где я сейчас и живу. Фросечка, милая, умоляю вас задержаться во Франции как можно на дольше. В Москву пришла холера и кто знает, сможем ли мы ее одолеть, и не допустить ее распространение. Если честно, очень я в этом сомневаюсь. В Москве карантин, но на мой личный  профессиональный взгляд, это совершенно пустое предприятие, которое совершенно парализовало жизнь города. Здесь творится что-то страшное. Улицы опустели. Фабрики, заводы, торговые лавки, учебные заведения прекратили работать. Дома посещают лишь доктора, для остальных же гостей двери домов заперты. Был случай, который возмутил меня. Одна из первых в Москве заболела Попова Екатерина Терентьевна. Она послала за своим лечащим врачом, он же, узнав, что женщина больна холерой, побоялся даже в комнату войти, разговаривая с больной, стоя, на пороге в дверях. Страх завладел городом. По улицам колесят фуры, подбирающие тела умерших прямо на тротуарах. Тянутся бесконечные траурные обозы, везя, людей в последнее пристанище, святой земли.  Въезд в город оцеплен. Над Москвой стоит дымовая завеса, от того что, на его заставе и в каждом доме жгут костры, курится навоз и можжевельник, в надежде обмануть инфекцию. Такой угнетающей атмосферы, я давно не встречал. Сейчас же я вынужден прервать свое письмо, новый вызов. За день же их насчитывается сотни. До свидания  и передай крестнице моей, что я ее очень люблю и скучаю. С.М. Перов».
                Карантин, в веденный в Москве не даст желаемых результатов, эпидемия распространиться по всей стране и побороть ее удаться, только в конце тридцать первого года девятнадцатого столетия. По всей стране прокатятся холерные бунты сопровождаемые разъяренной толпой, обуреваемая ненавистью к врачам, учреждая, жестокие расправы над ними.
                Из-за карантина, помещики разъезжались по своим усадьбам. Благодаря этому, Александр Сергеевич Пушкин, приехавший в сентябре 1830 года в Болдино, оказался ненамеренно, узником по неволе, и был вынужден провести в поместье целую осень. Как оказалось та, Болдинская осень стала самой продуктивной в его творчестве. Из под его пера, того времени вышли такие великие творения поэта как: «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», сказки, стихи, а также были дописаны последние главы «Евгения Онегина».




8.


                Вечером Фрося вышла во двор, чтобы подышать свежим воздухом. На скамье сада она увидела знакомый силуэт мужчины. Не раздумывая, на подошла к нему и села рядом. В руке у Максима была не допитую бутылка шампанского, что очень удивила Фросю, ведь Максим пил мало и очень редко, по особому случаю.
- Странно вас видеть пьющим, Максим Семенович, - с долей сарказма сказала  Фрося.
- Разве? Откуда вам, Ефросинья, знать сколько я выпиваю.
- За то время которое я вас знаю, не разу не видела, пьющим какие бы то не было горячительные напитки. 
- Послушай, Фрося, - делая очередной глоток начал Максим, - ты ведь, понимаешь, то что произошло сегодня днем в твоей комнате, ошибка и она больше ни когда не повторится.
- Нет, не понимаю, - с грустью ответила Фрося Максиму.
- Странно! Раньше я и не думал что ты такая смелая. Ты мне представлялась совсем другой робкой и застенчивой. Сейчас же ты преследуешь меня.
- Что? Я вас преследую? - Фрося была возмущена.
- Да, именно так. Я сидел себе спокойно один в саду, любовался засыпающей природой и звездным небом и вдруг, появляешься ты. Я тебя не звал.
- Вам не приходило в голову, что мне тоже захотелось подышать? Ведь я целый день провела в комнате дочери. Сейчас, когда она вновь заснула, мне захотелось, прогуляться.
- Вы не искали меня?
- Нет.
- Вы лжете.
- А вам бы этого хотелось? - Фрося посмотрела на него долгим испытывающим взглядом, который Максим не выдержал, отводя глаза в пустоту.
- И все же, Фрося, вы не откровенны со мной. Да. Вы скрытны! Сегодня вы признались мне в любви. А у вас есть муж, и этот человек отец вашей дочери. Почему же вы не хотите ни чего мне о нем рассказать? Разве вы не понимаете, что я хочу, знать о нем все! Вы спросите почему? Да потому что я его к вам ревную! Вот почему, Фрося! Меня бесит, что он прикасался к вам, что с ним вы впервые познали минуты любви и родили ему дочь. Скажите, Фрося, вы его любили, так же как сейчас любите меня? - Но Фрося растерянно молчала, не зная, что ответить Максиму на этот монолог. - Не томите же меня! - Взяв, за плечи Фросю произнес Максим, и не сдержавшись, интимной близости темноты, вызванной под действием алкоголя, ощущая на своем лице ее дыхание и вспоминая вкус того поцелуя, он не выдержал нахлынувшего на него вожделения и силой прикоснулся своими губами к ее. - Это безумие!- прервав долгий поцелуй вдруг начал он. - Порывы страсти сильнее разума. Находится с тобой в одном пространстве мука.
- Максим, я люблю тебя. Я могу, повторить тебе это снова и снова. Верь мне, любимый. Я твоя, и душой, и телом. Твоя ревность - глупое занятие. Просто, забудь обо всем, не думай ты об этом, покорись чувствам, которые ты ко мне испытываешь. Когда-нибудь, я расскажу тебе правду, и ты поймешь, как  нелепа твоя ревность.
