Куклы. Он просто хотел поиграть

18+

   Голубым лазурным утром почтенное семейство выгрузилось из старой машинки и под сочувственные крики птиц прошествовало к своему новому дому. Семья состояла из трех человек: безумного коллекционера кукол и латентной барбифилки Ларисы, ее мужа, вынужденного (не без применения домашнего насилия) бросить офисную работу  ради новой идеи супруги — создать дом-музей кукол в богом забытой провинции, и их не очень счастливой от всего происходящего дочери. В шестнадцать лет променять рок-тусовку крупного города, вокальные эксперименты в подающей надежды группе, концерты и флирт без обязательств на коров, кур, деревенское быдло и маминых долбаных кукол, было, мягко говоря, необычно.
   Друзья восприняли отъезд прохладно.
   «Не переживай, Интернет сейчас есть даже в деревенских туалетах-будках с окошечками в форме сердечек,» - говорили они.
   «Ты можешь снять много материала для новых клипов,» — пытались отвлечь они.
   «По осени пойдут грибы, а у тебя там лес, природа,» — обещали вкусную жизнь они.
   И что в итоге? Одна «палка» на телефоне. Страницы не грузятся. Нужно разбирать вещи. Краем уха она услышала, что мамаша планирует купить «двух веселых коз, чтобы пить их молочко», и, может быть, «подумать над покупочкой пони». Пони, так растак! Кто за ней будет убирать, она уже догадывалась...   
   Мало того, что они продали квартиру в мегаполисе, и теперь, если к родителям вернется способность трезво мыслить, они смогут отсюда деться все вместе только в однушку родственников на окраине, если те их пустят, конечно. Чтобы оплатить переезд, сносный ремонт и очередную «дочку» из коллекции, которая, по задумке мамы, должна была привлекать в их дом коллекционеров из других городов и весей, им пришлось даже поменять добротный «Мерс» на… Наташа бросила тоскливый взгляд на красное нечто, не смогла определить его марку и махнула рукой. На вот это ведро с болтами. Несколько машин с игрушками под нескончаемые вопли «Осторожнее с дочками, здесь одна стоит, как вы все, вместе взятые, идиоты!» разгрузили люди с трясущимися руками. Причем до общения с маменькой они были вполне нормальными.    
   Под конец, одежда и вещи Натали, запиханные, как попало, в клетчатые сумки «а-ля челночник», и старые коробки оказались во дворе. Там же, где выгрузили немногочисленный скарб ее многострадального папаши-интеллектуала-гаджетомана. Помните мальчика, который продал свои органы за "Айфон"? Так вот, данный субъект по имени Александр, приходившийся Нате родным отцом, сделал бы то же самое, если бы в родной фирме ему не платили довольно сносную зарплату. Впрочем, развращающего действия капитала Наташа на себе никогда не ощущала. Почти все деньги уходили на кукол, их одежки, витрины из красного дерева и плату за редкие выставки. Также мамаша обожала спонсировать неких неизвестных, но очень талантливых наркоманов и алкоголиков, которые, по совместительству, виртуозно изготавливали обувь для кукол или шили чехольчики для "Айпадов" Барби. В общем, в их городе мама Лариса слыла покровительницей муз и богемной дамой. Особенно по спонсорской помощи обездоленным художникам побила все рекорды домашняя выставка кукол. Что уж говорить о столовом серебре — утром Ната даже не нашла свои тапки.
Однако описанный инцидент произошел каких-то пару лет назад, когда психика девочки и ее отца уже достаточно научилась приспосабливаться к соседству с бездушными «Барби», «Синди» и «Первым в истории пупсом с открывающимися глазами».
   Были и совсем странные моменты. Когда десятилетняя Ната застала маму купающейся вместе с только что купленной очередной куклой ценой в половину стоимости их квартиры, то почему-то почувствовала себя осиротевшей.
Выглядело это так: Лариса с жемчужной подвеской на шее со старомодной укладкой (в образе «а-ля участница группы АББА и героиня сериала «Даллас» одновременно»), в восседала в ванне облаках белоснежной густой пены под классическую музыку. Рядом с ней на табурете из ценных пород дерева стояла игрушечная ванна, в которой купалась очередная Хильда Элози, вся одежда и аксессуары которой аккуратно разложены по размеру и цвету. Мама с трепетом брала с табурета игрушечную расческу и водила по волосам Хильды… Счастье и покой отражались на лице обеих. Тут Лариса наконец-то заметила дочь. «Дверь закрой с  той стороны!» — сухо сказала она.
   Натали, хоть и была еще ребенком, но в этот момент остро осознала, что в их доме что-то не так. После прихода из школы она уже час болталась голодная, ее вещи не были стираны несколько недель, и сегодня одноклассники над ней смеялись из-за небрежного вида. А королева Лариса, отсидев в поликлинике смену в несколько часов, изволила принимать ванну! Заглянув в холодильник и не найдя там ничего, Ната приобрела явственное предчувствие, что у одной из маминых куколок скоро появится дырочка на руке. Так оно и вышло. Зажигалку найти было нетрудно, зато мама, спустя неделю обнаружившая «ужасный производственный брак» потом три часа орала по телефону, как сумасшедшая. Одним поставщиком игрушек у нее стало меньше. 
   Апеллируя к событиям недавнего прошлого, Натали совсем не удивилась, что заметив собирающийся дождь, мама истошно завопила: «Дочек, заносите дочек!», несмотря на то, что посреди двора продолжали спокойно лежать техника и личные вещи ее домочадцев.
   Еду также пришлось готовить им с папой, Лариса была занята – показывала «дочкам» дом.

   ***

   Дом Наташе не нравился. Не потому, что он был воплотившейся мечтой ее матери. Мечтой, в которой для семьи оставалось не так уж много места. Сейчас снаружи пел дождь, ударяясь о не слишком надежную на вид крышу, и откуда-то снизу потянуло сыростью.
