Тайна военного городка

 Ещё в автобусе на нас пассажиры начали поглядывать косо. Я никак не могла понять причину. Ехали мы спокойно, не пили, как компания на заднем сиденье. Нет, сначала всё было нормально, но как только Лёшка попытался расспросить про заброшенный военный городок, как в автобусе повисла гнетущая атмосфера. Пассажиры отказывались говорить на эту тему, а одна старушка, посмотрела жалостливо на нас и перекрестила.
 -Что-то мне перестала нравиться наша затея,-  заметила Светка, когда автобус скрылся вдали, оставив нас стоять под палящим солнцем на обочине.
 -Забей на местных,- отмахнулся Валерка, который «заразил» нас идеей заброшенного города.
 До этого мы занимались просто туризмом и много лет знали друг друга. Нас было семеро. Две семейные пары: Светка с Лёшкой и Валерка Любкой, я со своим гражданским мужем Витей и Ромка, которого бросила жена и, забрав детей, уехала к маме в Братск. Ромка очень переживал разлуку с детьми и искренне не понимал, за что ему так. И мы не понимали. Работящий, не пьёт, почти не курит, единственное увлечение-туризм. Так его из-за этого и бросили. Ревнивая жена нафантазировала Бог весть что, про разврат на природе и подала на развод.
Мы разобрали рюкзаки и потопали за Валеркой по тому, что когда-то было асфальтированной дорогой. Было запланировано, что мы проведём в заброшенном городе четыре дня и немного исследуем его и, если место окажется интересным, приедем ещё раз.
Город, обнесённый полуразрушенной бетонной стеной, показался внезапно. Вот только мы шли по разбитой дороге среди леса, а стоило повернуть, как мы стоим возле массивных железных ворот.
Мы побросали тяжёлые рюкзаки и с интересом оглядывались. Бетонный забор, почти не разрушенный, тянулся далеко в обе стороны.
-Вы уверены, что он точно заброшен?-у меня закрались сомнения.
 -Не бойся, брошен уже пол века как,-успокоил Валерка,-Мужики, давайте лаз искать для проникновения в город.
Валерка с Лёшей пошли в одну сторону, а Витя с Ромкой в другую, оставив нас «охранять рюкзаки». Мы разлеглись на травке. Любка достала сигареты и предложила мне. Закурили. Некурящая Светка пыталась кому-то дозвониться, но потом глянула на дисплей и тихо выругалась.
-Девочки, а ведь здесь связи нет.
 Мы с Любкой достали мобильники.
-Свет, у тебя какой сотовый оператор?-спросила я.
 -МТС. - У меня ТЕЛЕ-2, а у Любани BEELAIN. Странно, неужели здесь нет ни одной сети?
-Лялька, ты что панику нагнетаешь,- возмутилась Люба,-что, первый раз оказываешься в месте, где связь не берёт? Мы же в лесу.
Я вынуждена была согласиться. Не раз в лесу мы оставались без связи, да и окружающее не навевало опасности. Просто, поездка в автобусе оставила неприятный осадок.
 -Девчата, проход есть,-сообщил вернувшийся Витя,-Валера с Лёшей ещё ищут?
-Ага,-согласилась Светка.
 -Ну, мы их тогда подождём и покурим.
 Мы успели покурить и перекусить бутербродами, когда наконец появились ребята.
 -Жрёте?-Валера схватил бутерброд,
-А мы там такое интересное нашли.
-Что?-спросил Ромка.
 -Мы нашли дыру, а рядом стояло здание и оно чуть разрушилось. Мы туда заглянули, а там что-то вроде больнички или лаборатории. Может, наша Лялька там что-то поймёт.
-Я, просто фельдшер,-уточнила я,-и не обещаю, что разберусь в документах учёных.
-А тебя никто и не заставляет,-успокоил Лёша.
 -А мы нашли что то механическое,-похвастался Ромка.
-Ну и куда лезем, раз два входа?-усмехнулась Люба,-Будем голосованием решать?
-Я за механическое, в медицине не понимаю,-высказалась Светка.
-И я,-поддержала Люба.
-Ну, поскольку умничать над записями учёных я всегда успею, то хочу посмотреть механическое,-это я.
 -Ребята, женский пол лаборатория не заинтересовала. А вы как?-это Витя.
-Ладно,-согласился Лёшка,-идем смотреть ваше механическое, а в лабораторию потом заглянем.
Мы продрались через невысокий, но густой кустарник, перелезли через сильно осыпавшийся в этом месте забор и оказались на стоянке военной техники. Всякие там БТРы и прочее стояли ровными рядами, уходящими куда-то вдаль.
 -Круто,-вырвалось у Валеры,-Интересно, а раньше чем в этом городке занимались?
Лёшка с Ромкой уже залезли на ближайшего монстра и с упоением ковырялись в кабине. Я присоединилась к ним. Внутри кабина была просто огромной, пахло железом и пылью. С потолка и со стен свисали остатки обшивки, торчали какие-то провода.
 -Кто-нибудь знает, что это за машина?-спросила я.
 -Дома разберёмся,-отмахнулся Ромка, пытаясь поддеть железякой какую-то дверцу.
-Дай-ка мне,-более массивный Лёшка приналёг на железяку и та сломалась, отогнув лишь край дверцы,-Вот, зараза. Наверное, там что-то ценное, раз так закрыли.
 -Секретные бумаги там, которые, за давностью лет, уже и секретность потеряли,-предположил Ромка, пытаясь поддеть дверцу другой железякой.
В кабине больше ничего интересного не наблюдалось и я, оставив их выламывать дверцу, вылезла на улицу в поисках чего-нибудь интересного. Вся наша команда с наслаждением ковырялась в военных машинах, но меня привлёк просвет в длинном ряду техники. Подойдя ближе, я увидела стоящую там «волгу» старой модели. Было странно видеть её среди военных машин. Я потянула на себя водительскую дверцу и она с лёгким скрипом открылась. Я, подняв облако пули, опустилась на водительское сиденье и открыла «бардачёк». Ничего особенного: очки в металлической оправе, остатки карандаша, какие-то пожелтевшие бумаги и блокнот в металлической обложке. Обложка мне очень понравилась и я решила, что даже если в блокноте не будет ничего интересного, то можно будет вставить свои листы в обложку и пользоваться блокнотом.
 Я откинулась на спинку сиденья и представила себя за рулём этой машины. Я, если честно, люблю машины и водить люблю. Я закурила и, положив руки на руль, представила, что я еду по своим делам по старому городу. И машина у меня престижная и работа у меня важная.
 Сигарета догорела и обожгла пальцы, вернув меня к реальности. Я вздрогнула и уронила окурок, он закатился куда-то под пассажирское сиденье. Я тихо ругнулась и, опасаясь пожара, полезла доставать. Потухший окурок оказался под сиденьем, рядом с каким-то портфелем. Я вытянула свою находку и обнаружила на нём замочек. «А, фигня, если не взломаю, то портфель разрежу и посмотрю на секретные бумаги»,-решила я, выбираясь из машины.
Вечерело. Мы, довольные сегодняшними находками, решили заночевать в лесу. Ну не ставить же палатку на бетоне, среди машин. Снова перелезли через стену и разбили лагерь на небольшой, но очень уютной полянке.
 -Классное развлечение,-Света расстелила свою куртку и улеглась у костра.
-Ага,-согласился Валерка,-а ты ещё идти не хотела.
-Да местные в автобусе как-то настроение испортили. Что в этом городе было? Почему его покинули?
 Вопрос повис в воздухе. Лёша и Валерка, нарывшие в интернете информацию про городок, ничего сказать не могли.
 -Да, как-то мы этим вопросом не поинтересовались,-вздохнул Лёша, словно оправдываясь.
 -Интересно, а почему они всю технику не вывезли?-Витя задумчиво смотрел на костёр,-Такое впечатление, что её просто забыли здесь.
 -Как забыли?-моё воображение тут же нарисовало картину: «Люди в панике бегут через ворота, таща с собой плачущих и перепуганных детей, солдаты запирают ворота за последним жителем и вешают массивный замок. Жуть!»
 -А мы всё таки доломали ту дверцу,-похвастался Ромка.
 -И что там?-заинтересовалась я.
-Ерунда какая-то. Вроде секретные указания, а на самом деле бред полный.
 -Покажи,-попросил Валерка. Ромка передал ему пожелтевшую «общую» тетрадь.
Тетрадь просмотрел сначала Валерка, а потом и все остальные.
 -Точно бред,-прокомментировал Витя,-Тут есть вообще бредовое указание: «При появлении трёхногих немедленно герметично закрыться в кабине и доложить в штаб. При невозможности связаться со штабом, постараться, как можно быстрее вернуться на базу».
- Бред,-согласился Лёшка,-даже представить трудно, как можно двигаться на трёх ногах. Понимаю, на двух или, там на четырёх. Но, эта тетрадь была закрыта, словно имела какую-то ценность.
 -Да уж, тут только если интересное в машинах искать, то недели мало будет, а ещё есть больничка,-заметила Люба,-Может, завтра осмотрим больничку, а потом пошатаемся по городу?
 -А почему бы и нет,-согласился Валерка, остальные поддержали.