- Но я не хочу потом, мне надо знать сейчас. - Но Фрося лишь качнула головой в знак отказа. - Хорошо. Тогда нам больше не о чем говорить. - холодно ответил Максим , сурово кинув взгляд на Фросю. Он встал со скамьи и направился было в сторону дома, но вдруг остановился и вернулся назад. - Я хочу тебе кое что показать. - Он взял Фросю за руку и потянул за собой в глубь сада. Там был маленький домик. Максим открыл дверь и впустил девушку внутрь. Лишь яркая луна, светившая, прямо в окна, освещала комнату дома. Убранство дома, казалось заброшенным, пыль кружила в блеске сияния луны, освещая одиноко стоящий диван по средине комнаты да пустые стены. - Здесь, я когда то творил, но потом, купил другой, в котором мы были и вывез все из этого дома в тот. Пойдем, я покажу тебе еще одну комнату их здесь две, не считая кухни. - и они зашли в смежную комнату с той в которой только что стояли. Вторая комната смотрелась по-веселее первой. В ней по мимо  огромной кровати, застеленной белой простыню, для того, чтобы на нее не садилась пыль, стоял большой комод да зеркальный трельяж, так же завешанные простынями, которые Максим одним движение сбросил на пол. Взору открылась прекрасная дубовая мебель светлых тонов, мастерски расписанная изящными узорами. Но все же, Фрося не понимала, зачем они здесь, о чем и спросила Максима. Уваров же бес слов приблизил девушку к себе и начал целовать ее лицо, шею, ушко, ловко развязывая ее платье и корсет.





9.



             Фрося проснулась, когда в окошко постучался первый луч солнца, такой яркий, лучистый и приветливый. Она открыла глаза и увидела, что Максим нет рядом, чему очень удивилась. Но все же она была счастлива, ей казалась, что сегодняшнего дня все должно измениться, или просто, встать на свои места. Поэтому она улыбаясь, осмотрела комнату в которой спала, в новом, солнечном свете. Сейчас она ей казала еще более роскошной и милой, чем при и свете луны. Она оделась, еще раз обошла комнаты, чтоб запомнить каждую деталь дома, который стал для нее таким родным и вышла в сад, радостно, встречая новый день. Она тихонько поднялась к себе в комнату, предварительно, заглянув, у дочери, которая спала. Фросе казалось, что сердце непременно выскочит из груди, так сильно оно в ней стучало, а по венам, текла совсем не кровь, а летали бабочки, нежно, щекоча, ее своими крылышками, хотелось петь, танцевать и парить под небесами.
               Марфа, как обычно, зашла в комнату Фроси, чтоб поднять ее и очень была удивленна, увидя, что девушка, давно уже встала и была уже собранна. Сегодня Клавдия первый день занималась с логопедом, к которому было решено, ездить на прием в больницу Вивьена Морена. Поэтому, позавтракав, Фрося, Клавдия и Марфа выехали из дома. Пока девочка занималась с доктором, Марфа допытывалась у Фроси, от чего она сегодня такая счастливая.
- Тебя сегодня не узнать, ты вся светишься от счастья, я уж и забыла, когда последний раз тебя такой видела.
- Разве это так заметно.
- Еще бы, - усмехнулась Марфа.
- Ах, Марфушка! Сегодня ночью, я чувствовала любовь Максима. Такое не сыграешь. Я уверенна, что он вновь любит меня, как и прежде, если б это было иначе, я бы интуитивно почувствовала подвох, обман с его стороны. Понимаешь, Марфушка! Максим меня любит так же сильно, как и я его. И мы будем снова вместе, иначе быть не может. Постепенно я расскажу ему, что на самом деле произошло,  в один день он узнает как приехал к нам в поместье, в другой, как мы гуляли с ним о чем разговаривали, и так по крохам, нарисуется картина его жизни  и мы будем вновь счастливы, очень счастливы, только уже втроем, ведь у нас есть Клавдия. Когда он поймет, что он единственный мужчина в моей жизни, отец моей дочери, тогда уйдут все его страхи и сомнения, и мы заживем как прежде.
- Дай ты Бог, Фросечка. Твои слова, да Богу в уши, - со вздохом сказала Марфа. Но Фрося лишь весело улыбнулась, уверенная в своем заявлении, не видя причин для сомнений и беспокойств. Он еще не знала, что вечером она будет задыхаться от боли, точно так же, как сейчас одурманена вскружившим ее счастьем.
                Максим чувствовал себя иначе, не же ли Фрося.  Чувства  эйфории от былой ночи, смешались с осознанием вины и предательства. Как быть дальше, он не понимал. Смотря, на рядом лежащую девушку, он испытывал нежность, вожделение и страсть, но эти чувства он считал слабостью своего эго. Для него Фрося была законной супругой другого мужчины, а он мужем другой женщины. Угрызения совести терзали его душу. И поэтому он сбежал сегодня утром от нее. Зайдя в дом, он увидел Марго, которая ждала его в гостиной, не ложась,в постель.
- Тебя не было всю ночь, Максим! Я места себе не находила от волнения! Где ты был, Максим?
- В домике при дворе, - сухо ответил он. Максим был растерян и не понимал, как себя вести с Маргаритой, стоит ли ей открыться, сказав, что провел ночь с другой.
-Что же ты там делал? - Маргарита, задавала эти вопросы совсем не из-за любопытства. Она прекрасно понимала, где и с кем провел Уваров сегодняшнюю ночь, она видела его с Фросей на скамейке из окон спальни, которые как раз выходили на задний двор, так же она наблюдала, как эти двое двинулись в сторону дворового дома. Ее план был заставить чувствовать Максима виновным, изменщиком, играя, на его порядочности. Сделать это было совсем не сложно, тем более, что он сам себя таковым ощущал.
- Марго, я должен, тебе признаться в своей неверности. Сегодня ночью я был с другой женщиной.
- Что? Как ты можешь мне такое говорить? - из глаз Марго полились наигранные слезы. - За что ты со мной так? Разве я была тебе плохой женой? Разве, за все это время я хоть раз позволила тебе, усомниться в моей неверности или же в нелюбви? Нет. Ни в чем  таком ты не можешь меня упрекнуть. Кто эта женщина, Максим?