   У Наты была довольно просторная комната, но почему-то она девушку совсем не радовала. Надо сказать, помещение со скошенным потолком и отличным видом было просто-таки шикарным и очень вместительным. При желании, в нем можно было бы провести небольшую готик-пати. Однако о слэме не могло бы идти и речи. Интересно, почему мать не забрала себе эту спальню? Движимая мыслью о том, что остальные комнаты, вероятно еще лучше (дом родители осматривали и приводили в божеский вид без нее), девушка отправилась на небольшую экскурсию. Перед тем, как выйди за дверь, она краем глаза увидела через покрытое влажными потеками окно фигуру подростка, бродившего возле их забора. Пожав плечами, Ната пошла искать мать.
   Лариса обнаружилась в еще более просторном, но гораздо более темном помещении. Драматичные бархатные шторы цвета фуксии должны были защищать комнату от проникновения дневного света. Не все куколки, стоившие состояние, хорошо переносили солнечные лучи.
   Там же нашелся и отец. Похоже, у родителей было настроение пошалить. Они откупорили бутылочку неплохого шампанского, на которое у них магическим образом вдруг нашлись деньги, и обнимались, стоя среди коробок с многочисленными «дочками».
   Ната не стала мешать предкам, хотя, наверное, надо было. А то еще родится у них ребеночек посреди этой деревни в антисанитарных условиях. Будет с куклами играть. А Натали придется за ним или за ней присматривать.
   Узнав, что мать семейства располагается также в не очень плохом помещении, девушка пошла гулять по дому. Однако на втором этаже больше ничего интересного не было. Следующая дверь вела в кабинет, половину которого занимал ужасный громоздкий шкаф, у маленького окна приткнулся письменный стол, на котором уже был водружен ноутбук. Отец вовсе не собирался бить баклуши и на старости лет пополнить ряды местных маргиналов. В его компании ему милостиво разрешили работать удаленно и лишь иногда наведываться в офис. Ната не собиралась упускать такой шанс и рассчитывала, хоть в багажнике, но выбираться в город вместе с родителем.
   Покинув сутулое помещение, словно созданное для главы их семьи, Наталья подошла к довольно широкой и основательной деревянной лестнице. Она представила на секунду, как все ее неформальные дружки собрались внизу, они устроили в доме вечеринку, и все парни глазеют, как она в черном кожаном корсете и длинной шифоновой юбке медленно спускается по ступеням. На губах у нее алая помада, в руках — бокал чего-нибудь красного, и она говорит томным голосом, как вампирши в фильмах: «Добро пожаловать в мой дом!» Она так погрузилась в свои грезы, что сверкнувшая за окном яркая вспышка молнии и сильный удар грома заставили ее вздрогнуть. Она поспешила спуститься в просторный холл, плавно перетекавший в добротную кухню с русской печью и огромными железными столами. Такие же, должно быть, стояли на кухнях ресторанов или столовых. Вероятно, хозяева дома любили готовить.
   За окном кухни снова мелькнул мальчик. Ната брезгливо поежилась — она не собиралась общаться с местными, а намеревалась при первой же возможности уехать в город или притащить сюда свою тусовку. Тем более, что у нескольких знакомых уже были свои машины.
   Девушка решила прогнать нежданного гостя и вышла во двор. Украшавшие ее ноги резиновые тапки моментально предательски впустили в себя ледяные струи дождя. Однако мокла она зря — в зоне видимости вокруг дома никого не оказалось. Зато она разглядела на участке какое-то подобие огорода и даже одинокий куст (возможно, какое-то растение со съедобными плодами), торчавший из чернозема. Она мысленно представила себе еще пару кур, корову, чинно бродившую по двору, и мать с косынкой на голове и куклой–колхозницей подмышкой, и ее передернуло. Что-то она сегодня слишком много думает.
   Вернувшись под родную крышку, Ната продолжила обход. Одна дверь на первом этаже вела в помещение с земляным полом, в центре которого располагалась деревянная крышка. Вероятно, это был погреб для заготовок. Сразу из него можно было попасть на задний двор, украшенный чем-то вроде беседки из белого пористого материала, увенчанной странной на вид крышей. Беседка, или подобие летней кухни, контрастировала с окружающим пространством, словно представлявшим собой картинку из книжки про жизнь русских пейзан. И, если проводить аналогию с картинкой, то беседка в этом случае выглядела, будто нарисованная штрихом, причем, рукой неумелого школьника.
   Насмотревшись на задний двор, девушка вспомнила о наличии еще одной двери, довольно массивной, снаружи «украшенной» мощными дужками для навесного замка. Решив, что это амбар, Натали заглянула в помещение. Но комната представляла из себя какое-то подобие детской, а вовсе не кладовую, которую было бы более полезным  обустроить именно рядом с кухней. Реечные желтоватые стены, легкий полумрак. Окно оказалось заложено кирпичами почти до потолка, и в унылой полоске света кружились всего две пылинки. Зато толстые слои этой самой пыли в избытке лежали на кровати с массивными столбиками, украшавшими спинку, на увесистых тюках и свертках, похоже, что с одеждой, и, самое главное – на сбившихся в кучку довольно уродливых куклах и парочке медведей. Игрушки были в рост ребенка-школьника.

   ***

   — Что за гадость! Что за прелесть! Блохастый «миша», хорошая «дочка»!
   У Натали давно закрадывались подозрения касаемо дружбы ее матери с бутылкой, из-за чего женщина и могла так странно себя всегда вести. А сейчас, слушая бессвязное бормотание Ларисы, Ната только еще раз вспомнила про свою версию. 
   — Я покажу «дочек» эксперту. Придется, конечно, вызвать его из города, однако… - томный взгляд голубых глаз. — Это того будет стоить.
