Как Алиса женой пиратов была

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы», Гостья из будущего (кроссовер)
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин
Пейринг или персонажи: Павел Гераскин/Алиса Селезнёва
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Пародия, Hurt/comfort, Стёб

Размер: Мини, 24 страницы
Кол-во частей: 7
Статус: закончен

***

О персонажах
— Манрико очень обаятельный и вообще идеал.
Но вот с Леонорой он поступил нехорошо.

Невовремя он стал её отчитывать.
Девушка уже умирала от яда, а он омрачил последние часы жизни любящей его и любимой девушки упрёками и подозрениями.

— Он же не знал, что она умирает.

— Даже если не знал — всё равно не должен был ругать её за предполагаемую измену.

— Он не ругал. Он просто страдал в такой форме от её измены.

— В форме упрёков?

— Ну да.

— У него не было доказательств её измены.

— Зато он знал, что она добилась разрешения на его освобождение.
Этого достаточно, чтобы догадаться о том, что она ему скорее всего изменила.
Другого способа добиться его освобождения у неё не было.

— Но не изменила же.

— Если бы она не приняла яд — то изменила бы.
То, что она отдалась бы графу после освобождения Манрико, а не до — сути не меняет.

Как и то, что она стала бы женой графа.
Главное — что она уже не была бы женой Манрико.

— Ты считаешь, что её самоотверженность не заслуживала хотя бы капельки понимания со стороны Манрико?

Ведь она же обрекала бы себя на годы страданий в браке с графом.
И только ради спасения жизни Манрико.

— Алиса, а с чего ты взяла, что Манрико хотел спасения своей жизни ценой измены любимой?

— Разве жизнь ничего не стоит?

— Ну почему же. Стоит. И очень дорого.
Но не так дорого.

— По твоим словам получается, что Леонора вообще зря затеяла спасение Манрико.

— Именно.

— По-твоему, Леонора вообще не должна была его спасать?

— Не должно была.
Если для этого надо было расстаться с Манрико и отдаться графу.
Ценой чести - не должна была.

— Но как ты не понимаешь, что она не могла не спасти Манрико.
Даже такой ценой.

— А как ты не понимаешь, что Манрико не нужно было спасение такой ценой.

— Леонора не могла дать ему умереть.

— А он не хотел жить без неё.

— Да почему?
Мог бы жить хотя бы в благодарность за её самоотречение.

— Да не нужно ему было её самоотречение.
И жизнь без неё ему тоже не нужна была.

— А я всё равно понимаю, что Леонора не могла иначе.

— А я понимаю, почему Манрико не принял её «подарка».
Как он мог жить, зная, что любимая заплатила за его жизнь своей честью?
Своей свободой и их счастьем?

Ему это было как минимум неинтересно.
А как максимум — отвратительно.

— Ты преувеличиваешь.

— Алиса, ну как ты не поймёшь-то.
Вот скажи — если бы Леонора отдала за свободу Манрико их ребёнка — это нормально было бы?

— Нет.

— Ну вот.

— Что ну вот?

— Она ведь почти это и сделала.
Она лишила себя и Манрико возможности завести общих детей.
А значит — лишила его жизни в потомках.
Понимаешь?

— Я поняла ход твоих мыслей.
И признаю, что что-то в твоих рассуждениях есть.

Но одно дело уже рождённые дети, и другое дело — возможность когда-то их родить.
О себе
— Короче, Алиса.
Послушай меня внимательно.

Не знаю, когда ты меня поймёшь, но хочу, чтобы ты знала уже сейчас.
Лично я категорически против того, чтобы ты меня когда-нибудь спасла такой ценой, как Леонора Манрико.

Учти — мне жизнь после этого будет не нужна.
И я не приму от тебя такой подарок.

Я всё равно узнаю о твоём поступке.
И сам себя лишу жизни, если ты заплатишь за неё своей честью.

Так что даже не вздумай спасать меня, отдаваясь кому-то.
Я всё равно не стану жить после этого.
И не смогу, и из принципа.
Понятно?

— Мне понятна твоя позиция.
Но скажи — как мне-то не воспользоваться возможностью тебя спасти?

— Искать другие способы.

— А если не будет других способов…

— Значит, не спасать вовсе.

— Я не смогу…

— Постарайся.

— Ты не понимаешь, о чём просишь.
Это не-воз-мо-жно…

— А ты не понимаешь, что мне это не надо.