- Какое это имеет значение?
- О Боже! Кажется я догадываюсь с кем ты провел сегодняшнюю ночь! Это Ефросиния. Я пригрела на своей груди змею. Я дала ей кров, крышу и еу, она же, Иуда, захотела, отнять у меня самое ценное, что есть у меня на этом свете, Максим, тебя! Как сейчас мне жить с такой болью в сердце. Разве ей мало, того, другого, которому она принадлежит, которому она клялась в вечной любви и рожала от него дочь. Я умоляю, тебя Максим, избавь меня от нее. Пусть она просто уйдет из нашего дома, это все, что я хочу.
- Но Марго! Куда она пойдет! Нет, я не могу с ней так поступить!
- Эта девушка совсем не бедная, несчастная крестьянка, приехавшая в этот город без гроша в кармане. У нее достаточно денег, чтобы снять в этом городе любой дом или гостиницу, какую только она захочет. Или ты предлагаешь мне жить с твоей любовницей под одной крышей? Нежели тебе меня совсем не жаль? Я отдала тебе все, что есть у меня, свою жизнь и молодость, любовь и нежность. Что же я получаю в замен? Удар в спину! Максим, все что я прошу тебя, за твой постыдный поступок, это попросить ее, покинуть наш дом. От боли, которую я сейчас испытываю, разрывается душа, а горло сдавила петля, которая не дает дышать. Без тебя я умру, я клянусь тебе, так и будет. Вся моя жизнь в тебе. Ты единственный ради кого стучит мое сердце.
-Хорошо, Марго, сегодня, как представится такая возможность, я поговорю  с Ефросиньей.
- Благодарю, тебя, милый, и прощаю тебя, за твоей обман. - Обнимая Максима, сказала Марго. - И они вместе поднялись в спальню. Марго чувствовала себя победительницей. Она была счастлива, хваля, себя за ту сцену, которую она разыграла, с нетерпением, ждя, дальнейшего развития событий.
             Фрося увидела Максима лишь за ужином. Весь день его не было дома. Он бесцельно бродил по улицам города, обдумывая все, что произошло и сочиняя свою речь для Фроси, его угрюмый и озабоченный вид насторожил девушку и улыбка исчезла с ее губ.  За ужином он не произнес не слова. Лишь, встав, из-за стола он попросил Фросю, пройти с ним в кабинет.
- Чем же ты так огорчен? - спросила Фрося мужа, когда тот закрыл за ней дверь.
- Фрося, нам нужно серьезно поговорить.
- О чем же пойдет речь? Я слушаю тебя.
- Разговор не из приятных. Я и сам не понимаю, как я решился на него. Поверь, мне не легко, трудно тебе об этом просить, но я должен. У меня есть обязательство пред другой женщиной, у тебя перед другим мужчиной. - Максим сделал глубокий вздох и быстро произнес. - Ты должна уйти из этого дома.
- Что? - сказанные слова, привели в изумление девушку. Она не могла поверить услышанному. - Ты просишь меня уйти?
- Да. Поверь, мне тоже больно и горько тебя об этом просить. Но ты же понимаешь, что так будет лучше для всех.
- А как же наша ночь любви? Неужели она для тебя ни чего не значила? - на глазах у Фроси начали появляться слезы.
- Разве это имеет значение? Та ночь была ошибкой. Не я, не ты  не должны были ее допускать.
- Но все же у нас была близость и ты любил меня, мне так казалось.
- Мой рассудок был одурманен алкоголем. Я прошу у тебя прощения, за свои некорректные действия по отношению к тебе, этого не должно было произойти.
- Наша ночь близости для тебя всего лишь алкогольное опьянение? - возмутилась Фрося, еле сдерживая слезы. Голова ее кружилась от переживаемых эмоций и казалось, что земля уходит из-под ног. - Я не верю  тебе, что вчерашняя ночь для тебя ни чего  не значила. Скажи мне, глядя, в глаза, что не любишь меня, что хочешь остаться с Марго, и я уйду. Да, тогда мы уйдем, и ты нас больше ни когда не увидишь.
- Фрося, разве имеет значение с кем я хочу быть и кого люблю? Есть слово долг! Мы совершили преступление по отношению к другим людям, которые не заслуживают быть обманутыми. Я знаю, пусть Марго бывает порой свирепа и жестока, но все же, мне она ни когда ни делала ни чего плохого, она всегда была мне верна, всегда любила меня и жила ради меня. Не могу я на добро, платить злом.
- По этому ты готов пожертвовать нами, ради женщины, которую ты не любишь?
- Прости, но это мой долг. Я прошу тебя, уходи. - И Фрося глотая слезы развернулась к двери собираясь выйти, но вдруг остановилась:
- Сколько у нас есть времени, чтоб собраться? - пытаясь говорить как можно ровнее она спросила у Максима.
- Сутки, двое, трое. Я думаю у вас не будет проблем с жильем. В городе его предостаточно. - Голос Максима дрожал.
- Хорошо. - Она повернулась к Максиму лицом и спокойно сказала, - я буду ждать тебя всегда, Максим, до самой смерти. Когда-нибудь ты поймешь, что совершил ошибку. Знай, что мое сердце принадлежит тебе, приходи за ним, в любое время дня и ночи, недели и года. - А затем быстро вышла из комнаты. Максим без сил опустился на кресло, из глаз его полились слезы.




10.



                Ночью ни Фрося, ни Максим не могли заснуть. Бессонница, вот уже давно стала их вечной спутницей, под покровом темной вуали звездного небо, приводя за собой воспоминания о минувшем дне, гнетущую тоску и нестерпимое уныние щемящего сердца.
