Часть 3.
Прорыв к Атлантике.
Вместо предисловия.
10 декабря 1944 года.
Совещание командующих армиями в Бертехсгадене.
11 часов 00 минут по Берлину.
-Итак, господа! – в гробовой тишине произнёс Адольф Гитлер. - Проведя тщательнейший анализ ваших предложений, взвесив все соображения, прогнозы и рекомендации, я принял решение начать первую стадию операции «Вахта на Рейне» 16 декабря сего года в 6 часов утра. Насколько мне известно, все командующие армиями, задействованные в предстоящей операции, доложили о полной готовности своих частей – убелённые сединами и увешанные многочисленными орденами генералы и фельдмаршалы согласно кивнули. - Предлагаю командующим армиями самим решить: нужна ли им артподготовка в полосе их наступления, и в каких масштабах. Для облегчения первоначального периода операции, за два дня до общего наступления, в тыл противника будут высажены подготовленные диверсанты Отто Скорцени, которые нарушат связь между частями противника и командованием, проведут ряд диверсионных операций, а так же будут наводить авиацию на первоочередные объекты врага.
Считаю вновь необходимым подчеркнуть, что уже самый первый наш удар должен быть максимально сильным, ошеломляющим и беспощадным, что бы раз и навсегда подорвать моральное состояние вражеских войск и подавить его волю к сопротивлению. Особо обращаю внимание на чёткость, слаженность и взаимодействие всех родов войск. Ситуации, подобные тем, что творились летом 1944 года в Белоруссии, когда танки воюют сами по себе, пехота брошена, артиллерия неизвестно где, а авиация сама по себе, будут беспощадно пресекаться. Войска сейчас предельно насыщены горючим, боеприпасами, транспортом и средствами связи, поэтому никаких накладок в ходе кампании быть не должно – пехота обязана успевать за танками, а авиация должна каждую минуту знать, где находится противник, а где передовые подразделения вермахта и СС.
Есть вопросы?
-Никак нет, мой фюрер! – хором рявкнули командующие армиями.
Глава 1.
16 декабря 1944 года.
6 час. 00 минут. Арденны. Позиции 3-го американского армейского корпуса.
Штаб-сержант Джон Эдвардс в очередной раз проиграл последние, остававшиеся у него на чёрный день пять долларов капралу Россу Мак-Гаверти и решил выйти на воздух, чтобы глотнуть ночной прохлады и хотя бы так прервать позорно затянувшуюся партию из одиннадцати позорных поражений подряд в покер, в котором он считал себя непревзойдённым мастером. Дверь домика захлопнулась, оставляя его один на один с природой и отрезая штаб-сержанта от прокуренного помещения второго поста с его бушевавшими страстями, запахом кофе, звоном стаканов и шелестом купюр, так сводившим всех с ума.
Где-то внизу тихо журчала очередная мелкая европейская речушка с труднопроизносимым названием, а на том берегу ярко горели огни домика второго поста. Серые тучи ползли, казалось, над самой головой и Эдвардс задрал голову в небо, пытаясь углядеть хоть одну звезду. С немецкой стороны доносился какой-то непонятный шум множества моторов, но так как ветер дул в сторону бошей, то разобрать ничего было нельзя.
-Чёрт! Ни хрена не видать! Пойду хоть отолью! – в сердцах выругался Эдвардс и опустив голову, заметил на дороге свет фар двух автомобилей, приближающегося к первому посту со стороны фронта.
Подойдя к огромной сосне, штаб-сержант расстегнул ширинку и с наслаждением вылил три кружки кофе, выпитые им в течение последнего часа, на стылую декабрьскую землю. Тем временем к посту на северном берегу подъехал джип военной полиции и из него вышли четыре человека. Вторая машина, почти не сбавляя хода, подлетела к посту на южном берегу.
Джон с любопытством уставился на происходящее – на первом посту никто и не пошевелился, что бы выйти и посмотреть, кто же это в ночной час приехал проверить несение службы.
«Откуда эти трутни из «Military police» взялись здесь? К тому же они через нас и не проезжали. Ну, ничего – поближе к передовой, это тоже неплохо. А то привыкли там, в тылу, шпионить за нашими – кто пару канистр бензина продаст местным, кто банку тушёнки обменяет на что-то…» - роем пронеслись мысли в голове Эдвардса. Подобно всем военнослужащим армии США он не любил военную полицию, считая полицейских бездельниками и доносчиками, которые отлынивают от несения настоящей армейской службы, прикрываясь тем, что они якобы «следят за порядком в тылу». В армейской печати неоднократно описывались случаи, когда деятели из «Military police» брали, как они это называли, «с поличным», американских военнослужащих, даривших французским крестьянам канистры с бензином или дизельным топливом для их тракторов и комбайнов, или арестовывали отправляющихся на побывку в тыл солдат, которые, оторвавшись от ужасов передовой, позволяли себе выпить немного лишнего во французских городках. Все эти эпизоды отнюдь не способствовали росту уважения к военной полиции в армейской среде. Вот и сейчас Джон уже представлял, какой разнос устроят ему эти «крутые вояки» за халатное несение службы по охране моста. Штаб-сержант подтянул ремень, по привычке похлопал себя по карманам и уже сделал было шаг вперёд, как вдруг случилось непоправимое – с обоих сторон моста одновременно загремели пистолетные выстрелы и короткие очереди немецких автоматов.
«Немцы»! – осенила страшная догадка, и Джон молниеносно повалился в снег. С той стороны реки раздались выкрики на немецком, прогремели ещё два выстрела, а затем всё смолкло. Из домиков вышли довольные своей лёгкой победой немецкие диверсанты и тут на мост въехал полугусеничный бронетранспортер с крестом на борту, набитый солдатами-эсэсовцами. Крепкие парни в белых маскхалатах, перекликаясь между собой короткими командами, в быстром темпе вытащили тела всех убитых на середину моста, обыскали мёртвых американцев, сноровисто извлекая из карманов деньги и документы, а затем, с хохотом и шутками, столкнули трупы в реку. Всё это они проделали настолько буднично, уверенно и спокойно, словно работали в магазине канцелярских принадлежностей или где-нибудь на продуктовом складе. Эдвардс наблюдал за происходящим со странной смесью ужаса и отвращения. Проделав свои манипуляции, солдаты собрали всё американское оружие, погрузили трофеи в подъехавший грузовик и поехали дальше. Когда шум бронетранспортёра, грузовика и обоих джипов военной полиции затих вдали, с немецкой стороны раздался тяжёлый низкочастотный гул. Лес скрадывал звуки, однако шум приближающейся бронетехники неуклонно нарастал. Не прошло и пяти минут, как под изумлённым взглядом мастер-сержанта на мост въехал тяжёлый немецкий танк «Тигр». Не чувствуя холода, идущего от декабрьского снега, лежащий Джон Эдвардс глядел на мост во все глаза – по нему один за другим непрерывным потоком шли и шли танки, артиллерийские тягачи, самоходно-артиллерийские установки, грузовики и бронетранспортёры с солдатами, зенитные установки и полевые кухни. Немецкое наступление, о котором вполголоса говорила почти вся армия, началось.
Штаб-сержант отполз немного в сторону и, вскочив в полный рост, кинулся вглубь леса, не разбирая дороги.
Отбежав на порядочное расстояние, Эдвардс остановился и задумался – от масштабных поисков по лесу его спасла только торопливость и невнимательность немецкой диверсионной группы, потому что, вытащив из здания второго поста шесть винтовок «Гаранд» и только пять тел убитых, любой противник, не стеснённый временем и обстоятельствами, сразу бы задумался о том, кому принадлежит лишнее оружие и немедленно организовал поиски. Джон прекрасно понимал, что против целой группы, к тому же усиленной взводом солдат, у него не было ни малейших шансов. Впрочем, пока везение было на его стороне. Ему удалось уйти целым, невредимым и самое главное – незамеченным. Сейчас предстояло в очень быстром темпе выработать план действий. Штаб-сержант присел, успокаивая дыхание и принялся вспоминать крупномасштабную карту местности, которую два дня назад он видел у лейтенанта Мастерсона. На той карте были обозначены все близлежащие населённые пункты, а также места патрулей, мосты и местонахождение стационарных постов.
«В Сен-Мишель соваться глупо. Эти эсэсовцы, скорее всего уже там. Штаб полка наверняка разгромлен и там все убиты. Есть, может быть, смысл, двинуться к Ротмансу? Вдруг немцев там ещё нет? К тому же там есть рация и можно предупредить наших о начале прорыва на нашем участке» - решил Эдвардс и быстрым темпом двинулся вдоль реки на северо-запад. До поста штаб-сержанта Энтони Ротманса согласно карты, было почти пять миль, поэтому Джон потратил изрядно времени, пробираясь по лесу и когда он, наконец, выбрался к позициям людей своего техасского дружка, совсем рассвело. Засев на опушке, Джон принялся рассматривать подступы к мосту и увиденное совсем ему не понравилось – на позициях не было никакого движения. Ни в окопах, ни на мосту, ни в домике возле моста – везде не было ни души. Взглянув под ноги, штаб-сержант вдруг увидел две стреляные немецкие винтовочные гильзы. Чуть вдали на белом снегу, утоптанном множеством сапог, валялось ещё несколько десятков винтовочных и автоматных гильз. Немцы явно заходили на пост с двух сторон – со стороны леса и со стороны дороги.
«О, чёрт! Я же на позиции снайпера! Похоже, что и здесь всё кончено» - мелькнула мысль. Однако надо было где-то добывать оружие и продовольствие. Поскольку над местностью царила тишина, штаб-сержант решился - пригнувшись, на полной скорости он помчался к окопу, который находился от него всего в какой-то сотне ярдов. Свалившись в окоп, он сразу оценил обстановку: судя по всему, здесь немцам не удалось застать совсем уж врасплох людей Ротманса и незваным пришельцам было оказано какое-то сопротивление, впрочем, очень быстро подавленное. На позиции крупнокалиберного «Браунинга» рядом друг с другом лежали двое убитых, а на дне окопа валялись всего пятнадцать стреляных гильз калибра 12,7 мм. Джон осмотрел тела – пулемётчик был убит пулей в голову, а подносчик патронов, который так и остался лежать навзничь, судорожно сжимая в оцепеневших руках две 125-патронные коробки, так же аккуратно был застрелен снайперским выстрелом в грудь. Остальные солдаты и сам штаб-сержант Ротманс были убиты возле стандартного американского постового домика и окопов, до которых они так и не успели добежать. Стараясь не смотреть в лица убитых, Эдвардс собрал документы павших товарищей, чтобы затем, если когда-нибудь представится такая возможность, передать их своему командованию. Немецкая трофейная команда ещё не поработала как следует на этом мосту, поэтому все солдатские книжки американцев были на местах. Впрочем, оружие и боеприпасы были подобраны с немецкой тщательностью и педантичностью. То, что немцы не стали трогать крупнокалиберный пулемёт с полным боекомплектом, объяснялось, скорее всего, тем, что тяжеленный «Browning M2HB» на станке дальше ста метров решительно никуда оттащить было невозможно. Штаб-сержант зашёл в домик. Так и есть – рация была унесена, оружейная пирамида полностью очищена. Впрочем, удача, сохранившая его от гибели пару часов назад, и здесь немного улыбнулась сержанту – возле походной газовой плиты, в трёхгаллоновом термосе, стоял горячий кофе, под столом лежали несколько банок мясных консервов, большой каравай хлеба, а в ящике стола нашлась пачка немецких 9-миллиметровых патронов и карта местности. Произведя тщательный обыск помещения, Джон обнаружил под матрасом кобуру с чьим-то трофейным немецким пистолетом «Walther P-38». Убедившись в исправности оружия, Эдвардс проверил обе снаряжённые обоймы и принялся запихивать еду в прихваченный тут же вещевой мешок. Тщательно оглядевшись вокруг, штаб-сержант вышел наружу. С немецкой стороны послышался звук приближающегося грузовика. Эдвардс припустил к лесу и едва только он забежал под спасительное прикрытие деревьев, возле поста затормозил грузовой «Мерседес» с фольксштурмовцами. Прячась за деревьями, Джон наблюдал, как пожилые немецкие солдаты сложили тела убитых американцев в один окоп, а затем погрузили крупнокалиберный пулемёт в машину. Грузовик двинулся дальше в американский тыл, а штаб-сержант устремился следом, тщетно пытаясь обогнать начавшую стремительно раскручиваться спираль немецкого наступления.
Глава 2.
18 декабря 1944 года.
7 часов 08 минут. Местность в районе Сен-Витт, Бельгия, Арденны.
Командир головного танка «Тигр» 103 тяжёлого танкового батальона дивизии СС «Адольф Гитлер» Альфред Линдеман первым заметил опасность – одиннадцать танков «Шерман» М-4 находились в 700 метрах от них и сейчас стремительно разворачивались в боевые порядки.
-Проклятые приборы ночного видения! – рявкнул унтерштурмфюрер – Они есть у янки и те видят нас раньше!
-Что делаем? – поинтересовался наводчик
-Я не вижу «светлячков»1, поэтому заряжай противопехотными и бей по всем подряд.
-Понял!
В орудии лязгнул затвор и наводчик лихорадочно завращал штурвалы вертикальной и горизонтальной наводки.
-Механик! Остановка! – скомандовал Линдеман и переключился на внешнюю связь – Внимание всем экипажам! Докладывает командир 238-й машины. На окраине Сен-Витт обнаружил 11 танков противника. Тип машин – М-4 «Шерман». Вступаю в бой.
-Понял хорошо, 238-й – раздался голос Эриха Мильхе, командира идущего чуть сзади 239-го танка. Я тоже вижу их. Через минуту буду у тебя и мы вдвоём их разделаем. Не трать на них противотанковые снаряды. Эти паршивые коробки прекрасно разлетаются вдребезги и от противопехотных!
-Понял тебя! Жду – ответил гауптшарфюрер и переключился на внутреннюю связь.
-К бою готов! – доложил наводчик и в этот момент сразу два американских танка выстрелили. Первый танк промахнулся, но второй попал. Страшной силы удар сотряс «Тигр», однако снаряд, выпущенный из короткоствольного 75-мм орудия, да ещё и с расстояния в 700 метров, не имел ни малейших шансов пробить 110-миллиметровую лобовую броню немецкого танка. Болванка, срикошетив, отлетела куда-то далеко в сторону.
В следующую секунду Курт Майер, спаливший на Восточном фронте более двух десятков советских машин, без труда всадил первый же выпущенный снаряд в крайний правый танк противника. Яркая вспышка взрыва озарила поле боя и на месте американской машины возник огромный горящий факел. Ровный свет полыхающего танка великолепно подсветил поле боя и тут Линдеман, одновременно с наводчиком, увидел сразу два «шермана», вооруженных длинноствольными орудиями.
-Есть! Вижу ублюдков! – закричал наводчик, а механик-водитель резко дёрнул «Тигр» вправо. Многотонная махина, легко повинуясь воле опытного вояки, начала уходить по снежной целине, разрывая расстояние между противниками.
Откуда-то сзади прогремел выстрел 88-миллиметрового орудия подошедшего на помощь «Тигра» и вторая машина американцев взорвалась со страшным грохотом, подбросив оторванную башню вверх на несколько десятков метров.
-Стоп! – скомандовал гауптшарфюрер и 55-тонный танк встал, как вкопанный. Орудийная башня довернулась и следующим выстрелом, Майер уверенно всадил снаряд в одного из «светлячков».
Канонада танковых орудий гремела не переставая – американские танкисты, лихорадочно перезаряжая орудия, вели ураганный огонь, пытаясь хотя бы повредить «тигры». Один за другим по танку Линдемана попали четыре снаряда. Броня выдержала, однако случилось неожиданное – заглох двигатель. Скоростные американские танки, видя, что немецкая машина стоит неподвижно, на полном ходу устремились вперёд, надеясь зайти с бортов и быстро уничтожить её.
-Заводи мотор, иначе мы все здесь останемся!!! – прорычал наводчик, со световой скоростью вращавший штурвал горизонтальной наводки.
-Пытаюсь! Аккумуляторы дохлые! Ты же сам помнишь, как сегодня утром от соседа заводились! – впрочем, в следующую секунду 600-лошадный двигатель MAN завёлся и механик Эрих Вюрт бросил машину вперёд.
-Отлично!- выкрикнул Майер. – Ты молодец! Через 20 метров остановка.
-Понял! – отозвался Вюрт и через три секунды остановил танк.
Прогремел выстрел и очередной 88-миллиметровый снаряд разворотил всю лобовую часть второго «светлячка».
-Всё, парни! Сейчас мы перестреляем их, как на полигоне в Гравенфельде! 2 – радостно потирая руки, прокричал Линдеман и переключился на внешнюю связь – Мильхе! Как у тебя дела?
-Нормально! Поджарил троих.
-У меня два «светлячка» и один линейный.
Американцы, лишившись обоих машин, которые хоть как-то могли противостоять «тиграм», мгновенно утратили боевой дух и попытались улизнуть.
Бой был выигран вчистую. Открыв по уходящим танкам противника огонь, экипажи 238-й и 239-й машины в течение двух минут уничтожили ещё четыре машины американцев, которые так и застыли в снежном поле нелепыми полыхающими громадинами. Триумф немецкого оружия был налицо.
Альфред Линдеман послал радиограмму о бое в штаб и теперь ждал пехоту, чтобы войти в городок. Впрочем, не успел он закончить передачу, как на поле появились семь полугусеничных бронетранспортёров SdKfz 251 с солдатами в сопровождении четырёх танков T-IV.
Прибывший армейский капитан подошёл к танкам и, представившись, потребовал доложить обстановку. Выслушав доклад, он усмехнулся и поинтересовался у эсэсовцев:
-А вы знаете, лейтенант, что это за городок перед вами?
-Сен-Витт. А что же ещё? – несколько удивился Линдеман, привычно пропустив мимо ушей армейское обращение «лейтенант», вместо полагающегося «унтерштурмфюрер».
-Не только. Это тыловая база 15-й пехотной дивизии американцев. Предлагается два варианта: первое - мы ждём подхода основных сил вашего лейбштандарта, или моей 320-й пехотной, либо, пока американцы не опомнились, вы, вместе с моими людьми врываемся в Сен-Витт и захватываем все их тыловые припасы. Поверьте мне, я знаю, что такое американские тыловые склады. Там одной только еды хватит минимум на месяц, что бы прокормить такой город, как Любек. Соответственно ещё по одному «Железному кресту», считайте, мы все уже заработали. Ну, так как?
-Второй вариант! – не сговариваясь, произнесли оба командира эсэсовских танков и побежали к своим машинам.
Впрочем, предосторожности оказались лишними – американские военнослужащие, увидевшие быстрый и жестокий разгром своих танкистов, предпочли бежать на нескольких грузовиках, бросив даже свой недоеденный завтрак.
Въехавшим в Сен-Витт немцам предстала радующая глаз картина – кругом стояли новенькие, прямо с завода, грузовики, внедорожники, мотоциклы, артиллерийские тягачи, полевые кухни и даже два генеральских «Кадиллака». На аккуратно огороженных площадках под брезентовыми навесами лежали тысячи ящиков и коробок со снарядами, патронами, самозарядными винтовками «Гаранд», бутылками виски, рыбными, мясными и фруктовыми консервами. Чуть в стороне обнаружились главные трофеи – сотни бочек с великолепным высокооктановым бензином, дизельным топливом и неимоверное количество канистр с различными моторными маслами.
-О! Вот это то, чего нам не хватало всю войну! – восторженно закричал капитан, завидев стоящие за колючей проволокой два десятка крупнокалиберных пулемётов «Браунинг» с полным комплектом – станки, сменные стволы, коробки с пулемётными лентами и десятки ящиков с патронами 50-го калибра.
-Формально это теперь собственность рейха, но забирайте хоть всё! Я ничего не видел! – рассмеялся Линдеман.
На северо-востоке показались огни десятков автомобильных фар – к городку подтягивались части 320-й пехотной дивизии вперемежку с танками дивизии «Адольф Гитлер»
-Фельдфебель Кланце! – крикнул капитан находившемуся неподалёку верзиле в камуфлированном комбинезоне, который вместе с солдатами затаскивал в огромный полугусеничный FAMO двухсотлитровую бочку с дизельным топливом компании «Standard Oil».
-Я здесь, герр гауптман!
-Грузите вот эти пулемёты и боеприпасы к ним. Потом распределим повзводно.
-Слушаюсь, герр гауптман!
-Счастливо оставаться! – помахал рукой Линдеман – Я выдвигаюсь на западную окраину и беру под контроль дорогу на Но-Руа. Танк Мильхе выдвинется на северо-запад и возьмёт под контроль дорогу на Сен-Вери. Надеюсь, что мы ещё встретимся с вами в Париже. С вами приятно иметь дело, капитан! – унтерштурмфюрер лихо козырнул, захлопнул башенный люк и «тигр», скрежетнув гусеницами, быстро исчез за домами.
Глава 3.
20 декабря 1944 года.
11 часов 00 минут. Резиденция Адольфа Гитлера «Орлиное гнездо».
Совещание командующих армиями.
-Таким образом, мой фюрер, наступление, предпринятое в Бельгии и во Франции развивается даже успешнее, нежели это предполагалось первоначальным планом. Оборона 1-й, 3-й и 7-й американской армии прорвана на всех участках и наши войска стремительно развивают прорыв в предписанных им направлениях – начальник Оперативного управления Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Альфред Йодль продемонстрировал указкой последние пункты продвижения, достигнутые частями прорыва на шесть утра. – Несколько хуже обстоят дела в Италии, где прорвана оборона 5-й американской армии и пока не удаётся найти слабых мест в обороне 8-й британской армии. Впрочем, Генеральный штаб считает, что оснований для серьёзного беспокойства нет. Исходя из сложившихся условий, видится целесообразным произвести перегруппировку сил и нанести удар подвижными соединениями в район Анкона. Тем самым создаются благоприятные предпосылки для окружения всей 8-й британской армии и выхода наших моторизованных частей на оперативный простор. В создавшейся ситуации военно-морские силы противника, несмотря на своё господство в акватории Средиземного моря, лишаются возможности полноценно эвакуировать как британские, так и американские соединения, а кроме этого, они в значительной степени будут нести потери от огня наших сухопутных частей. Опыт предыдущих боёв наглядно нам подсказывает, что в условиях окружения английские и американские подразделения быстро утрачивают боевой дух и дисциплину, заражаются капитулянтским духом и паникой, даже не смотря на наличие значительного количества боеприпасов и продовольствия.
Теперь о наступлении в Юго-Восточной Франции.
В ночь с 17 на 18 декабря войска 1-й танковой, а также 17-й, 2-й и 3-й армии перешли франко-итальянскую границу на всём её протяжении и стремительно развивают наступление вглубь французской территории. 2-я американская армия захвачена врасплох и в настоящий момент не представляет собой единый военный организм. Из допросов пленных американских офицеров следует, что штаб армии утратил связь с подавляющим большинством подразделений и совершенно не ориентируется в обстановке. Управление войсками полностью дезорганизовано и как нам представляется, в ближайшее время восстановлено не будет. Сегодня в 5-00 утра частями 3-й полевой армии без боя взята Ницца, а передовые отряды 17-й армии находятся всего в 10 километрах от Гренобля, причём, по донесениям разведки, никаких крупных сил противника там не наблюдается. Штаб 2-й американской армии находится в Гренобле и мер по эвакуации не предпринимает, в связи с чем представляется совершенно реальная возможность захватить его в плен.
-Захват в плен штаба целой армии будет иметь колоссальное политическое и пропагандистское значение, мой фюрер – произнёс доктор Геббельс. – Я считаю, что для достижения этой цели командование 17-й армии должно приложить все усилия.
-Мы выполним задачу – заверил собравшихся генерал-полковник Шернер. – Уже сейчас подготовлен десант и маневренная группа для того, что бы отрезать все пути к отступлению американцев.
-Покажите подробнее – потребовал Гитлер.
Шернер подошёл к карте и указкой показал места дислокации ударных групп и мобильных подразделений.
-Перерезав пути возможного отступления противника здесь – у Сен-Дени, и здесь – у Малу-Сен-Рош, мы, тем самым, полностью исключим для американцев возможность спастись. Возможно, некоторая их часть просто разбежится по окрестностям, но я думаю, мой фюрер, что выловить и доставить их в нужное место не составит особого труда и времени. Максимум – пять дней, причём местное население будет нам активно помогать.
-Серьёзно?! – изумился кто-то.
-Конечно! – уверенно заявил Шернер. – После железного немецкого порядка, дисциплинированности и организованности, местное население до глубины души возмущено реквизициями и террором «деголлевцев», которых активно прикрывают американские войска и военная полиция. И если с точки зрения французов американцев ещё хоть как-то можно понять, то «голлистов», которые всю войну трусливо прятались в глубоких английских и американских тылах, а теперь под прикрытием американских штыков активно борются с «коллаборационистами», основная масса просто ненавидит. В полосе действия 17-й армии полевой жандармерией уже пресечено не менее четырёх десятков случаев самочинной расправы местного населения с правительственными комиссарами и зафиксировано 18 убийств вышеуказанных лиц.
-А по каким критериям определяется причастность какого-нибудь Жана или Пьера к пресловутым коллаборационистам? – со смешком поинтересовался Дитрих.
-Я с удовольствием отвечу Вам, Зепп – встал со своего места Геббельс. – Итак, в своё время для французских сельскохозяйственных производителей был установлен обязательный налог в 12,5%, который в обязательном порядке сдавался в натуральной форме, то есть в виде зерна, муки, вина, фруктов, мяса и так далее. Кроме того, любой крестьянин и фермер, не выходя из дома, мог продать любое количество своей продукции за 80% рыночной стоимости Уполномоченным «Военного управления по закупкам», чем и пользовалось огромное количество людей. В ближайший рейхскомиссариат просто подавалась заявка на продажу с указанием количества продаваемой продукции, а дальше в назначенный день к дому крестьянина просто прибывала машина с солдатами, которые сами всё грузили, а сопровождавший офицер, тем временем, рассчитывался с продавцом наличными. Теперь, с точки зрения «голлистов» и примкнувшим к ним коммунистов, все эти люди считаются коллаборационистами.
-Так этим критериям соответствует, как минимум 80% населения Франции… – пожал могучими плечами Дитрих.
-Разве подобные вещи когда-либо останавливали безумцев? – задал риторический вопрос доктор Геббельс.
-Кстати, Дитрих! – раздался голос Гитлера - Раз уж Вы проявили такой интерес к теме, то и я кое-что у Вас спрошу… Расскажите пожалуйста – что у вас там за скандал с Управлением военных трофеев и почему ваши люди, ссылаясь на ваш приказ, под угрозой оружия выгнали из города Сен-Витт служащих Управления? Вы мне подаёте сегодня рапорта на представление двенадцати человек к Железным Крестам 1-й степени и Рыцарским Крестам за захват Сен-Витт, а вчера днём генералом Венцелем был подан рапорт о том, что подразделения Лейбштандарта, а также части приданной вам 320-й пехотной в течение всего дня 18 декабря полностью разграбили все склады 3-й пехотной дивизии американцев, вместо того, чтобы немедля передать их под охрану.
-Мой фюрер! Ситуация развивалась следующим образом: в результате скоротечного боя возле городка Сен-Витт экипажами двух наших танков «Тигр» было уничтожено 10 танков противника. После подхода на поле боя пехоты из 320-й пехотной в сопровождении ещё четырёх танков Лейбштандарта, командир пехотинцев, капитан Эрих Марк, как старший по званию, принял решение - воспользовавшись паникой противника, овладеть городом. Операция была осуществлена успешно и в городе Сен-Витт оказались захвачены большие запасы продовольствия, вооружения и, что самое главное – горюче-смазочных материалов. Опасаясь, что в самое ближайшее время американцам станет известно о падении Сен-Витт и они пошлют авиацию на уничтожение доставшихся нам складов, я отдал приказ о немедленной реквизиции запасов продовольствия и горючего с последующим распределением среди наступающих частей. Кроме того, я разрешил всем командирам проходящих пехотных подразделений забрать столько грузовиков, джипов, самозарядных винтовок, крупнокалиберных пулемётов и патронов к ним, сколько они пожелают взять. Я исходил из того, что пока эти тыловые умники будут составлять свои бумажки и сверяться с ведомостями, американские Б-29 не оставят от Сен-Витт и всех его запасов камня на камне. И пусть Венцель не рассказывает сказки – днём 19 декабря мы передали Управлению военных трофеев всю захваченную в городе артиллерию, снаряды, винтовки М-1903, а так же значительную часть винтовок М-1 «Гаранд» и все боеприпасы к ним.
-Хорошо, Зепп. Решим эту проблему в рабочем порядке. Благодарю за доклады, господа – встал фюрер со своего места. – Предлагаю вам пообедать в нашей столовой, после чего можете быть свободны. Завтра я жду ваших докладов из войск. Ещё раз выражаю благодарность.
-Зиг хайль! – хором рявкнули генералы.
Из дневников доктора Геббельса.
20 декабря 1944 года.
Военное положение.