— Я спасу тебя даже так.

— А я после такого спасения не стану жить.

— Неблагодарный.

— Значит так. Иди сюда.

***
Паша неожиданно привлёк к себе Алису, легонько прижал её к себе спиной, а свои руки положил на её живот.
Алиса невольно напряглась от странного жеста, но постаралась пока не отстраняться.

Словно в жесте Паши не было ничего необычного.
Словно это самый обычный жест.
Который её совсем не взволновал.

Хотя на самом деле взволновал конечно. Ещё как.
Пашкины руки на её животе - господи, это же так приятно и интимно.

Только что это на Пушку нашло?
С чего бы это он решил так руки распустить?

***

А Паша стал тихо говорить ей на ухо:

— Я так понимаю, что мы только что объяснились друг другу в любви?

Пашин голос звучал снисходительно и как-то невероятно возбуждающе.
Даже само по себе.
А уж в сочетании с руками Паши на её животе.

Так что Алиса вздрогнула.
А живот всё же напрягся.

Так-то конечно Паша прав.
Они в самом деле объяснились.

Но они не в первый раз обменивались такими фразами, которые по сути были признаниями.

Но никогда не говорили прямо другу другу, что прекрасно понимают это.

А в этот раз Паша почему-то решил заговорить…

— Вот это место, — произнёс он, начав гладить кожу её живота её же рукой, просунутой его рукой под ткань шорт, — это колыбель наших детей.
Там, внутри тела.
Правильно?

— Ну…

— Ты не хуже меня знаешь, что для здоровья детей эта колыбель должна поддерживаться в самом лучшем состоянии.

И что ничего, кроме члена отца детей и его семени, там не должно бывать.
Ну и самих детей, конечно.

***

Алиса не знала, куда деться от откровенных слов Паши.
Совершенно верных, но … в таком ключе они пока не вели бесед…

И тем более не знала, куда деться от его поглаживаний.
Очень нежных, но таких … возбуждающих…

— Алиииса… если ты пустишь туда кого-то, кроме меня, то из-за этого могут не родиться наши дети.
А если не родятся наши дети, то я не буду жить в потомках.

А мне это не нужно.
Наверное, и ты тоже не хотела бы лишать меня потомков?

***
Алиса кивнула.

— Ну вот.
И ещё пойми простую вещь — я просто не хочу, чтобы ты, ТЫ пережила то, что тебе пришлось бы пережить при таком способе «спасения» моей жизни.
Ценой твоей чести.

Я просто не хочу, чтобы ты терпела чужие прикосновения.
Я знаю, что ты этого не переживёшь.

И мне дико и страшно слушать, что ты проявляешь готовность это пережить ради меня.

***
Алиса внимательно слушала Пашу.
Но у неё уже кружилась голова от его признаний.

И от движений его руки.
Которая уже сменила её руку под шортами.

От Пашиных ласк её влагалище сильно сжималось снова и снова.
В такт его поглаживаниям.

Хотя Паша прикасался только к животу.
Ниже лобка он пока не спускался.

Но и этого было достаточно, чтобы вызвать у неё потребность отдаться любимому немедленно.

Интересно, а Паша-то это понимает?
Он собирается доводить дело до конца?
Или оставит её распалённой, но не удовлетворённой?

Но пока надо было продолжить беседу...

— Паша, моё тело — это просто проводник духа.
Временное вместилище души. Оболочка из воды и белка.

Из воды, выпитой из источников.
И из молекул, построенных из пищи.
Всего навсего.

Я не могу ценить своё тело больше твоей жизни.
Больше твоей возможности смотреть на звёзды и слушать музыку.

— Мне всё равно, что ты там плетёшь про молекулы.
Твоё тело — это отражение твоего духа.
Такое же особенное, как и твой дух.

И я не позволю, чтобы ты что-то с ним делала.
Да ещё и ради меня и моей жалкой жизни.

— Для меня твоя жизнь очень важна.
Я не могу без тебя.
Мне необходимо знать, что ты есть.

***
Паша вытащил руку из шорт Алисы.
Второй рукой он давно поддерживал её.

Ослабевшую от его неожиданных ласк.
Если бы он её не поддерживал, то ей пришлось бы сесть. Хоть на пол.

Алиса испытала от исчезновения глядящей руки на её животе одновременно и облегчение, и сожаление.