Уже засыпая, я вспомнила, что не распотрошила закрытый на замок портфель. Ночь прошла беспокойно, снился всякий бред. Не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Странно. Я не первый раз ночую в «полевых условиях» и «детские страхи» у себя не наблюдаю лет с пяти.
 Утром подавленными выглядели все, но солнечные лучи и плотный завтрак разогнали подавленное настроение. Мы двинулись в другую сторону. На этот раз продираться сквозь густые заросли пришлось дольше. Но вскоре мы оказались возле дыры в бетонной ограде. У меня возникло чувство, что дыру пробили изнутри. Хотя, чем можно пробить бетонный забор толщиной в полметра?
Мы пролезли в дыру и оказались возле полуразрушенного здания, окружённого забором из колючей проволоки. Окна были выбиты, дверь сорвана с петель.
-Ну что, идём?-спросил Валерка.
 Мы зашли в больничный холл. Остановка выглядела… ну, не знаю как. Если военные машины просто стояли нетронутые и тихо разрушались временем, то здесь всё носило следы разрушения. Больничные кушетки были разломаны, металлические основания погнуты.
 -Интересно, кто мог такое сделать,-Света кивнула в угол.
Медицинская каталка, сваренная из толстых металлических труб, была словно завязана в узел.
 -Надеюсь, что тот, кто это сделал, давно уже убрался отсюда,-сказал Рома.
-Ясное дело, убрался. Станет он пятьдесят лет здесь сидеть,-ответил Лёша.
 -А, может, он позже заходил.
Между ними завязался глупый спор на тему: когда погнута каталка. Мне надоело слушать и я, открыв маленькую дверь в стене, оказалась в каком-то кабинете. Разрушений здесь не было, но царил беспорядок, словно кто-то собирался в спешке. На столе лежал неумелый рисунок, похожий на карикатуру. Он изображал существо с тремя руками и ногами, что-то вроде очеловеченной вешалки. Венчало это голова, как я поняла, с тремя глазами и зубастым ртом, но без признаков носа. Чья-то бредовая фантазия!
Я попыталась открыть ящики стола. Два из них открылись легко, но ничего интересного там не было. Так, бланки анализов и остальное в этом роде. Нижний ящик стола был не заперт, но его заклинило от времени. Изо всех сил я старалась его открыть, хоть и не надеялась на находки. Скорей всего, там те же бланки, но любопытство не позволяло отступить.
Всё-таки я его расковыряла. Поддела какой-то железякой и передняя часть ящика просто отвалилась. Я, готовая к разочарованиям, опустилась на колени и заглянула туда. Никаких бланков, в ящике лежали две общие тетради и какие-то пробирки с жидкостью. Тетради оказались чьим-то дневником. Первая запись была датирована 1945 годом. Ого, историческая ценность. Я начала читать:
 «25 августа 1945 года. Совсем недавно наша великая страна одержала победу в кровопролитной войне. По приказу Сталина нашу лабораторию переводят в секретный военный городок. Нина упаковывает коробки, а я почему-то боюсь. Я, убеждённый коммунист, поддаюсь каким-то бабушкиным страхам. Не будет этого. Мы едем и всё будет хорошо. Я военный врач, прошёл всю войну, имею три ранения и четыре награды, одна из них «за отвагу».
 -Вот ты где, а мы тебя потеряли,-Витя положил мне руку на плечо и я чуть не заорала от неожиданности.
 -Ну, ты испугал.
 -Извини, не хотел. Нашла что-то интересное?
 -Дневник, похоже, учёного.
-Забирай с собой и пошли. Там ребята на что-то интересное наткнулись.
Я взяла дневники и прихватила со стола нелепый рисунок. Вспомнилась выдержка из военной инструкции по поводу трёхногих и я решила поржать у костра.
Когда я увидела, что нашли ребята, то ржать у костра мне расхотелось. В огромной аудитории, почти не тронутой разгромом, на постаменте стоял странный скелет. Сначала мне показалось, что это муляж, созданный чьей-то больной фантазией, но, подойдя ближе, я поняла, что ошиблась и кости принадлежали взрослому человеку, вернее, мутанту. Сложно представить, что могло вызвать такую мутацию. Скелет здорово напоминал найденный мной рисунок. Я даже не знаю, как это описать. Позвоночник скелета проходил посередине тела. У него было три ключицы к каждой из которых крепилась рука (одна была оторвана и рассыпавшиеся кости валялись на полу), между руками были, как полагается, рёбра. Если смотреть прямо, то это напоминало фигуру сутулого человека. Нет, не так. Лучше мысленно поставьте скелеты троих человек спинами друг к другу, что бы они между собой соприкасались плечами. Представили? Теперь представьте, что они в таком положении срослись и у них не соприкасаются две руки, а существует одна на двоих и ключица одна на двоих и нога одна на двоих. Если вы не представили себе это, то я просто не знаю, как его описать. Венчал скелет странный череп: у него имелось три глазницы, которыми он смотрел в три стороны. Рот, правда, располагался на одной стороне. Носа не было. Я так и не поняла, чем дышало это, раз достигло возраста взрослого человека.
-Что только не рождается,-вздохнула Светка.
 -Боюсь, что он не один был,-заметил Ромка,-Вспомните военную инструкцию о появлении трёхногих.
Я достала фотоаппарат и сделала кучу снимков странного скелета. Мы пошли дальше. Следующая была, похоже, операционная, но там царил полный разгром.
 -Что здесь такое было? Ощущение, будто эту больничку пытались разнести,-высказал общее впечатление Валерка.
-Да уж,-выдохнула Любка,-у меня, при воспоминании о том скелете, до сих пор мурашки по коже. А если он был не один?
 -Брось,-отозвалась я,-с медицинской точки зрения, с такими уродствами редко можно дожить до взрослого возраста. Видимо, у этого мутанта оказались очень любящие родители и он вырос, но повторение подобного случая маловероятно.
 Больше ничего интересного не нашлось. Мы вышли на улицу.
-Если мы сейчас пойдём по городу на восток, то прогуляемся по городу, осмотрим немного квартир, то на ночлег сможем устроиться в городском парке,-сказал Валерка, изучив карту.
 -С интернета скачал?-уточнил Лёша.
 -Ага. Только, почему-то стоянка военной техники там не отмечена. Это я к тому, что в карте могут быть и погрешности.
В квартирах не нашлось ничего интересного, так, обычное жилище советского человека. Мы устроили наш лагерь в бывшем городском парке. Это было удобно, хоть тяжёлые рюкзаки на себе не таскать. Нашлась и вода. Скорей всего, это была вода, бьющая из повреждённого водопровода, но, после долгих раздумий, мы решили, что она годится для питья.
Я посмотрела на фигуры у костра и посчитала, что моё участие там будет лишним и можно почитать найденный дневник:
«3 сентября 1945 года. Мы приехали в военный городок. Нас встречали ответственные товарищи. Нина пытается обустроиться на новом месте и создать уют в нашей казённой квартире. Я думаю о будущем, о наших детях. У нас, пока, нет детей, но они же будут…»
-Лялька, о чём мечтаешь?-окликнул меня Витя.
-Да я в приготовление ужина уже лишняя, вот и читаю «дневник учёного»,-со смехом ответила я.
 -И что там?
-Верный коммунист мечтает о торжестве партии.
 -Читай.
 Я снова погрузилась в чтение дневника:
 «5 сентября 1945 года. Меня вызвали ответственные товарищи, долго расспрашивали. Наверное, я подхожу по их требованиям. Мне предложили повышение. Они говорят, что в нашей лаборатории мы будем создавать сверхчеловека.
 12 сентября 1945 года. К нам привезли двадцать три коммуниста-добровольца. Эти пятнадцать парней и восемь девушек уверены, что они будущее человечества. Я немного шокирован, но мои коллеги заверяют, что это нормально».
 Я бегло просмотрела страницы, где он описывает свою жизнь на новом месте. Интересно, конечно, но сейчас я хочу узнать о его работе, странный скелет до сих пор перед глазами стоит. Ага, вот:
 «14 октября 1946 года. Что-то пошло не так. Мы должны были разработать вакцину, которая делает человека сильнее и умнее. Опыты на крысах и мышах прошли удачно. Грызуны быстро наращивали мышечную массу и очень хорошо проходили лабиринт. Только отмечалась повышенная агрессивность.  Опыты с собаками то же прошли удачно. Нам удалось добиться снижения агрессивности у наших подопытных животных. Попробовали провести опыт на свинье, мечтая попутно помочь поднять сельское хозяйство, но тут нас постигла неудача. Свиньи быстро набрали массу, но мясо их оказалось не пригодным в пищу, было жёстким и горчило. Мне намекают, что пора начать с вакциной на людях и добровольцы заждались, но я всё не могу решиться.
 21 октября 1946 года. Прошла неделя с тех пор, как добровольцы получили дозу нашей вакцины. Многие отмечают ухудшение самочувствия. Контрольные анализы показывают потерю массы тела и воспалительный процесс в крови. Мы сбились с ног в поисках причины, ведь у животных всё было хорошо.