Присутствовал на совещании у фюрера в его любимой резиденции. Наконец-то нам есть, что сказать германскому народу. Наши войска вновь стали одерживать победы. После почти полутора лет непрерывных поражений, которые были особенно трагичными последние 10 месяцев, подобные вещи очень важны для поднятия духа нации. Фюрер вновь продемонстрировал себя как государственный и военный деятель нового типа. Видимо мои беседы с ним возымели должный эффект, ибо теперь в планировании и проведении операций он опирается не только на прусский генералитет, доказавший свою преданность старым схемам, но и на молодых командиров, чьё мужество и стойкость мы неоднократно могли проверить в боях и сражениях Восточного фронта. Зепп Дитрих, Франк Шернер полностью оправдали наше доверие. Из командиров старой, прусской школы мне видятся им равными только командир 4-й танковой армии генерал-полковник Герман Гот и в несколько меньшей степени, командир 1-й танковой фельдмаршал Лист. Ситуация на Западном фронте, благодаря их мастерству развивается в лучшую сторону быстрее, чем предполагалось изначально. Единственно, что теоретически может остановить нашу армию на пути к победе – это нехватка горючего, но я надеюсь, что этого не случится. Мои помощники, которые сейчас практически непрерывно находятся в войсках, сообщают, что командиры исключительно бережно относятся к каждой капле бензина и дизельного топлива, тщательно сливая его даже с подбитых и сломанных машин - как наших, так и американских. Кроме того, стало известно о захвате значительных складских запасов технических масел, дизельного топлива и бензина в населённых пунктах Сен-Витт и Марлон. Радует работа ремонтных служб – почти все сломанные танки, бронетранспортёры и грузовики вводятся в строй и передаются частям в рекордно короткие сроки.
Положение в люфтваффе.
После фактического отстранения Геринга, назначенный на его место фюрером по моему настоянию генерал-майор Адольф Галланд, взялся за кардинальное реформирование огромного и насквозь прогнившего аппарата под названием ВВС. Галланд пробыл на своём посту всего три недели, однако ему уже удалось сделать многое. Прежде всего, он ликвидировал Генеральный штаб ВВС и заставил люфтваффе подчиняться Сухопутным войскам. Несмотря на то, что данное мероприятие формально снижает его собственный статус, Галланд, как настоящий солдат, в первую очередь думает о деле. Результат таков: почти на 57 тысяч человек сокращены штабы всех уровней. Лощёные господа, по пять раз в день привыкшие пить закупаемый за валюту кофе, устраивать по каждому ничтожному поводу воистину лукулловы пиры и составлять никому не нужные циркуляры, отправлены либо на пенсию, либо в боевые части. Деньги, освободившиеся в результате всех этих мероприятий, Галланд направил на финансирование разработок новых самолётов и авиационных вооружений. «Совершенно нетерпимо, - сказал он, - что в такой стране как Германия, до сих пор даже не начиналась разработка самолёта такого уровня, как американский Б-29». Безусловно, он прав и мне видится, что сложившаяся ситуация целиком и полностью тяжким бременем несмываемого позора лежит на плечах Геринга. Кроме того, вскрылись и подтвердились многочисленные факты приписок в насквозь лживых донесениях, которыми развлекали себя и дурачили командование наши лётчики-истребители. Будучи переброшенными на Западный фронт, прикрывать реальные цели, все эти любимчики Геринга, хваставшиеся сотнями сбитых советских самолётов и в первую очередь Эрик Хартман, Вальтер Новотны, Герман Граф и Гюнтер Ралль, с шумом оскандалились в первых же боях. Так Хартман, например, был сбит во втором бою, умудрившись не повредить ни одного самолёта противника. После получения новой машины, через три дня он снова был сбит в бою 22 ноября над Бонном и вновь при этом, даже не повредив ни одной американской машины. В настоящий момент Хартман находится с ранением в госпитале, а Главком ВВС, раздосадованный донельзя подобными донесениями, сгоряча предложил даже возбудить против Хартмана уголовное дело. Я беседовал с Галландом и уговорил его пока этого не делать, а просто тихо отстранить от полётов всех геринговских «асов», оказавшихся на деле хромыми утками. Нельзя, объяснил я генералу, слишком быстро низвергать вниз тех, кто ещё вчера считался героем нации. Впрочем, энергичность Галланда мне очень импонирует. В любом своём начинании он гарантированно найдёт полную поддержку фюрера и меня. Деятельность нового главкома ВВС оценили уже все, и даже Геринг вынужден сквозь зубы бормотать приятные слова. Генерал-майор Галланд показал себя не только опытным солдатом, но и хорошим дипломатом – по крайней мере, публично, он не сказал ни одного плохого слова в адрес своего предшественника и всегда любезен с рейхсмаршалом как на людях, так и в частной обстановке. Безусловно, такие люди, как Галланд, являются золотым фондом Германии.
Обзор прессы.
Наше наступление на Западе, предпринятое одновременно на всех театрах, видимо настолько озадачило противника, что он до сих пор никак на него не отреагировал. Британская пресса продолжает освещать перебранку между сторонниками тори и лейбористов, а американская пресса, словно сорвавшись с цепи, обрушилась на администрацию Рузвельта, прямо обвиняя его в торговле интересами Америки в пользу СССР. Безусловно, доля правоты в этом есть, но мне видится здесь другое – в США активизировались здравые силы, которые выступают за сворачивание войны с Германией и прекращение помощи большевистской России. Их ближайшая задача – пустить поезд с надписью «Рузвельт» под откос. Что ж, мы не будем этому препятствовать, благо это целиком в наших интересах, как тактических, так и долгосрочных. Как мне кажется, Сталину всё это очень не понравится, однако у него у самого дел по горло абсолютно во всех областях хозяйственной жизни огромной страны.
Пресса нейтральных стран тоже набрала в рот воды, а ведь ещё совсем недавно шведские сеятели социал-демократических иллюзий в лице «Свенска дагблатед» и «Дагенс нюхеттер» наперегонки соревновались в непревзойдённых просоветских комплиментах. Однако если таким путём эти торгаши надеялись завоевать симпатии Кремля, то они роковым образом ошибались. Кремль вообще не ценит ничего не большевистского и на любые попытки разговаривать с ними, как с нормальными людьми, коммунисты отвечают свирепым нокаутом. Достаточно вспомнить судьбы тех людей, которые в своё время горячо приветствовали Октябрьскую революцию и при этом не являлись большевиками. Шведским господам я бы настоятельно порекомендовал съездить в оставленную нами часть Польши, которая отошла к СССР и полюбоваться на тамошнюю советизированную жизнь в действии. Коммунистический сценарий всегда один и то же: сначала прерывается всякая связь с заграницей, потом закрывается каждая независимая газета, затем начинаются аресты. Не взирая на возражения англичан и американцев, Советы по-прежнему осуществляют жёсткие репрессивные чистки. По стране прокатилась очередная волна арестов, жертвами которых стали теперь польские националисты. С точки зрения московских коммунистов эти люди слишком сильно и неправильно любят Польшу. Судьи, расставленные деятелями из «Люблинского комитета», который в свою очередь целиком и полностью контролируется из Москвы, всем дают стандартный приговор: 5 лет за «антисоциалистические высказывания» и «враждебную пропаганду».
Вчера и сегодня не было ни дневных, ни ночных налётов на Берлин и другие германские города. Плохая погода и с каждым днём всё более усиливающая за счёт переброшенных с Востока средств ПВО играют нам на руку, и усиливают панические настроения в англо-американском лагере.
Продовольственное положение.
Пока его также можно охарактеризовать как напряжённое, однако минимумом необходимого немецкий народ пока обеспечен. Я думаю завтра поговорить с фюрером и предложить ему идею продажи части захваченных американских запасов продовольствия в крупнейших магазинах страны. Как мне кажется, это произведёт должный пропагандистский эффект.
Глава 4.
21 декабря 1944 года. Гренобль, Франция.
9 час. 00 мин. по местному времени. Штаб 2-й американской армии.
-Доложите, полковник, так где же вчера последний раз, согласно донесений, видели танки противника? – потребовал у начальника аналитического отдела армии, полковника Баффета, командующий 2-й армией генерал-лейтенант Фрэнк Донаван, уютно расположившись в кожаном кресле и допивая крепчайший чёрный кофе, который каждое утро по специальному рецепту заваривал его адъютант, первый лейтенант Крис Лэйзи.
-Вот здесь, сэр. В местечках Клемон-де-Руа и Сент-Валенс. Танки четвёртого и пятого типа, усиленные пехотой и артиллерией.
-В трёх милях от штаба армии?! И это, по-вашему я должен сказать Эйзенхауэру?! Притом, что ни малейших признаков активности противника не наблюдается? Полковник! Я начинаю сомневаться в ваших аналитических способностях. Приведите, пожалуйста, людей в чувство и пусть они прекратят забрасывать паническими донесениями штаб армии. В противном случае им придётся разговаривать не с Вами и даже не со мной, а с военным трибуналом. Я не потерплю, пораженческих настроений и воплей типа «всё пропало» во вверенных мне президентом и Богом частях. И особо напоминаю, что подобные вещи становятся просто нетерпимы, когда они исходят от старших офицеров. Особенно от старших офицеров! – подчеркнул генерал-лейтенант.
-Простите, сэр, но ситуация следующая: из 15-й и 22-й пехотных дивизий уже третий день нет вообще никаких сообщений, 4-я бронекавалерийская с боями отступает на Лион и уже потеряла 72% танков. Вы считаете это нормальным? Вчера без боя была сдана Ницца, а прикрывавшая это направление 11-я пехотная дивизия полностью разгромлена. Берлинское радио подтвердило разгром дивизии и сообщило, что удалось захватить даже дивизионное знамя. Немецкие моторизованные части, почти не встречая сопротивления, движутся на Тулон и Марсель. Это не панические донесения, а правда жизни.
-Правда? Вы сказали слово «правда»? Вы всегда сверяете свои действия и полученную информацию по берлинскому радио? – ехидно усмехнулся Донаван.
-Не доверять ему, по крайней мере, на этом этапе, нет никаких оснований – сухо отрезал полковник.
-Ладно – после некоторой паузы примирительно произнёс командующий. – Какие Вы предлагаете меры?
-Первое. Я предлагаю немедленно эвакуировать штаб армии из Гренобля в Лион. Второе. Город превратить в крепость, стянув артиллерию и выдвинув из резерва 19-ю пехотную. Поскольку Гренобль является крупным транспортным узлом, то немцы будут драться за город, не взирая ни на какие потери. По моему мнению, город нам удержать не удастся, но у нас есть шанс навязать здесь нацистам крупное сражение и здорово потрепать гитлеровцев. Здесь у нас серьёзное преимущество – мы будем укрыты каменными стенами, а немцам придётся вести бои на улицах. Они лишаются главного преимущества – своих танков и в значительной степени, поддержки артиллерии.
-Хорошо. Я немедля отдам приказ об эвакуации штаба и о выдвижении всех имеющихся в резерве частей.
-Благодарю, сэр. Хотите знать моё личное мнение?
-О чём?
-Обо всём этом – полковник медленно обвёл руками пространство вокруг себя. Война проиграна. Немцы начали глобальное наступление и они не успокоятся, пока не выкинут нас в море или не заставят поднять руки. На Вашем месте, сэр, я бы уже резервировал себе яхту, где-нибудь в районе побережья. По крайней мере, это будет хоть каким-то шансом спастись.
-Спасибо за совет. Можете быть свободны, полковник Баффет. Мне кажется, что Вы устали, поэтому у Вас такие апокалиптические настроения. Но даже если Вы и правы, то мы всё равно обязаны сражаться, хотя бы для того, что бы как можно большее число наших товарищей успело переправиться в безопасное место.
-Буду рад ошибиться, сэр! – с достоинством произнёс начальник аналитического отдела и чётко повернувшись через левое плечо, вышел из кабинета командующего. В приёмной генерала он устало упал в кожаное кресло и поднёс к глазам позавчерашний номер «Нью-Йорк таймс», доставленный самолётом.
****
Гауптман Франц Циммер уверенно вёл своё подразделение улицами Гренобля по направлению к центру города. Местные жители, заметив роту его головорезов в маскировочных костюмах, неторопливо шагавших по булыжной мостовой, разбегались по домам, встревожено выглядывая из-за заборов и занавешенных окон. Впрочем, кое-кто, наоборот, распахивал окна и приветственно махал руками людям капитана. Отдельные граждане, стремясь зафиксировать свою лояльность, торопливо вывешивали уже ставшие привычными за четыре кода немецкого присутствия и бережно сохранённые флаги со свастикой.
-Глянь-ка Курт! – указал на одно из таких окон Франц. – Похоже, французики и не сомневались, что мы скоро вернёмся. Флаг-то совершенно новый.
-Молодцы – похвалил местных жителей командир взвода, обер-лейтенант Курт Мейер. – Кстати, Франц! Мне тут рассказали анекдот про лягушатников. Не хочешь, послушать?
-Давай!
-Значит, окружили немцы французскую дивизию в каком-то мелком городке и предлагают сдаться. Те отказываются. Тогда наши приступают к штурму. День бои идут, два. На третий от дивизии французов ничего не остаётся и к командиру немецкой части притаскивают раненого французского колонеля. Наш и спрашивает их полковника:
-Мсье! Вы достойно сражались, но ведь вы же знали, что помощь к вам не придёт?
-Знал.
-Вы же знали, что у вас в строю чуть больше половины солдат?
-Знал.
-Вы же знали, что у вас почти не осталось еды и боеприпасов?
-Знал.
-Тогда почему же вы, чёрт возьми, не сдались?
-Я запрашивал Париж, но мне там сказали, что бы я выкручивался как хотел, ибо сгорела фабрика по производству белых флагов.
-Блестяще! Очень хорошо характеризует этих расфуфыренных галльских петухов! Кстати, кто-то бежит с донесением. Может хоть у американцев нашёлся белый флаг?
Хохот находившихся рядом солдат, слышавших анекдот, эхом отразился от домов.
-Герр гауптман! – подскочил к капитану ефрейтор из передового дозора. – В четырёх кварталах отсюда американцы.
-Танки? Артиллерия? – сразу посерьёзнел Циммер.
-Нет, но очень много грузовиков и легковых командирских машин. В основном «кадиллаки» и «бьюики». Большое количество безоружных солдат. Таскают какие-то ящики и портфели.
Ефрейтор ещё докладывал, как уже догадавшийся обо всём Мейер быстро развернул карту города.
-Мы сейчас на авеню Феликса Виалетта. Четыре квартала отсюда, это перекрёсток с бульваром Эдуарда Рэя и как раз там дворец графа Артуа. Учитывая страсть американских высокопоставленных офицеров селиться во дворцах и замках, с высокой долей вероятности можно предположить, что штаб их 2-й армии там – мгновенно сориентировавшись в карте, сказал Циммер.
-Штаб армии бежит?
-Наверняка! А есть другие идеи?
-Нет.
-Вот и отлично! Ефрейтор!
-Слушаю, господин капитан!
-Если через десять минут вот здесь, на этом месте будут бронетранспортёры роты Зауберга, я лично произведу Вас в фельдфебели! – капитан достал листок бумаги, трофейную чернильную ручку «Parker» и быстро написав несколько слов, вручил записку солдату.
Засунув её в карман и подхватив винтовку М-98 поудобнее, ефрейтор мгновенно исчез. Обступившие офицеров младшие командиры поняли, что время шуток закончилось и началась боевая работа.
-Итак, господа! – начал Циммер – Всем нам выпадает великолепный шанс отличиться. С практически стопроцентной вероятностью в четырёх кварталах отсюда находится штаб 2-й американской армии. Есть отличная возможность захлопнуть мышеловку вместе с оказавшимися в ней многозвёздными и толстозадыми генералами. То, что мы взяли без единого выстрела их, как они говорят, «check-point», на въезде в город, никого не должно умилять и расслаблять, ибо КПП охраняли бездельники из «Military police», а здесь генералы и полковники. Они полны глупых амбиций и ещё чего доброго начнут палить из своих пистолетиков.
Хохот собравшихся подтвердил, что мысли гауптмана разделяют все его подчинённые.
-Задача проста. Сейчас подъедут наши бронетранспортёры и мы должны будем с их помощью блокировать любую попытку штабных господ сбежать из нашей западни. Так уж случилось, что у штабных оружия с собой всегда маловато, а рота охраны сейчас активно задействована в погрузочных работах, поэтому хороший залп над головами мигом выбьет из их североамериканских мозгов дурь и желание сопротивляться. И ради Бога, господа – поменьше трупов и как можно больше пленных, ибо ведомству доктора Геббельса очень нужен качественный пропагандистский материал для разложения остальной части американской армии. Вы же хотите увидеть свои лица на первых полосах немецких газет? Хотите, естественно. А понимаете, как они будут замечательно смотреться, если на заднем плане с кислыми физиономиями будут стоять американские полковники и генералы в парадной форме?
Подчинённые выразили шумное одобрение идее капитана.
В конце улицы показались два бронетранспортёра SdKfz 251, набитые солдатами и танк Т-IV, которые стремительно приближались.
-Вот и отлично. Техника уже на подходе. Унтер-офицерам выдвинуть свои подразделения вперёд и занять рубеж для атаки!
-Так точно! – послышались чёткие голоса.
После того, как бронегруппа собралась, капитан пропустил вперёд пехоту и, выждав пять минут, забрался на шедшим головным танк, дав отмашку. Взревев моторами, танк и оба бронетранспортёра стремительным броском преодолели четыре квартала и одновременно с пехотой ворвались на площадь.
Лязг гусениц и грохот стрельбы в воздух от в мгновение ока заполонивших собою всю площадь немецких солдат, парализовали почти безоружных американцев и побросав свою поклажу, две с лишним сотни солдат, сержантов и младших офицеров почти синхронно подняли руки вверх.
Заметив возле забора роскошного особняка большой чёрный автомобиль, гауптман указал на него пальцем и коротко бросил стоявшим рядом с ним солдатам:
-За мной, парни!
-Где штаб армии?! Здесь?! – рявкнул на упитанного уорент-офицера Циммер, подлетевший с десятком солдат к огромному камуфлированному «Кадиллаку» с двумя большими белыми звёздами на капоте и на флажке.
-Вот в этом здании – испуганно шаря глазами по сторонам, промямлил американец.
-Чья это машина? Уж не вашего ли генерала?
-Командующего армией, генерал-лейтенанта Донавана.
-Выметайся! Теперь она будет моей. Всю жизнь мечтал о такой тачке. Небось у Аль Капоне такая же была?
-Д-да. Когда его арестовывали, у него был «Кадиллак» именно этой модели.
-Вот и отлично. Ефрейтор Нагель!
-Я здесь, герр гауптман!
-Значит так, Нагель. Водителя к лейтенанту Шварцману – вон он уже строит пленных и потом бегом к машине. Охранять, как зеницу ока. Потом я дам тебе свой адрес, отгонишь её ко мне домой в качестве отпуска. Задача ясна?
-Так точно! – молодецки рявкнул обрадованный ефрейтор.
-Да, кстати! Не забудь отобрать у этого вояки пистолет, кобуру и запасную обойму.
-Есть!
-Отлично, парни! Я смотрю, ещё и второй взвод сюда подтянулся. Тогда задача предельно упрощается. Все, кроме ефрейтора Нагеля – вперёд, за мной!
Ворвавшись в особняк вместе с двумя десятками подчинённых, гауптман обнаружил лишь двух человек – чернокожего лейтенанта и белого капитана-связиста, которые, завидев немцев, с оружием наперевес летящих по коридору, повалились на пол, сцепив руки на затылке.
-Опа! – притормозил возле офицеров Циммер. – А ну-ка, маленькая обезьянка, подскажи мне, где здесь кабинет командующего? А я тебе за это дам бананчик – на хорошем английском поинтересовался капитан, поднимая за шиворот негра-офицера.
-Кабинет командующего на втором этаже, в конце коридора.
-Спасибо. Эй, кто-нибудь! Отконвоируйте этих двух господ к остальным…
****
-Как они могли так быстро успеть ворваться в город?! – в панике орал генерал Донаван, лихорадочно выгребая из ящиков все документы с грифом «Совершенно секретно». – Что вы молчите, полковник?
-Не знаю, сэр. Я и сам не понимаю, как это всё произошло. Я докладывал вам, что передовые подразделения противника в трёх милях от штаба армии, но я не предполагал, что они будут действовать столь быстро. Ладно, я допускаю, что мы могли прохлопать сосредоточение сил, но почему контрольно-пропускные пункты на въезде в город не сообщили информацию? Ведь немцы идут со всех сторон.
Слова начальника аналитического отдела прервал топот десятков ног в коридоре. Генерал-лейтенант, полковник Баффет и первый лейтенант Лэйзи почти синхронно выхватили пистолеты, но не успели они передёрнуть затворы, как огромная двустворчатая дверь с треском распахнулась и в кабинет командующего армией ворвались полтора десятка вооружённых до зубов солдат вермахта.
-Так, так, так – раздался в наступившей тишине насмешливый голос капитана, говорившего по-английски с лёгким немецким акцентом. – Может, посостязаемся в меткости, господа? – с издёвкой поинтересовался Циммер. - Или вы всерьёз решили с тремя пистолетами испытать свои шансы на успех против восьми винтовок, двух «штурмгеверов», трёх МР и одного MG-42? Боюсь, ничего не выйдет.
-Ваш сарказм здесь неуместен! – рявкнул Донаван. – И немедля приведите ко мне старшего по званию. Я не желаю выслушивать плоский казарменный юмор от младшего офицера!
-Может нам ещё и извиниться за поломанную дверь, генерал? – издевательски поинтересовался капитан. – Чёрт побери! И это штаб армии? Кругом разбросаны бумаги и обстановка более соответствует берлинскому офису средней руки. Для полноты картины по углам не хватает только старомодных бронзовых плевательниц. Извините, сэр, но, по-моему, Вы ещё не поняли, что приказы вы здесь больше не отдаёте. Тем более нам. Добро пожаловать в плен, господин генерал-лейтенант. Сдайте ваше оружие и попросите это сделать своих подчинённых, пока мы не разоружили их принудительно, а заодно и положите сюда свои удостоверения личности.
На столе зазвонил один из телефонов.
-Кто бы это мог быть, а? Неужели с городской заставы докладывают, что в городе немцы? Приказать им проверить эту информацию, сэр? – под хохот солдат с притворным изумлением поинтересовался гауптман.
-Это прямой провод со штаб-квартирой Эйзенхауэра в Париже – мрачно выдавил Баффет.
-Мне в высшей степени положительно везёт сегодня на высших офицеров американской армии. Ну что ж, пообщаюсь с Дуайтом, так сказать, накоротке. Это когда ещё такой случай выпадет… - и усевшись на старинный стол, Циммер поднял трубку.
-Что там у вас, вашу мать, происходит, Донаван? Почему я не слышу вашего доклада?! – рявкнула трубка голосом Командующего экспедиционными силами в Европе.
-Да всё О’K, старик. Немцы уже в городе. Кстати, а как там погодка в Париже? Говорят, дожди. А в кондитерской Жермена на бульваре Риволи, небось, всё так же подают по утрам замечательный кофе с круассанами? – беззаботным голосом поинтересовался капитан.
-Что-о?! Кто это?!
-Ах да! Надо же представиться, совсем забыл. Будем знакомы - капитан Франц Циммер, командир роты 327-го отдельного пехотного батальона 217-й пехотной дивизии вермахта. А вы, надо полагать, генерал армии Эйзенхауэр. Докладываю, сэр: нами только что в полном, ну или почти в полном составе захвачен в плен штаб 2-й американской армии. Вот передо мной лежат некоторые документы. Читаю: служебное удостоверение и специальный пропуск, выписанные на имя некоего генерал-лейтенанта Фрэнка Донавана. Ещё одно удостоверение и такой же формы пропуск на имя полковника, начальника аналитического управления армии Уоррена Баффета, а так же удостоверение на имя первого лейтенанта Криса Лэйзи - надо полагать, адъютанта господина Донавана. Вам знакомы эти люди, господин Эйзенхауэр? Кстати, Дуайт, а почему бы нам не перейти на «ты» и на немецкий? Ты же ведь наверняка ещё не забыл родной язык? Не стыдно воевать с Родиной?
-Согласно Уставу Армии США, строевым языком американских вооружённых сил является английский и не тычь мне в лицо Родиной, нацистская свинья! – вне себя от гнева прокричал Командующий. – Я ничего общего не хочу иметь со страной, где у власти стоят такие подонки как Гитлер и Геббельс! – голос Эйзенхауэра слегка дрожал от плохо сдерживаемой ярости. – И, насколько мне известно, уставами немецкой армии также категорически запрещено «тыкать» вышестоящим по званию и должности офицерам! И если уж судьба свела тебя со мной, то потрудись добавлять слово «сэр», при обращении к офицеру, чьё звание отстоит от твоего на целую пропасть!
-Напрасно, господин Эйзенхауэр вы отказались от моего предложения. Тем самым вы подаёте другим военнослужащим дурной пример, который, как известно, весьма заразителен. Что ж, я могу в таком случае предложить кое-что другое. Тут у нас находится фронтовой корреспондент газеты «Фёлькишер беобахтер», так что Вы, сэр, можете дать ему развёрнутое интервью. Не упускайте свой шанс попасть на первую полосу главной немецкой газеты. Представляете, какой это, как говорите вы, американцы, «эксклюзив»?!
-Слушай, ты, капитанишка! Я сегодня же пошлю на Берлин сто, нет, двести бомбардировщиков Б-29 и это будет моим самым лучшим интервью для вашей проклятой прессы! Понял?!
-Серьёзно? А у вас разве ещё остались самолёты? Да ещё и двести штук? – с издёвкой поинтересовался Циммер. – Что-то в последние дни мы не видели вообще ни одного, а что касается… - договорить гауптман не успел, поскольку в Париже бросили трубку. – Ну и хамло! – с притворным сожалением развёл руками командир роты. – И как только вы с ним работаете?
-Заканчивайте этот балаган, капитан и прекратите строить из себя перед нижними чинами своего в доску рубаху-парня. Вы не в солдатском борделе – мрачно процедил генерал-лейтенант.
-Ладно. Пусть будет по-вашему. Прошу оружие. Ваше, Лэйзи и ваше, полковник – когда офицеры сдали свои табельные «Кольт М-1911 А1», Циммер повернулся к Донавану. – Ну а теперь Вы, сэр.
Потемнев лицом, командующий 2-й американской армией генерал-лейтенант Фрэнк Донаван протянул свой пистолет рукояткой вперёд и мрачно уставился вниз, разглядывая узор паркета старинного особняка.
-Ого! – искренне изумился гауптман, приняв тяжеловесный «Кольт М-1911» и читая надпись, выгравированную каллиграфическим шрифтом на затворе: «Лейтенанту Ф. Донавану за проявленную доблесть в боях. Командующий экспедиционными силами армии США в Европе генерал Першинг. 1918 год». Браво, господин генерал! Ну что же… Из уважения к вашему званию и вашей храбрости я оставляю это оружие у вас, но патроны, уж извините, всё-таки изыму – с этими словами Франц Циммер открыл ящик стола и сноровистыми движениями в мгновение ока выщелкнув крупные, словно бочонки, патроны из пистолета и запасной обоймы, вернул оружие владельцу. – Цените наше обхождение, сэр. Отморозки из СС пристрелили бы Вас, генерал, с радостным хохотом, при этом даже ни на мгновение не задумываясь.
-Куда теперь? – поинтересовался Донаван, пряча оружие в кобуру.
-Вот ваши документы, сэр – протянул все удостоверения Циммер – и сейчас обер-лейтенант Курт Меллер проводит вас всех в штаб батальона. Надеюсь, что в следующий раз мы с вами встретимся уже в мирной жизни – с этими словами капитан отдал честь, и все присутствующие солдаты в ту же секунду приняли стойку «смирно».
Фрэнк Донаван не спеша отдал документы свои подчинённым, положил своё удостоверение в нагрудный карман кителя, огладил привычным движением форму и оглядев застывший немецкий строй, устало козырнул в ответ.
-Вольно! – подал команду гауптман. – Обер-лейтенант Меллер!
-Я!
-Проводите генерал-лейтенанта и его людей в штаб батальона.
-Есть!
Глава 5.
21 декабря 1944 года. Париж, Франция. Штаб-квартира Экспедиционных сил армии США в Европе. 9 часов 15 мин.
-Чёрт знает что! – в сердцах швырнул трубку Эйзенхауэр. – Получается, что Гренобль уже в руках у немцев?!
-Не понял?- удивился бригадный генерал Артур Эллиот – начальник оперативного отдела Штаба экспедиционных сил.
-Со мною только что разговаривал по телефону, закреплённым за 2-й армией, какой-то немецкий капитан.
-Может это диверсанты подключились к линии? И таким образом они пытаются нас дезинформировать? – ещё не терял надежды Эллиот, хотя уже и сам в это почти не верил.