Тем временем Паша повернул её к себе и, внимательно посмотрев в затуманенные от желания глаза Алисы, поцеловал её лоб.

А затем перешёл к её губам.

Раз уж он довёл девушку своими непрошеными, хоть и принятыми ласками до такого состояния нестояния…
То нужно было исправить это и помочь ей, подарив ей и разрядку.

И заодно показать ей, как девушке может быть хорошо в объятиях любимого.
Пока эта излишне самоотверженная девушка не приобрела негативный опыт, который напрочь лишил бы её способности наслаждаться объятиями даже любимого.

Может быть, после его ласк она что-нибудь поймёт.
И перестанет думать глупости про возможность спасения его жизни ценой своей чести.

Поймёт, что это разрушило бы кое-что, что намного дороже их жизней — их связь.

Но сначала надо было укрепить эту связь и усилить способность Алисы ощущать эту связь.
Чем Паша и занялся.
Связь - это главное
***
— Господи, как это прекрасно, — прошептала Алиса, когда Паша немного отодвинулся и отпустил её.

— Ты права.
Теперь ты поняла, что это не должно быть предметом сделок?

— Теперь я поняла ещё больше, что ты должен жить.
Ты слишком прекрасен.

Ты слишком способен вызывать любовь и дарить ощущение любимости.
Это талант.

Я не смогу не сделать для твоего спасения максимума...

— О господи.
Ну какая же ты упрямая.
Ну почему ты такая упрямая.

— Ты тоже упрямый.

— Алиса, скажи — у тебя есть ощущение, что между нами есть связь?

— Какая?

— Что-то, что нас притягивает друг к другу.
Вызывает желание быть вместе.
Очаровывает друг в друге.

— Да, есть.
Всегда было. С детства.

И с каждым годом ощущение нашей связи только усиливалось.
А сейчас… после нашей близости оно стало ещё сильнее…

И … только не смейся… почему-то мне упорно кажется, что эта связь как-то связана … с потоком эякулята…
Словно именно он как-то дополнительно усилил связь.

… Если раньше я ощущала эту связь больше по линии сердец…
То теперь ощущаю, что связь есть и по линии… перемещения эякулята из твоего тела в моё.

— Я и не думаю смеяться.
У меня точно так же.

Хотя связь по этой линии «перемещения эякулята» я ощущал и раньше.
Но теперь она в самом деле сильнее стала.

Так вот, Алиса.
Скажи, эта связь между нами — нечто ценное?

— Конечно.

— А что ценнее — эта связь или наши жизни?

— … Я не знаю. Вроде бы связь…

«Ура! — воскликнул про себя Паша. —
Получилось! Она поняла! Ему удалось донести до неё эту вещь.»

(Алиса)
— Но если я скажу, что да, связь ценнее, то ты тут же поймаешь меня на слове и скажешь, что нельзя разрушать такую связь ради жизни.

— Умница. Сама всё понимаешь.
Да, скажу. Ценнее. И ты тоже это ощущаешь.

Алис, ну пойми ты — без этой связи мы уже будем не мы.
Разрушить эту связь или повредить её — это всё равно что душу продать.

Или даже хуже.
Это что-то такое ценное…
Эта наша суть.

Пока у нас есть эта связь — мы с тобой богачи.
Мы боги. Мы всемогущи.

Благодаря ей мы всегда найдём друг друга, если есть перевоплощения.
Связь снова и снова будет сводить нас во всех жизнях.
И мы опять будем вместе.

А без неё… Мы будем как потерянные.
Потерявшие не только друг друга, но и самих себя.

И право на новую встречу.
И неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы восстановить связь.
И возможно ли это вообще. Восстановление.

— Ты прав. У меня точно такие же ощущения.
И теперь я бы наверное не смогла жить, если бы пришлось … изменить тебе для твоего спасения.

— Так и не изменяй.

— Паша, я не могу сейчас знать, как я повела бы себя.
Связь — это в самом деле прекрасно.

Но если бы я столкнулась с тем, что ты можешь погибнуть…
Я сомневаюсь, что я смогла бы дать тебе погибнуть из-за мыслей о ценности связи.

— Ты так и не поняла.
Я бы как раз тогда и погиб бы, когда ты изменила бы.

Ты не спасла бы меня этим, а наоборот.

Поэтому… умоляю тебе — не спасай меня ценой твоей чести.
Пообещай.

— Время покажет.