 23 октября 1946 года. Сегодня один из испытуемых пожаловался на сильный зуд в области позвоночника. При осмотре оказалось, что его позвоночник покрывают какие-то плотные наросты. Сделали рентгеновский снимок. На снимке что-то странное.»
Я пропустила несколько страниц  с описанием предвкушения нового года и радости по поводу покупки каких-то деликатесов. Вскольз отметила, что у учёного родился сын и он очень сожалел, что ему запрещено покидать пределы городка, очень хотел показать родителям внука. Народ уже закончил приготовление ужина и я, с сожалением, отложила тетрадь.
 -Что ты там вычитала?-поинтересовалась Света во время еды.
 -Это дневник учёного. Они в своей лаборатории проводили опыты по созданию сверхчеловека.
 -Их везде проводили,-отозвался Рома,-и кости пытались менять на металлические сплавы и центры боли удаляли.
 Ночью я проснулись от криков. Наши парни и Люба, размахивали горящими ветками и с криками кидали в темноту камни и куски хлама.
-Что здесь происходит?-Света вылезла из палатки следом за мной.
-Какие-то странные твари пытались подобраться к нам,-ответил Валерка,-хорошо хоть пугливыми оказались.
 -Что за твари?-спросила я.
-Помнишь скелет в больничке? Представь, что такая тварь живьём бегает,-пояснил Витя.
 -На трёх ногах?-удивилась я.
-И довольно шустро.
Мужики решили дежурить по очереди. Я залезла в спальник, но сон не шёл. Поворочавшись немного, я взяла дневник учёного и выползла из палатки.
 -Не спится?-у костра сидел Лешка.
 -Ага. Почитаю немного.
 -Интересно?
 -Да.
 -Дашь почитать?
-Дам. Сейчас бегло просмотрю первую тетрадь и дам тебе, а сама вторую читать буду.
 «8 января 1947 года. Мутация (зачёркнуто). Они не люди (зачёркнуто). Изменения в организме испытуемых продолжаются. Наросты на спине закончили расти, образовав что-то вроде дополнительного скелета. Где мы ошиблись? Я постоянно анализирую состав сыворотки. Не могу понять, ведь у собак и крыс всё было нормально. Я ввёл сыворотку крысам.
15 января 1947 года. Господи! У крыс замечены те же изменения. Что там случилось? Я не могу понять. Ингредиенты все те же, состав готовили в нашей лаборатории. Что случилось.
27 января 1947 года. У испытуемых растёт, похоже, третья рука и нога, череп то же меняется. Волосы у всех уже давно выпали, теперь череп деформируется. У многих наблюдаются нарушения в психике. Пришлось их перевести в подвальное помещение.
 1 февраля 1947 года. Вчера имел беседу с ответственными товарищами. Они не довольны моим повышенным интересом к работе лаборатории. Кажется, оправдался. Что происходит? Думал о Нине и маленьком сыночке и решил не рисковать, но любопытство гложет. Вспомнил, что могут объявить врагом народа. А что будет с ними?
 5 февраля 1947 года. Один из испытуемых не выдержал и повесился. Они позволили забрать тело, хотя осматривать себя уже не позволяли. На угрозу автоматами не реагировали. Мы их попробовали не кормить и не поить пару дней для воспитания покорности, но они не реагировали. Чем они стали? Завтра вскрываем тело и я узнаю часть ответов на свои вопросы»
. -Лялька, чаю хочешь?-спросил Лёша.
-Хочу,-я улыбнулась и взяла протянутую кружку.
-Что пишет?-он кивнул на дневник.
-Про создание трёхногих. Если это не бред шизофреника, то становится немного жутко.
 «7 февраля 1947 года. Вчера проводили вскрытие. Вопросов больше, чем ответов. Многие органы у них дублируются, нашли несколько новых органов, непонятно, как они работают. Вымотанный после вскрытия, я принял душ и мечтал только поужинать и лечь спать, но меня лично посетили ответственные товарищи. Взяли подписку о неразглашении. Предложили под наркозом сделать вскрытие живого человека. Убеждали, что они уже не люди, а наша работа очень важна и сам товарищ Сталин лично следит за результатами. Что происходит?
15 февраля 1947 года. Они бежали, убивая всех, кто пытался им помешать. Они выломали бетонную дверь с такой лёгкостью, словно она была сделана из картона. Охрану убили, практически, голыми руками. Кто-то пытался стрелять, но пули их почти не останавливали. Что за монстров мы создали? Я спрятался в своём кабинете, надеясь, что сюда они не войдут, прорываясь к выходу. Я спрятался под стол. Из коридора доносились крики и стоны, гремели выстрелы, а я думал о Нине и маленьком Антошке. Наконец всё стихло, но я ещё долго не мог заставить себя покинуть своё убежище. Позже. Когда я, наконец, вышел в коридор, то ужаснулся. Такого я даже на войне не видел. Пол был просто залит кровью, брызги были на стенах и потолке. Пришли ответственные товарищи и сказали, что одного из них удалось убить и просили срочно сделать вскрытие. Но нашу операционную разгромили и из медиков в живых остался только я. Они погрузили тело в грузовик и под охраной куда-то вывезли, а мне велели взять семью и ехать на новое место службы. Сказали взять только документы, а остальным нас обеспечат. Я боюсь. Не знаю, что меня ждёт».
На этом записи заканчивались. Вторая тетрадь оказалась лабораторным дневником с кучей формул и терминов. Ах да, я же совсем забыла про портфель с секретными документами. Отдав Лёше тетрадь, я притащила портфель и блокнотик. Портфель привлекал меня больше.
 -Что ты там делаешь?-Лёша оторвался от чтения.
-Пытаюсь замок сломать.
 -Дай сюда,-он ловко нажал куда-то кончиком ножа и проржавевший замок нехотя открылся.
 Бумаги меня не разочаровали. Эта была переписка, вернее, часть её, по поводу сбежавших подопытных. Я разложила письма по датам и принялась за чтение. Письма были написаны Петром Бондаренко и адресованы Ивану Потехину.
 «20 мая 1947 года. Привет, Вань.
Я слышал, что ты теперь в начальники выбился и, может, и не вспомнишь своего боевого товарища. Вчера наша часть прибыла в этот военный городок. Хотел бы знать, что тут происходило. Дыра в бетонной ограде просто впечатляет. Чем её пробили? Хотел посмотреть на госпиталь, но меня не пустили. Вечером нам сказали, что завтра мы идём прочёсывать лес. Кого будем искать, не знаю. Странный приказ: стрелять на поражение только в крайнем случае, а в кого, не говорят и выглядят так, что уточнять не хочется. Вань, если что-то знаешь, то черкани пару строк.
 С уважением, Пётр Бондаренко.

28 мая 1947 года. Привет, Вань.
 Рад, что ты меня помнишь. Позавчера получил твоё письмо и как-то не поверил. Ты пишешь, что из лаборатории сбежало несколько больших подопытных, которые могут быть опасны. А, помнишь, в 43-м мы (я пропустила страницу фронтовых воспоминаний, намереваясь потом всё внимательно перечитать, а сейчас меня интересовал загадочный эксперимент). Сегодня мы на них наткнулись. Ужас какой-то. Мои люди паникуют, многие из них деревенские и не все предрассудки из их выветрились. Теперь бормочут что-то про нечесть. Наткнулись мы на двоих. Три руки, три ноги и странная лысая голова. Жуть! Такое вообще не может жить.  Они ловко удрали в чащу. Часть моих солдат запаниковала и сначала пришлось вправлять им мозги, а потом уже и преследовать. Хорошо хоть одного подранить успели. Но легко подранили, быстро они в чаще скрылись. Долго шли по следу крови, пока он не попал. Тщательно обыскали всё вокруг, но ничего не нашли. Вернулись на базу уставшие. Я сейчас водки выпью, завтра пойду в штаб и объясню, что без проводника нам ловить эту нечесть бесполезно, только время потеряем зря.
 С уважением, Пётр».
Витя вылез из палатки и сменил Лёшку на дежурстве у костра.
-Только не могут быть это жертвы эксперимента,-сказал Лёшка поднимаясь,-Их случайно создали в конце 46-го и добровольцам, я думаю, было лет по двадцать. Даже если они и выжили и приспособились жить в новом облике, то теперь это старики.
 -Для стариков они очень шустро бегают,-согласился Витя, усаживаясь у костра и забирая у Лёшки тетрадь.
 Я мысленно согласилась и принялась за письма, в надежде найти ответы.
 «15 июня 1947 года. Привет, Вань.
 Они разумны. Понимаешь, они разумны и очень опасны. Начну сначала. Моя просьба предоставить проводника была встречена отказом. Однако, после нескольких дней бесполезных блужданий по лесу, к нам из соседней части перевели солдатика, который до войны был промысловиком-охотником. Уже что-то. Этот мужчина средних лет держится особняком, но уверяет, что по следу он может найти и зверя и человека. Мы попробовали отвести его на место, где потеряли след странных существ. Но пошло много времени и дождь успел скрыть следы крови. Каждый день бродили по лесу в любую погоду, но безрезультатно. Мы уже начали думать, что существа, напуганные выстрелами, убежали и их надо искать дальше, когда со стороны базы раздалась стрельба. Мы замерли, я попытался связаться по рации, но никто не отвечал. Я отдал приказ о возвращении и мы двинулись назад. Не знаю, насколько ты хорошо знаешь лес,  но то место трагедии теперь знаешь. Мы возвращались назад, когда увидели движущийся на нас танк. Наш танк т-50. Никто не ждал подвоха. Я признаю, что виноват, и готов ответить за это. Я ведь воевал. Но на войне всегда есть вероятность, что наша боевая техника может оказаться в руках фрицев и к одинокому танку всегда настороженное отношение. Но война уже кончилась и мы находимся далеко от границы.