                Утром Фрося попросила Марфу, остаться сегодня дома и собрать чемоданны, так как они покинут этот дом, как только они приедут с дочерью из больницы. Такой исход событий очень огорчил Марфу, она попыталась, уговорить Фросю, рассказать Максиму правду, но Фрося была непреклонна в своем решении.
- Я очен устала, Марфа. У меня больше нет сил. Я хочу лишь покоя. У него нет желания бороться за нас, а у меня больше нет возможности. Он знает о моих чувствах к нему, а мне только остается ждать и надеяться, что однажды, он все вспомнит, а быть может, раскается в своем поступке и придет ко мне.
                Фрося ждала дочь сидя около кабинета логопедии, невольно, у нее закапали слезы и она разрыдалась, в тот самый момент, когда мимо нее проходил Вивьен Габер. Увидя, девушку в столь подавленном состоянии, он поинтересовался у нее чем он может ей помочь. Тогда девушка рассказала ему, что с сегодняшнего дня они остались без жилья и им некуда идти:
- Неужели, такая красивая женщина как вы, может плакать из-за такой глупости. Нет, здесь, что-то не так. Хоть я и не верю вам, что вы можете огорчаться по такому пустяку, все же помогу вам с вашей проблемой. У меня огромный дом, там практически ни кто не живет. Сын женился, да и дочери по выходили замуж и сбежали из родительского гнезда. Я буду рад видеть вас в своем доме, да и моей дорогой супруге будет с вами по-веселее. - Фрося сначала отказалась, сославшись на неудобства такого предприятия, но все же доктору удалось ее уговорить. Они сошлись на том, что сегодня, до ужина, он заедет за ними в дом Максима и заберет их от туда.
                Максим весь день ходил сам не свой. Он не мог не есть, не пить. Когда он увидел, что коляска, в которой сидела Фрося с Клавдией подъехала к дому, то он сначала заперся у себя в кабинете, но потом, не смог, вынести той грусти, которая обуяла его сердце и, не желая, присутствовать в тот момент, когда дом опустеет, Максим вышел из дома с желанием ,уехать в хижину на берегу Сены, но на полпути он развернул кучера, боясь воспоминаний, которые хранит тот дом, он вышел из кареты и пошел бродить по городу размышляя о случившемся. Вернувшись домой, Максим не обнаружил прежних гостей. Он прошел к себе в кабинет и заперся там: « Нет, я больше так не могу! Эта боль убивает меня. Я чувствую, как будто меня разделили и отняли часть моего сердца, разума, души. Я не могу без нее».
- Я не могу без тебя! - крикнул он что было силы и с силой смахнул со стола все что на нем было. Крик был услышан и в дверях кабинета появилась Маргарита.
- Что происходит, милый? - удивилась она, увидя, беспорядок.
- Прости меня, Марго. Но я не могу без нее. Я пытался, забыть, стереть и растоптать свои чувства. Бесполезно.
- Что ты говоришь, Максим, - испуганно произнесла Маргарита, - нет, нет, ты бредишь. Завтра все будет по-другому. Мы вновь заживем как прежде, также счастлива.
- Марго, не обманывай себя, наша семья — фарс. Что для тебя счастье? Знать, что муж убегает от тебя, как толь представляется такая возможность? Я ни когда не любил тебя, Маргарита. Знаю, этими словами я причиняю тебе боль, но давай посмотрим правде в лицо, мы два одиноких, глубоко несчастных человека. Мы живем с тобой уже миллион лет и разве мы стали ближе? У нас даже ребенка нет! Кто в этом виноват, лишь Бог один знает.
-Но, Максим, я люблю тебя. Я счастлива от того что ты рядом.
- Нет, Маргарита. Ты привыкла ко мне и думаешь, что это и есть любовь. Быть может, врозь, мы обретем то что вместе найти не смогли? Мне больно, Маргарита, тебе говорить эти слова, но ты должна понять, что я люблю Фросю, не смотря на все преграды и сомнения. За месяц знакомства с этой женщиной, я испытал целую гамму чувств, которых не знал, прожив, сто лет с тобой. Прости, молю, еще сто тысяч раз, но я говорю это не для того, чтоб задеть или же обидеть тебя, а лишь для того, чтоб ты поняла, что я не смогу больше жить с тобой так как раньше.
- Я не допущу этого! Я не отдам тебя ей! - в бешенстве заявила Марго, ее глаза сверкали яростью и гневом. Она смотрела на Максима, как умалишенная на злейшего врага. В припадке злости, она выбежала из кабинета, он слышал как она поднимается по лестнице, быстро цокая каблучками. Испугавшись, что она может, что-то с собой сделать, он вышел из кабинета, чтоб пойти за ней, но Марго уже спускалась вниз, держа в руке револьвер.
- Ты хочешь быть с этой нищенкой, побирушкой, дочерью крепостной, присвоившей себе все, что принадлежит по праву мне, что ж, я вам устрою встречу на небесах. Сначала я пристрелю тебя, а затем их обоих, ее и эту маленькую немую гадкую девчонку. Как же я их ненавижу!
- Марго, что за бред ты несешь? Успокойся, прошу тебя. Отдай пистолет, откуда ты его взяла? Ты ведь совсем не убийца, ты не сможешь лишить жизни человека.
- Я!? Смогу! Специально для этого и купила. - Нервно посмеиваясь сказала Марго. - Помнишь, ту медсестру, которая приехала с нами из России, так, вот, я травила ее по-тихонько, день за днем, насыпая в ее блюда яд. Ты помнишь с каждым днем ей становилось все хуже, так вот,это моих рук дело.
- Маргарита! К чему это вранье? Зачем тебе это нужно было?