— Это я тебе покажу, — Паша прерывал свои слова новыми порциями поцелуев, —
что ты принадлежишь мне.

И не должна даже думать …
о том, что при каких-то обстоятельствах …
можешь против своей воли …
отдаться кому-то без желания …
ради моего спасения.

***

Когда вопреки ожиданиям Алисы Паша снова развёл её ноги, она подумала — уж не собрался ли он уже сегодня повторить акт.

Она не сомневалась, что он знает о желательности недельного перерыва после первого акта.

И его поведение при первом акте показывало, что он знает правила посвящения девушек в женщины.

И неукоснительно их соблюдает.
И вдруг на второй заход сразу после первого?

Ну что ж… если так…
Придётся смириться… и снова принять его…
Главное - чтобы он не заметил, если ей будет на этот раз больновато.

Ради Паши она и не на такое готова.
Так что... если ему это сейчас так необходимо…

— Паша, — торопливо, пока не стало слишком поздно, спросила Алиса на всякий случай, — я правильно понимаю, что ты решил повторить акт?

***
Паша не сразу ответил.
Но остановился.
А потом откинулся на спину и только тяжело дышал.

— Ты права.
Лучше повторение отложить, как положено… На неделю…
Да и потом осторожничать первое время…

А я уже чуть… чуть не вторгся в тебя снова…
Показалось, что это пойдёт нам на пользу…

Но наверное это ошибка…
Это не на пользу…

Ну ничего… Вот погоди…
Привыкнет твоё тело постепенно к сексу…
И тогда я попробую убедить тебя в том, что связь — самое важное.

— Как?

— Узнаешь. Есть у меня одно соображение.
Слово надо держать

(через несколько лет)


Алиса хитростью избавилась от Пашиного сопровождения.
Он не хотел её отпускать.

Сначала из постели.
А потом просто от себя.

Но ей очень нужно было отправиться по делам одной.
Дело было очень важным.
А с Пашей его решить было невозможно.

Она выполнила свою главную задачу.
Она спасла Пашу.
Почти.

Теперь нужно было завершить спасение.
Паша уже в безопасности. Почти.
Но окончательно он будет в безопасности только тогда, когда она выполнит своё обещание.

Явиться и вернуть долг.
Тем, кто помог ей спасти Пашу.

Но потребовал за спасение - её.
И пригрозил в случае невыполнения ею обещания вернуть Пашу туда, откуда спас.

***
Она не выполнила Пашиной давней просьбы.
Не спасать его ценой её свободы.

Но разве можно было его просьбу выполнить?

Да, он говорил, что ему не нужна жизнь ценой её свободы.
Но ведь и ей не нужна свобода без его жизни.

Миру нужен его смех.
Его музыка.

Его взгляд, обращённый к звёздам.
Вот и пусть живёт.

***

— Вернулась, значит?

— Я же обещала, что вернусь.

— Обещать не значит выполнить.
Молодец, что выполнила.

Готова? Стать нашей женой.

— Как видите.

— Видеть мы потом будем.
Твои апартаменты направо.
Помойся и жди.

***
Алиса прошла в указанном направлении.

В дУше она поймала себя на искушении захлебнуться.

Но это было плохой идеей.
Это были просто нервы.

А её смерть могла показаться подозрительной.
Кто знает — не навредит ли это Паше.

Вдруг его убили бы за то, что она не выполнила обещания «стать женой».

На самом деле всё было проще.
Ей не нужно было захлёбываться.

И не был нужен яд, как Леоноре.
Даже самый хитрый, который было бы невозможно обнаружить после смерти.
Чтобы её не заподозрили в самоубийстве.

Этот яд просто был в ней самой.
В складе её натуры.
В особенностях её обмена веществ.

Она может жить только свободной.
А несвободной, да ещё и с чужим мужчиной…
Или тем более мужчинами.

Алиса улыбнулась.
Вот эти её свойства и делают её истинно свободной.

Свободу у неё можно отнять.
Но только вместе с жизнью.

И принудить её к сожительству с нелюбимым можно с небОльшим успехом.
До первого поцелуя.

А потом — получите вместо Алисы биомассу с остановившимся сердцем.
И не заводящимся.

Или заводящимся до нового поцелуя.
Начавшую разлагаться биомассу.

***
Она одела после душа то, что ей оставили в качестве одежды.
Какое-то сооружение из лоскутков, оставляющих неприкрытой половину тела.

