Хлеб

 
На дворе стоял 1988 год, в стране началась перестройка и далее искусственно созданный голод. Но пока еще еда была, просто у министерства обороны не хватало денег на содержание армии. Воинские части самостоятельно зарабатывали себе на хлеб, кто как мог. Наш полк договорился с Дальнереченским хлебозаводом, а точнее с деревоперерабатывающим комбинатом, на который мы и были отправлены в командировку, а точнее, на его шпалорезку. Деньги, которые мы там зарабатывали, не перечислялись в полк, а на их сумму производились какие-то работы для хлебозавода, который, в свою очередь не давал умереть с голоду нашему полку и поставлял нам свежий и очень вкусный, приготавливаемый по единому стандарту тогда еще по всей стране, хлеб.
Такой, если можно сказать, бартер зарождался тогда в вооруженных силах. И мы, простые бойцы радиоразведки, участвовали в этой схеме добычи хлеба насущного.
Я прослужил тогда меньше года, но уже был опытным солдатом, понимающим откуда растут ноги всех взаимоотношений и хорошо знающий значение слов "подальше от начальства и поближе к кухне. И по этой причине меня выбрали среди других, таких же, как и я добровольцев, вызвавшихся поработать на "гражданке" и пожить вольной жизнью, питаясь как простые "мирные" люди в столовых нормальной едой, приготовленной гражданскими поварами, имея полную свободу передвижения. И что самое главное, так это то, что нам не нужно было носить форму и знаки различия, а соответственно при этом можно было не отдавать честь каждому встречному офицеру, в каждой подворотне.
Мне досталось место у самого начала конвейера рядом с огромной циркулярной пилой, диаметром около двух метров и толщиной диска около двух сантиметров. В мои обязанности входило подавать багром с конвейера разрезанные на определенную длину бревна, на циркулярку, переворачивая их разными боками по мере спиливания с них "горбыля", отключая на время основной конвейер и перекладывая их на самодвижущуюся тележку с возвратным механизмом при циркулярке. Иногда из одного бревна получалось до пяти, а то и шести шпал. Таков был лес приморского края. Работа была тяжелая. Как раз для молодых не пропитых и прокуренных насквозь организмов. Спалось, вечером хорошо и не тянуло ни на какие приключения. Жили мы в двухэтажной ночлежке с кирпичными стенами и комнатами с двухъярусными кроватями. В которой было очень тепло, в холодные, и гнилые приморские зимы.
Эти дни вспоминаются как приятные, сытые и довольные. Поэтому, они и не так мне интересны своим описанием, если бы не одно но. Без них не понять тот факт, как был дорог, и ценим нами тогда тот приморский, всегда свежий и вкусный хлеб, привозимый к нам в полк по ночам на машине из хлебозавода и не успевающий остынуть по дороге, не смотря на время года и дальность расстояния.
Сейчас мы покупаем его чисто механически, не задумываясь о том, как он был раньше вкусен. Хлеб с годами испортился. Сегодня он весь искусственный, а настоящий стоит дорого и не везде продается. Мы потеряли его вкус. И в наши дни мало кому понять, как вкусен белый или черный хлеб, выпеченный всего часа два назад с намазанным на него сливочным маслом, а может даже и просто маргарином (тогда и маргарин - то был как сейчас то, что почему-то принято называть маслом) с кусочком сахара в прикуску. Для нас тогда это было просто пирожным. Человек современный покрутит пальцем у виска и скажет:
-Но ведь есть же просто пирожные и их можно купить везде и всегда и сколько хочешь.
Те, кто опаздывал на прием пищи, еще не страдали так, как те, кому не доставалось простого куска хлеба с пайкой масла и с пятью кусками простого сахара. Если бойцу не хватало этого куска пищи, то это уже был полно целый и самый настоящий "самолет". То есть солдат тогда просто пролетал над самым главным, что могло помочь ему выжить в трудных и совсем немыслимых для выживания условиях. Он не получал хлеба. А уж без него и свет-то был не мил и служба не в радость. Это было самым тяжелым наказанием. И только тот человек способен понять, что такое хлеб, который хотя бы раз в своей жизни "пролетел" как самолет, над его раздачей и остался ни с чем. В наш двадцать первый век — это трудно и практически невозможно понять обществу потребления, которое не знает лишений и невзгод и не может представить себе жизнь без благ окружающей нас цивилизации. Не понимающей такой простой вещи, как хлеб насущный. Эта фраза давно потеряла глубину своего смысла и воспринимается теперь уже, наверное, как название сети кафешек с одноименным названием, просто приносящих прибыль на простом словосочетании. Для основной массы людей не знающих, что такое есть, на самом деле хлеб на каждый день, приносящий радость жизни и ее продление и чистоту души, познавшей эту радость.