- Нет, дорогой, мой. Это правда, Да, ежедневно я забирала из ее невзрачного тела, ее жалкую жизнь. Ах, если бы ты только знал как я жалею, что с твой драгоценной Фросечкой, я не сделала то же самое. Как же мне хотелось, повторить все сначала, только уж с новой жертвой. Ежедневно я спускалась на кухню, чтоб успеть, подсыпать яд в ее тарелку, но все тщетно, эта наглая кухарка, как будто чувствовала за чем я здесь, и не теряла меня из виду. Но, ее час настанет, я убью ее так же, как сейчас прикончу тебя. Не позволю больше вам топтать мои чувства и снова одержать ей вверх надо мной.
- О чем ты говоришь, Марго? Я тебя не понимаю. - Но, эти слова заглушил пронзительный крик: «Максим!». Фрося, не доехав до дома Вивьена Габера, попросила развернуть коляску. Она вспомнила, что в ящике прикроватного столика в комнате Клавдии, осталось письмо Перова и испугавшись, что Максим может его прочесть, попросила доктораЮ вернутся за ним. Так, увидя, направленное дуло пистолета на своего мужа, она кинулась в его объятия, не думая ни о чем.
- Умри же! - Послышался крик из-за спины Фроси и прозвучал выстрел, пронзая спину девушки. Она упала пряма в руки Максима, который не сразу понял что произошло. Его растерянность прошла, как только он почувствовал кровь девушки на его ладонях.
- Фрося! О Господи! - прошептал он.
                В эту минуту, Вивьен Габер, который вызвался, проводить девушку, ловко,выбил из рук Марго пистолет, помешав, сделать ей второй выстрел, скрутив, с силой ее в своих объятиях. На взрыв заряда из ружья сбежались слуги, которым было приказано, одним, как можно скорее, принести саквояж с лекарствами и инструментами из кареты доктора, а другим, запереть Марго в комнате,  и не выпускать ее от туда до приезда жандармов.
- О Боже, Фрося! - раздался истошный женский крик. В дом зашла Марфа, которая осталась в карете с девочкой, но услышав выстрел, решила все же полюбопытствовать, что происходит. Она подбежала к Максиму и, хватаясь, за сердце произнесла, - что с моей девочкой? Она жива?
- Умоляю вас, Марфа, присмотрите за Клавдией. Ей лучше не знать что произошло с ее матерью, - быстро произнес Максим и тут же обратился к Вивьен Габеру. - Доктор, что мне делать? Она вся в крови!
- Отнесите ее в ближайшую комнату, быстрее! Зажгите все свечи которые только имеются в доме, мне нужен свет, много света! - Максим осторожно взял Фросю на руки и отнес ее в  ближайшую спальню первого этажа, уложив, девушку на кровать, так чтобы рана была с верху. Дальше, доктор приказал вскипятить много воды, и нарезать по-больше стерильных бинтов, а затем начал извлекать пулю.
                Внизу же истошно кричала Маргарита рассыпая по сторонам проклятия.  Жандармы, приехавшие на происшествие, по доносу одного из слуг дома,  сначала попытались, вразумить девушку, прибегая к мирным разговорам и просьбам, поехать с ними в участок для выяснение обстоятельств, но это было бесполезно, она топала ногами, не подпускала людей в форме к себе, всякий раз, как только они хотели подойти к ней, чтоб надеть наручники. В ситуацию пришлось вмешаться Максиму, который вышел из комнаты, когда доктор начал извлекать пулю из-под лопатки девушки. Он рассказал полиции, что Маргарита пять лет назад убила не в чем не повинного человека. Сегодня же вечером, она пыталась убить его, но ранила девушку,  которую сейчас оперируют и не известно выживет ли она. Применяя силу, жандармом все же удалось скрутить Марго и увезти с собой. Но это было не из легких занятий, девушка истерила, отбивалась как могла, одаривая всех анафемой и желая смерти каждому, кто до тронется до нее. Максим же с призрением смотрел на нее, не понимая, как он мог женится на такой женщине как она. Но все закончилось и дом опустел, лишь яркий свет, проникавший из закрытой двери, напоминал о случившемся, приводя Максима в жуткое отчаяние. Он стоял под дверью чуть дыша и молился.
- Она будет жить, доктор? - Спросил Максим хирурга, когда операция была завершен и, уставший, Вивьен Габер вышел из комнаты.
- Я сделал все, что в моих силах. Все в руках самой девушки. Ее организм молодой, думаю, она должна справиться. А сейчас, я хотел бы отдохнуть.
- Конечно. Ваша комната уже готова.
                Всю ночь Максим провел возле кровати Фроси, наблюдая за тем как тяжело она дышит, иногда, едва слышимые стоны, прерывали тишину комнаты, да Марфа время от времени заходила, посмотреть на больную, она предлагала Максиму по быть с Фросей вместо него, но он отрицательно мотал головой, предлагая, ей самой пойти, спать. Утром, в комнату зашел врач, он был не один, с ним была девушка, он представил ее как помощницу и осмотрев больную, тихим голосом сказал:
- Радует, что девушка не впала в кому, слишком много крови она потеряла. Молодой человек, - обратился он к Максиму, - я бы попросил вас выйти, сейчас мы с медсестрой будем делать перевязку. - Максим тяжело вздохнул, ему не хотелось оставлять Фросю, но все же с доктором спорить не стал.



11.


              Выйдя из комнаты, он вдруг почувствовал, что ему непременно надо сходить в церковь и помолиться за здравие, что-то необъяснимое звало его туда, внутренний голос, который шумел как ветер в голове.
               Он пошел пешком в церковь, которая была в несколько улочек от его дома. За всю время, что он прожил в этом доме, Максим не разу не был в ней. Сейчас же он шел туда лишь с одной мыслей, попросить прощение у Бога за свое неверие, и помолиться о здравие любимого человека.