Ну да ладно.
Она за годы своей трудной и опасной работы давно морально готова ко многим неудобствам.

И стала ждать.
Чувствуя, что уже начинает застывать.

Ей становилось зябко, потом холодно.
И тёплая одежда тут мало помогла бы.
Потому что тепло переставало вырабатываться самим телом.

Если бы у неё была возможность — она обязательно потом изучила бы вопрос, из-за чего в такой ситуации происходит срыв механизмов выработки тепла.
Такие разные отмазки
Кто-то вошёл в комнату.

— Алиса, я сразу хочу сказать вам.
У нас ничего не будет.
В смысле — у меня с вами.

Только вы никому не говорите об этом.
Скажите, что было.

Я с самого начала был против этого условия.
Я хотел помочь вам просто так.
Мне ничего не нужно от вас.

Я давно восхищаюсь вами.
Я был бы счастлив найти в жёны такую же замечательную женщину, как вы.

Но вас… не может быть и речи о том, чтобы к вам прикоснуться без вашего желания.

Я знаю, что с вами мне ничего не светит. Совсем ничего.
Потому что вы давно любите.
Его. Вашего мужа, которого мы спасли.

И … мне очень жаль, что я не смогу повлиять на решение других…
И освободить вас от обязательства перед ними…

Даже устроить вам побег я не смогу.

Простите меня за это…
Точнее… хотя это всё равно простить невозможно.

— Мне нечего вам прощать.
… Спасибо вам.

И раз уж вы сами такой… я хочу сказать вам, что вы обязательно встретите женщину, с которой будете очень счастливы.
Это просто закон природы.

— Вы так думаете?

— Это так и есть.
И вы убедитесь в этом.

— Спасибо вам.

— Как тебя зовут?

— Ингвар.

…Мне уже пора уходить от вас.

— До свидания, Ингвар.

— До... свидания.

Перед выходом, у дверей от добавил:

— Чуть не забыл.
…Сделайте вид, что вы ополоснулись после моего визита…

И вышел.

***
Алиса выполнила распоряжении о воде.

«Лучик света в тёмном царстве» — думала она о первом визитёре.
И как он только такой попал сюда?
В эту компанию.

Он был совсем юным. Почти мальчик.
Сколько ему? 19?

Он напоминал Дикаря.
Тот мог быть похожим на него. В молодости.

Несмотря на мрачность ей положения, ей было приятно, что в мире есть такие люди.
И, возможно, что всегда будут.

Чистые. Добрые.

Благодаря им мир всегда будет теплее и светлее.
Всегда останется надежда на счастливую жизнь людей.

Он в самом деле найдёт своё счастье.
Не может не найти.

По закону кармы должен найти.

***

Следующий визитёр оказался уже в комнате.
Ждал её.
Чуть ли не под дверью душа.

— Так вот вы какая, Алиса Игоревна.
…Хороша. Что и говорить.

…И за что вашему мужу досталось такое сокровище.
… Ну что же вы молчите?

— Я не знаю, что вы хотите услышать.

— Да что я хочу услышать…
Того, что хотел бы — всё равно не услышу.

Разного мы поля ягоды, Алиса Игоревна…
Слишком разного…
«Тянет на дно боль и грусть, прежних ошибок груз».

— Всегда можно подняться.
Только вы сами можете стать таким, каким хотите.

— Оптимистка вы, Алиса Игоревна…
Вам не понять грешной души.

Ладно… я что сказать-то хотел…
Вы облейтесь, когда я уйду…

Только никому ни-ни, что я вот так просто ушёл…
Не поймут…

И ещё… спасибо на добром слове…
Хоть вы и не правы, а мне всё равно легче стало.

Может, станет ещё легче, когда в другой раз поговорим…
Сегодня долго нельзя…

***
Алиса поздно спохватилась, что даже имени не спросила у второго посетителя.

Очень уж она удивилась.
Ну ладно один проявил благородство.

Да ещё и молоденький.
Может, он ещё и стеснялся её.
Её славы, её красоты, раз уж на то пошло.

Но чтобы и второй тоже повторил подвиг первого?
Не стал пользоваться своим как бы правом на неё…

Чудеса да и только.
Приятно встретить в людях благородство.

***
— Не обижайтесь, Алиса Игоревна.
Но вы фатально не в моём вкусе.

Вот если бы вы были миниатюрной пухленькой брюнеточкой — тогда другое дело.
Тогда бы я не устоял перед шансом попробовать вас.