Прости, что раскис. Понимаешь, когда танк, не снижая скорости, понёсся на нас, то мы растерялись и не сразу бросились в стороны. Часть людей была смята и перемолота гусеницами танка. Второй раз мы до смерти перепугались, когда увидели, как башня танка разворачивается в нашу сторону. Но мы уже владели собой. Я дал команду рассредоточиться по лесу и постараться стрелять на поражение. Я себя не оправдываю, но нас отправляли в лес искать сбежавших из лаборатории существ и из вооружения были только ППШ и ещё верёвки и сети. С таким арсеналом нам оставалось только затаиться и ждать помощи, а тем временем танк кружил по лесу, словно пытаясь найти нас. Выстрелил наугад пару раз, скорей для устрашения, чем действительно старался в кого-то попасть.
Я не могу сказать, сколько прошло времени, но довольно много. Уже наступали сумерки, когда со стороны базы показались три танка. Наш танк не пытался скрыться, наоборот, как-то самоубийственно кинулся в бой. Мы поспешили убраться на безопасное расстояние, но я не рискнул возвращаться на базу, не зная, что случилось.
Напавший на нас танк был подбит и горел, когда открылся люк, и выбралось то странное существо. Обгоревшее, оно бежало в нашу сторону и я приказал открыть огонь на поражение. Мы всадили в него кучу пуль, но оно всё не падало, продолжая бежать.
 Что это за тварь? Костик и Вася наконец завалили его и опутали сетью.
Когда за ним приехала машина, оно ещё дышало. Мы вернулись пешком. По возвращении меня отправили под домашний арест до выяснения обстоятельств. Я не знаю, получишь ли ты это письмо, но, на всякий случай, хочу попрощаться, хоть и надеюсь на лучшее.
 С уважением, Пётр».
Письма кончились. Интересно, что происходило здесь когда-то и происходит сейчас. Возможно, мы ещё сможем найти ответы. Если нет, то ещё вернёмся сюда. Да и блокнотик у меня ещё не прочитан. Пока ночь не кончилась, можно и просмотреть, а с утра уговорю народ ещё пошарить в больничке.
 -Ты чего не спишь?-Ромка сменил на Витю на ночном дежурстве.
Я коротко рассказала прочитанное.
 -Да уж, напридумывала ты тут,- он повесил котелок над огнём,-Но в больничке покопаться ещё можно, не всё ли равно откуда начинать. Место нам попалось интересное и ещё приехать можно.
 -А те существа, что убежали?-спросила я.
-Они, вроде, пугливые. Сейчас мы с разведкой пришли, а потом экипируемся посерьёзней и вернёмся.
-А, нормально,-согласилась я и открыла блокнот.
Мне везёт на дневники. Только этот начинался 58-м годом. Больше десяти лет прошло с момента тех событий. Жаль. Но и так мне повезло. Надо ещё приказы, найденные ребятами, поизучать. Там ведь то же о трёхногих говорилось.
 «4 января 1958 года. Не успели отпраздновать новый год, как я узнал, что нас переводят из Москвы в какую-то глушь. Наташка моя ревёт. А что делать? Такова судьба военных. До пенсии немного осталось, тогда и осядем в Москве, как Наташка хочет, или уговорю её купить домик где-нибудь на юге. Хорошо бы, и море и фрукты и дети бы нам внуков привозили. Правда, внуков у нас пока нет, сын в институт поступил, а дочка скоро школу заканчивает.
На семейном совете было много слёз, но мы решили, что детей с собой брать не стоит. Вовка наш будет просить комнату в общежитии, а Тасенька поживёт у тёщи в пригороде. Далековато, конечно, в школу ездить, но зато хорошее образование получит и в институт подготовиться сможет. Она у нас мечтает на вет. врача учиться.
7 января 1958 года. Выезжем. Тёща с детьми провожают нас на поезд. Наташка ревёт. Ну, пусть поплачет. Надеюсь, это уже последнее место службы. В купе с нами ехали ещё двое военных. Выпили. Разговорились. Зовут Сергей и Миша. С Сергеем, как выяснилось, вместе служить будем.
 10 января 1958 года. Приехали. После Москвы, глушь конечно, но всё не так плохо. Городок пару лет был заброшен, но дома в хорошем состоянии и все коммуникации восстановлены. Мне предложено было выбрать любую квартиру.  Пошли с Наташкой смотреть. Сначала, по привычке, чуть не вселились в трёх комнатную, но вовремя вспомнили, что дети остались в Москве. Выбрали симпатичную двушку на втором этаже и от штаба не далеко. Сергей поселился в соседнем доме, в однушке. Нас только смущали чужие вещи в квартире, но нам сказали, что город эвакуировали в спешке из-за стихийного бедствия и вещи брошены. Если мне что-то нравится, то могу взять себе. Наташка запричитала, что нельзя так, но я её одёрнул. Решил, что завтра поеду в ближайший город и дам тёще телеграмму, чтоб контейнер не отправляла и переговоры закажу, надо же всё объяснить.
 11 января 1958 года. Сегодня едем в город и купим что-нибудь для ремонта. Начальство выделило мне «волгу» в личное пользование. Да я и сам небольшой начальник. Едем по городу. Странно, но часть города отгорожена колючей проволокой, за ней часть домов разрушена. Что здесь происходило? Попытаюсь узнать. Наташка счастлива. Нам удалось купить зелёные с розами обои для зала и краски для туалета и ванной. Для кухни ничего, пока не нашли, но, пока, сделаем ремонт тем, что есть.
13 января 1958 года. Закончили ремонт в зале и походили по брошенным квартирам, забрали понравившиеся ковры и мебель. Наташка уже не причитает, а выбирает мебель и хрусталь, как в магазине, что бы всё было, как у людей. Я ей помогаю. А что? Если это всё бросили….»
-Лялька, ты совсем зачиталась. Давай позавтракаем и пойдём осматривать город,-окликнула меня Света.
 -Вы идите, а я тут почитаю и обед вам приготовлю,-ответила я,-и посмотрите, часть города, должна быть отгорожена колючей проволокой.
 Все ушли, а я осталась читать. Ну и на хозяйстве.
 «20 января 1958 года. Ездили на переговоры с тёщей. Еле успокоили. Она же себе напридумывала из-за того, что я отменил отправку контейнера. Предложил подать холодильник с телевизором и часть мебели, а мы потом другие купим. Рассказали, всё, как есть. Опять еле успокоили.
 22 января 1958 год. Наташка бродит по покинутым квартирам и ищет красивые вещи. Я её не осуждаю, ей хочется многое иметь, но мои деньги этого не позволяют. Я и сам в свободное время брожу по квартирам в надежде найти ответы заброшенного города. Что здесь происходило?
 27 января 1958 года. Не знаю, что происходило ночью, но с утра продолжает прибывать военная техника.
 28 января 1958 года. Сегодня шатался по ещё не занятым квартирам. Копался в бумагах. Сам не знаю что искал. Нашёл письма военного. После прочтения спрятал в портфель на замке и решил дать телеграмму одному приятелю с просьбой узнать о Петре Бондаренко и Иване Потехине.
 29 января 1958 года. Не знаю почему, но спрятал письма  в портфеле под сиденьем своей «волги»,  решил, что ели будет что-то интересное, то буду прятать туда.
1 февраля 1958 года. Во время своих поисков столкнулся с Сергеем. Он то же что-то ищет. Разговорились. Оказывается, что последним местом службы его дяди был этот городок, а потом дядя просто пропал.
 5 февраля 1958 года. Ходят слухи, что в разрушенной части города видели странных существ. По описаниям похожи на существ из письма Петра Бондаренко. Странно всё это. Объявили повышенную готовность».
 Я потянулась и потёрла глаза. Ночью я почти не спала, да и почерк у хозяина блокнота был не очень разборчивым.
 Блин!!! Пока я изучала прошлое, они пришли сюда. Шли спокойно, держа в руках старое, но, похоже, действующее оружие. Когда я смотрела на скелет или читала их описания, то представляла себе несчастных уродцев, ставших такими из-за ошибки в эксперименте. И жалела их.
Существа приближались ко мне со своеобразной грацией. В них не было ничего мерзкого или устрашающего. Но смыться, на всякий случай, было бы желательно. Я оглянулась, прикидывая направление для бегства и мысленно застонала. Пока я читала, они успели меня окружить. В голове промелькнули описания их бегства из лазарета и я уже мысленно попрощалась с жизнью.
 -Вставай,-сказал один из них,-мы не причиним тебе вреда.
 Было странно и нелепо слушать голос этого существа.