-Перестань, Артур – махнул рукой Главнокомандующий – Этот капитан читал удостоверения Донавана и его людей. Штаб 2-й армии захвачен, да и армии, судя по всему, больше уже нет. Завтра берлинское радио наверняка это подтвердит… Если не сегодня вечером – Эйзенхауэр устало рухнул в кресло и медленно выпил горячий кофе с добавленным в него коньяком «Remy Martin XO».
Эллиот подошёл к громадной карте Европы и переставил там несколько флажков.
-Сэр! Я полагаю… - неуверенно начал бригадный генерал.
-Я знаю! – махнул рукой Эйзенхауэр. – Я всё знаю. Это называется одной фразой - «развал фронта». Это то, что творилось летом сорок первого у русских. Правда, в отличие от нас, сидящих здесь, во Франции и Италии, у них в союзниках было сплошное бездорожье, реки, текущие, в основном, с юга на север, морозы, как на Аляске и самое главное - громадные просторы, позволяющие отступать, особо не задумываясь о потере территории. Здесь же, тактическими ударами с целью улучшения положения и не пахнет! Мысли и цели их фюрера и его генералов мне понятны, как божий день, но проку от этого никакого. Линия фронта прорвана везде! 6-я танковая армия СС вместе с 12-й полевой уже на полпути в Кале, где они готовят британцам и канадцам новый Дюнкерк. 4-я танковая и 9-я полевая овладели Люксембургом и уже подходят к Реймсу, и как говорится, «следующая станция – Париж». 5-я танковая и 7-я полевая уверенно идут к Дижону на соединение с 1-й танковой нацистов и теперь уже даже чудо не спасёт 1-ю армию французов и нашу 7-ю от громадного «котла», перед которым меркнет даже Сталинградский. На юге, теперь получается, немцам вообще открыта дорога прямиком до испанской границы, где их дружок Франко наверняка уже заготовил барбекю и шампанское для встречи. Про Италию я просто говорить не хочу. Там уже разразилась катастрофа! Наш единственный козырь - авиация, но и ту мы не можем использовать! Синоптики говорят, что такая погода с низкой облачностью продлится до 5 января.
-Если немецкое наступление и дальше будет идти такими темпами, то Париж мы потеряем ещё до пятого. Единственное, что может им помешать, это нехватка горючего – прикинув по карте расстояния, озадаченно произнёс Эллиот.
-Я не знаю, сколько галлонов бензина и дизельного топлива заготовил для этого наступления Гитлер, но только того, что они уже захватили в полосе 3-й, 1-й, 7-й и 2-й армии им хватит минимум на три недели интенсивных боёв – махнул рукой Эйзенхауэр. – А это ещё не всё. Авангарды 6-й танковой армии СС уже подходят к Бастони, 4-я танковая армия угрожает Ставло, а в этих пунктах у нас сосредоточены почти месячные запасы горючего для трёх американских армий, не говоря уже про склады продовольствия, боеприпасов, средств связи и прочего военного имущества. Я отдал приказ об эвакуации всех ценностей из Бастони, но его некому выполнять. От 3-й армии остались одни тыловики, госпитали и штабы. Да и куда теперь эвакуировать всю эту гору добра? Все дороги - и автомобильные, и железные забиты. В портах тоже полный кавардак. А приказ об уничтожении имущества я отдать не могу.
-Да, я понимаю – усмехнулся начальник оперативного отдела. Этим деятелям из Капитолия только дай повод для слушаний в Конгрессе. Потребуют отчитаться за каждый доллар.
-Если берлинское радио не врёт, то за эти три дня они только пленными захватили 217 тысяч человек.
-Скоро вся армия вторжения будет в плену – мрачно процедил Эллиот.
-А мы будем болтаться где-нибудь на уличном фонаре, если не успеем отсюда унести ноги – Главнокомандующий уже не стал разбавлять коньяком новую порцию кофе, а просто налил себе полную чашку чистого коньяка. Немного подумав, он разом выпил благородный напиток, словно это был низкопробный бурбон из бара где-нибудь в захолустье Аризоны, и, поморщившись, закинул в рот несколько долек разрезанного яблока. Расправившись с яблоком, генерал армии подошёл к окну и глядя куда-то вдаль, где в дождевом тумане и сером небе пряталась громадина собора Нотр Дам де Пари, с усмешкой поинтересовался у своего подчинённого – Артур! А ты уже упаковал свои вещи?
-Нет.
-Тогда поторопись. И не забудь прихватить какие-нибудь парижские сувениры, потому что, возможно, мы уже сюда никогда не вернёмся. Война проиграна. Мне нечем защищать Париж. В резерве всего одна дивизия. Кое-что мы можем наскрести у де Голля, плюс поставим в окопы тыловиков, отступающие части, подразделения военной полиции, французских добровольцев, итого 35-40 тысяч человек в лучшем случае. При ста танках и не более 200 стволов артиллерии всех калибров...
-Это притом, что на Париж в полном составе ломятся 4-я танковая и 9-я армия нацистов, у которых не менее 1000 танков и полмиллиона до зубов вооруженных солдат. Опытнейших вояк, которые ещё семь месяцев назад воевали на Восточном фронте! – закончил мысль своего командующего бригадный генерал.
-Совершенно правильно – подтвердил Эйзенхауэр. – Я неоднократно уже направлял свои соображения по войне в Европе и в Пентагон, и в Администрацию президента, но оттуда мне не пришло ничего, кроме общих фраз. Теперь американскую армию ожидает самое большое и позорное поражение в её истории, и я не вижу, как и чем его предотвратить.
-Но ведь у нас на подходе резервы, сэр. Только в Англии ждут высадки двести тысяч человек, тысяча танков, артиллерия. Как только небо расчистится, мы подключим авиацию…
-Перестань Артур! При том хаосе, что творится во французских портах, они просто не успеют высадиться, а если и успеют, то попадут под огонь и будут разгромлены, даже не успев развернуться в боевой порядок! Немецкие танки как раз к этому времени выйдут на побережье и наши части станут для них самой лакомой мишенью! Я не могу взять на себя такую ответственность. Как я потом буду смотреть в глаза матерям и отцам погибших?
-Да, чёрт побери! Вы правы, сэр. У меня есть одна мысль. Я предлагаю следующее: необходимо срочно отменить высадку на континент всех американских подразделений, кроме 56-й и 57-й пехотных дивизий, которые должны занять рубежи на бывшей немецкой линии обороны в районе Кан - Сен-Ло - Авранш. Дивизии усилить артиллерией и танками, что бы они держали оборону до последнего солдата, но обеспечили бы вывод через Нормандию наших частей и вывоз имущества. Я исхожу из того, что после выхода в район Кале и окружения англичан с канадцами, Гитлер может развернуть Шестую танковую армию СС вдоль побережья и ударить на Нормандию, с целью отрезать нас от портов Франции. Если мы потеряем Нормандию, то это тогда уже будет полным и окончательным разгромом. Даже побросав всё, мы не сможем эвакуироваться.
-А если Гитлер прикажет своим эсэсовцам высаживаться в Англии?
-Это, по большому счёту, ничего не меняет, сэр. Тогда удар на Нормандию будет наносить из района Парижа 4-я танковая. В любом из случаев нам надо встать на указанном мною рубеже и держать его любой ценой. Только в этом случае мы сможем, опираясь на наше превосходство на море и близость авиабаз в Англии, обеспечить более-менее приемлемую эвакуацию наших частей. Как будут действовать эти неоднократно битые, но по-прежнему спесивые англичане, меня уже мало заботит, да и по большому счёту от этих ребят сейчас уже ничего не зависит. Ну, так что – готовить приказ?
-Хорошо! Пусть я вылечу в отставку с позором после такого приказа, но, по крайней мере, моя совесть будет чиста, а на гражданке займусь выращиванием индеек. У меня есть громадное ранчо в Айове. Будет где скоротать старость. Ты же хвастался своими большими связями среди нью-йоркских торговцев продовольствием? Пойдёшь ко мне в компаньоны?
-Без раздумий, сэр!
-Вот и ладно. Зови Кроуфорда, печатайте приказ, и неси мне его на подпись.
Глава 6.
24 декабря 1944 года. Москва, Кремль.
11 час 00 мин. по местному времени.
-Товарищ Молотов! Я очень рад, что вы так удачно завершили переговоры с финской стороной и получили такого твёрдого сторонника финского нейтралитета и мирного развития, как господин Кекконен – закуривая свою знаменитую трубку и не спеша, прохаживаясь по коврам кабинета и разглядывая висящие на стене карты, веско произнёс Сталин. – Вами проделана огромная работа, Вячеслав Михайлович. Все ли наши требования выполнены финской стороной?
-Большая часть, товарищ Сталин. Из области Петсамо эвакуированы местные власти, армейские подразделения и финское население. Немецкие части покинули Финляндию ещё в конце сентября. Начались выплаты репараций и размещение наших заказов на предприятиях Финляндии, однако финская сторона явно игнорирует наши требования о наказании военных преступников и возвращении советских граждан на Родину.
-Чем они это мотивируют?
-Финская сторона заверяет нас, что советские военнопленные сами не хотят возвращаться, что большая их часть подала заявления о приёме в финское гражданство, а по существующим международным правилам этих людей нельзя трогать до тех пор, пока не решится положительно или отрицательно вопрос о предоставлении им гражданства. Кроме того, практически никак не решается вопрос о возвращении угнанных на принудительные работы. Финны говорят, что угон наших граждан осуществлялся по немецким спискам, которые сейчас находятся в Германии, а у них отсутствует система централизованного учёта перемещённых лиц. В настоящее время, говорят они, розыском этой категории советских граждан занимается полиция, но поскольку трудовой контингент сейчас находится у хозяев промышленных и сельскохозяйственных предприятий, которые разбросаны по всей стране, то именно этим и затрудняется возвращение наших людей. Кроме того, мы уже получили немало отписок от финской стороны, что «Граждане такой-то и такой-то совершили побег, предположительно в Швецию, в связи с чем, установить их местонахождение в настоящий момент не представляется возможным». С военными преступниками тоже самое: уголовные дела возбуждены только лишь в отношении наиболее одиозных персонажей типа Рюти и Маннергейма, но даже эти дела умышленно затягиваются. В ход идёт весь арсенал юридического крючкотворства и адвокатской казуистики.
-А что скажет разведка? – поинтересовался Сталин у Берии.
-Ситуация, описанная Вячеславом Михайловичем, имеет место быть, товарищ Сталин. Значительное количество наших пленных, особенно попавших в руки финнов в 1941-м году, за три года полностью подпали под влияние вражеской пропаганды и запуганные угрозами расправы в сибирских лагерях, действительно не желает возвращения в СССР. Более того – по имеющимся агентурным сведениям, наиболее решительно антисоветски настроенная часть военнопленных готова даже взять в руки оружие и сражаться против наших войск. Таких людей не так уж и много, но, тем не менее, они есть. Опять же, в финских проволочках есть и вполне циничный экономический расчёт – в связи с военными потерями и разрушениями у Финляндии наблюдается значительная нехватка рабочей силы любой квалификации, а в лагерях и у хозяев содержится более двухсот тысяч человек. Поэтому финны будут прибегать к любым уловкам, только что бы удержать людей у себя. Есть мнение, что не стоит давить на финскую сторону в ранее перечисленных товарищем Молотовым вопросах. Положение Кекконена и Паасикиви пока ещё неустойчивое и слишком большое количество их шагов навстречу нам будет воспринято консервативным финским социумом как «капитуляция перед красными» и вызовет взрыв недовольства в финском обществе, в котором, к сожалению, ещё сильны позиции милитаристов и сторонников «войны до конца». А втягивание нашей армии в партизанскую войну на финской территории с малопредсказуемыми перспективами и трудно просчитываемыми последствиями я считаю недопустимым.
-Спасибо, Лаврентий. Наверное, мы так и поступим. Вячеслав Михайлович, я предлагаю сделать так – даже если финская сторона назначит условный срок своим «ястребам», который они будут отбывать на своих комфортабельных виллах, от лица СССР надо будет выразить глубокое удовлетворение итогами процесса и более к этому вопросу не возвращаться. Главное сделано – деятели типа Маннергейма в ближайшие 10 лет уже не придут в финскую политику. Теперь хотелось бы послушать военных и их мнение о положении в Европе. Вам слово, товарищ Рокоссовский.
-Разрешите, Иосиф Виссарионович, я у карты.
-Конечно. Мы слушаем.
-Как следует из вчерашнего радиообращения Адольфа Гитлера к немецкой армии и немецкому народу, германские войска начали генеральное наступление с целью полного разгрома войск союзников на европейском континенте. Гитлер настолько уверен в успехе, что даже не стал скрывать сам факт начала наступления и его цель. Фактически это его обращение не столько к немцам, сколько ко всему миру. Ему прекрасно известно, что максимум через день текст его речи будет лежать в Лондоне и Вашингтоне и, тем не менее, было решено завесу секретности сорвать.
Чем же располагает в настоящий момент немецкая армия, для того, что бы в полной мере оправдать претензии своего фюрера?
Необходимо констатировать, что на западном направлении сконцентрирована значительная часть живой силы и техники Вермахта. Согласно донесениям разведки, цифры складываются примерно следующие:
1.Авиация: не менее 7500 тысяч самолётов всех типов.
2.Сухопутные войска: не менее 9 миллионов человек, усиленных не менее чем 7500 тысячами танков, 11 тысячами бронемашин, 4500 самоходно-артиллерийских установок и 17 тысячами артиллерийских орудий. Отдельная справка по типам танков. По данным на 10 декабря 1944 года в германской армии в строю находилось следующее количество исправных машин: танков Т-IV - 3950 штук, танков Т-V «Пантера» - 1780 штук, танков Т-VI «Тигр» - 744 штуки, Т- VI B «Королевский Тигр» - 244 штуки. Кроме того, в строю немецких танковых войск находятся в большом количестве трофейные танки Т-34 и КВ всех модификаций. Количество Т-34 оценивается примерно в 600 машин, КВ – в 100 машин. Количество трофейных английских и американских танков незначительно. Необходимо отметить так же, что в связи с освобождением значительного количества сил и средств ПВО с советско-германского фронта, в значительной степени возросла как плотность прикрытия городов и производственных комплексов, так и немецких полевых войск средствами противовоздушной обороны непосредственно на поле боя.
К сожалению, по военно-морскому флоту полных данных пока нет, но известно, что почти все корабли, составляющие пропагандистскую гордость Германии по-прежнему в строю и полностью боеготовны. Это в первую очередь, линкор «Тирпиц» и тяжёлые крейсера: «Адмирал граф фон Шеер», «Лютцов», «Адмирал Хиппер», «Принц Ойген» и не менее трёхсот подводных лодок, в основном, океанского класса.
Подводя итог, можно сказать, что, указанных сил и средств более чем достаточно для решения в короткий срок поставленных германским командованием задач. Ситуация в настоящий момент такова, что Берлину действительно уже больше нечего опасаться, ибо единственный козырь союзников – авиация, как тактическая, так и стратегическая, в связи с нелётной погодой прикована к земле и ничем своим войскам помочь не может. Сухопутные же войска Англии и США драться с таким отлично подготовленным и многочисленным противником как Вермахт, явно не готовы. Пока в Африке и Италии войскам союзников приходилось вести бои с малочисленными немецкими соединениями, дела у них шли более-менее прилично, но теперь, после массированной переброски в Европу танковых, артиллерийских и пехотных подразделений с Восточного фронта, ситуация резко ухудшилась. В настоящий момент положение англичан и американцев я оцениваю как катастрофическое. Их оборона прорвана на всех участках немецкого наступления и я не вижу рубежей, где можно было бы организовать новую, хоть сколько-нибудь устойчивую линию обороны. Средний темп наступления немецких войск на Кале 25-27 километров в сутки, на Париж 41-43 километра, на Дижон 30 километров в сутки. По всем расчётам получается, что немецкие войска выходят на линию Кале - Париж – Дижон – Лион – Марсель не позднее 5 января. Переброска свежих частей из Британии вряд ли что-то серьёзно изменит. Можно с высокой долей вероятности предположить, что союзное командование всё же попытается зацепиться в Нормандии и Бретани.
-Цель? – поинтересовался Сталин.
-Цели может быть две. Первая – использовать данную территорию для организации наступления во Франции когда-либо в будущем, после того, как американо-британская коалиция оправится от нанесённых ей ударов и попытается взять реванш. Маловероятно, но возможно. Вторая цель – использовать сам факт нахождения Союзных войск на территории Франции, как инструмент давления на гитлеровскую верхушку во время будущих переговоров о мире. Впрочем, возможно, командование союзников и не заглядывает так далеко вперёд и будет реализовывать третий вариант – использование этих территорий в качестве сборного пункта отступающих частей с целью отправки их на родину или в Англию. Порты Шербур, Брест, Лориен для этого вполне подходят.
-Ваше мнение в итоге, товарищ Рокоссовский?
-Учитывая всё более возрастающую мощь немецких войск, их оснащение, мобильность и боевой дух, выполнение Союзным командованием целей №1 и №2 является мероприятием труднодостижимым, если вообще возможным. Немцы просто снесут в море американцев.
Теперь Италия.
Несмотря на то, что немецкое командование считает Италию явно второстепенным театром военных действий, тем не менее, и там сосредоточены значительные танковые и моторизованные соединения Вермахта. Развитие ситуации на Апеннинах так же не внушает оптимизма командованию войск союзников. Несмотря на то, что войскам немецкой 14-й армии не удалось прорвать линию обороны 8-й британской армии, здесь обстановка для союзников так же абсолютно безрадостная – прорвав фронт 5-й американской армии, 2-я танковая армия, совместно с введённой из резерва 4-й полевой армией стремительно движется на Рим, отрезая путь к отступлению американцам и заходя в тыл британцам. Ещё максимум 2-3 дня и обе армии союзников будут окружены, причём американцам даже некуда будет эвакуироваться – Ницца уже потеряна, а Тулон и Марсель падут уже в ближайшие дни. Британцы, по крайней мере, теоретически, ещё могут переправиться в Грецию.
-Но у союзников сильный флот на Средиземноморье и явное превосходство в авиации – возразил Сталин.
-Это так, Иосиф Виссарионович, но не следует переоценивать эти факторы. Американский и английский флот в Средиземном море – это, прежде всего, крейсера и эсминцы. Все линкоры, авианосцы и десантные корабли после высадки на Сицилии и в Италии были перебазированы в Англию, где уже шла подготовка к операции «Оверлорд». Таким образом, окружённые немцами войска просто не на чем эвакуировать, да и по большому счёту некуда. Вывозить части в Африку конечно можно, но это долго, да и много ли вывезешь людей на боевых кораблях, которые для этого совсем не предназначены?
-Ну что ж, Константин Константинович… Большое спасибо за Ваш анализ. Вы, кажется, говорили про обращение Гитлера к народу и армии. У вас, случайно нет его полного текста?
-Есть, товарищ Сталин.
-Если Вас это не затруднит, прочтите его нам, пожалуйста.
-Есть, товарищ Сталин. Итак:
Немцы!
Солдаты!
Национал-социалисты!
После тяжких трудов, сопровождаемых многомесячным молчанием и жесточайшими сражениями, пришел долгожданный час, когда я могу, наконец, говорить совершенно свободно.
Вся нация была свидетелем, что когда 3 сентября 1939 года Англия и подстрекаемая ею Франция объявили войну германскому рейху, они сделали очередную попытку пресечь в зародыше объединение и возрождение Европы, обрушиваясь на самую сильную в данный момент страну на континенте. Именно так Англия долгое время разрушала Испанию во многих войнах. Именно так она воевала против Голландии. Именно так позднее она боролась с наполеоновской Францией с помощью всей Европы, и именно так в начале века она инициировала политику изоляции Германской империи, продолжив её развязыванием мировой войны в 1914 году. После ряда блистательных побед, только лишь из-за внутренних проблем и предательства, Германия была разбита в 1918. Последствия были ужасными. После лицемерных заявлений о том, что борьба ведется исключительно против кайзера и его правления, началось запланированное уничтожение Германской империи, стоило только лишь германской армии сложить своё победоносное оружие. В то время, как французское правительство пророчествовало, что 20 миллионов немцев лишние - другими словами, столько людей должны быть истреблены голодом, болезнями, эмигрировать, только лишь национал-социалистическое движение начало работу по объединению немецкого народа и, таким образом, способствовало возрождению империи. Избавление нашего народа от бедствий, нищеты и позорного забвения носило все признаки национального Ренессанса. Это никоим образом не угрожало Англии, но, тем не менее, снова стала проводиться политика изоляции Германии, основанная на немедленно возродившейся ненависти. Возник лишь на первый взгляд парадоксальный, но на деле столь уже знакомый нам внешний и внутренний заговор между евреями и демократами, большевиками и капиталистами, реакционерами и атеистами, с единственной целью - уничтожения нового народного немецкого государства и вторичное низвержение империи в бессилие и нищету. Кроме того, ненависть этого международного заговора была направлена против тех людей, которые подобно нам, пренебрегая благосостоянием, были вынуждены зарабатывать на кусок хлеба в самой тяжкой борьбе за существование. Находившиеся в лагере тогдашних победителей Италия и Япония фактически были лишены права участвовать в мировом процессе, так же, как и Германия.
Поэтому коалиция этих наций, заключение Тройственного, или как ещё говорили коммунисты – Антикоминтерновского пакта, было всего лишь актом самозащиты перед угрожающей нам эгоистической мировой комбинацией показного богатства и силы.
Уже в 1936 году премьер-министр Черчилль, согласно показаниям американского генерала Вуда перед комитетом Палаты представителей американского Конгресса, заявил, «что Германия снова становится чересчур сильной и потому должна быть уничтожена».
Лето 1939 года показалось подходящим для Англии, чтобы начать реализацию своего отрепетированного плана - всеобъемлющей политики изоляции Германии.
Кампания лжи, начатая в этих целях, состояла из заявлений, что другим народам угрожают, в подстрекании этих народов лживыми обещаниями британских гарантий и помощи, и в натравливании их на Германию, чтобы развязать большую войну.
Таким образом, Англия с мая до августа 1939 года в радиообращениях убеждала мир, что Германия непосредственно угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии и Польше. Некоторые из этих государств позволили себе впасть в заблуждение и приняли обещания гарантий, сопровождающие британские инсинуации, чтобы создать объединенный фронт для новой изоляции Германии. В этих обстоятельствах я взял на себя личную ответственность перед собственной совестью и перед историей германского народа не только уверить эти государства или их правительства в лживости британских утверждений, но также, установив сильную власть на востоке, торжественно заявить о полном и окончательном удовлетворении наших интересов.
Национал-социалисты!
В июне 1941 года все вы, вероятно, чувствовали, что этот шаг был горек и труден для меня. Никогда германский народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Однако, уже более двадцати лет еврейско-большевистские правители из Москвы поджигали не только Германию, но и всю Европу. Германия никогда не пыталась насаждать национал-социалистическое мировоззрение в России, в то время как еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно пытались распространить свое влияние на нас и все остальные европейские народы, не только с помощью чуждой нам идеологии, силой слова и печати но, прежде всего - силой оружия.
Последствиями деятельности этого режима всегда были одинаковы: хаос, нищета, братоубийственная война и голод во всех странах, где у власти хотя бы на несколько дней оказались марксисты. Я, с другой стороны, в течение двадцати лет боролся - с минимальным вмешательством, не разрушая нашу экономику - за установление в Германии нового национал-социалистического порядка, который не только устранил безработицу, но и позволил рабочему в полной мере пожинать плоды его труда. Грандиозный успех этой политики, выраженный в небывалом экономическом и социальном возрождении нашего народа, вызвал неприкрытое бешенство руководителей советского государства, Коминтерна и почти ничем не скрываемое начало подготовки к военным действиям против Германии. Именно поэтому я, преступив через себя, 22 июня 1941 года объявил войну СССР. Я сделал это исключительно из чувства ответственности перед немецким народом, но, прежде всего, в надежде достичь окончательного ослабления напряженности, чтобы предотвратить жертвы, которые, в противном случае, могли бы потребоваться от нас.
За три года тяжелейшей военной кампании на Восточном фронте мы все были свидетелями как блистательных побед, так и тяжелейших поражений. Но всегда и везде германская армия являла собой величайший образец силы и мужества, воли и решимости, отваги и дерзости. Сегодня орды новых гуннов навечно остановлены у границ Германской империи и перед нами остались их последние союзники – вскормленная многовековым разбоем, колониальными захватами и бесстыдным пиратством во всех морях Англия и навеки заклеймившая себя позором работорговли, мародёрства на полях сражений и циничным ростовщичеством Америка. Сейчас их солдаты ещё топчут землю у наших границ, а их тяжёлые самолёты ещё бомбят по ночам наши спящие города, но возмездие уже не за горами. 18 декабря 1944 года мною был отдан приказ о начале решительного наступления на Западном фронте с целью полного и окончательного разгрома вооружённых сил англо-американской коалиции и защиты немецкого народа от преступных посягательств на его жизнь, свободу и Родину. Сегодня я вновь решил передать судьбу и будущее Германской империи и нашего народа в руки наших доблестных солдат.
Да поможет нам Бог в нашей борьбе!
Верховный Главнокомандующий Германской империи Адольф Гитлер.
20 декабря 1944 года.
-Здорово сказал товарищ Гитлер про Америку и Англию. Мне понравилось – усмехнулся Сталин. – Это, интересно, он у Ильи Эренбурга так красноречиво заливать научился? Спасибо, товарищ Рокоссовский. Мы не смеем Вас более задерживать. Я хотел бы Вас, Константин Константинович, видеть сегодня у себя на Ближней даче в десять вечера ровно. Есть несколько вопросов личного характера.
-Хорошо, товарищ Сталин. Обязательно приеду.
-Не прощаемся, Константин Константинович. До вечера!
Глава 7.
25 декабря 1944 года. Италия. Местность в районе Сан-Марино. Позиции британских войск. 11час. 00 мин. По местному времени.
-Привет, Хэнк! - с порога, распахнув дверь двухэтажного каменного сарая, служившего резиденцией командира противотанкового дивизиона 15-й Королевской дивизии капитана Хэнка Страйка, рявкнул командир пехотного батальона капитан Ричард Беркли – весёлый и всегда румяный шотландец.
-Здорово, старина! – отозвался артиллерист. – Чую, приятель, припёрся ты как всегда с дерьмовыми новостями. Опять, берлинское радио слушал?
-Как ты угадал, Хэнк?
-У вас, у шотландцев, всё на лице написано. Так что же принёс гонец?
-О простите, достопочтимый сэр, но не соблаговолит ли Ваша Светлость…
-Завязывай, Ричи! Мы не в Палате Лордов и не на приёме в Букингемском дворце. Хочешь выпить?
-Какой же шотландец откажется выпить на Рождество…
-Да ещё и на дармовщинку – подхватил Страйк.
-Верно.
-Тогда садись – Хэнк Страйк достал два стакана, бутылку и скрутив пробку, плеснул по полстакана янтарного напитка.
-Виски «Jameson», 12 лет – прочёл надпись Беркли. – А почему ирландское, а не шотландское?
-А что бы ты не подумал, будто я подлизываюсь к тебе, как к шотландцу – отрезал Страйк. – Извини, старик, но льда нет. Могу предложить консервированные персики.
-О'К – и Ричард Беркли с удовольствием заглотил внушительную порцию спиртного.
-Итак? – вопросительно глянул на шотландца артиллерист.
-Хэнк! Ты меня хорошо знаешь и ещё лучше знаешь, что я никогда не стал бы поднимать панику по пустякам.
-Начало интересное – ухмыльнулся артиллерист – и, главное, очень оптимистическое.
-Прекрати лыбиться! – хлопнул по столу шотландец – Ты ещё не забыл "Правила поведения офицера Его Величества в плену"? А?! Немцам не удалось прорваться через наши позиции, зато их танкисты на своих "Тиграх" и "Пантерах" прогулялись сквозь боевые порядки 5-й американской армии и они сейчас заходят нам в тыл. Ты подумал о том, куда нам эвакуироваться и на чём?!
-Это сообщило тебе берлинское радио или лорд Хау-Хау?
-Это сообщило радио Москвы и подтвердило Радио Стокгольма. Наше командование, как всегда, играет в молчанку и делает умный вид, а между тем ситуация становится катастрофической. Во Франции уже сданы Монако, Канны, Ницца. В Гренобле в полном составе взят в плен штаб 2-й американской армии. Куда уже дальше-то?
-Чёрт?! Насколько всё это точно?
-У меня в подразделении служит бывший русский. Эмигрант, сбежавший из России вместе с родителями ещё в 17-м. Так он подтверждает, что радиопередачи из Москвы на русском и английском абсолютно идентичны. Русским нет смысла врать, когда дело не касается ситуации в России.
-Русским врать смысл всегда! – отрезал Страйк. – вспомни их лживые передачи про замечательное положение советских шахтёров, или небывалый урожай зерновых в 33-м. На деле выяснилось, что их рабочие даже высокой квалификации живут чуть лучше наших безработных в Бирмингеме, а рекордный урожай обернулся смертью от голода как минимум 5 миллионов человек. Не упоминай при мне московское радио! Ей-богу, я временами жалею, что мы из-за этих лягушатников и упрямого бульдога Черчилля вдрызг разругались с Гитлером и теперь воюем друг с другом, вместо того, что бы стрелять по Кремлю прямой наводкой!