                «Боже всемилостивый, - стоя у алтаря, повторял про себя Максим. - Молю тебя о пощади, не наказывай меня за мои атеизм. Я был слеп и глуп. Сомнения в Твоем существовании поработило мое сердце. Но я пришел к тебе и прошу, простить меня за мой грех, каясь перед Тобой. Истину говорят старцы, что человек приходит к Богу через страдания, пройдя, дорогу сотканную из трудностей и несчастья, так, Ты, спасаешь наши души от пороков, которые змеиным клубком живут в нас. Господи, прошу тебя, не отнимай ее у меня, дай ей силы бороться за жизнь. Помоги ей, молю тебя, всевышний, вновь открыть глаза и увидеть тот прекрасный мир, который ты создал. Умоляю, Господи, не забирай ее».
- Макси Семенович, - вдруг услышал он над свои ухом удивленный голос. Уваров поднял глаза, перед ним стоял священник, он смотрел на него неверующим и удивленным взглядом, как будто дьявола, вместо Божьей милости увидел. Максим так же был в замешательстве, этого человека он видел впервые, но все же, незнакомец назвал его по имени и пристально смотрел Максиму в глаза.
- Простите, батюшка, вы ко мне обращались? - желая убедиться, что он верно расслышал свое имя, переспросил Максим.
- Максим Семенович, Боже мой, это вы? - не обращая ни какого внимание на вопрос, говорил священник, сверля его своим изумленным взглядом.
- Простите, еще раз, скажите мы раньше с вами встречались?
- Неужели вы не помните меня? Как же так? Я отец Никифор, настоятель церкви вблизи поместья Бермен.
- Видимо, мы виделись с вами, когда мы были с Марго в России. К сожалению я не помню ни чего из той поездки. Той зимой случилось со мной несчастье, я частично потерял память, когда упав с лошади, ударился об землю, покрытую льдом.
- Какое несчастье,- произнес отец Никифор.
- Да, сразу же после того инцидента мы с Маргаритой Мирославовной уехали во Францию.
- Но как же так? Почему вы с Маргаритой Мирославовной уехали из России.
- В то время оставаться на Родине нам показалось не безопасно. В тот день как раз восстали  Декабристы.
- Нет, нет. Почему вы уехали с Маргаритой Мирославовной, с посторонней для вас женщиной?
- Батюшка, вы наверное что-то путаете, но Маргарита Мирославовна совсем мне не чужая, она моя жена.
- Маргарита Мирославовна совсем вам не жена. В России вы встретили другую девушку и женились на ней. Я сам вас венчал.
- Нет, батюшка, как же я мог женится на другой, когда был женат на Маргарите! Более того, Маргарита моя венчанная жена.   
- Ваш брак был развенчан из-за невозможности  Маргариты Мирославовны иметь детей. В России вас ждет ваша законная супруга, более того у вас родилась дочь.
- О, Боже, какой ужас! - воскликнул Максим не в силах сдержать своих эмоций.  - Как же так? Именно сейчас, когда я считал что я свободный и могу быть с той которую люблю, я узнаю что женат. - от бессилия Максим упал на скамью, которая стояла возле него.
- Любите другую?
- Да. Она женщина моей мечты. И она тоже любит меня, так же сильно как и я ее. До вчерашнего вечера, я думал, что страдаю только я, что ее чувства обманны, не вечны, но вчера я убедился, как сильно заблуждался, вы понимаете, Батюшка. Эта женщина рисковала своей жизнью, спасая меня, и сейчас, она только Бог в силах спасти ее от смерти. Что же мне делать, Отец?
- То что вы говорите ужасно! Ваша жена любит вас. Все это время она ждала вас, каким бы пустым, безнадежным, нелепым не было это ожидание. Ведь все давно похоронили вас, но только не она, запрещая, даже думать о вашей кончине. Кто же мог знать, что вы здесь, в Париже и совсем ее не помните. Нет. Вы должны поехать В Россию и увидеть ее, ведь вы так любили друг друга. Более того, я уверен, что как только вы с ней повстречаетесь, память вновь вернется к вам и вы вспомните всю вашу прежнюю жизнь, иначе быть не может, вы ведь так любили вашу жену.
- Но я не могу. Я в замешательстве. Мое сердце принадлежит другой.
- Нет, Фрося не заслуживает такого насмехательства! Она не переживет такого удара.
- Что?! Как вы сказали? Фрося?
- Да да. Ефросинья. Именно так зовут вашу жену. Вы познакомились с ней в поместье Бермен, когда приехали на похороны ее отца. Ну правда, тогда она еще не знала, что борон ее родитель. Он всю жизнь воспитывал ее, не открывая правды. Там вы влюбились в девушку, которая не была из высшего общество и не носила ни каких титулов, вы влюбились в простую крестьянку, жившую, из милости, в барском доме. Так вот. В тот день, когда вы пропали, у Фроси начались схватки и она родила вам замечательную дочь и назвала ее в честь вашей матушка — Клавдия.
             Максим смотрел на священника обезумившими глазами. Он не мог поверить своим ушам. Та история, которая прозвучала из уст батюшки, казалась ему невероятной и фантастической. Он не выдержал своих эмоция и по щеке прокатилась скупая мужская слеза:
- Как такое может быть? - произнес Максим после краткого молчания, чуть дрожащим голосом.
- Что именно? - Озадаченно, смотрел Отец Никифор на молодого человека.
- Я не понимаю, почему она об этом молчала? Почему допустила всего этого одурачивания?
- Простите, но что вы имеете в виду?
- Чуть больше месяца назад, в мой дом постучалась молодая девушка. Она представилась двоюродной сестрой Маргариты. Девушка прибыла в Париж, чтоб показать свою маленькую дочь доктору, так как девочка в свои четыре года не произнесла не слова. И звали их Ефросиния и Клавдия.
- Да, да. Клавочка все еще не разговаривает, но я думаю, что это связанно с поздним развитием. Подождите. Это обозначает, что ваша жена и дочь уже как месяц живут в Париже?