 -Куртку мне можно взять?-спросила я.
 -Можно. Пошли.
Я одела куртку, зачем то сунула блокнот в карман и пошла в неизвестность, конвоируемая этими существами (мне сложно называть их людьми). Мы пошли в сторону больницы, зашли в какую-то боковую дверь , прошли коридорами и спустились в подвал.
Интересно, для чего строились эти подвалы. Лабиринт коридоров, а не подвал. Если мне удастся удрать от них, то каким образом я смогу найти обратную дорогу?
После кружения по подземным коридорам, мы наконец поднялись на поверхность и оказались где-то в лесу. Прошли немного, зашли в хижину и снова спустились в подвал. Но на этот раз шли не долго. Мои конвоиры открыли какую-то бетонную дверь, втолкнули меня туда и ушли, оставив мне керосиновую лампу. Как и всякий нормальный пленник, я взяла лампу и стала исследовать свою темницу в поисках пути к побегу.
Исследовала. Бетонный пол, бетонные стены и, кажется, бетонный потолок. Выход отсюда только один, через дверь. Я со злостью пнула дверь пяткой. Пятке стало больно, а дверь даже не шелохнулась.
 Из мебели в моей камере были только три двух ярусные кровати, покрытые полусгнившими матрацами, массивный стол и скамейки. Я скинула матрац с верхнего яруса и улеглась. Сетка, деформированная временем, вытянулась, и я словно оказалась в гамаке. Нормально, полежу, поразмышляю. О чём? Да обо всём. Мысли как то не желали думаться, да и есть уже хотелось.
 «А вот, что интересно: те, кто меня сюда привёл, не выглядят старыми. Что-то тут не так. У меня, явно, не хватает сведений»,-это была последняя мысль перед тем, как я уснула. Проснулась я от шума открываемой двери. Я видела, как в дверном проёме показались двое. Один, с оружием, остался охранять дверь, а второй, с подносом, зашёл в мою камеру, выставил тарелки на стол и заменил лампу на более яркую. Запах жареного мяса заставил мой желудок голодно заурчать.
Голод то голодом, но туалет в этой камере забыли сделать. Может, раньше заключённых и водили в туалет, но меня отводить никто не собирался, как я не стучала в дверь.
Проблему я решила, сделав свои дела в дальнем углу камеры и прикрыв это матрацем. Присела к столу, разглядывая содержимое тарелок. Неплохо: зажаренная целиком курица, огромная миска отварной картошки, посыпанной укропом и грибы в сметане. Стояли и два кувшина. В одном было молоко, а в другом что-то алкогольное.
 «Такое впечатление, что я прямо VIP персона в плену,-вяло подумала я после еды,-Убивать меня, похоже, никто не собирается. Хотелось бы ещё выяснить, Что им от меня надо».
Почему то я не боялась. Наверное, если бы эти существа вели себя агрессивно, кинули бы в камеру и кормили какой-нибудь дрянью, то я бы и реагировала соответственно. А так: вежливо арестовали, вкусно накормили… Делать было нечего. Я немного поскучала и вспомнила, что прихватила с собой блокнот. Почитаем.
 «8 февраля 1958 года. Ездили с Наташкой в город. Я зашёл к Миронычу, с которым познакомился в прошлый раз, и договорился, что почту буду получать на его адрес. Так, на всякий случай. Цензуру никто не отменял. Пришло письмо. В нем говорилось, что Иван Потехин по какой-то причине был переведён служить на дальний восток, а о судьбе Петра Бондаренко ничего не известно.
 9 февраля 1958 года. Отмечали мой день рождения. Народу было немного, слишком мало мы тут живём. Пока курили с Сергеем на кухне, Наташка сервировала на тарелке мясо с овощами и что-то оживлённо рассказывала. Она вообще у меня болтушка-хохотушка, но к её болтовне я не всегда прислушиваюсь. Вот и сейчас я больше думал о работе, чем о своём празднике и почти не вникал в её болтовню, пока слово «трёхрукий» не резануло мне слух.
 -Наташ, повтори, что ты сказала,-попросил я.
 -Опять задумался?-она считает меня рассеянным и не обижается,-Да я рассказывала, что мы с Аней, ну, ты её знаешь, они через два дома от нас живут…
 -Наташ, расскажи про трёхруких, а то нас уже гости заждались,-попросил я, не желая уточнений про Аню.
 -Мне нужно было с утра докупить кое какие продукты и я пошла в магазин. Мне не захотелось идти одной и я позвала с собой Аню. Погода стоит хорошая, да и шубу мы недавно купили,-понятно теперь  почему они потащились в магазин кружным путём,  шубой  ей захотелось похвастаться,-Мы, когда вдоль колючей проволоки шли, то двух уродов там заметили. Они просто смотрели на нас и были очень странные, у них по три руки было и лысая страшная голова и глаза какие-то не такие. Мы постарались поскорей уйти.
Мы с Сергеем ещё покурили и вернулись к гостям. Вечером я хотел ещё порасспрашивать  Наташку про существа, но, пока я принимал ванну, она уже уснула. Завтра расспрошу.
 22 февраля 1958 года. В городке происходят странные вещи. Стали случаться нападение трёхногих на людей. Почти не бываю дома. Техника и оружие под усиленной охраной. Они разумны».
Послышался шум открываемой двери, но я осталась сидеть возле стола. Картина повторилась. Один, с оружием, остался возле двери, а второй собрал тарелки со стола и поставил другие.
 -Надо есть, а то пропадёшь,-мимика непонятна, но голос сочувствующий.
 -Да я и так ем,-попыталась завести беседу я,-А зачем меня здесь держат?
 Ответа я не получила. Дверь закрылась и я осталась наедине с кучей еды и новой лампой.
«20 марта 1958 года. Давно не писал, было некогда. Странные существа нападают, последнюю группу людей удалось отбить. Похоже, это инфекция. У спасённых людей наблюдается выпадение волос и изменение скелета. Нас эвакуируют».
 -А-а-а!-издала дикий вопль я и, скинув куртку, стала ощупывать свой позвоночник.
Воображение уже рисовало, как они кормят меня и ждут, пока я трансформируюсь, что бы потом помочь мне адаптироваться в своём мире. Это была последняя мысль перед тем, как меня накрыла волна истерики.
Вдоволь наревевшись и наоравшись я присела к столу. Ужин был очень неплох: жареная рыба, картошка и гора пирожков. Странно было всё, еда, как у моей покойной бабушки и это заточение и их странный вид. Я проверила содержимое кувшинов: в одном был квас, а в другом, похоже, домашнее вино. Я налила вина в стакан и принялась за еду. После третьего стакана я ощутила приятный шум в голове и принялась размышлять:
«Итак, теперь мне понятно, почему они не выглядят старыми, время от времени у них случаются пополнения, как у вампиров или оборотней. Но как происходит заражение? Со мной они не соприкасались, только раз, когда в камеру втолкнули, и то через куртку. Не по воздуху же? Это совсем уже бред!»
На нервах я выпила ещё пару стаканов и, пошатываясь, завалилась спать на старые матрацы.
Разбудил меня шум за бетонной дверью. Я вытащила из кармана сотовый: половина шестого. У них что, так рано день начинается? В открытую дверь втолкнули моих друзей, Лёшка активно возмущался и требовал разъяснений, Света плакала, Валерка прижимал к себе Любу.
 -Лялька, слава Богу!-Витя, наконец заметил меня,-Ты как? Я думал, что потерял тебя.
 Я прижалась к его груди и заплакала.
 -Всё нормально, мы вместе, мы выберемся,-успокаивал он меня.
 -Ни фига себе, тут кормёжка,-Ромка подошёл к столу,-Это тебя так кормили?
 -Да. У вас сигареты есть?
 -У нас всё есть,-ответила Люба,-Нас никто не обыскивал, только привели сюда. Поделом Ромке, будет знать, как добрые дела делать.
-Это как?-я закурила.
Моё исчезновение не сразу вызвало тревогу. Мало ли куда я могла отлучиться. Пообедали. После этого уже начали раздумывать о моих поисках.  Для начала просто бродили по окрестностям и звали меня в надежде, что я увлеклась изучением чего-нибудь и просто забыла о времени.
 К вечеру забеспокоились всерьёз. Попытались искать, но помешала темнота, да и непонятно было, где искать. Пока обсуждали план поисков, Вите послышался плач. Терзаемый беспокойством за меня, он, в сопровождении Валерки, Любы и Ромки, пошёл на звук. В подвале одного из домов обнаружилось трёхногое и трёхглазое существо, которое издавало звуки, похожие  на плач.
-Заманивает в ловушку,-прокомментировал Валера.
-Не может быть,-Ромка подошёл поближе,-Это же ребёнок и, похоже, у него нога застряла.
-Не подходи близко,-посоветовала Люба,-вдруг оно укусит.
 -Спятили,-отмахнулся Ромка, обожавший детей и животных,-Малыш, я тебя не обижу. Я хочу помочь тебе.
 -Я знаю Ты добрый,-прозвучал в ответ детский голос.
Это было настолько нелепо, что вспомнились все ужастики сразу.
 -Как тебя зовут?