  Лариса почти утвердительно закончила предложение и посмотрела на супруга. Тот свои не менее томные глаза закатил к потолку, с презрением глянул на медведя, в котором могли жить какие угодно насекомые или небольшая мышь, и, пролепетав нечто насчет того, что «еще не все допили», самоликвидировался путем поднятия по лестнице и растворении в пространстве второго этажа.
   — Давайте слазаем еще и в подпол! — предложила Ната.
   Она была очень горда собой и надеялась, что нашла что-то ценное. Если игрушки чего-то стоят, и они не понравились матери, то та найдет способ выбить деньги за кукол и мишек из коллекционеров, с которыми близко общалась.
   — Думаешь, там еще куча «дочек»? — оживилась женщина.
   Она рванулась к помещению с земляным полом и потянула на себя деревянную крышку, которая легко поддалась. Радостная мать достала из кармана сотовый, наклонилась над отверстием и попыталась осветить мерцанием экрана своего гаджета подпол. Через минуту она уже спрятала мобильник и брезгливо отряхивала руки.
   — Там пусто, только таракан повесился. Находок больше не будет. Иди-ка лучше залей нам растворимую лапшу, — сказала она Натали чуть разочарованно.
   А что она хотела? Чтобы девушка, словно ученый кабанчик трюфели, находила для нее ценных кукол по всему дому? Невозможно найти что-то там, где этого нет. С такими мыслями Наташа пошла готовить вредную лапшичку для всей семьи.

   ***

   На следующее утро Ларису, оценивавшую прелести местного туалета, находящегося практически в холодном подполе, а, по факту, в соседнем с кухней помещении, что было не очень эстетично, посетило озарение — незачем ребенку, да и двум взрослым питаться «бич-пакетами». Она выделила энную сумму и отправила дочь в магазин. Вероятно, ожидалось, что Наталья купит у этих простаков бидон цельного деревенского молока и ведро творога, и все это на сто рублей. Однако в магазине были только замылившие глаз еще в городе фирменные пачки и бутылки, причем стоили они так прилично, что только на литр молока и пару дешевых булочек принесенных средств и хватило.
   Ната побрела домой, размахивая пакетом с продуктами. По дороге ей попалась пара старушек. Они с пристрастием расспросили, кто она и откуда, при этом то ли с подозрением, то ли с голодом во взгляде рассматривая ее не слишком объемный пакет с покупками. Идентифицировав нового жителя, бабульки почему-то в конце разговора пожелали ей и ее семье как можно быстрее выезжать из только что купленного дома, ссылаясь на дурную репутацию бывших хозяев и на то, что «место там нехорошее».
     Мысленно покрутив пальцем у виска, Ната поспешила ретироваться, однако уже у дома поняла, что место и впрямь никуда не годится — все завалено ненавистными игрушками, а интернет работает через раз.
   Однако заснуть после таких слов было нелегко. Во-первых, родители в глуши да на нивах фри-ланса почему-то стали теснее общаться (это еще можно было стерпеть) и скреплять это общение алкоголием (это уже было хуже), а  после алкоголия кто-нибудь из них всегда решал, что он — великий певец (и вот это было уже невыносимо). «Не слышны в саду даже шорохи, пострелял всех воров сторож Дорохов»! — горланил папочка текст из газеты столетней давности. Мамочка заливисто гоготала. Наталья закрывала уши подушкой, и думала, что, пожалуй, еще чуть-чуть, и заведут они полный двор скота, и начнут орать все хором. 
   Родители уже заткнулись, и Ната только тогда смогла задремать, но негромкие шаги под окном разбудили ее. Девушка пользовалась теплотой ночи, чтобы спать с открытым окном и хотя бы в чистом местном воздухе находить плюсы. Когда шаги раздались вновь, Натали разозлилась и вскочила с кровати. Пугаться было чего — полный дом коллекционных кукол. Вопросы со средствами охраны родители пока не решили, не было ни решеток, ни плохонькой сигнализации даже типа «ревун».
   Девушка выглянула в окно и увидела только черную тень, скользнувшую вблизи дома. Потом на секунду ей показалось, что внизу лязгнула дверь. Однако через секунду все стихло, и ночь снова притворилась мирной и безмятежной, даже луна заискивающе появилась из-за облаков и обласкала девушку бледным светом. Спи, мол, засыпай… Не придет к тебе бабай.
   Девушка почувствовала, как футболка на спине стала мокрой. Она напряженно прислушивалась пять минут, десять, но ничего не происходило. Ната даже набралась смелости и вышла в коридор. Со стороны маминой комнаты раздавался громкий папин храп. Бинго! Однако, увеселения родителей увеселениями, но и о реальной жизни подумать нужно. Наталья давно приметила топор, валявшийся без дела на втором этаже. Сейчас она совершенно обоснованно забрала артефакт в свою комнату и положила под кровать на таком расстоянии, чтобы суметь моментально дотянуться до него.

   ***

   Утро било ярким светом в голову невыспавшейся ученицы. Под глазами Наты залегли тени. Когда перед девушкой появилась тарелка с кособокими блинами, к горлу подступила тошнота.
   — Пап! А как ты смотришь на то, чтобы одиннадцатый класс я закончила в городе? Я буду к вам приезжать так часто, как смогу. А здесь я вряд ли нормально подготовлюсь к экзаменам, — вытащила Ната из рукава свой единственный козырь.
   — Это невозможно, теперь твой дом здесь. И неподалеку какая-никакая, но школа. А учиться после нее можно поступить и заочно.
   «Черта с два, исполнится мне восемнадцать, и вы меня больше не увидите!» — подумала девушка, внимательно изучая какао в кружке.