-Не дай бог это услышит офицер из отдела пропаганды!
-Да срал я на этих лощёных прощелыг и бездельников! Или для тебя являются новостью подобные настроения среди офицеров Его Величества? Лично мне, например, кажется, что они в последние три месяца стали прямо-таки главенствующими. Тебя что-то удивляет?
-Вообще-то да.
-И что же? Может тебя удивляет, что немцы превосходят нас буквально по всем видам вооружений, или что наши дорогие американские союзники, упакованные всем необходимым по самую задницу, совершенно не желают и не умеют толком воевать на суше?
-Нет. Я уже столкнулся с этими господами. Рядовые американской армии смотрят на британских офицеров так, как будто мы всё ещё им должны по тысяче долларов за каждый день войны за независимость, а на требования по отданию воинской чести отвечают нецензурной руганью.
-Даже так?! Не сталкивался ещё с таким… Ну так что?
-Может ты и прав, но всё ж таки не стоит так открыто брататься с Гитлером? Ведь это русские, между прочим, спасли нас от неминуемого вторжения немецких войск на Остров?
-А я и не братаюсь с Адольфом. Я просто говорю, что никаких неразрешимых противоречий между Британией и Германией по состоянию дел ни на 39-й, ни на 40-й, ни на 1941-й год не было. По большому счёту – наплевать даже на французов! Гитлер просто быстро и жёстко наказал их за проявленную в 20-е годы жестокость и патологическую жадность. Может это тебе лично была интересна судьба польских и немецких евреев и ты собирался из-за этого воевать с немцами? Мне лично нет, а вот нашему упрямому Уинни интерес был самый что ни на есть прямой. Он, видите ли выступал в роли спасителя мира от коричневой чумы, а то, что из-за этого любителя гаванских сигар и армянского бренди мы уже просрали Юго-Восточную Азию, скоро просрём Индию, и Африку, это ему как-то невдомёк. Про интерес американцев я вообще молчу – они-то как раз в этой истории в выигрыше при любом раскладе. Единственная глупость, которую допустил Рузвельт – это была посылка американских войск в Европу и лично у меня есть сильное подозрение, что именно она в конечном итоге и сведёт его в могилу.
-У тебя упаднические настроения!
-А с чего радоваться?
-Ты и твои люди хорошо поработали! Боши дважды предпринимали наступление на нашу дивизию, но ведь мы отбили все их атаки! Твоя артиллерия спалила 24 танка, из которых 2 «тигра» и 3 «пантеры»…
-При этом потеряв больше половины матчасти и самых лучших артиллеристов, имевших ещё довоенный стаж и опыт боёв в Африке. Теперь у меня остались одни новички, больше половины которых не прослужили в армии ещё и года и которых в учебных частях выучили лишь стрельбе из винтовки и ходьбе строевым шагом – подхватил Страйк. – Ещё одна немецкая атака, подобная вчерашней и наша оборона была бы проломлена к чёртовой бабушке, причём без особых усилий. Впрочем, немцы не идиоты и не стали ломиться в закрытую дверь – они просто вдарили по американцам. Похоже, Ричи, что ты всё-таки прав – на месте немецкого командования я поступил бы именно так – Хэнк подошёл к большой карте Италии и карандашом указал направление удара. – Зачем проводить атаки здесь, когда можно ударить здесь, по американцам, и одним ударом развалить весь итальянский фронт. Хотя, повторюсь – третьего удара наша оборона всё равно уже бы не выдержала.
-Ну, так и что? – нетерпеливо заёрзал Беркли.
-А ничего. Приказа на отступление у нас нет. Завтра-послезавтра немцы нас окружат и предложат сдаваться. Если тебе интересно моё мнение, то оно таково – мне осточертела эта война, мне до смерти надоел этот расфуфыренный павлин Черчилль и мне очень хочется вернуться домой живым, увидеть своё имение, где я буду заниматься выращиванием яблок и нянчить внуков.
Разговор двух офицеров прервал стук в дверь.
-Войдите! – рявкнул Страйк и на пороге возник капрал-посыльный.
-Сэр! Разрешите?
-Разумеется, Роуэнс.
-Сэр! С немецкой стороны под белым флагом прибыл обер-лейтенант. Он принёс пакет для нашего командования и сказал, что желает поговорить с кем-нибудь из офицеров в звании не ниже капитана.
-Вот как?! Давайте его сюда.
-Мне уйти? – поинтересовался шотландец.
-Ни в коем случае!
Дверь снова распахнулась и проём почти закрыла могучая фигура здоровенного армейского обер-лейтенанта, который ухмыляясь, не спеша разглядывал скромную обстановку штаба.
-Добрый день, джентльмены! – на очень хорошем английском произнёс немец.
-Добрый день, сударь! Чем обязаны и что мы можем сделать для вас? Может, угоститесь? Заранее просим прощения за столь скромный стол.
-О! Пьёте ирландский виски, джентльмены?
-Нальём и вам. Сигару?
-Я сам не курю, но мой командир не откажется… Ого! Настоящая «Гавана»! Вдвойне приятно! – немецкий лейтенант спрятал сигару в нагрудный карман, отхлебнул немного янтарной жидкости, подержал во рту, оценил вкус и букет виски, проглотил и вопросительно глянул на британцев.
-Я так полагаю, что господин, э-э-э…
-Юрген Майнц – с улыбкой подсказал немец.
-Юрген Майнц пожаловал к нам совсем не для того, что бы попрактиковаться в тонкостях столичного этикета и знании английского.
-Боже мой! Как же всё-таки приятно пообщаться с истинными джентльменами! Словно в старые добрые времена сидишь в лондонском клубе «Четыре розы»!
-Простите?! – в один голос изумлённо воскликнули британцы. - Это же закрытый клуб членов партии консерваторов и вход туда только по рекомендации членов парламента или палаты Лордов от партии тори!
-Ну да. Я же там был до войны. Вы ещё сомневаетесь? Вот моя членская карточка – и немец протянул кусочек чёрного картона с золотым тиснением. – Возможно, вы ещё не поняли, джентльмены, но я не просто немецкий обер-лейтенант, а сын референта нашего министра иностранных дел Иоахима Риббентропа. И от лица, скажем так, не только военного командования, я имею честь сделать вам хорошее, впрочем, нет - очень хорошее деловое предложение. Сначала я, впрочем, обрисую положение союзнических войск в Европе. Вы не против?
-Нет.
-Итак, в ходе начавшегося 18 декабря наступления, оборона ваших войск прорвана на всех участках.
-Кроме нашего.
-Да, но это теперь уже абсолютно не важно. Берлинское радио сообщило о 218 тысячах пленных американцев, но я вас уверяю, господа, что это далеко не точная цифра, поскольку передовые части практически не занимаются пленными – они просто отбирают у них оружие и отправляют в тыл, а полевая жандармерия далеко не так быстро подаёт сведения о пленных, как нам хотелось бы. Кроме того, огромное количество американских военнослужащих, оставленных без командования и руководства, бродит по нашим тылам. Хотя эти люди и вооружены, но, как вы сами понимаете, без единого командования, зачастую даже без средств связи, продовольствия, боеприпасов, в чужой стране, они обречены и не представляют для нас серьёзной военной опасности. На данный момент по тем сведениям, которые поступают из разных источников, можно примерно оценить потери союзных войск следующим образом: убитыми – не менее 180 тысяч, пленными – не менее 340 тысяч, ранеными – не менее 400 тысяч. Потери техники: не менее 2800 танков всех типов, самолётов всех типов– не менее 600 машин, артиллерии – не менее 15 тысяч орудий. Кроме того, нами прямо на складах захвачено огромное количество боеприпасов, горючего, артиллерии, грузовиков и танков. Не знаю, что по этому поводу говорит британская военная мысль, но меня учили, что подобная ситуация называется кратко и ёмко – «полный разгром». Если вы, господа, всё ещё тешите себя надеждой, что русские вас опять спасут, организовав очередное наступление, то смею вас заверить, что вы глубоко ошибаетесь. Русские выбиты из войны если и не навсегда, то очень надолго. Немецкая армия летом этого года нанесла им такие потери, что Советы перешли к позиционной войне минимум до 47 года, создав, тем самым, для нас просто тепличные условия. Я, думаю, что совсем не сложно догадаться, что немецкая армия сделает со всеми вами за эти три года.
-Но…
-Я знаю, господа, что вы собираетесь сказать. Что у союзных войск ещё осталось преимущество в авиации и на море, что у США ещё имеются огромные резервы как в людях, так и по промышленным мощностям, производящим оружие и военное снаряжение. Так?
-Так.
-Это чистая правда, впрочем, тут, как и везде, здесь есть своё маленькое «но». У американцев есть одна весьма серьёзная проблема – это слепая вера в силу и всемогущество техники, при довольно-таки среднем уровне её освоенности личным составом. Американское командование – это либо сборище некомпетентных и вороватых пройдох, либо это самовлюблённые деятели типа Паттона, одержимые мегаломанией и комплексом мессианства. Как только мы разгромим американские армии здесь, в Европе, а до этого, поверьте, осталось, образно говоря, от силы три шага, то американский народ, получивший столь оглушительную оплеуху и удар по национальному самолюбию, просто прокатит на ближайших президентских выборах сторонников войны с Германией и потребует у следующего президента США договориться с нами о мире. Да и в Британии, насколько мне известно, тоже далеко не всё так радужно для господина Черчилля. Большая часть общества явно не горит желанием и дальше получать гробы, обёрнутые в «Юнион Джеком». Так вот, джентльмены – в ваших силах всё это изменить. Я вручаю сейчас вам пакет для командования 8-й британской армии, а лично вам вот это – с этими словами немецкий офицер достал две толстые пачки банкнот по 100 фунтов. Ваша задача, господа, простая – не дожидаясь общей капитуляции 8-й армии, вы отдаёте приказ о капитуляции вверенных вам подразделений сами. Можете, перед тем, как встать с поднятыми руками, согласно долга и присяги, даже уничтожить принадлежащие вашим частям винтовки, патроны, пулемёты, средства связи и даже артиллерию – весь этот британский устаревший хлам, к тому же совершенно не соответствующий немецким военным стандартам, нас не интересует, но кое-что вы обязаны передать нам в целости и сохранности, если хотите хорошо провести время в плену и вернуться домой не только целыми и невредимыми, но ещё и с деньгами. Вилять не буду и скажу прямо… Итак, нас интересуют в первую очередь горюче-смазочные материалы, а так же поставленные вам по ленд-лизу американские грузовики, бронетранспортёры, джипы, рации, зенитные орудия и крупнокалиберные пулемёты. Ясно?
Хэнк посмотрел на шотландца. Тот не отрывал взгляда от пачек денег и, кажется, уже готов был безоговорочно принять условия немца.
-Вы всё ещё сомневаетесь, джентльмены? Напрасно – немец протянул ещё одну визитную карточку. – Здесь прямые телефоны моего отца. Попросите, в случае хоть малейшего намёка на проблему, любого немецкого офицера соединить вас с герром Робертом Шварцманом и всё будет решено в течение трёх минут. Думаю, что, увидев такую визитку, ни один офицер армии, гестапо, СД или СС не посмеет отказать вам в вашей просьбе.
-Я согласен – выдохнул Беркли.
-Вот и замечательно. Будем считать, что мы договорились. Итак, господа, вот этот пакет вы передаёте вышестоящему командованию, а вот здесь – немец достал другой пакет – подробная инструкция, как и что надо делать. Да, кстати, джентльмены – если всё пройдёт гладко, то вы оба получите по ещё такой же пачке пятидесятифунтовых ассигнаций.
-Я тоже согласен – махнул рукой Хэнк Страйк.
*****
Из дневников доктора Геббельса.
27 декабря 1944 года.
Военное положение.
Сегодняшнее утреннее совещание у фюрера дало новый заряд бодрости. Наше наступление на Западе развивается даже лучше, чем предполагалось изначально – полностью деморализованные американцы по большей части просто прекратили всякое организованное сопротивление и сейчас одержимы только одной мыслью – побыстрее убраться домой. Разведка сообщает, что все дороги, ведущие в порты на западное побережье Франции, забиты отступающими войсками. По обочинам трасс и на железнодорожных станциях, захваченных нашими войсками, валяется брошенная техника, артиллерия, снаряды и даже личное оружие. Подведены первые официальные итоги операции «Вахта на Рейне». Думаю, что Министерство пропаганды должно завтра же дать официальное коммюнике по этому поводу, ибо эти итоги решительно превосходят все, даже самые смелые прогнозы, выдвигавшиеся ранее. (Моему помощнику уже выдано соответствующее задание). Многие наши генералы в полном недоумении, ибо пройдя жестокую школу боёв на Восточном фронте и не питая особых иллюзий относительно силы англо-американских армий, они всё же ожидали от войск англо-американской коалиции более высокого боевого духа и сопротивления. Вместо этого мы видим только полный развал фронта, поспешное бегство и тотальную сдачу в плен. Трофейные команды даже не успевают инвентаризировать брошенные на пути нашего наступления американские танки, бронетранспортёры, артиллерию, мостоукладчики и другую технику. Нетронутыми захватываются огромные склады с запчастями, продовольствием, горючим, стрелковым оружием. В трофеи попадаются даже лимузины «Линкольн» и «Кадиллак», предназначенные для высшего американского офицерства. Лично мне, и я завтра же буду говорить об этом с фюрером, видится прямо-таки необходимым, что бы какая-то часть захваченного американского продовольствия немедленно поступила бы в продажу в крупнейших городах Германии. Подобная демонстрация успехов перед нацией будет способствовать тому, что авторитет не только фюрера, но и нашего военного руководства, чья репутация была изрядно подмочена известными событиями, вновь вернётся на недосягаемую высоту.
Военная техника.
Сегодня днём на полигоне в Цоссене мне и министру вооружений Шпееру была устроена демонстрация некоторых трофейных образцов американского оружия и боевой техники: винтовки М-1 Гаранд, крупнокалиберного пулемёта «Браунинг» и американского бронетранспортёра М-3. Демонстрация, если честно, произвела на меня довольно противоречивое впечатление. Наш министр вооружения так и не смог сказать ничего внятного про перспективы германского самозарядного стрелкового оружия, равно как и крупнокалиберных пулемётов. Подобное мне видится совершенно нетерпимым, особенно если учесть, что созданный нашими выдающимися конструкторами в 1918-м году тринадцатимиллиметровый патрон послужил основой для создания как американского, так и советского боеприпасов. Хорошо, что с нами не было фюрера, потому как подобное положение вещей, думается, сильно огорчило бы его.
После демонстрационных стрельб из американской самозарядной винтовки «Гаранд» я задал вопрос Шпееру по самозарядному оружию, на что он мне сказал, что поспешно принятые на вооружение в 41-м году образцы фирм «Маузер» и «Вальтер» имеют массу недостатков и, хороши только в условиях учебных частей, поэтому войска предпочитают иметь дело с трофейными советскими СВТ-38. Так же совершенно серьёзно он мне сообщил, что значительная часть бронетранспортёров SdKfz 251 комплектуется трофейными советскими пулемётами ДШК, производство боеприпасов к которым было налажено фирмой «Рейнметалл» ещё в 1941-м году. На мои последующие вопросы Шпеер просто и буднично сообщил, что он не видит целесообразным начинать разработку наших, немецких крупнокалиберных пулемётов и самозарядных винтовок, а предложил целиком закупить данные производства в СССР или в США.
Мне не хочется оставлять этот вопрос бесхозным, поэтому я планирую в самое ближайшее время вызвать к себе фронтовиков и деятелей из конструкторских отделов наших ведущих оружейных фирм. Будет очень неприятно, если наш рейхсминистр вооружений окажется прав…
Политическое положение.
Несмотря на тотальный разгром сухопутных сил англо-американской коалиции и значительные потери их военно-воздушных сил, тем не менее, господин Черчилль, упражняясь в своём речистом пустословии, на многочисленных пресс-конференциях и напыщенных интервью, как ни в чём не бывало, продолжает метать громы и молнии в адрес Германии. Сотрясая воздух дутыми цифрами мифических резервов, которые, якобы, готовы с минуты на минуту вступить в бой, «неистовый Уинни» щедрой рукой рассыпает свои никчёмные угрозы, которые в свете нынешнего, весьма незавидного положения Великобритании, ничего, кроме смеха не вызывают. Продовольственное положение Англии, несмотря на массированные поставки продуктов из США, стремительно ухудшается. Сухопутные войска, которые и раньше-то не были сильной стороной Британской империи, сейчас вообще находятся на грани развала. Вчера мне сообщили о прямо-таки вопиющем случае, произошедшем в Италии – сын референта министра иностранных дел просто-напросто купил за 20 тысяч фунтов капитуляцию пехотного полка и артиллерии 15-й королевской пехотной дивизии. Открывшие фронт британские офицеры самым подробнейшим образом указали на карте месторасположение всех органов управления своей дивизии и в результате операции нашими солдатами без единого выстрела был в полном составе захвачен штаб и знамя 15-й королевской дивизии. Воистину оправдывается правота известной восточной мудрости, гласящей, «что крепость не может считаться неприступной, если туда может пройти осёл, гружёный золотом»! В результате нам передано воинского имущества, горючего, продовольствия и снаряжения, оружия и боеприпасов как минимум на два миллиона фунтов. Со дня на день теперь мы ждём сдачи всей 8-й британской армии. Подобный эпизод очень хорошо характеризует моральный дух подданных Его Величества на шестом году войны. Мне раньше много приходилось читать книг о британских пиратах, географах, солдатах и офицерах колониальных войск, ведущих войну в Индии, Африке, Азии. У английских офицеров были недостатки, но дух стяжательства, наживы и обогащения всегда был чужд британскому офицерскому корпусу. Произошедшее вчера в Италии самым наглядным образом демонстрирует предельную усталость английской армии и полное нежелание наиболее передовой части английского офицерства воевать за интересы, порождённые алкогольными мистификациями Черчилля.
Впрочем, как мне кажется, всё же необходимо провести негласное расследование и выяснить – откуда у молодого человека такое количество иностранной валюты, да ещё и на передовой.
Война в воздухе.
Вчера, так же как и позавчера, на Берлин не было налётов, однако, группа из 50 самолётов Б-29, пыталась осуществить бомбардировку Киля, Штральзунда и Грейфсвальда, пролетя через Данию и зайдя со стороны Балтийского моря. Результат налёта весьма плачевен для авиации Коалиции – 17 бомбардировщиков сбиты огнём 88-мм и 128-мм зенитных орудий, 5 самолётов уничтожены истребителями-перехватчиками, два самолёта повреждены и принуждены к посадке на наш аэродром близ Шверина. Экипажи взяты в плен. При попытке уйти морем, были повреждены ещё четыре американских самолёта, которые вынуждены были сесть на аэродром Королевских ВВС Швеции близ Мальмё. По сообщениям стокгольмского радио, экипажи и машины в настоящий момент интернированы, раненым оказана помощь. В результате бомбардировок имеются незначительные разрушения, сообщений о жертвах не поступало. Я лично прослежу, что бы герои-лётчики нашей авиации были по достоинству вознаграждены за этот подвиг.
Вести из СССР.
Сталин сократил военный заказ на 1945-й год более чем в 3 раза. Тем самым он, безусловно, пытается разгрузить свою чрезмерно милитаризированную экономику и почти полностью разрушенное сельское хозяйство. Разумеется, подобные меры крайне необходимы, ибо любому, мало-мальски внимательному наблюдателю заметна катастрофическая зависимость всех сфер жизни в СССР от американских поставок. По подсчётам наших экспертов, чья компетентность не вызывает ни малейших сомнений, только в сельское хозяйство необходимо вернуть, как минимум, три миллиона человек. А уровня потребления 1939-го года по мясу и молоку СССР достигнет, в лучшем случае, только к 1955-му году. Ну что ж, населению СССР в очередной раз преподан наглядный урок – некомпетентное коммунистические правители сумели выжить исключительно за счёт доброй воли так проклинаемых ими два последних десятилетия «американских империалистов», которые взяли их на своё довольствие.
Тем временем сообщают о значительном росте уличной преступности советских городов. Ничего удивительного, ибо люди, которые за несколько военных лет уже привыкли решать все проблемы оружием и которые уже не боятся смерти - они и в мирной жизни будут продолжать вести себя как на передовой. Впрочем, советский режим, как мне кажется, пока это не сильно беспокоит. Возможно, что кое-кому из высшего руководства СССР подобное положение с преступностью даже и на руку. Ибо в дальнейшем, проведя решительную и беспощадную кампанию по борьбе с преступностью, соответствующие министры могут значительно укрепить своё положение при дворе азиатского диктатора. Всё это, а так же то, что демобилизованные солдаты и офицеры ещё не скоро займут своё место в экономической жизни Советского Союза, говорит о том, что в самое ближайшее время может начаться ожесточённая борьба внутри правящей верхушки сталинской России. Здесь я не берусь судить о возможных союзах и альянсах.
Глава 8.
3 января 1945 года.
Париж. Штаб-квартира Экспедиционных сил США в Европе. 10 часов 00 минут по местному времени. Совещание командующих армиями.
- Ну что ж, господа – мрачно начал Эйзенхауэр. – Сегодня мы проводим наше последнее совещание. Где будет проходить следующее – в Бресте, Лондоне, Нью-Йорке и будет ли оно проходить вообще, я вам не могу сказать. Сегодня, в 9 часов утра, мною был подписан приказ об отступлении всех наших армий в Нормандию, с последующей эвакуацией в Британию. После совещания вы получите на руки экземпляры этого приказа. Разумеется, что после отдания подобного приказа, деятели из Капитолия попытаются содрать с меня шкуру живьём и я понимаю, что после всего того, что произойдёт, мне можно будет выдвинуть любое обвинение, вплоть до сдачи форта Аламо, но я ещё раз подчёркиваю – свой приказ об отступлении в Нормандию я не отменю и мне всё равно, что со мною за этот приказ будет.
В зале воцарилась мёртвая тишина.
-Я не стану скрывать от вас, джентльмены, - после некоторой паузы вновь заговорил Эйзенхауэр – всю трудность положения, в которое мы попали. Кампания в Европе, что бы там ни говорили умники из Вашингтона, проиграна вчистую, и теперь необходимо задуматься о том, как спасти хотя бы то, что ещё можно спасти.
Краткий обзор военного положения, для тех, кто ещё сомневается.
Начнём с Италии.
Немецкими войсками прорван фронт 5-й американской армии и немецкая 2-я танковая армия, совместно с приданной ей частями 14-й полевой, стремительно наступают на Рим. 8-я британская армия блокирована и прижата к Адриатике. Наша 5-я армия, понёсшая значительные потери, также блокирована и прижата к другой стороне итальянского «сапога» - к побережью Тирренского моря. Расстояние между блокированными американскими и английскими частями уже сейчас составляет более 50 миль и с каждым часом всё более увеличивается. Мы ещё можем на крейсерах, эсминцах и реквизированных гражданских судах вывезти командование и штабы, плюс, возможно, госпитали, но возможностей для полноценной эвакуации этих армий у нас нет. Со дня на день они выбросят белый флаг, впрочем, по некоторым данным, и это данные отнюдь не из ведомства доктора Геббельса, там уже идёт массовая сдача в плен. Авиаразведка доложила о двух переполненных лагерях для военнопленных близ Милана и Падуи. Впрочем, если в Италии, наши войска ещё кое-как, но держатся, то во Франции уже разразилась самая настоящая катастрофа! Командование 2-й армии сначала проспало наступление неприятеля, а затем, в полном составе оказалось захвачено врасплох и сдалось в плен торжествующим нацистам! Большего позора для американского военнослужащего даже трудно себе представить и подобному преступному малодушию нет оправдания!
Также плохи дела и с 7-й армией. Я уже отдал приказ об отводе частей 7-й американской и 1-й французской за линию реки Сена, но сдаётся мне, что моторизованные части нацистов, стремительно продвигающиеся по пустым дорогам, захлопнут капкан в районе Дижона раньше, чем успеют эвакуироваться хотя бы 30% людей и техники.
На севере Франции ситуация тоже из серии «надо бы хуже, но уже невозможно». Соединения 2-й английской и 1-й канадской армий зажаты в Голландии и Бельгии резко усилившими свою активность 25-й и 15-й армиями гитлеровцев, а тем временем, прорвавшая фронт 6-я танковая армия СС, усиленная 12-й полевой армией, на полной скорости по тылам англичан продвигается к Кале, осуществляя, тем самым, классический охват по флангу с последующим окружением.
И, наконец, самое главное…
После рассечения надвое фронта 1-й американской армии, войска немецкой 4-й танковой и 9-й полевой стремительно приближаются к Парижу. Позавчера пал Реймс. Передовые части 4-й танковой всего лишь в одном броске от нас. Генерал-полковник Гот уже предвкушает грядущий триумф, а я не испытываю ни малейшего желания оказаться в немецком плену. Поэтому, я принимаю решение временно перенести штаб-квартиру Экспедиционных сил США в Европе и Ставку Объединённого командования союзных войск в Брест. Мы покидаем Париж – в гробовой тишине произнёс Эйзенхауэр последнюю фразу.
-Чёрт знает что! – вскочил с места генерал Леклерк – И вы так просто бросаете город?!
-Да – жёстко сказал американец.- Или вы хотите превратить Париж во второй Сталинград?
-Ну что ж! Я и не ожидал иного от вас. Французы будут драться за свою столицу!
-Также как и в сороковом? – издевательски поинтересовался Паттон под хохот американских генералов.
-Мы раздадим парижанам оружие и они выступят на защиту родного города! Я и де Голль возглавим сопротивление! – в запале выкрикнул Леклерк.
-Не смешите меня, mon general! - раздался с места голос начальника разведки 3-й армии генерал-лейтенанта Джона Мак-Миллана. – Кому вы собрались раздать оружие? Шансонье, которые ещё полгода назад пели в концертных залах, битком набитых эсэсовцами? Или киноактёрам, которые все годы оккупации снимались в спонсируемых Рейхом фильмах, где французы доблестно громили англичан, хотя если верить истории, то всё было ровно наоборот? Или вы планируете усадить за рычаги танков и к прицелам пушек парижских кутюрье и версальских модниц, все эти годы усиленно флиртовавших с нацистами? Или вы, может быть, раздадите винтовки вашей шпане, сидящей по тюрьмам? Так, смею вас заверить, они не фронт будут защищать, а в первую очередь ринутся грабить банки и ювелирные салоны.
-Во Франции ещё не перевелись настоящие патриоты! – с вызовом выкрикнул Леклерк.
-Боже, сколько пафоса! Вы ещё закричите тут: «Viva la France»! Вы сами себе ещё не надоели, заносчивые галльские петухи?
-Отставить, господа! – рявкнул Эйзенхауэр. – Штаб-квартира Объединённых сил не место для выяснения отношений! Значит, сделаем так… Мсье Леклерк – где вы собираетесь держать оборону?
-На участке от Круи до Монмирай.
-Оригинально! Как раз на острие удара 4-й танковой… - несколько озадаченно произнёс Эйзенхауэр.
-А-а, ну да! Настоящие патриоты Франции, как известно, не ищут лёгких путей! Мсье Леклерк! Надеюсь, Вы уже заготовили необходимое количество белых флагов? – под хохот собравшихся издевательски поинтересовался Омар Брэдли, командующий 8-й американской армией.
-Следите лучше за своими войсками, господа! Я смотрю, тут в остроумии упражняются сплошь Веллингтоны, Наполеоны, Мюраты и Суворовы! – вне себя от гнева прокричал Леклерк.
-По крайней мере, мы не строим из себя рыцарей в сияющих доспехах, являющихся последней надеждой человечества – возразил Главнокомандующий.
-Вы забываетесь, господин Эйзенхауэр! – вскочил француз.
-Я не забываюсь, любезный мсье Леклерк. Забываетесь вы, господа. Это вас немцы разгромили в 1940-м за две недели, а не нас, притом, что тогда у нацистов не стояло под ружьём 7,5 миллионов человек, не было ни одного танка типа «Тигр» и «Пантера», а у немецких войск и близко не было такого опыта ведения современной войны, как сейчас. Сегодня мы отступаем под напором обстоятельств непреодолимой силы, а вы, господа, подняли руки всего через 15 дней боёв, притом, что враг не занял ещё и четверти вашей территории, на подходе были огромные резервы, а Великобритания уже воевала на вашей стороне! Может быть, вы хотите позвонить русским и уточнить кое-что? Они, поверьте мне, очень охотно расскажут о том, сколько французских грузовиков, артиллерийских тягачей, штабных автобусов, передвижных радиостанций, артиллерийских орудий, ящиков из-под галет и мясных консервов, пустых бутылок из-под французских вин и коньяков осталось валяться в степях под Сталинградом и на остальной территории СССР. Всё это немцы получили от вас и получили без особых усилий. Может быть вы, господин генерал, этого не знаете, или считаете, что я лгу?
Леклерк хотел что-то возразить, но махнул рукой и сел на место.