 -Семён. Я случайно задел камни, они обвалились и теперь ногу очень больно.
-Сёма, я сейчас посмотрю, чем смогу помочь,-Ромка осмотрел камни,-Похоже, обвал серьёзный. Ты потерпи, мы тебя обязательно освободим.
 -Спасибо,-детский серьёзный голосок,-мои предки то же были такие, как вы, но потом они изменились по приказу товарища Сталина. Но у товарища Сталина были предатели и не доложили ему о них и мои предки должны теперь скрываться.
-Ладно, малыш. Сейчас я, ненадолго уйду за инструментами, но ты не бойся, я обязательно вернусь.
Возле костра Ромка выбрал нужное из нашего инвентаря и, ближе к рассвету, они освободили существо.
 -Ну вот и всё,-Ромка осматривал конечность существа,-Ты идти можешь?
-Не могу, больно.
Нога, побывавшая в завале, похоже, была сломана. Люба с Валеркой отправились за бинтами. Ромка наложил походную шину.
 -Я тебя отнесу, малыш, только ты дорогу указывай.
 -Спятил?-одёрнул его Валерка.
-Ничё не спятил,-огрызнулся Ромка, осторожно беря существо на руки-он живой и ему больно. Отнесём его родителям и будем нашу Ляльку искать.
Долго им идти не пришлось, возле разгромленной больнички их окружили. Ребёнка у них забрали, а остальных повели по лабиринтам коридоров. Остановились на поляне, поджидая вторую группу, которая привела Лёшу и Свету. Тех взяли у палатки, просто окружили, как когда-то меня. Лёша попытался подраться, он всегда отличался эмоциональностью, но один из трёхруких взял его за шиворот и легонько встряхнул. Может, встряхнул и легонько, но у Лёши сильно клацнули зубы и напрочь пропала охота к боевым действиям.
 -Короче,-Витя прикурил мне сигарету,-тебя мы нашли, а вот вляпались крупно. Выходи за меня замуж, а?
 -Прям сейчас?-поинтересовалась я, затягиваясь.
Оголодавшие люди смели и выпили всё, что было на столе и Лёшка даже попытался узнать у меня, часто ли здесь кормят, когда дверь открылась. Вошли они, с оружием. У меня закрались нехорошие мысли и я покрепче прижалась к Вите. Но ничего плохого нам не сделали, расставили на столе провизию и ушли.
 -Лялька, а где здесь удобства?-спросил Валерка.
 -В смысле?-откликнулась я.
 -Ну,-смутился он,-«М-Ж».
 Пришлось смутиться мне и объяснить, что я это прикрываю матрацем в углу. Как-то решили свои проблемы и приступили к завтраку.
 -А недурное пиво они варят,-оценил Лёшка,-Как думаете, когда нас отсюда выпустят?
-Когда третья рука и нога вырастут,-мрачно сообщила я.
-Ну и шуточки у тебя,-осуждающе заметила Света.
 -Это не шуточки. В 1958 году этот военный городок эвакуировали из-за того, что после контакта с изменёнными людьми были случаи мутации.
 -И как происходит заражение?-спросил Ромка.
-Не знаю. У меня слишком мало данных. И откуда у них может быть ребёнок? Они же жертвы эксперимента.
 -Не знаю,-покачал головой Ромка,-но ребёнок производил впечатление, что его с раннего детства воспитывали на Сталинских идеях.
Дверь снова открылась. В нашу камеру вошли несколько существ с оружием.
 -Ведите себя спокойно и вам не причинят вреда,-сказал один из них.
Нас повели длинным подземным коридором и, наконец, мы вышли на улицу. Я, почти сутки просидевшая в темноте, зажмурилась от яркого солнечного света и стала тереть глаза. Конвоиры подождали, пока наши глаза адаптируются и мы пошли.
Нас вели по посёлку. Ухоженные дома, красивые палисадники. Обычная русская деревня, только жители её не совсем обычные. Изменённые люди спокойно занимались своими делами, на улице играли дети.
Сначала я решила, что мне показалось, но по улице нам на встречу шёл человек. Обычный мужчина с аккуратной бородкой и винтовкой на плече. Кивнул нашим конвоирам, равнодушно взглянул на нас и пошёл дальше.
-У меня глюки или я человека видела?-спросила Люба.
 -Слава Богу, я думал меня глючит,-откликнулся Валерка.
Шли дальше. По дороге нам попадались и обычные и изменённые люди, все спокойно занимались своими делами, не обращая на нас внимания. Если честно, то мои мозги уже перестали анализировать увиденное. Я, как компьютер, чувствовала себя перегруженной информацией и боялась, что у меня полетит какой-нибудь «предохранитель» Вопросы и вопросы, а не одного ответа.
Наконец мы остановились возле одного дома. Он ничем не выделялся среди остальных. Возле калитки стояли две трёхногих женщины и мужчина.
-Мы привели гостей к товарищу Леониду,-сказал один из наших конвоиров,-Он сможет их принять?
 Гостей? Мы гости? Как то странно нас пригласили.
-Да,-ответила одна из женщин,-сегодня он чувствует себя хорошо.
Нас провели в дом. Я с любопытством разглядывала обстановку. Вроде обычный деревенский дом с русской печкой. Шкафы и посуда, вот только табуретки почему-то треугольные.
Хозяин дома был очень стар. Он сидел на табурете, напоминавшем равнобедренный треугольник, каждая нога свешивалась со стороны треугольника. Теперь понятно, спины то у них нет, вот и сидят так. От углов табурета вверх поднимались металлические трубки, на которые крепился ещё один треугольник, проходящий у него подмышками, поддерживая его.
 -День добрый,-поприветствовал нас он чуть дребезжащим от старости голосом.
Мы поздоровались.
 -Сначала я хочу попросить извинения у той девушки, в зелёной куртке,-одна из рук указала на меня.
 -За что?-удивилась я.
 -Вас никто не собирался держать долго взаперти. Мы собирались вас немного расспросить о жизни и отпустить. Вы бы были не в обиде, мы щедро благодарим. Но, извините, старость. Вчера я просто не мог с Вами общаться. А сегодняшние события вообще поставили нас в тупик. Обычно люди нас боятся или пытаются убить, но сегодня один из вас просто так спас нашего ребёнка и понёс его к родителям. Что произошло в мире? Неужели, люди стали терпимее?
-Ничего не произошло,-хмуро пояснил Витя,-Вас по прежнему попытаются убить, если увидят, это только наш Ромка такой.
 -Жаль. Да что мы стоя говорим? Принесите стулья.
Принесли треугольные табуретки и мы уселись.
-Я очень стар и с трудом вспоминаю время, когда я ещё ходил на двух ногах и смотрел двумя глазами. Я последний из тех, остальные уже родились такими.
 -Так вы участвовали в эксперименте?-вырвалось у меня,-Тогда откуда у вас дети?
-Вы что-то знаете об эксперименте?-он, вместе со своим табуретом, подался в мою сторону,-Расскажите. Мы пытаемся восстановить свою историю, ищем записи.
 -Да, у меня мало информации,-смутилась я,-Есть дневник учёного, который и проводил этот эксперимент, несколько писем какого-то военного и чей-то дневник. Дневник могу и сейчас дать, а остальные бумаги в моём рюкзаке остались,-я достала из кармана блокнот и подошла к нему,-Возьмите, если это Вам важно.
Он протянул руку и я отдала блокнот, обратив внимания на странную кисть. У него, словно не было тыльной стороны, ладони с двух сторон и пальцы гнулись в любую сторону.
 -Спасибо,-мимику его понять было невозможно, но в голосе слышалась благодарность,-Хотелось бы и те бумаги у вас попросить. Для нас это очень важно и мы щедро отблагодарим.
 -Да я и так отдам,-пожала плечами я,-лучше расскажите нам, как такое случилось.
-Это долгая история,-он вздохнул,-Я тут, когда понял, что пришло моё время, напечатал свои воспоминания,-одна из рук махнула в сторону стола, где возле доисторической пишущей машинки лежала стопка листов,-Наверное, я вам лучше почитать дам, а сам, пока, посмотрю блокнот. Сейчас попрошу товарища Ульяну проводить вас в беседку и накормить, а потом уже и на вопросы отвечу и свои задам.
 Прижимая к груди кучу бумаг я шла в самом конце, рядом с Витей. Конвоиры наши куда-то пропали, осталась только трёхрукая Ульяна, одетая в длинное платье. Мы шли по саду к большой, потемневшей от времени, беседке.
 -Здесь вам будет удобно,-сказала Ульяна,-у товарища Леонида в гостях и обычные люди бывают, там и мебель есть подходящая. Сейчас мы перекусить принесём.
-А нас отпустят?-спросила Света.
 -А мы насильно никого не держим,- усмехнулсь Ульяна,-Вы же сами захотели узнать нашу историю.
Света бросила на меня осуждающий взгляд, но я сделала вид, что не поняла.
-А тот ребёнок, Семён. Что с ним?-спросил Ромка.
 -Бедро сломал, теперь пару дней неподвижно просидит, а потом ему ещё и мать всыпет, чтоб не лазил один в город. Историей он увлекается, вот и хочет найти все факты.