   — Но папа, я боюсь вообще никуда не поступить. И давай мы уже съездим в город. Может быть, как-то получится решить вопрос, чтобы я училась дома, а пару раз или даже раз в неделю приезжала в школу?
   — Это тебе частный пансионат, что ли? — удивился отец.
   С утра он был небрит и посасывал пивко. Абсолютный нонсенс для его прежней жизни .   
   — Домашнее, так домашнее. Дадут кучу учебников, и приедешь уже на экзамены.
   — Давай сначала до школы доберемся, а там посмотрим, что они предложат. Тебе когда на работу ехать отчитываться?
   — Знаешь, детка, я решил уйти с той работы. Она мне порядком надоела. Ларисочка уже познакомилась с женой местного главы. Та когда-то в институте тоже увлекалась куклами. Они уже подружились. 
   Ната скривилась. В полку сумасшедших коллекционеров ожидалось прибавление.
   — Так вот, муж этой дамы сейчас ищет программиста. Конечно, работа не совсем по моему профилю, и платят немного. Но, если я продам машину, мы как-нибудь выкрутимся. А потом мы с Ларисочкой надеемся, что сюда потекут рекой коллекционеры и их денежки. Сама понимаешь, нам будет нужна твоя помощь здесь.
   «Ларисочка», «брошу работу и останусь здесь программистом» — Ната готова была поклясться, что отца эта затея с переездом радовала еще меньше, чем ее. Но. Одна ночь с матерью и оп-па — он пляшет под ее дудку и сам готов помогать дудеть в нее. Ведьма она, что ли?
   Вот уже и за нее саму решили: ее образование теперь — дрянная школа в провинции. Девушка краем глаза видела старшеклассников, которые возле нее тусовались. Надо отметить, что в ее родном городе, те, кто с ножичком мелочь у ребятни отжимали, и то выглядели краше. Про местных жительниц возраста Натали и сказать было нечего. Любая из них удавилась бы за кусочек ее прежней жизни — хороших друзей, комфортную квартиру, досуг в большом городе… В компании местной молодежи веселились девушки и в положении, некоторые стояли с пивасиком в руках. И, если Нату не подвело зрение, это были одни и те же люди. А теперь она станет одной из них. А, никуда не поступив, навсегда будет обречена скакать вокруг матери и ее кукол.   
   Девушка поняла, что начинается ее «счастливая провинциальная жизнь», и что надо с этим что-то делать.

***

   Отправившись вместо своей родной школы (где она всех ненавидела и люто бунтовала, но сейчас это была школа ее мечты) в местное Муниципальное Образовательное Учреждение, она с тоской заглядывала в кабинеты с советскими партами и обшарпанными досками. Местная молодежь текла навстречу, создавая над собой густое облако мата. Впрочем, иногда просачивались наружу и цензурные слова, что–то вроде «жопа» и «трахаться». По крайней мере, если их употребляют повсеместно с экрана, эти слова нельзя считать неприличными.
   Отгородившись от гомона наушниками, Ната едва смогла дождаться отца. Он был почему-то счастлив. Выяснилось, что ехать никому никуда не придется. А радовался мужчина потому, что местная директриса, во-первых, являлась подружкой той вездесущей супруги местного главы, а, во-вторых, дама брала Натали к себе учиться с радостию и трепетом перед жительницей мегаполиса и обещала некие послабления.
   Когда Ната выходила из своей будущей бывшей альма-матер, у нее на глаза почему-то навернулись слезы.
   Еще и ночные шаги под окном не шли из головы. Мысль о пригретом под кроватью топоре, конечно, давала кое-какую уверенность, но все же девушке хотелось бы все выяснить. Родителям она пока ничего говорить не стала.
   Ближе к вечеру Наталья пошла в магазин и снова по дороге встретила вездесущих местных сплетниц пенсионного возраста. Она не стала побыстрее отвязываться от них, как в прошлый раз, а сама первая подошла и завела разговор. Сказала, что хочет поступить в местную школу. Спросила, учатся ли там у них внуки, и хорошие ли педагоги?
   Бабульки порассуждали о местной школе и директрисе-взяточнице, однако, закончили опять на прежней ноте, что неплохо бы Нате с семьей, дескать, собирать вещички и сматываться.
   Это было уже перебором. Так ничего и не узнав, девушка сходила за продуктами, приготовила ужин и всю ночь продежурила в обнимку с топориком.
   Утром ей предлагалось идти в школу. Учебный год еще не кончился, и местная школьная власть предложила ей прийти и «показать себя», намекая на поблажки при сдаче экзаменов, если уровень знаний не так плох. Собираясь на уроки, девушка мимоходом намекнула отцу, что неплохо было бы поторопиться с установкой железной двери и решеток, а также узнать, есть ли поблизости ЧОПы, готовые взять дом под охрану. На что был получен ответ, что в данной местности самый низкий уровень преступности, и что девочке ее возраста надо думать об экзаменах, а не о решетках.
   «Вот и поговорили!» — подытожила Ната.
   После уроков она наткнулась на стайку ее новых одноклассников и одноклассниц. Как оказалось, именно часть из них она видела недавно развлекающимися у школы.
   — Батя пьяный спит, не пойдет, - произнесла, подойдя к ним та самая девочка в положении, и все окружающие недовольно загалдели.
   Ната, делая вид, что она здесь случайно и просто шла за хлебушком, решила незаметно убраться куда подальше. О построении цивилизованных дружеских отношений не шло и речи, ей просто очень захотелось хотя бы пятую точку целой унести. Но новые однокласснички почему-то стали смотреть на нее и перешептываться, после чего самым наглым из них был озвучен вердикт: новенькую в местном магазине никто не знает, и, если ее состарить на год-другой, то пиво, и не только, ей продадут влегкую.