-Ну, так вы ещё не отказываетесь от своей идеи обороны Парижа? – поинтересовался Эйзенхауэр.
-Нет! – жёстко ответил француз.
-Ну что ж… Наши договорённости по снабжению французских войск остаются в силе. Я немедленно распоряжусь, чтобы ваши войска ни в чём не знали нужды. Начальник тыла, выдаст вам всё необходимое. Вы получите столько танков, орудий, грузовиков, винтовок, патронов и пулемётов, сколько закажете и сможете увезти. Всё равно это попадёт в руки немцев, а им нет никакой разницы – получить это всё из наших рук или из ваших. Желаю удачи вам, на пару с де Голлем и пусть Господь хранит вас.
Все свободны, кроме генерала Леклерка – завершил совещание Эйзенхауэр.
Глава 11.
5 января 1945 года. Позиции немецких войск под Парижем, Район городка Монмирай. 9-00 утра.
-Мне не понравилось вчерашнее копошение в тылу противника. Аудиометристы донёсли о шуме, как минимум, двадцати двигателей танков типа «Шерман». Посланный разведдозор доложил, что оборону держат французы – оторвавшись от стереотрубы и отпивая ароматно пахнущий бразильский кофе из полевого термоса, мрачно произнёс заместитель командира 16-й танковой дивизии полковник Герхард Риттер.
-И что? – усмехнулся командир дивизии генерал-майор Эрнст фон Витц. - С каких это пор мы стали бояться французиков?
-Лягушатники вооружены до зубов. У них отрыты окопы полного профиля и через каждые 25 метров стоит крупнокалиберный пулемёт. Больше разведка ничего сообщить не смогла, так как над нейтральной полосой всё время висят «люстры» и ближе 150 метров к окопам подойти невозможно. При попытке сократить расстояние, французами был открыт ураганный огонь и в результате из пяти человек разведгруппы до нас добрались только двое. Опять же, повторюсь про танки. Нам, кстати, ничего точно не известно ни про количество танков, ни про артиллерию противника. Где она, какие калибры, сколько стволов… Всё говорит за то, что французы собираются дать нам решительный бой и не собираются отступать.
-Ты предлагаешь отменить сегодняшнее наступление?
-Предлагаю. По крайней мере, думаю, что его надо отложить хотя бы до подхода 110-го тяжёлого танкового батальона.
-Хм! Ситуация, однако… С одной стороны штаб армии уже доложил фюреру о том, что 4-я танковая сегодня начинает последнее сражение перед взятием Парижа, до которого осталось 29 километров, а с другой стороны мы действительно ничегошеньки не знаем о противнике. Есть, конечно, выход – просто начать атаку, как мы это уже раз десять делали в подобных случаях и в Польше, и во Франции, и в России.
-Ну да! Как там сказал мсье Бонапарт: «Сначала ввяжемся в бой, а там всё станет ясно»? Не забывай, что в России мы уже пару раз очень крепко получили по заднице, начав наступление, при этом ничего не зная о противнике. Сначала в 41-м под Смоленском, когда Советы начисто выкосили целый танковый полк и почти уполовинили приданную пехотную дивизию, а затем в 42-м, вскоре после форсирования Дона.
-Всё-всё-всё! Я не хочу больше об этом вспоминать! – замахал руками фон Витц. – С другой стороны, французы - не русские.
-Ладно. Я понял мысль. Что в итоге мы решаем? – спросил Риттер.
-В итоге мы решаем так… Что у нас с артиллерией?
-Вся артиллерия дивизии, плюс четыре батареи трофейных американских 155-мм орудий.
-Танки?
-128 полностью боеготовых машин.
-А 110-й тяжёлый танковый батальон СС?
-С позавчерашнего дня от них ни слуху ни духу. Я полагаю, что они сейчас либо на станции Вертю, либо Бержер ле Вертю. Видите ли, тяжёлые танки не могут совершать марш-броски по 100 километров. Перерасход горючего, моторесурса и всё такое. Ждут, когда мы захватим для них следующую пригодную для выгрузки станцию.
-Это Лионский вокзал, что ли? Ладно, обойдёмся без этих эсэсовских снобов.
-Пехота?
-Части приданной нам 232-й пехотной уже сосредоточены на исходных позициях и ждут приказа о выступлении, плюс наш собственный пехотный полк. На подходе 4-я моторизованная пехотная дивизия. Вчера я разговаривал с её командиром – они уже к полудню выйдут на наши позиции и готовы войти в прорыв по первому же нашему указанию.
-Отлично. Готовь приказ по дивизии о начале артподготовки в 11-00 и общем наступлении в 12-00. Снарядов хватит на час?
-С избытком – заверил полковник.
-Вот и замечательно. Съезди к артиллеристам лично, не поленись, и скажи, что бы снарядов не жалели. Если стволы орудий лопнут, я всё спишу. Главное – не дать лягушатникам поднять головы, пока в их окопы не ворвутся наши танки и пехота. Если мы сейчас порвём этих французов, то битва за Париж выиграна.
-Ясно.
*****
Ровно в 11 часов утра, с немецкой пунктуальностью и педантичностью, на позиции знаменитой дивизии генерала Леклерка, в своё время первой входившей в Париж, обрушились первые снаряды. Немецкие артиллеристы, ввиду отсутствия авиа-корректировщиков не знали точного расположения позиций французской артиллерии, пехоты и танков, поэтому вели огонь по площадям, что, однако, легко компенсировалось огромным количеством пушек и снарядов немецкой стороны. В 11-05 в дело были введены трофейные американские орудия, которые начали накрывать своими крупнокалиберными «чемоданами» передовую, оставляя после каждого взрыва огромные воронки и расшвыривая далеко в стороны чёрную землю, жухлую траву, брёвна, проволочные заграждения, пулемётные ленты и куски человеческих тел.
-Лемье! – орал в телефонную трубку командир пехотного батальона капитан Анри Жермен – Немедленно отводите людей из окопов!
-Куда, господин капитан?! Боши простреливают каждый метр! Где наша артиллерия? Почему не ведёт ответный огонь?
-Я не знаю! Я вижу со своего командного пункта только то, что у вас уже поубивало как минимум половину личного состава в передовых траншеях. Сейчас я попробую организовать контрбатарейную борьбу, а вы, под прикрытием огня попробуйте вывести солдат.
-Я понял, господин капитан – молодой лейтенант Жан Лемье, только что прибывший в дивизию Леклерка из Алжира, в состоянии, близком к панике, бросил трубку полевого телефона. Из его блиндажа были отлично видны огромные бреши в заграждениях из колючей проволоки перед французскими окопами, да и сами окопы представляли сейчас уже не грозные полевые фортификационные сооружения, призванные надолго задержать самоуверенного врага, рвущегося к столице, а только жалкие остатки оборонительных линий, пригодных лишь для военно-полевых игр гитлерюгенда.
Под непрерывный свист и разрывы снарядов прошли ещё полчаса, но тем временем интенсивность обстрела только нарастала – огненный вал немецких и американских орудий, вдоволь раздавший смерть и разрушения, перешёл на вторую линию обороны, а передовую начали прицельно расстреливать выкаченные немцами на прямую наводку 105 мм орудия и накрывать установленные прямо в немецких окопах 120 мм миномёты. Ещё через несколько минут со стороны противника донёсся гул десятков заводимых одновременно танковых моторов.
-Господин капитан! – вновь схватил трубку Лемье.
-Я слушаю тебя, Жан – мгновенно отозвался капитан.
-Немцы готовят танки к атаке.
-Точно?
-Звук десятков работающих одновременно моторов не спутать ни с чем. Его не заглушают даже взрывы.
-Нам конец. Поверь старому солдату. Не знаю как ты, Жан, а я им не сдамся и готовлюсь продать свою шкуру подороже. Советую и тебе приготовиться к самому худшему – с этими словами капитан бросил трубку.
Лейтенант взглянул на часы – стрелки неумолимо приближались к полудню. Артиллерийская подготовка продолжалась. Лейтенант французской армии Жан Лемье медленно отошёл от стереотрубы к столу, сел, плеснул в стакан коньяка «Remy Martin» и неторопливо прожевал бутерброд с ветчиной. Окинув взглядом пространство, он затем встал, оправил форму, надел каску, вставил в кобуру выданный американцами пистолет «Кольт М 1911А1», проверил запасную обойму, взял стоявшую у стены винтовку «М-1 Гаранд», примкнул штык и неторопливо зарядил оружие. Где-то рядом взорвался снаряд и с потолка тонкой струйкой посыпался песок. Взрывы прекратились. Лемье бросил взгляд на часы – его «Omega» показывали ровно 12 часов дня. Приникнув к окулярам стереотрубы, лейтенант увидел то, о чём предупреждал капитан – на французские позиции наступала как минимум сотня танков. Лемье повернул стереотрубу сначала вправо, затем влево, но в пределах видимости везде была лишь одна и та же картина: десятки чёрных танков с крестами на боках и густые серо-зелёные цепи пехоты с винтовками наперевес.
-Приготовиться к отражению атаки! Сержанты! Привести отделения к занимаемым рубежам!– во всю глотку заорал выскочивший из блиндажа лейтенант и бросился к ближайшему окопу, который был ещё не повреждён снарядами. Откуда-то сбоку вырос с ног до головы испачканный землёй сержант Бертье.
-Господин лейтенант!
-Почему без каски? – оборвал подчинённого офицер. – Где ваше оружие?
-В окопе, господин лейтенант, под присмотром рядового Этьена.
-Ладно. Что хотели сказать, сержант?
-У меня осталось четыре человека из десяти, уничтожен пулемёт. Какие будут приказы?
-Приказы, говорите? Сержант! Враг вон там. Он наступает на Париж. У вас же ещё есть оружие и боеприпасы?
-Есть!
-Вот и стреляйте во врага. Разите его пехоту метко и беспощадно. Когда танки неприятеля подойдут к окопам, стреляйте по ним из базук, забрасывайте их гранатами, словом, применяйте во всю мощь всё то оружие и снаряжение, которым нас так щедро снабдили наши американские друзья перед своим бегством в их Кентукки и Аризоны. А я буду вместе с вами. Да здравствует Франция! Вопросы есть?
-Никак нет! Да здравствует Франция!
-Действуйте. И максимум через две минуты я вижу вас в каске и с винтовкой в руках. А пока у нас ещё есть пара минут, я попробую поискать ещё кого-нибудь, кто уцелел.
Где-то сбоку, метрах в пятнадцати, взорвалась 120-мм мина, обдав вонью сгоревшего тола и щедрой порцией земли собиравшихся возле сержанта солдат.
-Не толпитесь! – прокричал лейтенант. - Трое солдат - это уже отличная мишень для их миномётчиков. Вторая рота! Офицеры, быстро ко мне! Сержантам собрать подразделения! – прокричал Лемье.
Из глубины разбитых позиций на зов офицера начали стягиваться люди.
-Так, господа! Быстро занять позиции согласно регламента! Рядовой Дюран!
-Я здесь, господин лейтенант!
-Немедленно установите связь с артиллерийским дивизионом и будете передавать целеуказания.
-Есть! Кто будет давать координаты, мьсье?
-Старший сержант Жерардо.
-Да, я здесь, господин лейтенант!
-Отлично. Все остальные, кроме Дюрана и Жерардо за мной.
Бряцая оружием, солдаты устремились вслед за офицером на свои оборонительные рубежи.
Тем временем, изрыгающие огонь и пламя танки с крестами уже преодолели большую часть расстояния, отделявшего немецкие позиции от французских, и сейчас находились всего лишь в сотне метров от полуразрушенной передней траншеи. За танками, лениво постреливая из винтовок и автоматов, не спеша, двигались густые цепи пехоты.
На мгновение лейтенант застыл от ужаса – теперь уже не в стереотрубу, а прямо у себя под носом, вживую, он увидел, что всё обозримое пространство перед его подразделением было заполнено лязгавшими гусеницами танками четвёртого типа и, казавшимся бескрайним, морем пехоты, частично в привычных серо-зелёных шинелях, частично в белых маскхалатах. Но в следующее мгновение азарт и долг взяли своё и, вскинув «Гаранд», Лемье привычным голосом скомандовал:
-По пехоте противника - огонь!
Повинуясь команде офицера, вразнобой загремели выстрелы самозарядных американских винтовок. Несколько солдат противника свалились наземь. Загремел крупнокалиберный пулемёт сержанта Анри Жене и силуэты в серо-зелёных шинелях заметались по полю, пытаясь найти укрытие за медленно двигавшимися танками. В следующее мгновение танки остановились и сразу два 75-мм орудия меткими выстрелами взметнули землю возле расчёта крупнокалиберного «Браунинга». Пулемёт замолк. Ещё через несколько секунд передовую линию французских окопов накрыл залп 120 и 82-мм миномётов. Раздались стоны и вопли умирающих.
Лейтенант Лемье понял, что это конец, но сдаваться так просто он не собирался. Схватив трубку полевого телефона, он рявкнул в микрофон так, что с бруствера посыпалась земля:
-Старший сержант Жерардо! Свяжитесь с батареей капитана Тессена и пускай они заткнут их миномёты. Координаты цели 3-1-1.
-Так точно мсье! – ответила трубка.
-Ещё, Жерардо – рассчитайте координаты и свяжитесь с батареей капитана Тертиньяна и пусть они дадут залп из своих крупнокалиберных. Этих немецких подонков можно остановить только хорошей порцией стапятидесяпятитимиллиметровых!
-Понял вас.
Совершенно неожиданно для лейтенанта артиллеристы очень быстро выполнили распоряжение и меньше чем через минуту прогремел первый залп французской тяжёлой артиллерии.
*****
Обер-лейтенант Карл Зейдлер, только позавчера прибывший в дивизию из резерва, вёл подчинённую ему роту в свою самую первую в жизни, настоящую, а не учебную атаку. Обер-лейтенант Готфрид Вердер, ещё два дня назад командовавший пехотной ротой, вчера утром свалился с температурой под сорок и командир батальона, срочно вызвавший Зейдлера к себе в штаб, приказал принимать подразделение, знакомиться с людьми и обстановкой...
Впрочем, для Западного фронта последних месяцев, это было совершенно обычное состояние дел, когда во вновь формируемые, или пополняемые подразделения, сплошь укомплектованные солдатами-ветеранами Восточного фронта, назначались офицеры - вчерашние выпускники ускоренных курсов военных училищ; либо опытнейшие офицеры, прошедшие пекло боёв под Курском, непонятно как уцелевшие во время эвакуации из Крыма, или чудом оставшиеся в живых после июльского разгрома группы армий «Центр», вдруг получали под своё начало совершенно необстрелянных детей, мобилизованных буквально за две недели до этого. Вот и сейчас, двигавшаяся за танками пехота, чуть ли не поголовно состоящая из семнадцати-восемнадцатилетних мальчишек, призванных всего месяц назад, испуганно жалась к броне «четвёрок» и с некоторой боязнью глядела на приближающиеся с каждым шагом французские позиции. Впрочем, Зейдлеру повезло - несмотря на обилие зелёной молодёжи, должности младших командиров в роте были укомплектованы опытными вояками, кое-кто из которых, как фельдфебель Дитмар Эйслер, успел повоевать даже под Москвой в 1941-м. Сейчас унтер-офицеры и фельдфебели, вдоволь хлебнувшие войны в Восточной кампании, были спокойны и сосредоточены. Разворачивающаяся атака казалась им лишь досадной паузой, которая мешала заняться настоящим делом, а именно опустошением складов противника и высматриванием себе подходящих объектов недвижимости. Судьба военной кампании была уже решена и происходившее сейчас казалось каким-то досадным недоразумением, неожиданно возникшим во время во время продолжающегося вот уже несколько недель почти безостановочного марша на Париж.
-Пригибайтесь, мать вашу! Не на параде! - рявкнул фельдфебель Дитмар. - У лягушатников полно снайперов!
Зейдлер ещё раз глянул на свой трофейный «Гаранд» с примкнутым штыком, словно это могло что-то изменить и вновь окинул взором своё подразделение.
По совету бывалых унтеров он ещё с вечера переоделся в солдатский камуфляж «фельдграу», спрятал кобуру с «Вальтером П-38» под куртку и взял себе винтовку «Гаранд». Тыловики, подвозившие боеприпасы, в очередной раз отстали, успевая поставлять в передовые танковые подразделения глубоко прорвавшейся в тыл противника 4-й танковой армии лишь горючее и снаряды, поэтому пехота уже давно перешла на американское продовольствие и оружие, которое в изобилии валялось вдоль дорог и боеприпасами к которому были забиты все склады, оставленные города, окопы, брошенные опорные пункты, железнодорожные станции и огневые позиции.
Немецкие танки прошли уже более половины расстояния, когда со стороны французов раздались первые, ещё робкие и неприцельные выстрелы.
-Спокойно! Не скапливаться! Если цель не видишь - не стреляй - с разных сторон закричали на молодых солдат ветераны Восточного фронта.
Над самой головой Зейдлера прошла очередь из крупнокалиберного. Часть пуль со звоном ударила в броню шедшего впереди T-IV и танк остановился. Немного довернув башню, наводчик быстро всадил осколочный 75-мм снаряд точно в пулемётное гнездо. Тем временем артиллерия, непосредственно осуществлявшая поддержку пехоты на поле боя, стараясь не зацепить своих, перенесла огневой вал вглубь французской обороны. Танки немного прибавили скорость и пехота вынуждена была почти бежать. Со стороны французов интенсивность стрельбы начала возрастать. Появились первые убитые и раненые.
-Парни! До врага всего метров 200! - перекрывая грохот боя, заорал фельдфебель Клозе. - Один бросок и мы в окопах! А дальше лягушатники сами побегут. Всё понятно?
-Да-а! - в один голос взревели молодые солдаты.
Время от времени Зейдлер высовывался из-за спасительной брони - разрушенные бруствера окопов становились всё ближе и ближе.
Откуда-то с юго-запада раздался вой подлетающих тяжёлых снарядов и тут в самой середине поля, в гуще наступающих пехотных цепей второй волны, прогремели разрывы 155-мм снарядов.
******
-Дьявол! - подпрыгнул наблюдавший за полем боя фон Витц. - Дайте мне этих чёртовых аудиометристов! Тяжёлые батареи французов не подавлены! Ещё пять таких залпов и у меня останется меньше половины дивизии!
-Рота технической разведки - протянул своему командиру трубку полевого телефона Риттер.
-Командир взвода аудиометристов лейтенант Малер - представились на другом конце провода.
-Малер!!! Очень удачно, что трубку взяли именно вы! Говорит командир дивизии генерал-майор Витц. Вы видите, что творится в поле, мать вашу, а!? Вторую волну пехоты накрыло к чёртовой матери тяжёлыми снарядами!!! Если через пять...ладно, максимум через восемь минут, у наших артиллеристов не будет точных координат расположения тяжёлых батарей противника, я лично оторву вашу голову и выброшу её на съедение моим собакам! Вы хорошо меня поняли, лейтенант?! Я ни черта не шучу! Я пристрелю вас, абсолютно не задумываясь!
-Мои люди уже работают над получением данных по целеуказаниям, господин генерал-майор! - дрожащим от волнения голос отозвался лейтенант. - Первые данные будут уже через три минуты, но для точного установления координат нам нужно, что бы противник произвёл ещё хотя бы один залп. Ведь вчера же их тяжёлые батареи молчали.
-Вы предлагаете пожертвовать ещё как минимум сотней людей, лейтенант?!
-У нас нет иного выхода, господин генерал-майор - глухо произнёс Малер.
-Он прав - прошептал слышавший весь разговор заместитель камандира 16-й танковой полковник Риттер.
-Если координаты целей будут готовы через пять минут, то Вы, Малер, получите Железный Крест 1-й степени и капитанские погоны прямо из моих рук. Повторюсь: если через восемь, нет, теперь уже через семь минут точных координат не будет... Вы, Малер, знаете, что произойдёт, а здесь, в штабе, любой подтвердит, что я слов на ветер не бросаю. - Витц швырнул трубку на стол. Риттер аккуратно подобрал трубку и положил её на рычаг телефона.
-Чёрт! А они мне нравятся, эти французики! - хлопнул ладонью по столу командир дивизии. - Стоят насмерть! Совсем не то, что в сороковом! Герхард, - добавил после короткой паузы генерал - распорядитесь, что бы на завтра, на восемь вечера, был готов мой торжественный ужин с самым лучшим французским вином из моих личных запасов, со всеми пленёнными сегодня французскими офицерами. Разумеется, я имею в виду, если они коренные французы, а не негры из колоний, и не евреи.
На командном пункте снова зазвонил телефон.
-Я сниму - сказал полковник и взял трубку - Полковник Риттер у аппарата. Слушаю. Ах даже так? Нет, Малер, эти цифры мне не нужны, отдайте их артиллеристам. Уже отдали? Вы великолепны! Теперь молитесь, что бы эти данные оказались верны. Честь имею. Хайль!
-Что такое? - бросил генерал-майор.
-Малер говорит, что по предварительным данным у французов три батареи стопятидесетятимиллиметровок по шесть орудий каждая. Наиболее удобные места для их размещения вот здесь и вот здесь - полковник ткнул остро заточенным карандашом в крупномасштабную карту местности. - Он отдал цифры со своими выкладками артиллеристам и сейчас одна батарея наших трофейных «Литтл Томов» нанесёт удар по целям. А вообще, судя по тому, как французы положили первый же залп, у них либо наводчик просто гений, либо где-то засел толковый корректировщик с рацией. правда с учётом того, что наша артиллерия перепахала весь их передний край, то я что-о слабо себе представляю, где бы ему располагаться?
-Чёрт побери, я тоже!
Слова командира дивизии прервал свист подлетающих снарядов второго залпа. Через несколько мгновений тяжёлые французские снаряды вновь точно легли прямо в гущу немецкой пехоты, разбросав в стороны кровавы ошмётки. Почти тут же, с разрывов буквально в пять секунд, в немецком тылу раздался залп шести пушек и началась контрбатарейная борьба. Лейтенант Малер оказался отличным специалистом своего дела и первый же залп накрыл одну из француских батарей, уничтожив одно орудие и полностью выкосив расчёт ещё двух. Послав по наступающим немцам свои снаряды, французские батареи, расположенные всего в 5 километрах от передовой, полностью выдали своё точное месторасположение и сейчас люди Малера, вооружённые новейшими приборами, с уверенностью нанесли на свои карты значки, которые всего через несколько минут принесут кровь и смерть французским артиллеристам.
******
-Гранаты к бою! - отдал приказ обер-лейтенант и убедившись, что солдаты быстро и сноровисто выполнили его приказ, крикнул - Бросай!
Сверкая и переворачиваясь в воздухе, почти пять десятков «картофелемялок» полетели в окопы противника. Густой дым разрывов окутал позиции французов.
-На врага! - что есть мочи прокричал Зейдлер и выскочив из-за танка, стремительным рывком преодолел последние два десятка метров, разделявшие немцев и французов.
В эти секунды на всём фронте атаки дивизии происходило тоже самое: почти не встретив сопротивления, немецкие солдаты одним броском преодолели самую первую линию укреплений, которая была основательно разрушена во время артподготовки, однако уже на второй линии схватка пошла не на жизнь, а на смерть. Не желавшие отступать французы бросались в самоубийственные штыковые атаки - немцы охотно принимали вызов. В траншеях солдаты обоих сторон яростно убивали друг друга штыками, прикладами и ножами. Французские офицеры стреляли в набегающих немцев из «кольтов» - немецкие офицеры расчищали пространство из «Вальтеров» и «Люгеров». Немецкие танки, буквально втащившие на себе пехоту, расстреливали всё подряд и многие машины уже остановились, полностью израсходовав снарядный боекомплект и лишь изредка огрызаясь длинными пулемётными очередями по то тут, то там мелькающим силуэтам во французской форме. Артиллерия 16-й танковой, получавшая теперь новые целеуказания прямо с захваченной французской передовой, теперь перенесла огонь на третью линию обороны.
******
А в это время в Париже настороженно прислушивались ко всё более возрастающему грохоту битвы. Надевшие все награды седые ветераны Первой мировой, собравшись в кофейнях Монмартра и бульвара Риволи, ожесточённо спорили о том, что «дадут ли сегодня наши парни бошам по заднице», или «всё закончится, как тогда, в сороковом». Молодёжь в эти споры старалась не вмешиваться, проходя мимо, либо сбиваясь в свои компании, медленно цедя кофе и настороженно глядя вокруг.
Впрочем, очень многие в Париже с нетерпением ожидали скорого возвращения немецкой армии. Слишком уж большому количеству парижан порядком успели надоесть крикливые коммунистические агитаторы и наглые деятели из «Комиссии по расследованию деятельности коллаборационистов». Наиболее пострадавшие от кипучей работы этих «патриотов», всю войну отсиживавшихся в Англии, уже заканчивали составление списков с подробными адресами зарвавшихся «деятелей», а самые радикальные парижане, сжимая в руках «парабеллумы», уже врывались в офисы и квартиры тыловых «героев», опустошая обоймы и не щадя никого. По опустевшим улицам ветер гнал брошенные союзниками бумаги, вперемешку с газетами и листовками коммунистов и деголлевцев. На бульваре Сен-Жермен уже третий час шёл погром огромного здания Центрального Комитета Коммунистической партии Франции, в который полиция и жандармы даже и не думали вмешиваться. В районе Рю де Лилль где располагалась Штаб-квартира экспедиционных сил США в Европе, остро пахло креозотом, сгоревшими бумагами и полыхали костры из старых шпал - остававшиеся в городе подразделения американской «Military Police» сотнями швыряли в костры папки с документами. В воздухе носилась копоть от тысяч сгоревших листов, мрачное небо буквально нависало над городом и даже верхушка Эйфелевой башни тонула в свинцовых серых тучах.
******
-Перезарядить оружие! - приказал Зейдлер, оглядывая свой изрядно поредевший отряд, с головы до ног заляпанный грязью, кровью и порохом. - Недостающий боезапас снять с убитых и собрать у раненых.
К месту недавнего боя подъехал Т-IV и из башенного люка высунулся чумазый лейтенант:
-Кто здесь старший?
-Я - выступил вперёд ротный. - Обер-лейтенант Карл Зейдлер.
-Понятно. Лейтенант Фриц Ульрих. Докладываю: у меня осталось 15 снарядов. Семь бронебойных и восемь осколочных. Патронов к пулемёту, правда, море. Лягушатники где-то слева, в районе Ножент-Антруа применили танки, но наши, если верить сообщениям по рации, спалили у них все машины. Впрочем, точное число их «Шерманов» по-прежнему неизвестно и будьте готовы к тому, что их танки могут появиться перед вами в любую минуту и в любом количестве. Поэтому на мою помощь особо не рассчитывайте.
-У меня есть расчёт «панцершреке» и вон сидят люди с двумя трофейными «базуками».
-«Базуки»? Это просто прекрасно! Одно попадание и их сраный «Шерман» выжигается дотла. Сколько зарядов к базуке?
-Десяток есть и ещё десяток к «Панцершреке».
-Отлично! Тогда французы нам не страшны.
-Ладно. Что там у нас впереди?
-Впереди, в ста метрах, у лягушатников последняя линия обороны и дальше чистое поле. Я, сколько ни разглядывал, не увидел ни одного противотанкового орудия..
-Откуда смотрел?
-Да во-о-н с того холмика.
-Ты предлагаешь атаковать?
-Я думаю, что в этом есть смысл. Мы прошли уже два рубежа обороны и накосили целую кучу этих несостоявшихся наполеончиков. Пока наши французские vis-a-vis не опомнились, не вызвали танки и не закрепились, есть резон врезать по ним и окончательно расчистить дорогу на Париж. Один танк у меня подбит, но второй где-то рядом и сейчас подойдёт. Ты пошли связных вправо и влево - наверняка там есть пехотные подразделения. Двух моих танков и человек 150 пехоты будет вполне достаточно, что бы стереть этих галантных кавалеров в порошок.
-Вариант! - согласился Зейдлер и, подозвав двух солдат, отправил их за подмогой.
Впрочем, всего через семь минут к месту прорыва подъехал второй немецкий танк и подошла сотня пехоты, судя по чистому обмундированию и новенькому немецкому оружию, явно выдвинутая из резерва командира дивизии.
-Унтер-лейтенант Фридрих Лунге! - чётко, по-уставному, подойдя строевым шагом и лихо отдав честь, представился совсем юный офицер, наверняка ещё пару месяцев назад носивший форму «Гитлерюгенда». - Вместе с ротой пехоты прибыл на усиление вашего подразделения, господин обер-лейтенант!
-Пригнитесь, Лунге - тоном бывалого вояки посоветовал Зейдлер. - Не на параде. Здесь война, юноша, а не строевой смотр на плацу.
-Так вроде не стреляют - немного растерялся вновь прибывший офицер.
-Пока да, но своей строевой выправкой и, словно в почётном карауле, отданием чести, вы, любезный, продемонстрировали возможным снайперам противника, что на поле боя находятся как минимум два офицера. Сейчас мы, вроде, надёжно прикрыты танками, но в следующую минуту всё сможет измениться. Очень резко. Впрочем, ладно... Карл - протянул руку обер-лейтенант.