А так… не знаю почему, но такие блондинки вроде вас меня почему-то не прельщают.
Вы словно манекены. Только в витрине хороши.
А в руках…, ну не моё это, понимаете?

Только не вздумайте комплексовать.
Вы же знаете, что великолепны.
Мало ли что ваш типаж — не мой типаж.

И да — только не говорите никому про мои вкусы.
И облейтесь водой.

***
— Я не воспринимаю в качестве женщин таких активных женщин.
Вы мутант.

Женщина — это что-то домашнее.
В кухне или спальне. Или в детской.

Но не спецназовец и не исследователь.
А вы умудрились везде отметиться.

Да ещё и везде успешно.
Истинная женщина на такое не способна.
Только мутантка.

Так что я могу воспринимать вас только в роли коллеги.

Только никому ни слова.
Мои заморочки — это мои заморочки.

Встаньте под душ на пять секунд.

***
— Дело в том, что я собираюсь принять постриг.
Мне нежелательно иметь дело с женщинами.
Иначе придётся ещё на семь лет откладывать посвящение.

Не сочтите мой отказ за оскорбление.
Вы прекрасны…
Но у меня постриг.

***
Если бы вы были мальчиком — тогда другое дело.
А так. … Извините.

***
— Вы сильно стары.
Я предпочитаю моложе.

***
— Вы сильно молоды.
Я предпочитаю женщин постарше.

***
— Вы не так худы, как я люблю.
Извините.

***
— Вы знаете, что в ваших глазах есть что-то, что наводит ужас?
Я боюсь вас.
Просто боюсь.
Извините.

***
— Я не хочу брать грех на душу.

***
— Я не хочу портить мою карму.

***
— Я всё про вас знаю.
Вы превратитесь в беспощадного к вашим обидчикам призрака.
Непобедимого, потому что справедливо наказывающего.

Я не хочу быть в их числе.
Запомните меня. Я вас не трогал.
А повлиять на других… уж извините — не могу.

Но я вас не трогал.
И вы меня потом не трогайте.
Всё честно.

***
— Вы — главная надежда мира.
Вы талисман мира.
Нельзя разряжать талисман, держа его в неволе.

***
— Вы ещё не раз спасёте мир.
Что я — враг себе что ли?

***
Алисе уже надоело вставать под душ.
Но приходилось.

Все требовали не рассказывать про их отказ.
И намочиться водой.
Талисман мира
***
— Ну что, Алиса Игоревна.
Не оценили вас мои парни?

Запривиредничали.
Одно им не так, другое не так.

Наивные. Думают, что про их слова и решения никто не узнает.
Хотя от меня конечно не узнает.
Да и вы не болтушка.

И чем вы их так очаровали?
Они теперь молятся на вас.

Вы не слушайте, что они наговорили.
Это отговорки всё.

Просто вы им теперь вроде матери, святой, личного талисмана и не знаю чего ещё.
Боятся они вас просто.

И за вас тоже боятся.
Любят они вас, наверное.

И правильно боятся.
Вас и надо бояться.

Страшный вы человек, Алиса Игоревна.
Если смогли превратить моих ребят в своих преданных слуг.

Они же готовы любое ваше желание теперь выполнить.
Меня готовы убрать, если это вам поможет.

А лучше заменить вами.

Хотите стать пиратской королевой?
Не отвечайте, я знаю ответ.

Какая из вас пиратская королева.
Как из меня настоятель монастыря или воспитатель детского сада.

… Вот какой вы страшный человек.

И меня спасает только то, что они думают, что другие их не поддержали бы.
Каждый думает, что только он один не смеет на вас посягать.
И что другие не устоят перед соблазном…

А ведь когда вы обратились к нам за помощью — каждый из них сам написал при тайном голосовании, какую награду с вас потребовать. —
Чтобы вы стали нашей женой.

Алиса Игоревна, вы понимаете меня? КАЖДЫЙ этого хотел.
А теперь, пообщавшись с вами, они так же дружно прониклись к вам уважением.

И не хотят вас обижать.
И готовы убить любого, кто вас обидит.

И возможно, что даже я тоже.

***
И знаете, что я решил?

Полагаю, что вас будут искать.
Может быть, уже ищут.
А нам ни к чему лишние проблемы.