   Понимая, что выхода у нее нет, Ната была вынуждена одеть на голову яркий платок, натянуть солнцезащитные очки, похожие на те, что в Ашане продавались за тридцать рублей, и, брезгливо морщась, накрасить губы чужой морковно-красной помадой. После этого самый рослый из ее новых «друзей» взял ее под руку и поволок в сельпо. За прилавком стояла молодая продавщица грозного вида и лениво переругивалась с каким-то очень низкорослым тощим пареньком, который прокуренным басом вещал даме, что ему уже давно исполнилось восемнадцать, и осведомлялся, уважает ли она его.
   На что дама, отгоняя клиента от прилавка, словно муху, заливисто смеялась, и парировала неоспоримыми фактами – она только позавчера бухала с его маманей на его собственном шестнадцатилетии.
   — Вот тогда ты такой стервой не была, - парировал, в свою очередь, парнишка, плюнул на пол и покинул недружественные своды продуктового.
   Впрочем, здесь продавались не только местные снедь и диковинные яства. С ними на полках уживались огромные бежевые панталоны с утятами, резиновые калоши, хозяйственные свечи, зажигалки и детские вещи. В углу, с криво приклеенными ценниками на боках, гордо возлежали некие запчасти, такого вида, как будто их только что нелегально сняли со старого трактора.
   — Нам пак пива, Федора, - улыбнулся Натин одноклассник.
   — Я тока одного шального выставила, щас и тебя выгоню. Сказано: детям пиво не игрушки!
   Отмахнувшись от парня, она обратилась к Наталье:
   — Вам, что? Кстати, у нас сегодня в продаже есть свежие виски!
   Услышав про свежие виски, которых, вероятно, было много, парень начал подталкивать девушку в бок. Но та согласилась идти только за пенным и хотела уйти именно с ним.
   Когда покупка была совершена, а «напиток богов» вынесен на улицу, резко оказалось, что местная тусовка слишком крута, чтобы употреблять с пришлыми. И, оставив Нате в утешение двух пареньков облезлого вида, весь класс куда-то радостно смотался. Девушка только обрадовалась данному факту и хотела уже тоже сматываться, как услышала ласковое: «А нам попить?»
   Она вздрогнула и оглянулась на одноклассников, позванивающих мелочью в карманах. Пришлось идти за стаканчиками и покупать еще поллитра самого дешевого пивандрия. Ната решила, что с нее благих дел достаточно, и попыталась незаметно улизнуть, но тут один из парней завел пластинку:
   — А ты где живешь?
   — В доме таком двухэтажном, там огромный сад напротив, — Наталья даже назвала адрес, лишь бы они поскорее от нее отвязались.
   Глаза у парней округлились сами собой. Они с испугом уставились на девушку.
   — А что не так-то? — Ната поняла, что теперь-то точно пора мотать.
   — Да знаешь… — начал парень, который и завел разговор, но второй стал пихать ее под локоть.
   — Без еще одной не скажем.
   Когда еще одна бутылка, на этот раз побольше, была приобретена, одноклассники повели ее к еще одному парню, который знал кого-то, кто знал про ее новый дом что-то «тако-о-о-о-о-е». Ната уже была достаточно напугана, и все, чего хотела, это вернуться в свой дом, пусть там хоть «какое», зато там из пьяных маргиналов только ее родный папа, да и то он еще, может быть, исправится.
    Наконец к ним вышел искомый оратор и за пачку сигарет и глоток пива начал рассказ. К слову, лет ему было около тридцати, нижняя губа у него все время тряслась, а руки дрожали.
   — Значица, пойдем присядем, — предложил он, и, забравшись с ногами на ближайшую кособокую лавочку, смачно поплевал на землю (для пущего пафоса), посмотрел Нате на грудь и начал рассказ.
   — Учился я в школе, …, она у нас тут одна … Класс был ниче такой дружный. С нами был паренек, Васян… И нереальный он был, все что-то читал, что-то бубнил. Черт ногу сломит. Мы с ним не общались, боялись, да и неприятный он. Колотили только. Он в нас плевался, царапался и убегал. А один раз его географичка запрессовала, сказала, что он бестолочь и, как свин, не моется. Он ей пообещал, что зарежет. И потом она пропала.
   — Ну и все? Тело нашли, его посадили? — теперь нижняя челюсть затряслась у Наташи.
   — Да кто его посадит, мы же мелкие были. Ниче и не нашли. Сказали, уехала географичка. Ну потом мы его встретили в гаражах и хотели всыпать, а он протягивает ладонь, и там челюсть вставная. Сказал, что географичкина. Она рано без зубов осталась, это все знали. Ну мы побежали, куда следует. Но он, гад, отмазался. Оказалось, дома челюсть нашел. Сказал, что попугать хотел. Мы ему жизни, конечно, не давали с тех пор. Только нас он не трогал. Как-то так, раз за разом все девки из класса пропали. Кто в лес ушел и не вернулся, кто утонул, кто убежал, записку оставил. А потом мы и школу закончили, а одноклассники не собираются больше. Один я остался. Тот упал с трактора, этот с моста сам прыгнул,  того конь взбесился и лягнул. Только я уже десять годков дома сижу, хотя и работа у меня была, и бабы разные. Выхожу теперь только вечером, когда стемнеет, в ларек. И все.
   К трясущейся челюсти Наты теперь присоединились и руки, она прикидывала, сколько же колдырю годочков на самом деле. 