-Фридрих.
-Фриц - пожал руку вылезший с картой из танка лейтенант.
-Отлично, Фридрих. Вы очень вовремя.
-Командир дивизии, посылая меня сюда, велел передать Вам, господин обер-лейтенант, свою благодарность и обещал всяческую поддержку при составлении наградных листов на «Рыцарские кресты».
-Он что - наблюдал за нами? - совершенно искренне изумился Зейдлер.
-Самым тщательнейшим образом, господин обер-лейтенант!
-Прекрати называть меня «господин обер-лейтенант»! Ты ещё всякий раз принимай стойку «смирно» и отдавай честь! Я Карл! Понял? Я старше тебя всего на год, ну может, на два. Уяснил? Мы не в штабе армии и не приёме у фюрера.
-Понял, э-э-э, Карл. Полковник Риттер так же просил передать благодарность и всем танковым экипажам.
-Спасибо - пожал руку Фридриху Лунге танкист.
-Ладно, хорошо. С церемониальной частью покончено. Теперь слушай боевую задачу. Сейчас 15 часов 08 минут. Ровно в 15 часов и 15 минут под прикрытием танков атакуем последний рубеж обороны неприятеля, занимаем его и в случае необходимости удерживаем до подхода наших основных сил. Задача ясна? Возражения? Уточнения?
-Нет.
-Отлично. Танкисты?
-Нет.
-Тогда вперёд. Всем проверить оружие и снаряжение! - громовым голосом отдал приказ Карл Зейдлер. - Приготовиться к атаке! Начинаем атаку по движению танков. Храбростью не бравировать, под огонь не лезть, в полный рост не ходить до окончания войны! Всем ясно?
-Так точно, господин обер-лейтенант! - нестройным хором в несколько десятков голосов проорали солдаты.
-С нами Бог и фюрер!
Ровно в 15 часов и 15 минут, скрежетнув траками, оба танка двинулись вперёд. Едва выбравшись из небольшой лощины, где боевая группа накапливала силы, танкисты прибавили скорость и непрерывно простреливая всё пространство из пулемётов, двадцатипятитонные машины стремительно начали сближаться с противником.
-Вперёд! - восторженно проорал Лунге и через минуту вместе с двумя десятками солдат и унтер-офицеров первым прыгнул в траншею противника.
Сюрпризы начались сразу же - пропустив танки, французские солдаты вступили в бой с немецкой пехотой. Загремели одиночные выстрелы, замелькали ножи, штыки, кулаки и приклады. В отрытых мощными американскими траншеекопателями широченных, словно Пятая авеню, окопах и ходах сообщения закипела последняя яростная рукопашная.
Отпихнув убитого французского капрала, Зейдлер бросился бежать вдоль широкого окопа. Вскинув винтовку, обер-лейтенант выстрелил в двух оказавшихся на его пути французских солдат. Три выстрела из «Гаранда» попали в цель. С характерным металлическим звоном из винтовки вылетела пустая обойма, Зейдлер потянулся было в карман за следующей и тут на него выскочил огромного роста солдат-зуав с американским пистолетом-пулемётом М-3 в руках. Обер-лейтенант, не задумываясь ни на секунду, взметнул «Гаранд» над головой и с размаху всадил примкнутый штык-нож чернокожему солдату по самый срез ствола. Раздался хруст проламываемой кости и зуав оказался буквально пришпилен к обшитой деревом стенке окопа. Пытаясь выдернуть лезвие, Зейдлер немного замешкался и тут, бросив своё оружие с пустым магазином, огромными длинными ручищами негр схватил обер-лейтенанта за горло. Пытаясь освободиться, Карл несколько раз ударил противника в челюсть, но всё было напрасно - стальные клещи всё сильнее сдавливали шею немецкого офицера. Окружающий мир уже начал заволакивать туман, когда подлетевший к месту схватки фельдфебель Дитмар Эйслер, выхватив из кармана шинели трофейный «Кольт М-1911 А1», всадил последнюю пулю в голову зуаву.
-Господин обер-лейтенант, вы живы? - донёсся голос откуда-то издалека.
-О, чёрт побери! Кажется, да - мотая головой, поднялся Зейдлер.
Фельдфебель упёрся ногой в труп и сильным рывком выдернул «Гаранд» из тела убитого.
-Ваша винтовка, господин обер-лейтенант.
-Благодарю. Как там дела?
-Уже захватили один офицерский блиндаж и взяли в плен двух офицеров-лейтенантов.
-Отлично.
Внезапно впереди раздались панические вопли и несколько секунд спустя прямо на Зейдлера выскочили несколько перепуганных молодых солдат.
-Что случилось?
-Французы контратакуют крупными силами, сейчас будут здесь! Они уже перебили половину взвода! - в панике закричал ефрейтор с забрызганным чьей-то кровью лицом.
-О чёрт! - взгляд Зейдлера в панике заметался вокруг и упал на стоявший в пяти шагах впереди бесхозный американский крупнокалиберный пулемёт.
Где-то рядом уже раздавался топот десятков бегущих ног, когда обер-лейтенант подскочил к тяжеловесному «Browning M-2 HB» и крутанув его на треноге в сторону поворота траншеи, лязгнул затвором.
-Подавай ленту Эйслер! Пусть американское оружие послужит фюреру! - рявкнул Зейдлер.
-Понял! - отозвался фельдфебель и привычным движением на всякий случай распаковал ещё одну 125-патронную коробку патронов 50 калибра.
В следующее мгновение из-за поворота, всего в пятнадцати метрах впереди, показалась густая толпа чернокожих солдат во главе с капитаном в парадной форме.
В последний момент французы успели заметить наведённый прямо на них крупнокалиберный пулемёт, но было уже поздно... первая же очередь, выпущенная почти в упор, буквально разрезала пополам человек десять. В разные стороны полетели оторванные тяжёлыми двенадцатимиллиметровыми пулями руки, ноги, детали оружия и куски кровавого тряпья, которое ещё секунду назад было военной формой.. Из разорванных тел ударили фонтаны крови. Словно гнилые арбузы разлетелись несколько голов, забрызгав всё пространство вокруг кроваво-серой массой. Зейдлер выпустил по шевелящимся телам ещё патронов двадцать, как тут над стонами и воплями умирающих раздался чей-то выкрик на ломаном немецком:
-Не стреляйте! Мы сдаёмся!
-Оружие наготове! - отдал приказ обер-лейтенант фельдфебелю и громко выкрикнул - Выходи по одному, оружие на предохранитель. Винтовки и пистолеты ставить у левого края траншеи, боеприпасы и гранаты у правого! Всё понятно?
-Да!
-Тогда пошли!
Деморализованные французские солдаты - белые и чернокожие, медленно начали выходить из-за поворота и, стараясь не глядеть на грязно-кровавое месиво, ещё минутой назад бывшее их боевыми товарищами, начали складывать оружие. К месту кровавой схватки подтянулись ещё несколько солдат из роты Зейдлера и Лунге, которые молча глядели на произошедшее. Кого-то из молодых солдат несколько раз подряд до основания вырвало.
-Фельдфебель Клозе!
-Я! - отозвался смертельно бледный и с трудом стоявший на ногах ветеран.
Выделите парочку людей и пусть сопроводят пленных в тыл. Отправляйтесь и сами. Заодно приведёте себя в порядок. Вы ранены?
-Есть немного, господин обер-лейтенант! Штыком зацепили.
Скрежеща гусеницами, подъехал Т-IVс Фрицем Ульрихом.
-Ого! Это ты накосил что ли? - изумился лейтенант, выпрыгнувший из танка и удивлённо рассматривавший поле битвы.
-Я.
-Ну ни хрена ж себе! Слушай, Карл... А ведь мы прорвали их оборону. Там, дальше, больше ничего нет.
-А что же за стрельба тогда идёт?
-А это силы французов зажаты на флангах: возле Кюи и возле Монмирай, а по центру всё! Ты понимаешь - всё! До самого Парижа дорога открыта! Я докладываю по рации и пусть теперь вся армия двигает сюда.
-Валяй - согласился Зейдлер и тут его вывернуло скудным утренним завтраком.
*****
-Полковник Риттер! Да, понял! Поздравляю вас. Да! Немедленно доложу. Примите наши самые горячие поздравления! - заместитель командира 16-й танковой дивизии положил трубку на рычаг полевого телефона на рычаг, принял стойку «смирно» и торжественным голосом произнёс:
-Господин генерал-майор! Только что получен доклад от командира 322-го танкового батальона, капитана Фрица Вайса, о том, что командир танковой роты лейтенант Фриц Ульрих вместе с пехотой минуту назад прорвал оборону противника у Фонтенель-ан-Бри! Фронт прорыва не менее 500 метров. Вышли на шоссейную дорогу Шато-Тьери - Монмирай. Пехота заняла оборону, танки ждут пополнения боекомплекта. Пленные солдаты и офицеры противника в настоящий момент конвоируются в наш тыл.
-Это те самые парни, которые во главе с обер-лейтенантом э-э-э…
-Обер-лейтенант Карл Зейдлер - подсказал начальник штаба.
-Точно, с Зейдлером, так лихо шагали по французским окопам?
-Они. Именно им вы распорядились выслать роту подкрепления.
-Отлично! Всех офицеров, унтер-офицеров и солдат представить к наградам и повысить в звании на одну ступень. Обер-лейтенанту, отставить, теперь уже капитану Карлу Зайдлеру вручить под командование 118-й пехотный батальон, а теперь уже обер-лейтенанта Фрица Ульриха я забираю к себе в штаб. Надеюсь, у вас найдётся соответствующая должность для столь храброго офицера, Шмидт?
-Так точно, господин генерал-майор! - бодро ответил начальник штаба.
-Замечательно. Теперь дайте мне связь с 4-й моторизованной. Будем вводить её в прорыв.
-Слушаюсь - метнулся к рации Риттер.
-Господа! - торжественно произнёс командир 16-й танковой генерал-майор фон Витц, обращаясь к своему полевому штабу. - Вы все сейчас стали свидетелями того, как благодаря гению фюрера, талантам наших офицеров и несгибаемому мужеству германского солдата, всего за три часа была выиграна битва за Париж. Уже сегодня вечером мы все будем на Елисейских полях.
-Зиг хайль! - восторженно рявкнули присутствующие офицеры.
-Полковник Риттер!
-Да, мой генерал!
-Остаётесь за меня.
-А вы?
-Я еду в Париж к одному моему знакомому. Мне потребуется танк, два грузовика пехоты и два бронетранспортёра SdRfz-251 с солдатами.
-Понял.
-Действуйте - и генерал, надев шинель, стремительно вышел.
Мимо штаба дивизии, скрежеща гусеницами и выбрасывая клубы дыма из выхлопных труб, на большой скорости шли десятки танков и бронетранспортёров с солдатами - 4-я моторизованная дивизия, ещё летом воевавшая на Восточном фронте и шаг за шагом отступавшая к границам Германии, теперь шла в прорыв на Париж...
Необходимую технику для командира дивизии нашли меньше чем за пять минут и, проехав по полю боя, кортеж генерал-майора Эрнста фон Витца выскочил на шоссе, ведущее к городку Шато-Тьери.
-Какие будут указания, господин генерал-майор? - перекрывая лязг гусениц, прокричал сидящему на соседнем сидении командиру 16-й танковой, водитель бронетранспортёра, парнишка лет 18.
-Сколько выжимает твоя железка?
-Чехи делают хорошую технику, господин генерал - по этому прекрасному шоссе без труда 50 километров в час будет.
-Отлично. Значит жми на Шато-Тьери и сразу за городком поворачивай налево. Дальше прямо, не сворачивая, по магистрали на Париж. Ты был в Париже, сынок?
-Нет, господин генерал-майор! Мы только один раз, ещё в школе, были на экскурсии в Праге, в сороковом.
-Это плохо, но сегодня у тебя прекрасный день! Я угощу тебя в самом лучшем ресторане Парижа. Ты когда-нибудь пил пятидесятилетний коньяк Bowen XO Superior? Ты когда-нибудь ел фуа-гра и пирожные «Версаль»?
-Никак нет, господин генерал. Я даже не слышал о таких вещах.
-Через пару часов, если ты меня довезёшь без происшествий, у тебя всё это будет. Ешь и пей, сколько влезет. Я оплачу.
-Благодарю, господин генерал-майор.
*****
После поворота у Шато-Тьери дорога на Париж стала значительно шире и лучше. Немецкая колонна, скрежеща гусеничными траками, распугивая одинокие легковушки гражданских и вгоняя в панику водителей немногочисленных армейских машин, спешивших с грузами к уже разгромленной дивизии Леклерка, наматывая километры, стремительно неслась к столице Франции.
Через час генерал-майор Эрнст фон Витц въехал в Париж. Город, где всего два часа назад закончился дождь, встречал немецких солдат ароматом кофеен, запахом многочисленных кондитерских, праздно гуляющими горожанами и нарядными парижанками, с нескрываемым удивлением глядящих на военную технику с немецкими крестами. Свернув с Рю де Лувр на Бульвар Риволи, колонна ещё немного проехала и возле площади Вогезов фон Витц приказал остановиться.
-Фельдфебель и двое солдат... Ты и ты - охранять технику, а остальные за мной. Смена будет через два часа - скомандовал командир 16-й танковой и первым толкнул дверь ресторана «Brissac’s gourmet».
-Доброго дня, мсье Бриссак! - на чистейшем французском поздоровался с хозяином заведения генерал-майор. - Надеюсь, Анри, я не слишком заставил вас ждать моего возвращения? - многочисленные посетители с изумлением уставились на немецкого генерала и его вооружённую свиту, которая уже начала рассредоточиваться между столами.
Хозяин тревожно забегал глазами - некоторые посетители встали и бросив на стол деньги, демонстративно покинули зал.
-Не беспокойтесь, Анри! - усмехнулся немец, недобрым взглядом провожая ушедших - У вас теперь будут новые постоянные клиенты.
Так что желает господин генерал?
-Анри! Вы помните нашу первую встречу?
-О да, конечно! Разве можно забыть человека, который 1 июля 1940 года заказал для себя коньяк Martell XO Superior, стоивший недельную зарплату преуспевающего банковского служащего, для дамы шампанское Veuve Cliequot, урожая 1934 года, черепаховый суп, отбивные по рецепту Людовика XIV и десерт «Дижонский сюпрем»?!
-Вы ещё тогда удивились, на пару с администратором, откуда у немца такой тонкий вкус, ещё не зная, что я свободно говорю по-французски.
-Совершенно так, мсье! Тогда я ещё подумал, что может быть, нам всё-таки удастся поладить с немцами, если их офицеры говорят на французском лучше, чем многие наши соотечественники и заказывают столь великолепный набор еды и напитков.
-А когда мы встречались последний раз?
-20 мая 1944 года. Это была последняя неделя вашего отпуска, а потом вы уезжали на Восточный фронт.
-И я тогда сказал, что мы обязательно встретимся. А вы мне сказали, что свой лучший обед во Франции я ещё не ел, но вы обязательно меня им угостите при следующей нашей встрече.
-Точно так, господин генерал!
-Я сдержал своё слово, Анри.
-Ну что ж... Кухня! - крикнул хозяин - Жареное на вертеле седло барашка с прованским овощным гарниром и чесночным соусом, салат по марсельски и бутылку бургундского, урожая 1939 года для нашего гостя!
-Вы хорошо изучили мои вкусы, Анри! - рассмеялся командир 16-й танковой.
-Вы же были нашим постоянным клиентом! Даже находясь в отпуске, вы всегда находили время, что бы заехать во Францию и зайти ко мне.
-Как прекрасно вновь встретиться с настоящим ценителем и знатоком французской кухни!
-Взаимно, mon general!
-Вот ещё, Анри... У меня к вам будет маленькая просьба... Мои солдаты не обладают столь утончённым вкусом, как мы с вами, но всё же мне хотелось бы и их побаловать настоящей парижской едой. Дайте им что-нибудь вроде гуся по нормандски, или утки в соусе «Руй». А вот этому мальчику в форме, что стоит рядом со мной, прикажите подать коньяк «Bowen» 50-летней выдержки, фуа-гра, ваши фирменные пирожные, ну и шоколадное фондю.
-Солдат, мсье, должен есть мясо, тем более такой молодой! Я распоряжусь, что бы ему принесли сначала стейк по техасски с картофелем под соусом «Мехикано», а уже потом то, что вы заказали ему.
-А ведь вы чертовски правы, мсье Бриссак! Наслаждаться вкусом многолетних коньяков и понимать игру лучших вин можно только на сытый желудок. Голод не лучший советчик при выборе деликатесов.
-А стоит ли нашего юного воина угощать таким коньяком? На мой взгляд, понимание и осмысление столь утончённого напитка, как пятидесятилетний «Bowen» приходит с возрастом. Юности свойственно ценить напор, а не деликатность.
-А это мы сейчас узнаем, дорогой Анри. Солдат! Как тебя зовут? - обратился генерал к своему водителю.
-Клаус Шульц, господин генерал-майор!
-Отлично, Клаус! Скажи, пожалуйста, мне - ты когда-нибудь пил коньяк? Настоящий, французский?
-Нет, господин генерал-майор. Пару раз мой старший брат, который работал моряком торгового флота, привозил из Испании десятилетний бренди, да ещё отец из винограда, что растёт у нас в Баварии, делал что-то похожее. Мне, в принципе, понравилось.
-Вот видите, Анри! Клаус, безусловно оценит настоящий коньяк!
Француз и немец вместе рассмеялись, а затем, наклонясь почти к самому уху потомственного прусского аристократа, хозяин заведения тихонько произнёс:
- А вы знаете, мсье генерал, хоть я и настоящий француз, но я рад, что вы, немцы, вернулись. Наконец-то во Франции опять воцарится спокойствие и порядок... Если бы знали, как мне уже надоели эти самозваные патриоты из «Комиссии по расследованию деятельности коллаборационистов»! Они приходили сюда через день и под угрозой того, что отнимут мой ресторан за так называемое «сотрудничество с нацистами», жрали и пили забесплатно, да ещё и водили своих девиц. Ещё месяц-два и я вчистую бы разорился. То, что этого пока не произошло, надо сказать спасибо американцам.
-Американцам?!
-Смешно звучит, но да. Если не считать за великий грех их привычку постоянно закидывать ноги на стол, то с ними всё было нормально. Еды и выпивки заказывали много, ходили большими толпами и расплачивались долларами, щедро отсыпая чаевые. А их старшие и высшие командиры так вообще - настоящие офицеры и джентльмены. С отличными манерами, со знанием французского языка и даже истории нашей страны.
-Ну я, мсье Бриссак, честно говоря, не очень-то верил рассказчикам из ведомства доктора Геббельса, живописавших нам всех наших противников на редкость тупыми болванами, находящимися в клинической стадии безумия, так что ваш рассказ нахожу совершенно правдивым. Мы тоже будем щедрыми клиентами. Надеюсь, что ваш бизнес под сенью германского орла будет только крепнуть и расширяться… Мы поедим сейчас, а счёт я могу оплатить в любой угодной вам валюте, причём прямо здесь: доллары, британские фунты, рейхсмарки, швейцарские франки?
-Франки вполне подойдут.
-Вот и отлично!
*******
-Радиостанцию мне! - скомандовал генерал-майор Эрнст фон Витц, подойдя к бронетранспортёру. И волну штаба корпуса.
-Слушаюсь, господин генерал-майор - лихо ответил молодой унтер-лейтенант и принялся крутить ручки настройки мощной коротковолновой радиостанции. - Есть, господин генерал!
-Отлично! - с этими словами фон Витц одел гарнитуру. - Докладывает командир 16-й танковой. Кто на связи?
-Здравствуйте Эрнст! - ворвался в эфир насмешливый голос командира 4 танкового корпуса генерал-полковника Роберта фон Креммеля. - Где находитесь? Говорят, вы бросили дивизию и примчались в Париж только ради того, чтобы первым из немецких офицеров отобедать в заведении у Анри Бриссака, о котором я столько слышу, но так ни разу и не был?
-Париж стоит мессы, господин генерал-полковник.
-Фюреру может не понравиться, что некоторые его высшие офицеры предпочитают парижскую кухню венской. Ладно, Эрнст! Я шучу. Вы сегодня герой, а победителей не судят. Когда я буду в городе, надеюсь, Вы представите меня мсье Бриссаку?
-Конечно же, с удовольствием, господин генерал-полковник!
-Так где вы сейчас находитесь?
-Нахожусь в Париже, на Авеню де Суффрен, возле Эйфелевой башни, вместе с сотней солдат, на двух бронетранспортёрах и с одним танком. Беспорядков в городе не наблюдаю, противника нигде нет. Тем не менее, я отрядил взвод солдат на площадь Трокадеро и взвод на Марсово поле для патрулирования. Какие будут приказы?
-Приказы, говорите? Даже не знаю, право слово... Вы уже в Париже... Впрочем, пара распоряжений есть - вы уже повесили наш флаг на Эйфелевой башне?
-Нет ещё, господин генерал-полковник, но двое солдат уже отправились на башню для этого. Французы отключили лифты, поэтому моим людям приходится добираться пешком.
-Отлично. Тогда вот ещё информация: недалеко от вокзала Орсэ на Рю де Лилль дом 12 располагается штаб-квартира Союзных сил. Выдвинитесь туда и хорошенько там всё пошарьте. Вдруг эти янки ещё не всё вывезли и спалили. Сейчас нам будет важна каждая бумажка.
-Понял вас! Приступаю к выполнению задачи. Хайль Гитлер!
-Хайль! До встречи в городе.
Командующий 16-й танковой посмотрел на часы. Его швейцарский Rolex показывал 16 часов 45 минут дня. В это время в город по бульвару Вердан и по Рю де Шапель уже входили первые подразделения 4-й моторизованнойи только-только отошедшие от боя подразделения 16-й танковой.
Глава 12.
8 января 1945 года. Александрия, пригород Вашингтона. Вилла сенатора Барри Голдуотера. 18 часов 10 минут по местному времени.
-Благодарю за любезность хозяина этого дома и позволю себе взять слово. Итак, господа! - в наступившей тишине начал свою речь вице-президент США Гарри Трумэн - Военное положение нашего Экспедиционного корпуса, сложившееся в настоящий момент в Европе, можно охарактеризовать одним словом - катастрофа. Вы все в курсе того события, которое молнией облетело весь свет - 5 января немцы вновь взяли Париж. Наша армия, бросая оружие, технику, снаряжение и даже раненых, спешно отступает в Нормандию, Бретань и в район Ла-Рошель. Если вы ещё не в курсе, то два часа назад в Пентагон поступила депеша о том, что в Италии капитулировала 5-я армия.
-Что?! Не может быть! - зашумели присутствующие.
-Тишина, господа, тишина! - потребовал Даллес.
-Совершенно верно, джентльмены. Дело обстоит именно так. В настоящий момент немецкая 2-я танковая армия, не встречая никаких препятствий, продвигается к Риму. Падение «вечного города» - это вопрос ближайших двух суток. Кстати, наши британские друзья поступили аналогично - вся английская 8-я армия во главе с командованием сдалась аккурат на Новый год. Парни из УСС мне доложили, что дело нечисто - вроде кто-то кого-то банально купил за толстую пачку фунтов, но полной ясности в этом вопросе нет, да это и не важно. Важен результат, а он таков, каков он есть.
-Да, чёрт побери! Результат есть! - воскликнул кто-то из сенаторов - Италия потеряна, а у меня там имение и два собственных виноградника в Тоскане.
-Сочувствую, Джек - усмехнулся Даллес. - Если ты разрешишь, то я продолжу. Конечно, некоторые недалёкие люди могли бы громко заявить, что подобные события ложатся несмываемым пятном позора на честь наших войск и так далее, но мы все, как я понимаю, весьма и весьма далеки от этого. Война наглядно показала, что Гитлер и его генералы это отнюдь не бездарные тупицы, каковыми их пытались представить создатели комиксов про «Капитана Америка». Так же совершенно очевидно - продолжил Трумэн, - что кучка бездарных политиканов, сгруппировавшаяся вокруг нашего, к сожалению, пока ещё действующего президента, своими преступными действиями, к тому же явно направляемыми извне, довела армию до катастрофы, общество до морального опустошения, а страну поставила на грань взрыва. Влекомый чуждыми американскому народу идеями «спасения англосаксонского мира» и «сотрудничества с большевиками», наш президент, ослеплённый химерами быстрой и лёгкой победы, нарушил основополагающий принцип американского внешнеполитического кредо - не вмешиваться в европейские дела. Не замечая, что Сталин и Черчилль, пусть и каждый по своему, обвели господина Рузвельта вокруг пальца, наш хозяин Белого дома продолжает упорствовать в своей слепоте и щедро расплачивается жизнями наших лучших парней во имя каких-то своих, никому не понятных идеологических конструкций. Видит Бог, мы - настоящие патриоты Америки, неоднократно указывали господину президенту и на недопустимость какого бы то ни было экономического сотрудничества с большевистской Россией, и на недопустимость слишком уж тесных связей с нашей бывшей метрополией, к тому же возглавляемой совершенно истеричным психопатом Черчиллем, просто помешанном на ненависти ко всему немецкому, и уж совершенно невозможным мы считали наше прямое военное вмешательство на стороне Англии и СССР. Видит Бог - всё это было. Тем не менее, мистер Рузвельт предпочёл слушать не нас - людей, отдавших процветанию Америки все силы, а догматиков и доктринёров типа Гарри Гопкинса, отрабатывающих получаемые из Кремля деньги.
Необходимость скорейшего отстранения от власти нашего, заведшего страну в тупик президента, совершенно очевидна. Я внимательнейшим образом изучил наши законы и пришёл к выводу, что в настоящий момент убрать Рузвельта цивилизованным путём, то есть по состоянию здоровья, или через импичмент совершенно невозможно. Остаётся один путь - военный, но здесь опять же свои подводные камни, ибо мы не можем просто так взять и ввести в Вашингтон армейские подразделения, какими бы верными они нам не были.
-У меня есть хорошая мысль - подал голос сенатор-республиканец от Алабамы Роберт Джонс. - Несмотря на пресловутую «ариезацию» промышленных предприятий Германии и конфискацию заводов «Форд» и «Дженерал моторс», Адольф, тем не менее, исправно перечисляет денежки за использование их товарных знаков в золоте и швейцарских франках на шведские и швейцарские счета наших «пострадавших».
-А это блестящая идея! - мгновенно понял мысль собеседника Трумэн. - Пригрозим нашим воротилам «Законом о торговле с врагом».
-А зачем? - раздались голоса многих собравшихся, которые ещё не поняли суть.
-А что бы они профинансировали забастовку. Я предлагаю следующую трёхходовую комбинацию: Гувер со своими людьми выходит с компрометирующими материалами на совет директоров «Дженерал моторс» и на Генри Форда и под угрозой публикации данных сведений мы заставляем их раскошелиться на всеобщую забастовку промышленных и транспортных рабочих в штате Нью-Йорк и в округе Колумбия. Затем, под предлогом стачки, в данных районах объявляется военное положение и вводятся войска. А дальше уже дело техники, что бы на месте оказались верные нам части и нужные журналисты. Рузвельт оказывается в информационной блокаде и его можно тихо без шума арестовывать...
-А потом всё ясно! Предатель понесёт заслуженное наказание - засмеялся Даллес. - Заодно подметём и всех его дружком - Гопкинса, Гарримана и остальных красных, калибром поменьше.
-После чего подписание мирного договора с Германией станет вопросом времени - подхватил Тафт.
-Совершенно верно.
-А что делать с Англией? - деловито поинтересовался сенатор от Айовы Гарри Рокуэлл.
-Насколько я помню, наша бывшая метрополия, руководствуясь какими-то своими, совершенно непонятными интересами, сама зачем-то объявила Германии войну, по очереди втянув в неё сначала Францию, затем СССР, потом и нас. У СССР хватило мозгов, чтобы выскочить из этой заварухи, но наш идеалист Рузвельт будет плясать под дудку старого интригана Черчилля до конца. Плюс ещё и кремлёвские подпевалы, неустанно вешающие лапшу нашему Франклину про «ужасы фашизма» и про то, «что зло должно быть остановлено». Впрочем, я немного отвлёкся. Как только война с Германией будет закончена, то действие «Закона о ленд-лизе» будет немедленно отменено. Пускай запутавшаяся в собственных интригах Англия разбирается в своих проблемах сама. Заодно, кстати, проверят на себе действенность изречения Питта про то, что «у Англии нет постоянных врагов и нет постоянных союзников. У Англии постоянны только её интересы».
-Вот это правильно! - с восторгом закричали все присутствующие.
-Итак, Эдгар - обратился к руководителю ФБР вице-президент, - сколько тебе потребуется дней, что бы собрать серьёзные материалы против Форда и GM и предъявить их руководству этих компаний?
-Десять дней.
-Отлично. Значит, господа, к 20 января 1945 года, когда мы начнём нашу великую миссию по спасению Соединённых штатов, у нас всё должно быть готово. Боже, благослови Америку!