А главное… вы же в самом деле талисман мира.
Я тоже себе не враг.

Женщин и без вас полно.
Не менее красивых.
Вы сами знаете, что это правда.

А вот талисманов мира…
Так что… может быть, отправить вас домой, а?

Пока мои ребята не устроили бунт всех против всех, чтобы спасти вас.
А то они же не знают, что остальные тоже хотят вас спасти.

Вы не обидитесь на нас, что мы не оценили вашей привлекательности?
Что пренебрегли вашей красотой?
Это не разовьёт в вас комплекс неполноценности?

Поверьте, наше пренебрежение не означает, что вы непривлекательны.

Что скажете?

— Что вы все очень благородны.

— Это не то. Просто это трезвый расчёт.

— Чем мне отблагодарить вас?

— Ох, лучше не спрашивайте.
Один раз мы уже говорили, чем вы можете нас отблагодарить.
Сами видите, что из этого получилось.

Так что… просто берегите себя…
Будьте счастливы.

Ваше счастье заряжает этот мир и даёт ему энергию для дальнейшего существования.

Не стесняйтесь просить у нас помощи, если понадобится…

Просто будьте.
Это и будет вашей лучшей благодарностью…
С Пашей
***
— Вот ты где. Нашлась. Ну слава богу.

— А и не терялась.

— Ну не скажи.

— Пашка, а ты как тут оказался?

— Тебя искал.
И очень рад, что так быстро нашёл.

Я уже собирался всех на уши поставить, объявить тебя в розыск.
Представляешь, какой тогда был бы кипишь?

— Представляю.
Хорошо, что не поднял.

— А ты почему исчезаешь без предупреждения?

— Потому что с предупреждением не получается исчезнуть.
Ты сразу за мной отправляешься.

— Правильно.
А зачем исчезать-то?

— Я вообще-то записку оставляла.

— Не знаю никакой записки.
Ладно. У тебя ещё есть дела?

— Пока нет.

— Тогда у меня есть.

— Какие?

— Самые главные.

— Только не говори, что опять постельные.

— А ты против?

— В том-то и дело, что не против.

— Понятно. Женская логика.

— Да нет. Просто из-за того, что я не против, а дела у тебя сплошь всё постельные… у меня тоже дела в основном постельные.
Но так же нельзя.

— Почему?

— Ещё в жизни должны быть работа, творчество.

— Считай, что это и твоя работа, и твоё творчество.

— Этого мало.

— А материнство — это не творчество?

— Творчество.

— Вот и твори тогда.

— Ребёнка?

— Да.
У меня после всех этих приключений и опасностей, и разлук… настроение очень уж репродуктивное.
Хочется ребёнка сделать.
Ты как? Готова?

— Паша, я согласна.
Но можешь не согласиться ты.

— Не могу.

— Я должна тебе сделать признание.

— Опять? Я ещё не забыл, что ты призналась мне в любви.
Тем более что ты мне об этом напоминаешь каждый раз, как мы…

— Паша, я должна признаться, что не послушалась тебя и не выполнила твою просьбу.

— Какую? Ты обжарила лук, хотя я предпочитаю сырой?

— Нет. Я согласилась спасти тебя ценой моей свободы.

— Твоей чести?!

— Не кричи. А то нас услышат.

— Когда? — немного сбавил голос Паша. — Я никуда тебя не отпущу.
Я тебя свяжу. Что угодно. Но не отпущу.

— Мне никуда уже и не надо.

— Ты… уже? Когда?
В эту поездку?

— В эту.
Но со мной ничего не случилось.

Меня отпустили, не воспользовавшись мной.
Не заставили платить честью.

Но да — я уже выполнила своё обещание.

— То есть…

— Паша, мне просто повезло.
Меня не заставили ни с кем спать.

— Но ты…, но ты была готова это сделать?

— Была.
Я же обещала.

— … Я конечно рад, что тебя освободили и не воспользовались.
Но … мне не нравится, что ты вообще соглашалась платить такую цену.

— Мы это обсуждали раньше.
Ничего не изменилось.
Я не обещала тебе, что не стану тебя спасать.

— Жаль, что ты не понимаешь мою просьбу.

— Паша, но в итоге всё ведь обошлось.

— Но только благодаря везению…

— Какая разница, благодаря чему?
Зато и ты теперь жив, и мне повезло.

***

есть там - https://ficbook.net/readfic/4003907