   — Ну, допустим, он похищал девушек и подстроил смерти парней, но это еще надо доказать. Был ваш одноклассник плохой человек. Я живу в его доме. Может, сплю в его кровати, это прискорбно. Но почему я должна опасаться самого дома? Он ведь уже куплен. Я никак не заставлю теперь родителей отказаться от него. И коллекция кукол…
   — Вот, кукол, — изучая грудь Натальи, парень затянулся сигареткой. — На первом этаже его комната была, оконце кирпичами заложено, но не все. Один раз к нему в окошечко-то заглянули. А он там сидит в своей берлоге, и две девки наши из класса, последние,считай, уже и не дышут. И он держал их за волосы и играл с ними, как с куклами. На утро, кто видел из парней, побежал в милицию. Только ушел он. Никто его с тех пор не видел. И нашим парням он за это самое и мстил, что заложили его. Только в доме и тел-то не нашли. Кастрюли, ножи, такое все. А тел нет. Может, в подполе где-нибудь лежат до сих пор, ловко спрятал их гад…
   На этих словах Ната почувствовала, что в голове у нее звучат барабаны. Она схватилась за виски, стало нечем дышать. Если бы она поела сегодня, ее наверняка бы стошнило.
   Не помня себя, она бросилась домой. Добравшись туда, перво-наперво забежала в комнатку на первом этаже. На полу сидели и глумливо смотрели на нее огромные медведи. У них в ногах развалились массивные куклы. Словно в тумане, Натали принесла с кухни огромный нож и начала резать, вспарывать неугодных монстров — произведения рук человеческих. Хотела ли она найти там останки героев услышанной только что истории или просто намеревалась убить свой страх, она и сама не понимала. Только куклы оказались сделанными из обычного пластика, а медведи — набитыми какой-то рухлядью, но никак не костями. Ничего не обнаружив, девушка повалилась на кровать и начала резать ножом видавший виды матрас. Но и там была лишь старая вата.
   Родители нашли ее утром с ножом в руках, в луже рвоты, среди вспоротых игрушек, распространяющую запах перегара. Она впервые увидела, как у отца полезли на лоб очки. Однако никаких особых шагов предпринято не было. Возможно, в городе предки нашли бы для взбалмошной дочки хорошего специалиста, на худой конец, поступились бы покупкой очередной куклы. Но здесь, скорее всего, в таком виде рано или поздно находили многих подростков, если кое-кто из них даже дошел своим скучающим провинциальным умом до выкашивания всего класса, включая учительницу.
   А тех, кто еще не решился на уголовщину, а просто совершил подобный дебош, как Ната, максимум могли выпороть родители, если были достаточно трезвы для этого. Ну и заставить копать огород. Что с девушкой и произошло. Папа заговорчески предложил сделать вид, что он ей всыпал, а потом вручил какие-то ужасного вида огородные инструменты и сказал что-то вроде: «Работай, афроамериканец, работай, солнце еще высоко». На робкий аргумент: «А школа?», был задан встречный вопрос: «А ремня?» Довод был веским.
   Вечером в дверь поскреблись. Родители куда-то свалили со своими новыми друзьями (главой района, а как же — скоро маму и папу все тут начнут почитать местной культурной элитой, ведь у них же полный дом ценного барахла, и связи есть, опять же). Ласково прижав к себе топор, как самого страстного любовника (хотя в реальности у нее, конечно, не было еще ни одного), Ната начала спускаться вниз. Еще на лестнице она закричала: «Кто там?» и нащупала в кармане мобильник. Но раздавшийся из-за двери голос превратил все ее приготовления к визиту ночного маньяка в фарс. Приперся одноклассничек, с которым они вчера навещали нездорового френда.
   Ната впустила его не без радости — теперь ей было уже не так страшно одной в доме.
Одноклассник пришел не один, а с новостями. Во-первых, класс вчера прогулял уроки почти весь, а беременная девочка умудрилась родить мертвенького. Почувствовав острый укол совести за покупку алкоголия несовершеннолетним, Натали поинтересовалась, не зелье ли стало причиной таких последствий.
    — Да нет, что ты, к этому-то она с десяти лет привычная. Они с батяней ее вчера подрались, он ее по пузу гитарой ударил, вот и вышло так, — последовал ответ.
   Однако руки у Наты все равно затряслись. Она провела гостя на кухню, заперев за ним дверь на все возможные засовы, и усадила за страшный круглый стол с алюминиевыми ножками. Главное, профессиональное оборудование для резки и разделки хозяева купили, а вот вкушать приготовленное нужно было за колченогим уродом советской эпохи. Данная невольно скользнувшая мысль вызвала новую струю пота, скользнувшую по спине несчастной девушки. А ведь в этом доме жил маньяк. Возможно, на этих самых профессиональных алюминиевых массивных рабочих столах он кого-нибудь разделывал.
   Девушка впала в ступор на секунду. За окном совсем стемнело, показавшаяся луна нехорошо ухмылялась ей: «Ой, найдешь, ты, Ната, сегодня что-то интересное на свои вторые девяносто!»
   Сглотнув и преодолев нервную дрожь, она все же дрожащими руками поставила еще не остывший чайник на электроплитку. Тот закипел очень быстро к облегчению девушки – она не собиралась надолго оставлять любопытно оглядывающегося визитера без присмотра.
    Торопливо насыпав в чашки какао, Ната плеснула в посуду кипятка и добавила немного сгущенки. Поставив перед гостем горячий напиток и блюдце с печеньем, она отметила про себя, что новоявленный приятель давно не умывался и вообще, вероятно, не знает, что это такое. Одноклассник, которого звали Вовочка, тут же отодвинул кружку, пробормотав, что сладкое не любит, и, умильно заглянув хозяюшке в глаза, протянул руку к ближайшей полке, на которой родители Натали неосмотрительно оставили початую бутылку «Бехеровки». Кроме «шампуньского», они изредка употребляли и этот травяной ликер, добавляя его в кофе или чай. Но позднему гостю такие тонкости были неведомы, возможно, он даже чистую и целую посуду видел редко. Не церемонясь, Вовусик отхлебнул  прямо из горла. Ну как отхлебнул. Опустошил бутылку почти на половину, смачно вздохнул и посмотрел на девушку покрасневшими глазами.