Глава 13.
11 января 1945 года. Северная Германия. 23 часа 00 минут по берлинскому времени.
Два огромных «Хорьха», яркими фарами разрезая черноту январской ночи Восточной Померании, мчались по извилистой дороге, ведущей к Балтийскому морю. В дорогом уюте светло-бежевого кожаного салона переднего автомобиля сидели доктор Геббельс и Генрих Гиммлер. Во втором лимузине находился ведущий ракетный конструктор Германии Вернер фон Браун и начальник полигона Пенемюнде генерал-лейтенант авиации Вальтер фон Циммерман.
-Итак, дорогой Йозеф! - прервав молчание, обратился Гиммлер к Геббельсу. - То, что вы сегодня увидите, безусловно способно повернуть вспять не только ход этой уже всем порядком надоевшей войны, но и изменить всю мировую историю.
-Господи, Генрих! Ну к чему столько ненужного пафоса? Мы же не на собрании актива НСДАП в Берлине и не на записи сюжета для «Дойче вохеншау»!
-А вот и нет! То, что удалось доктору фон Брауну, выходит далеко за рамки этакого «просто мощного оружия»! Понимаете, доктор - до сегодняшнего дня мы все - и я, каюсь, тоже грешен, мыслили, можно сказать, тактическими категориями - прорвать фронт, захватить населённый пункт, завершить окружение и так далее. Я не хочу сказать, что эти критерии военного успеха уйдут в прошлое, нет! Они останутся важными величинами, но просто отойдут на второй план. Как вы смотрите на то, что имеется некая система, которая позволяет с высокой точностью беспрепятственно забрасывать на столицу, как впрочем, и на любой другой выбранный нами объект противника бомбу, боевая часть которой насчитывает 500-600 килограмм взрывчатки?
-Вы не шутите, Генрих?! - удивился министр пропаганды.
-Конечно, шучу! И исключительно ради этой шутки, даже не поставив в известность фюрера, я везу вас на совершенно секретный полигон СС, о котором во всём рейхе знает от силы три тысячи человек! - съязвил Гиммлер.
-Ладно. Если всё действительно будет настолько замечательно, как вы мне тут описываете, то можете не сомневаться - мой доклад фюреру будет представлять вас и вашу организацию в самом лучшем свете.
-Хорошо. Впрочем, мы уже приехали. Выходите.
Возле полосатой будки со шлагбаумом лимузины остановились и пассажирам, согласно давным-давно заведённым правилам, пришлось выйти из машины. Зябко поёживаясь, рейхсминистр пропаганды огляделся вокруг, однако не увидел ничего, кроме высокого забора с колючей проволокой поверху, уходившего куда-то в ночную темень. Огромного роста солдат тщательно осмотрел приехавших, внимательно проверил их личные документы, сверил их с пропусками, затем вернул все бумаги хозяевам и лишь только после этого, вытянувшись в струнку, бодро рявкнул:
-Хайль Гитлер!
-Хайль! - бросил Гиммлер и направился к «хорьху».
-У вас всегда так проверяют приезжающих? - поинтересовался Геббельс, плюхаясь на ещё не успевшее остыть кожаное сиденье.
-Всегда! Несмотря на то, что меня здесь знает лицо каждая собака, не говоря уже про солдат, тем не менее, всегда, при любой погоде и в любое время суток я выхожу из машины и подвергаюсь тщательной проверке. Это просто безопасность, а не «гостеприимство по-эсэсовски», как любят рассуждать некоторые армейские чины типа Манштейна - рассмеялся рейхсфюрер СС.
-У вас с ним были трения?
-Да ни малейших! Просто я как-то привозил его сюда и ему не понравилось, что его, героя Севастополя, чьи фото не раз печатали во всех газетах и с чьим мнением считается сам фюрер, досматривали и проверяли, словно вчерашнего выпускника ускоренных офицерских курсов, который спьяну забрёл не в свою часть.
-Ладно. Всегда, так всегда. Давайте, показывайте мне уже свои чудеса, Генрих.
-Подождите, Йозеф, буквально десять минут и вы всё увидите сами..
Ровно через десять минут оба автомобиля вылетели на идеально ровную бетонную площадку и увиденное поразило Геббельса до глубины души - в клубах какого-то странного серого пара стояла устремлённая ввысь огромная серебристая ракета.
-Это двухступенчатая А-9/10 - опережая вопросы, сказал Гиммлер. - Если есть желание, то прямо отсюда мы можем шарахнуть ею по Букингемскому дворцу и разнести там половину правительственного квартала. Радиус действия вполне позволяет.
-Не говорите так, Генрих - подавленный величием открывшейся его глазам конструкции тихо произнёс доктор Геббельс. - Букингемский дворец - это памятник архитектуры мирового значения и в отличие от негодяя Черчилля мы не воюем и не будем воевать с памятниками и беззащитными городами.
-Без проблем, доктор. Кстати, если уж вы будете завтра общаться с фюрером, то намекните ему, что ещё одно небольшое усовершенствование и наши изделия спокойно долетят не только до Петербурга, но и до самой Москвы, что, безусловно, очень быстро превратит вынужденное сталинское миролюбие в самый беззубый интеллигентский пацифизм! Теперь назовите цель - наши ракетчики при вас произведут все расчёты и дадут старт. А в завтрашней радиосводке Би-Би-Си мы услышим очередное подтверждение «применения нацистами чудовищного оружия». Кстати, у нас уже есть ещё и модификация ФАУ 2/1, устанавливаемая на подводной лодке. С той же дальностью боя в 330 километров и наведением по радиомаяку.
-Хорошо. Очень хорошо. У вас есть карта Европы с линией фронта?
-Конечно. Один момент - и Гиммлер достал из портфеля крупномасштабную карту Франции со всеми нанесёнными пометками.
-Благодарю - Геббельс внимательно посмотрел на условные значки и ткнул пальцем в крупную железнодорожную станцию Льеж. - Вот сюда.
-Отлично! Теперь пойдёмте на командный пункт...
*****
Ровно в час ночи огромная серебристая сигара, извергая клубы пламени и с каждой секундой набирая всё большую и большую скорость, с рёвом помчалась в чёрные небеса.
-Ну и как? - с явным торжеством в голосе поинтересовался рейхсфюрер СС.
-Это было феноменально! Фантастика! Я присутствовал при запуске ФАУ-2, но...
-ФАУ-2, дорогой доктор - это теперь уже безнадёжно вчерашний день! Пройдёт десять лет и боеспособность любого государства будет измеряться не количеством тяжёлых танков и не тем, сколько солдат вы сможете поставить под ружьё за неделю, а именно количеством таких штук, запуск которой вы только что лицезрели.
-И сколько этих, как вы изволили, Генрих, выразиться, э-э-э, «штук», имеется у Рейха?
-Ещё пять готовых, не считая только что запущенной, плюс, работающий на полную мощность завод, который будет выпускать по две такие ракеты каждые десять дней. Следующее поступление «изделий» послезавтра.
-Феноменально! - ещё раз покачал головой Геббельс. - Я просто поражён. Думаю, что фюрер по достоинству оценит талант ваших, Генрих, подчинённых.
-Вы уж постарайтесь, доктор! - с намёком произнёс всесильный шеф СС. - Кстати, Йозеф, может, останетесь здесь? У нас есть гостиница класса «люкс».
-Нет, дорогой Генрих - завтра к 12-00 меня ждёт фюрер.
-Без проблем. Я остаюсь здесь, на полигоне, но тогда сейчас мы отвезём вас до моего спецвагона и ложитесь спать. Завтра, в 11-00 вы будете в Берлине на Силезском вокзале. Надеюсь, часа хватит что бы оттуда добраться до Имперской канцелярии? Я немедля отдам все распоряжения и у перрона в Берлине вас будет ждать автомобиль СС.
-Весьма любезно.
-Значит, договорились.
Глава 14.
18 января 1945 года. Пригород Вашингтона, Александрия. 22 часа 00 минут по местному времени. Вилла сенатора Барри Голдуотера.
-Прежде, чем мы начнём, я хотел бы сначала предоставить слово нашему другу - директору ФБР Эдгару Гуверу. Он очень убедительно и твёрдо меня попросил об этом одолжении - громко и внятно произнёс вице-президент Гарри Трумэн.
Директор ФБР встал и, глядя на мгновенно притихшую аудиторию, негромко произнёс:
-Уважаемая организация, которую я имею часть представлять, не нуждается в рекомендациях и, как вы все знаете, является одной из самых могущественных в нашей стране... Но даже она не всесильна.
-Это ты к чему, Эдгар? - раздались озадаченные голоса.
-А это я к тому, что все эти наши милые посиделки по 25-30 человек, вкупе с разнузданной антипрезидентской пропагандой пора прекратить. Нужно делать что-то одно. Либо мы травим президента в печати, либо собираемся большими толпами. Кое-кто из Службы безопасности Белого Дома уже сложил дважды два и сделал соответствующие выводы. Да-да, джентльмены. В Службе уже вовсю идут разговоры о том, что вице-президент, его окружение и консерваторы из обоих партий откровенно копают под президента. При этом называются вполне конкретные фамилии.
-Чьи? - раздались многочисленные выкрики.
-Если это вас успокоит, господа, то большинства здесь присутствующих. Надеюсь, никому из вас не нужно напоминать, что моя организация, при всём её могуществе, не может покрывать всех нас до бесконечности. Пора от слов переходить к делу. Или разбегаться, если у кого-то не хватает духу заняться спасением нашего государства.
-Да ладно, Эдгар. Не нагнетай - примирительно произнёс вице-президент. - Мы готовы выступить в ближайшие три дня. Как и договаривались. Можно даже и раньше, потому что всё уже готово.
-Отлично. И каков механизм реализации? Как и планировалось? - деловым тоном поинтересовался директор ФБР.
-Именно так. Люди из правления «Дженерал моторс» и «Форда» уже выделили более двух миллионов долларов на все наши... мероприятия. Завтра утром мы связываемся с нашими профсоюзниками и уже к обеду в городе и штате Нью-Йорк, Нью-Джерси, Филадельфии начинается всеобщая забастовка портовых и транспортных рабочих. После того, как Нью-Йорк охватит транспортный коллапс, специально обученные мобильные команды одновременно устроят налёты на оружейные магазины, а затем, используя захваченное оружие, устроят погромы в чёрных районах, массовые грабежи магазинов, обстрелы государственных учреждений и так далее. В ответ на это в город вводятся войска.
-Понятно. Со своей стороны я обещаю максимально возможное прикрытие. Но помните, что надо действовать быстро и решительно. Кстати, господа, у меня для вас есть ещё кое-что, на что смотреть вам будет крайне неприятно - с этими словами Гувер кинул на стол толстую пачку фотографий большого размера.
-Вот чёрт! Это что? Какие-то разбитые вагоны, вывороченные рельсы, горящие здания?
-Это последствия применения немцами новейшего оружия. Вы, наверное, все слышали про ракеты «ФАУ-2», которые геббельсовская пропаганда рекламировала, как «оружие неотвратимого возмездия»?
-Ну да, конечно - закивали головами присутствующие.
-Так вот, господа. Вплоть до вчерашнего дня главной проблемой этих нацистских ракет была низкая точность наведения, в силу чего немецкие ракетчики били только по крупным целям типа Лондона. Но произошедшее вчера, похоже, внесло серьёзные коррективы в наши представления об этом оружии - затаив дыхание, все присутствующие, включая вице-президента, самым внимательнейшим образом слушали главу ФБР. - То, что вы видите на предъявленных фотографиях - это последствия удара всего одной ракетой по железнодорожному узлу в Бельгии, город Льеж. Из всего этого следует два вывода, причём оба очень плохие.
Первый: у нас в тылу активизировалась немецкая агентура, которая начала расставлять радиомаяки. Если это не радиомаяки, то вывод второй ещё хуже: немцы серьёзно модернизировали системы наведения своих ракет.
-Вот это да! - озадаченно воскликнул Голдуотер. - Так значит, они могут и по Нью-Йорку нанести удар?
-Совершенно верно. Причём в любой момент - подтвердил Гувер. - Даллес поделился со мной кое-какой разведывательной информацией, которую накопали его люди... У нацистов уже имеются ракеты, устанавливаемые на подводных лодках и даже более того - несколько лодок уже вышли в океан. Поэтому три вопроса: когда они нанесут удар, где они нанесут удар и по кому - по нам, или англичанам, остаются открытыми. Вопрос о том, каков будет ущерб, я предпочитаю вынести за скобки.
-А что ещё известно про это «чудо-оружие» нацистов? - поинтересовался Трумэн. Я имею в виду то, что установлено на подводных лодках.
-Пока только то, что они установлены на новейших подводных лодках проекта «Валькирия». Старт ракеты осуществляется из надводного положения и дальность полёта где-то 160-180 миль.
-Я давно говорил, что нам незачем воевать с немцами - произнёс в наступившей тишине Барри Голдуотер. - А если сейчас на нас посыплются с неба ещё и эти штуки, то это точно станет наказанием Господним за то, что Америка влезла не в свои дела. Ладно, Эдгар. Ты прав - пора по домам.
Глава 15.
21 января 1945 года. Северная Атлантика, 16 часов 33 минуты по Лондону.
Командиру подводной лодки U-777 28-летнему капитану третьего ранга Гюнтеру фон Бюргдорфу этот поход не понравился с самого начала. Ему не нравился экипаж, в котором не было ни одного знакомого ему моряка; ему не нравилась огромная, высотой с четырёхэтажный дом новёхонькая подводная лодка, только что сошедшая со стапелей в Бремене и не прошедшая ни единого часа ходовых испытаний; ему не нравились эсэсовцы, безотлучно находившиеся возле носовых отсеков и даже в море не подумавших снять свою зловещую камуфляжную форму с рунами, костями и черепами; ему не нравился груз - морская модификация двух ракет «ФАУ-2», к которым даже близко не подпускали не то что бы рядовых членов экипажа, но даже его, командующего кораблём, прусского дворянина и моряка в шестом поколении; но больше всего фон Бюргдорфу не понравилась задача, поставленная лично «папой Дёницем» - выйти на широту Нью-Йорка, держась примерно в ста пятидесяти милях от берега, доложить об этом в штаб Кригсмарине, после чего, вплоть до особого распоряжения, передать командование «вот этому господину».
«Вот этот господин», несмотря на свой эсэсовский мундир, выглядел то ли типичной тыловой крысой, то ли откровенно гражданским «яйцеголовым».
-Есть! - только и бросил в ответ гросс-адмиралу фон Бюргдорф.
-Желаю успеха. Надеюсь, вы сработаетесь - умиротворённо произнёс «папа», однозначно давая понять, что аудиенция закончена и никакие возражения не принимаются. - И помните, господа, что возложенная на вас задача, является не только знаком высочайшего доверия со стороны фюрера, но и накладывает на вас высочайшую ответственность за её выполнение. Хайль Гитлер!
-Хайль! - синхронно рявкнули оба гостя гросс-адмирала...
...С момента выхода в море прошла уже неделя и командир U-777 понемногу смирился с происходящим. Эсэсовцы из носового отсека никуда не совали нос, «вот этот господин» оказался в сущности неплохим парнем по имени Юрген Велле, образованным, начитанным и прекрасно владеющим морским жаргоном. А когда выяснилось, что в своё время Юрген проходил стажировку на сухогрузе «Тюрингия», Бюргдорф совсем оттаял. Впрочем, несмотря на ежевечерние посиделки в кают-компании с коньяком, шоколадом и свежей выпечкой, Велле умел держать язык за зубами и о цели предстоящей миссии не проронил ни слова.
*******
- Вот это да! - только и произнёс Эрик Хоффманн, выходя из своей комнаты с расшифрованной радиограммой, час назад полученной из Берлина.
-Чего ещё учудили эти наши штабные умники? - лениво поинтересовался Юрген Кранц, просматривая утренний выпуск «Нью-Йорк таймс» с кофе в руках.
-Послезавтра, ровно в 12-00 нам необходимо включить нашу технику и находиться при ней ровно до 16-00.
Кранц швырнул газету на пол и злобно выругался.
-Я того же мнения - поддержал товарища Хоффманн.
-Они там совсем с ума посходили?! Работающий четыре часа передатчик - это же верный путь к провалу! Запроси Центр. Там наверняка засел какой-нибудь американский шпион. Только враг может давать такие указания!
-По-моему, тут дело посерьёзней будет... Ты верно ухватил суть, но ещё не понял деталей. То, что мы собрали и подключили, действительно передатчик, но как ты уже успел убедиться - у нас нет ни шифров, ни ключа, ни микрофона.
-Так.
-И насколько я понимаю в рациях, это говорит о том, что наша система будет генерировать постоянный сигнал на определённой частоте. Для чего?
-Помнишь, ты говорил про радиокомпас, применяемый для наведения самолётов?
-Помню. Но за последние четыре месяца я кое-что сопоставил, и, как мне кажется, понял всё.
-Поделись.
-Пожалуйста - Хоффманн поднял с пола газету, перевернул несколько страниц и ткнул пальцем в статью «Новое оружие наци». - Читаю: «Путь от безумных фантазий нацистской верхушки до реальных ударов по городам, штабам транспортным узлам, оказался, к сожалению, слишком коротким. Мы с горечью в сердце вынуждены констатировать, что немецкие ракетные специалисты прошли эту дистанцию всего за два года». Далее идут разговоры о преступной некомпетентности рузвельтовского окружения, но нам это уже не так интересно.
-Кажется, я догадываюсь, куда ты клонишь.
-Именно! Я абсолютно уверен, что на наш передатчик будут наводиться ракеты! Самолётам тут делать нечего. Во-первых, у нас просто нет таких самолётов, которые смогли бы добраться до США, а во-вторых, мимо такой цели как Нью-Йорк, пусть и без радиокомпаса, не сможет пролететь даже самый тупой пилот.
-Получается, что во имя мощного пропагандистского эффекта нас просто списали?
-Именно так. Включив передатчик, мы должны будем до самого последнего момента обеспечивать его работоспособность, а если вдруг нас запеленгуют, то, соответственно и оборонять его. Вот зачем у нас пистолеты.
-Тогда, я думаю, надо бежать в Аргентину.
-Не пойдёт. В Аргентине, Бразилии, Парагвае полно наших. Предлагаю сначала сдёрнуть в Мексику, а оттуда в Испанию. К тому времени, я думаю, война уже закончится. Посмотри по расписанию - когда там пойдёт ближайший поезд на Техас, или Нью-Мексико?
-Никогда. Сегодня утром в городе началась забастовка портовых рабочих и железнодорожников. Завтра к ней присоединяются мусорщики, городские транспортники и копы.
-Так-так-так - Эрик озадаченно присел в кресло. - Ты что-нибудь понимаешь?
-Я понимаю одно - на нашей машине с нью-йоркскими прокатными номерами мы далеко не уедем. Плюс новенькие ирландские паспорта сразу же вызовут подозрения при первом же полицейском досмотре.
-А если сгонять в Нью-Джерси, Вашингтон, Бостон или Филадельфию?
-Там тоже забастовка. Судя по всему, встало всё Восточное побережье.
-Понял. Значит, ещё день-два и Нью-Йорк превратится в одну большую и зловонную мусорную свалку, где не будет полиции, а местные бандиты начнут делить сферы влияния и рвать друг другу глотки за прошлые обиды.
-Именно так. А что мы будем делать?
-Исполнять свой долг перед фюрером и Рейхом. Но мы его исполним по-своему. Итак, план действий на сегодня и завтра.
-Выкладывай!
-Перво-наперво нужно сделать так, что бы к нам вело как можно меньше следов. Для этого ты сегодня же сдашь нашу прокатную машину обратно в бюро. Перед этим ты сгоняешь в Нью-Джерси и договоришься, что бы нам за наличные сдали небольшой дом для двух мужчин. Снимем на две недели, а там, как сложится. Кстати, а сколько у нас наличных?
-Пять с половиной тысяч.
-Отлично. В Мексике за полторы тысячи мы купим целое поместье.
-До Мексики ещё надо добраться.
-Доберёмся. Теперь далее... Послезавтра, как и предписано, мы включаем нашу аппаратуру, после чего удаляемся отсюда навсегда.
-Подожди! А как мы доберёмся до Нью-Джерси, если в городе забастовка, а прокатную машину ты велел сдать?
-Возьмём старенький «Форд» мистера Джакензи, нашего управляющего зданием.
-А он не будет против?
-Я думаю, что нет. Я сумею его убедить.
-Понял.
-Просто если затевается именно то, о чём я подумал, то машина двадцать восьмого года выпуска - это последнее, что примется искать полиция и ФБР. Даже если и не получится с Джакензи, то просто угоним первую попавшуюся машину, доедем до Холланд-тоннеля, перемахнём на ту сторону и, фактически, мы в Нью-Джерси.
-Гениально.
-Всё, приступаем. И помни - больше никаких контактов с нашей резидентурой. Мы должны исчезнуть навсегда.
Глава 16.
23 января 1945 года. Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет. 11 часов 22 минуты.
-Я слушаю вас, Гарри - мрачно бросил Рузвельт вошедшему на доклад Гарри Гопкинсу.
-Сэр! Мне решительнейшим образом не нравится сложившаяся в стране ситуация.
-Как мило! Вы знаете, Гарри, здесь наши мнения полностью совпадают. Это даже удивительно! Вы не находите?
Внимательно присмотревшись, Гопкинс с изумлением обнаружил, что президент слегка пьян и в воздухе явственно витал запах спиртного.
-Господин президент! На самом деле всё очень плохо. Вы же видите, что как минимум половина ваших поручений и не думает выполняться; вице-президент находится в открытой оппозиции, а в Сенате и Конгрессе вновь набрали силу изоляционисты и реакционеры, устраивающие обструкцию любой вашей внешнеполитической инициативе, особенно, если она касается СССР. В Европе мы потерпели полный разгром, а Сталин, прикрываясь тем, что его страна якобы понесла гигантские и невосполнимые потери, фактически прекратил боевые действия. В результате Гитлер, которого, как считал весь мир, уже загнали в угол, вновь торжествует, а его дивизии победным маршем шагают по Европе. Более того - я считаю, что ситуация сейчас даже значительно хуже, нежели она была летом сорокового.
-Почему? Мне интересно ваше мнение - президент, уже никого не стесняясь, достал из стола початую бутылку 25-летнего виски «Macallan Fine Oak 25 YO» и два стакана. - Прошу - и Рузвельт щедрой рукой плеснул янтарной жидкости на две трети.
Гопкинс не посмел отказать президенту и сделав приличный глоток, принялся пояснять:
-Потому что тогда у Франции был Шарль де Голль со своей «Свободной Францией», а у Британии был Черчилль. Теперь же, население Франции, благодаря компании по «борьбе с коллаборационистами» в которые стали записывать всех, кто хотя бы косо посмотрел на уполномоченных «Свободной Франции» и которая очень быстро превратилась в террор, сведение старых счётов, грабёж и вымогательство всех слоёв населения, сейчас люто ненавидит деголлевцев вместе со стоящими за ними коммунистами и восторженно кричит «Зиг хайль» входящим в город немецким частям. В Англии на носу парламентские выборы, где согласно опросов, как минимум 35% получает партия лорда Моусли - вернейшего союзника Гитлера на Британских островах. А войдя в союз с правыми консерваторами, многим из которых Черчилль уже порядком надоел, они сформируют пронацистский парламент, подпишут мирный договор с Германией и уже на совершенно законных основаниях ликвидируют наши базы на Острове. Всё, Британия потеряна.
Но самое главное творится здесь, в Америке. Вот, полюбуйтесь, господин президент - с этими словами Гопкинс достал огромный плакат из серии тех, что развешивает полиция на автовокзалах и железнодорожных станциях. На великолепного качества бумаге красовалась надпись «Wanted», портрет Рузвельта и шёл текст, от которого президент содрогнулся:
«Разыскивается за государственную измену!
Этот человек разыскивается за подрывную деятельность, направленную против Соединённых штатов Америки. Вот далеко не полный список его преступлений:
1. Он предаёт Конституцию, которую клялся поддерживать, подрывая суверенитет США и помогая нашим врагам - СССР и Британии.
2. Он заблокировал введение в действие закона о запрете приёма на работу лиц с коммунистическими убеждениями.
3. Он оказывает моральную поддержку и тем самым фактически поощряет расовые беспорядки, спровоцированные и оплаченные коммунистической кликой СССР.
4. Он признал и постоянно оказывает военное, техническое, экономическое и финансовое содействие стране воинствующих безбожников - СССР, который в «благодарность» за это по-прежнему лелеет планы уничтожения США.
5. Он постоянно назначает в федеральные органы власти атеистов, коммунистов и разоблачённых содомитов. Поддерживает безбожническую деятельность Верховного Суда и никак не препятствует подрывной деятельности совершенно безбоязненно существующей на деньги СССР Коммунистической партии США, в программных установках которой открыто значится свержение существующего строя и установление коммунистической тирании. Именно благодаря «неустанной заботе» этого господина все правительственные учреждения нашей страны переполнены иностранными агентами и коммунистическими шпионами.
Любой, прочитавший это, должен знать, что Франклин Делано Рузвельт является особо опасным преступником, который не остановится ни перед чем, а посему, при встрече с ним не пытайтесь связаться с полицией, или ФБР, а немедля открывайте огонь на поражение! Только так вы ещё сможете спасти будущее своих детей и внуков.
Боже, храни Америку»!
-Гарри! Зачем вы притащили эту мерзость?
-К сожалению, мимо данного явления нельзя просто так пройти мимо - этими плакатами заклеен весь Вашингтон, Нью-Йорк, Балтимор и Нью-Джерси.
-Дайте-ка сюда. Что там у нас с выходными данными? Ага! Нью-Йорк, тираж два миллиона экземпляров, типография «Нью-Йорк таймс». Господи! Такая солидная газета и ввязалась во всё это?!
-Не всё так просто, сэр. Вы в курсе, что забастовки в Нью-Йорке очень быстро переросли в погромы и восстания? Уже разгромлены и разоружены 11 полицейских участков. Мэр города и губернатор штата объявили о вводе военного положения.
-Я слышал, что и в Вашингтоне тоже, что называется, полыхнуло.
-Именно так. Во многих районах города беспорядки, транспорт парализован, правда связь пока работает.
-Директор ФБР докладывал мне. Если я всё правильно понял, то в настоящий момент встало всё Восточное побережье от Норфолка до Флориды.
-Именно так.
-И губернатор округа Колумбия тоже собирается вводить военное положение?
-Да, с завтрашнего дня.
-Кстати, Гарри, вы не обратили внимание на одну закономерность?
-Какую?
-Мэр Нью-Йорка республиканец. Ярый противник моего курса и войны с Германией. Губернатор штата тоже. Губернатор Нью-Джерси - консерватор, сторонник сближения с Германией, дружен с изоляционистами. Мэр Вашингтона вообще член Ку-Клукс-Клана, ярый расист и неприкрытый нацист. Губернатор округа Колумбия - демократ, но тоже противник войны с Германией.
-Вы считаете, что нас обкладывают?
-У меня именно такое ощущение. Учитывая то, что в прессе развернулась самая настоящая травля моей персоны и всех моих сторонников, в Сенате и в Конгрессе практически в открытую обсуждается вопрос о моём импичменте, а чиновники из моей Администрации уже просто плюют на мои распоряжения, то я абсолютно уверен, что нас даже не обкладывают - нас обложили. Со всех сторон и уже взвели курки. А в свете того, что мой вице-президент совершенно не стесняясь, братается с такими одиозными персонажами как Тафт и Голдуотер, от которых в свою очередь, можно ожидать чего угодно, я считаю, что имеет место быть заговор.
-Вы уверены?
-Я поручил Гуверу расследовать это, но он даже пальцем не пошевелил и тогда я дал задание начальнику моей Службы безопасности.
-И что?
-Он выяснил, что и Директор ФБР, и министр внутренних дел, и Даллес вместе с рядом сенаторов и конгрессменов устраивают регулярные посиделки на вилле Барри Голдуотера, а охраняют эти сборища лучшие люди ФБР. Послушать, о чём они говорят, нам, понятное дело, не удалось, но как вы, Гарри, догадываетесь, вряд ли Директор ФБР вместе с начальником разведки, вице-президентом и наиболее одиозными сенаторами будут обсуждать последний фильм с Одри Хэпберн, Джоном Уэйном или Кларком Гэйблом.
-То есть всё-таки заговор?
-Да.
-И что вы намерены делать?
Вместо ответа президент вновь открыл ящик стола, достал оттуда пару бисквитов и плеснув виски в ещё не успевший просохнуть стакан, медленно произнёс:
-Если честно, Гарри, то ничего. Я обследовался на той неделе и мой врач сказал мне честно, глядя в глаза, что мне осталось жить от силы три месяца. Так что если завтра какой-нибудь парень из охраны всадит мне пулю сорок пятого калибра в голову или в спину, то это будет мне высшим благом. Самое смешное, что для Америки, по большому счёту, ничего не изменится: со мною, или с Трумэном, но война в Европе проиграна. Сталин, которого, как нам показалось, мы полностью просчитали и приручили, в Европу не пойдёт. Война с Японией? Но Трумэн так же является её сторонником и я думаю, что он доведёт её до победного конца.
