Полный сирота

  Последние годы своей длительной работы в прокуратуре Иван Васильевич занимался  рассмотрением дел в отношении жертв массовых политических репрессий  в СССР на предмет их последующей реабилитации. Работа проводилась по всей стране согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов». Тысячи судеб людей, оказавшихся по различным причинам в государственных карательных органах, получивших суровые приговоры, проходили перед его глазами. Несмотря на то, что вся страна к концу 80-ых годов двадцатого столетия жила в другом измерении времени в отличие от тридцатых годов, он, как и все прокуроры, занимающиеся данным вопросом, подписал документ о неразглашении материалов работы. Всё приходилось держать в себе, даже с домашними нельзя было поделиться теми чувствами и эмоциями, которые нахлынули на него с началом этого напряжённого и психологически давящего дела. Дочь и жена, привыкнув с годами к тому, что Иван почти не говорил о содержании своей профессиональной деятельности, ни о чём не спрашивали его.

  Волна переживаний захлёстывала Ивана. Память сохранила единственное воспоминание об отце – это тепло отцовской руки, лежавшей на голове Вани, которому было всего четыре года. Шёл 1934 год. Стоял ещё по-летнему тёплый сентябрьский день. Мальчик возился в ограде возле дома с Куклой, маленькой рыженькой собачкой с длинной шёрсткой и забавной мордочкой. Мать за эту милую мордашку и назвала её Куклой. Ваня никак не мог заставить Куклу ходить на задних лапках. То ли они были у неё коротенькими или просто собачка не слушалась мальчика, но у Вани ничего не получалось. Кукла всё время норовила убежать на улицу. Мальчик гладил собачку, уговаривая её:

- Кукла, ну, Куколка, ну пожалуйста, постой немножко на задних лапках! Ты же хорошая, всё понимаешь! – приговаривал ребёнок, очередной раз ставя собачку на задние лапы.

- Ваня, брось это занятие. Мы сейчас возьмём нашего Гнедка с телегой и поедем за отцом, - сказала подошедшая к нему мать.

- А где наш папка? – задал вопрос малыш.

- Папка наш заболел сильно, сам идти не может, вот мы с тобой сейчас его на лошадке привезём домой. Ты же поможешь мне нашего папку привезти? – обратилась женщина к малышу.

Мать вывела во двор запряжённого в телегу Гнедка, посадила в неё мальчика, взяла под уздцы лошадь, и они выехали из ограды на улицу. Ехали они недолго, как показалось Ване, который весело болтал ногами, свесив их с края телеги. Но вот они подъехали к двухэтажному старинному зданию, выложенному из красного кирпича, с зарешеченными окнами  и остановились возле высокого крыльца.
Мать сняла с телеги мальчика.

- Ваня, стой возле телеги, держись за неё руками и никуда не уходи. Я за папкой пойду. Стой тут, понял? – строго наказала мать ребёнку и вошла в здание.

Вскоре четверо военных вынесли лежащего на какой-то попоне мужчину. Они подошли к телеге и положили его на разбросанное по дну сено. Мать громко запричитала. Ваня испугался материнского плача и тоже громко заплакал.

   И тут, тот, кто лежал в телеге, положил свою руку на голову мальчику. Ваня почувствовал мягкость и тепло большой ладони, ощутил лёгкое ласковое поглаживание и успокоился. Он понял, что это и есть папка, который давно уже ушёл на работу и почему-то так и не вернулся домой. А вот теперь  сильно заболел, даже не может сам дойти до дому. Мальчик крепко вцепился в край телеги, так, чтобы рука отца оставалась у него на голове. Мать, часто всхлипывая, повела Гнедка потихоньку по направлению к дому. Ваня шёл рядом с лежащим на телеге отцом, которого он не мог увидеть из-за малого роста. Но отцовская рука, мягкая и тёплая, была ему приятна, она успокаивала ребёнка, и испуг прошёл совсем. Так они доехали до конца улицы, где стоял их дом.

 Отец сильно болел и кашлял кровью. Мать не разрешала Ване беспокоить его. Через две недели отец умер. Больше у Ивана никаких воспоминаний об отце не осталось.

Это уже через несколько лет от своего старшего брата Миши он узнал, что отца долго пытали в НКВД, заподозрив его участие в заговоре младших офицерских чинов царской армии против Советской власти. У матери осталось пятеро детей, Ваня был самым младшим.

И вот теперь, на склоне своих лет, ему, старейшему работнику прокуратуры, поручено заниматься реабилитационными делами жертв сталинских репрессий.
 
  Отец Ивана не был официально обвинён в антисоветской деятельности, не был признан «врагом народа». Так и не удалось собрать и выбить в НКВД из него показания, а умирать отправили домой.  Мать вскоре тоже заболела и умерла. И они, пятеро детей, остались круглыми сиротами. Во всех анкетах Иван Васильевич в графе «сведениях о родителях» указывал – «полный сирота».