   — Водка лучше, — изрек он.
   — Но у меня нет водки.
   — А зря, ей раны удобно дезинфицировать, — резонно парировал гость и допил ликер.
   Похоже, кому-то придется долго что-то объяснять родителям. Впрочем… Ната залезла в шкафчик, который служил импровизированной кладовой. Склад нори, немного бутылок, в том числе, с разным элитным бухлом, какие-то аксессуары для качественной трапезы в японском стиле, набор специй, пара упаковок улуна, коробка конфет. Вот и запасная «Бехеровка».
   «Отольем немного и поставим в шкаф, а про запасную скажем, что она не доехала. Мало ли вещей не привезли с собой из города!» - решила Наталья. Но внезапный гость очень резко попытался поставить крест на ее планах.
   — О, новая! — радостно икнул он и начал присасываться к бутылке.
   «Бехеровка» была отобрана, гость отчитан. Видя, что нового знакомого начинает развозить (школота долбаная!), Ната достала хлеб и тюбик васаби. Соединила одно с другим, воткнула ветку петрушки, посыпала красным перцем и сказала гостю наслаждаться трапезой.
    — Че это майонез какой зеленый, старый, чтоль? — хихикнул неприхотливый Вован, пожал плечами и засунул бутерброд целиком в рот.
   Ната с наслаждением наблюдала за его реакцией: отчаянье (на глазах выступили слезы), гнев (вся мордашка покраснела, а руки сжались в кулаки), торги (парень начал стрелять по кухне глазами явно в поисках ведра), смирение (но так и не обнаружил искомое), усилия (Вовочка начал долбить себя кулаком в грудь), решение (хлеб с васаби был проглочен).
   Однако визитер недолго так сидел и вращал глазами. Через секунду он ломанулся к выходу, но парадную дверь открыть не смог, не разобравшись в замках. Тогда гость кинулся к двери, ведущей через погреб на задний двор, и скрылся за ней. Ната с ужасом поняла, что вообще забыла про данный вход, и о том, был ли он все это время заперт, она понятия не имела.
   Она побежала следом за гостем, молясь, чтобы он не «струганул» прямо в погреб. Хорошие заготовочки не зиму получились бы: «Бехеровка», хлеб да васаби. Уже ферментированные.
   Но Вован, как благородный рыцарь, нашел в себе силы не заблевывать чужих кладовых, а выскочил на улицу. После того, как все закончилось, паренек распрямился, с наслаждением вдыхая сумеречный влажный воздух и ощущая себя героем. Потом он перевел взгляд на девушку, потом на дело… Не совсем рук, но своих, и начал заскребать содеянное ножкой, как котик.
   Ната махнула рукой на парня и прошла дальше, к беседке.
   — Думаешь, это тебе сейчас тяжело? — по-стариковски начала она. — Я тут сегодня с девяти утра в позе рака облазала каждый угол. Прибирала и полола. И зачем-то рыхлить тут все заставили, не иначе, цветочки поставят. Она со злости пнула свежий холмик земли, и он почему-то разлетелся под ее ногами белыми брызгами.
   — Что это? — удивилась девушка, наклоняясь над тем, что выпало на поверхность. — Она подняла что-то светлое и тонкое, причем, похожих элементов нашлось еще несколько.
   — Птичкино крылышко? — с сомнением сказала она.
   Косточки были тоненькие, несколько похожие на те, которые она сегодня обгладывала, доедая копченую курочку.
   Ната протянула находку Вовочке.
   — Это похоже на… Где же я видел? — тот постучал себя по лбу. — Помню, пришел я бухой на урок. На биологию… Там стоял этот...
   — Ну, птичкин скелетик и стоял, наверное, — подытожила Ната, брезгливо стаскивая все находки поближе к куче, которую она днем отвела под мусор — всякие сучки и веточки.
   — Да скелет человечий там стоял, — наконец, родил Вова. — Его завхоз быстренько пропил, я тока раз и видел. Пришел тогда бухой на урок. Смотрю — скелет. Сидел целый час на него пялился. Потом мне стало блазниться, что он фиги мне показывает. И пальцы у него были точь в точь как это.
   По мере говорения Вован постепенно осознавал информацию, которую из себя выталкивал вместе с перегаром. Его глаза округлись еще и потому, что, взяв посмотреть найденный фрагмент и соотнеся его в своем мозгу с такими категориями, как «еда» и «копченая курица», он чисто машинально засунул находку себе в рот и «попробовал на зуб».
   — Боженька, — пролепетал парень и сполз по стеночке.
   — Да ладно, курицу кто-то за собой не убрал, вот ты и…
   — Да не, я просто, вишь, сам-то не участвовал в этом всем. Да и дружбан тот, он же на голову тюкнутый. Так, попугать я тебя вчера хотел. Только помер он сегодня. Шел с пивом из ларька и на бутылку стеклянную упал, а у ней горлышко отломилось.
   — Это последний из класса, получается? — чисто машинально спросила Ната, мысленно прикидывая, где в это время взять машину, и во сколько это выльется.
   — Но. Я и сам ему не верил. Просто думал, ты мне дашь, если я на тебя сильное впечатление произведу. 
   — Ага. Произвел. Сейчас ты мне дашь. Ключи от машины или номер телефона любого знакомого, который меня немедленно отвезет в город. И я больше сюда никогда не вернусь!
   — А я?
   — Ну, вот так. Ты здесь родился, здесь и пригодился. Поразвлекал меня, и хватит.
   — Это, давай вместе уедем. Поженимся…
   Нервишки у Наты стали уже не просто пошаливать. Она врезала в ухо новому знакомому и стала судорожно набирать на мобильнике номер матери.
   — Блин! «Недоступ»!
   Тогда она позвонила отцу. К счастью, тот взял трубку. Голос батеньки был далеко не трезвым.