- О Боже! Это как чудный сон, похожий на фантастический рассвет. Рассвет моей жизни! - произнес Максим со слезами на глазах. - Фрося моя жена, а Клавдия дочь! Даже в самых смелых фантазиях не мог себе, позволить вообразить такое. Фрося и есть девушка, которую я полюбил больше жизни.
- Значит, именно про Фросю вы мне говорили, когда рассказывали о своих чувствах, - Максим кивнул головой в знак согласия. - Но это же чудесно, просто замечательно.
- К сожалению, моя радость не может быть полной. Произошло нечто кошмарное. Маргарита пыталась застрелить меня, а попала в Фросю. И сейчас она борется за жизнь.
- Какой ужас! Бедная девочка! Мне бы хотелось ее увидеть.
- Да, конечно. Мой дом находится в нескольких минутах от этого места.
- Так чего же мы ждем? Пойдем те быстрее.
            И Максим с отцом Никифором вышли из церкви.




12.


            Зайдя в комнату, в которой лежала Фрося, отец Никифор около ее постели увидел Марфу, в тот же миг Марфа ахнула при виде батюшки, которого она явно не ожидала увидеть.
- Как вы здесь оказались,отец Никифор? - удивленно произнесла она.
- Мы встретились с Максимом Семеновичем в церкви, и он мне рассказал, что Маргарита Мирославовна стреляла в Ефросинью и вот я здесь. - Он подошел к кровати Фроси и замер. Максим, так же приблизился к Фроси и провел своей рукой по ее волосам.
- Да но.. - все еще Марфа не верила своим глазам.
- Марфа, - вмешался в разговор Максим Семенович, - почему Фрося молчала, что она моя жена?
- Не уж то вы рассказали Максиму Семеновичу правду? - обомлев, остолбенела Марфа, обращаясь с полными от ужаса глазами к священнику.
- А как иначе? Когда я его увидел, у меня было примерно такое же выражение лица, Марфа, какое сейчас у тебя.
- И как, Максим Семенович, вы не сошли с ума? - забеспокоилась Марфа.
- Марфа, от чего ж я должен был сойти с ума? - чуть с грустью улыбнулся Максим.
- Ну как же? Все доктора предупреждали Фросю, что правда вам навредит. Вот моя бедная девочка и молчала, боясь, рисковать вашем здоровьем.
- Как видишь, Марфа, ваши опасения были напрасными, - ответил священник.
                В комнату зашел доктор. Он осмотрел больную, констатировав, что состояние стабильное, попросив, присутствующих, чтобы в комнате остался кто-то один. Марфа ответила, что она побудет с Фросей, Максим же отправился к дочери.
             Он вошел в комнату девочки. Клавдию еще ни кто не будил, по этому она мирно спала. Максим, по-новому, смотрел на дочь, разглядывая за-ново ее черты лица, с любовью и нежностью, которая присуще только настоящему родителю. Ему хотелось по-скорее ее разбудить, по-отечески обнять и рассказать ей правду, что сейчас у нее есть не только бесконечно любящая ее мать,но и отец, который так же сильно ее любит, но все же он сдерживал себя, давая девочки хорошенько выспаться. Через пол часа в комнату зашла Марфа, лишь на пять минут она оставила Фросю одну, чтоб напомнить Максиму Семеновичу, что Клавдии нужно ежедневно посещать логопеда, по-этому девочку пришлось разбудить. Марфа сама одела девочку, попросив, Максима Семеновича оставить их на несколько минут, затем он отвез дочь в больницу, несмотря на то, что ему не хотелось, покидать Фросю, но Вивьен Габер его уверил, что опасность миновала и им остается, только ждать и надеяться на лучшее. Весь день Максим и Марфа сменяли друг друга, если один был с Клавдией, то другая у Фроси и наоборот. Максим играл, рисовал и читал дочери книги, все еще не веря, что эта девочка его кровь и плоть. Нет, он совсем в этом не сомневался, просто, в его голове с трудом укладывалась вся эта история. У него есть дочь и ей уже, практически, пять лет, а он даже об этом не догадывался. Ему казалось, что все это сон, сказка, но не как не явь. Его мозг был как в тумане, но эта дымка была освещена благодатью. И если б он так сильно не переживал за Ефросинью, то его счастье было бы бесконечным: «Доченька моя, - говорил он Клавдии, обнимая ее за плечи, - я твой папа. И быть твоим родителем - это счастье выше небес. Я сделаю все возможное чтобы искупить мою вину перед тобой и твоей мамой, что меня так долго не было с вами. Я вас очень люблю. Вы моя жизнь. Я уверен, что наша мама скоро поправиться, и нам втроем будет очень хорошо и радостно жить. Я это точно знаю».
                Вечером он попросил месье Вивье Габера уделить ему несколько минут. Он хотел узнать, есть ли вероятность того, что память все же вернется к нему. Максим рассказал доктору всю историю о том как он был введен в заблуждения своей бывшей женой и как узнал правду о том времени, которое он не помнит.
- Действительно, вероятность того, что ваш мозг мог не выдержать правды не была исключением, я и сам говорил об этом Ефросиньи. К сожалению, в наше время мозг мало изучен и мы не можем знать наверняка, как он себя поведет в той или иной ситуации. Но я рад, что, история о  вашем прошлом, вам не навредила. Кто знает. может, узнав, все как было, ваш мозг будет реагировать на подлинную информацию, и искать в свое сознании нити минувших дней, которые были вами забыты, тем самым, восстанавливая утерянное. Не переживайте, я уверен, вы обязательно все вспомните.
- Мне бы очень этого хотелось. Вспомнить, как я впервые увидел свою жену, наш первый поцелуй, признания, и то время, которое мы провели вместе, переживая, множество счастливых моментов.
- Ну что ж, когда Фрося очнется, из ее уст вы сможете узнать много, и тогда, кто знает, как на это откликнется ваша память, уверен, что только положительно.
