Сибирский край

     Родной край начинается с родного города. Все в этом городе мне привычно и узнаваемо. Гудение городского транспорта, поток горожан, текущий по знакомым улицам, витрины магазинов, скрещение линии тротуаров – все близко и для меня неповторимо. Неповторим Музыкальный театр и Тюз, Центральный парк и сквер Кирова, церкви и костел, памятники и музеи.
     В краеведческом музее я увидел костюм шамана. Загадочно притягательный, украшенный магическими амулетами. Глядя на него, мне становится немного жутковато. Различные образы приходят мне на ум, вдохновленные этим замечательным нарядом.
     В светло-голубом небе показывается стая перелетных птиц. Это журавли летят. На землю льется плач, горестные крики. Вспоминая журавлей я углубился в картину прошлого, прошлого...
     На лесную поляну выходит шаман. Танцует, нашептывая заклинания. Каких духов он вызывает?
     Пробирается сквозь заросли древний охотник. Слышится рев и топот каких-то огромных, неведомых животных.
     Танцует шаман.
     По Тункинской долине проносятся бесчисленные отряды великого завоевателя всех времен –  Чингисхана.
     Монгольский всадник останавливается в степи, словно ищет чего-то или кого-то. Его острый взгляд впивается пронзительно вдаль и что-то  обнаруживает. Он трогает свою лошадь, берет хлыст и, стегнув кобылу по ноге, что-то выкрикивает. Он скрывается из виду и вновь появляется, только уже среди конников, образующих круг, в центре которого стоит телега, а в ней лежит Чингисхан. Мертвый. Вдруг слышится свист, к коннику подъезжает еще один отряд.
     Все быстрее танцует шаман.
     По еле видимым тропам, тяжело дыша, пробираются люди из чащобы лесной. У кого в лунном свете на поясе поблескивает кинжал. У кого латы отливают медью, у кого шлем. Отряд шуршащей тенью идет навстречу неизвестности.   
     Впереди всех, прокладывая мечом себе путь сквозь заслонившие пространство колющие ветви, –  атаман. Невероятно выносливый казак, со своей верной, но до смерти измотавшейся дружиной.
Народ иной веры, обычаев обитает в то время на южных землях Сибири. Духи и шаманы со своими погибельными заклинаниями обрушиваются на воинов-путешественников. И начинается война за край.
     Погода наконец испортилась. Дождь и ветер, дождь и ветер... Бессконечные ночные набеги и дневные засады убивают в казаках желание продвигаться дальше.
     Одним утром взошел отряд на холм. Леса расступились, а впереди на необозримом пространстве раскинулась вода великая. Прекрасно было место то, неописуемо. Вся природа, казалось, разделилась на два цвета: голубой и зеленый, да еще на дымку белую. Дивились казаки, да надивиться не в силах были. И дичи вокруг видимо-невидимо! И зайцы, и олени. И чудо-зверь подводный, неуловимый, рыба всякая разная.
     Великолепно было то озеро и берега его, да гибельно после.
     Бушевал одной ночью шторм на «море», как обозвали казаки Байколлу. Отряд тогда расположился на берегу чудо-озера. А тут и войны-враги подкрадываются, –  незаметно и неслышно. Поздно опомнились казаки, опьяненные дружелюбностью озера. Те, что пербиты не были, бежали.
     Возрадовались тут духи да шаманы. Мол, Байколла-великий им помог чарами своими. Но ошиблись они....
     Сквозь века пронеслась слава края сибирского и жемчужины его –  Байкала, и сейчас на карте Российской, как часть единого целого, обозначена Сибирь с Байкалом, что в Иркутском крае находится.
     Отплясывает в бешенном ритме с бубном в руке шаман свой древний танец, отдавая честь Байколле.
     Через горную речку, прыгая с камня на камень, перебирается крепкий мужичок, одетый в русскую одежду, – то ли охотник, то ли золотоискатель.
     Вот проезжает телега со ссыльными декабристами. Проносится карета, из которой нетерпеливо выглядывает княгиня Трубецкая.
     В глухой деревеньке учит ребят грамоте революционер-народоволец.
     Проезжает на телеге крестьянин с красавицей женой. Весело у него на душе. Полны амбары зерна, а в кладовой и погребах множество всяких запасов. Богата сибирская земля. Успевай только трудись. В тайге полно всякого зверья, ягод, грибов, орехов. Бережливого и терпеливого не выпускает без подарка.
     Танцует шаман.
     Вдоль Байкала строится железная дорога. В Иркутске богатый купец дает бал, на который приглашены все знаменитые люди города. Играет музыка, проносятся пары. Женщины в длинных платьях, изящные кавалеры.
     Танцует шаман.
     Едет по лесной тропинке бравый партизан времен гражданской войны. Рушатся храмы. Строятся города.
     Танцует шаман.
     2000 год. Проносятся поезда на запад и восток. Идут груженые лесом составы. По таежным тропам идут грибники, ягодники. Дымят трубы заводов и фабрик.
     Танцует шаман. Пока еще чиста вода Байкала, Ангары. Есть еще зверь в лесу, рыба в озерах. Выходит все еще на лесную поляну красавец-изюбр. В предгорьях Саян пасет овец чабан, сидя на небольшой крепкой монгольской лошадке. Кружатся в танце девушки в национальных костюмах. Едут по Кругобайкалке туристы со всего света.
     Чем только не удивляет природа Сибирского края. И снежноглавыми горными вершинами, которые дают начало многочисленным речушкам, несущим свои воды по строптивому руслу, и великим озером, и холмистыми просторами и вечно-зеленеющим лесом.
     Один из самых главных предметов восхищения моего – это сибирские чащобы, сохраняющиеся пока в своей нетронутости и неповторимости. Глубинный лес зовет, невидимые и неслышимые духи обволакивают таинственными ароматами. Врезаешься в чащу и моментально ощущаешь настроение леса. То лес хмурится, мерно раскачивая верхушками своих деревьев; то играет и шутит, покалывая иголками елей, или загораживает путь случайной веточкой; то гневается, завлекая в недра свои; то дает познакомиться со своими детьми. Прыгает на дерево с земли и, устроившись на ветке, за вами деловито наблюдает белочка, а затем и дятел-труженник застучит по стволу клювом, ища пропитания. Вдруг на поваленном дереве появится бурундучок, держа в лапах лакомый кусочек, посидит, затем оглянется по сторонам в поисках опасности и прыг-скок –  только его и видели, верещит где-то уже далеко. А иногда лес выпускает детину и побольше. Слышно глухое сопение в смородиновых кустах, а кто там? Страшно подумать...
     Человеку, родившемуся в моем крае, невозможно, немыслимо не полюбить его всей душой. Байкал, тайга, Ангара, Иркутск. Это мой край. Сибирский, крепкий, как крещенский мороз, полноводный и многоликий.

2001 г.