   — Да, солнышко?
   — Папа, у нас труп в огороде! Мы руку нашли!
   — Так, заинька. Сейчас здесь полно гостей, глава района и еще куча уважаемых людей. Надеюсь, ты поняла меня?
   Он нервно засмеялся, потом, видимо, отошел от своих знакомых и добавил шепотом:
   — Еще раз напьешься, или под чем ты там решила так шутить, и я отдам тебя в интернат, поняла?
   «Бип, бип, бип…»
   — Вот и поговорили, — обреченно произнесла Натали.
   Однако у нее появилась надежда: если родители отправились на банкет с фуршетом сельского разлива, значит, принятие горячительного они и планировали заранее, соответственно…
   Она бросилась к гаражу.
   Папа моментально заслужил от нее звание «мастер по безопасности» - ключи торчали прямо из замка. Ну очень хорошо.
  Открыв дверь, Ната плюхнулась на сидение водителя. Разумеется: машина не заперта, ключ зажигания тоже на месте. Ай да родители! Плюхнувшийся на сидение рядом с ней Вова напугал ее до чертиков, она уже как-то успела забыть о его существовании, спасая собственную шкуру.
   — Водить умеешь?
   — Даже никогда не пробовала, — Ната поняла, что это облом.
   — Меняемся местами, — велел Вован.
   Девушка послушалась, однако в процессе перелезания с водительского места на пассажирское была зверски облапана и схвачена за те части тела, которыми приличные начинающие мамочки детей кормят.

   — Слушай сюда, — прошипела она. — Я в городе и не таких обламывала! Послала даже вокалиста очень известной рок-группы, и уж тебе, пень деревенский, точно ничего не светит.
   Вован, все же перебравшийся на место водителя, сделал вид, что сваливает.
   — Зачем мне тогда помогать тебе?
   — Потому что мои родители очень богаты и, когда у них пройдет временное помешательство плюс похмелье,  дадут тебе кучу денег.
   — Че, правда? Сколько там стоит ночь с проституткой… Э-э... В общем, дадут они мне тыщ десять?
   — Нет, конечно, идиот! Но, если не поможешь, я сама тебя закапаю на огороде. Лучше не зли меня!
   — Верю-верю, — промямлил Вован, заводя мотор и хитро покосился на Нату, словно что-то замышляя.
   — Едь уже!!! — заорала девушка.
   Но, едва Вовочка все же собрался заводить мотор, как они оба явственно услышали звук открываемой ключом двери.
   — Кто-то в твоем доме? — одними губами вдруг спросил мгновенно протрезвевший и набравшийся ума парень.
   Ната прислушалась. Лязгнул засов.
   — Они открыли калитку, — прошептала девушка.
   Она молниеносно заблокировала пассажирскую дверь, но что это даст, если у проникнувшего на ее территорию будет хотя бы топор?
   — Родители? — Вован поражал ее внезапно прорезавшимся рассудком.
   Девушка аккуратно достала мобильник и снова набрала номер отца. Он отозвался мгновенно.
   — Ну что еще? Солнышко, протрезвей, утром поговорим.
   «Бип, бип, бип!»
   — Они еще там, значит, дверь отпер кто-то еще, — пожала плечами Ната.
   Потоки пота стекали по ее спине, колени тряслись, а зубы клацали. Она умрет девственницей, в провинции, рядом с каким-то деревенским увальнем. Что может быть хуже этого?
   — Поцелуемся напоследок? — предложил Вован.
   — Отвали, — она отмахнулась, но парень, которому нечего было терять, сгреб ее в охапку.   
   Тут на нее снизошло озарение. С одной стороны дома забор. Ворота заперты на замок. Долго открывать. С другой стороны – огород, а за хлипким заграждением начинается берег реки. Если ехать в ту сторону, они спасутся.
   Обнаглевший Вован больно получил локтем, а крикнуть она ему не дала, зажав рот.
   — Значит так, на счет "три", я тебя отпускаю. Ты заводишь мотор и пилишь по огороду к берегу реки. Раз! Два! Три!
   Вован, видимо, не привыкший к давлению сверстниц, машинально послушался, завел машину и стал плавно выруливать из гаража.
   — Теперь быстро!!! Быстро валим через огород!!! – скомандовала Ната.
   Она начала верить, что из сложившейся ситуации все-таки был выход.
   Послушный Вован дал по газам. Машина вылетела на огород, пропахала колесами землю и замерла, встретив на своем пути беседку из белого материала. Материал, кстати, оказался так себе. Постройка начала рушиться буквально по кирпичикам, точнее, это были массивные блоки. Несколько из них даже развалились. 
   — Долбаная хрень! — заключила Ната.
   Она выскочила из машины, тут же услышав сзади лязг замка и шаги.
   —  Мамочки! — заорала она и бросилась пешком на утек.
   Но злополучные блоки, послужившие причиной их остановки, казалось, были вездесущими. Об один из них девушка запнулась и растянулась на земле. Над ней издевательски и зловеще мерцала огромная полная луна. Вокруг головы лежали обломки строительных материалов. Повинуясь внезапному чувству, она протянула руку к одному из них и поковыряла его. В чем-то, похожем на известняк, отчетливо выделялись очертания человеческих костей. Она попробовала ногтем поддеть белую субстанцию, та поддалась. Осколок кости стал виден более отчетливо.
    — Знаешь, Вова, мы с тобой дураки, — сказала она каким-то не своим голосом догнавшему ее приятелю. — Все это время трупы были здесь. Он их в раствор заливал или типа того, делал кирпичи и из них себе веранду отгрохал. 
   — А я и не Вова, — раздался бас у нее над ухом.
   — Нет!!! Нет! Нет! — дико орала она, пытаясь вскочить на ноги, пока бесконечная темнота тупым ударом не опустилась на ее голову.