- Надеюсь, доктор, надеюсь.
                Прошло два дня с тех самых событий. Максим сидел возле Фроси и разговаривал с ней, рассказывая ей о своих чувствах, строя, планы на будущее как вдруг, девушка открыла глаза. Она удивленным взглядом смотрела на Максима. Заметив, что девушка пришла в себя, Максим засиял от радости.
- Фросечка! О господи, наконец то!
- Максим?
- Нет, нет, нет! Молчи! Сейчас я позову доктора, - и он выбежал из комнаты, в коридоре он заметил слугу, которому и велел доложить месье Вивьену о радостном событии, сам же вернулся обратно. Не успел Максим, приблизиться вновь к кровати на которой лежала Фрося, как доктор был уже в комнате.
- Ну наконец то спящая красавица открыла свои глаза, - весело сказал он.- Как вы себя чувствуете?
- Я не понимаю, доктор? Болит голова немножко.
- Ну это пройдет! Все худшее позади! - улыбнулся он. А затем начал осматривать больную.
- Но что произошло? Почему я здесь? - забеспокоилась Фрося.
- А вы не помните? В вас стреляли.
- В меня? - удивилась Фрося. Но вдруг ее память очнулась и стала вырисовываться картина, того, что произошло в тот день. - Да. Я вспомнила. Маргарита! Она держала дуло пистолета направленное на Максима.
- Все именно так и было. А ты, моя дорогая, героически кинулась под пулю предназначенную для меня, - как можно нежнее ответил Максим.
- Я испугалась за тебя, - ответила Фрося чуть смущаясь. - А где сейчас Марго?
- Она в полиции. Эта женщина должна заплатить за все, что сделала, и за смерть той девушки, которая стала невинной жертвой обстоятельств.
- Девушки? - изумилась Фрося.
- Да, но об этом я тебе потом расскажу.
- Фрося, нужно поменять бинты, - сказал доктор после того, осмотр был закончен. - Максим Семенович, помогите, пожалуйста.
                Когда перевязка была завершена, Вивьен Габер, пожелав, спокойной ночи откланялся и уехал домой, предварительно ,дав, распоряжение   об уходе за Фросей, пообещав, приехать днем. Марфа, заслышав, о том, что Фрося очнулась, тут же  поспешила к ней. Ее радости не было предела, но Максим,  сославшись, на то что Фрося все еще очень слаба, попросил ее, не мучить своими расспросами и женщина, рассудив, что муж хочет остаться с женой на едине деликатно вышла из комнаты.
- Максим, почему марго в тебя стреляла? - спросила Фрося мужа, оставшись с ним на едине.
- В тот день, когда ты уехала, я не мог найти себе места от печали и тоски, которые как хищник, растерзывающий свою жертву, мучили меня. Чувства эти были нестерпимы, поэтому я и открылся Маргарите, надеясь, на ее благоразумие, что люблю тебя и что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Но все это время я не до оценивал ее, она оказалась ни тем человеком, за которого себя выдавала.
- И.. Что это значит, Максим?
- То, что сейчас ни кто не сможет нас разлучить, разве только смерть.
- О господи, Максим! Я чувствую, что проснулась от кошмара, который так долго сопровождал меня, - улыбаясь, ответила Фрося. - Даже не верится, что ее больше не будет в нашей жизни.
- Маргарита проведет пол жизни в тюрьме за убийство и попытку убийства. Я лично буду свидетельствовать против нее.
- Сколько времени я была без сознания, Максим? Как Клавушка? - забеспокоилась о девочке мать.
- С нашей дочерью все в порядке, можешь в этом не сомневаться, я как отец, хорошо слежу за своим ребенком. Ежедневно мы бываем у логопеда…
-Что ты говоришь, Максим? Отец? Дочь? Не уж то, ты вспомнил? - глаза у девушки засверкали.
- К сожалению нет, но обязательно память восстановиться. Я в это верю. Ведь, мы пережили столько много счастливых моментов.
- Подожди, Максим, я ни чего не понимаю! Скажи, что тебе известно, что ты сейчас имеешь ввиду. - с опаской спросила девушка.
- Мне известно все, любимая! - засмеялся Максим. - Что ты моя жена, а Клавдия моя дочь.
- Но, кто тебе об этом сказал?
- Отец Никифор.
- Как отец Никифор?
- Очень просто, когда ты была в тяжелом состоянии, я пошел в церковь, где и встретил батюшку. Он меня узнал и все мне рассказал. Он же не знал, что тебя все запугали о моем безумие.
- Да, перед нашим отъездом в Париж, отец Никифор говорил мне, что тоже сюда собирается. - припомнила девушка. - Скажи, Максим, как ты себя чувствуешь, любимый?
- Дорогая, у тебя больше нет повода опасаться за мое здоровье. Я люблю тебя и сейчас, когда я узнал, все, что со мной произошло, что ты моя на веки, мы будем безумно счастливы и больше ни кто не сможет нас разлучить.
- Не ужели я не сплю, Максим, и все это правда! - не веря, воскликнула Фрося.
- Все наши горести позади. Мы заслужили счастье выплаканными слезами. Верь мне, любимая. - И Максим осторожно обнял жену, которую до сих пор держал за руку. Она так же осторожно, превозмогая боль прислонилась к нему и за плакала. - Ты плачешь?
- Это слезы счастья, Макси. - Ответила Фрося и прижалась к мужу еще сильней.


                Пройдет время и Максим вспомнит, то что забыл, а Клавдия заговорит, становясь, с каждым годом все краше, прелестный и умные. Через год, семья вернется в поместье, где и проведет остаток своих красочных дней, искренне, радуясь, каждому новому члену семьи, которые маленькими ножками будут бегать по поместью, наполняя, дом детским смехом.