Дежавю...

Сразу прошу читателей простить меня за такое название, но пока другое не приходит в голову.

Посмотрела новостную ленту, в кадрах дети - раненые, убитые, испуганные или - что ещё страшнее - словно оцепеневшие... Разрушенные школы, эвакуация, беженцы...

Первым порывом было сесть и написать что-то, но поняла, что мой текст пополнит тысячи ему подобных. Да и, собственно, о чем писать? О боли, о гневе, о сломанном взрослыми дядями детстве? О масштабах беды? О том, что пора, наконец, одуматься, прекратить и т.д., и т.п.? Но всё это очевидно, и риторикой - пусть даже очень яростной и очень искренней - тут не поможешь.

И я решила просто перепечатать маленький фрагмент из дневника моей Мамы - Масленниковой Надежды Федоровны, которая ребенком оказалась в блокадном Ленинграде... Итак, 1942 год:

"…В детдоме я пошла в первый класс. Помню фамилию учительницы – Пивоварова. Имени-отчества не помню. Старая, седая, худая… Помню её дрожащие с раздутыми суставами руки. Почему-то очень синие… В школе нам давали по малюсенькому кусочку хлеба. Учительница всегда отдавала свой кусок самым слабым и умерла от голода на наших глазах во время урока…

О том, как нас эвакуировали, писать страшно. Сначала везли до Финского залива. Бомбежки… Воспитатели кричат: «Дети! Прячьтесь!» Мы разбегались, ложились в канавы, ямы, кусты… Некоторым было по 2-3 года… Потом нас собирали второпях, но уже не всех: кого-то убило, кого-то просто не нашли. А самые маленькие, забившись в ямы, полузасыпанные землей, вообще, от страха не откликались. Сколько было таких «потеряшек» - не знаю…

Потом посадка на катера, снова авианалет. Совсем близко от нас тонут два катера, на нашем вокруг меня вперемешку на палубе мертвые дети вместе с живыми. Запах крови, истошные крики… Потом поезд – на каждой станции выносят умерших детей… Рядом со мной Женя Кульсинова – мы с ней с одной улицы и обе попали в один детдом. Нас обеих нашли с трупами близких – меня рядом с дедушкой, её рядом с мамой.

Женю, как и меня, ранило ещё в Ленинграде. Но меня до детдома, а её уже в детдоме во время авианалета. В тот раз Жене повезло: её накрыла собой наша воспитательница. Так их и нашли: мертвую воспитательницу, а под ней – Женю Кульсинову с осколком в голове. В дороге её рана загноилась...

После поезда мы плыли пароходом по Волге от причала к причалу: города уже никого не принимали, так как были переполнены беженцами и эвакуированными. Наконец, нас приняла Сызрань… Не знаю, сколько нас было перед посадкой на катера и сколько нас осталось… Разместили всех выживших сначала в школьном здании. Приходили местные – глядели на нас и плакали. А мы - нет, мы не плакали, сил не было...

Люди по доброте своей стали носить нам еду, подкармливать, а мы вдруг начали умирать. Умирали в мучениях... Взрослые потом говорили, что нельзя было после такого голода давать детям сразу столько еды…"

Не знаю, как вам, но мне не по себе от того, что цивилизация наша вроде бы широко шагает вперед, но жуткие страницы истории почему-то повторяются. И сегодня уже новые "дети войны" рассказывают журналистам о бомбежках, о погибших учителях, о своих друзьях, погребенных заживо под обломками домов, об эвакуации и выживании...

Неужели эволюция не затрагивает мозг Homo sapiens?