                * * *
В полк машины с заработанным нами же самими себе хлебом приходили ночью, часа в два, в три. И пока их разгружали солдаты полка, стоящие в тот день в наряде по столовой, хлеб расходился по всем ротам и батареям посредством "землячества", представители всех многочисленных национальностей Советского Союза, стоявшие в нарядах в разных местах нашего полка и не спящих в связи с выполнением своих обязанностей, посылали своих "нукеров", а точнее просто менее прослуживших чем они бойцов за нелегальным ночным хлебом. С примерно такими переданными в устной форме пожеланиями как:
-Меня Гарик с рем роты присла. Просил передать, что если не дашь три "кирпичика" то он сам придет. И тогда мало не покажется.
И таких Гариков, Аликов, Ахметов, "Кирпичей" из аккумуляторного были десятки. И в зависимости от того, кто был старший в наряде по столовой и кого он боялся либо "уважал" больше всего и уходил хлеб поддонами в ночное, неспящее, голодное, многонациональное чрево полка.
                * * *
Тогда, теперь уже в прошлом веке, видимо знали цену хлебу и понимали, что это не просто еда, что это еще и центр или основа любых взаимоотношений или центр очага, собирающего вокруг себя всех земляков, с теплом родного дома, его обычаями и традициями. Тогда его ели не просто для того что бы насытиться, а еще и для того, чтобы соблюсти ритуал поддержания неразрывной связи с домом и своей родиной. На нем держалась вся многонациональная составляющая часть страны. Ведь, в каждой республике был свой собственный вид хлеба, но являясь общепризнанным, принятым стандартом, по всей стране производился простой "кирпичик" белого, пшеничного или черного, ржаного хлеба, который был близок любой из множества национальностей, населяющих нашу великую и многострадальную страну, объединенную тогда одним всеобщим названием - СССР.
                * * *
Среди таких ночных дежурств было и КПП при складе ГСМ (горюче смазочных материалов). Это место "захватила" почему-то Азербайджанская мафия. Иными словами, в наряд туда ходили только бойцы ремроты, состоящей преимущественно из уроженцев Азербайджана.
Это КПП представляло собой одноэтажное деревянное здание с двухскатной крышей и печкой "голандкой" внутри. В ту ночь рядом с которой дежурил Алик. Маленький и юркий Азер. Хорошо научившийся за время своей службы жрать теплый еще хлеб и топить печку так, как нравилось офицерам, заходившим погреться на пару минут, находясь на территории автопарка.
В эту ночь отказали в хлебе именно Аликовскому "нукеру" представителю таджикистана, случайно попавшему в Рем роту, да и в Приморский край из далекого и родного Таджикистана.
-Ну что? Не дали? Ти не так пиросил. Э-э-э... Сам пойду. Следи за огнем, - сказал Алик и пошел на охоту.
Сам он был очень маленьким, и со стороны казалось, что он летит над землей низко, низко, подпрыгивая от столкновений с неровностями почвы или попадающихся на пути колдобин. Таких маленьких "БТ" (бронетанковый бушлат) не выпускали. Поэтому, на нем сидел "БТ" на два три размера больше чем нужно было, из нижней части которого торчали маленькие, тоненькие ножки в сморщенных специально, "дембельских" сапогах.
Его экспедиция кончилась удачей. Ему удалось получить свою "полагающуюся" порцию хлеба. И он собственно шел уже на свет все больше и больше разгорающегося пламени горящего домика КПП, его второй или малой родины в этих суровых и неродных окружающих со всех сторон краях. Еще не понимая, что происходит издалека, но уже смутно догадываясь о происшедшем по звукам, доносящимся из самой гущи переливающихся, почти рождественских огней.