 -Бедро? Два дня?-удивилась я.
 -Ах, да, вы же о нас ничего не знаете,-вспомнила Ульяна,- Это вы, если руку или ногу сломаете, то месяц беспомощные бываете. А у нас всё по другому: кости срастаются за день-два, а раны вообще мгновенно затягиваются. Ох, заболталась я,-взмахнула всеми руками она, увидев приближающуюся женщину с подносом,-Вам же покушать надо. Устраивайтесь, читайте, а мы с товарищем Антониной вас накормим.
 Я взяла с подноса удивительно вкусный пирожок, уселась в кресло и принялась за чтение. «В 1945 году в начале сентября я, в составе добровольцев, ехал в вагоне-теплушке в закрытый военный городок. Молодые парни двадцати-двадцати пяти лет, девчата, которым едва минуло двадцать и я, для них уже глубокий старик, мне тогда тридцать пять исполнилось. Четырнадцать парней и восемь девушек, открытые честные лица. Они верят в будущее и считают, что им суждено стать прародителями новой человеческой расы. А я? А я не доброволец. Вернее, доброволец, но не из-за идеи.
Наверное, надо сказать пару слов о себе: Когда фашистская Германия напала на СССР, я работал инженером на заводе. Почти с первых дней войны, я ушёл добровольцем на фронт. Я мог бы и остаться, завод давал мне «бронь», но я не мог. Я не верил, что война затянется надолго, но она тянулась. Жену Настю с новорожденной Танюшкой эвакуировали куда-то в Сибирь и оттуда редко доходили письма. Но каждое письмо, это подарок. А в конце каждого письма ладошка моей Танюшки. Я вырезал эти ладошки и сравнивал, каждый раз поражаясь, как выросла моя девочка с момента предыдущего письма.
 Я считался везунчиком. Три года воевал без серьёзных ранений. И вот, летом 43-го попал в окружение. Мы не струсили, мы дрались. Меня контузило и часть событий вспоминается с трудом. Я не буду описывать подробности моего плена, это лишнее, но в январе 45-го мне удалось бежать. Что я пережил, пробираясь по лесам в морозы и одежда моя почти не согревала… Меня спасла сторожка в лесу. Не думаю, что моим нынешним потомкам будут интересны подробности моего выживания. Они теперь сильнее, быстрее и им не понять, что такое умирать от голода и холода.
Я дождался в сторожке первых тёплых дней, и решил пробираться к своим. Как я потом узнал, разведывательное отделение в конце апреля 45-го наткнулось на заросшего человека, одетого в шкуры и взяло в плен, это был я. Может быть, я бы и остался воевать, но тут случилась победа и моей судьбой заинтересовались. Не стану вдаваться в долгие подробности, но меня ждал трибунал».
-Что-то нас совсем не охраняют,-заметил Валерка, забирая у меня прочитанную страницу,-Может, они нам поверили.
 -Или отсюда бежать некуда,-заметил Лёша.
 «В голове не укладывалось, что меня ждёт трибунал. За что? За то что бежал и выжил? Я не верю, что это делается по приказу товарища Сталина. Мне предложили участие в эксперименте в обмен на жизнь, но не только мою, но ещё Насти и Танюшки. Я согласился. Теперь едем. Молодёжь общительная. Разложили уже на ящиках домашнюю снедь, достали самогон. Зовут меня. Достаю скудный паёк, выданный мне в дорогу и присоединяюсь. Стук колёс поезда успокаивает и вселяет надежду. Всё будет хорошо.
Мы приехали. Нас селят по двое в общежитии. Я живу один. Не знаю, или из-за возраста, или из-за ответственных товарищей. Но я в комнате один.
 Прошло чуть больше года с тех пор, как нас привезли в этот военный городок. Чуть больше года спокойной сытой жизни. Я получал письма от Насти, часть письма всегда была замазана чёрной краской или вырезана - цензуру никто не отменял. Но я всё равно был рад этим письмам, рад неизменной детской ладошке в конце письма.
 Всё произошло в середине октября 46-го. Раньше я не мог понять, зачем я им нужен, если есть добровольцы, которые считают честью участие в эксперименте. Теперь я знаю ответ. Вечером, накануне эксперимента, меня вызвали к себе они. Начали сразу и жёстко, для начала, напомнив мне, кто я такой и почему здесь. Как будто я хоть на минуту забывал об этом? Коротко объяснили, что я должен войти в кабинет врача первым и добавить в пробирку с вакциной кое-что.  Врача обещали отвлечь.
 Всю ночь не спал, размышлял. Страшно было, но не за себя, а за Настю с Танюшкой. Что они хотят добавить в вакцину? Что не яд, так это точно, не для этого нас тут год держали «на всём готовом». Но что? К утру я решился. Жалко, конечно, ребят, но семья мне дороже. Я сделаю это.
Утром, уже в лаборатории, мне дали шприц с какой-то жидкостью и я вошёл в кабинет. Врач мне понравился. Мужчина, примерно моих лет, видно, что воевал, а не «тыловая крыса». Я закатал рукав, обнажая плечо и втайне надеясь, что мне не удастся добавить нечто в вакцину. Не повезло, они свою работу знали. Врач даже не успел собрать шприц, когда из соседней комнаты донёсся звон битого стекла и испуганный женский крик. -Извините, пойду проверю. Я остался сидеть неподвижно, но товарищ у двери напомнил о себе лёгким покашливанием. Я достал жидкость и всё…. Мысленно я уже попрощался с жизнью.
Получив свою прививку, я вернулся в общежитие. На душе было мерзко. Что я наделал? Мог ли я рисковать жизнями этих парней и девушек? Наверное, если бы у меня была возможность подумать…  Да что там… С нашей общей кухни слышались весёлые голоса, девчата готовили праздничный ужин. Меня пару раз звали через дверь, но я не ответил. Я не мог смотреть им в глаза. Они были такие весёлые, так верили в своё светлое будущее, а я им такое сделал.
Наконец я решил выйти из своей комнаты и присоединиться к ним, нам ведь ещё долго быть вместе. Не знаю, что нам там ввели, но я теперь один из них. На следующее утро мне было очень плохо. Поднялась температура, меня знобило. В полубреду я чувствовал, как меня перекладывают на носилки, пришёл в себя уже в госпитале. Оказалось, что всех нас с высокой температурой и судорогами перенесли сюда. Теперь мы находились под постоянным медицинским наблюдением.
 Я не стану описывать, как изменялись наши тела. Нет смысла. Я остался последний, другие уже такими родились и не знают другого. Сложнее было научиться управлять новым телом, научиться воспринимать мир с обзором в 360 градусов, который нам давали наши три глаза. Примерно в то же время нас перевели в подземный бункер. Зачем? Наверное, что бы нас не видели лишние глаза. Вскоре после этого повесился в туалете Артёмка, весельчак и любимец женщин. Мы позволили унести тело, но осматривать себя больше не позволяем. Мы люди и хотим отношение к себе, как к людям.
 Я не знаю, стал ли виной нашего изменения препарат, добавленный мной в вакцину, или просто произошёл сбой в эксперименте, но я чувствовал себя ответственным за этих парней и девушек.
 В тот вечер я слонялся по камере, тренируясь ходить в новом теле. Я уже научился двигаться вполне уверенно и заставлял тренироваться остальных. Они ворчали, огрызались, но слушались. Я был старше и воевал, а значит имел право командовать. Было скучно и я уже подумывал заставить молодёжь поиграть в салки или ещё что-нибудь подвижное, когда своим новым, более острым слухом, услышал разговор за дверью. Я, сначала, не обратил на него внимания. Охрана вечно болтает и чаще о бабах, ну и обсуждают какого-то Петровича, который умеет всё доставать и с ним лучше дружить. Скука. Хорошо хоть книги и журналы носят.
Но я отвлёкся. Наверное, из-за того, что дни, проведённые в бункере, самые грустные в моей жизни. Даже в плену было не так ужасно, как здесь. Мы стали другими и на нас смотрели с отвращением. Этого никто из нас не ожидал.
 -Всё, добегались наши этажерки (это нас  так охрана называла), завтра им эту, вивисекцию сделают,-голос пожилого человека.
 -Почему добегались?-молодой голос.
-А ни почему. Завтра утром пустят в камеру сонный газ и потом будут их живьём вскрывать и смотреть, как их органы работают. А потом заспиртуют и в музей отдадут. Я был раз в таком, тока не помню, в Москве или Питере, но моя покойная Малашка всё по музеям бегала, старалась умной казаться.
 -Так сколько ж спирту на них надо?
-И не говори. А, может, их по частям заспиртуют и будут показывать. Я слышал, из того, который самоубился, уже скелет сделали.
 Я замер. То, что мы внушаем отвращение и опаску, я как-то привык, но это…  Их не трогает, что нас хотят вскрыть, как подопытных животных, их не тронула Артёмкина смерть. С силой, что бы заглушить душевную боль, я стукнул ребром ладони по стене. Что это? На стене была глубокая вмятина, откуда ещё сыпалась бетонная крошка, а на ладони быстро затягивались повреждения.