-Но СССР...
-Собственно здесь и есть основное различие между мной и ним. Я считаю, что любые контакты с Советами это лучше, чем ничего, а Трумэн со своими дружками-ястребами убеждён, что только жёсткая военная конфронтация и игра на грани фола способны хоть как-то повлиять на Советы. Но этот бывший торговец подтяжками глубоко ошибается.
-Вы думаете, что и Директор ФБР, и Директор УСС тоже ошибаются?
-Я абсолютно убеждён в этом! Они не знают, и, что самое главное, совершенно не хотят знать Сталина, считая его недоумком и выскочкой. А между тем, Сталин - это один из самых умнейших и одновременно хитрейших людей в СССР. Ко мне приходило множество, подчас самой противоречивой информации, но я всё же никак не мог понять главного - кто же такой Сталин. Сейчас я твёрдо знаю одно - Сталин без малейших колебаний уложит в землю ещё три миллиона человек, но не пойдёт ни на малейшие уступки. Я это понял окончательно в 1943-м, когда встречался с ним в Тегеране. Это человек железного характера, несгибаемой воли, так что не Трумэну с ним тягаться. Сталина проще убить, чем добиться от него чего-либо.
-Значит, надо договариваться с Гитлером?
-Получается, что да. Но я на это не пойду. Мне противен чисто по-человечески этот политический клоун со своими дурацкими усиками. - Разговор президента с Гопкинсом прервал телефонный звонок. Рузвельт поморщился и коротко бросил:
-Примите все необходимые меры, которые посчитаете нужным. Если понадобится стрелять, то делайте это, не раздумывая.
-Что такое? - встревожился представитель президента.
-Только что позвонил начальник полиции округа Колумбия. В Вашингтоне и его пригородах началось самое настоящее восстание - толпа сначала на станции Спрингфилд захватила целый состав с армейским оружием и боеприпасами, а теперь напала на Центральное полицейское управление. Стрельба идёт всего в двух милях от Белого дома.
-Чёрт знает что!
-Главное, что никаких разумных требований их вожаки не выдвигают - массовые беспорядки ради массовых беспорядков. Осталось выяснить - кто за этим стоит.
-Может нацисты?
-У гитлеровцев нет столько денег, что бы оплатить полномасштабную забастовку по всему Восточному побережью, а у Москвы этих денег нет тем более. Это кто-то из наших акул большого бизнеса... Кстати, а где сейчас Трумэн?
-Говорят, в Нью-Йорке, вместе с Директором ФБР...
-О как! Ладно, Гарри. Вот моё задание - завтра вы летите в Москву и окончательно скоординируете наши с Советами планы по Дальневосточной кампании. Я хочу знать следующие вещи:
1. Когда они выступят?
2. Какими силами располагают? Желательно с раскладом по родам войск.
3. Какая им требуется помощь от нас? Продовольствие, горючее, грузовики, самолёты каких типов, железнодорожная техника... Что и в каких количествах?
4. Направление главных ударов?
5. В какие сроки они планируют завершить военные действия?
Это всё. Все необходимые документы, озвучивающие нашу позицию, уже подготовлены и лежат в моей приёмной.
-Хорошо, господин президент.
-Удачи и до встречи, Гарри.
Глава 17.
24 января 1945 года. Атлантический океан.
На центральном посту подводной лодки U-777 возник радист и молча передал лист бумаги командиру корабля.
-С 12-00 по местному времени командование лодкой и экипажем передаётся в распоряжение штандартенфюрера СС Юргена Велле до момента отмены им данного приказа. Подпись: гросс-адмирал Дёниц - громко прочёл радиограмму Гюнтер фон Бюргдорф.
Во внезапно возникшей тишине офицеры недоумённо переглянулись, однако командир расписался в радиограмме и приказал матросу звать «гостя» - так за глаза моряки прозвали Велле.
Не замедлив явиться, штандартенфюрер, как всегда безукоризненно выбритый и пахнущий дорогим одеколоном «Marbet Fromm», пробежал глазами радиограмму и отдал свою первую команду на корабле:
-Штурман! Доложить координаты!
-40 градусов северной широты, 72 градуса западной долготы.
-Прекрасно! До Нью-Йорка, стало быть, где-то 110-112 километров.
Сухопутные «километры» несколько резанули слух собравшимся на центральном посту морских волков, более привычных к милям, узлам и кабельтовым, однако опытные офицеры не подали вида.
-Приготовиться к всплытию! - последовала новая команда эсэсовца.
-Есть приготовиться! - доложили из отсеков.
-Всплытие на перископную глубину! Вахтенному офицеру доложить обстановку!
Отработав винтами, U-777 оказалась почти на поверхности океана.
-Горизонт чист - доложил вахтенный. - Волнение ноль.
-Всплытие. Первый отсек - доложите готовность!
-Готовность номер один.
-Первый отсек! Боевая тревога!
-Есть боевая тревога!
-Радист! Дать пеленг на частоту 615,2 килогерца.
-Есть пеленг. Сигнал чёткий, без помех.
-Отлично! Первый отсек!
-Слушает первый отсек.
-Радиомаяк включён, готовьте системы наведения.
-Есть готовить системы наведения.
Фон Бюргдорф с интересом наблюдал за чёткими действиями «гостя». Когда лодка всплыла на поверхность, он, вместе с двумя офицерами вылез на верхний мостик и принялся во все глаза смотреть, как разъезжаются в стороны огромные створки на носу лодки и как хищно вглядываются в безоблачное голубое небо две длинные серебряные ракеты.
-Только бы не было самолётов - прошептал кто-то за спиной капитана.
Эсэсовец, тем временем, продолжал распоряжаться на центральном посту:
-Первый отсек, доложить готовность к пуску!
-К пуску готовы!
-Всем покинуть первый отсек, задраить переборки. Обратный отсчёт пошёл!
-Есть обратный отсчёт!
Ровно в 12-15 по местному времени со своих направляющих сорвалась первая ракета. Собравшиеся на мостике офицеры, как зачарованные провожали взглядом стремительно уносящееся вверх детище Вернера фон Брауна. Минутой спустя вслед за первой ракетой в небо пошла вторая. Створки первого отсека начали постепенно смыкаться. Из оцепенения офицеров вывела новая команда:
-Экипажу приготовится к погружению!
-Так! Быстро, быстро! Все по своим местам! - стряхнув наваждение от ранее никогда не виданного зрелища, отдал приказ фон Бюргдорф.
Когда все офицеры вновь собрались на центральном посту, Велле отдал по громкой связи своё последнее распоряжение:
-Экипажу лодки за смелость и мужество, проявленные при выполнении особо секретного задания, от лица фюрера и рейхсфюрера СС объявляю благодарность. Командование кораблём передаю в руки капитана Бюргдорфа.
-Хайль Гитлер! - донёсся рёв из отсеков.
-Ну вот - отключив громкую связь, устало произнёс Велле. - Если всё прошло как надо, то можете уже обмывать следующее звание, господа. Впрочем, на вашем месте, капитан, я бы валил отсюда как можно быстрее и дальше, пока нас не засекли их «Каталины».
-Наша лодка ходит со шнорхелем, так что у нас и под водой скорость будет не менее 15 узлов.
-Предлагаю уходить на юг. Янки меньше всего ожидают, что мы пойдём к Кубе. Они же наверняка сейчас поднимут авиацию и будут искать нас либо на севере, у Ньюфауленда, либо на западе.
-Хорошее решение. Так и сделаем.
******
Эрик Хоффманн не спеша выдвинулся из запасного выхода «Эмпайр Стейт Билдинг» и праздной походкой никуда не спешащего человека, медленно направился к старенькому «Форду», который ещё десять минут назад принадлежал управляющему зданием Марио Джакензи.
-Ну что? - поинтересовался Юрген Кранц.
-Нормально. Поначалу старый пень очень сильно удивился, увидев меня на пороге своего офиса и чувствовалось, что он не очень был доволен моим появлением.
-Помнится, первый раз он был гораздо радушнее!
-Ну так ещё бы! Тысячедолларовая банкнота любого сделает счастливым! Так ты прикинь - этот стервец всё же вёл письменный учёт всех своих незаконных клиентов! И напротив нас чётко написал-таки - «не ирландцы» и добавил - «немцы» с огромным вопросительным знаком. Посмотри - Эрик протянул гроссбух своему уже сидевшему за рулём напарнику.
-Сволочь итальянская. Не зря фюрер им не доверял. Ты представляешь, если бы эта книга попала в руки полиции, или ФБР?!
-Да уж! Кстати, у нас теперь совершенно законные ключи и документы на машину. Можно больше не пользоваться отмычками.
-Этот подонок, небось, ещё и заломил несусветную цену за свою рухлядь?
-Пытался, но я его даже и не спрашивал. Девятимиллиметровая пуля в голове синьора Джакензи теперь надёжно отрежет к нам ниточку для любого легавого, как бы крут он не был. Заодно я у него и наличными разжился. Дон Марио держал чёрную кассу под рукой, прямо на рабочем месте. Порывшись в столе, я нашёл у него полторы тысячи долларов, а потом выгреб у него из карманов и ключ от сейфа.
-Ух ты!
-Из сейфа я вытряхнул двадцать тысяч - с этими словами Эрик продемонстрировал напарнику две пачки стодолларовых банкнот.
-Отлично! Мы теперь богачи! Правда, по американским меркам мы уже заработали себе на два электрических стула как минимум.
-Да что ты говоришь?!
-Конечно! Шпионаж - раз. Подготовка к диверсии - два. Умышленное убийство - три. Кража со взломом - четыре.
-Вообще-то ты ещё забыл про нелегальное проникновение в страну с заведомо подложными документами, плюс - незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия.
-Смертельно боюсь! Как ты думаешь - может всё-таки добровольно сдаться? Вдруг нас не казнят, а всего лишь дадут два пожизненных срока? - немцы синхронно расхохотались.
-Ладно, поехали.
Однако, едва чёрный «форд» проехал по улице несколько метров, как откуда-то сверху донёсся странный свист и в следующую секунду в «Эмпайр Стейт Билдинг» что-то влетело. Мгновением позже прогремел страшной силы взрыв и огромное здание, покачнувшись, начало сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее разваливаться.
-Что это за... - изумлённо проговорил Юрген.
-Газу! Газу! - заорал Эрик и в ту же секунду оцепеневший Юрген вздрогнул и вдавил педаль акселератора в пол. Машина понеслась по улице, виляя между стоявшими и неспешно ехавшими «паккардами», «кадиллаками», «плимутами», «олдсмобилями» и «линкольнами».
-Вот это да - только и произнёс Кранц, когда их автомобиль выскочил с Пятой Авеню на Западную 32-ю стрит, а огромное серое облако пыли, дыма, цемента и мелких обломков, казалось бы неумолимо настигающее беглецов, всё-таки отстало и осталось позади.
-Что я говорил!? А?! Что я говорил?! Эти говнюки из Абвера хотели нас списать?! Хрен вам! Мы живы и с кучей денег - орал Хоффманн и показывал кому- то неприличный жест. - Ну что, Юрген? Они думали, что мы пунктуальные дурачки, а я всё-таки просчитал их и теперь мы через месяц будем сидеть в Акапулько на самой лучшей вилле с самыми лучшими девочками!
-Есть один минус, Эрик. Мы не сможем теперь вернуться домой. Ни под своими именами, ни с этими ирландскими паспортами.
-Да и чёрт с ним! К чёрту войну! К чёрту Германию и Абвер! Формально нас нет и искать никто не будет. Да мы и не торопимся. Или ты ещё хочешь повоевать?
-Вот ещё! Хочу мира, хочу собственный дом. Ты прав.
*******
Кортеж вице-президента США ехал по Уолл-стрит по направлению к знаменитой Нью-Йоркской бирже.
Холодный ветер нёс вдоль улиц грязные бумажки, пустые пакеты, старые газеты и пыль, которая местами уже скаталась в большие шары, теперь носившиеся наперегонки с немногочисленными автомобилями.
-Не ожидал я увидеть Нью-Йорк в столь неприглядном виде - мрачно процедил Трумэн, глядя в окно на пустынные улицы.
-Ну а что ты хотел увидеть, Гарри? - усмехнулся сидевший рядом Эдгар Гувер. - Мы же сами организовали всё это.
Внезапно где-то впереди, разрывая монотонную серую хмарь, нависшую над городом, что-то ярко сверкнуло, а несколько секунд спустя до сидевших в лимузине донёсся жутких грохот и взрывная волна ощутим качнула бронированный «паккард» вице-президента.
-О Боже мой! Что это?! - заорал изрядно запаниковавший Трумэн.
-Разворачивайся! - рявкнул водителю первым пришедший в себя шеф ФБР - Гони на Западную, а потом в Джерси! И полицейскую волну мне! Быстро!
Сидевший на переднем сиденье телохранитель мгновенно сориентировался и меньше чем через полминуты салон наполнился паническими сообщениями с мест:
-Есть попадание в Статую Свободы! Разрушено не менее половины монумента.
-Что говорит береговая охрана?
-Да ничего она не говорит! Они засунули язык в задницу.
-Свидетели видели ракету, которая попала в «Импайр Стейт Билдинг». Много жертв.
-В городе паника. Множество народа бежит в район вокзалов «Юнион Стейшн» и «Филадельфия».
-Пытаюсь связаться с ФБР. Сдаётся мне, что это диверсия нацистов.
-Приглуши - скомандовал директор ФБР. - Ну что, Гарри? Самое время начинать, а? Не так ли? - поинтересовался Гувер. - Самое большое - через час, все информационные агентства и радиостанции сообщат о ракетной атаке нацистов на Нью-Йорк. Котировки акций, уже основательно подорванные всеобщей забастовкой, окончательно полетят вниз, а в стране начнётся паника. Помимо простоты переворота в таких условиях и популярности «крутых мер», заодно можно неплохо и подзаработать. У тебя есть пара-тройка миллионов миллионов для скупки по дешёвке акций «Дженерал моторс», «Юнайтед стил» и «Боинг»? Сейчас мы их скупаем по пять центов, но уже через пару недель после того, как мы железной рукой наведём порядок в стране, всё вернётся на круги своя. Я бы не упускал такой шанс.
-Слушай! А ведь ты прав! Надо будет позвонить жене. Впрочем, сейчас надо поднимать войска.
-Этот идиот Рузвельт, кстати, здорово облегчил нам задачу, согласившись час назад на введение чрезвычайного положения в Вашингтоне и округе Колумбия.
-Отлично! Кто там у нас расквартирован? Если мне не изменяет память, то -я бронекавалерийская, которой командует наш старый друг, генерал-майор Уолтер Смит.
-Именно так - подтвердил Гувер.
-Тогда поднимаем её и даём команду на захват Белого дома.
-Согласен. Сейчас приедем в Нью-Джерси, я доберусь до ближайшего узла связи ФБР и передам твоё распоряжение. После этого, Гарри, ты въедешь в Белый дом не просто президентом, а человеком, остановившим Вторую Мировую войну.
Глава 18.
25 января 1945 года. Вашингтон. 16 часов 30 минут по местному времени.
Пойдя молниеносным рывком сквозь пылающие окраины Вашингтона, пачками расстреливая грабителей и мародёров, передовой танковый полк 1-й бронекавалерийской дивизии вместе с приданной пехотой, выскочил к Белому дому.
45-тонные М-26 «Генерал Першинг», только что поступившие на вооружение американской армии, играючи проломили в нескольких местах ограду и взрезая стальными гусеницами ярко-зелёные лужайки, встали бронированным кольцом вокруг главного дворца страны, лениво поводя длинноствольными 90-мм орудиями и время от времени постреливая из крупнокалиберных пулемётов по окнам президентского убежища.
За танками колыхались оливкового цвета густые цепи пехоты с винтовками наперевес.
-Солдаты! – обратился к военнослужащим командир дивизии с агитационного грузовика, стоявшего на Пенсильвания-авеню. Голос генерал-майора, усиленный множеством динамиков, без труда разносился как минимум на пару миль вокруг. – Перед вами гордость нашей страны и нашего народа – резиденция Президента Соединённых штатов Америки. Но стараниями клики пораженцев этот дворец из нашей гордости превратился в гнездо измены и предательства, из которого ведётся планомерная подготовка к сдаче нашей страны красным. Предатели американского народа думали, что им удастся их гнусный план и что они вручат ключи от нашей страны большевистским комиссарам, но Иуды просчитались! Сегодня мы, своей мозолистой солдатской рукой схватим негодяев за горло и заставим их ответить за всё! За потакание безбожным Советам, за помощь нашим бывшим угнетателям из Англии, которые до сих пор лелеют планы возврата нашей свободной страны под владычество британской короны и, наконец, за гибель наших товарищей по оружию на полях Европы во имя интересов дельцов лондонского Сити под фальшивым знаменем «борьбы с фашизмом» - последние слова генерала потонули в возмущённом рёве солдат, многие из которых уже получили извещения о гибели и пропаже без вести своих старших братьев, родственников, друзей и школьных товарищей. – Завершение войны в ваших руках! Вперёд, мои солдаты! – и огромная солдатская масса устремилась к Белому дому. Из окон резиденции в ответ загремели пистолетные и винтовочные выстрелы президентской охраны, однако даже великолепно натасканные профессионалы ничего не могли сделать против численно превосходящего армейского пехотного подразделения, наступающего при поддержке танков. Два девяностомиллиметровых снаряда, влетевшие в окна, с грохотом разорвались внутри, вынося окна, двери, срывая люстры и рассекая сотнями осколков мебель, зеркала и обороняющихся. В следующую секунду в задымлённые и кисло пахнувшие сгоревшей взрывчаткой коридоры президентского дворца ворвались сотни солдат с самозарядными «гарандами» наперевес. Камуфляжная масса бурным потоком пронеслась по закоулкам и играючи вынесла двери Овального кабинета.
Ворвавшиеся солдаты впервые так близко увидели перед собой президента, которого до этого они знали только по фотографиям в газетах, да выпусках кинохроники.
-Господин президент! Вы арестованы по обвинению в антиамериканской деятельности – выступил вперёд рослый капитан с пистолетом «Браунинг М-35» в руке.
-Вот оно как? – криво усмехнулся Рузвельт – А знаете что, джентльмены? Не пошли бы все со своим балаганом к чёртовой матери! – в этот миг, непонятно откуда в правой руке тридцать второго президента США возник огромный «Кольт М 1911А1» и, не колеблясь ни секунды, Франклин Делано Рузвельт выстрелил себе в голову…
******
… Стремительной походкой, по коридорам с разбитыми окнами и стенами, испещрёнными попаданиями сотен пуль и осколков, мимо замолкавших солдат и почтительно отдающих честь офицеров, в Овальный кабинет вошёл только что примчавшийся из Нью-Йорка вице-президент Гарри Трумэн.
-Ну что, Гарри – приветствовал Трумэна Даллес. – Вот ты и президент. Осталось только принести присягу. Конституция и Библия уже здесь. Священник тоже ждёт.
-Эй, солдаты! – крикнул Гувер – Вам выпадает редчайший шанс – присутствовать на церемонии инаугурации нового президента Соединённых штатов. Президента, которого таковым сделали вы. Стройся!
Офицеры собрали солдат в парадный строй и когда в Овальный кабинет вошёл протестантский священник, воцарилась мёртвая тишина.
Положив правую руку на Конституцию США, а рядом с ней Библию, торжественным голосом вице-президент произнёс уже давным-давно заученную наизусть Присягу:
-Я, Гарри Эс Трумэн торжественно клянусь, что я буду поддерживать и защищать Конституцию Соединённых штатов от всех врагов – внешних и внутренних; что я буду хранить к ней истинную верность; что я, принимаю это обстоятельство свободно, без какой-либо внутренней оговорки, или с целью от него уклониться; и что я буду добросовестно исполнять свои обязанности в той должности, в которую я ныне вступаю.
Да поможет мне Бог!
-Аминь! – произнёс священник.
-Благодарю, господа, - произнёс растроганный Трумэн – но прошу простить меня. Сейчас я приступлю к государственным делам, поэтому я попрошу солдат и офицеров покинуть Овальный кабинет…
*****
-Дайте мне Берлин – попросил Трумэн телефонистку.
-Берлин? – изумились на том конце провода.
-Да, мэм, Берлин.
-Но у нас нет с ним прямой связи с декабря сорок первого. Я могу соединить вас, сэр, со Стокгольмом и через них с Берлином, но придётся подождать.
-Я уже никуда не спешу и могу ждать хоть час – спокойно сказал только что назначенный президент США и включив громкую связь, спокойно откинулся на спинку кресла, стараясь не глядеть на кроваво-серое пятно, расплывшееся на западной стене Овального кабинета. Сидевшие за столами заговорщики напряжённо вслушивались в шорохи и щелчки, доносившиеся из громкоговорителя.
Внезапно раздался громкий гудок и секунду спустя снявший трубку милый женский голос произнёс:
-Центральная телефонная станция Берлина. Слушаю вас.
-Девушка! Вы понимаете по-английски? – поинтересовался президент.
-Да, конечно. А кто звонит?
-Президент Соединённых штатов Америки.
-Как мило! А я тогда Белоснежка.
-Девушка! Не вздумайте отключаться! – рявкнул Трумэн – Это не шутка! Можете запросить Стокгольм и узнать, откуда идёт звонок.
Собравшиеся в Овальном кабинете услышали приглушённые голоса, топот ног, звуки отодвигаемых стульев и хлопанье дверей.
-Представляю, какой там сейчас переполох. Всё-таки не каждый день им звонят президенты по открытой линии – усмехнулся Гувер.
В следующую секунду в кабинете президента раздался строгий мужской голос на безупречном английском, сделавшим бы честь даже члену британского парламента:
-Начальник Центральной телефонной станции Берлина полковник Герберт фон Грайве. Мы проверили ваш звонок и наши стокгольмские коллеги подтвердили, что вызов идёт из США, из города Вашингтон. С кем имею честь и что вам угодно, господа?
-С вами, полковник, говорит Президент Соединенных штатов Америки и я хочу, что бы вы, или ваши люди, соединили меня с Рейхсканцелярией.
-Ваш голос не похож на голос Рузвельта. Кто может подтвердить ваши полномочия?
-Хм! Господин фон Грайве! Честно говоря, у вас не тот ранг, что бы вы могли требовать у меня подтверждения моих полномочий, но ввиду чрезвычайной исторической важности момента, я, так уж и быть, раскрою вам некоторые тайны. Итак, Франклин Делано Рузвельт чуть менее часа назад был отстранён от власти за свою изменническую деятельность. Впав в депрессию, он, к сожалению, погиб в результате э-э-э, скажем так - неосторожного обращения с оружием. Пятнадцать минут назад, мною, вице-президентом США Гарри Эс Трумэном была принесена Президентская Присяга и с этого момента я получил всю полноту власти в Соединённых штатах Америки. Мои полномочия уже завтра будут подтверждены в экстренных сообщениях газет «The New York times», «The Wall street journal» и «Chicago tribune». Надеюсь, вы считаете достаточно авторитетными эти издания? Кроме того, в 20-00 по Нью-Йоркскому времени я выступлю перед нацией в экстренном радиообращении. Насколько мне известно, в Берлине это будет 2 часа ночи. Если не лень, то можете послушать, тем более, что ждать, в принципе, не так уж и долго осталось. Пока же вам придётся поверить мне на слово. Ну, так вы соедините меня с Рейхсканцелярией? Кстати, полковник! У вас выпал великолепный шанс вписать себя в историю. Я предлагаю вам быть моим переводчиком, если в Рейхсканцелярии не окажется того, кто профессионально владеет английским. Вы согласны?
-Хорошо, соединяю – в трубке раздался щелчок, прошло несколько секунд, последовал гудок и усталый мужской голос произнёс:
-Рейхсляйтер Борман!
-Здравствуйте, Мартин! С вами говорит новый президент США Гарри Трумэн. Мне хотелось бы услышать вашего фюрера. – Трумэн дождался, когда фон Грайве переведёт его слова на немецкий и затем продолжил – Рузвельт отстранён от должности и в настоящий момент вся полнота власти лежит на мне.
-Что это ещё за шутка7!
-Вы считаете, Мартин, что с такими вещами шутят?! Господин Борман! Нам прекрасно известно, что Адольф Гитлер сейчас находится в Рейхсканцелярии и нам так же прекрасно известно, что через шведское посольство вы каждый день получаете свежие выпуски «The New York times», и «The Washington post». Мои полномочия будут подтверждены в экстренных выпусках этих газет, оригиналы которых вы получите завтра вечером. Я предлагаю посадить самолёт «Дуглас» со свежими выпусками этих газет завтра в 21-00 по берлинскому времени на аэродроме Темпельхофф. Кроме того, я в 2-00 по берлинскому времени я буду выступать по радио с обращением к нации. Вам напомнить частоты «NBC» и «Голоса Америки»?
-Хорошо, я верю вам, господин Трумэн. Фюрер проводит совещание в соседнем зале, поэтому надо немного подождать, пока я позову его.
-Давайте, Мартин. Мы не торопимся.
…Когда в динамике раздался чуть хрипловатый голос германского вождя, так знакомый миллионам людей по десяткам выпусков кинохроники и сотням радиопередач, Трумэн вздрогнул и внутренне подобрался:
-Господин рейхсканцлер! – медленно начала президент, давая возможность полковнику фон Грайве тщательно переводить каждое слово – Я рад сообщить вам, что изменник предатель интересов американского народа Франклин Делано Рузвельт, нами, истинными патриотами Америки, сегодня, в 17 часов 22 минуты был отстранён от власти. Согласно Конституции США, в 17 часов 45 минут я принял Присягу Президента, тем самым вступив в должность. Говоря от имени американского народа, американского Конгресса и американского правительства, я бы хотел обсудить с вами, господин Гитлер, условия мирного договора между Соединёнными штатами и Германской империей, с тем, что бы раз и навсегда прекратить бессмысленное кровопролитие между нашими народами, связанными между собой не только духом изобретательства, здорового соперничества и стремлением к совершенствованию всех общественных институтов, но и многочисленными родственными узами…
Расшифровка примечаний и сносок.
1. «Светлячок» - так назывались танки М-4 «Генерал Шерман», оснащённые длинноствольной 76 мм пушкой, способной пробивать специально разработанными для неё подкалиберными снарядами лобовую броню немецких танков «Тигр» и «Пантера» с расстояния до 1000 метров.
2. Полигон Графенвер – знаменитый танковый полигон Германии, на котором проходили тренировки лучших танкистов Третьего Рейха.
3. Лорд Хау-Хау - Уильям Брук Джойс (англ. William Joyce; 24 апреля 1906, Бруклин, Нью-Йорк — 3 января 1946, Лондон) — нацистский пропагандист, ведущий англоязычных передач германского радио, прозванный в Британии «лорд Гав-Гав» (Lord Haw-haw)[1], прозвище, которое он унаследовал, когда приобрёл популярность, от прежнего радиоведущего Вольфа Митлера. Родился в семье смешанного происхождения (отец — католик-ирландец, мать — англичанка-протестантка). Вскоре семья переехала в Англию. Окончил Лондонский университет. Джойс был ярым сторонником юнионизма (нахождения Ирландии в составе Великобритании) и ещё в детстве был информатором британцев о деятельности ИРА.В 1923 году вступил в небольшую антикоммунистическую группу. В 1924 году на заседании Консервативной партии был атакован неизвестными, разрезавшими ему щеку. В 1932 году вступил в Британский союз фашистов (British Union of Fascists) под предводительством О. Мосли. Занимался вопросами пропаганды.В 1937 году разошёлся с Мосли, вышел из БФС и вместе с депутатом парламента Дж. Беккетом основал Национал-социалистическую лигу (National Socialist League), которая проповедовала антиеврейские и антикапиталистические идеи.В конце августа 1939 года, будучи предупреждённым о возможном аресте, вместе с женой бежал в Германию. В 1940 году принял германское гражданство (до этого был гражданином США), стал ведущим англоязычной передачи на немецком радио «Говорит Германия» (Germany Calling). Передачи Джойса за его саркастические шутки пользовались определенной популярностью среди британцев, хотя их содержание не вызывало доверия.В 1945 г. схвачен британскими войсками. Казнён (повешен) британскими властями за измену в нарушение действовавших юридических норм, поскольку не был подданным Великобритании. Казнь провёл знаменитый британский палач — Альберт Пирпойнт в тюрьме Уандсворт.
4. Сдача форта Аламо – эпизод в военной истории США, произошедший в 1836 году, во время Техасской революции (в те годы Техас входил в состав Мексики). С тех пор словосочетание «сдача форта Аламо» стало означать желание вышестоящего военного и правительственного руководства любой ценой обвинить нижестоящих командиров с целью добиться их понижения или снятия с должности.
Конец. 19 августа 2011 года.
Отредактировано 16.10. 2016 года.
Восстановление величия. Часть III
© Copyright: Полковник Дитрих, 2016
Свидетельство о публикации №216101600980
Свидетельство о публикации №216101600980
Рецензии