Парадигма равенства

     С той же гримасой мы можем доставать из океана водных черепах и заставлять всех подряд их любить, потому что они медленные, морские и вообще сами по себе – черепахи, а кто будет несогласен – бить палкой. ©


Итак, я Дэниел К., и я продолжаю повествовать вам о своих немыслимых приключениях. Немыслимые они потому, что я будто один не забыл смысл словосочетания «здравый смысл». В общем, дело обстоит таким образом – все началось с равенства. Точнее, с уравнивания тех слоёв общества, которым это не было нужно, или попросту к этому ещё не были готовы, но их все равно приравняли.


В чем раньше заключалась цель равенства? Заключалась она в равных правах для беспричинно униженных слоёв общества. Начнём с самого простого примера – афроамериканцев в Америке. Нельзя сказать, что они были в низшей касте совершенно беспричинно. На то были, конечно, свои поводы. Существует некоторая правдивая теория, объясняющая различии между расами: во время общего развития, то есть до времени завоеваний и колонизаций, это самое развитие напрямую зависело от местности, в которой тот или иной народ проживает. Чем условия местности комфортнее, тем меньше человек заботится о выживании и больше о прогрессе и улучшении своей жизни. Думаю, это всем известно. Так вот, после эпохи завоевания пришла эпоха наращивания потенциала и далее – равенства. Захваченные культуры развились до стадии критического социального мышления и начали бороться за эмансипацию. Ничего, вроде бы, плохого – все справедливо. Человек? Человек. Кажется уже, равенство везде, фея однозначности проникла в каждое окно, дымоход, заполонила дома и головы.


Чуть погодя пошло уравнивание по признаку возможностей. Тут речь зашла про инвалидов, или, как принято, людей с ограниченными возможностями. Не спорю – изобретение пандусов как способ помощи таким людям – идея отличная. Но, превосходя здравый смысл, инвалидам дали зелёный свет в Олимпийские игры. Понимаю, звучит странно – будто я презираю людей, которым не дано также как и мне бегать по зеленому лугу и размахивать руками, но мне становится куда больнее, когда таким способом пытаются ставить в один ряд здорового человека и человека с ограниченными возможностями. Начнём с олимпийских игр. В античности они рассматривались как празднество красоты тела и выявление самого сильного участника путём испытаний его на стойкость, выносливость и другие качества, а победитель чтился на равне с героем войны. Плюс, во время проведения олимпиады устанавливалось перемирие между враждующими державами, и полем сражения становились игры. Теперь перенесёмся к инвалидам. Так как, будем выражаться объективно, их возможности ограничены в той или иной плоскости действия, и они уж никак не имеют возможности считаться эталонами здорового красивого тела, пропадает вся суть демонстрации равенства и олимпийских игр. Я бы даже больше сказал – олимпийские игры существуют больше как плацебо для людей, которые не могут гордиться собой и им нужно заполнять пустоту эгоизма любовью к определённым людям или стране.


Так вот, желая равенства, общество само вычленяет самых неполноценных и заставляет всех любить их, опираясь на то, что мы сами можем оказаться на их месте, и никто не виноват в том, кем родился. Так было некоторое время назад. Сейчас происходит полный ужас. Все как у Оруэлла: всех все устраивает, а я как Уинстон Смит. Через некоторое время после начала проведения «ограниченных олимпийских игр» стартовали игры для людей с синдромом Дауна. Это уже все, ужас. Стартовали они по той же причине, что и олимпийские игры для людей с ограниченными возможностями – все хотят конфетку, но не все могут её заполучить. Помешавшись на принадлежности конфетки белому мужчине, раздача кондитерских изделий пошла во все руки. Желание гуманистическое, но отнюдь не здравое. Надо понимать человеческую природу, чтобы что-то предпринимать в глобальном формате. Человек считает глупое смешным. Это закон: если происходит что-то серьёзное, и это серьезное имеет строгий умный вид, но по своим масштабам не велико или имеет какие-то отклонения, даже к этому человек отнесётся серьезнее, чем к чему-то большому и непонятному.


Подчеркивая смысл олимпийских игр – дружбу – учредители совместили людей с ограниченными возможностями с людьми с синдромом Дауна. А дабы никому обидно не было, участники с разных стран были распределены по внешнему виду и расовой принадлежности. С одной стороны никому не обидно, с другой - расизм в своём апогее. На протяжении некоторого времени существовали две игры одновременно: Олимпийские игры, где участники отвечали за страну в первую очередь, в которой выступают, за личные результаты и улучшении мировых рекордов своими заслугами; Олимпийские игры равенства, в которых люди с ограниченными возможностями вперемешку с людьми с синдромом Дауна отвечали не за страну, а за свои расовые принадлежности (телосложение, цвет кожи, строение лица и тому подобное), и просто напросто без подобающего рвения к покорению результатов выполняли свою принадлежность – показать равенство всех в мире.