Да, мы стали сильнее и вынести дверь и бежать уже не проблема. Проблема в другом. Эти парни и девушки, мечтавшие стать сверхлюдьми, очень тяжело воспринимали произошедшее с ними. Они потеряли интерес к жизни и, если бы я их не тормошил, то самоубийств было бы больше.
Но я сумел их расшевелить ближе к утру и мы бежали. Легко вынесли дверь нашей камеры, смели охрану. В нас стреляли, но нам было всё равно. Круша всё на своём пути, мы выбежали из госпиталя, проломили бетонный забор и скрылись в лесу. Из нас погиб только Вовка, остальные были ранены, но раны быстро, почти на глазах, затянулись, даже шрамов не осталось.
 Первую ночь на свободе я запомнил навсегда. Когда мы вырвались на свободу, на нас были только больничные хламиды с дыркой для третьей руки, а на улице был февраль 47-го. Тем ранним утром нас спас только мертвец. Не знаю, кто его убил и сколько его окоченевший труп пролежал в лесу, но у него были спички.
 Уйдя подальше в лес, мы разожгли костёр и принялись решать, что делать дальше. То, что нас будут искать, мы были уверены. Но только один плюс был в нашем положении: занятые выживанием, люди забыли о своей депрессии. Отогревшись, мы углубились в лес, стараясь уйти, как можно дальше от погони.
 Наконец, к вечеру, когда мы готовы были развести костёр и устроиться в лесу, Наташка, отошедшая «по нужде» случайно обнаружила среди зарослей наполовину вросший в землю домик. Мы были рады. Стены и крыша над головой и печка, которая, как оказалось, сильно дымила. Но всё равно было лучше, чем в лесу или в камере.
Не стану долго описывать, как мы обживались в лесу. Скажу только, что несколько раз мы возвращались в разрушенный нами госпиталь, притаскивая одеяла, тёплые вещи и продукты, девчата шили одежду с учётом нашей новой анатомии. Вот так мы и дотянули до весны. С весной мы решили уходить дальше, но тут нам опять повезло: случайно наткнулись на подземные ходы.
 Не знаю, кто и с какой целью строил эту запутанную систему коридоров, но один из них вывел в распадок, окружённый горами. Место, как раз для нас и мы принялись строить что-то вроде барака для жизни, иногда проверяя, как продвигаются наши поиски в городке. Дыру в заборе, пробитую нами, почему-то так и не заделали, только обнесли госпиталь рядами колючей проволоки, но мы нашли другой ход, через подвалы и сумели разжиться лопатами и картошкой.
Мы старались не одичать и сохранить в себе всё человеческое, вели календарь, старались записывать события своей жизни, следить за собой.
15 июня 47-го года, я навсегда запомнил эту дату глупой гибели Димы и Шурика. Зачем угнали танк и напали на поисковую группу? Глупцы! Так глупо погибли! А 12 января 48-го я стал отцом. Это звучит просто невероятно! Когда нас привезли в городок, невысокая толстушка Ксюша с толстой русой косой сразу дала понять, что я ей нравлюсь, но мне, занятому своими переживаниями, как-то не до неё было. Оказавшись в лесу, в изменённом состоянии, Ксюша, видимо, решила, что терять ей нечего и взяла инициативу в свои руки, напомнив мне, что я всё-таки мужик.
Всю её беременность я переживал, что может у неё родиться, но родился здоровый трёхрукий и трёхногий мальчик, которого мы Пашей назвали. Как я был счастлив! Свою доченьку Танюшку я видел только новорожденной, а потом только детские ладошки в письмах. А тут! Я с упоением нянчился с сынишкой, а наши девчата «стояли в очереди» что бы поиграть с Пашенькой.
 Весной 48-го мы начали строить семейные дома, поскольку наши девчата уже понаходили себе пары, а Наташка была уже заметно беременна. Тогда мы обзавелись и первыми животными, просто украли в посёлке «каждой твари по паре» и тряслись над ними, ожидая приплода. В июне 48-го среди нас поселился обычный человек. Мы нашли его, блуждающим по коридорам.
Бедняга, сначала долго блуждал в подземельях, потом ещё нас увидел. Он уже к смерти приготовился и отвечал честно, без утайки. Сказал, что осуждён по политической статье и бежал с этапа. Клялся, что ничего не совершал, а брат донёс на него из-за того, что отец в наследство оставил единственную корову ему. Звучало невероятно, но мужик был уверен, что пришёл его конец и не похоже, что врал.
Долго решали, что с ним теперь делать. Многие предлагали убить, но я решил оставить жить, только подземные ходы не показывать. Степан долго не верил, что его не только оставляют в живых, но ещё и обещают помочь дом поставить. Плакал и благодарил. И мы не прогадали.
Степан печником работал и такие печки нам из камней сложил, что зиму мы уже зимовали с комфортом, в тёплых избах. Мы сначала совершали набеги на город, забирая из пустых домов необходимые вещи, но потом в этом необходимость отпала: Саша и Вася, неутомимые исследователи подземных коридоров, наткнулись на потайную комнату, где кто-то прятал золото, драгоценности и ткани. Ткани давно уже истлели, а вот остальное нам очень пригодилось, и мы его перепрятали.
Теперь пришлось просить помощи у Степана. Тот, как узнал, что надо идти в посёлок, так сразу запаниковал, вспоминая, что он беглый. Еле убедили.
 Стал ходить в посёлок за покупками, а однажды, летом 51-го пришёл ко мне после очередного визита в посёлок, шапку в руках мнёт, смущается.
-Ты чего?-спросил я.
 -Товарищ Леонид, я, это, попросить хочу. Дело тут такое. В посёлке том сынок председателя над девкой снасильничал и обрюхатил.  Она долго грех свой под юбками прятала, а сегодня её семья прознала и выгнала с позором. Девка уже в петлю полезла, но я обождать её уговорил. Разреши мне её в жёны взять, скучно одному, да жалко её. А чужое дитё мне не помеха.
 -Бери. Сейчас, сходим за твоей невестой.
Так у нас появилась Анечка, а вскоре у неё родился Ванюшка. Ох, как вспомню я этого Ванюшку и своего Пашеньку, озорная парочка была, проказники.
Наше население потихоньку пребывало. Не стану я описывать появление новых жителей, слишком много времени это займёт. Мы принимали не всех, случалось, что и вывели пару раз за пределы нашего поселения. Один вором оказался, а второй непонятно кто, брать ничего не брал, но всё по домам шарил. Культурненько так связали и вынесли подземными коридорами подальше.
В город мы приходили только за новостями, стараясь не показываться людям. Мы сами почти не боялись, но люди почему-то при виде нас паниковали. Мы так и не поняли, чем вызвана паника, но в феврале 58-го пригнали много военной техники. Мы уже начали бояться, что опять началась война, но в начале апреля 58-го город спешно эвакуировали. Теперь новости узнавали только из газет, которые приносил из посёлка Степан».
Я передала последний лист Валерке и подошла к столу, на который Ульяна с Антониной выставляли тарелки, больше по размеру напоминающие тазики.
-Совсем зачитались,-вздохнула Ульяна,-А мы тут с Тоней вам супчика горяченького сварили, сейчас покушаете и пойдём к товарищу Леониду.
Когда мы, всё ещё находясь под впечатлением от прочитанного, снова зашли в дом, то товарищ Леонид показался нам сильно взволнованным.
 -Я так надеялся из ваших бумаг что-нибудь узнать, что случилось тогда, в 58-м году, но, видно, город продолжает хранить свою тайну.
 -Там, в блокноте, было написано, что люди после контакта с вами стали меняться,-начала я.
 Леонид и Ульяна рассмеялись.
-Простите, просто вспомнила двух товарищей, что в прошлом году нас настойчиво искали,-пояснила она, отсмеявшись,-Утверждали, что мечтают стать такими, как мы и требовали их укусить. Будто, мы вампиры какие-то.
Дальше разговор пошел о новостях в мире и мы распрощались с хозяином дома. Напоследок он напомнил мне об обещании отдать бумаги. Я и отдала, тепло попрощавшись с нашими провожатыми. На прощанье один из них вложил мне в руку продолговатый брусок, сообщив, что это от товарища Леонида.
 -Покажи, что дал,-попросил Лёшка,-Ого! Витя, похоже у тебя теперь будут проблемы с женитьбой на Ляльке.
 -Почему?-удивился Витя.
 -Знаешь, что ей дали? Золото. Теперь не докажешь, что женишься по любви, а не из корысти.
 -Я ей ещё в подземелье предложение сделал и вы все свидетелями были, так что отвали и пакуй рюкзак, мне завтра на работу попасть надо.
Мы покинули город через знакомую дыру в заборе и вышли на разбитый асфальт. Я оглянулась на массивные ворота.
 -Интересно, какую тайну хранит этот город и что случилось тогда, вначале 58-го года?-вслух подумала я.
-А что нам помешает вернуться сюда ещё раз,-Ромка улыбался,-Может, и найдём разгадку, а , может, её найдут они.
Похоже, на трассе нас подобрал тот же самый автобус, на котором мы приехали сюда. Во всяком случае, бабулька, перекрестившая нас, там точно была: пока мы поднимались по ступенькам, она нас по головам пересчитала.