Вокруг "костра" разгорающегося здания бегал Абдулло, звеня пустыми ведрами, спотыкаясь, падая, вновь вставая и продолжая свой бег, с какими-то дикими причитаниями.
-Ай, ай, ай, что делать? Совсем все горит быстро, быстро. Вода нет нигде. Только снег один сухой. Чем тушить?
Он готов был бросить в огонь уже все что угодно, даже канистру с солярой или бензином. Ему было все равно. От ужаса сложившейся ситуации он не ведал что творил.
И вот они встретились. Две тени на фоне зарождающегося зарева. Одна с буханками под мышкой и за пазухой, другая, прыгающая и машущая пустыми ведрами во все стороны. Взгляды их, полные ужаса и взаимного обвинения пересеклись, столкнувшись и застыв неподвижно, один в другом.
                * * *
Рано утром, когда уже начался рассвет, многие видели, как сидя на завалинке сгоревшего практически на верхнюю, кровельную его половину КПП, сидел Алик и доедал последний "кирпичик" хлеба, с полностью отсутствующим, и устремленным в сторону юго-запада, где была его родина, взглядом. Казалось, что он ничего не видит и не слышит, и не понимает, а просто жует машинально этот хлеб, из-за которого собственно все это и произошло. Кто бы мог подумать, что он, хлеб, может быть еще и таким, безвкусным и пустым, не приносящим никакой пользы, а скорее делающим из человека животное, потерявшее все, кроме жевательного рефлекса. Достаточно для этого просто потерять материальные блага, такие как, на пример: дом, квартира, машина, или просто внимание окружения, которое совсем не факт, что то, одно единственное и неповторимое, за которое нужно держаться двумя руками, в страхе потерять.
                * * *
Самое последнее дело боятся, что-либо потерять. Мы все боимся отдать то, что взяли сами не благословясь на приобретение. Но ведь не нам дано право брать, мы способны только принимать то, что нам ниспослано и не каплей больше. Многие просто путают понятия и принимают как должное то, что приходит Свыше, за положенное и достигнутое самостоятельно, в тяжелой борьбе и в сплошном поступлении своими принципами и компромиссом со своей совестью. Как тяжело найти край нити, ведущей из подземелья на свет, к знаниям, все время попадаются какие-то отрывки с узелками, разбросанные врагами, с целью только нас запутать и привести в итоге в какой-то непролазный тупик, из которого потом не так-то просто и найти выход. Но жизнь берет свое, преподнося нам всяческие сюрпризы. Такие, выход из которых, мы порою сами-то и не способны найти, не смирившись с судьбой, и не испив ее сполна, до самой последней капли, прежде чем удастся приобрести способность понимать всю глубину своих застарелых и запущенных ошибок.
                * * *
Пожар начался из-за того, что рядом с печкой стояло ведро с керосином, в которое попала искра во время подбрасывания угля в открытую топку. Не соблюдение техники безопасности скажете вы. Возможно. Но возможно и просто какая-то неправильная, нездоровая любовь к хлебу, в попытке выкрасть его из всеобщей очереди и съесть в тишине под покровом ночи, в страхе быть замеченным. Я думаю, что самое страшное, что может случиться с человеком, это возможность потерять человеческий облик и уподобиться зверю не принимающего принципы человека разумного, не ведающего о тех простых и ясных с первого взгляда последствиях, возникающих как следствие подражания животному миру, при этом одной ногой пытаясь жить в мире людей. Пытаясь обмануть ближнего, с позиции силы, но при этом оставаясь на уровне знаний неандертальца, борющегося с веком нынешним.
Много таких борцов я наблюдаю сейчас на наших дорогах в полно приводных колесницах, как правило, черного цвета с тонированными окнами и заклеенными номерами, со смелыми лицами за рулем, не боящимися ничего кроме последствий своей дикости и упрямства непонимания простых человеческих истин. Забывших такую простую вещь, как хлеб насущный и то, что стоит за культурой его понимания и созидания, тем более в таком не простом и однозначном современном мире как наш, со всеми его непостижимыми и неумолимыми истинами.

14.08.2016 г.